«Боковик» №2. О 122-мм гаубицах
Продолжение интересного цикла статей из жж Андрея Фирсова.
Текст Анатолия Сорокина
Как неоднократно упоминалось выше, очень многое в истории отечественных лёгких пушек дивизионного звена оказалось завязанным на то, чем и как кончится история с перспективными 122-мм гаубицами. Вот этот момент и стоит рассмотреть подробнее. Для начала предоставим слово Фёдору Фёдоровичу Петрову, выступавшему в марте 1937 года в Совете Труда и Обороны на совещании с присутствием высоких должностных лиц:
Ф. Ф. Петров в середине 1930-х гг.
Я не собирался выступать при таком столь высоком представительстве. Однако, когда вопрос коснулся создания новой современной дивизионной гаубицы, мне пришлось выступить. Вопрос о создании такой гаубицы был на совещании, пожалуй самый сложный. Дело в том, что созданные опытные образцы 122-мм дивизионной гаубицы с однобрусным лафетом по чертежам, разработанным немецкими конструкторами (о работе которых в СССР писал т. Грабин В. Г. в журнале «Октябрь»), были затяжелены, имели в ходовой части поломки, а по углам наводки и скорости передвижения не отвечали современным требованиям.
Из жизни конструктора (краткие воспоминания Ф. Ф. Петрова) – Министерство обороны СССР, М. 1984, стр. 18, 19.
Понятно, что речь идёт о мемуарах В. Г. Грабина «Оружие Победы», КБ-2 с вольнонаёмными подданными Германского рейха, где он был практикантом и созданной там по теме «Лубок» 122-мм гаубице обр. 1934 г., которую названием этой темы нередко так и называют. Насчёт дозволенной скорости возки этого орудия в 10 км/ч и угла горизонтальной наводки в 7 градусов мэтр однозначно прав, угол вертикальной наводки в 50 градусов тоже ко второй половине 1930-х гг. также был не совсем достаточен (желательным являлось значение около 65 градусов), но как насчёт затяжелённости? Баллистика «Лубка» была близка к таковой у М-30, т. е. снаряд массой 21,8 кг выстреливался на полном заряде с начальной скоростью около 520 м/с, следовательно, его кинетическая энергия составляла около 2950 кДж. Боевая масса орудия равнялась 2250 кг, т. е. коэффициент использования металла (КИМ) для неё равнялся 1,31. Значение достаточно высокое, но при использовании однобрусного лафета вместе с дульным тормозом можно было достичь КИМ и около значения 1,5. Т. е. либо для заданного лафета ещё усилить баллистику, либо сохранив указанную начальную скорость, облегчить лафет. В общем, насчёт затяжелённости «Лубка» можно поспорить – есть аргументы «за» и «против» этого тезиса. Но вновь вернёмся к воспоминаниям Ф. Ф. Петрова:
Дело дошло до того, что со стороны некоторых военных было предложено для дивизионной гаубицы, по примеру западных стран, принять калибр 105 мм. Против этого предложения с обоснованной аргументацией выступил Маршал Советского Союза т. Егоров А. И. Он привёл пример, как в гражданскую войну вражеская артиллерия обстреливала наши блиндажи из 105-мм гаубицы, но разбить их не могла, а наш 122-мм снаряд разрушал такие укрепления.
Из жизни конструктора (краткие воспоминания Ф. Ф. Петрова) – Министерство обороны СССР, М. 1984, стр. 19.
Факт выступления маршала не находит подтверждения в других источниках информации, но здесь это не суть важно. В мемуарах многих достойных уважения персон за давностью лет немало пробирается ошибок – память людская склонна к забывчивости или наложению друг на друга разных событий. На месте А. И. Егорова мог быть кто-то другой, но аргумент, тем не менее, не перестаёт быть «железным»: отечественный 48-лин (122-мм) гаубичный фугасный снаряд имел около 4 кг тротила, а германский 105-мм того же типа – около 1,2 кг этого взрывчатого вещества. Разница в разрушительном действии очевидна. Гораздо интереснее, почему «некоторые военные» хотели перейти на гораздо менее эффективную систему. В свете данных о КИМ, приведённых в части 3 заметок о лёгких пушках, ответ становится вполне ясным.
У нас уже был опыт перехода с «однобруса» на «раздвижные станины» при сохранении баллистики: это 152-мм пушка обр. 1910/30 гг. с первым типом лафета и 152-мм пушка обр. 1910/34 гг. со вторым. Боевая масса при этом возросла с 6250 кг у системы обр. 1910/30 гг. до 7100 кг у системы обр. 1910/34 гг., в 1,136 раз. Применительно к «Лубку» это значит, что перевод его ствольной группы на лафет с раздвижными станинами даст орудие боевой массой около 2,55 тонн, а походной куда больше, за три тонны. Плюс две головы конского состава в упряжке по сравнению с существующей 122-мм гаубицей обр. 1910/30 гг. (т. е. надо перетряхивать штат артполка стрелковой дивизии под это дело), либо использование для тяги дефицитных в масштабе страны народнохозяйственных тракторов, целая куча проблем только из-за этого. И разбираться с этим делом предстоит не конструкторам, а как раз военным. Простой расчёт показывает, что калибр 105 мм позволяет уложиться в походную массу с передком менее 3 тонн, где шестёрка лошадей (стандарт тяги для лёгкой дивизионной артиллерии середины 1930-х гг.) ещё способна справиться с возкой орудия. И в передке будет больше выстрелов. Но Фёдор Фёдорович был уверен, что можно получить 122-мм гаубицу без излишнего утяжеления лафета:
В самый разгар совещания тов. Ворошилов К. Е. предоставил слово мне. Я высказал свои соображения о возможности создания в сравнительно короткий срок более совершенной 122-мм гаубицы. Моё выступление вызвало у участников совещания много воросов, однако после ответов на все вопросы, мои доводы и предложения на совещании нашли положительную оценку.
Для создания такой гаубицы и серийного её производства наркоматом был назначен не тот завод, где я работал [№172 Мотовилихинский в г. Пермь – А. С.], а другой [«Уралмаш» в г. Свердловск, ныне Екатеринбург – А. С.], который и должен был стать основным по выпуску 122-мм гаубиц. …
Из жизни конструктора (краткие воспоминания Ф. Ф. Петрова) – Министерство обороны СССР, М. 1984, стр. 19.
Почти наверняка тов. Грабин, по должности обязанный быть на том совещании (или заменявший его представитель КБ завода №92), тут же включил в свою программу создание свого варианта 122-мм гаубицы на лафете с раздвижными станинами. Василий Гаврилович по своим личностным характеристикам охотно брался за все интересующие его проекты, а этот был явно из их числа. Решение «озадачить» «Уралмаш» разработкой 122-мм гаубицы на лафете с раздвижными станинами тоже понятно: именно там серийно изготовлялась старенькая «мадемуазель Шнейдер» обр. 1910/30 гг., которой настоятельно требовалась замена. Для справки, если кому этот факт ещё неизвестен: её валовое производство продолжалось там до 1941 года включительно. И начальник КБ «Уралмаша» В. Н. Сидоренко имел больше всех опыта разработки артиллерийских систем среди всех советских коллективов того времени. Но и проблем у него хватало, как чисто технологических, так и связанных с деятельностью на его предприятии служащих Народного комиссариата внутренних дел. И это было отлично известно Ф. Ф. Петрову:
Вскоре после возвращения на завод [после поездки в пока ещё существующую на политической карте мира Чехословакию для знакомства с артиллерийской продукцией фирмы «Шкода» 15 апреля – 1 мая 1937 года – А. С.] я был назначен начальником опытного КБ. В процессе решения ряда опытных работ меня неустанно терзала мысль, справятся ли конструкторы завода, на который было возложено ответственное задание по созданию 122-мм гаубицы, с требованиями к параметрам по моему предложению.
Выступая на совещании в Кремле, я не имел готовых расчётов. Однако, зная хорошо системы «Шнейдера», я интуитивно сравнительно подробно обосновал решение этой задачи, и в итоге интуиция меня не подвела.
Из жизни конструктора (краткие воспоминания Ф. Ф. Петрова) – Министерство обороны СССР, М. 1984, стр. 20.
Понятно, почему команда В. Н. Сидоренко проиграла со своим образцом У-2, который имел начальную скорость снаряда около 460 м/с и боевой массой 2030 кг (КИМ = 1,14). Т. е. опасения Ф. Ф. Петрова подтвердились полностью. Хорошо знакомый с «уралмашевскими» технологическими реалиями и теорией лафетов, Владимир Николаевич решал всё в консервативном ключе с точки зрения прочности, чтобы в случае победы не иметь проблем с запуском своей системы в валовое производство.
Примечателен момент, что Ф. Ф. Петров, видимо из-за своих натянутых отношений с В. Г. Грабиным, которым он также посвятил немало строк в воспоминаниях, совершенно ничего не говорит о 122-мм гаубице Ф-25 от своего «архиконкурента». Причём последний даже по имени уже не называется, а только как «начальник КБ завода на Волге» (совершенно нужная конспирация для середины 1970-х гг.) Тем не менее «внешние» данные системы Ф-25, с дульным тормозом, поражают: начальная скорость около 515 м/с, боевая масса 1830 кг., т. е. КИМ=1,58. Это показатель совершенно другой эпохи, когда освоили новые материалы, новые компоновочные и конструктивные решения. В 1938 году можно было сделать такой работающий прототип, но вот серийный выпуск порождал проблему «мало систем нормального качества и много заводского брака» с запредельной ценой в качестве «приятного» бонуса. Да и дульный тормоз особой любви в 1935–40 гг. на дивизионных системах не вызывал, преимущество отдавалось образцам без него. Уберём его – и получим КИМ для лафета без него около 1,25 (см. заметку «КИМ и ДТ»), т. е. возможность задействовать что-то от освоенной в производстве Ф-22 исчезала. Ф. Ф. Петров всё это видел и построил лафет довольно консервативной уже для того времени конструкции, но по своим характеристикам вполне подходящий под баллистику «Лубка» и уложившийся менее чем в 2,5 т боевой массы. Шести голов в упряжке хватало для возки, М-30 можно было также буксировать и с передком, и без него без ограничений трёхтонкой ЗИС-5, что было тоже в плюс – по этому параметру орудие не уступало даже несколько более лёгким системам.
Заметим, что М-30 не раз «прогибалась» на испытаниях, её лафет тяжелел и упрочнялся до боевой массы серийного орудия в 2,360 кг (КИМ = 1,22). До указанной в литературе массы в 2450 кг он «подрос» в 1943 г. в связи с необходимостью его унификации с вариантом под монтаж иного верхнего станка со ствольной группой новой 152-мм гаубицы Д-1. Такая же участь ждала и Ф-25, особенно в свете того, что в валовом производстве очередное творение тов. Грабина, 76-мм пушка УСВ, не дотянула по КИМ и до единицы. Гаубица Ф-25 могла после доводки стать неплохой системой (правда, несколько потяжелевшей), однако помимо тактико-технических характеристик значение имеют ещё и станко-часы, человеко-часы и киловатт-часы (и тесно связанное с ними рублёвое исчисление). Это тоже учитывалось при принятии окончательного решения – одно дело прототип из другой эпохи (а это видно по его данным и по предполагаемой технологии) и прототип, соответствующий условиям «здесь и сейчас». Когда речь заходит о числе сданных военной приёмке систем в преддверии большой войны и их стоимости, то выбор уже сомнению не подлежит. Вряд ли флот, авиация, танки, пехота и прочие желающие откусить от пирога ограниченного военного бюджета поступятся им в пользу полевой артиллерии.
Ну и отметим упомянутый Ф. Ф. Петровым вклад фирмы «Шнейдер» в принятие важных решений через созданную ей хорошую и крепкую базу для дальнейшего развития отечественной артиллерии (хотя от «Лубка» тоже немало позаимствовали, особенно по части противооткатных устройств – одного из самых сложных этапов в разработке артиллерийской системы). Благодарить за это надо вел. кн. Сергея Михайловича, начальника Главного артиллерийского управления Русской Императорской Армии (РИА) (любители запретного знания смело могут добавить ещё и балерину Матильду Кшесинскую). Жестокая ухмылка его трагической судьбы – убившая великого князя новая власть в области артиллерии де-факто одобрила его выбор: генерал-майор РИА, Красной и Советской Армии Е. З. Барсуков прямо о том писал в своих научных трудах.
О том как принятие на вооружение 122-мм гаубицы М-30 повлияло на ситуацию с лёгкими дивизионными пушками, поговорим в следуюшей «серии».
