13 сентября 1932 года. Понедельник.
Москва. Кремль.
-…И что? Лорд Милн прямо так и просится на аудиенцию? — государь улыбнулся и посмотрел на князя Долгорукова.
-Не просто просится, Ваше Величество. Вчера я принял британского посла и тот просил отнестись к лорду Милну с максимальной благожелательностью, ибо миссия эта, якобы задумана и посылается с самым добрым намерением со стороны британского правительства. Посол надеется, что лорд Милн сможет способствовать урегулированию вопросов торгового порядка, однако задачи миссии значительно шире чисто хозяйственных. Никакой узкосвязывающей инструкции у лорда Милна от кабинета нет, он готов обсуждать в Москве любые вопросы — не только экономические, но и политические. Британский посол заявил мне, что лично он очень рассчитывает на то, что лорду Милну удастся рассеять те подозрения, которые существуют в Москве относительно намерений и внешней политики британского правительства, и тем самым подготовить почву для более тесного сотрудничества между обеими странами на международной арене.
-Союз Наций тонет в интригах и в пустых разговорах. Я с горечью вынужден констатировать, что Европа неспособна заключить вообще какой — либо пакт сейчас… — перебил репликой царь, махнул рукой, — Продолжайте, я вас прервал…
-В заключение британский посол еще раз просил всемерно помочь тому, чтобы миссия лорда Милна оказалась успешной.
-Лорд Милн и успешная миссия? — государь покачал головой. — Я до некоторой поры предполагал, что у него имэдж английской принцессы — никогда не отступает и не отходит от регламента: сух, приветлив, но расчетлив и не теряет лица. Лорд — кремень. Но потом мне навели справки….Да, пара стыдных привычек у всех найдется. Например, кто — то кушает в постели, а после спит прямо на крошках. Но, здесь…Лорд явно не тот человек, которого следовало бы посылать в Москву со столь деликатной миссией. В его характере есть очень опасная черта: он искренне стремиться доказать свою значимость во внешней политике, несмотря на свое «неподобающее» происхождение.
-Да, он выскочка, сын нувориша, он страстно хочет себя проявить на дипломатическом поприще, явно преувеличивая свою роль и значимость. — сказал Долгоруков. — Амбициозен, склонен к интригам, карьерист, который таким образом пытается дать своей затухавшей карьере новый поворот.
-А зачем тогда надо было огород городить вообще с этой поездкой? — недоуменно спросил царь. — Если «миссия Милна» носит только характер зондажа позиций, то это в целом нормально, хотя и оформить все это можно было путем простых консультаций и с помощью другой личности.
-Англичане тянут волынку. С самого начала было ясно, что миссия лорда Милна окажется пустой проформой. Сейчас он запросит Лондон, потом будет бесконечно корпеть над каждой запятой во втором черновике третьего проекта, снова запросит, предложит поболтать экспертам и так далее.
-Полагаю, вся эта тягомотина связана с Лиссабоном. — сказал государь. — Британская дипломатия приступила к сбору политических черепков, пытаясь склеить то, что еще может подлежать восстановлению. Я имею в виду очередную антирусскую коалицию. Ежели бритты сумеют это политически задекларировать, лорд Милн молниеносно свернет свою миссию и укатит к берегам Темзы, унося из Москвы орден и воспоминания о театре и гастрономических излишествах. А ежели у англичан в Лиссабоне толком ничего не выйдет, тот же лорд Милн продемонстрирует чудеса переговорной податливости и как можно скорее станет зондировать и фиксировать на бумаге преамбулы и предложения. Думаю, в ближайшее время Россия станет чем — то вроде богатой невесты, за которой все ухаживают. Примерно также, как было в первые месяцы Большой Коалиционной войны…
…Долгоруков кивнул — он в свое время был непосредственным участником трехсторонних переговоров в Москве в 1912 году…
Тогда, в первые месяцы войны, складывающейся не самым удачным образом для союзных Великобритании и Франции, Лондон и Париж, тем не менее, были заняты уточнением собственных притязаний не только в Европе, но и на Ближнем Востоке, а заодно пытались всеми силами втянуть в противостояние с Германией Россию. Происходил беспрерывный ряд интриг, маневров, секретных приторговываний, сознательно распускаемых ложных слухов, «дергания веревочек» за кулисами, попыток подольщаться, даже запугиваний и блефов. Рабочим материалом для переговоров с Москвой об условиях вступления в войну на стороне союзных держав, в числе прочего, стали предложения Герберта Самуэля, заместителя председателя либеральной партии, о дальнейшей судьбе азиатских владений Османской империи. России сулили Проливы, уступки в Турецкой Армении и «моральные компенсации» в Палестине. Москва обозначила на переговорах собственные условия по Ближнему Востоку: Проливы, турецкая Армения, преобладание в зоне Персидского залива, безопасность стратегических позиций в Восточном Средиземноморье, деятельное участие в развитии нефтяной промышленности, речной навигации и ирригационном земледелии в Месопотамии; особо оговаривалось создание при участии России «международной зоны» в Палестине, контроль за Мосулом и право на сооружение железной дороги от Мосула через Багдад, Пальмиру до Хайфы с полным владением этой дорогой. Ни Великобритания, ни Франция не были готовы на признание столь радикальных претензий России, но торговлю за уступки начали. Притом весьма энергичную торговлю. В конце концов, после шестимесячных переговоров, Москва упрямо потребовала «все и сразу», а после отказа Англии и Франции — переговоры свернула. Для Лондона и Парижа стало очевидным, что Россия в войну вступать не намерена, но предложения сыпались на Москву еще около полугода: не было дня, чтобы в Москву не прибывали всевозможные делегации «уговаривателей». Обозлившись, англичане и французы ввели в отношении России экономические санкции, отказали в займах и заморозили русские активы в своих банках. Москва ответила полным прекращением торговли с «союзниками», увеличением поставок в Германию, замораживанием англо — французских вкладов, а кредиты успешно получила у немцев.
Англичане опубликовали часть материалов о ходе трехсторонних переговоров по разделу Османской империи, желая вызвать у турок антирусскую истерику и возможно, спровоцировать вооруженное выступление против Москвы. Россия ответил публикацией всех, в том числе секретных, документов по переговорам о разделе Турции, одновременно начав с турками «консультации» по Мосульской железной дороге. Англия и Франция повели дипломатическое и политическое наступление на Грецию, стремясь склонить Афины на выступление против Турции. Ради этого Лондон и Париж готовы были свергнуть с престола греческого короля Георга, дружественного России, даже силой собственного оружия. Грекам посулили Проливы, Константинополь и Смирну, вопрос о которой неминуемо привел к итало — греческой конфронтации — на Смирненский порт претендовала Италия.
Русские публикации о трехсторонних переговорах по разделу Турции вызвали чрезвычайно острую реакцию САСШ, чей президент не испытывал ни малейшего уважения к «тайной дипломатии» европейских держав и имел собственные взгляды на послевоенное урегулирование. Англия и Франция тотчас стали уверять, что в их намерения входит «освобождение народов, находящихся под тиранией турок: изгнание вон из Европы османской империи, решительно чуждой западной цивилизации». С Вашингтоном Англия и Франция, вынужденные искать общий язык, так и не договорились и поддержки за океаном не нашли. Да и Россия успела подлить «масла в огонь» — инициировала в Харькове, в начале 1914 года, созыв всемирного конгресса сионистов, в числе приглашенных на который оказались ведущие сионисты Европы, осаждавшие руководителей Франции и Англии со своими предложениями и идеями о Палестине, и которых англичане и французы предпочитали просто не замечать. Среди первых лиц на конгрессе присутствовал профессор химии из Дерптского университета Хаим Вейцман, сделавший удивительное открытие — после продолжительного изучения микроорганизмов, живущих на кукурузном стебле и других злаках, а также встречающихся в почве, ему удалось изолировать микроорганизм, который превращал крахмал злаков, в частности крахмал кукурузы, в смесь ацетона, химического продукта, являвшегося важнейшим элементом в процессе производства кордита, необходимого для патронов, обычно вырабатываемого путём разложения и дистилляции дерева. На практике антигерманская коалиция зависела в основном от импорта из России и Америки, но после введения экономических санкций против Москвы, значительная часть русского ацетона шла на экспорт в Германию. К весне 1914 года положение американского рынка ацетона стало весьма напряжённым. Британские кордитовые фирмы конкурировали друг с другом и с агентами союзников. Цены поднимались вверх. Американские поставщики продавали часто вдвое больше, чем могли поставить и не выполняли договоров, оказывалось невозможным получить с них неустойку. Это был срочный вопрос, так как без ацетона не хватало бы кордита для патронов и снарядов.
Германская пропаганда постаралась использовать факты безрезультатных действий сионистов, значительная часть коих придерживалась четкого пробританского курса и резко возражала против интернационализации Палестины, для дискредитации политики противостоящей Берлину европейской коалиции. Позиция влиятельного еврейского лобби в Америке по отношению к Германии стала более благосклонной. Скрепя сердце, Лондон и Париж вынуждены были начать очередной «тур политического вальса» с русскими и в Москву вновь зачастили французские и английские делегации…
-Ваше Величество, зондаж?
-Зондаж…Ну, что же, пусть зондируют. Лондон, как мне представляется, совершил большую ошибку. Дружелюбная внешняя политика России по отношению к Западу, особенно в последние годы, ошибочно принята за слабость нашу. Одно время мы, русские, ничего так не боялись, как общественного мнения Европы. Нынче же не так. Отступаться от того, что особо нам дорого, что принадлежит нам по праву и кровью великой куплено, мы не намерены.
-Лондон попытается изолировать нас…
-От друзей, настоящих, верных, не отступимся.
-Лондон решит нас дожать.
-Уж не раз обсуждалось сие, князь. Но Лондон недооценивает готовности откровенно и действенно, ежели потребно станет, противостоять британскому натиску. Создается впечатление, что Лондон пребывает в мире грез и не знает элементарных фактов.
-У бриттов могут сдать нервы… — заметил министр.
-Да? И Лондон возьмется за старое и излюбленное — экономические санкции и торговая блокада?
-Может. Вполне. Схема применения механизма достаточно проста и примитивна. Предпримут против нас акции, нацеленные прежде всего на возбуждение нашей отрицательной реакции, затем выдвинут искусственные обвинения, подхватят и растиражируют в прессе.
-Самонадеянно. Так — то мы незлобливы, смиренны и просты. Но, простота, конечно, вещь хорошая до поры до времени. И Бог простоту любит, но не всякую.
Государь помолчал, раздумывая, наконец, пытливо глядя на министра Долгорукова, негромко сказал:
-Нет, аудиенции не будет. Примите вы. Переговоры будете вести вы и министр торговли и промышленности Никольский. И покончим на этом, спешу, с докладом ожидает министр внутренних дел, затем еду в Земский Собор, а после убываю на маневры…
