Четыре «дуэли» адмирала Того
В Русско-японскую войну 1904 — 1905 годов командующему японским Соединенным флотом Х. Того довелось последовательно «скрестить шпаги» (или же, выражаясь по-морскому, кортики) с четырьмя российскими адмиралами: О.В. Старком, С.О. Макаровым, В.К. Витгефтом и З.П. Рожественским. С первым он сошелся в первый день войны — в бою на внешнем рейде Порт-Артура 27 января 1904 года, со вторым — там же 31 марта 1904 года, с третьим — в желтом море 28 июля 1904 года, с последним — в Цусимском проливе 14 мая 1905 года.
Русские корабли на внешнем рейде Порт-Артура незадолго до начала Русско-японской войны
Единого мнения о тактических дарованиях упомянутых российских адмиралов в отечественной историографии не существует, однако наиболее талантливым почти безоговорочно считается С.О. Макаров, далее З.П. Рожественский (хотя его фигура вызывает наибольшие споры), затем В.К. Витгефт и, наконец, О.В. Старк.
Флотоводческое искусство Х. Того обычно признается только по факту одержанных им побед и оценивается очень сдержанно. Однако при анализе перечисленных сражений высвечивается интересный парадокс: С.О. Макаров погиб, не нанеся никакого урона противнику; З.П. Рожественский — оказав упорное сопротивление, был разгромлен наголову; В.К. Витгефт — потерпел поражение, но не потерял в бою ни одного корабля; а «бесцветный» О.В. Старк — одержал победу! Картина настолько противоречит традиционным представлениям об адмиралах Русско-японской войны, что явно подлежит отдельному изучению.
Первоначально следует рассмотреть довоенные биографии адмиралов. Все они являлись почти ровесниками: к моменту начала войны С.О. Макарову и З.П. Рожественскому исполнилось 55, Х. Того и В.К. Витгефту — 56, О.В. Старку — 57 лет.
При этом по званию и времени чинопроизводства старше всех оказался младший по возрасту С.О. Макаров, произведенный в вице-адмиралы в 1896 году. За ним шли Х. Того, ставший вице-адмиралом в 1898 году, и О.В. Старк, получивший тот же чин в 1902 году.
Уже во время войны, 24 мая 1904 года, Х. Того был произведен в полные адмиралы, и только в 1908 году его «догнал» О.В. Старк, получивший чин адмирала при выходе в отставку. З.П. Рожественского произвели в вице-адмиралы в октябре 1904 года.
Поданное же в мае 1904 года представление о производстве в вице-адмиралы В.K. Витгефта отклонили, причем не только по формальным основаниям: император Николай II считал, что «удобнее будет произвести Витгефта после прибытия его с эскадрой во Владивосток». Именно при выполнении этой задачи В.К. Витгефту суждено было погибнуть, навсегда оставшись контр-адмиралом.
Адмирал Х. Toгo
Все адмиралы в большей или меньшей степени обладали ранее полученным боевым опытом: С.О. Макаров и З.П. Рожественский являлись героями Русско-турецкой войны 1877 — 1878 годов, О.В. Старк и В.К. Витгефт участниками китайской кампании 1900 — 1901 годов, Х. Того — участником японо-английского конфликта 1863 года, гражданской войны 1868 — 1869 годов, Японо-китайской войны 1894 — 1895 годов и китайской кампании 1900 — 1901 годов.
Также все они имели большой опыт дальних плаваний (В.К. Витгефт, С.О. Макаров и Х. Того — кругосветных), самостоятельного командования кораблями и штабной работы. Наименее подготовленным флотоводцем являлся В.К. Витгефт, не имевший, в отличие от остальных, опыта командования соединениями кораблей.
Вице-адмирал О.В. Старк
Вице-адмирал С.О. Макаров
В административном отношении к началу войны выше всех стоял возглавлявший российский Главный морской штаб З.П. Рожественский, затем командующий Соединенным флотом Японии Х. Того, главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор Кронштадта С.О. Макаров, начальник эскадры Тихого океана О.В. Старк и начальник Морского штаба наместника на Дальнем Востоке В.К. Витгефт.
С.О. Макаров, помимо своего служебного статуса, был широко известен как крупный военный теоретик, изобретатель и океанограф. В.К. Витгефт также являлся автором ряда научных трудов. Х. Того, единственный из всех, имел административно-педагогический опыт руководства морской академией.
Сложнее охарактеризовать внутренний мир этих очень разных людей. Каждый из них имел свои достоинства и недостатки. Все они, безусловно, являлись высокого класса профессионалами военно-морского дела, которому посвятили свою жизнь. Личная храбрость любого из адмиралов сомнений не вызывает.
В интеллектуальном плане несколько сильнее других смотрелся С.О. Макаров, отличавшийся также ровным характером, развитым честолюбием и искренней увлеченностью любым делом, за которое брался. З.П. Рожественский был исключительно нервным и самолюбивым человеком весьма деспотичного характера и «крутого» нрава. В.К. Витгефт обладал флегматичным темпераментом, пессимистичным мировоззрением и крайним упрямством. О.В. Старк являлся добросовестным, исполнительным и педантичным «служакой», но безынициативным руководителем.
Х. Того имел репутацию предусмотрительного, осторожного и скрытного человека с чрезвычайно устойчивой психикой и сильной волей. К портрету японского командующего можно добавить и то, что он обладал развитым чувством юмора и даже сочинил сборник анекдотов (5).
Личные отношения между русскими адмиралами не выходили за рамки служебных, но временами бывали весьма натянутыми, особенно между С.О. Макаровым и 3.П. Рожественским. Любопытно и то, что З.П. Рожественский до конца своих дней хранил анонимки с лестными отзывами о себе, в которых О.В. Старка именовали «скотиной», «прохвостом» и «мерзавцем» (6).
Сведений о личном знакомстве русских адмиралов с Х. Того не имеется, и, хотя оно отнюдь не исключается, в любом случае могло носить лишь весьма поверхностный характер.
Немаловажно, что российские адмиралы в разное время годами служили на Дальнем Востоке и хорошо знали будущий театр военных действий, хотя Х. Того в этом вопросе имел перед ними некоторое преимущество.
Следует также отметить, что серьезных проблем со здоровьем к началу войны никто из флотоводцев не испытывал, хотя О.В. Старку и придется впоследствии просить об оставлении занимаемой должности якобы «по болезни» (7). Жизненный опыт и близкий к оптимальному для занятия высших командных должностей возраст, казалось, позволяли любому из адмиралов уверенно чувствовать себя в роли флагмана.
Таким образом, при сопоставлении биографий флотоводцев на начало Русско-японской войны наиболее выдающимся из них представлялся имевший мировую известность С.О. Макаров, за ним по порядку шли обладавший богатым и сбалансированным служебным опытом Х. Того, располагавший большим командным стажем О.В. Старк, стремительно поднимавшийся по служебной лестнице накануне войны З.П. Рожественский и, наконец, квалифицированный штабной работник с недостаточным строевым опытом В.К. Витгефт. Однако война заставила иначе взглянуть на многие заслуги и достоинства перечисленных адмиралов.
Прежде чем переходить непосредственно к событиям Русско-японской войны, необходимо осветить предвоенные взгляды в области военно-морского искусства. Стратегическое планирование велось противостоящими сторонами в соответствии с господствовавшей в то стремя доктриной Мэхэна — Коломба, согласно которой развитие событий морской войны могло идти двумя путями: решающее генеральное сражение или блокада флота противника в его базе (8).
Япония, ресурсы которой не позволяли вести длительную войну, а флот, имея преимущество на дальневосточном театре военных действий, в целом уступал морским силам России, изначально делала ставку на внезапное нападение и разгром боевого ядра русского флота на Тихом океане в первом же бою (9).
Затем предполагались блокада и ликвидация оставшихся кораблей, ожидание подхода европейских военно-морских сил России и их уничтожение во втором генеральном сражении, если к тому времени сухопутные силы не успевали окончательно решить исход войны в пользу Японии.
Контр-адмирал В.К. Витгефт
Контр-адмирал З.П. Рожественский
Российская сторона намеревалась придерживаться разработанного В.К. Витгефтом в 1903 году плана (10), согласно которому основным силам эскадры Тихого океана следовало, опираясь на Порт-Артур, добиться контроля над Желтым морем и не допустить высадки японского десанта на западном берегу Кореи.
Поскольку японский флот превосходил русскую эскадру, для уравнения сил в Желтом море планировалось отвлечь броненосные крейсера противника операциями базировавшегося на Владивосток крейсерского отряда. Если же неприятельской армии удавалась высадка на западном побережье Кореи, предполагалось дать японскому флоту генеральное сражение.
Получения подкреплений с Балтики в ходе войны не ожидалось, поэтому предписывалось по возможности не рисковать и как можно дольше сохранять местные военно-морские ресурсы. Таким образом, русский план изначально предполагал преимущественно пассивный образ действий, отдавая инициативу противнику.
В целом стратегические планы сторон следует признать вполне обоснованными и реалистичными. Однако план В.К. Витгефта оказался сорванным внезапным нападением японских миноносцев на артурскую эскадру в первую же ночь войны.
Впрочем, успех этой атаки зависел никак не от стратегических выкладок, а только от бдительности личного и распорядительности командного состава русской эскадры. Но поскольку уничтожить ее первым ударом так и не удалось, японскому командованию пришлось вынужденно пересмотреть свою стратегию, начав переход к планомерной организации морской блокады Порт-Артура.
С этого момента idee fix противоборствующих сторон становится минимизация потерь с целью обеспечить превосходство в грядущем генеральном сражении. Данный стратегический постулат в значительной мере предопределяет и осторожную тактику противников.
При этом интересно отметить, что ни один из русских адмиралов тактике официально не учился, поскольку такой предмет в программе их alma mater — Морского кадетского корпуса (Морского училища) — отсутствовал.
Познания в этой сфере они могли почерпнуть только за счет самообразования и служебной практики. Курс морской тактики, появившийся в учебной программе Морского кадетского корпуса лишь в конце XIX века, даже не входил в программу выпускных экзаменов (11). Поэтому, несмотря на наличие передовых теоретических трудов С.О. Макарова, Н.Л. Кладо и Н.Н. Хлодовского (12), единых и официально установленных тактических взглядов в русском флоте к началу Русско-японской войны не существовало.
Уверенно можно говорить только о тактических замыслах С.О. Макарова, предполагавшего в бою активные наступательные действия в кильватерном строю с атакой «на слабую сторону неприятеля» и охватом флангов противника, использование легких крейсеров для постановки неприятеля «в два огня», и применение общей атаки миноносцев (13).
Воззрения же остальных русских адмиралов во многом остаются загадкой, и частично восстанавливаются только по их тактическим решениям в боях Русско-японской войны.
В то же время Х. Того, возглавляя военно-морскую академию Японии, уделял изучению тактики огромное внимание. Достаточно сказать, что именно назначенные им преподаватели тактики в академии — X. Симамура и Т. Като — последовательно являлись начальниками штаба Х. Того в годы Русско-японской войны.
Японский командующий был отлично знаком и с «Рассуждениями по морской тактике» С.О. Макарова, по его распоряжению опубликованными в переводе на японский язык (14). Таким образом, Х. Того и его подчиненные в определенной мере представляли, что они могут ожидать от своего противника, и соответствующим образом формулировали свои тактические планы.
Согласно подписанной Х. Того накануне войны инструкции (15), главные силы японского флота, состоявшие из отряда эскадренных броненосцев и отряда броненосных крейсеров, в генеральном сражении должны были действовать совместно, хотя имели право маневрировать раздельно. Предписывалось нападение на «наиболее легко атакуемое крыло неприятеля», при котором «все маневры будут подчинены идее нажима на головной неприятельский корабль».
Для этого предполагалось занятие «позиции Т», когда главные силы режут курс противника с концентрацией огня на его головных кораблях. С целью ведения перекрестного огня признавалось возможным более сложное «построение L». Легкие крейсера должны были по ситуации поддерживать линейные силы, вести бой с вражескими крейсерами, а также уничтожать одиночные и поврежденные корабли противника.
При благоприятной возможности предусматривалась атака ослабленного неприятеля миноносцами, они же охраняли главные силы от вражеских минных атак и бросались в погоню за разбитым и отступающим противником. В бою предполагалось активное маневрирование, предоставлялась значительная свобода действий командирам отрядов и отдельных кораблей в маневрах и выборе цели.
Таким образом, японский командующий намеревался придерживаться ярко выраженной наступательной тактики. В развитие общей инструкции были составлены также особые инструкции по действиям отдельных боевых отрядов. При этом, как показали морские сражения 1904 — 1905 годов, эти инструкции отнюдь не являлись догмой, а подвергались творческому переосмыслению.
На фоне отсутствия единой морской тактики в России, наличие ясных тактических инструкций в японском флоте изначально предоставляло Х. Того значительные преимущества в управлении боем. Поэтому даже срыв первого стратегического плана войны не заставил его пересмотреть основные положения предвоенной тактики.
Теперь перейдем к сравнительному анализу тех сражений, которые Х. Того дал русским адмиралам. Бои 27 января и 31 марта 1904 года велись на ограниченном пространстве внешнего рейда Порт-Артура, что существенно ограничивало тактические возможности сторон. При этом роль определяющего внешнего фактора играла береговая артиллерия, не позволявшая японцам в полной мере реализовать превосходство в силах над русским флотом.
Значительно большую свободу для маневра предоставляли условия сражений 28 июля 1904 года и 14 мая 1905 года. Эти бои велись в открытом море, хотя и относительно недалеко от берега — в проливах Бохай и Цусимском. В последнем случае сложились практически оптимальные условия для японского флота, поскольку генеральное сражение велось вблизи японских баз. В остальных боях это немаловажное преимущество находилось на русской стороне.
Только при Цусиме наличные военно-морские силы противников смогли участвовать в бою полным составом. Во всех остальных случаях по тем или иным причинам некоторых кораблей в составе противоборствующих флотов не оказалось.
Отряд японских броненосных крейсеров всем составом участвовал только в Цусимском сражении, и большей частью — в бою 27 января. Гибель двух эскадренных броненосцев японского флота на русских минах 2 мая 1904 года заставила Х. Того включить в отряд броненосцев два броненосных крейсера, что нарушило тактическое единообразие боевого ядра японского флота, но не повлекло изменений в действиях отряда.
«Ясима» — один из двух японских броненосцев (второй — «Хацусе»), погибших при подрыве на русских минах под Порт-Артуром 2 мая 1904 года
Линейные силы русских в каждом бою были представлены разным составом, тем не менее, всегда уступавшим японской стороне. Близкое к паритетному соотношение главных сил существовало только в бою 28 июля.
Поскольку преимущество в силах и эскадренной скорости всегда оставалось за японским флотом, во всех случаях нападающей стороной были именно японцы, а русские стремились по возможности уклониться от решительной баталии.
Сражение 27 января являлось краткосрочным, а события 31 марта вообще нельзя считать эскадренным боем. Для встреч противников в бою 28 июля и при Цусиме характерны активное маневрирование сторон в начале сражения с попыткой занять выгодную позицию для нанесения первого удара, а затем затяжная перестрелка на параллельных курсах.
Маневрирование главных сил в ходе любого боя практически постоянно осуществлялось в кильватерном строю, изредка и ненадолго применялся строй пеленга, и лишь при необходимости изменения курса поворотами «все вдруг» — строй фронта. При этом японская сторона явно «недолюбливала» боевое столкновение на контркурсах.
27 января и 31 марта японцам удалось обеспечить внезапность нападения, и русская эскадра вступала в бой, не успев выстроиться в полноценный боевой порядок. Первоначально обе стороны опрометчиво ставили в хвост единого кильватерного строя легкие крейсера. При этом в ходе сражения 27 января японские, а 28 июля русские крейсера, оказавшись под ударом главных сил, вынуждены были спешно покидать общий кильватер. После этого, наученные горьким опытом, отряды легких крейсеров маневрировали отдельно от броненосных отрядов.
В разных боях противники ставили разные цели, что сказалось и на методах их достижения. 27 января 1904 года целью японцев являлось уничтожение главных сил русской эскадры, целью русской стороны — отражение японского нападения.
Х. Того, предварив бой сигналом «В этом сражении лежит решительная победа или поражение, пусть каждый старается изо всех своих сил» (16), вел атаку в едином кильватерном строю; О.В. Старк формировал боевой порядок эскадры под огнем противника. Увлекшись боем, Х. Того вошел в сферу огня береговой артиллерии Порт-Артура, сразу утратив преимущество над врагом.
Обстрел с берегового фронта, завершение построения артурской эскадры, угроза охвата концевых кораблей японского строя и активные действия русских крейсеров, пытавшихся выйти на дистанцию торпедного выстрела, заставили Х. Того отступить. Попыток преследования противника О.В. Старк не предпринимал. Поставленную японским командованием цель достичь не удалось, что позволяет говорить о руской победе (17).
31 марта целью японцев было нанесение потерь русской эскадре, целью русских — отражение очередного нападения с попыткой вновь завлечь противника под огонь береговых батарей. Х. Того первоначально спровоцировал С.О. Макарова на встречный бой, а затем фактом превосходства своих сил заставил его маневрировать под прикрытием береговой артиллерии на артурском рейде, где накануне было выставлено японское минное заграждение.
В результате один русский броненосец («Петропавловск») вместе с командующим флотом погиб, другой («Победа») тяжело поврежден, а личный состав эскадры временно деморализован. Поставленная Х. Того цель была полностью реализована, причем без потерь с японской стороны (18).
Эскадренный броненосец «Петропавловск» — флагманский корабль вице-адмиралов О.В. Старка и С.О. Макарова
28 июля целью японского флота являлось предотвращение прорыва русской эскадры из Порт-Артура во Владивосток, целью русских — осуществление прорыва с наименьшими потерями. В первой фазе боя неоднократные попытки Х. Того поставить «палочку над Т» срывались контрманеврами В.К. Витгефта, и русская эскадра смогла оторваться от противника.
Японскому адмиралу пришлось бросаться в погоню, ведя бой на параллельных курсах без каких-либо тактических уловок и полагаясь только на превосходство в силах. В результате В.К. Витгефт был убит, единство командования утрачено, русская эскадра рассыпалась и большей частью вернулась в Порт-Артур. Цель Х. Того вновь была выполнена, хотя ценой достаточно существенных повреждений ряда японских кораблей (19).
Эскадренный броненосец «Цесаревич» в Восточном бассейне Порт-Артура. Во время боя 28 июля 1904 года в Желтом море он являлся флагманским кораблем эскадры контр-адмирала В.К. Витгефта
При Цусиме целью японцев, как и в бою 27 января, являлся решительный разгром русской эскадры, а целью противостоящей стороны, как и в бою 28 июля — прорыв во Владивосток.
В завязке сражения весьма рискованным маневром Х. Того удалось занять «позицию Т» и в дальнейшем провести бой по задуманному сценарию. З.П. Рожественский смог обеспечить достаточно выгодные условия для нанесения первого удара по врагу, но далее действовал под диктовку противника, а вскоре по причине выхода из строя флагманского корабля и полученных ранений утратил руководство боем.
Эскадренный броненосец «Князь Суворов» — флагманский корабль командующего 2-й эскадрой Тихого океана вице-адмирала З.П. Рожественского
В результате русская эскадра потерпела катастрофическое поражение, окончательно решившее исход войны. Цель Х. Того была блестяще реализована, причем, при минимальных потерях (20).
Важно отметить, что действия всех адмиралов демонстрировали приоритет стратегического мышления перед тактическим. Именно стратегия сохранения сил ограничивала активность О.В. Старка и С.О. Макарова, равно как стратегическая задача прорыва во Владивосток с наименьшими потерями диктовала попытки В.К. Витгефта и З.П. Рожественского уклоняться от решительной схватки.
Точно так же стратегия сбережения сил диктовала Х. Того стремление избегать риска неоправданных потерь 27 января и 31 марта, а необходимость помешать прорыву русских эскадр во Владивосток, наоборот, вынуждала идти на риск в боях 28 июля и при Цусиме.
Однако при наблюдаемом единстве стратегических воззрений противников «слабым местом» российских адмиралов было еще не вошедшее к тому времени в военно-морскую теорию и практику оперативное искусство. Зарождение такой формы военных действий, как морская операция, происходило именно в Русско-японскую войну (21), и здесь на острие прогресса оказалось японское командование. Наиболее ярким примером успешной морской операции являются события 31 марта 1904 года.
Интереснейшей особенностью тактических действий Х. Того, отчетливо проявившейся в бою 28 июля и при Цусиме, является его решимость, с целью занять в перспективе выгодную позицию, сознательно ставить под главный удар противника свой флагманский корабль.
Это, конечно, чрезвычайно поднимало авторитет бесстрашного флагмана в глазах подчиненных, но при всей внешней эффектности и тактической целесообразности в таком маневре таился огромный риск. В обоих случаях флагманский броненосец «Микаса» уцелел не столько благодаря своим более лучшим тактико-техническим элементам, сколько вследствие негативных качеств русской морской артиллерии, особенно — слабого разрывного действия снарядов, о котором Х. Того был хорошо осведомлен по результатам предыдущих боев.
«Микаса» – флагманский корабль адмирала Х. Того. Снимок сделан по завершении постройки корабля
При ином состоянии русской артиллерии японский адмирал, вероятно, избрал бы другую тактику. Таким образом, его действия во многом диктовались грамотной оценкой боевых возможностей противника. В то же время русская сторона оказалась совершенно не готовой к «сюрпризу» колоссального бризантного действия японских снарядов при Цусиме. Следовательно, дорогу тактическим новациям Х. Того открывало, в первую очередь, хорошее знание техники как своего, так и неприятельского флота.
Вероятно, отчасти сказались также особенности национального характера и самурайского воспитания: собственная жизнь не являлась для японского адмирала абсолютной ценностью, а смерть в бою виделась высшей доблестью воина. Немаловажно и то, что Х. Того, по всей видимости, учитывал и использовал психологические особенности своих противников.
Так, в бою против нерешительного О.В. Старка он применил своего рода «психическую атаку» на ослабленную русскую эскадру всеми наличными силами в едином строю. Зная приверженность к активной тактике и увлекающийся характер С.О. Макарова, он без труда смог навязать ему свои условия боя 31 марта, ставшего для русского адмирала роковым.
В сражении 28 июля, заметив, что В.К. Витгефт действует только контрманевром, Х. Того во второй фазе боя отказался от активного маневрирования, не дав сопернику возможности вовремя среагировать на изменение тактического рисунка боя.
При Цусиме же он «сыграл в поддавки» с З.П. Рожественским, который, подобно В.К. Витгефту, в надежде вывести из строя японского флагмана бесплодно терял время под обстрелом противника, ответив на предложение изменить курс: «Подождите. Ведь и мы тоже пристрелялись» (22).
Однако нельзя не упомянуть и существенные тактические просчеты японского адмирала. 27 января он действовал громоздкой и разнородной кильватерной колонной, неосмотрительно подставил под обстрел береговой артиллерии свои линейные силы, а в конце сражения спешно выводил из-под удара русской эскадры легкие крейсера.
31 марта Х. Того не пытался развить достигнутый успех обстрелом деморализованного противника с дальней дистанции вне пределов зоны огня береговых батарей. 28 июля он с запозданием реагировал на действия неприятеля в фазе активного маневрирования и вынужденно искупал свои ошибки геройским «броском» своего флагманского корабля под удар врага. При Цусиме он вновь подверг себя и свой корабль немалому риску, а также не раз терял противника в ходе боя вследствие слабо организованной тактической разведки.
Но, несмотря на это, даже при сохранении стратегической «константы» сбережения сил, от сражения к сражению наблюдается явный рост флотоводческого искусства японского командующего: переход к раздельному маневрированию боевых отрядов при единстве поставленной цели, более решительные действия в каждом последующем бою, осмысленное «самопожертвование» ради занятия и удержания оптимальной позиции, организация торпедных атак в развитие успеха артиллерийского поединка.
Что же касается действий русских адмиралов, то при всех их несомненных достижениях (перевод боя на контркурсы О.В. Старком и В.К. Витгефтом, разработка тактических наставлений С.О. Макаровым, нанесение первого удара З.П. Рожественским) совершенная ими сумма тактических ошибок в конечном итоге перевешивала сумму ошибок противника.
Важно отметить, что действия японского флота в полной мере соответствовали предвоенной тактической инструкции только в последнем, Цусимском бою, что свидетельствует как о приобретенном боевом опыте, так и об изначально высоком уровне планирования.
Причем ведущим фактором, позволившим без помех осуществить довоенные наставления Х. Того, стала большая разница в эскадренной скорости противников. Японский флот при Цусиме двигался быстрее русского на 6-7 узлов, что легко позволяло ему осуществлять выбор позиции и диктовать дистанцию боя.
В бою 28 июля, где преимущество японцев в скорости ограничивалось 2-3 узлами, фаза активного маневрирования противников не дала японцам никаких тактических преимуществ. Поэтому очень сложно сказать, как поступил бы Х. Того в условиях численного превосходства противника и меньшей эскадренной скорости: Русско-японская война не дала таких примеров.
Интересно, что ни в одном сражении Х. Того и его подчиненные не применили предполагавшееся инструкцией «положение L». Наилучшие перспективы такого построения открывались во время преследования русской эскадры в бою 28 июля, но для маневра явно не хватало отряда броненосных крейсеров, а попытку имевшихся крейсеров отряда С. Дэва поставить противника «в два огня» быстро парировала метким ответом «Полтава» — концевой броненосец русского строя.
Эскадренный броненосец «Полтава»
В заключительной стадии Цусимского сражения вечером 14 мая японские броненосные крейсера отряда Х. Камимуры могли почти беспрепятственно совершить охват хвоста колонны противника в форме «L», но вследствие менее благоприятных условий освещения и, вероятно, опасения очередной потери контакта со своими главными силами предпочли вступить в кильватер отряда эскадренных броненосцев.
Необходимо также указать на важную особенность тактического мышления Х. Того, подразумевавшую при наличии заранее установленной и достаточно строгой схемы сражения многообразие в конкретных деталях ее реализации.
Базовыми принципами тактики Х. Того всегда оставались маневрирование в кильватерном строю и стремление к занятию «позиции Т», но для достижения этого замысла он использовал и схождение с противником под разными углами, и выход в голову неприятеля на параллельных курсах, и знаменитую «петлю» в начале Цусимского сражения. Наиболее яркой, хотя достаточно спорной тактической новинкой Х. Того стало показательное «заклание» своего флагманского корабля.
Немаловажно и то, что японский адмирал всегда учитывал погодные условия: выгоды освещения, направление ветра, волнение моря. Ни один из факторов, ведущих к победе, не признавался им мелочью, не заслуживающей внимания.
Этим Х. Того существенно отличался от «широкой натуры» российских адмиралов, пренебрегавших даже такими важнейшими тактическими элементами, как преследование отступающего неприятеля (О.В. Старк), единообразие боевого порядка соединения (С.О. Макаров), единство указаний всем подчиненным (В.К. Витгефт), тактическая разведка (З.П. Рожественский).
Японский командующий умел учиться как на своих ошибках, так и на просчетах своих противников. А русские адмиралы, каждому из которых лишь однажды довелось встретиться с Х. Того в открытом бою, были тем самым лишены возможности учиться на собственных ошибках, наиболее усваиваемых человеческой психикой.
Максимальный опыт из чужих промахов мог извлечь З.П. Рожественский, но проанализировать, осмыслить и применить его в полной мере адмиралу не удалось вследствие объективных (состояние материальной части флота) и субъективных (избыточное самолюбие) причин. К тому же противостоял ему уже значительно более опытный военачальник, нежели тот, с которым сражался О.В. Старк.
Каждый бой Х. Того являлся составной частью заблаговременно продуманной военно-морской операции и велся по составленному на основе довоенной инструкции плану, в который по ходу сражения вносились обусловленные действиями противника коррективы.
У русских адмиралов предварительная оперативная проработка предшествовала только бою 28 июля и Цусиме, а план сражения отсутствовал во всех случаях. Лишь 28 июля В.К. Витгефт намеревался отчасти опираться на составленную С.О. Макаровым «Инструкцию для похода и боя» (23), которую сам автор применить на практике не успел.
Таким образом, японский командующий в каждом бою демонстрировал единство решения заранее сформулированных стратегических, оперативных и тактических задач, тогда как русским адмиралам при «очной ставке» с противником приходилось непосредственно в ходе боя спешно решать частные тактические задачи по отражению нападения, принося активную тактику в жертву господствующей стратегеме сохранения сил.
Обеспечить в канун сражения благоприятный оперативный режим российской стороне не удалось ни разу, пойти на риск атаки — единственного, что могло дать победу в бою с превосходящим врагом — не хватило решимости и кругозора.
Не получили развития попытки активным маневрированием принуждать японский флот к хорошо отработанному русскими на предвоенных учениях контргалсовому бою: таким образом надлежало не только уклоняться от противника, как поступали О.В. Старк и В.К. Витгефт, но и контратаковать. Отмеченное положение дел указывает как на недостаточную теоретическую подготовку большинства российских адмиралов, так и на слабую постановку штабной работы в русском флоте.
При строго и неуклонно выдержанном на протяжении всей войны единстве стратегической линии, а также при развитом оперативном мышлении и умении рисковать в конкретных условиях боя, Х. Того удалось подобрать особый «тактический ключик» к каждому из далеко не заурядных русских флотоводцев, с которыми его свела судьба.
Единственным исключением оказался О.В. Старк, но это стало следствием не особых его дарований, а результатом сложившейся обстановки, отчасти вызванной промахами еще не вполне освоившегося в роли флотоводца Х. Того, и требовавшей от него скорейшего выхода из боя. Вместе с тем остается открытым вопрос возможности дальнейшего «тактического роста» О.В. Старка в случае сохранения за ним руководства флотом.
В целом же непредвзятый взгляд на четыре «дуэли» Х. Того в сражениях Русско-японской войны позволяет пересмотреть весьма расхожее мнение советской историографии о бездарных царских адмиралах (в постсоветской околонаучной литературе к ним применялись и такие «термины», как «идиоты» и «дураки в погонах»), подаривших победу посредственному японскому флотоводцу (24).
Конечно, сложно говорить о больших или меньших тактических способностях того или иного российского адмирала, поскольку единственный бой каждого из них дает недостаточно оснований для анализа. Все соперники Х. Того не являлись бесталанными, но, даже превосходя его в командном стаже (О.В. Старк), теоретических познаниях (С.О. Макаров) или морском глазомере (В.К. Витгефт и З.П. Рожественский), существенно уступали командующему Соединенным флотом в умении применить комплексный подход к планированию и ведению морского боя.
Реализуемое Х. Того и совершенствуемое им с каждым сражением системное воздействие на противника приводило не просто к суммированию разнородных тактических факторов победы, а к синергетическому эффекту, влекущему полный разгром врага. Поэтому, ничуть не утверждая гениальности Х. Того, следует признать за японским адмиралом безусловный флотоводческий талант.
С.А. Гладких
Примечания
1. См. например: История Русско-японской войны 1904 — 1905 гг. — М.: Наука, 1977. — С. 125, 174, 333; Левицкий Н.А., Быков П.Д. Русско-японская война. — М.: Эксмо, Изографус; СПб.: Terra Fantastica, 2003. — С. 57, 502, 511; Старшов Ю.В. Русско-японская война: Словарь-справочник. — М.: Экслибрис-Пресс, 2004. — С. 4б, 111, 151, 1бб — 1б7; Широкорад А.Б. Русско-японские войны 1904 — 1945 гг. — Минск: Харвест, 2003. — С. 244; и др.
2. Подробно см.: Агапов В.Л. Японский флотоводец адмирал Того Хэйхатиро // Седьмая дальневосточная конференция молодых историков 13-16 мая 2002 г. — Владивосток: ДВГУ, 2002. — С. 125 — 130; Грибовский В.Ю. Высшее руководство и флагманы российского флота в русско-японской войне // Синдром Цусимы. — СПб.: Цитадель, 1997. — С. 56 — 67; Грибовский В.Ю., Познахирев В.П. Вице-адмирал З.П. Рожественский. — СПб.: Цитадель, 1999. 280 с.; Куликов Ю.С. Жертва системы (В.К. Витгефт во главе порт-артурской эскадры в период русско-японской войны 1904 — 1905 гг.) // Личность и власть в истории России XIX— ХХ вв. Материалы научной конференции. — СПб.: Нестор, 1997; Эндаков Д.Н. Вице-адмирал С.О. Макаров — флотоводец и ученый. — Владивосток: ТОВВМУ имени С.О. Макарова, 1986. — 52 с.
3. Русско-японская война 1904 — 1905 гг. Работа Исторической комиссии для описания действий флота в войну 1904 — 1905 гг. при Морском Генеральном штабе. — Кн. 2. Действия флота на южном театре от перерыва сообщений с Порт-Артуром до морского боя 28 июля (10 августа) в желтом море. — СПб.: Типография А. Бенке, 1913. — С. 42.
4. ГАРФ. Ф. 681. On. 1. Д. 49. Л. 13.
5. Кравцев И.Н. Зарубежная историография и источниковедение о русско-японской войне 1904 — 1905 годов. — М.: Карпов, 2004. — С. 43.
6. РГАВМФ. Ф. 1233. On. 1. Д. 4. Л. 65.
7. Русско-японская война 1904 — 1905 гг. Работа Исторической комиссии для описания действий флота в войну 1904 — 1905 гг. при Морском Генеральном штабе. — Кн. 1. Действия флота на южном театре от начала войны до перерыва сообщений с Порт-Артуром. — СПб. Типография В.Д. Смирнова, 1912. — С. 391, 416.
8. Гладких С.А. Некоторые проблемы методологии военно-морской истории Нового времени // Россия и мир. Гуманитарные проблемы. — Вып. 5. — СПб.: СПГУВК, 2002. — С. 47; Федоров Н.В. «Размышления, вызванные битвой в Японском море» (взгляды адмирала А.Т. Мэхэна на русско-японскую войну) // Гангут. — 2006. — Вып. 39. — С. 32.
9. Грибовский В.Ю. Российский флот Тихого океана, 1898 — 1905: История создания и гибели. — М.: ООО «Военная книга», 2004. — С. 76 — 77; Pu1ston С.D. Расцвет и падение морской мощи Японии // Бриз. — 1995. — № 1. — С. 27.
10. Русско-японская война 1904 — 1905 гг. Работа Исторической комиссии для описания действий флота в войну 1904 — 1905 гг. при Морском Генеральном штабе. — Кн. 1. — С. 65 — 71.
11. Грибовский В.Ю. Российский флот Тихого океана… — С. 47.
12. Кладо Н.Л. Записки по морской тактике. Курс Морского Кадетского корпуса. — СПб.: Литография К. Биркенфельда, 1898. 562 с.; Макаров С.О. Рассуждения по вопросам морской тактики. — М.: Военмориздат, 1943. — 516 с.; Хлодовский [Н.H.] Опыт тактики эскадренного боя. — СПб.: Типография Морского министерства, 1903. — 66 с.
13. Макаров С.О. Рассуждения по вопросам морской тактики. С. 304 — 321, 374; С.О. Макаров. Документы. — Т. II. — М.: Воениздат, 1960. — С. 599 — 607.
14. Грибовский В.Ю. Российский флот Тихого океана… — С. 18.
15. Подробно см.: Японские боевые инструкции // Цусима: Величайшая трагедия российского флота. — М.: Яуза, Эксмо, 2010. — С. 207 — 212.
16. Описание военных действий на море в 37 — 38 гг. Мейдзи (в 1904 — 1905 rr.). — Т. 1. Военные действия против русской эскадры в Порт-Артуре. — СПб.: Типография Морского министерства, 1909. — С. 62.
17. Подробно см.: Кокцинский И.М. Морские бои и сражения Русско-японской войны, или Причина поражения: кризис управления. — М.: Фонд Андрея Первозванного, 2002. — С. 28 — 53.
18. Подробно см.: Гладких С.А. Роковая «восьмерка» вице-адмирала С.О. Макарова // Гангут.— 2007. — Вып. 44. — С. 21 — 33.
19. Подробно см.: Гладких С.А. Бой 28 июля 1904 года: поединок смертников // Гангут.— 2015. — Вып. 85. — С. 52 — 73; Вып. 86. — С. 48 — 70.
20. Подробно см.: Крестьянинов В.Я. Цусимское сражение 14 — 15 мая 1905 г. — СПб.: Остров, 2003. — 272 с.
21. Капитанец И.М. Флот в русско-японской войне и современность. М.: Вече, 2004. — С. 22б.
22. Семенов В.И. Расплата. Трилогия. — СПб.: ЛЕНКО, Гангут, 1994. — С. 501.
23. Русско-японская война 1904 — 1905 гг. Работа Исторической комиссии для описания действий флота в войну 1904 — 1905 гг. при Морском Генеральном штабе. — Кн. 3. Морское сражение в желтом море 28 июля (10 августа) 1904 г. — Захват японцами миноносца «Решительный» в Чифу. — Пг.: Типография А. Бенке, 1915. — С. 26.
24. Сорокин А.И. Оборона Порт-Артура. Русско-японская война 1904 — 1905. — М.: Воениздат, 1952. — С. 125 — 126, 220; Широкорад А.Б. Указ. соч. — С. 216, 305.
25. Подробно см.: Гладких С.А. Системно-синергетический подход как методология военно-морской истории: к постановке проблемы // Чтения по военной истории: Сборник статей.— СПб.: Изд-во СПбГУ, 2011. — С. 249 — 255.
Источник: Сборник "Гангут" № 92
