Если бы пакта Молотова — Риббентропа не было

Он долго размышлял, а потом грустно добавил:

– Да, это не так просто, как я думал. Наверно, поэтому слонопотамы так редко попадаются…

А. Милн, «Винни-Пух и все-все-все»

Самым «отвратительным» (по их выражению) является ссылка на устав, что де, я так решил, потому что устав так рекомендует; не устав, а трезвая оценка обстановки должна диктовать решение.

«Германский взгляд на тактику танков»

Ровно 76 лет назад, 17 сентября 1939 года, советские войска вошли на территорию Западной Украины и Белоруссии. Эти действия стали следствием заключения знаменитого пакта Молотова-Риббентропа, согласно которому СССР и Германия обязывались воздерживаться от нападения друг на друга и соблюдать нейтралитет в случае, если одна из них становилась объектом военных действий третьей стороны. Немцы вторглись в Польшу на две с половиной недели раньше — 1 сентября.

До сих пор не утихают споры, был ли пакт единственной альтернативой и нельзя ли было вместо его заключения договориться с Англией и Францией – мол, тогда немцам было бы труднее сосредоточить достаточные силы для проведения блицкрига на западе. Более того, СССР, по мнению некоторых теоретиков, мог бы влиять на количество немецких войск, связанных на востоке, «принимая угрожающие или миролюбивые позы». Таким образом, всего одним элегантным решением СССР избежал бы ужасов, последовавших после 22 июня 1941 года.

Однако, как правило, эти теоретики в своих построениях допускают сразу несколько ошибок.

Будет ли слонопотам смотреть на небо

Во-первых, это сейчас мы знаем, что Польша будет стремительно разгромлена Германией, что Англия и Франция объявят Германии войну, но на Западе почти полгода будет идти «странная война», которая внезапно обернётся крахом французских и британских войск. Что Британия, несмотря ни на что, не пойдёт на перемирие, что немцы проиграют «Битву за Британию», но снова разгромят своих противников на Балканах. И, наконец — что Германия решит напасть на единственное крупное европейское государство, ещё не воюющее с ней.

Ничего этого в конце августа 1939 года не знал никто в мире – да и не мог знать. И самой войны ещё не было и в помине. То есть, в нашей реальности к 22 июня вела длинная цепочка не поддающихся прогнозированию событий. Надеяться избежать целого комплекса событий всего одним решением – несколько опрометчиво.

Не забудем, что по состоянию на август 1939 года советские войска продолжают вести тяжёлые бои с японцами. Чтобы начать ещё одну войну против одной из сильнейших держав Европы, уже имея масштабный конфликт на другом конце континента, руководство СССР должно обладать, мягко говоря, необычным мышлением. Это сразу ставит на альтернативных планах большой жирный крест.

Но попробуем предположить, что советские войска всё же пойдут спасать Польшу, которая в течение двух десятков лет была одним из злейших врагов СССР.

Сценарий войны, которой не было

Если советские танковые части будут действовать так же, как они делали это в нашей реальности сентября 1939 года, то они сравнительно быстро смогут пройти без отдыха по 700–800 км, выйдя примерно к Бресту и Львову. И… обнаружить, что танки оторвались от пехоты и кавалерии на 100–120 км. Экипажи вместо горячей еды питаются галетами и консервами. Водители измотаны до того, что засыпают прямо в танках. А горючего нет – в реальности его отнимали у поляков или раз за разом долго стояли в ожидании подвоза.

Ожидать, что немцы, увидев, как «полковник Катуков выходит из танка, вынимает наган и приказывает полякам сдаться и складывать в одно место оружие», поступят, как поляки — вряд ли правдоподобно. В настоящем польском походе танкистам почти не пришлось стрелять – противник не сопротивлялся. А боекомплекта танков в Испании и немногих серьёзных боях в Польше хватало примерно на два часа – дальше снаряды придётся где-то искать. Ближайшие базы – в сотнях километров, или… просто отсутствуют на предписанных местах. Железно­дорож­ная колея – другой ширины, чем в СССР. Автотранспорта, особенно спецмашин, уже в начале похода остро не хватает, немалая часть просто неисправна и оставлена на месте. Приданная артиллерия ползёт где-то позади, т. к. некоторые марки тракторов вообще непригодны для буксировки орудий. Нет запчастей. У целого ряда соединений радиосвязь регулярно и долго отсутствует. Мощность и качество раций вызывали множество ругательств.

Конечно, вермахт 1939 года слабее вермахта 1941-го. Но, в отличие от 1941 года, в 1939-м у вермахта нет необходимости рваться к линии Архангельск–Астрахань. Достаточно было бы просто временно нейтрализовать усилия СССР, а затем «свести задачу к предыдущей» — разбить Францию и Англию на континенте, пока РККА зализывает раны. Или изобрести другой план – после уроков ПМВ немцы более двух десятков лет готовились импровизировать на всех уровнях и ни в коем случае не втягиваться в «лобовую» войну на истощение.

Превосходящий числом противник обходился бы мобильными группами и, в первую очередь, лишался управления и снабжения. Как показала реальность, это немцы научились делать отлично. А тут лучшие советские войска, измотав себя, сами поодиночке залезли бы в готовые мешки, разведка и связь – отсутствуют. То есть советские части могли бы просто не заметить, что рядом с ними окружают и уничтожают соседей, или не смогли бы помочь – как это не раз случалось в Финляндии. Если в 1941 году срыв «Барбароссы» оправдывал любое соотношение потерь, то что выиграют советские войска в 1939-м? Угрожать жизненно важным регионам Германии они пока не готовы, а немцы при желании могут отступать с рубежа на рубеж вплоть до Вислы, сохраняя силы.

Причём некоторые довоенные немецкие бомбардировщики и чешские танки, несмотря на множество сражений, смогли дойти до Подмосковья – «Тигры» и «Фокке-Вульфы» не понадобились. Лучшая проходимость и гораздо меньший расход топлива чешского ЛТ-35 (по сравнению с Т-26) была отмечены на испытаниях в СССР ещё в 1938 году. Особенно понравилась его высочайшая надёжность. Ещё более показательно — в Испании советские Т-26 и новейшие БТ-5 в боях против пулемётных германских «единичек» и «могучих» итальянских танкеток не смогли предотвратить краха республики.

Надо отметить, что в большинстве локальных конфликтов 30-х годов начало боёв было неудачным для советских войск. Даже финская армия, технически оснащённая на порядок слабее вермахта и допуская ошибки, смогла отбить первый натиск РККА – причём это советские стратеги определяли место и время ударов, планируя выйти на линию Выборг–Вуокса за 9–10 дней. В реальности времени и сил ушло несколько больше, несмотря на подавляющее превосходство в тяжёлой артиллерии, танках и авиации. Финнам не потребовались танковые группы и воздушные флоты, чтобы даже в оборонительной войне полностью разгромить целый ряд советских соединений – вплоть до танковых бригад и стрелковых дивизий. Нередко участок фронта могло удержать единственное противотанковое орудие или даже ПТР. А контрудары финнов советские военные принимали по мощи за вылазки диверсантов. За всю войну в боях участвовала… одна рота финских танков.

Можно сослаться на экзотическую местность. Но история учит, что при напряжённых боях любая местность – от пасторальной северо-восточной Франции до джунглей южного Вьетнама – становится экзотической. На отвратительные дороги Польши, мешающие даже автомашинам, жаловалась армия Российской империи в 1914-м и части РККА в 1939-м и 1944-м. А финская местность не мешала танкам заезжать даже на крыши ДОТов.

Если на Хасане и Халхин-Голе, а также в Финляндии советская авиация в решающие моменты безраздельно господствовала в воздухе, то здесь ей предстояло бы сначала добраться до мест боёв, лежащих за сотни километров от ближайших советских аэродромов. Если в 1941 году в отчаянных схватках части самолётов удавалось найти и атаковать громадные колонны вермахта (что неоднократно подтверждается жалобами германских пехотных офицеров) или обеспечить разведку, то здесь придётся искать уже окопавшегося противника по лесам и болотам. При этом люфтваффе смогло бы пользоваться стационарными аэродромами Восточной Пруссии. В 1939 году Брестскую крепость штурмовали при тесной поддержке пикирующих бомбардировщиков.

Да, в этой воображаемой войне у Германии пока не так много последних модификаций самолётов, как в 1941-м. Но у СССР-то их нет вообще – и ещё долго не будет. Гражданская война в Испании 1936 года, в которой поучаствовали оба участника воображаемой войны, подтвердила, что новейший на тот момент советский истребитель И-16 оказался «хорош для преследования, но слеп и маломаневрен». А вот как проходили его встречи с немецкими эскадрильями:

«Однажды нас вызвали, И-16. Идёт, как на параде, группа по 4 самолёта — 32 «Юнкерса» и «Капрони» большим кирпичом. Рычагов вёл группу, и я шёл сзади. Мы увидели, что такая большая группа идёт, никогда такой не видели, и никто не стал её атаковать».

В это же время авиация «Легиона Кондор» сбрасывала до 210 т бомб в день, испанские республиканцы были «буквально затерроризированы» и покидали позиции, бросая оружие. Японская авиация на Халхин-Голе, уступая советской по числу самолётов почти втрое, расстреляла в полтора раза больше патронов и сбросила 970 т бомб против 1298. Против Ki-27 с неубирающимися шасси для гарантированного успеха требовалось два И-16 на одного «японца» (и то Смушкевичу пришлось собирать опытных пилотов истребителей по всем авиачастям СССР).

Да, в 1941 году броня КВ с тактическими ухищрениями пробивалась с 200 м 50-мм подкалиберными снарядами. Но ещё в 1936 году стало ясно, что броня наиболее массового Т-26 на тех же дистанциях пробивается… бронебойной пулей обычного калибра. 37-мм пушка пробивала даже броню Т-28 с неприличных дистанций (от 1200 м). А 76-мм снарядам, как выяснили испытания в СССР, даже не обязательно было быть бронебойными – хватало и осколочно-фугасных. Но куда важнее фактор управления – в Испании, на Хасане и Халхин-Голе крупные танковые массы чаще всего воевали как куча отдельных машин, без всякого руководства.

Ещё один плюс для немцев – именно в этих местах они уже отрабатывали оборону на широком фронте и прекрасно знали местность. Сравните: «Наш заградительный огонь железной завесой отрезывает путь противнику; ручные гранаты, приклады, пулемёты делают своё дело» и «Гренадёры, промокшие и переутомлённые, стояли в своих затопленных грязью окопах. Мокрая одежда ночью замерзала на теле. Пулемёты и винтовки были полностью загрязнены, большинство из них непригодно к использованию. Бои велись ручными гранатами и холодным оружием» — какая из цитат относится к Первой мировой?

В качестве «адвоката дьявола», можно предложить, «играя за немцев», истощить советские атаки в активной обороне на рубеже, допустим, Неман–Гродно–Белосток–Брест–Буг–Серет (или Днестр). Так в полной мере используются естественные водные рубежи. А советские войска ещё и разделены болотами и лесами Полесья. Возможно (но не обязательно), часть германских сил входит в Прибалтику и Финляндию – чтобы создать угрозу Ленинграду (например, налётами с Моонзунда) и мобилизовать лояльных Германии балтийских немцев. Тесные контакты последних с Германией поддерживались ещё во времена фон дер Гольца. Да и финны не слишком любят СССР, а участь Польши и Чехословакии наглядно демонстрирует желательность соглашаться с предложениями рейха. Удлинение фронта компенсируется огромным количеством рек, озёр и болот. Отметим, что в реальной Курляндии немцы держались вплоть до мая 1945-го.

Впереди подвижные отряды по возможности уничтожают любую ценную инфраструктуру – опять же, ничего нового для немцев. Возможности РККА-39 по форсированию рек показывает Тайпален-Йоки, где плацдарм с артиллерией был уничтожен пехотной атакой, причём советские части потеряли во много раз больше. Японцы на Халхин-Голе не умели применять тяжёлые орудия, неделями не меняли хорошо заметные открытые позиции артиллерии, за что и поплатились – но ждать таких подарков от немцев вряд ли разумно. При этом против японцев за десять дней ушло порядка 12,5 тысяч 152-мм и 48 тысяч 122-мм снарядов, не считая более мелких калибров и авиабомб. Для сравнения — 5–12 июля 1943 года, в разгар битвы на Курской дуге, Центральный фронт выпустил 41 тысячу 152-мм и 9 тысяч 122-мм снарядов. И уже окружённых японцев всё равно пришлось долго добивать в рукопашных схватках – с общими потерями противника за весь конфликт порядка 17 тысяч убитыми.

Надеяться на быстрое истощение Германии, имеющей свободный доступ как минимум в Швецию, Швейцарию и на Балканы (Венгрия – активный союзник Рейха), не стоит. В случае потребности пригодились бы имеющиеся в изобилии австрийское, чешское, польское оружие и транспорт – как это, в меньших объёмах, происходило в реальности. Польские самолёты на службе вермахта попали даже в художественную литературу:

«Мерещится мне, что ли, Андреа? — он протянул руку в сторону первого из двух самолётов, маленького моноплана-истребителя с высоко расположенными крыльями. – Не может быть, что это PZL!

— Как не может быть, это он и есть, — возразил грек. — Старый польский истребитель».

Даже Красная армия второй половины 1944 года (с техникой, просто не существующей в 1939-м), после долгих месяцев подготовки пройдя Белоруссию, сначала увязла в жестоких боях, а потом была вынуждена и вовсе остановиться на правобережье Вислы. Стремительное налаживание взаимодействия с поляками, чьи лучшие войска к тому же были бы разбиты или окружены уже за неделю, а правительство сбежало бы из столицы – скорее, из области фантастики. Стоит учесть, что если СССР не заключает пакта – немцы обязательно учтут возможность его вмешательства. Вероятный ответ – атака Польши ранее 1 сентября. Попытки сыграть с немцами в игру «кто быстрее перебрасывает войска» первые несколько лет реальной Второй мировой войны заканчивались для разных противников Германии одинаково плачевно. И немцам, увы, регулярно удавались операции, совершенно безумные по замыслу.

Польская женщина зашивает штаны унтер-офицеру дивизии «Эдельвейс» (http://waralbum.ru/)

Спустя некоторое время после разгрома Польши и остановки РККА, когда подвижные части немцев отдохнули бы, пополнились техникой, горючим и боеприпасами, они могли бы попробовать, опираясь на Восточную Пруссию и словацкие Карпаты (и то и другое было очень крепким орешком даже для Красной армии конца Великой Отечественной), устроить либо один большой котёл, либо несколько маленьких. Развязывая себе руки для дальнейших операций – на Западе или на Востоке. А главное, возможность развернуть свою и «трофейную» промышленность для тотальной войны (благо какого-то сверхоружия ещё не требуется) – для отражения реальной угрозы «большевистских орд с Востока». Такая опасность может послужить катализатором объединения вокруг рейха всех правых и националистических движений в Европе. В том числе, возможно, и в «нейтральных» на тот ещё момент странах.

А Советский союз вынужден будет восполнять огромные потери в кадрах и особенно в технике. В результате вместо освоения жизненно важной новой техники его заводы будут забиты ремонтом и выпуском давно устаревших образцов. Это на Карельском перешейке в десятках километров от Кировского завода можно было позволить себе роскошь спокойного ремонта тысяч выведенных из строя танков. И даже если войска успеют оправиться – темп операций немцев слишком быстр, чтобы СССР успел спланировать ответную операцию и причинить немцам достаточные проблемы до завершения решающей фазы условного плана «Рот» — на что в реальности у немцев вполне хватит сил, как и ещё на целый ряд операций.

Смогла бы Германия, несмотря на войну «на два фронта», выиграть кампанию против Франции? Вопрос чрезвычайно дискуссионный – но так как причинами поражения Франции в конце весны 1940 года являлись в первую очередь причины организационные, и самоуспокоение в ходе «сидячей войны» — то и в этой версии реальности те же причины могут сыграть весьма дурную шутку. Кроме того, видя страшные уроки Первой мировой и свежий разгром Польши, мало кто из руководства Франции и Британии рискнул бы воевать сверх того, что делалось в реальности. Пока не будет слишком поздно.

А вермахт смог бы нанести удар по Франции в том числе и с использованием большого количества захваченного в «польских котлах» советского оружия – в первую очередь, артиллерии и боеприпасов. По крайней мере, точно не станут лишними в германских батальонах советские 45-мм пушки, столь похожие на освоенные войсками 37-мм Pak 35/36. Вспомним шуточный ответ финского офицера на вопрос, кто активнее других поставляет боевую технику Финляндии: «Русские, конечно!»

Вероятный итог. Франция выведена из игры. Британская империя не сдаётся, но ей приходится судорожно изобретать оружие для ополчения. СССР придётся воевать на суше с рейхом в одиночку – ещё без массовых КВ и Т-34, современной авиации, РЛС, но уже потратив наиболее опытные кадры танкистов, лётчиков, пехотинцев, особенно в комсоставе (и с крайне невыгодным соотношением потерь)… Даже по вероятному ленд-лизу просто нечего поставлять — нет ни пенициллина, ни «Шерманов», ни «Аэрокобр», ни «Студебекеров», ни многого другого. Ещё и не работает фактор «враг у ворот». А рейх (ещё и не тративший силы на оккупацию Балкан и африканскую кампанию) только распалён победоносной войной…

Не становятся ли понятнее мотивы советского руководства, заключившего пакт?

Источник: http://warspot.ru/3918-esli-by-pakta-molotova-ribbentropa-ne-bylo