Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторической цикл про Великую Русинию, и сегодня речь пойдет о заключительном периоде правления короля Святослава I Великого. Рассказано будет про сословную политику, судьбу Литвы, войну с турками и отношения с Москвой.
Содержание:
Вопросы сословий и Литвы
Предположим, что это Святослав I приехал заключать Второй Виленский договор, и не заметим рядом с ним католического епископа и польского короля. Вообще, с иллюстрациями к этому периоду порой полный швах, и приходится вот так выкручиваться…
Отношениям между сословиями и положению каждого из них Святослав I также уделял много времени. Само собой, много его внимания отняли крестьяне, которых он считал главной опорой своего правления, и был благодарен за их поддержку в тяжелые времена гражданской войны. Дабы избавиться от различных манипуляций в будущем, король упразднил понятия смердов, и отныне крестьянство четко делилось на свободных и полусвободных крестьян-общинников, и целиком зависимых холопов. Крестьяне при этом пользовались всеми преимуществами свободных людей, и некоторыми привилегиями, касающимися только их. Благодаря системе поощрений и благоприятным условиям торговли, крестьяне были заинтересованы в увеличении объемов собственной продукции, и потому всячески стремились как улучшить производительность своей земли, так и расширить сами земельные владения, передавать их детям или сдавать в аренду безземельным крестьянам. Вновь начал расти почти исчезнувший класс богатых крестьян-землевладельцев, которые не были представителями дворянства, но фактически занимали схожее с ними положение [1].
Холопы также получили новые возможности – с одной стороны, законы Русинии окончательно закрепили их за землей и своими господами, без права ухода, а с другой — появилась возможность заплатить фиксированный выкуп за себя, и тем самым перейти в статус свободных крестьян. Размер выкупа был установлен достаточно крупный, дабы не вызвать взрыв возмущения у землевладельцев, но сама подобная возможность была однозначным прогрессом, и ежегодно тысячи холопов таким образом добивались полной личной свободы. Исключением служили лишь холопы-военнопленные, которые попали в эту группу после войны – их выкуп запрещался, но уже их дети могли воспользоваться этой возможностью без каких-либо ограничений. Кроме того, для холопов была отменена утвердившаяся было в русинском обществе барщина, которую заменили на натуральные повинности – это, по мнению короля, должно было стимулировать производительность и зависимого крестьянства, так как все излишки земледелия и скотоводства холоп оставлял себе, и уже мог продавать своему господину, а не отдавать за просто так, хотя цены закупов у холопов были установлены несколько ниже обычных рыночных. Кроме того, это вообще стимулировало товарооборот и развивало внутренний рынок, так как даже холопы получали возможность приобретения тех или иных товаров и услуг [2].
Горожане получили ряд важных и приятных для них привилегий, которые, в частности, расширили городскую автономию, установили неприкосновенность частной собственности, и обеспечили стабильную работу независимых судов. Духовенство в целом сохранило свое положение, но за счет роста благосостояния страны также укрепилось в эпоху правления Святослава I. Усилилось и влияние церкви на жизнь – после объявления о создании Русинского патриархата, церковников часто стали привлекать для выполнения некоторой морально-идеологической работы. Так, в частности, был создан институт полковых священников, которые не только занимались вопросами религиозных обрядов, но и проводили моральную обработку личного состава, укрепляя боевой дух и дисциплину, прививая солдатам и командирам чувство их особенности, избранности их цели как защиты интересов Русинии и самого христианства.
Наконец, не остались без внимания и дворяне с аристократией. В употреблении официально утвердился новый термин, заимствованный у венгров и поляков – магнат, который обозначал особо крупного землевладельца, и постепенно вошел в употребление наравне с мелким дворянством и титулованными князьями-аристократами. Улучшая положение других сословий, король неизбежно наносил удары по самолюбию знати, особенно той, что владела крупными земельными поместьями, и потому Святослав постарался хоть как-то подсластить пилюлю для этой группы населения. Так, представители этого сословия были освобождены от уплаты большинства налогов, были упрощены условия несения королевской службы (государство могло оплатить часто расходов на вооружение, доспехи и коней, если в том возникала острая необходимость), за особые заслуги назначалось пожизненное жалование. Появилась возможность откупа от обязательной службы. Дворянство, и без того сильно завязанное на государственную службу, окончательно превратилось в служилых людей, и их сфера интересов уже целиком лежала в участии в государственном управлении, получении жалований, награждений за службу, и многом другом. Отцы бедных дворянских семейств искали любой способ дабы дать своим детям образование и устроить их хотя бы в качестве мелких чиновников постоянно растущего бюрократического аппарата.
Аристократия, или князья, также были заинтересованы в получении пользы от службы Короне, но помимо этого у них существовали также и другие интересы – стремление к власти, влиянию, славе любой ценой. Несмотря на крестьянскую ориентацию Святослава I, уже к 1460-м годам основу его государственного аппарата составляли именно князья. Они, как и дворяне, сформировали отдельную группу, которая имела свои интересы, и чрезмерно большое количество князей могло стать дестабилизирующим фактором, что уже случилось в 1444 году. В результате этого король в 1478 году прекратил выдачу княжеских титулов за особые отличия и за просто так, и в дальнейшем Романовичи жаловали их лишь за совершенно исключительные заслуги. Таким образом, к концу XV века русинская аристократия завершила свое формирование по отдельным династиям, и позднее дополнялась лишь отдельными фамилиями раз в несколько лет.
Магнатерия формировала другую, новую группу знати, и точно так же имела свои отличимые интересы. Эти люди чаще всего откупались от государственной службы, или использовали ее в качестве возможности защитить свои экономические интересы. Для магната прежде всего существовали прибыли, а прибыли шли прежде всего с земли. Рост прибыли от землевладения напрямую зависел от объемов производства сельскохозяйственной продукции, и потому магнаты всячески добивались от Короны разрешений на экстраординарные меры по усилению эксплуатации своих крестьян. Именно магнатерия, заручившись поддержкой аристократии и части дворян, привела Русинию к короткой, но чрезвычайно кровопролитной войне в 1444-1448 годах, и четко поняв ее стремления, Святослав I отсек любые возможности к эксплуатации крестьян этой группой населения. Количественный рост отныне был возможен лишь за счет увеличения площади землевладений и увеличения количества рабочих рук. Количество холопов в стране было относительно невелико, и выжимать из них все до последнего мешали новые законы, а из свободных крестьян выжимать что-то сверх дозволенного вообще было опасно – если не сами взбунтуются, так королю донесут, а Святослав подобную тиранию не переносил. Потому, столкнувшись с какими-то ограничениями количественного роста производства, магнаты переходили на качественный, что лишь благоприятствовало развитию экономики. По результатам всех этих изменений Святослав I провел ревизию сословий, изменив старые и добавив новые, в результате чего в обновленной версии «Галицкой Правды» они были установлены по новой системе, с присвоением порядкового номера: первое – знать (аристократия, магнаты, дворянство), второе – духовенство (черное и белое), третье – мещане (горожане, будущая буржуазия), четвертое – крестьяне (свободные и полусвободные), пятое – холопы (закрепленные за землей, промыслом или ремеслом) [3].
При короле Святославе также переживало настоящий бум строительство, в том числе и городов, причины чего уже были описаны выше. Активно рос Киев, который уже перемахнул отметку населения в 50 тысяч, превзойдя по площади город времен Древнерусского государства. Росли новые города, которые основывались как самими русинами, так и поселенцами с участием греков. Так на карте появился небольшой городок Николаев в месте слияния Южного Буга и Ингула, названный в честь дворянина Ивана Николайчика, построившего на месте будущего города свою усадьбу и активно привлекающего поселенцев на выкупленные им у Короны земли. Его изначальное население составили крестьяне, рыбаки-русины и татары-скотоводы, к которым присоединились еврейские торговцы, смекнувшие о возможных выгодах постройки нового поселения в этом месте. Очень скоро здесь появились небольшие верфи, строившие рыбацкие лодки, пристань, и все это достаточно быстро росло и развивалось.
Выше по течению Южного Буга, в месте слияния с ним Синюхи, родился небольшой сельскохозяйственный городок Ольвиополь, основанный греками, которые также преследовали торговые интересы – их новый городок находился на границе лесостепи и степи, и был чрезвычайно удобным местом для торговли между степняками-скотоводами и оседлыми земледельцами. Крупные денежные вложения и удобное географическое расположение города обусловило возникновение Ольвиопольской ярмарки – одной из самых крупных в стране, проводившейся по нескольку раз в год, где покупался и продавался скот, шерсть, инструменты, материалы для строительства и все, что было необходимо окружающему населению; именно сюда сгонялись стада Правобережья Днепра для продажи.
В татарский городок Хаджибей заявилось такое количество сбежавших из Константинополя купцов и эллинской знати, что король был вынужден удовлетворить их прошение о смене названия города, и тот стал называться Одессой, превратившись в крупный торговый порт местного значения. Свое градостроительство развилось в Крыму, где вовсю «зверствовал» наместник, Мануил Палеолог. Смешение крови Романовичей и византийских императоров дало хороший результат, юношу переполняла энергия, а острый ум и холодное сердце позволяли ему четко ставить перед собой задачи и находить пути для их исполнения. Крыму Святослав I уделял особое внимание, и на то были конкретные военные причины – полуостров был естественным плацдармом для вторжения турок, эдаким клинком, направленным в брюхо Русинии, и его следовало как следует защитить. Помимо строительства крепостей везде где только можно, Мануил также решил основать три важных города. Первый, названный по-русински Тавроградом [4], был построен вдали от моря, изначально получил неплохую защиту, и быстро стал главным уездным городом, для чего и планировался расчетливым эллином. Второй город был основан севернее старой столицы готского государства, крепости Дорос (которая была значительно улучшена), и была названа в честь упраздненного княжества Феодоро. Этот город развивался как резиденция Палеологов, потому получил весьма развитый дворцово-парковый комплекс, и стал главным культурным центром Крыма. Уже в начале XVI века город будет переименован в Кипоспалатий — «сад-дворец», и станет третьим по значению населенным пунктом Крыма после Таврограда и Севастополя.
Третий город был основан эллином для эллинов, и назван на их языке – Севастополем, хотя первое время он также носил название Константинополь, в честь столицы павшей Византии, а также отца Мануила, императора Константина XI. Изначально он планировался как торговый центр, а также перевалочный пункт между морем, откуда приплывали эллинские беженцы, и самим полуостровом. Однако его географическая выгода была столь значительной, что сам король вмешался в вопросы его строительства, постановил построить мощную крепость, и с 1469 года в нем обосновались главные силы военно-морского флота русинов – расположенный близко к географическому центру бассейнов Черного и Азовского морей, равноудаленный ото всех важных берегов и проливов, Севастополь являлся идеальной военно-морской базой. Помимо этого, Мануил также способствовал развитию экономики полуострова, сделав ставку на симбиоз кочевых татар на севере, и греков с армянами [5] в городах юга, что в свете развития овцеводства и ткацких цехов привело к быстрому и процветанию полуострова. Русинское население в Крыму в это время практически отсутствовало, и было представлено в основном служилыми людьми. Крымский полк, сформированный согласно военной реформе Святослава I, комплектовался в основном греками и армянами. Первое время они воспринимали русин насторожено, нередко негативно, но за 2-ю половину XV века настолько привязались к государству Романовичей, что превратились в едва ли не самых лояльных его поданных, а вести о «земле обетованной», где правит православный владыка, и где царит порядок и благополучие, привели к усилению потока миграции этих двух народов из своих родных земель на полуостров и далее, на север, что только приветствовалось Короной.
В 1462 году умер великий князь Литвы Свидригайло, и согласно условиям Виленского договора великое княжество переходило в унию к Русинии. Для уточнения условий этой унии Святослав I лично прибыл в Вильно, где собралась вся литовская знать. Все великодержавные амбиции литовцев уже остались в прошлом – зажатые между сильными соседями, они уже не могли претендовать на какую-то активную внешнюю политику, но все еще ревностно блюли свои права и интересы. Тем не менее, знать поначалу хотела пересмотреть условия Виленского договора, и добиться лишь личной унии во главе с Романовичами, разорвав вассальный договор и получив формальную независимость, однако Святослав I предложил свой план. В город он приехал не один – вместе с ним прибыли Радзивиллы, абсолютно верные Романовичам, Монтовты, также близкие к ним, и многие ведущие княжеские фамилии Литвы. Была с ним и та часть литовской знати, которая успела вкусить жизни в Русинии, получить свою часть славы от общих побед, и прошла лично со Святославом не одно сражение. В их числе были и всадники Литовского конного полка дружины, уже основательно «обработанные», и фанатично преданные Короне.
Согласно проекту русинского короля, между Русинией и Литвой следовало заключить унию государственную, но на особых условиях. Между двумя странами создавалось единое политико-экономическое пространство, с единой финансовой системой, иерархией титулов и чинов, едиными вооруженными силами, подчиненными единым структурам. Знать Литвы становилась знатью Русинии, и наоборот. На территории княжества в течении 25 лет должны были быть введены все русинские законы. Литва входила в государство Романовичей, и потому ее символика не попадала на государственную, но в то же время само княжество сохраняло за собой старый герб и другие привилегии. Территории Литвы, несмотря на преобразование по русинскому образцу, получали местное, литовское управление, и даже собственную автономию. Во главе автономии должен был встать Сейм, созданный по типу русинского, над которым стоял бы наместник, назначаемый королем из числа литовской аристократии, со своим штатом управленцев, которые занимались бы решением внутренних вопросов. При этом литовцы также получали свое представительство в Государственном Собрании Русинии, «шефство» над Литовским полком дружины, право использовать свою символику на своей территории, а также право на собственный флаг для торговых судов, принадлежащих литовцам. В знак особого почтения к партнеру по унии, титул наследника короны Русинии отныне должен был именоваться не иначе, как Принц Литовский.
По сути, это была уже не уния, а поглощение Литвы Русинией, пускай и на условиях почетного широкого самоуправления и сохранения всех былых привилегий и обещаний вплоть до иммунитета от преследований литовского язычества. Многим представителям знати такой договор решительно не понравился, но многим он пришелся по вкусу – несмотря на то, что с русинских дворян в Русинии требовали больше, чем с литовских в Литве, возможности знатного человека добиться признания, славы и богатства в государстве Романовичей также были на порядок выше, нравы и законы – свободнее, да и сама атмосфера некоего общего дела для всех, без разницы, будь то балты, или славяне, опьяняла. И уж тем более в поддержку проекта высказывалась литовская «свита» русинского короля, которая видела в этом проекте шанс для Литвы стать чем-то гораздо большим, чем она являлась на тот момент. Проект Святослава был вынесен на голосование – и против него выступил лишь каждый шестой из присутствующих. Это была полная победа Романовичей, завершение многовекового курса на создание общего государства с Литвой. Был подписан Второй Виленский договор, в Литве начались масштабные преобразования, а на юг уже отправилась новая волна амбициозных и полных сил литовских дворян, стремящихся завоевать расположение и место рядом с теперь уже и их собственным королем [6].
Первая русинско-турецкая война (1444-1479)
Несмотря на все сторонние конфликты, в которых пришлось участвовать Русинии после 1453 года, значимой оставалась лишь одна война – с Османской империей. Формально она длилась с 1444 года, и мирные договора с тех пор не заключались, а военные действия то вновь начинались, то шли на спад. После падения Константинополя стало ясно, что вскоре под удар попадут и собственно русинские земли, и потому начались масштабные военные реформы, которые должны были обеспечить обороноспособность страны. Однако затем у Русинии появились иные заботы, а турки предпочли перенести основное направление экспансии на Запад, завоевав в начале Сербию, а к 1463 году и Боснию. На валашско-русинском направлении действовали лишь вспомогательные отряды, которые успешно бил Влад Дракула.
Валашский господарь, получив вдобавок к своей немногочисленной, но сильной армии поддержку русинских полков, совсем лишился страха перед турками и начал проводить одно за другим вторжения в турецкую Болгарию, на какое-то время даже заняв Добруджу. Начинало казаться, что не так страшны эти турки, что победить их можно, надо лишь время и союзников. В свете этого Святослав I обратил свой взгляд на Запад, и уже в 1463 году нашел там готовую антитурецкую коалицию малых держав, во главе которой стояла Венеция. Договоренности с ней были достигнуты за считанные месяцы, и с 1464 года Русиния в полный рост возвращалась в большую войну с Османской империей на суше и море.
В получившейся коалиции Русиния обладала наибольшим могуществом, и от нее ожидали самого мощного удара по туркам. Однако за большими размерами и большим населением скрывалась внутренняя нестабильность и ряд проблем, которые мешали мгновенно и с полной силой включиться в войну. Эти проблемы стремительно решались Святославом I, но до окончательного успеха в этом деле он мог выделить лишь ограниченные силы для полномасштабных кампаний. В 1464 году только завершалось строительство большого флота, который должен был стать доминирующей силой на Черном море, а армия переживала довольно непростые реформы. Кроме того, требовалось разбираться с постоянными проблемами в Крыму, куда постоянно привлекались полки дружины. Тем не менее, по указу короля одному из лучших полководцев христиан, Владу Цепешу, были отправлены первые два сформированных полка нового строя – Киевский и Владимирский.
Это была относительно небольшая прибавка к его войскам, но она пришлась вовремя – 30-тысячная турецкая армия в который раз выдвинулась в наступление на господаря Валахии, и тот был вынужден начать отступление. Добруджа была потеряна, но на Дунае началось «великое стояние» — для удара по княжеству Влада туркам требовалось переправиться через реку, но этому мешала не только немногочисленная артиллерия валахов, русин и примкнувших к ним болгар сына Фружина и Констанции Олеговны, Ивана, но и русинские ладьи, которые срывали постройку любой переправы, и мешали любым лодкам пересечь широкую реку. Лишь единожды туркам удалось переправиться через реку ночью, но к утру их обнаружили, отрезали от основных сил и перебили до единого, а гуманный валашский господарь еще и насадил их тела на колья, и выставил прямо перед носом остальной турецкой армии, которая наблюдала за этим с другого берега.
Лишь зимой, когда Дунай замерз, турки смогли двинуться в наступление, но тут себя вновь показал полководческий талант Влада Дракулы и сила недавно сформированных русинских пеших полков – турки были разбиты и отброшены, и на их плечах христиане опять ворвались в Добруджу. Однако летом все вновь повторилось по-старому, и все 1460-е годы, несмотря на постепенное накопление сил союзников в Валахии, прошли в формате «качелей» — турки наступали, Влад Цепеш отступал, но лишь затем, чтобы дать бой на своих условиях, победить, и вернуть завоевания обратно, пока турки не восстановили свои войска. Тем не менее, подобная война выкачивала ресурсы и человеческие жизни – постепенно число собственно валашских войск под началом господаря уменьшалось, в то время как количество русинов, как конных, так и пеших, а также артиллеристов, постоянно росло.
Сосредоточив свое внимание сразу на нескольких направлениях, Русиния все же «проморгала» одно важное. Кубанское ханство, осколок некогда великой Золотой Орды, было низведено до положения небольшого кочевого государства, с ордой размером всего 8-15 тысяч человек, и сразу же подпало под зависимость от Большой Орды хана Ахмата. Более того, у кубанцев сохранялись напряженные отношения с Русинией, они мечтали если не о реванше, то хотя бы о защите своей территории от дальнейшей экспансии славянского королевства. Все это естественным образом толкнуло татар в объятия Османской империи. Установление контактов и переговоры шли тайно, и завершились стремительно – осенью 1467 года татарские послы прибыли в Константинополь под видом купцов, зимой они вернулись обратно, а весной орда неожиданно обрушилась на генуэзские фактории на побережье Кавказа и Таманского полуострова. Вместе с татарами сражались и небольшие турецкие отряды, отвечавшие за осадное дело и артиллерию. За считанные недели пали 4 из 5 крепостей генуэзцев в Восточном Причерноморье, и лишь прямое вмешательство русин, переправившись в Тмутаракань свои войска, спасло хотя бы эту факторию от захвата.
Не упорствуя долго, турецко-татарское войско двинулось на север, овладело рядом факторий генуэзцев, и с ходу взяло Тану, где мгновенно была заложена крепость, получившая название Азак (Азов). Все это произошло за каких-то полтора-два месяца, и Русиния, отвлеченная на другие дела, смогла отстоять лишь одну крепость на другом берегу Черного и Азовского морей. Начались сборы войск, но в 1469 году положение ухудшилось еще больше – договорившись с турками о союзе, набег на восточные границы Русинии совершил сам Ахмат-хан, правитель Большой Орды, которая считала себя прямой наследницей Золотой Орды. Система пограничной защиты, построенная еще при Михаиле Строителе, и приспособленная к отражению обычных мелких и средних набегов, оказалась не способной к замедлению продвижения крупных сил, и татары вторглись в Азовский уезд. Город Мариуполь [7], основанный совсем недавно в качестве столицы и не имевший еще защиты, был сожжен, но население успели вывезти в Крым.
Положение складывалось критическое, но Святослав, осознав угрозу с востока, отреагировал мгновенно и решительно. Было собрано большое войско, для чего пришлось даже отозвать полки из Валахии. Собравшись с силами, король лично возглавил войска и двинулся из Полтавы на юг, прямо навстречу татарской орде. На реке Молочной произошло встречное сражение, обернувшееся для обеих сторон немалыми потерями. Татарская орда была основательно потрепана, и хан вынужденно отвел ее обратно, на восток. За ним по пятам следовали русины, которые смогли захватить Тану и оставить там большой гарнизон. Началось восстановление Восточной Черты, причем в этот раз к вопросу подошли более серьезно – пограничные населенные пункты значительно укреплялись, строились протяженные засеки, увеличивалось число сигнальных постов. Мариуполь восстановили, и в нем быстрыми темпами начала строиться каменная крепость, материалы для которой везли из Крыма. Итальянцы, потеряв практически все свои крепости на Черном море, попросту умыли руки, сохранив свою торговую деятельность, но отказавшись от протекции оставшихся укреплений и факторий. Таким образом, в 1469 году де-юре все владения Генуи в бассейне Черного и Азовского морей перешли во владение Русинского королевства и Османской империи.
Турки не планировали ограничиваться одной лишь Кубанью и поддержкой татар. Наступление через Добруджу и Валахию без контроля над морскими коммуникациями было сопряжено с непреодолимыми пока еще трудностями, поддержка татар также имела ограниченный характер в силу элементарных возможностей, и потому оставался лишь один вариант – захват господства на море и удар по Крыму. Планирование экспедицией началось еще в 1467 году, но лишь в 1472 приготовления завершились, и турки смогли выделить достаточно сил и средств на эту кампанию. Всего флот насчитывал около 350 кораблей и гребных судов, из которых лишь 12 были крупными высокобортными парусниками, а остальные являлись боевыми или транспортными галерами. Численность войск, по разным оценкам, колебалась между 40 и 50 тысячами человек с учетом экипажей судов. Обнаружить вовремя османский флот русины не смогли, в результате чего турки успешно высадились у Чембало [8] и осадили город, заодно двинув войска для взятия Севастополя. Последний имел лишь символические укрепления, которые еще не успели отстроить как следует, а гарнизон был очень небольшим. Тем не менее, его командир, воевода Георгий Кастариот, дворянин греческого происхождения, вознамерился сражаться до последнего, и мобилизовал все возможные силы для скорейшей постройки хотя бы земляных укреплений. Перед началом осады Севастополя в город проскользнули части Крымского полка, а на север, к королю уже поскакали гонцы с тревожными вестями.
У Святослава оставался еще один важный козырь – русинский флот. В Севастополе он насчитывал всего 87 кораблей, но 12 из них были большими парусниками, 25 – дромонами, а 50 – ладьями. Экипажи были хорошо подготовлены и рвались в бой. Воевода Кастариот предложил укрепить ими защиту города, но Мануил Палеолог, крымский наместник и командующий флотом, решил, что корабли принесут больше пользы в море, тем более что турки не смогли толком наладить патрулирование в море, и не ожидали нападения – сказывалось отсутствие толковых флотоводцев и опыта морской войны. В ночь с 19 на 20 июля русинские корабли во главе с греческим князем, пользуясь полной луной, ветреной погодой и условиями берега, внезапно обрушились на стоянку турецкого флота у Чембало. Развернулась абсолютно хаотичная и жестокая драка, большая часть турецких экипажей, находившихся на суше, так и не смогли попасть на свои корабли. В результате из 350 османских кораблей около 300 были сожжены или захвачены русинами, потери самих русин составили 18 ладей и 2 дромона. Оставшиеся турецкие корабли попросту сбежали в Константинополь, пользуясь суматохой боя, и турецкая армия оказалась отрезана от снабжения и своей территории. Тем не менее, турки все же попытались захватить крепости Чембало и Севастополя, но гарнизоны сражались самоотверженно, отбивая один штурм за другим, а русинские моряки все же сошли на берег и оказались поддержку воеводе Кастариоту. Так продолжалось до тех пор, пока в Крым не прибыла армия короля Святослава. Изрядно потрепанные, расстрелявшие запасы свинца и пороха турки были вынуждены сдаться. Первая экспедиция осман в Крым завершилась оглушительным провалом, в основном благодаря стойкости местных гарнизонов и дерзким действиям флота во главе с Мануилом Палеологом.
Осознав свои ошибки, турки перенесли усилия на Кубань, и стали использовать «короткие» пути снабжения по морю, через побережье Малой Азии и Кавказа. В ответ русинский флот начал совершать набеги на турецкие берега, разрушая поселения и инфраструктуру, сжигая корабли, уводя христианское население в Крым. Тем не менее, окончательно прервать связи между Кубанью и Османской империей не получилось – к 1475 году там уже имелась 18-тысячная турецкая армия, которая приступила вместе с татарами к ликвидации двух главных оплотов Русинии в регионе. После короткой осады пала Тана – крепость так и не была восстановлена, и гарнизон города не смог отразить натиск противника. Сами же турки тут же развернули масштабные фортификационные работы, и уже к концу войны на месте старой Таны выросла новая турецкая крепость Азов, в которой разместился постоянный гарнизон. Вслед за этим в 1476 году последовал удар по Тмутаракани. Пользуясь поддержкой флота, который постоянно перебрасывал припасы и подкрепления, крепость смогла выдержать осаду, которая повторялась и в 1477, и в 1478 годах. Тем не менее, легкими эти осады не были – каждый раз крепость основательно разрушалась, но восстанавливалась далеко не полностью, что рано или поздно должно было привести к ее падению.
Понеся потери, турки и татары решили взять передышку, вместо этого занявшись укреплением своей власти на территории Кубани – так, при поддержке турок в 1478 году был основан городок на реке Кубани, получивший название Сарай-Куба [9]. Это была типичная столица кочевого государства, с тем лишь отличием, что в ней имелась крепость, которую занимал турецкий гарнизон с турецким же наместником. В 1480 году зависимость Кубанского ханства от Османской империи была окончательно закреплена вассальным договором, и турки получили удобный плацдарм для дальнейшего наступления на северо-восток, и ценного союзника на будущие войны.
Завершающий этап войны, прозванной 1-й русинско-турецкой, ознаменовался настоящей катастрофой на юго-западном направлении. Влад Дракула, продолжавший тревожить турок даже после отвода русинских полков, стал настоящей проблемой, и решить ее со свойственной ему категоричностью и деятельностью взялся сам султан Мехмед II. Прежде всего, была построена собственная речная флотилия, которая смогла кое-как обезопасить будущие переправы. Дабы укрепить ее, вдоль Дуная создавались укрепления и крепости, которые получали на свое вооружение артиллерию, способную топить легкие гребные суда одним выстрелом. Постепенно контроль над Дунаем ускользал от русинов, и в 1476 году 80-тысячное турецкое войско вторглось в Валахию. У места переправы, близ городка Джурджу, произошло генеральное сражение всей войны, где туркам противостояли 12 тысяч валахов и 40 тысяч русин. Возглавляли армию союзников сами правители – Влад Дракула и Святослав Романович. Сражению предшествовала основательная инженерная подготовка позиций христиан, которая должна была нейтрализовать численное превосходство мусульман. На деле это удалось лишь частично, и сражение превратилось, по воспоминаниям его участников, в настоящую бойню. Потери обеих сторон исчислялись тысячами, во время одной из контратак валашской конницы погиб сам Влад Дракула, а вместе с ним и все его сыновья кроме среднего, Михни. Русинской дружине пришлось на поле боя столкнуться с турецкими янычарами, и ни одна из сторон не смогла в тот день заявить о победе. Однако сражение все же завершилось в пользу христиан – мощный контрудар русинской конницы во фланг и тыл османам помог вырвать победу из их рук.
Значительная часть турецкой армии сбежала к переправе, сам султан был вынужден пересекать Дунай вместе со своими паникующими воинами. Однако победа эта для Святослава оказалась Пирровой: потери были столь значительны, что в ближайшее время собрать новое войско не было никакой надежды. Еще более болезненной потерей оказалась гибель Влада Дракулы – несмотря на обеспечение передачи власти его сыну, Михне, затихшие до того валашские бояре вновь подняли голову. Воспользовавшись разорением земли и большими потерями в войске господаря, они заручились поддержкой осман, и в 1477 году убили Михню, тем самым умертвив последнего представителя династии Басарабов мужского пола. Сестра Михни, 14-летняя Камелия (Кэмэлия), была вынуждена бежать в Русинию, где обосновалась в Болграде и вышла замуж за Асеня Ивановича, внука Фружина, обеспечив тем самым слияние правящих династий средневековых Болгарии и Валахии в одну. Османская армия, быстро восставленная после поражения у Джурджу, захватила практически всю территорию Валахии, и установила там свое господство, включив земли княжества в свои владения. Еще несколько лет шла партизанская война в самой Валахии и вялотекущие стычки на границу с Русинией, но обе стороны быстро поняли, что конфликт зашел в тупик – у Святослава не было сил для наступления, а Мехмед II, обследовав укрепления Берладских Ворот, понял, что у него пока нет средств для их прорыва
В результате этого в 1479 году был подписан мирный договор, завершивший войну, длившуюся на бумаге целых 35 лет. Русиния мирилась с потерей всех крепостей на восточном берегу Черного и Азовского морей, за исключением Тмутаракани, а также включением Валахии в состав Османской империи. Все пленные мусульмане возвращались к султану без выкупа, а турецкие купцы получали возможность торговать в нескольких русинских портах – прежде всего, в Одессе. На этом, впрочем, условия мирного договора и заканчивались – как сражение у Джурджу стало Пирровой победой для Русинии, так и вся война стала Пирровой победой для турок, ибо затраченные силы и средства не окупались присоединением Кубани с ее малочисленной ордой, генуэзских факторий, переживающих упадок, и Валахии, которая после десятилетий войн и смут превратилась в пустошь, чья плотность населения в несколько раз уступала соседнему Берладью, бывшему еще относительно недавно «диким полем». У Мехмеда II не было рычагов давления на Святослава во время переговоров, и потому он не мог претендовать на какие-то дополнительные уступки или контрибуции. Оба противника – и Русиния, и Османская империя – не считали, что эта война станет последней между государствами, но в то же время понимали силу друг друга. А так как русинское направление для турок было далеко не единственным, то на время между государствами установился шаткий мир – в XV столетии напрямую им более не доведется столкнуться на поле боя. Тем не менее, подготовка к военным действиям все равно велась, крепости на границах постоянно совершенствовались, а наемники с обеих сторон то и дело принимали участие в сторонних военных конфликтах – русинские на стороне мадьяр и венецианцев против турок, а турецкие – среди татар Кубанской и Большой орды в сражениях с русинами.
Последние дела
Границы Русинии к концу правления Святослава I. Именно в таком виде она будет существовать в будущем вплоть до 2020 года, за исключением эпизодических приобретений и потерь
После отречения Русинии от церковной унии с католическим миром и провозглашения ею автокефалии вновь возобновились хорошие отношения с Московским государством. Новый великий князь, Иван III, видел в Русинии ценного торгового партнера и важного союзника. Еще более отношения между государствами укрепились в 1462 году, когда Русская (Московская) митрополия, как и Русинская, официально порвала связи с протурецким Вселенским Патриархатом, и объявила о собственной автокефалии как Российская православная церковь (РПЦ). Тут же последовало взаимное признание РуПЦ и РПЦ, хотя в обеих церквях хватало споров и конфликтов вокруг того, кто из них имеет больше прав и претендует на какие-то пограничные территории. Тем не менее, исходя из политической целесообразности, Святослав и Иван надавили на своих церковников, и те приняли решение, пускай и со скрипом.
В дальнейшем отношения между ними продолжали развиваться – Московское государство набирало русинских наемников для своих войн, в особенности во время войны с Новгородом, а Русиния в 1474 году, когда землетрясение основательно разрушило Москву, отправила материальную помощь в виде денег, строителей и материалов для восстановления города. Русинские зодчие приложили руку к возрождению церкви Успения Пресвятой Богородицы, также пострадавшей от землетрясения. Пик этих отношения пришелся на 1480-е годы, и был связан с военным союзом против Большой Орды Ахмат-хана. Святослав I не забыл о той роли, которую сыграла Орда во время войны с турками, и намеревался как следует отомстить. Время настало в 1480-м году, когда великий князь Иван, до того формальный данник Ахмата, решил более не выплачивать дань. Разгневанный Ахмат двинул войска на Москву, но на реке Угре его ждало союзное русинско-московское войско, которое на переправе татар через реку нанесло мощный удар и рассеяло орду.
Этим дело на ограничилось – двинувшись дальше в степь, русские совершили глубокий рейд, нанося удары по кочевьям, разоряя поселения оседлых жителей, и дойдя практически до самого Каспийского моря. Ахмат-хан после такого позора был убит своими же людьми, а Большая Орда с треском распалась – пограничные территории были включены в состав Кубанского ханства и Ногайской орды, а у устья Волги образовалось Астраханское ханство, слабое и тут же попавшее в зависимость от кубанцев, а значит и турок. Значительную часть территории Большой Орды забрал себе Иван III, начав строительство укреплений глубоко в степи. Это была поистине великая победа, и государи решили закрепить ее династическим браком – старший сын московского князя, Иван Молодой, женился на Анне, дочери Святослава. Дальнейшие перспективы были самыми радужными, однако в 1490 году Иван Молодой умер, по всей видимости, пав жертвой придворных интриг. Анна осталась при дворе Ивана III, воспитывая своего единственного сына, тоже Ивана, но уже в 1496 году она тоже умерла при подозрительных обстоятельствах. Иван Иванович, сын Ивана Молодого, прозванный также Иваном Внуком, стал наследником Московского государства – но в 1502 году умер в возрасте 17 лет, и вновь при подозрительных обстоятельствах. Великий князь пытался расследовать смерть своих родственников, но те не дали никаких результатов. Уже в последние годы своего правления он стал постепенно терять интерес к союзу с Русинией, и уже видел в ней больше конкурента, чем партнера.
Святослав I умер 21 апреля 1492 года в возрасте 64 лет, прямо во время торжеств по поводу именин Принца Литовского, Михаила. Он до конца своей жизни сохранял остроту ума, полководческие и организаторские таланты, и держал в своих сильных руках все рычаги управления большим государством. От разрухи времен войны 1444-1448 года не осталось и следа, экономика бурно развивалась, в состав Короны были включены новые земли, была проведена масштабная военная реформа, значительно укрепившая общий оборонительный потенциал государства. Несмотря на поражение в войне с турками, ему удалось сохранить Русинию целой и неразделенной, и в дальнейшем сохранить мир с опасным соседом в ожидании удобного момента для удара по нему. Правление Святослава оказалось во многом эпохальным, и фактически разделяло два важных периода истории Русинии, завершив времена экспансии и укрепления государства, и начав период борьбы за сохранение того, что потомки назовут Pax Ruthenica. Именно при Святославе социально-политическое и экономическое развитие государства было перестроено на новый путь относительно равноправного сосуществования сословий вместо возвышения феодальной знати в ущерб всем остальным. Все это закладывало основу в зарождение капитализма и развитие буржуазии на территории Русинии, в чем она одним рывком смогла догнать многие европейские страны, а многие и вовсе перегнать.
Тем не менее, у Русинии уже не хватало средств для активной экспансии – расширение границы отныне можно было вести лишь через войны с крупными соседями, в то время как далеко не все соседи имели дружественные отношения с государством Романовичей. Самым значимым оставался конфликт с Османской империей, которая считалась главным врагом Киева из всех, но уже начинала расти напряженность в отношениях с Москвой, торговые интересы могли так или иначе привести к войне с датчанами и ганзейцами, поляки и венгры также не считались целиком дружественными соседями, хоть и не проявляли стремления к войне с Русинией, увязнув в своих проблемах. В любом случае, фигура Святослава I оказалась знаковой, и навсегда запомнилась русинам. Народ безо всякого сомнения прозвал его Великим, и близился тот день, когда РуПЦ готовилась канонизировать его как благоверного правителя и ревностного защитника христианства.
Примечания
- Конечно, это все под вопросом, но в сложившихся в альтернативе условиях подобное, ИМХО, вполне возможно, да и по сути является традиционным развитием общинного земледелия, только уже с расширяющимися элементами капитализма. Эдакий альтернативный вариант от социально-экономического устройства Древней Руси на современный капитализм, минуя повальный феодализм и «второе издание крепостничества» — именно такой «Особый Русский Путь», как по мне, мог бы случиться в реальности при определенном стечении обстоятельств, и нам бы не было за него стыдно.
- Опять же, такой вариант теоретически возможен, и развитие внутреннего рынка просто ну очень приятная возможность – это не крепостные, которым нужны деньги лишь для выплаты податей.
- Не сдержался от привода всего к «французскому» раскладу по сословиям, хоть и со своими отличиями.
- Современный Симферополь.
- Армяне в Крыму со времен Средневековья составляли весьма значительную долю местного населения, численно практически не уступая грекам. Доля же собственно татарского населения в Крыму всегда была небольшой – так, в период расцвета ханства на территории полуострова лишь 16,5 процентов населения (187 тысяч) были представителями титульной нации, остальные же были или рабами (81,6 процента), или подзащитными хану меньшинствами – евреями, греками, армянами, караимами.
- И вновь это может показаться вам сказкой, но в сложившихся обстоятельствах, и после долгого сосуществования и постепенного слияния элит, подобный исход для небольшой Литвы может быть не только не противным, но даже желанным. По языку исторических аналогий можно вспомнить о поглощении Гетманщины Российской империей, где проходили схожие процессы.
- Да, звучит как анахронизм, но это название слишком красивое и уместное, чтобы отказываться от него – точно так же, как Одесса или Севастополь.
- Реальная Балаклава.
- Если я правильно понял, то именно так на татарском будет звучать «Дворец Кубани», или «Кубанский Дворец».
