Первые славяне — жители Новгорода и северо-восточных княжеств появились на беломорских берегах еще в IX веке. С XIV в. Письменные источники фиксируют на западном побережье Белого моря постоянные русские поселения, а сам край получает название "Поморье". Постепенно в Поморье шло формирование особой группы русскоязычного населения. Русские, заселившие прибрежные территории, в отличие от жителей центральной России, практически не занимались земледелием. "Помор", "поморец" — так, начиная с XVI века,
стали называть людей, живущих на западном побережье Белого моря и ведущих морское промысловое хозяйство. Позднее они стали жить и у Баренцева моря. Продвигаясь вперед и обживая незнакомые земли, они ставили укрепленные погосты — городки с гарнизонами. Погост обычно становился административным центром окружающих деревень, возле него строили приходские церкви и создавали кладбища. Под защитой укрепленных поселений поморы строят ладейный флот.
В XII—XV вв. новгородцы разведали и освоили побережье Кольского п-ва, берега Белого моря. Не ограничиваясь прибрежным каботажем они ходили и далеко от своих селений по морям Арктики.
Поморы открыли острова Новую Землю, Колгуев, Медвежий, Шпицберген (тогда этот архипелаг называли Землей Груманта). В последствии на островах Арктики исследователи много раз находили остатки русских поморских зимовок и их промыслового снаряжения. Известен исследователям русского Севера помор Иван Старостин, много лет оседло живший на Груманте (Шпицберген). Освоен был русскими о-в Медвежий. Его северное побережье иностранцы даже называли «русским берегом».
С XIV века растущее Московское княжество начало вести энергичную и умную борьбу за присоединение поморских земель, особенно после неудачной попытки захватить Двинскую землю силой в 1397 году. Центром борьбы стало Белозерское княжество, попавшее в зависимость от Москвы еще при Иване Калите. В Белозерье начали строиться монастыри — в 1397 году Кириллов, в 1398 году — Ферапонтов, затем Воскресенский-Череповецкий и многие другие. Монастыри, являясь верными проводниками политики московских князей и царей,
были одновременно центрами просвещения, искусства и ремесел. Новгородцы создают монастыри Архангела Михаила (ныне Архангельск) в XII веке, затем Николо-Корельский в устье Двины (Северодвинск), Антониево-Сийский на Северной Двине возле каменной крепости Орлецы, Спасо-Прилуцкий (XIV век) в Вологде и другие.
После захвата Великого Новгорода Иваном III Поморье стало государевой собственностью и было принуждено платить Московскому государству оброк деньгами и мехами. В конце XV века войска Ивана III завершили завоевание Русского Севера.
Русский Север издавна был бойким торговым местом, куда стекались иностранные купцы из стран Западной Европы. Они скупали здесь драгоценную пушнину, жир и кожи морских животных, моржовые клыки и другие товары, которые доставлялись из Западной Сибири сушей, через полярный Урал, и морским путем. Русские поморы положили начало новому виду мореплавания — ледовому. Они сумели исследовать не только Европейский Север, но также значительную часть азиатского побережья.
В повседневной борьбе со стихией поморы хорошо изучили «Студеное море». Они знали, что величина прилива и отлива связана с положением Луны на небе, и образно называли приливо-отливные явления «вздохами моря-океана».
«Грудь-то у него широкая, могучая, — говорили они,— как вздохнет, подымет грудь свою, тут прибыла вода: прилив, значит. Выдохнет — уходит вода: отлив наступает. Не часто дышит океан-батюшка: два раза вдохнет, два раза выдохнет — сутки пройдут».
Поморам известен был компас, который они называли маточкой. Время они издавна узнавали по солнцу и звездам.
Ветры, в зависимости от направления, они тоже называли по-своему. «Полуночником», например, назывался северо-восточный ветер; «шолонником» — ветер, дующий с юго-запада; «побережником» — северо-западный ветер; «обедником» — юго-восточный. Русские мореходы изучали не только ветры, но также течения, приливы и отливы, состояние льдов.
Они хорошо знали и применяли местные средства против заболевания цингой: ягоду морошку, ложечную траву, сырое мясо и теплую кровь животных. Северные мореходы с давних времен имели рукописные карты-чертежи и рукописные лоции, в которых кратко описывались морские берега, указывались выгодные и безопасные пути и наилучшее время для плавания судов.
Старейшие рукописные лоции имели такие заголовки: «Устав как суда водити», «Хода корабельные Русского Окиана-моря», «Ход Груманландской».
Плавание по Белому морю и Ледовитому океану вырабатывало сноровку, своеобразные приемы управления кораблем. Свой опыт поморы совершенствовали и передавали от поколения к поколению. Если, например, ветер сильно кренил лодью, грозя мгновенно опрокинуть ее, помор бросал в парус острый топор или нож, и тогда ветер разрывал парус в клочья, и лодья выравнивалась.
После потери Нарвы в результате поражения в Ливонской войне 1558-1583 гг. было решено сделать центром морских торговых сношений с другими государствами устье Северной Двины.
На пустынном месте на берегу Белого моря еще в начале 15 в. возник монастырь во имя Архангела Михаила, но в 1419 г. все иноки монастыря были убиты а сам монастырь сожжён норвежцами. Впоследствии монастырь долго и с трудом отстраивался. Около 1440 г. соловецкие монахи начали в окрестностях Архангельска строить свои суда для плавания по Белому морю и Северной Двине. В 1548 г. они имели здесь свои верфи. Видимо, уже в то время вокруг монастыря существовало поселение.
В 1583 г. по указу Ивана Грозного (грамота от 4 марта 1583 г.) на правом берегу Северной Двины, на мысу Пур-Наволок была заложена деревянная крепость близ Михайло-Архангельского монастыря (основан новгородцами в конце 14 века). Официальной датой основания считается 1584 г., когда город был "одним годом поставлен" (по "отчёту" воевод). Для строительства кораблей на Белом море при Соловецком монастыре были сооружены первые большие верфи и даже сухой док. В первые десятилетия существования города его называли Новый город, Новые Холмогоры, Новый Холмогорский город. Названия были связаны с тем, что к этому городу перешла от села Холмогоры роль главного порта на Северной Двине. Однако жители называли его по монастырю Архангельский город. С 1613 г. официально назывался Архангельский город. Со временем название закрепляется в форме Архангельск. Это был первый крупный морской порт Русского государства и по указу 1585 г. он стал единственным городом, где иноземцам разрешалось закупать товары из внутренних районов России. В 17 веке его расцвет был обусловлен развитием беломорской торговли с Англией и другими западноевропейскими странами. С 1620-х годов в городе существовала иностранная колония.
Второй крупный русский порт на Русском Севере появляется мене чем через двадцать лет от основания Архангельска.
Ещё в XVI веке поморы осуществляли ежегодную навигацию от устья Северной Двины через пролив Югорский Шар к полуострову Ямал и по рекам Мутной и Зелёной в Обскую губу, далее по реке Таз и волоком на реку Турухан, приток Енисея. То есть там, куда европейские мореплаватели не смели сунуться вплоть до второй половины XIX века. На этом маршруте, получившем впоследствии название «Мангазейский ход», и возник в самом начале века семнадцатого город.
Мангазея была основана в 1601—1607 годах — тобольскими и берёзовскими стрельцами и казаками, в качестве опорного пункта для продвижения русских вглубь Сибири. Строительство велось на правом, высоком берегу реки Таз, в 300 км от её устья. Четырёхстенный пятибашенный город сразу стал значительным экономическим центром.
В 1619 году (в начале правления Михаила Фёдоровича Романова) плавания по сибирским рекам через Мангазею были запрещены, главным образом с целью преградить доступ западноевропейским торговым компаниям к богатым пушниной районам Сибири (полуморские путешествия русских через Обскую губу продолжались и позднее).
Город состоял из кремля-детинца с внутренними постройками (воеводский двор, съезжая изба, соборная церковь, тюрьма) и посада, делившегося на торговую половину (гостиный двор, таможня, купеческие дома, 3 церкви и часовня) и ремесленную (80—100 жилых домов, литейные мастерские, кузницы и др.). В городе, кроме казаков, стояла сотня стрельцов с пушками. Мангазея ведала всеми тазовскими нижнеенисейскими инородцами (главным образом ненцами), которые уплачивали наложенный на них ясак пушниной.
Вдоль всей береговой линии «Студеного моря», преодолевая бури и льды, проплыли русские. Многие из имен сохранила история. В Оленек, на Алазею и Колыму ходил морем казак Иван Ребров. Его товарищ Тимофей Булдаков водил караваны судов от устья Лены на Колыму. От Лены до Алазеи совершил смелый переход приказчик Третьяк Алексеев, прекрасными мореходами считались на Лене и Колыме промышленники Ворыпаевы. Это благодаря им и сотням других мореплавателей-поморов мы обязаны открытием ставшего теперь привычным Северного морского пути. Они построили и опробовали на практике первые и единственные вплоть до XIX века суда ледового плавания, составившие основу Русского торгового флота. Главной их особенностью была яйцевидная форма корпуса, благодаря которой при сжатии льдов судно не раздавливало, а выталкивало наверх. В 1891 году приступая к проектированию научно-исследовательского корабля "Фрам ", предназначенного для долгого дрейфа во льдах Северного океана, норвежский судостроитель К. Арчер позаимствовал для него форму поморского коча, и "Фрам" благополучно выдержал ряд весьма сильных подвижек льда. Аналогичным образом поступил и русский адмирал С.О.Макаров при создании первого в мире арктического ледокола "Ермак".
Русская морская лодья XVI в. могла взять на борт 200 т груза. Это было трехмачтовое палубное судно с прямыми парусами. Для плавания по Белому морю обычно предназначалась лодья меньших размеров, с палубой и двумя мачтами. Лодьи были самыми крупными поморскими судами, на которых ходили в Северную Норвегию в годы поморской торговли. Ими пользовались на протяжении всего XVIII в. и еще довольно долго в XIX в. Грузоподъемность лодьи составляла, как правило, 30-100 тонн. Днище было особенно крепким, что было необходимым, так как поморы даже в самые маленькие фьорды и бухты заходили без лоцманской проводки. Зачастую случалось, что лодьи садились на мель, к чему капитаны относились с большим спокойствием. В таком случае стоило лишь подождать прилива, и судно снова оказывалось на плаву! Лодьи имели три мачты. Фок-мачта размещалась прямо на форштевене, в результате чего в сильный шторм ее легко могло снести. На двух передних мачтах лодьи ставились прямые паруса, тогда как кормовая мачта была оборудована небольшой безанью. На лодьях обязательно имелся бушприт, но он использовался только для постановки браса, носового швартова и штага. Хотя оснастка и была примитивной, зато обстановка лодьи при этом становилась еще более целесообразной и уютной. Каюта капитана и трюм для дорогих товаров находились в кормовой части. В середине судна располагался трюм, который перед выходом в Норвегию заполнялся ржаной мукой в мешках из лыка или бересты, называемых циновками. Рыбу, которую поморы обменивали на свои товары, забрасывали прямо в трюм и засаливали, не укладывая ее в бочки. В носовой части жил экипаж, здесь же располагался камбуз с кирпичной печью, где выпекали хлеб и варили квас. Поморские суда зачастую назывались в честь святых, так или иначе связанных с морем. Судя по всему, самым популярным названием судна был «Св. Николай». Только в середине XIX века эти неповоротливые суда уступили место более маневренным шхунам и гальяшам.
Поморы плавали на судах и других типов. Самый древний корабль — это кочмара, или коч,— трехмачтовое палубное судно. По конструкции коч очень напоминает лодью, только он меньше размером. Строили поморы и более простые типы судов: раньшины, шнеки и карбасы.
МОРСКОЙ КОЧ. Известный исследователь поморского судостроения М. И. Белов так описывает этот корабль: «Делались кочи из «мелкослойного» сухого соснового леса, упругого и гибкого, стойкого при сжатии льдами. В длину судно достигало 18-19 м, в ширину 4-4,5 м, поднимало до 2 тысяч пудов груза. Для управления судном достаточно было 10-15 человек. Кроме экипажа, коч мог перевозить от 30 до 50 пассажиров. Для рыбной ловли, поездок на берег, стаскивания с мели на палубе коча имелось два карбаса или лодки-набойницы. Ходили кочи под большим холщовым парусом, 13 м в высоту и 8-8,5 м в ширину. Парусом управляли при помощи веревок — дрогов (фалов), вожжей (шкотов), буглин и др. В носовой части при помощи ног (вантов) укреплялась высокая мачта — шегла, а на корме имелось рулевое управление, состоящее из сопца (руля) и двух веревок, идущих от концов дуги к большому колесу с «железными веретенами» — штурвалу. В оснащение коча входило несколько железных якорей и якорные канаты — шеймы. На палубе в кормовой части помещалась «казенка» — каюта. Экипаж размещался под палубой, в отсеках — «заборницах». Отправляясь в поход на море, где «кручины великие» и «ветры страшные раздирные», казаки брали с собой по два или три паруса и несколько запасных веревок. При коче всегда имелся инструмент: долота, скобели, топоры, тесла, сверла, пилы и запасные части, особенно скобы и железные полуаршинные гвозди. Крупным недостатком сибирского коча на море являлось отсутствие оснащения, позволявшего плавать при встречном ветре. При «противном» ветре мореходы отстаивались в бухтах или вытаскивали суда на берег, а то и на льды. В крайне ограниченных размерах могла быть использована сила бокового ветра. Легкий, послушный на волне, имеющий килевое устройство, коч был все же неустойчив во время бури. Требовалось много самообладания и отваги, чтобы вести судно среди разбушевавшейся стихии… По бурному Баренцеву морю поморы плавали на типично морских кочах, которым и льды были не страшны. К «мангазейскому ходу» подходящим был коч, приспособленный для мелководий и волоковому пути. На великих сибирских реках коч постепенно превращался в типично речное судно упрощенной постройки.
А потом по этому флоту нанесли мощный и сокрушительный удар.
В 1711 г., когда построили Петербург, царь запретил поморам торговать с Западной Европой. Этим он хотел привлечь европейские суда в Петербург. В 1714—1715 гг. Петр запретил строить лодьи старых типов, заменив их европейскими образцами: галиотами, гукрами, катами. Да только среди них ничего сравнимого с поморским кочем не было, они создавались для плавания в открытой воде. К тому же петровские администраторы переусердствовали, и в 1719 году царь получил жалобу от поморов о том, что для мореплавания им велят строить речные лодки эверсы. Ошибку Петр милостливо исправил, разрешив оставить старые карбасы, соймы, кочи, но если кто новые станет делать, то лодки рубить, а хозяев "с наказанием ссылать на каторгу".
В результате серьезное освоение Севера продолжилось только при Советской власти. А ведь не прерви Отец Отечества исторически обусловленный процесс освоения Северного морского пути, и в 1905 году предложение адмирала Макарова С.О. не показалось бы чинам Адмиралтейства таким ужасным. Вторая Тихоокеанская эскадра, пройдя в сопровождении ледоколов типа «Ермак» за одну навигацию Северным морским путем и соединившись с Владивостокским отрядом крейсеров, стала бы очень неприятным сюрпризом для японского флота. И при этом появлялся реальный шанс успеть деблокировать корабли, запертые в Порт-Артуре.
