Малоизвестные, на мой взгляд, события Первой мировой — действия немецких дирижаблей, налёты на Лондон и Париж, взаимодействия с флотом.
Вот любопытные отрывки!
Петер Штрассер
(начало)
В 1913 году началась постройка первого воздушного порта Нордхольца для морских дирижаблей около Куксхафена. Дирижабль L-1 с успехом был применен на военно-морских маневрах, состоявшихся в 1913 году, которые несомненно доказали пригодность таких воздушных кораблей для работы с морским флотом. Оба первых германских морских цеппелина вскоре погибли.
Во время выполнения полета 9 сентября 1913 года командир дирижабля L-1 получил по радио предупреждение о приближающемся шторме. Было принято решение вернуться на базу. Однако встречи со стихией избежать не [80] удалось. Под воздействием мощных турбулентных потоков дирижабль разломился на две части и упал в море в районе Гельголанда. Из двадцати человек, находившихся на борту, спастись удалось только шестерым, остальные утонули. Катастрофа произошла вследствие недостаточной прочности конструкции дирижабля, не рассчитанной на восприятие больших аэродинамических и ветровых нагрузок. Опасность полета в штормовых условиях усиливалась ошибками пилотирования при маневрировании, приведшими к дополнительным аэродинамическим нагрузкам.
Эти потери были усугублены и тем обстоятельством, что вместе с кораблем погибло командование новой воздухоплавательной флотилии и наиболее квалифицированные воздухоплаватели. От этого удара морское воздухоплавание оправилось нескоро, но новый командир флотилии — корветтен-капитан Петер Штрассер был человеком поразительно настойчивым и целеустремленным.
Вызов в Главный штаб кайзеровского военно-морского флота заставлял трепетать сердце любого офицера — и молоденького лейтенанта, и убеленного сединами командира линкора. Вот почему лейтенант военно-морского флота Германии Петер Штрассер так старательно печатал шаг по бесконечным коридорам Главного штаба, пытаясь спрятать волнение за подчеркнутой отточенностью движений. Он вошел в приемную адмирала Шеера, резко бросил руку к фуражке, отдавая честь, и протянул адъютанту предписание. Тот, мельком взглянув на фамилию, неслышно скрылся за тяжелой дубовой дверью адмиральского кабинета. Через несколько секунд он так же бесшумно вынырнул из святая святых Кайзермарине и жестом предложил Штрассеру войти. Лейтенант одернул и без того безупречно сидевший на нем китель и шагнул вперед.
«Лейтенант Штрассер, — после традиционных приветствий начал свою речь адмирал, — до сих пор у командования военно-морского флота не было повода сомневаться в ваших способностях…» У Петер Штрассера мгновенно пересохло во рту. Что значит «сомневаться в способностях»? С тех пор как три года назад он добровольно перевелся из артиллеристов в морскую авиацию, он дважды выигрывал стрельбы на приз кайзера Вильгельма. Подобным результатом не мог похвастаться ни один артиллерийский офицер флота. [81]
Да и в авиации Штрассер считался далеко не последним человеком.
Оказалось, что волновался он напрасно — адмирал Шеер не только был прекрасно осведомлен о достижениях офицера, но и довольно долго расписывал снайперские способности Штрассера и его выдающиеся командирские качества. Эта слишком длинная тирада насторожила лейтенанта. Шеер был не тот человек, который вызывает в Берлин младшего офицера только для того, чтобы выразить ему благодарность командования. И чем дольше говорил адмирал, тем яснее понимал Штрассер, что в его лейтенантской судьбе грядут решительные перемены.
Наконец Шеер добрался до сути разговора: «Лейтенант, я рассказал это все потому, что собираюсь поручить вам очень ответственное дело. И не хочу, чтобы вы рассматривали новое назначение как знак того, что вы недостаточно хорошо справляетесь со своими служебными обязанностями в авиации».
После этих слов адмирал подошел к окну и, сложив за спиной руки, стал молча разглядывать осенний берлинский пейзаж. В огромном кабинете повисла гнетущая тишина.
Штрассер успел представить себя начальником какой-нибудь учебной команды или руководителем скучного научного проекта, пока адмирал соизволил возобновить свой монолог: «Как вы знаете, лейтенант, в Северном море произошла большая трагедия — потерпел катастрофу дирижабль L-1. Вместе с цеппелином погиб командир Дивизиона воздушных кораблей капитан-лейтенант Метцинг».
«Так точно, господин адмирал. Это трагедия для всей Германии. Никого из экипажа L-1 спасти не удалось».
«Так вот, лейтенант, — продолжил адмирал Шеер, — вы назначаетесь новым командиром дивизиона. Вопросы?»
Штрассеру казалось, что он был готов ко всему, но чтоб такое… На несколько секунд из подтянутого морского офицера он превратился в бесконечно удивленного гимназиста-переростка. Лейтенант военно-морского флота Германии стоял перед адмиралом и не мог выдавить из себя ни слова. Видя замешательство новоиспеченного аэронавта, Шеер вновь пустился в пространные рассуждения о выдающихся офицерских качествах Петера Штрассера.
….
Когда к Петеру Штрассеру вернулся дар речи, он, тщательно подбирая выражения, начал: «Господин адмирал, конечно, это не входит в мою компетенцию, но я позволил бы себе заметить, что вы слишком высоко оцениваете мои способности. Я ничего не знаю о дирижаблях. Я ни разу в жизни не летал на цеппелине, и с тех пор как в 1911 году я добровольно перевелся в морскую авиацию, я занимаюсь исключительно проблемами вооружения боевых самолетов. Осмелюсь доложить, что в этой области уже достигнуты определенные успехи. Однако в воздухоплавании я совершенно не разбираюсь».
Штрассер не мог найти ни одного аргумента в пользу своего назначения. Более того, если флот действительно хочет навести порядок в воздухоплавательных частях, кандидатура лейтенанта, незнакомого даже с азами конструкции, эксплуатации и боевого применения дирижаблей, выглядела, мягко говоря, не самым лучшим выбором командования. Но, как оказалось, Главный штаб прекрасно знал, что делал.
«Лейтенант, трагизм катастрофы дирижабля L-1 заключается в том, что в ней погибли практически все опытные офицеры-аэронавты, которых имел в своем распоряжении флот. Более того, мы потеряли и несколько ведущих инженеров, руководивших постройкой цеппелина. Выбор командования пал на вас потому, что вы, лейтенант Штрассер, уже не раз демонстрировали прекрасную техническую подготовку и редкую способность адаптироваться к новым условиям службы, мобилизуя свой опыт и знания. Это помогает вам решать новые задачи в предельно сжатые сроки и с высокой эффективностью. Желаю успехов и надеюсь на вас», — так закончил свою речь адмирал.
Таким образом, Петер Штрассер стал командиром Дивизиона воздушных кораблей военно-морского флота Германии. Пройдет всего 3 года, и под его началом дивизион превратится из команды авантюристов с одним маленьким цеппелином в элитную боевую часть, название которой будут с одинаковым уважением произносить и немцы, и их противники в Первой мировой войне.
Первый месяц на новом месте службы Петер Штрассер полностью посвятил изучению воздухоплавательного дела. Работая по 25 часов в сутки, он сумел добиться невозможного — уже в октябре 1913 года командир Дивизиона воздушных кораблей был допущен к несению ходовых вахт на мостике цеппелина. Впрочем, чему тут удивляться — Штрассер учился у крупнейших в мире специалистов-дирижаблестроителей и аэронавтов Клода Дорнье, Людвига Дюрра, технического директора компании «Цеппелин» Хуго Эккенера, основателя авиакомпании ДЕЛАГ, и у самого графа фон Цеппелина.
Не чурался любознательный лейтенант и «черной» работы. Вместе с механиками он перебирал двигатели «Виктории-Луизы», пассажирского дирижабля, на котором проходили практику будущие офицеры-воздухоплаватели, подтягивал такелаж цеппелина L-2, единственного действующего воздушного корабля дивизиона, самым тщательным образом изучал конструкцию армейских дирижаблей класса «Z».
Свои практические занятия Штрассер дополнял чтением любых документов, имевших хоть какое-нибудь отношение к воздухоплаванию. Он буквально проглатывал самые разнообразные книги, брошюры, отчеты, технические описания и, в конце концов, превратился в ходячую энциклопедию аэронавтики.
В свободное от учебы время Штрассер лоббировал интересы дивизиона в высшем командовании ВМФ. И на этом поприще он проявил недюжинные способности. Энергичный лейтенант сумел убедить известного своими консервативными взглядами адмирала фон Тирпица в перспективности цеппелинов и их необходимости для флота. И не просто убедить, а добиться того, чтобы Тирпиц вышел в рейхстаг с предложением о выделении средств для постройки трех дирижаблей L-класса с целью замены погибшего L-1 и усиления Дивизиона воздушных кораблей.
Но не успел еще Штрассер войти во вкус командования своим необычным соединением, как судьба нанесла ему жестокий удар. 17 октября 1913 года прямо над эллингом одной из баз дивизиона, Иоханнистале, взорвался и погиб со всем экипажем единственный боевой дирижабль флота L-2.
В тот день Петер Штрассер, как обычно, находился в штабе своей части, расположенном на территории главной базы Дивизиона воздушных кораблей Фридрихсхафен. Резкий звонок телефонного аппарата оторвал его от бумаг. [84]
«Герр лейтенант, — докладывал из Йоханнистале один из самых опытных аэронавтов флота обер-лейтенант Хорст фон Буттлар, — только что сгорел L-2. Спасенных нет…»
Фон Буттлар должен был лететь на L-2 в первый после ремонта дирижабля испытательный полет, но в самый последний момент его заменил другой офицер. Что это было — простая случайность или провидение — сказать сложно, но агонию цеппелина он наблюдал с земли.
Первые минуты полета проходили абсолютно нормально. L-2 медленно и величаво набирал высоту, слегка покачиваясь на волнах «пятого океана». На корме дирижабля свежий бриз развевал военно-морской флаг, резко выделявшийся на фоне серого осеннего неба. Вдруг из хвостовой гондолы на трап, соединявший переднюю и заднюю рубки воздушного корабля, выскочил человек и стал быстро пробираться вперед. Такая поспешность в передвижении по узенькому трапу могла быть вызвана только одним — на борту дирижабля случилась какая-то неприятность. И в следующую секунду обер-лейтенант Буттлар с ужасом заметил, как из носовой гондолы, навстречу бегущему человеку, выбросило язык пламени. Было похоже, что это горел вытекавший из топливного бака бензин. Затем порыв ветра взметнул огонь вверх, к баллонам с водородом, и громадный L-2 исчез в ослепительной вспышке взрыва. В течение десяти секунд все было кончено — обгоревший остов цеппелина рухнул на землю с высоты 300 м. Никто из двадцати восьми членов экипажа не имел ни малейшего шанса на спасение…
Когда Петер Штрассер прибыл на место катастрофы, обломки L-2 все еще дымились. Командир Дивизиона воздушных кораблей с побелевшим лицом смотрел, как догорает его последний дирижабль. Отвернувшись от нагромождения алюминиевых конструкций, которые несколько часов назад были каркасом военного корабля, он приступил к опросу свидетелей трагедии. Как проходил взлет цеппелина до момента взрыва? Не заметили ли они выбросов жидкости из гондол или корпуса дирижабля? Не совершал ли цеппелин каких-нибудь резких эволюции, в особенности связанных с изменением дифферента? Какие звуки они слышали до возгорания воздушного судна? Когда ответы на эти и другие вопросы были получены, Штрассер был готов представить начальству подробный рапорт с описанием трагедии и рекомендациями по предотвращению подобных несчастных случаев в будущем.
Причиной гибели дирижабля L-2 стала не утечка горючего, как предполагал фон Буттлар, а конструктивные недостатки цеппелина. Остекление передней гондолы L-2 было спроектировано так неудачно, что часть водорода, который стравливался из баллонов во время дифферентовки воздушного корабля, попадала в кабину и скапливалась в «кармане» под лобовым стеклом. Как известно, в смеси с воздухом водород чрезвычайно взрывоопасен, а внутри гондолы был установлен бензиновый двигатель [85] «Майбах», из выхлопной трубы которого, несмотря на все усилия мотористов, время от времени вырывались искры… Надо лишь изменить конструкцию глушителей и остекления передней гондолы, чтобы трагедия L-2 никогда больше не повторилась, считал Петер Штрассер.
Однако Главный штаб ВМФ Германии не разделял оптимизма командира Дивизиона воздушных кораблей и рассматривал вопрос о расформировании «взрывоопасной» военной части. И если бы на месте Петера Штрассера оказался менее настойчивый или равнодушный к авиации человек, то на судьбе цеппелинов как вида оружия можно было бы поставить крест. Но одержимый лейтенант и не думал сдаваться. Он бомбардировал начальство рапортами, в которых вполне резонно указывал, что развитие и освоение личным составом флота торпедных катеров и подводных лодок в свое время сопровождалось не меньшими жертвами, чем «укрощение» дирижаблей. Штрассер доказывал, что при грамотном использовании цеппелины смогут принести флоту неоценимую пользу и в мирное время, и в ходе боевых действий.
Штрассер добился своего — дивизион не расформировали. Более того, командование флота согласилось приступить к постройке новой серии дирижаблей улучшенной конструкции. Единственное, что удручало командира воздухоплавателей, было… полное отсутствие материальной части. L-1 и L-2 погибли, а L-3 должен был сойти со стапелей только в мае 1914 года. Но Штрассер не был бы Штрассером, если бы не нашел выхода из этой ситуации. Он договорился с руководством авиакомпании ДЕЛАГ о том, что флот возьмет в аренду пассажирский дирижабль «Ганза» до тех пор, пока не будет построен L-3, и интенсивно тренировал на нем новые экипажи.
«Идея фикс» Петера Штрассера
Прозвище «сумасшедший лейтенант» укрепилось за Петером Штрассером с легкой руки адмирала Тирпица, который, доведенный однажды до белого каления настойчивыми требованиями командира Дивизиона воздушных кораблей о постройке все новых и новых цеппелинов, обозвал неуемного аэронавта «маньяком, возомнившим, что дирижабли лучше «дредноутов». Раздражение адмирала понять было нетрудно — английский Гранд-Флит (военно-морской флот) с успехом блокировал немецкий флот в гаванях, а Штрассер при каждом удобном случае напоминал, что «дирижабль способен преодолеть любую стену блокады, какой бы высокой она не была».
Следует заметить, что хотя Штрассер и вызывал раздражение адмирала, в словах командира дивизиона была изрядная доля истины. В начале войны флот Германии действительно переживал не лучшие времена, и главный штаб ВМФ настойчиво искал способы нанесения врагу как можно более чувствительных ударов. Поскольку традиционные методы ведения войны на море себя не оправдывали, в ход пошли довольно экзотические для того времени новинки техники, такие как подводные лодки, авиация и дирижабли. Секретный меморандум главного штаба недвусмысленно указывал: «Мы не должны отвергать ни один из способов поставить Англию на колени, каким бы фантастическим он не выглядел».
К подобного рода мероприятиям относились и бомбардировки английских городов цеппелинами флота. Это была «идея фикс» Петера Штрассера с самого первого дня войны. Однако ее реализация наталкивалась на довольно серьезное сопротивление верхушки военного командования Германии. Кайзер Вильгельм II состоял в кровном родстве с британской королевской фамилией. Война, в которой солдаты убивали солдат противника, считалась делом вполне пристойным и даже благородным. Но стать изгоем в собственной семье из-за того, что бомбами, сброшенными с дирижаблей, будут убиты английские женщины и дети… Пойти на это кайзер отказывался. [109]
Если строго подойти к вопросу о том, кто первым начал бомбардировки тыловых объектов противника, то здесь пальму первенства следует отдать англичанам. 8 октября 1914 года английский самолет разрушил в Дюссельдорфе эллинг и уничтожил стоящий в нем цеппелин Z-IX. 21 ноября англичане успешно атаковали верфь в Фридрихсхафене и нанесли повреждения практически построенному новому дирижаблю, а в декабре их гидросамолеты осуществили бомбардировку Куксхафена. В конце концов, под давлением высшего командования рейхсвера Вильгельм был вынужден разрешить бомбардировки Британских островов. В телеграмме, которая поступила в главный штаб ВМФ под новый 1915 год, указывались цели для налетов: доки, военные заводы, учебные лагеря неприятеля, расположенные в нижнем течении Темзы. Экипажам цеппелинов категорически воспрещалось сбрасывать бомбы на жилые кварталы Лондона.
Стоит ли описывать, с каким восторгом Петер Штрассер прочел эту телеграмму. Наконец-то наступил звездный час боевых дирижаблей! То, чего не могли добиться закованные в броню эскадры Флота открытого моря (так немцы называли главные силы ВМФ. — Сост.), сделает его дивизион «летающих сарделек». Он, лейтенант Штрассер, как древний галл, принесет войну на берега надменной Англии и заставит противника капитулировать в своем собственном логове.
Нельзя сказать, что командование военно-морского флота Германии единодушно поддержало порыв «сумасшедшего лейтенанта». Многие адмиралы старой закалки, ревниво относившиеся к успехам новых видов оружия вроде подводных лодок и дирижаблей и слепо верившие в то, что «дредноут» по-прежнему является «царем зверей» среди прочей водоплавающей мелюзги, довольно резко критиковали план Штрассера. Их главными аргументами против рейдов на Англию выступали малая бомбовая нагрузка цеппелинов и их высокая уязвимость от зенитного огня.
Но Штрассера не так-то просто было сбить с пути, который он считал единственно правильным в сложившейся ситуации. Да, соглашался он, один залп линкора весит в несколько раз больше, чем бомбовая нагрузка самого большого дирижабля. Но линкоры флота заперты англичанами в гаванях и в принципе не могут обстреливать британское побережье. Очевидно, что любой броненосец, прорвавшийся в устье Темзы, способен «переколотить очень много посуды» на «военной кухне» англичан. Только вот добраться туда ему не позволит ни британский флот, ни батареи береговой обороны. А цеппелин под покровом ночи незаметно проскользнет над Северным морем и нанесет спящему Джону Булю удар прямо в спину. Цель бомбардировок Англии, доказывал Штрассер, заключается не в физическом разрушении ее военной промышленности и инфраструктуры, а в подрыве боевого духа противника, создания паники в тылу врага. Когда на беззащитные города обрушатся первые [110] бомбы, англичанам придется срочно перебрасывать с фронта на территорию метрополии зенитные батареи, прожекторные дивизионы и эскадрильи истребителей, так необходимые на Западном фронте. Ночные налеты заставят ввести затемнение городов, гаваней, заводов, арсеналов, что, в свою очередь, самым негативным образом скажется на выпуске военной продукции. А что касается возможных потерь, так ни одно сражение не может быть выиграно без крови и жертв. Он, Петер Штрассер, и его подчиненные являются верными солдатами кайзера и готовы умереть за фатерлянд, если это потребуется. Боевой дух в Дивизионе воздушных кораблей необычайно высок, материальная часть находится в полном порядке, он как автор и командир операции ручается за ее благополучный исход.
19 января 1915 года можно считать днем рождения стратегической авиации. Впервые в практике боевых действий немецкие цеппелины атаковали военные объекты в глубоком тылу врага, и не просто в тылу, а на территории Британских островов, ранее считавшейся абсолютно недоступной для нападения с моря или воздуха. Первая попытка, предпринятая 13 января (вот и не верь после этого в магию чисел), сорвалась из-за плохой погоды. За неделю вдоль побережья Северного и Балтийского морей, от Фландрии до Кенигсберга, была развернута цепь метеорологических постов, каждые три часа передававших сводки погоды на основную базу дивизиона в Вильгельмсхафене.
19 января погода наконец-то позволила приступить к проведению операции. Штрассер быль настолько уверен в том, что англичане абсолютно не готовы к отражению атак цеппелинов, что приказал провести рейд в дневное время. Ровно в 11.00 три корабля: L-3, L-4 и L-6 выплыли из эллингов Норхольта и, басовито гудя моторами, взяли курс на север. К величайшей досаде командира дивизиона, L-6, на котором он летел, был вынужден вернуться с полпути из-за неисправности двигателя. Два других цеппелина продолжили полет и в 15.30 достигли своей цели — военных заводов в пригородах Ярмута. К этому времени небо вновь затянули облака, и бомбардирам пришлось сбрасывать смертоносный груз практически вслепую. В результате 12 пятидесятикилограммовых фугасных и 18 зажигательных бомб упали прямо в центре города.
С военной точки зрения первый рейд цеппелинов L-3 и L-4 провалился. Военные заводы не пострадали, бомбы разрушили несколько небольших зданий на городской площади (по оценкам страховых компаний, сумма нанесенного ущерба составила около 100 000 фунтов стерлингов). Четыре человека было убито, шестнадцать ранены. Однако Петер Штрассер был в восторге. Его теоретические разработки неограниченной воздушной войны получили блестящее подтверждение. Дирижабли могли поражать заранее выбранные цели в глубоком тылу врага без особого риска быть сбитыми.
Сообщение об успешном налете на Англию по всей стране встретили [111] с большим энтузиазмом. Немецкие газеты буквально захлебывались от восторга. Вот, например, выдержка из передовой статьи «Кельнише цайтунг» от 21 января 1915 года: «…наши цеппелины вознесли огненную десницу возмездия над Британией. Надменная Англия трепещет, с ужасом ожидая новых неотразимых ударов. Самое совершенное оружие, созданное гением немецких инженеров, — дирижабль — способно поражать нашего врага в самое сердце!
Тяжелые утраты
В ночь на 3 сентября 1916 года рекордное количество воздушных кораблей достигло берегов Англии. 14 дирижаблей смешанного состава армейской воздухоплавательной службы и Дивизиона морских воздушных кораблей должны были прорвать ПВО противника и, зайдя с северо-запада, обрушить бомбы на Лондон. К тому времени ожесточение войны достигло новой точки. Многие ограничения в выборе целей бомбардировки были сняты. Под запретом остались только исторические здания и королевские дворцы. Петер Штрассер надеялся, что лучшие экипажи смогут добиться большого успеха.
Как отвлекающий маневр, несколько кораблей направлялись в центральную часть Англии. По пути к цели два цеппелина обнаружили неисправность в моторах и вскоре развернулись на базу. На подлете к Британии еще один корабль вынужден был, сбросив бомбы в районе Дувра, отправиться домой. Средства противовоздушной обороны выстроили сильнейший огневой заслон.
LZ-98 Эрнеста Лемана был одним из тринадцати дирижаблей, достигнувшим цели. Когда Леман подлетел к Лондону, он увидел, что город уже подвергается бомбардировке: «Весь город находился под световым туманом, образованным лучами прожекторов, неравномерным мерцанием трасс и разрывами снарядов». Эрнест отметил, что вражеские прожекторы показались ему более мощными и обстрел с земли более интенсивным, чем во время его последнего визита в прошлом году. Было одновременно и страшно, и очень красиво. «Мы видели много взрывов на земле — очевидно, это рвались бомбы, сброшенные с других кораблей, но самих их не было [209] видно — они были скрыты туманом, освещенным лучами прожекторов и разрывами зенитных снарядов. Это было, как в театре, когда вы находитесь над освещенной сценой».
Верхняя пулемётная точка на цеппелине:
Этот туман обманул его, он подумал, что находится ближе к цели, чем это было на самом деле. Снаряды рвались совсем рядом. Леман посчитал, что он уже над лондонскими доками, и сбросил бомбы. Теперь надо было избежать гибельных прикосновений вражеских прожекторов. Леман стал «нырять» из облака в облако. Маневр удался, и разрывы снарядов стали отдаляться. Дирижабль поднялся на высоту 4200 м и развернулся на обратный курс.
Большинство цеппелинов, не дойдя до Лондона, освободились от бомб и поспешили восвояси. Как раз перед тем как Леман ушел в облака, его корабль был замечен вторым лейтенантом Уильямом Лифом Робинсоном, управляющим самым грозным ночным истребителем ВЕ2с. Напрасно Робинсон еще целых пятнадцать минут высматривал исчезнувший в облаках цеппелин. Неожиданно на фоне рвущихся снарядов мелькнула гигантская тень. Есть еще один! Армейский SL-11, энергично маневрируя, настойчиво стремился пробиться сквозь разрывы зенитных снарядов. И только когда прожектора устойчиво захватили его, а разрывы стали ложиться в опасной близости, командир решил отвернуть. Робинсону удалось незамеченным подойти к противнику, и когда корпус дирижабля заполнил весь свет, открыл огонь из пулемета. Целый диск зажигательных патронов, выпущенный им из «льюиса», не произвел ровно никакого эффекта. Подобно киту, не обращающему на стайку малых рыбок никакого внимания, огромный воздушный корабль невозмутимо плыл дальше. Робинсон набрал высоту и снова атаковал. И опять никакого видимого эффекта…
Позже британский летчик вспоминал: «Он был похож на «Летучий Голландец», никаких признаков жизни».
Для своей третьей и последней атаки Робинсон выбрал позицию точно позади дирижабля, чуть ниже его громадного хвостового оперения. Теперь он сосредоточил огонь на небольшом участке корпуса. Летчик снял палец с гашетки, только когда пулемет перестал стрелять — кончились патроны. Внутри оболочки появилось розовое свечение, которое быстро распространялось вперед. Дирижабль стал похож на огромный китайский фонарь. Внезапно из кормовой части вырывалось пламя. И вот уже запылал весь воздушный корабль, освещая землю примерно на 100 км вокруг.
В кабине цеппелина:
Леман разворачивал карты, чтобы определить местонахождение своего дирижабля, когда его позвали к иллюминатору. Капитан присмотрелся в направлении Лондона и увидел примерно в 70 км сзади огненный шарик. «Пылающий факел повис в небе и был виден больше минуты. Мы наблюдали, как от него отрывались части, падающие быстрее, чем основное тело дирижабля. Бедняги, они не имели никакого шанса спастись». Чтобы повысить полезную грузоподъемность, [210] экипажи обычно отказывались брать с собой парашюты, предпочитая вместо них взять большую бомбовую нагрузку.
http://militera.lib.ru/tw/obuhovich_kulbaha/07.html
Конец войны
В конце 1917 года немцы начали реализацию проектов, призванных защитить цеппелины от британских истребителей. Несущие возможности больших цеппелинов позволили рассмотреть идею о том, что дирижабль может сам нести свое истребительное сопровождение. На авиабазе в Ютеборге на нижней поверхности цеппелина L-35 был установлен специальный крюк, на который цеплялся истребитель «Альбатрос» D.III. 26 января 1918 года L-35 поднялся в воздух. На высоте 1380 м самолет отцепился, со снижением отлетел от дирижабля и благополучно приземлился. В феврале рассматривался вопрос о практическом использовании этого способа, но Штрассер довольно скептически отнесся к этой возможности. Гораздо больше он верил в высотные возможности новых цеппелинов. В то же время испытывались крылатые планирующие торпеды, правда, как и в предыдущем случае, с самолетами дальше испытаний дело не пошло.
Первые дни нового 1918 года оказались несчастливыми для воздушных кораблей Вильгельма II. 5 января во время ремонта цеппелина L-51 в эллинге на базе Альхорн возник пожар, в результате которого дирижабль взорвался, уничтожив при этом находившийся там и L-47. Этим же взрывом в соседних эллингах уничтожило другие цеппелины: L-46, L-58 и новенький SL-20 объемом 56 000 куб. м. Еще несколько морских дирижаблей были серьезно повреждены. [228]
Недостаток многих видов сырья затруднял ремонт старых и изготовление новых цеппелинов, а отсутствие топлива — выучку новых экипажей и командиров. Но несмотря на это, морское воздухоплавание, ведомое Петером Штрассером, продолжало сражаться. Патрулирование Северного моря, как и налеты на Англию, также продолжалось. Правда, интенсивность налётов упала.
Штрассер просто фанатически верил в боевые возможности цеппелинов. В то время когда флотилия несла одну потерю за другой, все свои надежды отважный воздухоплаватель связывал с цеппелинами новой серии «х», которые и появились благодаря его стараниям. LZ-112 был первым дирижаблем этого типа. В июле 1918 года его передали флоту, где он получил обозначение L-70. Однотипными ему кораблями являлись L-71 и L-72. Это были самые совершенные для своего времени образцы воздухоплавательной техники, длиной 211,5 м и объемом 62 200 куб. м. L-70 оснащались семью моторами «Майбах» Mb.IVa; по одному в передней гондоле и в четырех боковых мотогондолах и два в задней гондоле.
Испытания L-70 продемонстрировали прекрасные характеристики нового дирижабля; статический потолок достигал 6600 м, динамический — 7000 м, скорость 131,3 км/ч. Полезная грузоподъемность, равная 39 200 кг, позволяла взять на борт при налете на Англию 3650 кг бомбовой нагрузки. Еще раньше на цеппелины снова стали устанавливать оборонительное вооружение, но число пулеметов было меньшим. Теперь же избыток грузоподъемности позволил разместить на дирижабле две 20-мм пушки «Беккер».
С возрастанием высотности цеппелинов сбить их над Британией стало намного труднее. Англичане решили изменить тактику и стали нападать на цеппелины над Северным морем, когда они еще не набрали боевой высоты. Кроме того, участились налеты на места базирования дирижаблей. 14 мая 1917 года летающей лодке Кертисс Н.12 «Ладж Америка» удалось сбить у острова Тексел цеппелин L-22. Через месяц при аналогичных обстоятельствах были потеряны L-43 и L-48. Кстати, во время гибели L-48 впервые трем членам экипажа удалось спастись с помощью парашютов, которые обычно подвешивались рядом с окнами гондол. Экипажи дирижаблей имели мало шансов выжить при взрыве водорода, поэтому парашюты обычно оставляли на земле, а вместо них брали дополнительно бомбы. Однако случай с L-48 показал, что минимальные шансы остаться в живых все-таки сохранялись.
Британцы смогли разместить в непосредственной близости от Германии и свои самолеты-истребители, которые против цеппелинов были еще более эффективным оружием. 21 августа с небольшой площадки, смонтированной на орудийной башне крейсера Ее Величества «Ярмут», в воздух взмыл истребитель Сопвич «Пап», управляемый лейтенантом Смаром. Его встреча над Данией с цеппелином L-23 оказалась для последнего роковой. [229]
В 1918 году развитие техники достигло такого уровня, что стала возможна операция, которая еще два года назад в мае 1916 года закончилась провалом. Тогда британские авиатранспорты «Энгадайн» и «Виндекс» доставили к германским берегам (к Сульту) 11 небольших гидросамолетов Сопвич «Бэби». Самолеты были спущены на воду, откуда они должны были стартовать и разбомбить базу германских дирижаблей в Тондерне. Из девяти гидросамолетов в воздух поднялись всего два, причем один из них вскоре разбился, а второй хоть и сбросил свой бомбовый груз вблизи Тондерна, но в цель не попал.
Спустя два года, вечером 19 июля 1918 года, над Тордерном на большой высоте появились британские самолеты. Разделившись на 2 группы, они стремительно снизились и с высоты примерно 40 м сбросили бомбы. Трудно было не попасть в громадные ангары, и летчики не промахнулись. Так были уничтожены 2 цеппелина L-54 и L-60. Между тем у нападавших тоже не все было гладко. Из семи взлетевших с палубы авианосца «Фьюриес» истребителей 2F.1 «Кэмэл» ни одному не удалось вернуться на борт своего корабля. Два приземлились в нейтральной Дании, а пять разбились при попытке сесть на палубу «Фьюриеса». Все летчики, кроме одного, остались живы.
1 августа 1918 года L-70 встретился с крупным отрядом кораблей противника, сумел произвести удачную бомбардировку, но противник, пользуясь сильным туманом, ушел.
2 августа 1918 года в 40 милях северо-западнее от Терчелинга L-64 был атакован шестью английскими самолетами-бипланами, однако сумел от них отбиться.
После четырехмесячного перерыва, 5 августа 1918 года, группа из пяти цеппелинов направилась к Британским островам. Их целью был Лондон. В головном цеппелине L-70 летел сам Петер Штрассер. После четырех лет командования морским воздухоплаванием, он на себе узнал, в какое пекло посылал экипажи дирижаблей. Когда цеппелины приблизились к побережью Норфолка, с аэродрома Грейт Ярмут взлетели 13 самолетов, 3 из которых направились к цеппелинам. Головной самолет Де Хевиленд D.H.4 пилотировал майор Е. Кэдбери, участник победного боя с L-21. Его летчиком-наблюдателем был капитан Р. Леки, пилот летающей лодки Н.12, сбившей дирижабль L-22. Теперь им предстояло сразиться с самым совершенным дирижаблем в мире. Цеппелин летел на высоте 5200 м, и британским летчикам необходимо было набрать еще большую высоту или хотя бы как можно ближе подойти к неприятелю. С трудом английский самолет набрал 5000 м, и летчик-наблюдатель открыл огонь из пулемета. Зажигательные и разрывные пули полетели в направлении огромного тела цеппелина. L-70 загорелся и пылающим факелом рухнул в море. Экипаж погиб.
10 августа 1918 года 2 английских крейсера проводили учебные стрельбы в открытом море. L-53 подошел к району учений, не придавая особого значения находившемуся [230] там небольшому кораблю, буксировавшему баржу. А между тем эта баржа была перестроена под небольшой плавучий авианесущий лихтер-понтон и на ней находился самолет пилота лейтенанта Кьюлли. О том, как у берегов Германии появился этот самолет, надо рассказать немного подробнее. Еще в начале 1918 года британскому адмиралу Тирвитту пришла в голову мысль об авиапонтоне, на палубе которого находился бы истребитель Сопвич «Кэмэл». При обнаружении над морем вражеского дирижабля, корабль-буксир разгонял авиапонтон против ветра. В этих условиях истребителю хватало лишь восьми метров, чтобы взлететь. Ниже мы приводим выдержку из рапорта лейтенанта Кьюми: «В 8.55 поднялся с лихтера для атаки обнаруженного на ост цеппелина, набрал высоту 6100 м и атаковал цеппелин, находящийся ниже меня на 100 м. Сделал 7 выстрелов из пулемета № 1, после чего его заклинило. Из пулемета № 2 выпустил 2 магазина. В 9.58 цеппелин воспламенился и упал в море».
Такие большие потери в течение столь короткого времени поставили под сомнение дальнейшее активное применение дирижаблей. Особенно велика была потеря командира флотилии Петера Штассера, большого энтузиаста, можно сказать, фанатического приверженца применения дирижаблей. Его способность передавать свой «боевой дух» окружающим, как бы «заряжать» их своей энергией была просто невосполнима. Нереализованной осталась и мечта Штассера долететь на цеппелинах типа L-70 до Нью-Йорка.
В процессе войны немцы создали постоянную дозорную завесу цеппелинов на достаточном удалении от побережья Северного и Балтийского морей. Благодаря такой службе охранения, они могли отыскивать противника, своевременно сообщать о нем, вести наблюдение за морскими путями нейтральных государств и, кроме того, косвенно охранять тральщики, которые должны были тралить безопасные фарватеры, необходимые подлодкам для возвращения на свои базы.
Германские жесткие дирижабли не ограничивались только выполнением задачи по наблюдению за прибрежными районами. Они участвовали почти во всех выходах флота Открытого моря. Таким образом, им удалось двенадцать раз обеспечить выполнение воздушной разведки во время операций флота.
———
Еще в сентябре 1918 года было принято новое направление развития цеппелинов: со статическим потолком 7900 м и динамическим — 8600 м. Действующие дирижабли планировалось до февраля 1919 года удлинить и увеличить. В июне 1919 года должен был вступить в строй L-100. Предполагалось, что его объем будет равен 100 800 куб. м, а моторная установка — состоять из десяти «Майбахов». Это, однако, стало в буквальном смысле последним вздохом разработчиков цеппелинов. Еще 13 октября 1918 года германским боевым кораблям при поддержке дирижаблей следовало выйти в море на встречу с британским флотом, но восстание моряков Вильгельмсхафена и Киля перечеркнуло этот план. Многие воздухоплавательные базы, где находились фанатически преданные императору экипажи дирижаблей, силой захватили революционно настроенные солдаты и матросы.
Конец был уже близок. В июне 1919 года, когда германские моряки потопили свои корабли в Скапа-Флоу, экипажи L-14, L-41, L-42, L-52, L-56 и L-65 также уничтожили свои дирижабли. По мнению немецких воздухоплавателей, их воздушные корабли не должны были попасть в руки союзников.
Вид подцепки самолетов к дирижаблю
За время ведения войны против Британии германские дирижабли совершили в общей сложности 51 налет, было сброшено 5806 бомб общим весом 196 000 кг. Убиты 557 человек и еще 1358 ранены; материальный ущерб оценивался в 1 527 585 фунтов стерлингов.
Всего было построено 113 цеппелинов, из которых 88 во время войны. Аварии стали причиной гибели 25 дирижаблей, 46 погибли во время боевых операций, 6 потеряны по невыясненным обстоятельствам, 21 разобран по причине технического износа, 7 уничтожены собственными экипажами.
Цеппелины как наступательное бомбардировочное средство являлись продуктом своего времени и могли эффективно выполнять [236] свою роль только при отсутствии противодействия средств ПВО. Как только авиация и система ПВО к середине войны достигли определенного уровня развития, гегемония воздушных кораблей пошла на убыль. Оглядываясь на темпы развития авиации того времени, можно смело сказать, что даже высотные цеппелины не долго смогли бы сохранить свою неуязвимость.
Книга на сайте: http://militera.lib.ru/tw/obuhovich_kulbaha/index.html
Книга одним файлом: http://militera.lib.ru/tw/0/one/obuhovich_kulbaha.rar
