Ассимиляция, нации и Россия

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Завершаю публиковать свой исторический цикл статей про народы, нации, ассимиляции, возможности манипуляций с этносами и нациями, и вообще всем на эту тему, который у меня спонтанно начался некоторое время назад. Сегодня настал черед заключительной статьи, где будет рассказано непосредственно об ассимиляции, а также об особенностях построения власти и контроля над регионами Российской империи, и почему это сильно влияло на ее возможности по формированию нации и проведению ассимиляции.

Содержание:

Ассимиляция без ассимиляции

И не спрашивайте, каким образом венгры оказались заглавной картинкой в посте вроде как про Россию….

Ассимиля́ция (лат. assimilatio — уподобление, усвоение) в социологии и этнографии — потеря одной частью социума (или целым этносом) своих отличительных черт и их замена позаимствованными у другой части (другого этноса). В целом это этнокультурный сдвиг в самосознании определённой социальной группы, ранее представлявшей иную общность в плане языка, религии или культуры. По крайней мере, так нам говорит википедия, и так звучит самое общее, формальное определение самого процесса ассимиляции. АИшники, как правило, подразумевают под ассимиляцией конкретные усилия конкретного государства по слиянию с конкретным этносом другого, отличимого, дабы ликвидировать эти самые отличия. На деле это лишь один, достаточно узкий смысл, но в рамках статьи именно под ним мы будем подразумевать ассимиляцию. Государства целенаправленно, в жесткой форме этим занимались далеко не всегда, а в некоторых случаях им было даже выгодно не ассимилировать этнические или религиозные меньшинства. Однако определенные процессы слияния и смешивания народов все равно шли с давних времен.

Для понимания этого достаточно вспомнить предыдущую статью, где я указывал на то, что народы почти до самого момента формирования наций были достаточно аморфны, и подвержены влиянию как внешних, так и внутренних факторов. И могли как слиться с более многочисленным и активным народом, так и поглотить мелкие народы и народности, или даже группы отдельных отщепенцев. Наиболее ярко это наблюдается в пограничном регионе между оседлой Европой и Великой Степью. Еще со времен великого переселения народов со степи набегали всякие-разные, и либо оседали в Паннонии, быстренько вливая в свои ряды местное население, или шли дальше на запад, успев впитать в себя какую-то часть тех, кто жил у них на пути. Ну или еще веселее. К примеру, Аварский каганат по ряду источников был государством не чисто аварским, а аварско-славянским. Потом туда пришли болгары Первого царства, а затем – мадьяры, которые осели в Паннонии и стали потихоньку интегрировать в себя остатки тех же аваров, а также славян и валахов. Потом через Валахию (которая в Средневековье по факту Дикое Поле, смесь оседлого и кочевого населения) в Паннонию стали заглядывать печенеги, а потом и половцы, которые под давлением монголов даже попросились в венгерское подданство, перешли через Карпаты, и попытались влиться в ряды мадьяр, но встретили сильное неприятие со стороны местных, что в результате послужило причиной ряда ожесточенных внутренних конфликтов. Тем не менее, к какому-то XV веку мадьяры были не «чистым» этносом, а смесью настоящих мадьяр, и бывших валахов, славян, авар и половцев. И еще бог знает кого. Крутая смесь, верно?

Несколько иначе все происходило на Руси. Паннония с Валахией находились как бы в конце большой степной дороги с востока на запад, а восточные славяне проживали к северу от нее. Потому такого давления они не испытывали, и настолько буйного смешения разных этносов там не происходило. Впрочем, это не значит, что его совершенно не было. Еще с давних пор русичи, беря военнопленных, расселяли их по своему государству, используя рабочую силу, причем часто такие военнопленные-поселенцы использовались как колонисты на территориях, которые были не заселены, или заселены слабо. Так, во время множества конфликтов Романовичей с мадьярами, степняками и поляками в плен к галицко-волынским князьям попадало множество людей, которых как раз использовали как колонистов, о чем сохранились упоминания, и даже топонимы в виде названий поселений, отсылающих напрямую к соседним народам. Постепенно переварились и влились в состав русского народа и черные клобуки, правда, уже в послемонгольский период. И что, думаете, на этом все закончилась? Ха! Истории достоверно известны несколько волн переселения татар на территорию Великого княжества Литовского, где они принимали подданство князя, православие, а затем и вовсе сливались с местным населением в этническом плане. Правда, со славянами сливались все же не все, и потому даже в наше время на территории Беларуси можно найти липков – потомков тех самых татар-переселенцев. А уж если вспоминать про Западную Русь в составе Литвы и Речи Посполитой, то нельзя не упомянуть западноевропейских (германских, фламандских, валлонских, французских) поселенцев, которые прибывали в этот регион, а затем также частично или полностью сливались с местным населением. В Польше это было еще более ярко выражено, и какие-то понаехавшие Флемминги там уже спустя несколько поколений могли натурализоваться, и быть куда более поляками, чем многие «коренные» представители этого народа [1].

И подобных примеров можно набрать огромное количество из Средневековья, да и Нового времени. Чем плох пример Пруссии, которая на пустом месте создала целую германскую народность, которая выступила главным двигателем объединения Германии? Или Швеция, которая изначально государство слившихся естественным образом свеев и гётов, к которым постоянно примешивались представители других этносов, в результате чего современные шведы имеют достаточно пеструю генетику? А может вспомним народы и народности Пиренейского полуострова, которые формировались на фоне тотального смешения вестготов, лузитанов, кельтиберов, мавров и многих прочих? А уж насколько «чистыми» по происхождению являются греки и турки, которые на протяжении длительного времени впитывали в себя множество других народов и народностей… Короче говоря – даже без целенаправленной ассимиляции слияние этносов вполне себе происходило естественным образом. Причем в Средневековье смешение происходило даже при существенной разнице в религии – она унифицировалась уже потом. К примеру, после слияния вестготов-ариан и иберийских христиан-ортодоксов. Но для естественных процессов требовались благоприятные условия, да и шли они порой совсем не быстро. А государствам иногда очень необходимо избавиться от определенной этнической группы, и пополнить ряды титульного народа. Или же просто унифицировать собственное пестрое население, дабы с ним было проще обращаться. И вот тогда уже начинается ассимиляция как целенаправленный процесс.

Ассимиляция «ваапче»

Ассимиляцией различные государства развлекались издревле. Да, вопрос моноэтнического состава, в общем и целом, был непринципиальным до формирования наций, но в конкретных случаях иногда все же всплывал, и становился весьма важным. В конце концов, территориями проще управлять и сохранять над ними контроль, если там проживают представители титульного этноса, у которых нет вообще никаких вопросам ни по культуре, ни по языку, ни по каким-либо местным особенностям. Потому попытки ассимиляции с переменным успехом предпринимались еще со времен Древнего Рима, а скорее и раньше. Эффект от такой государственной ассимиляции был далеко не гарантирован, и иногда оборачивался лишь обострением внутренних межэтнических отношений. Впрочем, бывали и достаточно успешные примеры. Уже ближе к современности, с началом эпохи наций, те же инструменты ассимиляции не раз применялись для создания унифицированной национальной культуры, языка и прочего, если имелись какие-то региональные отличия. Примером подобного можно привести, к примеру, пуризацию в Румынии, т.е. целенаправленную политику по включению в румынскую нацию славянских меньшинств, и ликвидацию любых славянизмов и славянских следов из национальной культуры.

Инструментами, или же способами ассимиляции можно назвать:

• «Перемешивание». Вариант, предложенный еще Никколо Макиавелли в начале XVI века, и так или иначе использовавшийся еще с давних времен различными правителями. По большому счету он сводился к созданию максимально благоприятных условий для естественной ассимиляции тех или иных территорий – туда массово завозятся поселенцы титульного этноса, а в качестве дополнения можно вывезти часть местного этноса на территории проживания титульного, и расселить небольшими группками. Тем самым запускалось естественное слияние народов и народностей – меньшинство в тех условиях, живя рядом с большинством и имея постоянные связи с ним, само постепенно превращалось в часть большинства. Однако у этого способа есть ряд неприятных оговорок, характерных в первую очередь для Нового времени – и в первую очередь это касается религиозных различий, которые как раз в сию пору начинают играть значительную роль. Если титульный и местный этносы исповедуют разный обряд, а то и вовсе принадлежат разным религиям, то одна лишь политика переселения может просто не сработать, или оказать лишь незначительный от необходимого эффекта. Без миссионерской деятельности тут уже, скорее всего, не обойтись. Впрочем, может сложиться так, что даже без нее местный этнос обратиться в титульную религию, или же сохранив свою исходную конфессию, станет сливаться с титульным в культурном плане.
• Интеграция элит. Тоже древний как помет мамонта способ, может даже более древний, чем «перемешивание», но довольно важный даже в эпоху наций. У каждого народа есть свои элиты – будь то феодалы, чиновники, торговцы, или кто-то еще. Если они сохраняют условно «народную» культуру, то ассимилировать сам народ, скорее всего, не получится, ибо элиты взбрыкнут, окажут сопротивление, или просто будут саботировать все программы ассимиляции. Потому их «переваривать» надо в первую очередь. Если говорить о Средневековье или даже Новом времени, применительно к феодальному и позднефеодальному обществу, то ассимилировать элиты в общем-то не сложно – достаточно перспектив государственной службы и небольшой обработки, чтобы элита одного этноса перешла в ряды элиты другого этноса. А без элит народ или народность становятся уязвимыми, и начинают стремиться к тем этносам, у которых элиты есть. Т.е., интегрировав в свое общество элиты меньшинств, можно простимулировать меньшинства к естественному слиянию с титульным народом, запустив естественную ассимиляцию. Впрочем, тут возможны оговорки, и нет гарантий, что ассимилированные старые элиты не сменят новые, поднявшиеся из народа.
• Образование. Пожалуй, самый эффективный и быстрый способ ассимилировать народ, который еще не стал нацией, и единственный более или менее эффективный способ, если формирование нации уже произошло. Через систему всеобщего образования можно всего за одно, максимум два-три поколения ассимилировать и включить в политическую, а то и этническую нацию почти любое меньшинство. Более того, именно образование выступает главным инструментом унификации языка и культуры – процессов, которые в обязательном порядке происходят при формировании все тех же наций. Если же какая-то нация уже сформировалась, то только через образование ее можно попытаться ассимилировать в доминирующую в «нашем» государства. Попытаться – потому что 100% эффекта образование дать не может, если представители этноса считают себя точно, жестко и исключительно этими, и никем другим, и ассимиляции поддастся лишь некоторое количество людей, но далеко не все. Также образование может выступить…. Препятствующим фактором для ассимиляции. Потому как чем больше населения получает какое-либо образование, хотя бы минимальное, тем сильнее оно будет сопротивляться навязыванию ему чуждых языка, культуры и менталитета. Даже церковно-приходское образование уже значительно усиливает сопротивление ассимиляции, потому в реалиях Западной Европы ассимиляция в Новом Времени, и тем более с начала XIX века практически невозможна — многие пытались, ни у кого не получилось. Особенно если нужно не «корректировать» культуру в сторону другой, но близкой ей, а полностью переделывать представителей одного этноса в другой.
• Политика стимулов. Можно простимулировать переход населения из одного этноса в другой путем стимулов – к примеру, за счет лучших перспектив государственной службы, налоговой политики, и многого другого. Это довольно мягкий и эффективный способ ассимиляции в этническом или религиозном плане, но он имеет ряд недостатков. Самый главный из них – тяжело проконтролировать искренность перехода в новое состояние. Так, к примеру, чтобы не платить джизью, балканские христиане принимали ислам чисто номинально, а на деле соблюдали все старые христианские обряды. Похожее было с евреями и маврами в Испании, да и в России некоторое количество поляков вроде как русифицировалось, но как только появилась независимая Польша – как-то быстренько вспомнили, что они поляки. В общем, с политикой стимулов одно из двух – или сработает, и хорошо, или не сработает, и ничего. Сопротивление политика стимулов уж точно не вызовет.
• Политика запретов. Казалось бы, самый очевидный вопрос – запретить религию, язык и обычаи меньшинств, надавить на них, и они автоматом станут переходить в титульный народ, лишь бы избавиться от преследований! Ага, щаз. Во-первых, насильно мил не будешь, и переход с высокой долей вероятности будет носить чисто номинальный характер. А во-вторых – силовое давление всегда вызывает сопротивление. И скорее будут бунты, акции протестов и саботаж, чем ассимиляция пойдет успешно. Или меньшинство просто начнет мигрировать куда-то в другое место. А уж если меньшинство уже оформилось в нацию – то тут вообще все становится очень плохо, поздно пить «Боржоми», и ничем хорошим вся эта история не закончится. Австро-Венгрия гарантирует. Да и не только она одна…. Короче говоря – как маленькое дополнение к другим элементам политика запретов еще может сработать, но как основа всей ассимиляции – это вселенское зло, которое сделает только хуже.

При всем этом в развитии народов и наций есть то, что я уже упоминал выше – «точка невозврата», когда нация уже вполне сформировалась, и любые попытки ее ассимилировать принесут в лучшем случае ничтожный эффект. Тем более что уже сформировавшуюся нацию если ассимилировать, то не только через школы, но и через запреты и ограничения, а это уже тонкий намек на то, что что-то идет не так…. Примером тут может выступать попытка ассимиляции поляков в XIX и начале XX веков. В Германии пытались действовать достаточно жестко, но максимум, чего добились – это волны эмиграции поляков в США, и постепенной радикализации поляков. Россия действовала несколько более мягко, и имела некоторый успех – но лишь в регионах смешанного проживания поляков с литовцами и русинами (украинцами и белорусами). На своих коренных территориях – или, как я уже говорил ранее, территории национального ядра – поляки так и остались поляками в подавляющем большинстве вопреки тому, что единственным официальным языком стал русский. И таких примеров можно найти достаточно много. Но «точка невозврата» может нарисоваться еще раньше появления нации как таковой — если территории с населением ранее долгое время принадлежали сильному государству с опережающим общественным развитием, или же имеют достаточно высокий (да хотя бы 5-6%) удельный вес образованного населения. Кроме того, сложно надеяться на то, что какие-то отсталые регионы смогут ассимилировать более развитие — в экономическом, социальном, культурном смысле. Конечно, в последних случаях еще можно попытаться, и даже добиться определенных успехов, но шансы на успех куда ниже, чем, к примеру, при попытке интеграции в состав титульного народа какого-то необразованного и отстающего в развитии этноса.

При этом все упомянутые примеры – попытки ассимиляции в этническом плане, т.е. включения тех или иных этнических групп в этническую нацию. А между тем, как я уже указывал в прошлой статье, есть еще и политическая, или же гражданская нация, для которой этнический вопрос второстепенен. Для включения в нее не обязательно целиком и полностью менять признаки той или иной общности. Достаточно провести интеграцию в области языка, законов и менталитета – и в политическую нацию могут войти даже те, у кого в прошлом были века противостояния и вражды. В одну британскую нацию вошли шотландцы, англичане, валлийцы и северные ирландцы – как бы совершенно разные этнические группы, которые, однако, не стремятся жить в отдельных государствах, и формирую вполне цельную Великобританию. Несколько сложнее ситуация с испанской политической нацией, в составе которой есть баски и каталонцы, стремящиеся к отделению – но, как бы то ни было, на текущий момент это пока еще единая политическая общность. Наконец, наиболее близкий нам пример – нация в России сейчас сформирована как совокупность не только восточных славян, но и различного рода татар, башкир, и многих других отличимых друг от друга этнических группа. Правда, есть некоторые оговорки, но о них как-то в другой жизни…. Короче говоря, когда этнических групп в стране слишком много, и разница между ними слишком велика, то в интересах государства не заниматься повальными запретами, не пытаться пробудить чувство этнического превосходства в титульном народе, а формировать политическую нацию, т.е. структуру, стоящую над вопросами народов и народностей. Для этого требуются свои условия, политическая воля и осознание проблемы, но лишь так можно выжить в постоянно меняющемся мире с XIX века. Правда, это лишь общая идея. Есть еще качество ее исполнения, и тут дела могут обстоять совершенно по-разному….

И вновь о Македонии

По этой и прочим подобным картам легко понять, что Македония являлась важным центром культуры Болгарии в Средние века

Не могу не упомянуть один пример эволюций народа в нацию с помощью ассимиляции и влияния третьих сторон, который в одной из предыдущих статей вызвал маленькое недопонимание. Связан он с болгарами и северными македонцами (или просто македонцами, или славомакедонцами, называйте как хотите) [2]. Уважаемый коллега anzar не слишком положительно воспринял мои слова касательно этого вопроса, хотя я говорил крайне поверхностно и очень сокращенно касательно достаточно сложного вопроса, и коллега меня просто не понял. Так вот сейчас, после всех своих теоретических выкладок, которые объясняют, как я рассуждаю и оцениваю историю тех или иных народов и наций, я вновь вернусь к этому вопросу, и изложу то, как я вижу историю, связанную с потерей болгарами Македонии и македонцев. В качестве начала возьмем… А ту же войну 1877-78 года, когда Болгарию освободили от турецкого господства. На тот момент Македонию и собственно Болгарию (Фракию и Мезию) связывало очень много, и они были населены одним народом, который включал в себя то или иное количество более мелких общностей (болгарам лучше знать, каких именно). При этом Македония в прошлые времена была центром болгарской культуры, и чисто теоретически – могла и должна была стать центром национального возрождения формируемой Болгарии и болгарской нации. Но это если бы были соблюдены условия Сан-Стефанского мира. Ведь по Берлинскому конгрессу Болгарию сильно урезали, и Македония оказалась вне территорий болгарского государства, из-за чего и национальное ядро стало формироваться не здесь.

Дальше основополагающим фактором в развернувшихся событиях стала политика, а точнее – враждебная политика между различными балканскими государствами. Македония сначала находилась в составе Османской империи, и лишь косвенно приобщалась к процессу становления нации – для полного включения в болгарскую нацию требовался переход Македонии под управление Софии хотя бы на какое-то время. И это почти случилось в результате Первой Балканской войны…. Но потом грянула Вторая Балканская. Когда болгары, которые занимали «центровую» позицию в регионе, и имели претензии и виды на все те территории, на которые имели претензии также все окрестные государства, оказались в одиночестве, попав под удар вчерашних союзников, и лишились почти всех своих приобретений. А Македония, населенная представителями болгарского народа, еще не осознавших себя частью нации, попала в руки сербов, которые запустили их ассимиляцию, и стремились превратить в сербов. Получалось это у них…. Да не особо, но потом на место сербских националистов-монархистов пришел Тито. Который не питал любви к болгарам, но и ассимилировать кого-либо в сербов точно не собирался, ибо это лишь укрепило бы сербских националистов, а к ним он питал ну совсем уж нежные чувства. Потому вместо сербизации была запущена «коренизация», т.е. формирование непосредственно македонской нации, отдельной от прочих южных славян. Хотя ни о какой такой обособленности отдельного народа или нации ранее никогда речь не шла. И процесс «македонизации» велся системно и очень жестко – любые намеки на родство с болгарами уничтожались, а история переписывалась так, чтобы обосновать аутентичность македонцев и Македонии. Как результат – македонцы нынче считают себя отдельной нацией, имеют достаточно натянутые отношения с Болгарией, а их радикальные политики толкают порой такие речи, что различного рода копатели Черного моря или создатели древнейшей Гипербореи нервно курят в сторонке.

Сейчас македонская нация уже состоялась, это факт. Но факт также и то, что никакого конкретного, отдельно существовавшего македонского народа никогда не было, и нацию эту создали под влиянием третьих лиц из той части болгарского народа, которая находилась вне границ самой Болгарии, и потому не успела устояться как часть болгарской нации. Именно так я считаю, именно об этом говорил в предыдущих темах, и именно так следовало понимать мои слова. А вообще, история с Македонией может служить достаточно наглядным примером того, какие манипуляции могли проделываться с народами в процессе становления наций, и как нации могут появляться практически на пустом месте, без предварительной стадии развития в качестве отдельного этноса. Впрочем, примеров подобного в мировой истории хватает, да и вообще, чего это мы все про мир, да про мир? Когда там настанет очередь ассимиляции в России?

Российская империя и власть на местах

Чтобы рассмотреть вопросы ассимиляции и нации в рамках истории Российской империи, да и последующего Советского Союза, нужно предварительно рассказать о вопросе, казалось бы, второстепенном и вообще лишнем – об отношениях между центральной властью и местными элитами в этих странах. Тема эта не шибко популярна, а при попытках приоткрыть завесу над «все не знать, кхалиси, все не знать» есть риск получить статус врага народа, хрустобулочника, антисоветчика-русофоба, просто русофоба, краснопузого, левака, и так далее по списку из методичек «как называть тех, кто говорит что-то, что не нравится нашим великодержавным единонеделимым чувствам». А между тем, к рассмотрению этого вопроса регулярно приходят люди, совершенно независимые друг от друга. Так, когда я сам заинтересовался тем, как вообще работали централизованная власть и местные элиты в России, неожиданно мне указали, что, к примеру, в советское время у знакомого моего знакомого был знакомый, а у того еще один знакомый, который на эту тему даже докторскую защищал. И после защиты работу тихонечко убрали под полу, чтобы не нагнетать лишний раз…. А вопросы по этой теме, между прочим, появляются постоянно. Произвол местных властей, саботирование реформ, провальные попытки формировать единую общность (нацию), особенности политики касательно меньшинств, и многое другое – все это как-то не вписывается в традиционную картинку «как в Москве/Петербурге решили, так оно и будет». Из-за чего сразу же появляются подозрения, что в области отношений между центром и регионами все всегда было неоднозначно, да и сейчас, пожалуй, тоже….

А началось все не только в России, ибо явление это было глобальным. И даже сложно сказать, когда именно, ибо местные, региональные элиты были везде и всегда. Особенно буйный расцвет они получили при феодализме, когда по факту каждый регион имел своего феодала, а то и нескольких, и некоторое количество связанных с ними людей, облеченных властью. В государствах из-за этого процветала децентрализация, и, к примеру, Людовик XIV, творец единой централизованной Франции, был вынужден с местными элитами достаточно серьезно бороться. В Испании же всегда существовали диаметрально противоположные тенденции – централизации и попытки создать единую, государственную элиту, и сопротивление элит региональных, имеющих в качестве опоры отдельные этносы и субэтносы, или же просто свои, местечковые интересы. Схожие проблемы были у немцев, британцев, почти весь период своего существования от фрондерства региональных элит, даже назначаемых из центра, страдала Османская империя. Стоит добавить, что фактически именно эти элиты осуществляли управление теми или иными регионами, даже не будучи чиновниками государственного аппарата, и, к примеру, Мария Терезия Австрийская была вынуждена вводить капитальный орднунг для дворян (элит) Богемии, так как те не только были постоянно себе на уме, но и порой занимались откровенной антигосударственной деятельностью, и фактически довели регион до голода. Увы, без достаточно эффективных систем коммуникации, и развитого бюрократического аппарата, лояльного столице, это было вынужденное зло, ибо иначе эффективность управления по мере удаления от центра значительно падала, и чем больше было государство, тем больше была проблема сохранения контроля. Как бы то ни было, но со временем, по мере развития централизации и наций, появления новых средств связи и расширения образования, региональные элиты или муштровались и подминались по центр, или же банально сливались в некую массу разноранговой национальной элиты. Причем элиты эти стали брать на себя и функции защиты местных интересов, и государственных, в результате чего какой-то французский депутат из Прованса будет защищать во Франции интересы провансальцев, но также и всех прочих французов в глобальных вопросах, и для него подобный дуализм вполне естественен и понятен.

А вот в России все сложилось несколько иначе, и виной тому могут быть некоторые нюансы ее исторического развития. Государство достаточно рано стало развиваться как централизованное, и «классический» феодализм с его крайней децентрализацией здесь по факту не сложился, а дробление ограничилось распадом единых княжеств на множество уделов, каждым из которых управлял тот или иной Рюрикович. Но Московское государство быстро расширялось, и поглощало разные территории – не только русские княжества, но и «инородцев» вроде татар и прочих. По мере расширения границ стали появляться проблемы, вызванные особенностями логистики и скоростями передачи информации. Удобно иметь централизованное государство, когда связь с регионами постоянная, обмен приказами и новостями идет практически мгновенно, и из условной Москвы можно одинаково эффективно управлять хоть Казанью, хоть Киевом, хоть Екатеринбургом. Однако это – реалии современности, а в Средневековье и Новом времени были принципиально другие скорости реакции центрального правительства и регионов по взаимодействию друг с другом, что делало невозможным действительно централизованное управление всем государством. Выходом стала бы передача некоторых прав самоуправления местным элитам, при постепенном их слиянии с элитой государственной, но это, помимо прочего, требовало подробного понимания местных реалий, дабы местное самоуправление в результате не решило поиграть в независимость, и в результате государство из централизованного превратилось бы в сильно децентрализованное. А вот этим в Московском государстве и его производных заниматься не любили, ибо не царское это дело – заниматься делами поданных и разбираться в их сортах [3]. Что можно объяснить и оправдать в рамках Великого княжества Московского как совокупности северо-восточных русских княжеств, но уже никак нельзя оправдать в условиях быстро расширяющегося государствам с множествами народов, конфессий и элитами, оставшихся со старых времен. При этом правильной считалась схема управления, когда центр дает указ, регионы выполняют, а как, каким образом, центр уже не волнует. Т.е., централизация получалась даже не столько централизацией, сколько утверждением абсолютного и беспрекословного авторитета верховной власти в стране за столицей и правящей элитой. Но регионами как-то управлять надо! А скорости обмена информацией и расстояния никуда не делись….

В таких условиях формировалась особая, «скрепная» и аутентичная система управления, когда в рамках государства само централизованное государство фактически управляло не регионами, а региональными элитами, в которые очень быстро вливались в том числе присланные из центра наместники, губернаторы и прочие. А сами местные элиты оставались именно что местными, делили между собой местные ресурсы, рисовали коррупционные схемы, и вообще вели себя как местные царьки, подчиняющиеся царям из центра, т.е. Москвы или Петербурга, что де-факто являлось лишь очередной итерацией феодализма под ширмой бюрократической чиновничьей системы. Но даже в рамках централизованного государства элиты вели себя достаточно вольно. Как обычно работает централизация? Центр сказал – регионы сделали, отчитались о результатах. Кто попробует качать права – получит по шапке. А вот в централизованной России это работало не так – центр спускал приказы в регионы, а в регионах уже местные элиты решали, выполнять их целиком, частично, или саботировать. Причем за последнее наказаний обычно не было, так как сама власть России над регионами базировалась как раз на этих местных элитах, и в центре не считали, что можно сделать как-то иначе. Т.е. эти самые элиты были опорой власти центра в регионах, и в какой-то мере даже ставили центр в зависимость от себя [4]. Могли застращать, пожурить, но капитальные разбирательства с радикальными мерами наказания виновных встречались достаточно редко – пожалуй, лишь при Петре Великом и Анне Иоанновне.

И это речь ведь только за регионы с русским населением! А со временем Россия впитала в себя многочисленные территории с другими народами, религиями, языками и культурами. И те действовали еще более себе на уме, чем собственно русские. И чтобы сохранить контроль над этими территориями – подчеркиваю, сохранить, а не получить – центр был вынужден постоянно платить элитам за лояльность теми или иными способами. Дотации, особые права на эксплуатацию ресурсов и населения, особое положение…. А когда местные элиты вне зависимости от этноса и религии начинали уже совсем перегибать палку, центральные власти вспоминали, что они как бы центральные, и присылали в регионы разного рода комиссии, и устраивали разбирательства. Иногда получалось на время исправить ситуацию. Иногда решение проблемы было мнимым, ибо комиссии перекупались местными. А иногда повторялась история с Казарским – проверяющим оказывался настоящий идеалист, который собирался довести дело о расследовании коррупции и мутных схем в Николаеве и на Черноморском флоте до конца, и его попросту убили. Ибо в централизованном государстве нефиг всяким-разным лезть в дела местных элит, если управление регионами происходит руками этих самых элит, а не непосредственно государственного аппарата. Причем даже при поздней империи местные элиты все равно решали, хоть в Николаеве, хоть в Коканде, занимая места чиновников в де-юре государственном аппарате, или оказывая влияние на местные органы государственного управления. Т.е. вместо прямых и очевидных феодалов получилась система «серых кардиналов», которые управляли всем, находясь за кулисами [5].

Из этого проистекают многие явления в русской истории и менталитете, характер которых определенно негативный, но которые могут на первый взгляд казаться не связанным. Как по мне, именно из-за этой особенности местных элит в менталитете народа устоялась привычка не подчиняться законам всегда, как это делают европейцы, а еще подумать, взвесить, и решить по-своему – ведь местные элиты по отношению к государству поколениями делали то же самое! Центр привык к тому, что можно «облизывать» местные элиты, и этого будет достаточно для управления государством с таким пестрым населением и колоссальными территориями, и еще тверже убедился в том, что директивное управление – наше все, а то что местные могут «на местах» беспредельничать, устраивать коррупцию и прочие прелести – ну так куда ж от этого деться? Особенно если в самом центре чистых на руку дефицит. Регионы с особо активными местными элитами, удаленные от центра, стали очагами коррупции – в том числе потому именно в таких регионах при том же Петре Великом возникали восстания, вызванные во многом не государственной политикой, а поведением именно местных царьков и их прихлебателей. Именно потому в России в принципе тяжело было поднять уровень эффективности управления регионами выше минимально необходимого, и если начать копать детали, к примеру, по Самаре конца XIX века, как это делает Сергей Махов, то там волосы дыбом встают от того, что творилось на местах при равнодушии центра и всесилии местных элит, в первую очередь дворян [6]. Ну а самое главное – глобальные программы вроде ассимиляции, интеграции различных общностей в единую имперскую, и многое другое, были просто невозможны в тех условиях, когда управление на местах осуществлялось местными элитами, которые сами решали, что им делать, какие указы выполнять, а какие – нет. А уж учитывая, что местные элиты в первую очередь формировало всесильное русское дворянство, которое после эпохи дворцовых переворотов и нескольких цареубийств по факту доминировали в политической жизни страны, и диктовали царю некоторые важные для них детали политики, то получается совсем нехорошо….

Народы и нации в России и СССР

Примерно такие ощущения были у меня при написании текущего раздела

Указанные выше процессы и явления неизбежно сказывались на развитии человеческих общностей в империи, т.е. на развитии народов и формировании наций. Где-то до конца XVIII века Россия мало чем отличалась от других европейских держав, но после революции во Франции, начала формирования наций и переформатирования внутригосударственных отношений во всех ведущих странах Европы именно империя восточных славян осталась стоять на месте. Вопреки тому, что 2/3 ее населения составляли русские, т.е. представители титульного народа, она продолжала делать реверансы в сторону прочих меньшинств, дабы удержать их в составе единого государства, ибо иная унификационная работа почти не проводилась, и всякие вассальные эмиры Бухары и прочие местные князьки при желании могли блокировать указы и решения, принятые в Петербурге, и вообще не учитывать мнение русских властей. Которые, в свою очередь, должны были всегда смотреть на реакцию местных элит, ибо в разборках между ними и имперскими чиновниками крайними, как правило, оставались чиновники. Россия не проводила интеграцию местных элит в единую общеимперскую, опасаясь потерять уже теряющую эффективность, но все еще работающую систему удержания империи воедино. А сохранение местных элит, которые всегда были себе на уме, делало невозможным любую ассимиляцию кроме «естественной», но она не всегда давала достаточные результаты. И в результате не дала – несмотря на переселенческие программы, русские поселенцы не смогли стать ядром для формирования новых общностей в «инородческих» регионах. А местные элиты, сохранив свои привилегии и традиции, вообще весьма негативно воспринимали любые попытки что-либо менять – ведь инородцы входили в состав империи на условиях сохранения всех законов и обычаев предков, и эти условия почти всегда тщательно соблюдались центральной властью!

При этом определенные меры все же принимались, но…. Эффект их оказывался спорным практически всегда. Так, были попытки начать русификацию Финляндии, но эффект оказался незначительным, а самые настойчивые усилия были предприняты…. На рубеже XIX и XX веков, когда было уже слегка поздно. Да и политика эта подошла бы как мера включения финнов в единую имперскую нацию, но единой имперской нации не существовало, и потому сама русификация оказалась вообще непонятной бронтозяброй, и даже если бы шла эффективно – то сработала бы вхолостую. Крайне забавно смотрится ситуация с делением восточных славян на различные группы в империи. Многих ура-патриотов и единонеделимцев возмущает тот факт, что русский народ поделился на россиян, украинцев и белорусов, делаются заявления, что во всем этом виноват австрийский Генштаб, рептилоиды с Нибиру и прочие всемогущие сущности, и на самом деле народ был един. Но как тогда объяснить официальную точку зрения империи, что существуют великороссы, малороссы и белорусы, которая утверждалась, развивалась и укреплялась с середины XVII века? Что это вообще такое? А то что потом русские поделились четко по этой градации, разве что малорусы сменили название на украинцев – так это виноват кто угодно, но не Россия, которая по сути первая начала употреблять такое деление? А что Россия сделала, чтобы преодолеть и ликвидировать возможные отличия? Ввела единую систему образования? Нет, это для имперских властей было вообще не важно, да еще и дорого. Можно попытаться оправдать саму идею малороссийства через то, что ее как бы подали изначально украинские представители православной церкви, но вот одна проблема – когда эта идея попала из Речи Посполитой в Москву, речь шла конкретно о Малороссийской митрополии (как ее назвали в свое время греки) и ее прихожанах. А выделять в отдельный субэтнос этих прихожан, причем только с территории Украины, стали уже в Москве – и Богдан Хмельницкий, и прочие представители казачьей старшины только при переписке с царями называли себя малороссами, а вот во внутренней или сторонней переписке продолжали считать себя… Русскими людьми! Чтобы добавить к этому трэшачку еще больше градуса угара, а именно – наглядных примеров «левая рука не знает, что делает правая», следует вспомнить, что Россия, начав продвигать малороссийскую идентичность при полном согласии местных элит [7], начала борьбу с религиозной литературой на западнорусском языке, а печать новых западнорусских книжек запретила вообще, во всех сферах, еще в 1720 году. Чтобы те, кого активно превращали в «малорусов», не дай бог не подумали, что у них есть какая-то отдельная идентичность. Что дало околонулевой эффект, ибо в XIX веке местные языковые отличия все равно стали проявляться, и пришлось принимать новые запретительные меры.

Хуже всего в России получилось с нацией. Точнее, не получилось вообще. Это был единственный для империи способ сохранить, а точнее даже создать истинное единство на своей территории – сформировав гражданскую (политическую) нацию. Но сами вопросы нации имперским правительством при полном согласии местных элит считались опасными, дестабилизирующими, способными разрушить империю (точнее – традиционную схему власти), да и по указанным выше причинам формирование единой нации в империи было просто невозможно. Более того – имперские власти, глядя на объективные процессы в Европе, которые рано или поздно должны были затронуть и Россию, решили, что Россия – совершенно особенная, уникальная страна, и эти процессы ее не затронут. А если попытаются – то надо их задавить в зародыше. Уже привычными, традиционными директивными методами, или же, говоря проще – политикой санкций и запретов. Украинский (малороссийский) язык набирает обороты на территории проживания малороссов, которые и малороссами в империи стали только из-за упорства и упрямства центральной власти? Издадим Эмский указ, запрещающий его, и все сразу станет хорошо, и малорусы и подумать не посмеют, что они как-то отличаются от великороссов, хотя мы постоянно обозначаем их раздельно. Активизируются национальные движения на окраинах? Зачем нам работать с ними, пытаться корректировать их риторику, и развивать в сторону формирования единой нации – ведь их можно просто запретить! Это же куда проще и дешевле! Совершенно неудивительно, что все национальные движения в Российской империи в конце концов оказались антироссийскими, а многие их центры переехали за границу. Зато потом так удобно и приятно обвинить виноватыми во всем австрийский Генштаб, а не собственную безграмотную политику и упущенные возможности! А между тем, появление национальных движений на территории Российской империи было попросту неизбежным – слишком много народов, слишком велики территории, не объединенные общей идеей гражданской (политической) нации, созданием которой имперские власти так и не занялись. А как только империя отказалась от формирования такой нации – она подписала себе смертный приговор при первом же сколь-либо серьезном кризисе или большой войне. Русско-японская оказалась недостаточно большой, а вот Первая мировая закончилась парадом суверенитетов и масштабными выступлениями местных элит различных окраин, которые захотели отделиться и попытаться делать все самостоятельно. А учитывая, что у России были еще и огромные проблемы с экономикой, то конец империи ознаменовался таким треском, что до сих пор с пост-имперской гражданской войной может сравниться разве что аналогичная война в Китае.

А вот большевики в этом плане оказались куда умнее. Они не боролись с неизбежными процессами, и просто приняли тот факт, что некоторые из них зашли уже слишком далеко, чтобы с ними активно бороться и надеяться на положительный результат. При формировании Советского Союза были учтены многие особенности местных национальностей и уже формирующихся наций, и все они стали включаться в одну общность – надэтнический советский народ, который по сути своей был гражданской (политической) нацией. Раздали живительных и местным элитам, которые по большому счету были умножены на ноль и созданы заново, с мощной объединяющей основой в виде КПСС. При этом уже появившаяся разница по этническим признакам также была признана и официализирована – теперь не надо было пытаться остановить неизбежное, и постоянно пытаться заделывать все новые дырки в большом воздушном шаре, давно прожившем свое, а нужно было просто контролировать уже идущие процессы, не давая выйти им за рамки допустимого. Т.е., вместо того, чтобы бороться с прогрессом, большевики попросту оседлали его, и попытались повернуть в необходимую им сторону. Особенно это проявилось при Сталине, который и начал формировать идею советского народа, и добился определенных успехов в этом, как и во многом другом. Сама идея оказалась вполне современной, уместной и полезной. Теоретически. Потому как помимо качества самой идеи, всегда есть качество ее исполнения.

Уже при Сталине СССР начал возвращаться к некоторым старым методам управления, в том числе начав «кормить» Кавказ. Что, впрочем, еще можно оправдать тем, что дотационные регионы есть везде, а Кавказ без дотаций развиваться бы не смог в любом случае. Да и местным элитам особо свободы не давали, плюшки они получали на конкретные цели, и за конкретную работу. А потом Сталина не стало. Новые лидеры государства решили пойти по другому пути развития Советского Союза, в том числе и в подобных вопросах. Новому пути. Который оказался поразительно похож на старый путь царской России. И проблемы поперли из всех щелей, а само общее положение как-то временами удивительно стало напоминать проклятого царизма, особенно в плане отношений между центром и региональными, в особенности республиканскими элитами. Всесильные местные элиты, которые по факту отвечают за управление регионами, и могут банально саботировать указы «сверху», и быть очень себе на уме? Получите, распишитесь. Элиты национальных окраин, чья лояльность поддерживается за счет постоянных подачек, дотаций, инвестиций, короче говоря – вливаний ресурсов черт знает на какие нужды за счет более развитого центра? Запросто! Условно единая государственная элита, которая на деле с каждым годом все больше склоняется к отстаиванию местечковых интересов, т.е. стремится к децентрализации и сепаратизму? Пожалуйста, нам ничего не жалко! Дотации, которые превращаются в «кормление» местных элит, причем в совсем каких-то неадекватных объемах? Конечно, куда без этого, денег у СССР много! Формирование нации в таких условиях исказилось, и фактически остановилось, не дойдя до завершения. Начали обостряться этнические вопросы, между центром и «национальными» окраинами, между русскими и прочими народами [8]. При этом в стране сохранялась мощнейшая централизация, и государственный аппарат зачастую не справлялся со всем одинаково эффективно, пытаясь регулировать все и вся, при этом не работая там, где централизация была архинеобходима. А местные элиты еще и ухудшали эту эффективность, ведя свои собственные дела, или саботируя начинания центра, когда тот перекладывал ответственность на них. Т.е., де-юре единый советский народ на практике не стал единым, и во многом это выражалось как раз в такой вот очень высокой автономии местных элит, которые отвечали за развитие регионов, и при необходимости могли просто взять, и увести их в свободное плавание.

Это, собственно, и случилось — когда бахнул системный кризис, как экономический, так и кризис центральной власти, то эти элиты быстренько решили разбежаться по национальным квартирам, считая, что во всех проблемах в мире виноват исключительно центр, исключительно текущее единое государство. Короче, сделали так, как это делают многие нынешние ура-патриоты, у которых во всех бедах их Отчизны виноваты англичане, американцы, евреи, французы, россияне, украинцы, белорусы, китайцы, рептилоиды – вообще кто угодно, но только не они сами. Вот только элиты по большому счету остались те же, что были при Союзе, а в крупных государствах типа Украины и России так и осталось дробление на местечковые группировки, с местечковыми интересами, схемами, коррупцией, и попытками повлиять на центр дабы урвать от общего пирога кусочек побольше лично для себя. Что вдвойне забавно, так как в этом плане СССР почти полностью повторил историю конца Российской империи в тех же областях – как после февральской революции начался постепенный распад России и откалывание окраин, так и после начала Перестройки Союз стал понемногу распадаться по тем же принципам, да в принципе и с теми же основными участниками. Впрочем, в вопросах этносов и наций при СССР были сделаны и другие ошибки, которые приводят уже в наше время к конфликтам, напряженным отношениям и взаимным претензиям [9]. Но глобально вся эта история началась задолго до возникновения самого Союза, еще тогда, когда власти России вместо общего для всех пути развития общества – банально по причинам его рациональности и естественности — выбрали искусственный «Особый Русский Путь», который сочетал несочетаемое, и во многом напоминал бюрократическую итерацию феодализма. И по-своему забавно выглядит преемственность с теми далекими временами, когда уже в последние годы мы можем во многих странах постсоветского, а значит и постимперского пространства наблюдать то, как местечковые элиты, чинуши и шишки ведут себя именно как феодалы, прикрываясь лозунгами о высоком и прекрасном, и ссылаясь на государственный бюрократический аппарат….

В общем, если АИхать Россию, то определенно надо заниматься обществом, и не повторять реальных ошибок. И, как и во многих случаях, чем раньше получится начать – тем выше шансы на успех, ибо сделать надо действительно много, а современная порочная система складывалась в течении не то что поколений, а целых веков. Только при пересмотре этой системы можно надеяться, что Россия действительно сможет в эффективную ассимиляцию, и успеет до «точек невозврата». Только так можно надеяться на то, что в СССР до 1991 года сформируется единая политическая нация, а не просто сборная солянка территорий с разным населением, которые при пущенных на самотек делах рано или поздно попросятся на выход. А история реала в который раз говорит нам о том, что Особый Русский Путь – это мало когда хорошо, а чаще всего – просто ругательство. На этом, надеюсь, цикл статей по народам, нациям и возможностям альтернативной истории с ними подходит к концу, и более никаких статей дополнительно дописывать не придется. Далее я вновь вернусь к проекту Russia Pragmatica III, где, собственно, события понемногу подходят к тому моменту, когда весь изложенный в текущем цикле материал начнет на полную использоваться и применяться на практике.

P.S. Вообще, материал получился достаточно сумбурным, ибо слишком много всего понадобилось сводить в более или менее краткий и систематизированный рассказ. Те же традиционные русские способы управления, без анализа, прямыми «общими» приказами, или особенности местных элит, или национальный вопрос в империи, могут быть темами отдельных статей, или как минимум разделов на несколько страниц текста. По СССР тоже можно много чего писать, но там есть риск увязнуть в деталях, и прослыть врагом народа за критику святого. В принципе, как и за критику империи, которая для некоторых не менее свята…. Так что я пока предпочту пройтись «по верхам», применительно к конкретной теме, и на этом завяжу. А то уже пора Прагматику продолжать, а я все про теорию, да про теорию….

Примечания

1. Собственно, польская «Мать Отчизны», Изабелла Чарторыйская, была по большому счету польской немкой.
2. Вообще, это довольно забавно, так как современные македонские политики продолжают придумывать название своей нации. Которое уже есть, но вот им хочется еще и еще. У народов и наций, которые существуют сколь-либо долго, таких проблем и тенденций не возникает….
3. Что вообще интересно, так как со всякими инородцами и целиком чуждыми русским народами имперские власти чуть ли не сюсюкались, а вот с более близкими к центру и титульной культуре обращались уже куда более равнодушно и жестко.
4. Или, говоря проще, хвост мог крутить собакой. Забавно, что именно это обвинение выдвигают в сторону России и многие скептики, только уже по внешней политике с разного рода «младшими партнерами». Т.е., такое отношение получается своего рода традицией. Ах да, тут же вспоминается подготовка проекта крестьянской реформы 1861 года, когда представители губерний (дворян из местных элит) по факту продавили выгодный для помещиков вариант освобождения крестьян, но не выгодный крестьянам и государству. А, или еще пример – Россия несколько раз фактически подавляла восстания пророссийского населения в Речи Посполитой, стремясь именно что удержать и расширить симпатии местной польской элиты, с перспективами использовать это в своих интересах. А что там население после такого будет слегка бухтеть – так это мелочи, все одно холопами им быть, что польских панов в Речи Посполитой, что польских помещиков в Российской империи. Вот в таких вот мелочах и раскрывается эта, кхм, особенность государственного управления Российской империи, не совсем очевидная при поверхностном рассмотрении.
5. Звучит несколько конспирологично, но вот как-то вырисовывается именно такая картина.
6. Где-то была забавная подборочка статей от Махова, где он описывал ситуацию в Самаре в указанное время с точки зрения того, как все хорошо стало после крестьянской реформы. Крестьян-то вроде освободили, вот только на деле ситуация не шибко отличалась не только от николаевских времен, но и от времен Салтычихи, когда местные помещики творили полный беспредел, и оставались безнаказанными вопреки существованию законов и судей. А ведь помещики – это как раз местная элита в Российской империи!
7. Некая отдельная идентичность, даже в качестве «брата-близнеца» (по Гоголю), тешила самолюбие местных элит и позволяла им считать себя несколько обособленными от центра. А в перспективе это было чревато отделением этноса и появлением отдельной нации, что и произошло в реале. Причем в начале этого пути, в каком-то XVII веке, никакая малороссийская идентичность местным поднепровским элитам не нужна была от слова совсем, они довольствовались тем, что считали себя русскими (руськими) людьми, пускай и с небольшими отличиями от так называемых «великороссов».
8. При этом этнический вопрос использовался местными элитами, как это часто бывает, с особым цинизмом ради получения выгодных им плюшек от центра. Т.е., не национальный вопрос по большому счету стал одной из причин гибели Советского Союза, а его использование в деструктивных целях местными элитами, жаждущими ресурсов и власти. Причем местным зачастую помогали и центральные структуры, что совсем уже жесть – но пилить сук, на котором сидишь, у нас вообще как бы одна из традиций….
9. В основном – по части установления границ. С границами у СССР вообще иногда получались достаточно странные вещи, и я не только о внутренних, но и внешних.