Так называемая «архивная революция», или предоставление широкой общественности возможности доступа к архивным, ранее засекреченным документам, позволила в последние десятилетия по-новому взглянуть на казалось бы ставшими привычными вещи, связанные в частности с Великой Отечественной войной. «Исторические революционеры первой волны», такие как Алексей Исаев, Михаил Свирин и многие другие, развеяли многие мифы о войне, сформировавшиеся в послевоенный период по тем или иным, часто конъюнктурным причинам. В итоге в 2000-х годах у интересующихся войной людей сформировалась новая картина тех событий, порой принципиально отличная от имевшей место в годы «застоя» или ее «постперестроечной» резуновско-бешановской извращенной креатуры. Как кто-то удачно выразился: «Все мы выросли на книжках Исаева». Одним из таких мифов, который был с успехом развенчан А. Исаевым, являлось якобы имевшее место в начальный период войны существенное отставание Красной Армии от противника в части оснащения автоматическим стрелковым оружием – как показали исследования, вместо морально устаревшей «мосинки» на вооружении у советской пехоты, встретившей летом 1941 года вторжение Вермахта, была массовая самозарядная винтовка конструкции Ф.В. Токарева.
Однако, известен такой парадокс, что «революция пожирает своих детей». Оказалось, что ничто не стоит на месте и «архивная революция» в том числе. Если раньше доступ в архивы имели преимущественно жители Москвы и Подмосковья, то в последние годы отсканированные архивные документы стали активно распространяться в сети «Интернет», что позволило приобщиться к документальным исследованиям существенно большее количество любителей истории. Активный ввод в оборот всё новых и новых документов позволил по-новому посмотреть и даже опровергнуть выводы «исторических революционеров первой волны».
При всем своем уважении и к Алексею Валерьевичу лично, и к его работам, признать их истиной в последней инстанции не представляется возможным. Не желая быть эдаким П. Тоном, опровергающим А. Исаева с одной-единственной целью – лишь бы опровергнуть А. Исаева, автор попробовал разобраться в одном заблуждении, внедренным «в народные околоисторические массы» Алексеем Валерьевичем в начале 2000-х годов.
Итак, «канонический текст легенды гласит»: «Отрицательную роль также сыграла технологическая сложность и высокая стоимость самозарядной винтовки Токарева в условиях, когда в «котлах» исчезали целые армии. Между рекой винтовок Мосина и ручейком винтовок Токарева на конвейере эвакуированного в Ижевск ТОЗа выбрали второе» (А. Исаев. Молотые шишки для диктатуры пролетариата). И далее: «Пистолеты-пулеметы оказались в более выгодном положении, чем самозарядные винтовки. Благодаря усилиям Г.С. Шпагина появилось оружие высокой технологичности и низкой стоимости – ППШ-41. Его цена в 1941 году составляла 500 рублей, что уже было вполне сравнимо с ценой винтовки образца 1891/30 гг. в тот же период – 163 рубля. Это позволяло пойти по немецкому пути и, отказавшись от самозарядных винтовок, разбавлять винтовки пистолетами-пулеметами – сознательно исключая вооруженных ППШ бойцов из боя на дальних дистанциях» (там же). В книге «Антисуворов. 10 мифов Второй мировой войны» А. Исаев выразился более резко: «Все большую роль в силу своей низкой стоимости и простоты в производстве стали играть пистолеты-пулеметы «ППШ». Его цена в 1941 г. составляла 500 рублей, что уже было вполне сопоставимо с ценой винтовки образца 1891/30 гг. в тот же период – 163 рубля. Это уже было заметно дешевле «СВТ»».
Таким образом, суть высказываний А. Исаева можно декомпозировать на четыре тезиса:
- Вследствие неудачного начала войны Красная Армия испытывала огромную потребность в стрелковом оружии вообще;
- Производство самозарядных винтовок было очень трудоемким и, соответственно, малый объем выпуска СВТ не позволял покрыть потребностей РККА в стрелковом оружии вообще;
- Перевод производственных мощностей, занятых на выпуске СВТ, на выпуск винтовок образца 1891/30 г. позволял покрыть потери РККА в стрелковом оружии вообще;
- Пистолет-пулемет ППШ-41 был намного дешевле самозарядной винтовки СВТ-40.
При этом, если рассмотреть ситуацию с выпуском стрелкового оружия в середине и конце войны, то картина с «ручейком» СВТ и «рекой» винтовок Мосина, нарисованная А. Исаевым, в целом окажется соответствующей действительности (таблица 1).
Как видно из таблицы 1, самозарядные и автоматические винтовки Токарева составляли менее 10% общего выпуска винтовок и карабинов, а в отдельные месяцы выпуск винтовок Мосина превышал выпуск СВТ в 15 и более раз. Месячный выпуск пистолетов-пулеметов весной 1942 года перевалил стотысячный рубеж и с лета 1942 года держался на уровне не менее 150 тыс. единиц, превосходя выпуск самозарядных винтовок в 5 – 8 раз, а иногда и более. В конце войны ситуация принципиально не изменилась. Скажем, в 1944 году среднемесячный выпуск СВТ (к тому моменту – уже АВТ) составлял всего около 10 тыс. единиц, выпуск пистолетов-пулеметов поднялся примерно до 170 тыс. единиц в месяц, а общий выпуск винтовок и карабинов (включая автоматические) – снизился примерно до 200 тыс. единиц в месяц.
Таким образом, в 1942 – 1944 годах выпуск самозарядных винтовок Токарева действительно выглядел жалким ручейком на фоне бурной реки винтовок Мосина на Ижевском заводе. Однако, что происходило в 1941 году, когда собственно и происходило перераспределение «воды» между самозарядными и обыкновенными винтовками?
Как указывает в своей статье о самозарядных винтовках Алексей Исаев, по мобилизационному плану февраля 1941 года на развертывание армии требовалось 751 500 самозарядных винтовок. Также из мобилизационного плана узнаем, что обыкновенных винтовок и карабинов требовалось 5 106 500. С учетом дополнительных организационных мероприятий весны 1941 года потребность РККА несколько изменилась. Всего к началу войны требовалось 835 тысяч самозарядных винтовок, из них 716 тысяч предназначалось непосредственно на мобилизационное развертывание, а еще 119 тысяч – в моб.запас. В то же время, как указывает в книге «Самозарядные и автоматические винтовки Токарева» Р.Н. Чумак, накануне войны в Красной Армии имелось 897 000 самозарядных винтовок СВТ-40 и СВТ-38, 48 555 автоматических винтовок АВС-36, а также 6 798 034 винтовки Мосина и карабина на их базе. То есть потребности армии были полностью покрыты имеющимся наличием, а моб.запас самозарядных винтовок (даже без учета автоматических винтовок Симонова) был в 1,5 раза больше, чем предусматривал план.
Однако война для Советского Союза началась совсем не так, как представлялось по довоенным планам, и планы эти вскоре пришлось коренным образом менять. В соответствии с Постановлением Государственного Комитета обороны (ГКО) № 48 от 8 июля 1941 г. требовалось «сформировать дополнительно 56 стрелковых дивизий нормального состава, но временно с одним артиллерийским полком, общей численностью 13.200 человек каждая и 10 кав. дивизий» (само решение о формировании дивизий, видимо, было принято раньше, так как еще 4 июля 1941 г. вышло постановление ГКО № 23, которое требовало «сформировать дополнительно к намеченным 10 к.д. еще 3 кавдивизии») [3].
Исключение из состава дивизии гаубичного артполка применительно к действовавшему на тот момент штату стрелковой дивизии № 04/400 означало, что для каждой вновь формируемой дивизии потребуется 3409 самозарядных винтовок и 6003 винтовок и карабинов Мосина, для 56-ти новых дивизий соответственно необходимо 190,9 тыс. СВТ и 336,2 тыс. винтовок и карабинов Мосина.
Однако по целому ряду причин формирование новых дивизий по прежнему штату не представлялось возможным и буквально через несколько дней был разработан новый штат стрелковой дивизии – № 04/600. Постановлением ГКО № 207 от 19 июля 1941 года уточнялся состав и организация вновь формируемых дивизий. Прежнее исключение из состава дивизии гаубичного артполка с соответствующим снижением числа 152-мм гаубиц с 12-ти до нуля, а 122-мм гаубиц – с 32-х до 8-ми, было лишь первым цветочком. Новый штат предполагал более широкую номенклатуру сокращений:
— число 76-мм полковых пушек сокращалось в 1,5 раза – с 18-ти до 12-ти (батареи стрелковых полков переводились с 6-орудийного на 4-орудийный состав);
— число 45-мм противотанковых пушек сокращалось в 3 раза – с 54-х до 18-ти (из состава дивизии исключался отдельный противотанковый дивизион, а из состава стрелковых батальонов – взвода ПТО, оставались только 6-орудийные батареи в стрелковых полках);
— число 120-мм полковых минометов сокращалось вдвое – с 12-ти до 6-ти;
— число 82-мм батальонных минометов сокращалось втрое – с 54-х до 18-ти;
— число 50-мм ротных минометов сокращалось в 1,5 раза – с 84-х до 54-х (чуть позже – 9 августа 1941 года – на фоне развертывания массового выпуска минометов ГКО смягчил урезание штатов: число 82-мм батальонных минометов возрастало до 54-х, а 50-мм ротных – до 81-го);
— число станковых пулеметов сокращалось в 1,5 раза – со 166-ти до 108-ми (из стрелковых рот исключались пулеметные взвода, а из саперного батальона исключался взвод прибора «Блок», станковые пулеметы оставались только в пулеметных ротах стрелковых батальонов);
— число ручных пулеметов сокращалось почти в 2,5 раза – с 393-х до 162-х (ручные пулеметы исключались из всех вспомогательных подразделений и оставались только в стрелковых, при этом в стрелковом взводе вместо прежних 4-х ДП по новому штату оставалось только два);
— число пистолетов-пулеметов сокращалось в 7,5 раза – со 1219-ти до 162 (ППД также оставались исключительно в стрелковых подразделениях, при этом в стрелковом взводе вместо 8-ми ППД по старому штату оставалось только 2 ППД по новому штату).
То, что происходило в это время с самозарядными винтовками, прямо говорит о том, что с ними летом 1941 года проблем явно не видели. Если по штату апреля 1941 года в стрелковом полку должно было быть 1002 СВТ, то по штату июля 1941 года – 1173 рядовые СВТ и 6 снайперских СВТ. Стрелковый взвод по июльскому штату должен был иметь 38 самозарядных винтовок при численности личного состава 52 человека [4], в то время как по апрельскому – 32 СВТ и 51 человек соответственно.
Таким образом, всего стрелковая дивизия июльской организации (с учетом отдельной моторизованной разведывательной стрелковой роты, саперного батальона и комендантского взвода) должна была иметь от 3,6 до 4,0 тыс. СВТ. Общее же количество винтовок и карабинов в дивизии по различным данным колебалось от 8341 до 8977, то есть примерно на 4 тысячи самозарядных винтовок приходилось не менее 4,5 – 5 тысяч винтовок обр. 1891/30 г. и карабинов обр. 1938 г.
Следовательно, для 56 стрелковых дивизий, начатых формированием в июле 1941 года требовалось около 224 тысяч самозарядных винтовок Токарева и 280 тысяч винтовок и карабинов Мосина. В таких условиях был принят план выпуска стрелкового оружия на август, подтверждающее превосходство самозарядных винтовок в заказе промышленности.
Однако ситуация на фронте продолжала ухудшаться, и 11 августа 1941 г. ГКО принял постановление № 459, в соответствии с которым начиналось формирование еще 85-ти стрелковых и 25-ти кавалерийских дивизий. Таким образом, общая потребность стрелковых дивизий формирования лета 1941 года возросла до 564 тысяч СВТ и 705 тысяч «мосинок». Могла ли советская промышленность обеспечить такие запросы армии?
Сначала рассмотрим производство самозарядных винтовок (таблица 2).
Как видно из таблицы 2, производство самозарядных винтовок в первые месяцы войны вполне обеспечивало потребности фронта. Так, исходя из полученных выше данных о 3,6 – 4 тысячах СВТ на одну дивизию, получим, что произведенных за 3-й квартал 1941 года самозарядных винтовок хватило бы на формирование 126 – 140 стрелковых дивизий. Для сравнения: станковых пулеметов за тот же 3-й квартал было произведено 7020 штук (6283 «Максима» и 737 ДС), то есть всего на 65 стрелковых дивизий; 45-мм противотанковых пушек – 788 штук (на 44 стрелковые дивизии), 76-мм дивизионных пушек УСВ – 397 штук (на 25 дивизий).
Тем не менее, 20 августа 1941 года вышло постановление ГКО № 526 «О выпуске трехлинейных винтовок и винтовочных карабинов на заводе № 74 НКВ». Оно гласило следующее:
«1. Обязать Наркомвооружения (т. Устинова) увеличить на заводе № 74 выпуск трехлинейных винтовок образца 1891-30 г. и винтовочных карабинов. Установить с 1 сентября выпуск 5500 винтовок в сутки, с 20 сентября – 6000 винтовок в сутки, с 1 октября – 7000 винтовок в сутки, с ноября – 8000 винтовок в сутки и с 1 декабря 9000 винтовок в сутки.
- Производство самозарядных винтовок Токарева на заводе № 74 прекратить и все освободившееся оборудование использовать для увеличения выпуска винтовок образца 1891-30 г. и винтовочных карабинов.
Инструмент, приспособления и пресса с производства самозарядной винтовки передать заводу № 54 в г. Златоусте» [3].
Впрочем, как показывают данные о выпуске винтовок СВТ, завод № 74, получив распоряжение о прекращении выпуска самозарядных винтовок, не спешил его выполнять – в сентябре 1941 года их производство оставалось на уровне августа и составляло в среднем 1,4 тыс. СВТ в сутки, а последние 82 винтовки Токарева были собраны в Ижевске в октябре 1941 года.
С чем же было связано решение ГКО, если описанный А. Исаевым «ручеек» самозарядных винтовок летом 1941 года был вполне «полноводной рекой», вполне сопоставимой с выпуском винтовок Мосина в конце войны или выпуском ППШ в середине войны? Действительно, если выпуск самозарядных винтовок измеряется многими десятками тысяч в месяц и вполне позволяет практически поголовно вооружать ими личный состав стрелковых взводов, то о какой нехватке стрелкового оружия может идти речь?
Как это не странно, но с началом войны Красной Армии стало не хватать … винтовок Мосина для тыловых подразделений. Дело в том, что даже в стрелковых дивизиях непосредственно пехотинцы составляли не более половины от общей численности личного состава дивизии (39,5% в штате апреля 1941 г., 49,8% в штате июля 1941 г., 52,3% в штате декабря 1941 г.), а остальной личный состав – артиллеристы, минометчики, связисты, саперы, тыловые службы – вооружались преимущественно винтовками и карабинами Мосина. Кроме стрелковых дивизий винтовки Мосина и карабины на их базе требовались в огромное количество других формирований: артиллерийские полки, зенитные дивизионы, саперные батальоны и так далее. Самозарядные винтовки в них уже не направлялись.
И вот тут оказалось, что советская система производства стрелкового оружия, поголовно вооружив стрелков самозарядными винтовками, «не тянет» обеспечение стрелковым оружием личного состава других родов войск, а довоенные запасы быстро иссякают – требуется производство новых «стволов». Если к началу войны выпуском самозарядных винтовок в СССР занималось три завода (завод № 54 в Златоусте так и не смог освоить их выпуск), то производство магазинных винтовок велось только на одном – заводе № 74 в Ижевске. И на фоне выпуска самозарядных винтовок в 1941 году, выпуск винтовок и карабинов Мосина был откровенно слабым (таблица 3).
Для сравнения в таблице 4 приведен выпуск самозарядных винтовок в том же 1941 году.
Таким образом, к середине 1941 года завод № 74 выпускал около 120 тыс. винтовок в месяц или 4000 в сутки, из них 1/3 составляли винтовки СВТ. Замена в Ижевске производства винтовок Токарева на винтовки Мосина в соотношении 1 к 1 позволяла в 1,5 раза увеличить выпуск винтовок Мосина и карабинов на их базе, замена в соотношении 1 к 2 – удвоить выпуск винтовок Мосина. Другими словами, простейшая замена выпускаемой модели (с сохранением примерно того же количества стволов и деревянных лож) позволяла достичь ежемесячного выпуска 120 – 150 тысяч винтовок и карабинов Мосина (или 4 – 5 тысяч винтовок в сутки).
При этом необходимо заметить, что предусмотренное решением ГКО снятие с завода №74 программы по выпуску СВТ вовсе не означало существенного изменения в структуре вооружения стрелковых подразделений – крупнейшим производителем самозарядных винтовок являлся тульский завод, и программы выпуска СВТ с него никто не снимал. Как следует из таблиц 2 и 3 перевод ижевского завода на выпуск «мосинок» приводил к тому, что ежемесячное производство СВТ устанавливалось на уровне 120 – 150 тысяч единиц. Это по-прежнему позволяло иметь практически поголовное оснащение стрелковых подразделений самозарядными винтовками.
Более того, вынужденно снимая с Ижевского завода задание по выпуску самозарядных винтовок, советское руководство никак не собиралось снижать выпуск СВТ. Так, уже в 20 сентября 1941 года выходит Постановление ГКО № 696, которое обязывает Наркомат вооружения развернуть на заводе № 54 производство винтовок Токарева. Постановлением предписывалось выпустить первые 5000 СВТ в ноябре 1941 года, а затем к апрелю 1942 года выйти на производственную мощность 60 тысяч СВТ в месяц, т.е. полностью перекрыть прежний выпуск завода № 74.
То есть на момент принятия решения о снятии с ижевского завода программы по выпуску СВТ никакой речи о выборе между «ручейком» самозарядных винтовок и «рекой» винтовок Мосина не было – еще в начале осени это были две достаточно «полноводные» и вполне независимые друг от друга «реки».
Превращение «полноводной реки» самозарядных винтовок в куцый «ручеек» было связано с весьма далекими от производственно-вооруженческих соображений вещами, имя которым 2-я Танковая группа Вермахта. Обрушение фронта советской обороны в результате немецкой операции «Тайфун» и приближение линии фронта буквально к стенам заводов № 314 в Туле и № 460 в Подольске привело к необходимости эвакуации производства СВТ на Урал.
Если в сентябре 1941 года тульский и подольский заводы выпустили 148,5 тысяч самозарядных винтовок (без учета учебных), то в октябре до начала эвакуации они успели выпустить в 3 раза меньше – 51 тысячу винтовок СВТ. А дальше случилось непредвиденное – новая площадка в Медногорске оказалась слабо подходящей для массового выпуска стрелкового оружия, и эвакуированный на нее завод № 314 так и не смог достичь уровня, продемонстрированного им в Туле. Наивысшие показатели в эвакуации, достигнутые заводом в 3-м квартале 1942 года, составляли всего около 30 тыс. винтовок Токарева в месяц – в 3 – 4 раза меньше того, что давал завод в Туле за год до этого.
Завод же № 54 к выпуску СВТ приступить так и не успел – его производственные площади пришлось использовать для размещения эвакуируемого из Тулы пулеметного производства. Как ни дороги были советскому руководству самозарядные винтовки, но нужда в станковых и авиационных пулеметах была объективно сильнее.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что тезис А. Исаева о выборе между «ручейком» самозарядных винтовок и «рекой» винтовок Мосина как способе восполнить потери армии в стрелковом оружии не соответствует действительности. Во-первых, снятие с ижевского завода программы выпуска СВТ не было связано с нехваткой оружия (тех самых СВТ) для стрелковых подразделений. Армии не хватало карабинов и винтовок Мосина, но в тыловых и вспомогательных подразделений. Выпуск же самозарядных винтовок в начале войны был вполне «рекой» в терминах Исаева. Во-вторых, снятие с ижевского завода программы выпуска СВТ не приводило к «усыханию» «реки» СВТ и превращению ее в «ручей». Оставшиеся на производстве СВТ мощности вполне позволяли направлять в армию «реку» СВТ. В-третьих, превращение выпуска СВТ из «реки» в «ручей» было вызвано не производственными соображениями, а трудностями работы тульского завода в эвакуации.
Кроме того, хотелось бы остановиться и на сделанном А. Исаевым противопоставлении СВТ и ППШ в плане трудоемкости и стоимости, а также о месте ППШ в структуре стрелкового вооружения Красной Армии. Не отрицая сам факт высокой технологичности детища Шпагина и возможности развертывания его массового выпуска на непрофильных предприятиях, тем не менее следует отметить ряд моментов.
Во-первых, как видно из таблиц 1 и 2, до эвакуации в 1941 году выпуск СВТ достигал 150 – 190 тысяч единиц в месяц. Это не просто сопоставимо – это равно и даже больше, чем выпуск ППШ в 1942 – 1944 годах. То есть говорить о какой-то особо высокой трудоемкости СВТ-40 нельзя. Во-вторых, сравнивая стоимость ППШ и винтовки Мосина, А. Исаев скромно умалчивает стоимость винтовки СВТ (приведенная им в книге «Антисуворов. 10 мифов Второй мировой войны» цена в 880 руб., очевидно, относится к винтовке СВТ-38 в тот период, когда выпуск самозарядных винтовок в СССР только разворачивался). В таблице 5 приведена стоимость всех трех рассматриваемых образов в разные годы.
Как видно, в 1941 – 1942 годах самозарядная винтовка Токарева стоила примерно столько же, сколько и пистолет-пулемет Шпагина, так что говорить о каком-либо существенном экономическом превосходстве ППШ в этот период не приходится. Следовательно и на момент якобы имевшего место «отказа» от массового выпуска СВТ в пользу системы «винтовка Мосина + ППШ» не было никаких экономических предпосылок к такому решению.
Говоря о производственных преимуществах и недостатках различных образцов стрелкового вооружения на момент принятия решения о снятии с завода № 74 задания по выпуску СВТ, следует иметь в виду и то, что представлял собой ППШ именно на тот момент, а не, скажем, на середину 1942 или конец 1944 года. К сожалению, при всех своих преимуществах ППШ летом 1941 года имел один, но очень существенный недостаток – его производство только начинало развертываться. По имеющимся у автора данным, первые 34 серийных ППШ были собраны в апреле 1941 года, в мае был выпущен 821 ППШ, в июне – 2496 ППШ, в июле – 10 600. Аппроксимируя эти данные, получим, что в августе могло быть выпущено около 15 тысяч ППШ (кстати сказать, именно столько было указано в плане, утвержденным постановлением ГКО № 410 от 5 августа 1941 года). Очевидно, что 10 – 15 тысяч ППШ, выпускаемые ежемесячно во второй половине лета 1941 года, никак не могли на тот момент составить конкуренцию СВТ, выпускаемую тогда по 150 – 190 тысяч стволов в месяц. В принципе, роль ППШ, ограниченная имевшимися тогда производственными возможностями, вполне очевидно отражена в июльском штате 1941 года, который предусматривал на стрелковый взвод всего 2 ППШ при 38 самозарядных винтовках.
В заключении хотелось бы остановиться и на альтернативной составляющей. Достаточно распространенным является мнение о том, что перед войной не стоило тратить ресурсы на выпуск самозарядных винтовок, а было бы лучше заложить в моб.запас больше винтовок Мосина. Беря во внимание общую ситуацию с производством стрелкового оружия в СССР летом 1941 года (таблица 6), такую позицию нельзя признать верной.
Как видно из представленных данных, катастрофическое положение с крайне малым уровнем выпуска ручных пулеметов и пистолетов-пулеметов летом 1941 года приводило к тому, что самозарядные винтовки Токарева по сути являлись основным типом автоматического оружия во вновь формируемых дивизиях. Замена в предлагаемых альтернативах самозарядных винтовок на винтовки Мосина приведет к тому, что осенью 1941 года Красная Армия практически полностью лишится автоматического оружия.
Более того, не следует забывать, что производственные мощности по выпуску стрелкового оружия сдерживаются не только возможностью механических цехов по изготовлению и сборке затворной группы деталей. Когда речь идет о выпуске сотен тысяч единиц оружия в месяц, на темпы выпуска начинают влиять также производство стволов и деревянных деталей, которые являются одинаково востребованными как при выпуске самозарядных, так и магазинных винтовок. Другими словами, заменив в альтернативе СВТ на дополнительные «мосинки», принципиально увеличить общее количество винтовок в Красной Армии не получится.
Наиболее показательным в этом отношении является сопоставление данных, содержащихся в Постановлениях Государственного Комитета обороны № 410 от 6 августа 1941 г. «О плане производства и выпуска артиллерийского и стрелкового вооружения в августе месяце 1941 г.» и № 526 от 20 августа 1941 г. «О выпуске трехлинейных винтовок и винтовочных карабинов на заводе № 74 НКВ». Отталкиваясь от показателей, достигнутых заводом № 74 в июле, ГКО определил заводу план на август в виде 50 тысяч самозарядных винтовок и 125 тысяч винтовок обр. 1891/30 г. и карабинов, т.е. общее месячное задание заводу составило 175 тысяч винтовок и карабинов, или 5,6 тысяч винтовок и карабинов в сутки. Постановлением же ГКО от 20 августа, предписывающему заводу № 74 отказаться от выпуска СВТ ради увеличения выпуска винтовок Мосина, суточный план на следующий месяц – до 20 сентября – определялся всего 5500 винтовок, затем – с 20 сентября по 1 октября – 6000 винтовок в сутки и т.д. То есть первые почти полтора месяца после отказа от выпуска самозарядных винтовок завод № 74 мог выпускать винтовки Мосина, которые заменяли на конвейере снятые с производства самозарядные винтовки, лишь в соотношении 1 к 1.
Рассматривая реальные производственные возможности советских заводов, продемонстрированные летом 1941 года, автор хотел бы предложить свою альтернативную организацию стрелковых взводов в дивизиях, формируемых после начала войны. Беря за данность неизменное стремление руководства РККА (продемонстрированное во всех вариантах штатов стрелковой дивизии в 1941 – 1942 годах) иметь в стрелковых взводах четыре отделения по 11 человек в каждом, автор считает возможным перейти к разным типам отделений стрелкового взвода. В трех отделениях из четырех предлагается иметь по 10 винтовок СВТ и 1 ППШ. Четвертое отделение иметь «пулеметным». На первом этапе в нем иметь двух пулеметчиков, вооруженных пулеметами ДП, а остальные бойцы в нем будут вооружены винтовками Мосина и выполнять функции подносчиков патронов. Дело в том, что в реальности помощник у пулеметчика был всего один и ему было положено, помимо своей винтовки, патронов к ней и гранат (в сумме почти 7 кг), переносить еще и две коробки с тремя пулеметными дисками каждая. Общая масса двух коробок с дисками составляла 22,2 кг. Очевидно, что боец с двумя такими коробками, не только не способен вести бой как обычный стрелок, но еще и крайне быстро будет утомляться на марше вне боя. Поэтому и предлагается увеличить общее число подносчиков, оставив у каждого из них только по одной коробке с дисками.
Кроме всего прочего подобное разделение вооружения между отделениями упростит и ускорит процесс обучения личного состава. Так, из программы обучения первых трех отделений будет исключен ручной пулемет, а из программа обучения личного состава четвертого отделения будет ограничена ручным пулеметом и винтовкой Мосина.
Общее изменение с производством стрелкового оружия во второй половине осени 1941 года приведет к изменению структуры взводов. Увеличение выпуска ручных пулеметов и снижение выпуска СВТ позволит иметь в первых трех отделениях по одному ДП и 10 винтовок обр. 1891/30 г., а четвертое отделение станет «ударным» – в нем будут сосредоточены ППШ и СВТ взвода, а ручного пулемета, наоборот, не будет.
Таким образом, по альтернативному «июльскому» штату 1941 года в четырех стрелковых отделениях стрелкового взвода будет 2 ручных пулемета, 3 ППШ, 30 СВТ и 9 винтовок Мосина. А по альтернативному «декабрьскому» штату – 3 ручных пулемета, 30 «мосинок» и в сумме 11 ППШ и СВТ (например, 3 ППШ и 8 СВТ или 5 ППШ и 6 СВТ).
Список источников:
1 – Материалы Плужникова В.Н. с сайта https://history-forum.ru/viewtopic.php?t=1196
2 – Р.Н. Чумак. Самозарядные и автоматические винтовки Токарева. – СПб.: Издательство «Атлант», 2014.
3 – Документы Государственного Комитета обороны с сайта http://sovdoc.rusarchives.ru
4 – Сайт Ю. Веремеева http://army.armor.kiev.ua/hist/index.shtml
5 – Доклад Наркома бороны СССР С.К. Тимошенко и Начальника Генерального штаба Красной Армии Г.К. Жукова Секретарю ЦК ВКП(б) и Председателю СНК СССР И.В. Сталину о выполнении промышленностью плана заказов Наркомата обороны СССР за январь – апрель 1941 г. http://istmat.info/node/58652
P.S.
Во-первых, хочу поздравить всех причастных и стремящимся к таковым с праздником!
Во-вторых, хочется выразить искренние слова благодарности коллеге keks88, который поделился замечательной книгой Чумака о самозарядных винтовках Токарева
