Русская эскадра для испанского короля Часть 4 Продажа русской эскадры Испании в 1817-1818 годах

Предисловие редакции: Предлагаемая вниманию читателей статья завершает ряд публикаций в нашем сборнике (см. «Гангут» вып.: 31, 33 и 35) об уникальной в истории царской России случае продажи другой стране – Испании – целой эскадры из 11 кораблей Балтийского флота (пяти 74-пушечных кораблей, четырех 44- и двух 36-пушечных фрегатов). Более подробно рассказывается о судьбе единственного из них «долгожителя» – фрегата «Патрикий». Такое внимание к данному эпизоду в истории отечественного флота оказано по той причине, что ранее наши флотские историки, в том числе и дореволюционные, об этом случае явно старались не распространяться.

Историки и политологи оценивали факт продажи российских военных судов исключительно с точки зрения реакции Александра I на борьбу Испании за свои американские колонии, причем в контексте взаимоотношений России с ведущими европейскими державами. Оценки эти примерно одинаковы, несмотря на различие в подходах к общей истории борьбы за независимость испанских и португальских колоний в Америке с их метрополиями.

Зарубежные специалисты оценивали продажу российских кораблей испанскому монарху как торговую сделку, не имевшую политических последствий, добавляя в качестве анекдота, характеризующего «чудачества» короля Фердинанда VII, что большая часть прибывших русских судов оказалась никуда не годной.

Факт негодности русских кораблей (или некоторых из них) и отечественными, и иностранными историками считался бесспорным.

Историк Л. Ю. Слезкин, описывая прибытие русской эскадры контр-адмирала А. В. Моллера в Кадис 21 февраля 1818 г., отмечал, что по данным испанской прессы купленные корабли должны были использоваться

«для защиты испанской торговли, освобождения наших (т. е. испанских. – Авт.) морей от пиратов, для защиты верноподданных, которые являются за морями жертвами анархии и мятежа, и восстановления выгод, которых лишена Европа в результате беспорядков в Америке».

В общем, по мнению Л. Ю. Слезкина, 

«Новая эскадра должна была выполнить поистине огромную задачу, непосильную и для более многочисленных военно-морских сил». 

Однако, когда начала свою работу комиссия по приему кораблей, Д. П. Татищев (российский посланник при испанском дворе. – Авт.)… вынужден был… с горечью написать Александру I: 

«Весьма печально, Государь, что я не могу принести к стопам Вашего Императорского Величества столь же удовлетворительный отчет о состоянии кораблей…»

«Корабли оказались негодным старьем [1]», 

– констатирует историк, добавляя, что об этом факте было известно уже тогда, когда потрепанная штормами эскадра А. В. Моллера зашла в Англию: 

«Посланник США в Мадриде Джордж Ирвинг заподозрил это еще до прибытия кораблей в Испанию. Он писал 10 февраля 1818г.: “Русский флот еще задерживается в Англии, устраняя повреждения, полученные во время сильных штормов при переходе к ее берегам. Вероятно, он был не в лучшем состоянии, когда покинул Балтику”». 

А за эту эскадру общей стоимостью 13,6 млн. рублей ассигнациями был уже выплачен аванс – 8,8 млн. рублей.

«Чтобы уладить конфуз, – продолжал Л. Ю. Слезкин, – царь уступил Испании еще три фрегата (постройки 1816 г.) за 3 200 00 рублей. Но это не исправило положения, Испания истратила столь не хватавшие ей деньги без должного эффекта. И если раньше относительно небольшая сила купленной эскадры компенсировалась морально-политическим фактором, то после обнаружения недоброкачественности кораблей престиж Испании упал еще больше. Было очевидно, что, продавая корабли, Россия преследовала действительно коммерческие цели, сбывая за хорошую цену лежалый товар, производя его замену по не менее красной цене».

Представляется, что именно нелицеприятные сведения о состоянии российских военных судов, а соответственно, и отечественного судостроения, выяснившиеся в чужой для нас стране и разнесенные дипломатами по миру, привели к замалчиванию этой весьма оригинальной страницы в истории нашего флота.

Действительно, царские историки российского флота предпочитали не распространяться об этой сделке (не говоря уже о состоянии проданных кораблей) и сообщали лишь факт перехода российских судов с Балтики в испанский Кадис.

Так, Ф. Ф. Веселаго в своей «Краткой истории русского флота», можно сказать, мимоходом, упомянул о доставлении в Кадис в 1817 и 1818 годах проданных испанскому правительству русских судов, воздержавшись от какой-либо его оценки. Н. Д. Каллистов, в пространной статье, помещенной в «Истории русской армии и флота», рассказывая о мирных плаваниях российских кораблей в период 1815 – 1825 годов, приводит чуть более подробные сведения и как-то их характеризует: 

«Два других исключительных плавания, когда русский флот вели на продажу, вряд ли можно назвать счастливыми. Это были 1817 и 1818 годы, когда эскадра контр-адмирала фон-Моллера – 5 кораблей и 3 фрегата – и, в следующем году, отряд из 3 фрегатов, шли в Кадис, куда их отправляли для продажи, будто бы, за ненадобностью, Испании. Из Кадиса, по свершению торговой сделки экипажи этих судов на испанских транспортах отправились в Россию…». 

Фактом продажи историк отмечает отношение императора Александра I к отечественному флоту: 

«История русского флота, – писал Н. Д. Каллистов, – знает и до этого несколько тусклых страниц… Все исходило от Государя: всему давало тон его личное отношение… сомнение в значении флота и его необходимости для России, принижение морской идеи, подчеркнутое пренебрежение к флоту…».

Любопытно, что П. И. Белавенец, выпустивший на три года ранее Н. Д. Каллистова свой памфлет с обзором истории российского флота, в котором отметил «приниженное положение флота» при Александре I, ни словом не обмолвился о факте продажи кораблей испанцам.

Моряки-историки, скептически оценивавшие деяния Александра I «по военно-морской части», забывали ту историческую реальность, в которой жила Россия – победительница Наполеона. А страна пребывала в нищете; казна была расстроена, курс рубля оставался очень низким. При этом империя не собиралась в ближайшие годы воевать с кем бы то ни было. Как известно, Александр I экономил не только на флоте, но даже на армии, переводя часть ее на военные поселения.

Постройка «впрок» крайне недолговечных кораблей исключительно для тренировки личного состава и загруженности верфей – разве не тяжкое бремя для обнищавшего в длительных войнах государства? Вот император и воспользовался представившейся возможностью: избавился от лишних (в данный момент) судов и поддержал казну.

Испанские историки, с горечью отмечавшие покупку русских кораблей, оказавшуюся бесполезной, как ни парадоксально, менее, чем наши отечественные «политологи», категоричны в оценке их состояния.

«Прибыли ли корабли в хорошем состоянии или нет, мы так никогда достоверно и не узнаем…», 

– писал А. АнкаАламильо в своей статье «Корабли, купленные Испанией в России», анализируя различные свидетельства приемки купленного флота. Далее испанский автор отметил, в чем же, собственно говоря, состояла абсурдность приобретения: русские суда 

«… были сделаны из сосны, а не из дуба, что и предопределяло их очень короткий срок службы…». 

Именно поэтому испанцы и не смогли их эффективно использовать.

Не приходится сомневаться, что испанцы своих претензиях были правы. Покупка судов производилась без каких-либо консультаций с испанскими моряками, качества и сроки службы кораблей и фрегатов ни в каких документах не оговаривались, а цены были, мягко говоря, завышены.

Парадоксальность этой истории в том, что сюзерены двух государств, можно сказать, лично, заключили сделку, преследуя свои цели, совершенно не интересуясь мнением специалистов по этому поводу

Своеобразность нашего отечественного деревянного судостроения состояла в постройке кораблей парусного флота из непрочного, да к тому же сырого леса.

Формально Балтийский корабельный флот представлял собой большую силу по численности кораблей. Тем более, что по своим размерам, конструкции и артиллерийскому вооружению большая часть этих судов не уступала современным кораблям таких морских держав, как Англия или Франция.

Главным конструктивным недостатком являлся материал, применяемый для постройки корпусов: в Петербурге – сосна, в Архангельске  – лиственница. Использование таких материалов удешевляло и ускоряло постройку судов, но и делало их недолговечными: срок службы корабля или фрегата русского флота редко превышал 15 лет, и то при условии обязательной тимберовки (капитального ремонта). С учетом обычной для всех верфей морского ведомства практики постройки судов из сырого леса, реальный срок службы кораблей без ремонта составлял 6-7 лет. Ремонтом в те годы занимались спустя рукава, а в практические плавания назначались только новые суда. Числящиеся «годными к плаванию» остальные суда годами без присмотра гнили в кронштадтских гаванях.

Так было в самом начале века и царствования Александра I, так осталось и в конце его царствования. Председатель «Комитета образования флота» граф А. Р. Воронцов писал: 

«О худом состоянии флота и кораблей и дурном их снаряжении не надобно другого доказательства, как то, что в нынешнее лето (1801 г.) флот принуждены были держать в гаванях; не только в море, но и на рейду его не вывели, когда англичане в водах наших разъезжали. Лучше соразмернее число кораблей иметь, но чтобы они всем нужным снабжены были, и запасы лесов для строения кораблей в магазинах имелись, дабы из сырого леса не строить, как то до ныне чинится, чему и причиною, что не более 6 или 7 лет корабли служить могут, а в Швеции из такого же леса строенные, но не из сырого, лет по 20-ти держатся». 

Спустя четверть века знаменитый мореплаватель генерал-интендант В. М. Головнин, в своем сочинении «О состоянии русского флота в 1824 г.» констатирует 

«жалкое положение флота нашего». 

«Они <иностранцы> смеются и удивляются, не понимая, на какой конец мы бросаем (конечно, не от избытка государственных доходов) по 20-ти миллионов каждый год, чтобы истреблять леса и превращать их в корабли, <и> тотчас гноить в Кронштадте без всякой жалости…»

Как уже говорилось, срок службы наших кораблей и фрегатов был небольшим, причем, место постройки (в Петербурге или в Архангельске) и соответственно материал большого значения не имели. Для подтверждения такого вывода достаточно просмотреть данные сроков службы судов, подобных отправленным в Испанию.

Указом Александра I от 23 января 1819 года все проданные корабли исключались из списков русского флота. А летом того же года, при посещении императором Архангельска, в его присутствии были спущены на воду новый 74-пушечный «Трех Святителей» и 44-пушечный «Патрикий», одновременно заложили 44-пушечный фрегат «Меркуриус» («Меркурий»)… Все они долговечностью не отличились. Возьмем, к примеру, корабли, строившиеся последовательно один за другим в Архангельске:

74-пушечный «Трех Святителей» (2-й) участвовал в единственной для него кампании 1824 года. В том же году осенью во время наводнения брошен на мель и в 1828 году, разобран. Однотипный предыдущему«Святой Андрей» плавал4 кампании 1824,1826, 1827 и 1828 годов. «Сысой Великий», участник кампаний 1825-1829 годов, одновременно с предыдущим кораблем («Святой Андрей») стал блокшивом.

Построенные в Архангельске вместе с «Любеком» корабли «Гамбург» и «Берлин» прослужили до 1827 года! Парадокс ли это?! Переход на Балтику они совершили в составе эскадры все того же А. В. Моллера в 1813 году (вместе с «Любеком»). А в кампаниях, то есть в плавании, были до 1820 года (включительно) и никогда более не вооружались. Во время наводнения 1824 года сели на мель, но их спасли, а в 1827 году переоборудовании в магазины.

История «младшего брата» 44-пушечно-го «Патрикия» довольно бледна и интересна только в смысле сроков эксплуатации однотипного фрегата в холодных водах северных морей. Построенный в Архангельске все темже  А.М. Курочкиным «Патрикий» (2-й) пришел на Балтику в 1820 году и участвовал в трех кампаниях (1823., 1825 и 1826 гг.). Семь лет от спуска до разборки – стандартная судьба!

Следующий, «Меркуриус», ходил в море в кампании 1823 и 1824 годов. При наводнении 1824 года был отнесен на отмель и снят с нее в 1825 году. Затем плавал в практической эскадре Сенявина в 1827 и 1828 годах, «пережив» «Патрикия» на два года.

Что касается результатов наводнения осенью 1824 года, то с конца этого года в порту заработали специальные комиссии по освидетельствованию спасенных судов, причем большинство из них исключили из состава флота. Единственной причиной списания всех боевых единиц являлась значительная гнилость корпусов, а не повреждения, полученные при наводнении. Благонадежными признавались только новые корабли, построенные не ранее 1821 года, и фрегаты, построенные после 1817 года. Капитальным ремонтом судов в первой четверти XIX века в нашем флоте практически не занимались.

С другой стороны, даже не новые и посредственной постройки российские суда не были уж столь плохи. Один из знаменитых отечественных кораблестроителей – С. О. Бурачек—в своей статье о судоремонте как раз приводит в качестве примера переход эскадры А. В. Моллера в Испанию, проговариваясь, как бы случайно, об их состоянии:

«В истории мореплавания… есть множество случаев, что корабли, по-видимому очень ветхие, которые были признаны от комиссии не стоящими ни починки, ни тимберовки, такие корабли, с некоторым подкреплением и даже без него, по особым понудительным обстоятельством, ходили в море; выдерживали всякие трудности плавания…, и хотя иные из них, по временам, имели значительную течь, но при твердой решимости экипажа, благополучно отправляли свою службу, даже не один год…

… Еще более очевидцев тому, как Русская эскадра из 10 кораблей, вообще старых, между которыми фрегат «Автроил» взят был с поста Ревельской брандвахты, (стало быть, признан негодным для плавания в Балтийском море) сделала благополучно, при жестоких осенних бурях, переход из Ревеля чрез Атлантический океан в Испанию, в октябре и ноябре 1817 года. Правда, некоторые из них показывали течь значительную, но не превышавшую корабельные средства отливки; а некоторые, по словам офицеров, бывших на той эскадре, по приходе в Испанию были, за совершенною негодности, тотчас же сломаны…».

Даже по официальной (государственной) оценке—служить на таких судах было подвигом! Вот почему российские офицеры, проплававшие 18-25 кампаний, удостаивались боевого ордена Святого Георгия 4-й степени! И это при том, что кампании считались в 6 месяцев нахождения на вооруженных судах (под парусами и на якоре)…

Можно, конечно, подойти к рассмотрению этой истории и с другой стороны. Для чего собственно Испания приобретала эти корабли? А нужны они были ей для организации широкомасштабной экспедиции в Южную Америку с целью наведения порядка в своих колониях, то есть для переброски одним разом большого количества войск. А раз так, то для этого могли подойти любые корабли, лишь бы они были способны благополучно пересечь океан.

Поэтому их в какой-то степени, в данном контексте, допустимо сравнить с транспортами типа «Либерти», строившимися в годы Второй мировой войны, которые, совершив всего один рейс, уже окупали затраты на свою постройку. Ведь недаром испанский король Фердинанд VII в обращении к Александру I писал, что он 

«был бы доволен, даже если бы эти корабли уже находились в строю в течение многих лет…». [2]

Правда, оценка состояния приобретенных Испанией кораблей была разной. Так, испанцы, по своим меркам, считали, что они находились в строю на много лет дольше, чем это было на самом деле. По мнению же русских моряков, самые худшие из них могли бы еще прослужить 

«по крайней мере, три года». [3] 

А этого было вполне достаточно (если их рассматривать как корабли на один рейс) для участия в планируемой экспедиции. И если бы она за это время состоялась, то приобретенные Испанией корабли выполнили бы возлагаемые на них задачи. Но этого не произошло. Зато создавшейся ситуацией не замедлила воспользоваться испанская оппозиция к королевской власти, распространившая по всей стране слухи о приобретении Фердинандом VII негодных кораблей, в результате чего к ним и сложилось явно негативное отношение. Недаром же Д. П. Татищев констатировал, что шум, поднятый под предлогом плохого состояния купленных Испанией кораблей, не что иное, как 

«результат интриги, сопровождавшей приобретение русской эскадры». [4]

Теперь о стоимости наших кораблей. Л. Ю. Слезкин писал, что 

«Моллер, командир приведенной в Испанию русской эскадры, перед ее уходом из Ревеля предупреждал министерство иностранных дел, что оно запрашивает цену, превышающую почти вдвое ту, которая требуется на постройку и вооружение того числа и типа кораблей, которые продает Россия. Моллер опасался, как бы в Испании не подумали, “будто из прибыли уступлена эскадра”».

Действительно, весной 1817 года во время проработки вопроса о продаже Испании судов руководству морского министерства было поручено рассмотреть вопрос об их стоимости. Согласно сохранившимся в военно-морском архиве документам, Адмиралтейств-коллегия оценила постройку, вооружение и оснащение 74-пушечного корабля в 887 866 руб., а 44-пушечного фрегата – в 201 220 руб. Моллер считал, что цена судов больше: стоимость сооружения линейного корабля (без артиллерии и снабжения) он определил в 1 млн., а фрегата – в 0,7 млн. руб.. Таким образом, суммарная стоимость судов (5 кораблей и 3 фрегата) составляла бы 5,0 – 7,0млнруб. ассигнациями. Тем не менее, Александр I «уступил» корабли своему пиренейскому собрату с гарантией оплаты 12 млн. руб. ассигнациями. А русский посланник Татищев сумел выторговать у испанского короля сумму даже большую, чем предполагалось, —13,6 млн руб.

Так российский император, оказывая помощь Испании, пополнял сильно оскудевшую в ходе длительных войн государственную казну. В инструкциях от 13 (25) июля 1818 года Д. П. Татищеву сообщили о производимой замене и об огорчении Александра I из-за случившегося конфуза, о его желании учитывать финансовые возможности Испании. Но одновременно предписывалось добиться, чтобы окончательный расчет по старой договоренности был произведен Испанией не позже конца 1818 года (исключая сумму за два негодных заменяемых корабля) , а за новые корабли – не позже следующего года, как говорилось в инструкциях, в сроки, которые будут установлены по обоюдной договоренности, но с тем, чтобы условие соблюдалось точно и министерство финансов могло рассчитывать на поступление остающихся сумм и использовать их своевременно в своих нуждах.

«Боясь дальнейшей затяжки с выплатой денег, – отмечает Слезкин в примечании к истории с продажей кораблей, – в том же году < 1819 г. > настояло на заключении дополнительной конвенции. В ней предусматривалась обязательная выплата оставшихся 5 300 000 рублей с тем, чтобы к 30 декабря 1820 года расчеты были окончательно закончены… Утверждая текст дополнительной конвенции, Александр 1расценилеекакпри-несшую казне “реальные выгоды”…».

О том, в какую же сумму в действительно обходилась постройка каждого отечественного корабля или фрегата, можно только гадать.

Материал для постройки доставлялся с государственных лесов и государственными же крестьянами, соответственно, стоимость и леса, и рабочих рук могла быть самая произвольная… Постройка осуществлялась на государственных верфях и, опять таки, руками государевых людей, так как рабочие на них фактически являлись теми же крестьянами, переодетыми в военную форму. Аналогичным образом производились достройка корабля и его вооружение, т. е. установка мачт, рангоута, а также погрузка артиллерии и боезапаса (вооружение осуществлялось командой корабля перед началом кампании.) В результате финансовые средства расходовались главным образом на жалование офицеров, судостроителей и чиновников, а также на содержание соответствующих рабочих подразделений (экипажей). Некоторые суммы шли на производство артиллерийских орудий, боезапаса, а также на покупку металла (железа и меди) для креплений и дельных вещей.

В начале 50-х годов XIX в., уж Бог весть как, в нашем морском ведомстве подсчитали, во что обходится «построение» судов разных рангов. Если произвести расчет стоимости всей проданной «эскадры» по этим данным, не учитывая вздорожания всех материалов и изделий за почти половину столетия и считая 36-пушечные фрегаты за 44-пушечные, получим довольно скромную сумму 2 835 779 руб. (5 кораблей 1 752 695, 6 фрегатов – 1 083 084 руб.). Сравнивая этот итог с полученным от испанцев «авансом», нетрудно понять, почему русское правительство ни при Александре I, ни при Николае I, не настояло на получении долга за проданные суда.

Данные о стоимости постройки военных судов впервые появились в печати несколькими годами ранее опубликования в «Памятной книжке» – в уже упоминавшейся статье инженера Бурачка. Кораблестроитель привел еще одну таблицу, данные для которой ему передал адмирал П. Ф. Анжу. Это примерные сметы (руб. серебром) на постройку кораблей разного ранга в 1793 году.

А сколько же стоили английские корабли? Построенный в 1814 году корабль «Нельсон» (2617 т) обошелся, если округлить сумму, в 107 тыс. фунтов стерлингов. Согласно Акту о продаже русских кораблей испанцам: 1 фунт, принятый для расчета, считался в 19,23 – 19,80 руб. ассигнациями. По такому расчету постройка «Нельсона», обошлась в 2,06-2,12 млн руб. ассигнациями. Выходит, что русский дипломат, рассчитывая стоимость русских судов, воспользовался английскими ценами ?!

Стоимость постройки парусных кораблей в 30 – 40-х годах XIX века была ниже, чем в конце XVIII начале XIX веков. Французские обозреватели, сравнивавшие бюджеты Англии и Франции, подсчитали, что в среднем 1 тонна английского корабля в период 1814-1840 годов обходилась в 208 руб. сер. (1 фунт стерлингов примерно 6,33 руб. сер.). Причем речь идет только о стоимости постройки корпуса корабля.

Корабли во Франции в тот же период стоили значительно дешевле, чем английские! Примерно такими же, как и во Франции, были затраты на постройку российского 74-пушечного корабля (1620 т.): 152 808 руб. сер, вооружение 55 185, артиллерия и припасы еще 13 074, а общая стоимость – 171 371 руб. сер., или 105,8 руб. за тонну), правда, это данные по сведениям на 1793 г..

Представлялось, что оставшееся от русской эскадры имущество должно было бы стоить немало и хотя бы частично оправдать затраты на неудачную покупку. Однако такое предположение ошибочно. Стоимость медной обшивки всех 11 судов составляет 86 225руб. (в ценах на 50-е гг. XIX в.), даже считая все фрегаты 44-пушечными.

Орудий досталось испанцам предостаточно. Однако ценность их ни коим образом не составляла значительного процента к общей стоимости судов.

Чугунные корабельные орудия обходились российскому морскому ведомству весьма дешево. По документальным данным на последнюю четверть XVIII века 1 пуд чугуна в готовом орудии, до 36-фунтового включительно, стоил 1,0 руб. Подобные орудия английской отливки стоили дороже. Например, в 80-х гг. XVIII в. российские моряки закупали в Шотландии 30-футовые пушки примерно по 5 руб. за пуд веса.

В начале XIX века тот же пуд чугуна в орудии, изготовленном на Александровском пушечно-литейном заводе, обходился Морскому ведомству в 2 руб. ассигнациями, столько же стоила и дробь (картечь). Ядра и другие простые отливки были еще дешевле – 1,5 руб. за пуд готов ого изделия.

Таким образом, цена за огромную 36-фунтовую длинную пушку, весом 3,2 т (197V2 пуд.), устанавливаемую на нижнем деке кораблей, как и стоимость пудового единорога (весом около 3,0 т), составляла менее 400 рублей! Примерно столько же стоили станок для орудия с принадлежностями. На верхнем деке корабль нес 24-фунтовые пушки весом, в зависимости от образца, 2,0-2,4 т, обходившиеся, соответственно по 200-240 руб. за изделие.

Считая, что проданные русские военные суда были вооружены строго по «Положению 1805 г…», получим общую сумму стоимости артиллерии проданной эскадры в 156 660 руб., примерно столько же приходилось на боезапас.

Служба российских кораблей и фрегатов в испанском флоте продолжалась совсем не долго. Испанский историк А. Анка Аламильо (см. Гангут. – вып. 35) помянул каждое судно. Все они 

«закончили свое существование» 

не позже 1820-1822 года. Все, кроме 44-пушечного фрегата «Патрикий».

Ставший испанским фрегат «Regina Marla Isabel» («Королева Мария-Изабелла») во второй половине мая 1818 года покинул Кадис, конвоируя 10 транспортов, перевозившего испанских солдат на Тихоокеанское побережье Америки… А 28 октября того же года был захвачен чилийскими повстанцами в порту Талкахуано. Первым упомянул в 1947 году об удивительной судьбе «Патри-кия» русский морской офицер-эмигрант Я.К. Туманов. Он обосновался в Парагвае, и, между прочим, пописывал на досуге рассказы о российском флоте. 

«Фрегат, пройдя оба Атлантических океана и Магеллановым проливом, подымаясь на север, вдоль чилийских берегов, вошелв одну из бухт, – рассказывал Туманов. – Там, стоя на якоре, он был атакован импровизированным из купеческих кораблей Чилийским флотом и взят на абордаж. Перейдя во владение чилийцев, завоевавших после того свою независимость, бывший русский фрегат… стал родоначальником чилийского военного флота… я прочел и отзыв об этом корабле, который, по словам автора книги, был прекрасным во всех отношениях кораблем» [5].

НескольколетназаджурналистВ. Галенко дополнил эту историю результатами собственных изысканий и сведениями из Академии истории военного флота и мореплавания Чили.

Оказалось, что чилийцы заблаговременно получили сведения об испанском конвое и для его перехвата сформировали «Первую национальную эскадру», состоявшую из четырех довольно старых кораблей – фрегата, корвета и двух бригантин. Командовал ею капитан М. Б. Энкалада. 28 октября с чилийских кораблей заметили стоящие на якорях на рейде Талькауана фрегат «Regina Maria Isabel» и транспорты, с которых шла высадка десанта.

«Приближение чилийских кораблей вызвало панику на фрегате… Испанцы, обрубив якорный канат, стали спешно покидать корабль, который вынесло на мель. Чилийцам удалось взять корабль, пленив не успевших покинуть его испанцев. С наступлением темноты, когда бой на берегу между роялистами и республиканцами стал менее ожесточенным, испанцы на трех лодках попытались отбить фрегат, но потерпели неудачу. К утру поднявшийся ветер помог снять корабль с мели, вывести его из-под огня береговых батарей и под сверкающим флагом Чили направиться в Вальпараисо».

Детище архангельского судостроителя А. И. Курочкина превратилось во флагманский корабль чилийского флота и стало называться «O’Higgins», в честь главнокомандующего чилийских повстанцев Б. О’Хиггинса. В конце того же 1818 г. в Чили приехал известный английский моряк Т. Кокрейн, граф Дандональд, со скандалом уволенный из британского флота и приглашенный чилийцами командовать военно-морскими силами. 28 декабря 1818 года новый командующий поднял свой флаг на фрегате «O’Higgins».

Бывший русский фрегатучаствовалв ряде успешных операций Кокрейна, в том числе в 1819 году в атаке испанского флота на рейде Кальяо, близ столицы Перу – Лимы, при взятии форта Коралл 3 февраля 1820 года и захвате в бою близ Кальяо 5 ноября того же года новейшего испанского фрегата «Esmeralda».

В 1823 году, после изгнания президента О’Хиггинса со своего поста, фрегату вернули старое наименование – «Maria Isabel» (без упоминания ее королевского титула)…

«В наступившем политическом и военном затишье русский фрегат был поставлен на отстой, но затем вновь стал флагманским кораблем чилийского флота. Под флагом нового командующего вице-адмирала М. Б. Энкалады он участвовал в сражении у острова Чилос – последнем оплоте испанцев на юге страны. По свидетельству М. Б. Энкалады, корабль демонстрировал прекрасные боевые качества и был в превосходном состоянии…».

Весной 1826 года чилийцы продали аргентинцам свой трофей (будущий «Buenos Aires») за сто тысяч долларов США… Немалая сумма – свыше 0,5 млн руб. ассигнациями, при том что фрегат к этому времени прослужил 12 лет – срок, предельный для однотипных русских судов.

Новоявленный «Buenos Aires» пропал во время перехода из Чили в Аргентину:

«Вместе с двумя другими судами он отправился к новому месту службы. Май в Южном полушарии – последний месяц осени со свирепыми ветрами и штормами. Рейс из Вальпараисо в столицу Аргентины закончился трагически для русского фрегата. Он исчез в океане вблизи мыса Горн».

В Чили не забыли «дедушку» своего флота. В экспозиции «Музея военного и гражданского флота» в Чили хранится круглый стол из его кают-компании и выставлена модель, выполненная современным мастером Э. М. Монтойа. Кроме того, в клубе военного флота в городе Вальпараисо экспонируется картина знаменитого английского мариниста Т. Соммерскейла с изображением батальной сцены с участием бывшего российского фрегата. Еще одно подобное полотно принадлежит кисти чилийского художника Г. Гроссмахта. 

Поистине, неисповедимы судьбы русских кораблей!

Литература и источники

• РГАВМФ. – Ф. 5, On. 1, Д. 47; Ф. 166, On. 1, Д. 1280; Ф. 315, On. 1, Д. 970.
• Андриенко В. Г. До и после Наварина. – М.—Л., 2002.
• Анка Аламильо А. Корабли, купленные Испанией в России // Гангут. – Вып. 35. – СПб., 2003.
• Белавенец П.И. Значение флота в истории в истории России. – СПб., 1910.
• Бурачек [С. О.] О крепости, расслаблении и исправлении старых кораблей // Морской сборник. – 1854. – № 4.
• Веселого Ф. Ф. Краткая история русского флота. – Вып. II. – СПб., 1895.
• Внешняя политика России XIX и начала XX века. Вторая серия. – Т.1 (9), 2 (10). – М.: Политиздат, 1974, 1976.
• Галенко В. Русский «дедушка»,.. Чилийского флота // Морской сборник. – 1996. – № 12.
• Истории XIX века / под ред. Лависса и Рамбо. – Т. 3. – 2-е доп. испр. изд. / под ред. Е.В. Тар-ле. – М., 1938.
• Каллистов Н. Д. Флот в царствование Императора Александра I // История русской армии и флота, – Вып. 9. – М., 1913.
• Кротков А. Русский флот в царствование Екатерины II с 1772 по 1783 г.
• Кузнецов Л. А. Русская эскадра для испанского короля // Гангут. – Вып. 31, 33. – СПб., 2002, 2003.
• Линч Джон. Революции в Испанской Америке. 1808 – 1826. – М.: Прогресс, 1979.
• Мичман Мореходов (вице-адмирал В.М. Головнин). О состоянии русского флота в 1824 году // Россия морей. – М., 1997.
• Памятная книжка морского ведомства на 1859. – СПб., 1859.
• Россия и война за независимость в испанской Америке. – М.: Наука, 1991.
• Россия и Испания. Документы и материалы. 1667—1917. – Т. 2. 1800 – 1917. – М., 1997.
• Слезкин Л. Ю. Россия и война за независимость в Испанской Америке. – М.: Наука, 1964.
• Чернышев А. А. Российский парусный флот. Справочник. – Т. 1. – М.: Воениздат, 1997.
• Четверухин Г. Н. История корабельной и береговой артиллерии. – М. – Л., 1942.
• Шабо-Арно. История военных флотов. – СПб., 1896.
• Швабе. Описание Александровского пушечно-литейного завода в Петрозаводске // Морской сборник. – 1855. – № 7.

• [1] Выделения по тексту здесь и далее принадлежат автору статьи.
• [2] См. Гангут. – Вып. 31. – С. 86.
• [3] Там же. – С. 92.
• [4] См. Гангут. – Вып. 33. – С. 91.
• [5] Выделено Я. К. Тумановым.

источник: В. Г. Андриенко «Продажа русской эскадры Испании в 1817-1818 годах» сборник «Гангут» вып.39