Битва в Яванском море. Под флагом Нидерландов.

Эта история началась 2 августа 1934 года, в день, когда рейхспрезидент Веймарской республики, знаменитый фельдмаршал Пауль Людвиг Ганс Антон фон Бенкендорф унд фон Гинденбург сложил со своих плеч тяжкий груз земных забот и предстал пред Небесным Судией.

Демократия Германии лишь на пару недель пережила этого мудрого государственного деятеля, ибо лишь Гинденбург отделял Адольфа Гитлера от неограниченной власти, к которой тот так стремился. Тело престарелого фельдмаршала еще не успело остыть, когда будущий фюрер германской нации ринулся готовить плебисцит, который должен был сосредоточить все нити власти в одних руках. Мир сделал еще один шаг к чудовищной бойне второй мировой войны…

Но в тот самый миг, когда доктора отчаялись вернуть жизнь измученному долгими годами  и многими невзгодами телу, дрожащая рука Хендрика Колейна, премьер-министра Нидерландов, выронила сообщение генерал-губернатора Явы и с побелевших губ слетело:

— Это правда! Они все же есть…

Удивительнейшая находка! Никто не мог этого ожидать, но… Приятно видеть, что чудеса все –таки случаются. На Яве, этой тысячекилометровой полоске земли, от века щерившейся на Индийский океан жерлами своих ста двадцати вулканов, обнаружены… Кто бы мог подумать? Огромные залежи драгоценным металлов и… алмазов! И все это великолепие принадлежало не кому-нибудь, а голландской Ост-Индии!

Но, когда первый шок, трепет и буря восторга миновали, их место сменило глухое беспокойство. Нидерланды уже давно забыли о временах Голландской Республики, когда ее славные флотоводцы по одному слову Генеральных Штатов вели в  бой  многочисленные армады прекрасных парусников, щетинившихся десятками орудий. Эпоха великих голландских адмиралов, бестрепетно бросавших вызов молодому тогда еще британскому флоту давно завершилась. Да, были времена когда голландцы и англичане на равных сходились в страшных битвах, когда пушечный  дым скрывал дерущихся так, что Фортуна сутками не могла выбрать, на чью же сторону ей встать, когда на уцелевших кораблях уже нельзя было отдраить палубы от густой соленой крови… Но все это ушло давно и безвозвратно. Страна навсегда покинула ряды первоклассных морских держав и некогда гордый голландский флот теперь скорее рассмешил бы, чем напугал любого серьезного соперника.

А соперников было немало. Нидерланды, владевшие огромными заморскими колониями, смогли все же уберечь свои владения от могущества Великобритании, Франции и Америки и с этой стороны не следовало ждать подвоха. Но Япония, неожиданно и вроде бы из ниоткуда выскочившая азиатская тигра, представляла собой нешуточную угрозу… противостоять которой Королевский Флот Нидерландов, увы, не мог. Вся надежда была лишь на то, что попытка захвата ост-индских колоний не оставит равнодушными морских титанов Старого и Нового Света, и так и было до недавнего времени, но теперь… Теперь куш по имени «Ява» становился очень ценным приобретением, слишком ценным, чтобы можно было рассчитывать защитить его исключительно дипломатическими увертками. Нужна была морская мощь, а для ее создания требовались три вещи – деньги, деньги и еще раз деньги.

Но ведь алмазные копи – это не только мешок проблем, но еще и гора гульденов, не так ли?

Разумеется, и речи не шло о том, чтобы создать первоклассный флот, способный бросить вызов Японии на море – так далеко ни мечты, ни финансовые возможности голландских политиков не простирались. Но вот создать известные затруднения крейсерским эскадрам Японии, которые могли бы оперировать в голландской Ост-Индии попробовать было можно. Иными словами, предполагалось, что если японцы все же развяжут войну на Тихом океане, то в такую войну наверняка ввяжутся Англия или США и основным силам японского флота придется противостоять одному (а то и двум сразу) мощнейшим флотам планеты. В этом случае на захват голландских колоний «нихон-кайгун» не сможет бросить большие силы – эсминцы, несколько крейсеров возможно – небольшой авианосец… вряд ли больше. Вот эти-то силы, случись война, и должен был остановить Королевский Флот Нидерландов.

А потому, уже в ноябре 1934 года был создан специальный комитет, в который вошли высшие и наиболее опытные морские офицеры Голландии. Комитету была поставлена задача – разработать такую программу усиления военного флота страны, чтобы агрессор, покусившийся на голландские колонии, вынужден был привлечь для операции по их захвату силы, которые неминуемо и недопустимо ослабляли его на других театрах. При этом перспективная кораблестроительная программа не должна отрываться от реальных финансовых возможностей Нидерландов.

Результатом работы комитета стало предложение построить 2-3 тяжелых корабля – больших крейсера, способных без напряжения уничтожать тяжелые крейсера Японии, построенные по «вашингтонскому» стандарту. Предполагалось, что такие крейсера должны развивать скорость не менее 32 узлов и не менее, чем 12 часов подряд. В качестве главного калибра предлагалось установить 9*280-мм орудий. Прочее вооружение составляли восемь 120-мм орудий в четырех башнях и семь спаренных 40-мм автоматов, а также два гидросамолета и отдельная катапульта для каждого.  Бронирование должно было защищать от 280-мм снарядов и 300 кг бомб, а подводная защита – от 533-мм торпед.

Такие корабли могли сокрушить любую крейсерскую эскадру Японии, поэтому, по мнению комитета, классические тяжелые или легкие крейсера Нидерландам были не нужны. Вместо них предлагалось строить совсем малые крейсера, еще меньше даже, чем готовящийся к спуску на воду «Де Рейтер». Их водоизмещение должно было составить 3-4 тыс. тонн, скорость – 34-35 узлов, а главный калибр – несколько 150-мм орудий. Естественно, что выполнение данных требований позволяло установить на малых крейсерах только легкое, противоосколочное бронирование. Такие корабли могли бы стать хорошими скаутами при больших крейсерах, уничтожать мощные японские эсминцы, в том числе и лидируя собственные. Задачи боя с крейсерами им не ставилась – это была задача больших крейсеров.

Эсминцы не должны были поражать воображение выдающимися ТТХ – четырех-пяти стволов 120-мм при 36 узловой скорости и не менее чем 6 торпедных трубах почиталось вполне достаточным. Но, несмотря на заурядность характеристик, соединения таких эсминцев, лидируемых малыми крейсерами, становились чрезвычайно грозными противниками для легких сил японского флота.

К началу 1935 года Королевский Флот Нидерландов располагал 8 относительно современными эсминцами двух почти не отличающихся между собой серий "Van Ghent" и "Van Galen", созданных по проектам британских корабелов.

Не мудрствуя лукаво, голландцы продолжили строительство наиболее современных "Van Galen"-ов, слегка усовершенствовав их зенитную артиллерию. Построив еще 4 таких корабля, Нидерланды вновь обратились к «Ярроу». Водоизмещение новых эсминцев «Gerard Callenburgh» превысило «Галены» на 300 тонн, но количество 120-мм стволов возросло с четырех до пяти,  трехтрубные торпедные аппараты заменили четырехтрубными, к тому же существенно подросла дальность хода. Однако до войны удалось построить только 3 таких корабля.

Легкие крейсера типа «Tromp» стали триумфом голландских корабелов – при водоизмещении всего в 3787 т корабли несли 6 шестидюймовых орудий и развивали скорость 33,5-34 узла, став крайне неприятным сюрпризом для японских эсминцев. Два таких крейсера удалось ввести в строй до начала войны, третий был успешно уведен в Англию и достроен уже там.

А вот с большими крейсерами все оказалось намного сложнее. Голландские судостроители никогда не строили ничего подобного, а о тенденциях мирового кораблестроения знали разве что по справочникам «Джейн». Так что спроектированный ими корабль оказался весьма консервативен, если не сказать – архаичен. Голландцам явно требовалась помощь…

Вначале хотели обратиться к французам, строившим свой «Дюнкерк», но по ряду причин от этого отказались. Политически, наиболее перспективным партнером выглядела Германия, которая как раз, к тому же, объявила о закладке двух линейных крейсеров водоизмещением в 26 тыс. тонн. Немедленно в Германию была направлена ответственная комиссия с задачей прозондировать почву на предмет приобретения комплекта чертежей новейших германских кораблей.

Немцы вполне благосклонно приняли голландскую делегацию. Они готовы были продавать  Нидерландам машины и механизмы, вооружение и конструкционные материалы, но вот предоставлять чертежи «Шарнхорста» и «Гнейзенау» отказались наотрез. И это было понятно – несмотря на то, что объявленное стандартное водоизмещение новых германских кораблей не превышало 26 тыс. тонн в действительности оно составляло почти 32 тыс. тонн!

Но от чудесной  музыки гульденов, весело перезвякивающих в голландских карманах,  сердца германских промышленников заходились в сладостной истоме… Германии хотелось заказов и денег. А потому — не стоит удивляться, что германские разработчики рискнули извлечь максимальный барыш с минмальными затратами. Немцы решили все-таки «впендюрить» Нидерландам чертежи «Шарнхорста», но… под видом новой разработки, не имевшей никакого отношения к строящимся на германских верфях кораблям.

Германские инженеры, совместно с моряками и кораблестроителями Нидерландов определили,  что для соответствия ТЗ, голландские крейсера должны были иметь не менее чем 225-254-мм бронепояс и 100-127-мм бронепалубу. Такое бронирование  в сочетании с  9*280-мм орудиями ГК не слишком-то хорошо вписывалось в водоизмещение 26 тыс. тонн.  А стремление непременно иметь возможность поддерживать 32-узловый ход в тропиках в течении 12 часов (т.е. без форсирования котлов) требовало энергетическую установку, способную развить не менее чем  160 тыс. лошадиных сил без форсажа. В результате, уже на этапе предэскизного проектирования, водоизмещение корабля ушло за 28 тыс.тонн. Но, поскольку голландцы категорически отказались использовать относительно легкие высокотемператрурные котлы высокого давления, принятые ВМФ Германии (вполне справедливо сомневаясь в их надежности)  то, по мере проработки проекта, следовало ожидать дальнейшего роста водоизмещения.

Голландцы призадумались. Стремительный рост «больших крейсеров» приводил к тому, что на средства, отпущенные на их постройку уже нельзя было создать три таких корабля (хотя на строительство двух денег хватало с избытком, и еще оставалось). Военный министр Нидерландов предложил проработать вариант более скромных кораблей – стандартным водоизмещением  в 16 тыс тонн с 9 240-мм орудиями главного калибра и 29,5 уз, но такие идеи совсем не устраивали голландских моряков… И тут немцы передали голландской делегации меморандум «Некоторые соображения о кораблях для защиты собственности Ост-Индской компании». Суть этого документа сводилась к следующему.

Помимо многочисленных тяжелых крейсеров (и не столь уж многочисленных линкоров) в составе японского флота сохранялись линейный крейсера типа «Конго», построенные по британскому проекту «улучшенный Лайон». Как показал опыт первой мировой войны, корабли этого типа, из-за слабости защиты, нельзя было использовать против линкоров противника. Поэтому, отправка одного-двух таких кораблей на выполнение второстепенных задач не слишком ослабляла «нихон-кайгун». А ведь большой голландский крейсер практически не имел шансов против «Конго» или «Кирисимы»…

И дело было даже не в том, что 283-мм орудия будущих голландцев имели снаряд почти в два раза легче, чем 356-мм снаряды «Конго». Как показал Ютланд, 279-мм снарядов вполне хватало для уничтожения британских линейных крейсеров – если, конечно, удавалось обеспечить достаточное количество попаданий. Проблема заключалась в том, что у голландского корабля, с его 200-мм барбетами, 225-мм поясом и 30-мм скосами практически не было шансов дожить до счастливого момента, когда требуемое количество попаданий будет достигнуто. В то же время, голландские крейсера настолько превосходили тяжелые крейсера Японии, что отправлять против них «Такао» или «Миоко» без поддержки было равносильно самоубийству. А потому появление линейных крейсеров в составе японских сил выглядело и разумным и возможным.

Выход предлагался следующий. Большие крейсера следовало забронировать так, чтобы они  были способны выдержать длительную дуэль против японских линейных крейсеров с их 356-мм орудиями. Скоростью хода предлагалось пожертвовать. «Хотя, конечно, снижение полного хода с 34 до 31-32 узлов, а двенадцатичасового – с 32 до 29-30 и приведет к тому, что голландский большой крейсер не сможет догнать тяжелые японские крейсера, но это не будет так уж важно. Сам по себе японский крейсер не может угрожать Яве или же иным землям голландской Ост-Индской Компании – угрозу несет караван транспортных судов, везущих войсковой десант. Такой караван не может быть составлен из судов, двигающихся со скоростью в 33-34 узла, но как раз он и является основной целью большого крейсера. И если десантные суда Японии будут обнаружены, то голландские корабли пойдут прямо к ним – тогда японским крейсерам не останется ничего иного, кроме как занять позицию между кораблями голландского флота и собственными транспортами. Тем самым превосходство японских крейсеров в скорости будет нивелировано…»

И такой корабль немцы брались разработать «в кратчайшие сроки» с использованием многих технических решений, принятых для строящихся «Шарнхорста» и «Гнейзенау» «которые хоть и не соответствуют требованиям флота Нидерландов но послужат превосходной основой для проектирования». При этом германские кораблестроители гарантировали, что требуемый корабль получится при стандартном водоизмещении в 31-32 тыс. тонн. С учетом того, что предыдущий проект приближался к 29 тыс. тонн – не столь уж значимое увеличение…

Голландцы, по здравому размышлению… согласились, и уже в ноябре и декабре 1935 года были заложены линейные крейсера  «De Zeven Provincien» и «Eendracht» (от термина «большой крейсер» решено было отказаться). Фактически, это были те же «Шарнхорсты», изменения конструкции были минимальными и касались преимущественно системы бронирования.

Броневая защита «Шарнхорстов»  создавалась для противостояния 330-мм снарядам французского «Дюнкерка» на относительно малых дистанциях боя в Атлантике. Снаряды «Конго» были тяжелее, но их начальная скорость была меньше, а на больших дистанциях боя на Тихом океане, их бронепробиваемость по вертикальной броне оказывалась даже ниже, чем у французских. В то же время возросший угол падения требовал усилить горизонтальное бронирование.

На «Шарнхорсте» имелась «карапасная» она же – основная бронепалуба, причем в горизонтальной части ее толщина составляла 80 мм, а на скосах – 105 мм. Помимо главного 350-мм бронепояса имелся еще и второй бронепояс в 45 мм толщины высотой в одно междупалубное пространство, а ближе к центру корпуса – 40 мм переборка той же высоты. На них и опиралась верхняя 50 мм бронепалуба.

Смысл верхней «цитадели» был не вполне понятен. 85 миллиметров совокупного вертикального бронирования никак не могли спасти от крупнокалиберного снаряда – зато практически гарантировали взвод взрывателя и разрыв снаряда где-то в середине корабля. Что еще хуже – для снарядов, падающих под большим углом существовала очень нехорошая «лазейка» —  попав в 45 мм верхний бронепояс, снаряд (практически не теряя скорости) обрушивался на 80-мм бронепалубу и почти гарантировано уходил в машинные отделения.

Поэтому для «De Zeven Provincien» была принята более рациональная схема – от верхнего бронепояса и 40 мм переборки отказались совершенно, уложив 50 мм верхнюю бронепалубу поверх 350-мм бронепояса. А главную бронепалубу перекалибровали —  горизонтальную часть довели до 105-мм, уменьшив скосы до 80 мм.

Теперь никаких лазеек для крупнокалиберных снарядов, падающих под большим углом не существовало – при попадании в палубу их встречали 155 мм горизонтальной брони, а при падении на бронепояс – 350 мм вертикальной + 80 мм скосов. Что до отказа от легкого бронирования поверх 350 мм бронепояса – скорее, это следовало считать плюсом, нежели минусом, так как шансы на то, что бронебойный снаряд, попавший выше главного бронепояса попросту пробьет весь корабль насквозь и улетит не разорвавшись были достаточно высоки.

Все же общая масса брони «De Zeven Provincien» несколько выросла – сказалось увеличение горизонтальной брони главной бронепалубы с 80 до 105-мм, но за счет отказа от верхней «цитадели» и уменьшения толщины скосов перегрузку удалось свести к минимуму.

Что до вооружения, то тут немцы предложили установить все ту же дюжину 150-мм орудий в шести двухорудийных башнях (на «Шарнхорсте» 4 из двенадцати таких орудий стояли в щитовых установках) но голландцы отказались. Они сочли 8*150-мм стволов вполне достаточным количеством, особенно с учетом размещения на корабле 7 двухорудийных 105-мм универсалок, которые  заказчикам очень понравились. Моряки Нидерландов решили, что возможность обстреливать один эсминец из четырех 150-мм стволов и второй из восьми 105-мм стволов на борт (при том, что управление огнем осуществлялось своим КДП для каждого калибра) будет вполне достаточной защитой от торпедных атак.

Восемь спаренных германских 37-мм автоматов были заменены на 8*2-40-мм «бофорсов», а десяток 20-мм С-30 – тем же количеством «эрликонов», что существенно улучшило ПВО голландского линейного крейсера. В целом же, несмотря на ряд изменений, стандартное водоизмещение голландских кораблей осталось в пределах их немецких визави — «De Zeven Provincien» имел 31 748 метрических тонн, что лишь на 196 т превышало водоизмещение «Шарнхорста». С учетом того, что немцам все же удалось уломать голландцев на германскую ЭУ – аналог тех, что были установлены на «Шарнхорсте» и «Гнейзенау», то скорость полного хода сохранилась в пределах 31,2-31,5 уз.

 Корабли строились на голландских верфях, но большая часть машин, механизмов, вся броня и значительная часть вооружений и материалов поступали из Германии. К маю 1940 г «De Zeven Provincien» был уже почти закончен постройкой, а на «Eendracht» были смонтированы практически все механизмы и вооружение (кроме задержавшихся 283-мм башен главного калибра). Немцы, планируя операцию по захвату Нидерландов очень стремились получить в свое распоряжение два этих корабля, но голландские моряки вовсе не горели желанием передать почти готовые постройкой линейные крейсера неприятелю. Да и  Черчиллю была совершенно невыносима мысль об удвоении числа «Шарнхорстов» в Атлантике, так что в дело вмешался Королевский флот, пресекший всякие попытки немцев покуситься на голландские корабли.

Флот Нидерландов в составе двух линейных и двух легких крейсеров в сопровождении 7 эсминцев ушел в Англию. Но если «De Zeven Provincien» и легкий крейсер "Hertog Hendrik"

были практически полностью завершены постройкой (правда «De Zeven Provincien» не прошел еще положенных испытаний) то  «Eendracht» не имел башен ГК, а "Jacob van Heemskerck"  вообще не нес никакого вооружения (кроме 20-мм «эрликонов») и был, впоследствии, достроен в Портсмуте как крейсер ПВО.

Три только что построенных эсминца типа "Gerard Callenburgh", ушедших в Англию прямо от достроечной стенки также вынуждены были воспользоваться услугами британских верфей.

Уже в Англии, в течении несколько месяцев «De Zeven Provincien» завершал испытания, периодически уходя на верфи для устранения мелких дефектов  – в целом же знаменитое немецкое качество не подвело и в конце 1940 года корабль вошел в строй. Дважды будни интенсивных учений сменялись азартом погони – но если в первый раз попытка перехватить «Шарнхорст» и «Гнейзенау», рискнувшие в феврале 1941 года попробовать на зуб британские коммуникации ни к чему не привела, то во второй…

В мае 1941 г «De Zeven Provincien», "Hertog Hendrik" и 4 голландских эсминца приняли участие в знаменитой охоте на «Бисмарк». Эскадра КВМФ Нидерландов, следуя в кильватер «Кинг Джордж V» адмирала Тови настигли-таки вместе с подошедшим «Роднеем» потерявший управление фашистский линкор и 283-мм орудия  голландского линейного крейсера  внесли свою лепту в расстрел флагмана кригсмарине.

Не приходится сомневаться, что голландские корабли были бы отправлены вместе с «Принс оф Уэллс» и «Рипалс» и, по всей вероятности, разделили бы их участь в бою у Куантана, но так уж вышло, что «De Zeven Provincien», возвращаясь после потопления «Бисмарка» в Скапа-Флоу угодил на прицел германской подводной лодке. И хотя из двух торпед, попавших в корабль, взорвалась только одна, этого хватило для того, чтобы линейный крейсер вынужден был провожать уходящие в Коломбо британские линкоры стоя в сухом доке.

В конце 1941 – начале 1942 года ситуация для США и Великобритании резко менялась от плохого к худшему.  Японский тигр прыгнул, нанеся страшный удар в Перл-Харборе и американский флот понес сокрушительные потери, враз утратив паритет с «нихон-кайгун» на море. Британские линкоры, призванные сдерживать агрессию Ямамото в одночасье упокоились в тропическом сумраке морских глубин. 15 января 1942 года было создано союзное командование АБДА, каковое должно было руководить всеми операциями, как на суше, так и на море, но много ли оно могло перед лицом подавляющей японской мощи? 

Японцы наносили множество ударов одновременно, и нигде не удавалось их не то, чтобы разбить – но хотя бы чуть-чуть сдержать  сумасшедшие темпы продвижения императорских вооруженных сил.  Тем не менее, союзники решили не сдаваться без боя.

Однако уже первые операции АБДА показали преимущество японцев – как на суше, так и в море и в воздухе. Пал Сингапур. Голландские подводные лодки и авиация не смогли предотвратить высадку на Борнео, и японцы успешно захватывали огромный остров. Сражения за Манадо и за Таракан, начавшиеся почти одновременно, привели к тому, что острова Целебес и Таракан оказались в руках японцев, которые контролировали теперь северную часть Макасарского пролива и готовились к высадке на Баликпапан. Повсюду, где только ступала нога японского пехотинца, в самом скором времени возникали многочисленные аэродромы, куда немедленно перелетали грозные японские самолеты, под прикрытием которых японцы осуществляли следующие атаки… казалось, всепобеждающее цунами императорских войск набрало такой разбег, остановить который не удастся и в Вашингтоне… 

И все же удача улыбается упорным –  первая ласточка победы осенила своими крыльями эсминцы «Форд», «Паррот», «Поуп» и «Пол Джонс». Эти старые американские четырехтрубники сумели-таки атаковать японский конвой в Макасарском проливе – и хотя 10 торпед, выпущенных в первой атаке ни в кого не попали, американский командир решился на повторный удар, в результате которого взорвались и пошли ко дну 3 японских транспорта и патрульное судно.   Спустя 9 дней голландский адмирал Доорман попробовал повторить успех американцев – но увы, несмотря на то, что в этот раз для удара  удалось сосредоточить куда более внушительные силы, союзную эскадру остановили японские бомбардировщики, тяжело повредившие легкий крейсер «Марблхэд», на котором было выведено из строя рулевое управление. Покалеченный крейсер под конвоем отправили обратно, а Доорман, с оставшимися кораблями пошел вперед – но следующая атака японцев завершилась попаданием бомбы в кормовую башню тяжелого крейсера «Хьюстон» и голландский адмирал не рискнул продолжать операцию. А японцы захватили Баликпапан и Амбон…

Следующим должен был стать остров Бали, но здесь Доорман решил встать крепко. Он собрал все силы, которые только успел (часть союзных кораблей находилась на востоке Явы и в иных местах и никак не успевали к операции). Но все же Доорман имел в своем распоряжении легкие крейсера «Де Рейтер», «Ява» и «Тромп», 7 эсминцев и 9 голландских торпедных катеров, которые должны были ночью, тремя волнами атаковать японский конвой.

Увы, основной ошибкой голландского адмирала стало именно то, что он решил устроить ночной бой, в котором японские корабли на голову превосходили тогда и голландцев и американцев. В результате первая волна («Де Рейтер», «Ява» и 3 эсминца) были отогнаны всего лишь двумя японскими эскадренными миноносцами, «Осио» и «Асасио». Неизвестно что бы сделала эта «сладкая парочка» со второй группой Доормана («Тромп» и 4 американских эсминца) когда б не трагикомическая случайность – в бою против первой группы японские эсминцы слишком разошлись в стороны  и потеряли друг друга из вида. А когда темень тропической ночи полыхнула фейерверком  залпов кораблей второй группы Доормана, «Осио» и «Асасио» вступили в бой… друг с другом. На «Асасио» полагали, что сражаются с новым вражеским соединением ( «Осио» находился как раз между «Асасио» и «Тромпом»), а на «Осио» считали что первое соединение вернулось и взяло японский эсминец в клещи…  В результате торпедный залп с «Асасио» потопил «Осио» — тот быстро ушел ко дну, а воодушевленный победой эсминец, демонстрируя истинно самурайскую неукротимость, обрушился на «Тромп». В ходе ожесточенной перестрелки артиллеристы «Тромпа» все же смогли повредить «Асасио», всадив ему 150-мм снаряд в носовую часть и второй – в надстройку, но и тот не остался в долгу, изрядно попятнав голландский крейсер. Подошедший на помощь «Асасио» третий японский эсминец — «Митисио» вступил в бой с четверкой американских миноносцев, но конечно, выиграть такую дуэль не мог. В результате ожесточенного сопротивления японцев, второе соединение Доормана также вышло из боя, а сильно поврежденные японские корабли не могли преследовать голландцев и американцев.

Когда в бой вступила вторая группа кораблей союзников, Доорман вновь повернул свои крейсера и эсминцы на вспышки выстрелов. Однако же обнаружить японские эсминцы он не смог – зато его корабли наткнулись на транспорт «Сагами Мару», который конвоировал «Митисио» и быстро потопили его. Хотя это уже было, в общем, бесполезно –десант на Бали был высажен еще днем. На этом сражение закончилось, так как торпедные катера голландцев не смогли обнаружить вражеские корабли и вернулись домой не солоно хлебавши.

Результаты сражения разочаровывали – обладая подавляющим превосходством в силах, союзная эскадра потопила только один транспорт, да повредила два эсминца, имея поврежденным легкий крейсер. В бою погибли 2 эсминца – голландский «Пит Хейн» и японский «Осио», причем оба они были потоплены японцами. Однако же все это выяснилось много позже, а тогда Доорман и его офицеры искренне считали, что уничтожили не менее трех японских эсминцев, заплатив одним своим. Мнимый успех, хоть и неполный, все же изрядно поднял настроение экипажей – как выяснилось, японцев тоже можно бить!

Тем не менее, Бали был захвачен, и теперь на повестке дня у японцев стоял последний оплот АБДА – Ява.

И вот в этот-то критичнейший момент к Доорману подошли подкрепления. Залечивший раны «Де Зевен Провинсен» в компании легкого крейсера «Хертог Хендрик» и крейсера ПВО «Якоб ван Хеемскерк» под прикрытием 6 эсминцев типов «Ван Галлен» и «Джерард Галленбург» существенно усилили его эскадру.

В это же время  авиатранспорт «Лэнгли», чей выход специально приурочили к переходу на Яву голландской эскадры, доставил на остров  32 «Уорхока», что оказалось весьма нелишним.  К сожалению, на обратном пути, 27 февраля 1942 года «Лэнгли» был потоплен японскими бомбардировщиками – но к этому времени его ангары были пусты.

Нужно сказать, что голландским кораблям несказанно повезло – в то время как главные силы японцев — Южное соединение адмирала Нобутакэ Кондо и Первый Мобильный Флот адмирала Нагумо блокировали морские пути между Явой,  Австралией и Индией, двигающиеся из Великобритании (т.е. со стороны Африки) голландское соединение оказалось необнаруженным. 

Теперь уже не приходилось сомневаться  в том, что правительство Нидерландов весьма рационально распорядилось выручкой, от продажи алмазов и драгметаллов с Явы – на острове была создана приличная сеть аэродромов и взлетно-посадочных площадок, удалось также укрепить воздушные силы, базирующиеся на них – как количественно так и качественно. В сущности, адмиралы Голландии полагали, что Ява и прочие острова станут непотопляемыми авианосцами, с которых авиация сможет и вести разведку, и прикрывать  голландские крейсера, и наносить удары по кораблям противника. В первых сражениях голландская авиация стояла насмерть, но это не слишком помогало делу – воевать с первоклассными японскими пилотами все же не получалось. Однако теперь, когда потрепанные голландские эскадрильи оттянулись к своему последнему рубежу, ситуация в воздухе нормализовывалась. Именно на Яве были сосредоточены наиболее современные голландские самолеты, именно на Яве и аэродромы и гавани были наилучшим образом обеспечены зенитными орудиями.  При этом сами японцы весьма недооценили численность голландской авиации – трагически занизив численность бомбардировщиков, японцы, совершив несколько налетов и разнеся в пыль ряд аэродромов с не успевшими подняться в воздух бомберами, решили, что основные ударные силы голландских ВВС на острове уничтожены. Японцев поразило количество истребителей и несколько японских эскадрилий, которые голландцам удалось перехватить в воздухе, понесли неожиданно тяжелые потери, да и наземные средства ПВО произвели определенное впечатление. Тем не менее командование японских воздушных сил считало, что хотя оборонительные возможности Явы все еще на высоте, ее способность к воздушному наступлению сведены к нулю.  Это косвенно подтверждало и то, что после первоначальных попыток использовать гидропланы в качестве бомбардировщиков, ударная авиация голландцев ничем себя не проявила. На самом же деле ее просто берегли – для решающих боев.

Еще 24 февраля 1942 года командование АБДА узнало о концентрации японских транспортов в Холо и абсолютно верно предположило, что это формируется десантный флот для захвата Явы. Но теперь, с приходом голландской эскадры во главе с линейным крейсером его было, чем встретить! Особую пикантность ситуации придавало то, что японцы явно не знали о «Де Зевен Провинсене», проскочившем на Яву незаметно от них. В то же время, многочисленные ремонтные мастерские острова работали непокладая рук, ремонтируя корабли союзников.  Загодя созданные арсеналы раскрыли свои двери, и корабли Доормана ни в чем не знали нужды – снарядов, торпед, топлива было достаточно.

В результате всего этого АБДА получила чрезвычайно разношерстную, но все же достаточно мощную эскадру, включавшую в себя

Линейный крейсер «Де Зевен Провинсен», на который перенес флаг адмирал Доорман

Два тяжелых крейсера: американский «Хьюстон» (на котором, увы, так и не удалось ввести в строй кормовую башню) и британский  «Эксетер»

Семь легких крейсеров и крейсер ПВО: голландские «Де Рейтер», «Ява», «Тромп», «Хертог Хенрик» (тип «Тромп), австралийские «Перт» и «Хобарт» (тип – «улучшенный Линдер»), американский «Марблхед» (тип – «Омаха») и крейсер ПВО «Якоб ванн Хеемскерк»

Девятнадцать эсминцев – 9 голландских (из которых 6 прибыли только что), 4 – английских и 6 американских.

А дальше… Если и существовал когда-либо во времена второй мировой войны случай, в котором артиллерийский корабль в точности исполнил бы свое предназначение, причем именно так, как это предполагалось при его проектировании – так это был «Де Зевен Провинсен» в  бою в Яванском море, состоявшемся 27 февраля 1942 года.

Вечером 26 февраля Доорман собрал свою эскадру в единый кулак в районе Сурабайи, а оттуда он двинулся прямо в Макасарский пролив. 27 февраля в 13.37 голландский самолет-разведчик обнаружил огромный, растянувшийся почти на 20 миль японский конвой, состоявший из 56 транспортных судов.  Как стало потом известно, на этих кораблях были размещены 2-ая и 48-ая пехотные дивизии, а также 230-ый полк 38-ой дивизии – силы, вполне достаточные для того, чтобы сокрушить оборону Явы – если конечно им удастся на нее высадиться.

В 15.25 радиограмма разведывательного самолета с «Нати» легла на стол адмиралу Такео Такаги, командующему Восточным Соединением Поддержки Вторжения. Могучая японская эскадра, включавшая в себя два тяжелых крейсера («Хагуро» и «Нати», тип «Миоко») два легких («Дзинцу» и «Нака», тип «Сендай») и 14 эсминцев, казалось, была способна была защитить конвой от любых неприятностей, которые могли бы организовать голландцы. Но когда Такаги прочел о  линкоре, ведущем множество крейсеров прямо на охраняемый его кораблями конвой…

И все же японцы не были бы японцами, не сделай они всего, что могли. Такаги бросил в бой свои тяжелые крейсера, попытавшись завязать бой на большой дистанции и отвлечь на себя корабли Доормана. Подняв в воздух гидросамолет для корректировки огня, Такаги начал артиллерийскую дуэль в 15.47 на дистанции порядка 130-135 кабельтовых.

Однако же Доорман не пожелал отвлекаться на крейсера японцев. 283-мм орудия «Де Зевен Провенсена» и 203-мм пушки «Эксетера» и «Хьюстона», конечно, ответили, но вяло  – дистанция была слишком велика для прицельного огня (а для 150-мм орудий – и вовсе недостижима). Корабли союзников, не меняя курса, шли к японскому конвою.  Тогда, чуть сблизившись с эскадрой Доормана японцы атаковали торпедами с 12,5 миль, благо дальность их знаменитых «Лонг Лэнсов» вполне такое позволяла.

Конечно же бой на сверхдальних дистанциях не мог быть хоть сколько-нибудь результативным – выпустив свыше 1000 203-мм снарядов японцы добились двух попаданий в «Де Зевен Провинсен», не причинивших ему никакого вреда и одного попадания в «Хьюстон», которое могло бы наделать дел, если бы снаряд разорвался. Но он не разорвался. А из 39 выпущенных японцами торпед в цель попала только одна или, быть может, две – в голландский эсминец «Кортенаэр», который немедленно затонул.

Такео Такаги смотрел, как распадался вражеский строй, как в броуновском движении противоторпедных зигзагов зарождалась и нарастала энтропия. Вот взметнувшийся столб огня и пара возвестил о гибели какого-то корабля… Но глухая тоска, незаметно свернувшись в сердце уже настойчиво стучалась в мозг, ибо порядок побеждал.  Японский адмирал, ценитель Баха и Бетховена, он созерцал сейчас, как вражеские корабли, выныривая из хаоса смешавшей строй эскадры, вновь обретали смысл и внутреннюю сущность. Подобно нотам партитуры, они протягивались вдаль, преображаясь в струны кильватерных колонн.   Такаги уже знал, что будет сыграно на этих струнах, он видел уготовленное ему Судьбой — враг вновь тянулся к беззащитным транспортам, не оставляя ему выбора…   «Реквием», знаменитый «Реквием» великого Моцарта, и сегодня он звучит по кораблям японского императорского флота.

Ни отвлечь, ни отогнать противника не удалось и теперь их флагман увидит транспорты задолго до спасительных сумерек. Остается одно – массированная атака при свете дня,  рывок вперед, в иллюзорной надежде, что хоть кому-то удастся пройти сквозь океан огня и вбить кинжалы торпед в глотку самодовольного врага…

Доорман построил свои корабли в три параллельных кильватерных колонны. Ближе всех к «Нати» давил океан «Де Зевен Провинсен», за ним — тяжелые «Эксетер» с «Хьюстоном», а им в кильватер следуют эсминцы Англии и США. Во второй колонне – оставшиеся крейсера во главе с «Де Рейтером», а  третью образовали  голландские эсминцы.

«Нати» и «Хагуро» ложатся на параллельный Доорману курс и продолжают до поры артиллерийский бой. А «Дзинцу» и «Нака» со своими эсминцами разгоняются до полного, спеша занять позицию впереди и по курсу союзников.  

Но вот отряды легких сил режут курс «Де Зевен Провинсена». Вот фалы крейсеров расцветают трепещущими по ветру флажками! Огромные буруны взлетают из под форштевней японских тяжелых крейсеров, когда «Нати», «Хагуро» и четверка оставшихся с ними эсминцев, синхронно разворачиваются и ложатся на новый курс – прямо на врага! Два легких крейсера и десять эсминцев легких сил японской эскадры рвутся вперед, прямо в лоб «Де Зевен Провинсену». Последняя ставка…

Потом, годы спустя, старший офицер «Де Зевен Провинсен» напишет:

..Но свежий ветер, грохот пенных волн и рев орудий,

Сплелись сейчас в одно — и в сердце адмирала,

 Лишь хор прекрасных голосов поющих Requiem aeternam…

А флагман Доормана,

Идет вперед, сосредоточив свой огонь на «Нати»,

И «Хьюстон» и «Эксетер» бьют по «Хагуро»,

Ревут турбины легких крейсеров и клочья пены,

Срываются с летящей над волнами,

Оснастки. Так вперед !

Туда где хищный строй японских кораблей,

Вздымая тонкие стволы орудий,

Забыв себя, идет в смертельный бой.

Японцы ринулись в атаку – им навстречу,

Чуть довернув,

Чтоб встретиться с врагом суровым грудью,

Приветствуя его всей мощью бортового залпа,

Спешит колонна легких крейсеров,

Их строй прорезав, гневом Посейдона

Летят эсминцы стаей борзых гончих,

Торопятся вцепиться в глотку,

Заклятого врага…

(корявый и нелитературный перевод с голландского)

Японские отряды рванулись к эскадре союзников с дистанции около 12-13 миль. Доорман не отвернул, продолжая идти на 20 узлах, но легкие крейсера второй колонны рванулись вперед-влево, приводя вражеские корабли в сектор действия бортовых орудий и кормовых башен. Голландские эсминцы прорезали строй легких крейсеров и, разворачиваясь строем фронта ринулись в бой на врага – и то же самое сделали английские и американские эсминцы, идущие наперерез «Нати» и «Хагуро».

Все было кончено очень быстро. Пусть артиллеристы союзников и уступали японским комендорам, но на дистанции 90 кбт «Де Зевен Провинсен» накрыл «Нати». Даже близкие разрывы трехсоттридцатикилограммовых фугасных снарядов давали страшные повреждения, осколки пробивали небронированные участки японского корабля насквозь. Четвертый залп дал первое попадание, и «Нати» окутался клубами черного дыма. «Де Зевен Провинсен» перешел на беглый огонь и вскоре  попадания следовали одно за другим… «Хьюстон» и «Эксетер» не отставали от флагмана, так что вскоре и «Хагуро» окутал темный дым разрывов 203-мм снарядов. Дистанция сократилась достаточно, чтобы можно было ввести в бой 150-мм пушки «Де Зевен Провинсена» и голландские моряки насладились, наконец-то, первой победой. Третий залп противоминного калибра положил два шестидюймовых снаряда прямо в подбашенное отделение «Ямакадзе», страшный взрыв изломал строгий силуэт японского эсминца и обильные клубы дыма устремились вверх, распустившись чудовищным тюльпаном на могиле 180 человек его экипажа.

К этому времени «Нати» потерял ход, а его очертания терялись в черном дыму, но все же заметно было, что корабль имеет сильный крен на правый борт. «Хагуро» все еще рвался вперед, а его снаряды окутали «Эксетер» пламенем пожара. А впереди, прямо на голландский флагман накатывался строй японских эсминцев.   И тогда Доорман скомандовал поворот.

Теперь «Дзинцу», «Нака» и их эсминцы оказались между трех огней – с одной стороны вспышки выстрелов опоясывали строй неприятельских крейсеров, с другой – била противоминная и зенитная артиллерия тяжелых кораблей, а между ними на японцев неслась во весь опор лава голландских эсминцев. Тяжелые корабли Доормана били на оба борта, скрываясь в дыму сгоревшего кордита… Но – японцы не умели отступать, и дорвавшись таки до 6 тысяч ярдов их залитые огнем и кровью корабли нанесли свой удар, вспенив океан десятками торпед.

«Де Рейтер» получил торпеду, от которой детонировал боеприпас кормовой башни и охваченный пламенем крейсер быстро ушел ко дну. Три торпеды, попавшие в правый борт иллюминировали «Яву»  гирляндами пожаров, обратившихся клубами пара, когда крейсер перевернулся вверх килем. Два голландских эсминца ушли на дно, разодранные чудовищными японскими торпедами, а еще один, избитый артиллерией японских крейсеров и эсминцев, доживал свои последние минуты

Но и японцам досталось. Истыканный снарядами «Дзинцу» страшно чадил – останки доблестного корабля, из которого уже ушла жизнь, медленно погружались в теплые объятия Яванского моря. Задняя часть  «Наки», разорванного пополам голландской торпедой уже затонула, а носовая, с выгоревшей надстройкой лежала на боку – лишь несколько человек выбрались на борт получившего свое крейсера. А из десятка рванувшихся в атаку эсминцев лишь половина смогла отойти, зализывая свежие раны.

«Нати», «Хагуро» и четверка сопровождавших их эсминцев погибли с честью, забрав с собой один американский и один британский эсминец – большего, увы, не позволяло добиться огромное огневое преимущество союзников.

А потом наступил черед транспортов каравана. Адмирал Такаги, сразу же после того как понял, какие силы ему на самом деле противостоят, приказал конвою рассредоточится и уходить, но где было рассредотачиваться тихоходным японским транспортам? Вызванная им авиация поспела слишком поздно, к тому же среди четырех десятков японских самолетов не было торпедоносцев – одни только бомбардировщики. Им удалось потопить еще один американский эсминец и вновь близкие разрывы бомб повредили несчастный «Марблхед» — но остановить Доормана они, конечно же, не могли. Битва была окончена – а потом началось избиение…

27 февраля 1942 года вошел в историю как черный день Императорской армии. Лишь десяток судов из всего каравана смогли уйти, но когда транспорты разгрузились, личного состава едва хватило на один-единственный полк… За один вечер японцы потеряли две полнокровные, испытанные в боях дивизии полного состава, чья соленая кровь без остатка растворилась в соленых водах Яванского моря.

А Ява устояла. Пока.