Как уже говорилось выше, первая механизированная бригада РККА была сформирована большим умницей Калиновским в 1930-ом году.
Это было компактное и вполне сбалансированное соединение, которое могло использоваться как для поддержки пехоты или кавалерии, так и действовать совершенно самостоятельно.
Но Калиновский трагически погиб летом 1931-го, и его явно не столь продвинутые и вообще непонятно откуда взявшиеся преемники, в лице уездного телеграфиста Халепского и счетовода Бокиса, приступили к массовому формированию механизированных бригад уже другой структуры – от 1932 года, в которых от слов «компактные» и «сбалансированные» не осталось и следа.
Танков в бригадах стало столь запредельно много, что качество ТО неизбежно резко упало, а количество пехоты осталось тем же. Т. е. уже на 178 танков Т-26 (подавляющее большинство пулемётные), 32 танка БТ-2 (пушечные т. н. «истребители»), 91 танкетку Т-27, 46 САУ сразу нескольких классов, 36 транспортёров и 71 бронемашину (вот это размах!), по-прежнему имелся всего один стрелково-пулемётный батальон, которого хватало сугубо на боевое охранение.
И как тут воевать самостоятельно прикажете? Даже если на боевое охранение оставить лишь роту, а две другие распределить хотя бы по батальонам Т-26, получится нелепица в виде двух пехотинцев на танк.
Если бы эти два пехотинца были инструкторами (или, как сейчас говорят наши «партнёры», «экспертами») по совместным действиям пехоты и танков, для обычной пехтуры СД – как я предлагал в отношении АИ танкового полка – то ещё терпимо. Но тот танковый полк – СОБСТВЕННОСТЬ стрелкового корпуса, и он воюет ТОЛЬКО вместе с пехотой своего СК. А вот мехбригада по самой своей сути должна уметь воевать самостоятельно и всё для этого иметь при себе. Включая и пехоту.
А ТО? Если в АИ танковом полку есть свой полноценный мобильный рембат, надеюсь, способный поддерживать в боеспособном состоянии скромную сотню однотипных танков, то до каких размеров надо ту «МТС» раздуть-раскормить, чтоб обслуживать 210 танков (у немцев в 41-ом во многих танковых дивизиях танков было меньше при несопоставимом качестве), 90 танкеток, плюс САУ и бронемашины? И будет ли техническая служба такой мехбригады мобильной? Ответ прост – конечно же не будет! Потому она объективно и называлась «технической базой». А без той «базы» бригада куда? А никуда!
Т. е. дикий перекос в ОШС, допущенный дилетантами, вместо правильного понимания и исправления грубейшей ошибки, напротив, привёл к разрастанию ошибки до размеров неизбежной логистической катастрофы. Механизированная бригада, чудовищно перегруженная разномастной техникой, не может воевать (либо может, но не долго) без соответствующей рембазы. А с совершенно необходимой и соразмерной рембазой бригада напрочь утрачивает своё главное достоинство – мобильность. Да и воевать танкам без пехоты и артиллерии – стрёмно. Это-ж только в воспалённом мозгу Тухачевского танкетки могли заменить пехоту, а несуществующие САУ – буксируемую артиллерию.
Именно поэтому, в 1935 году РИ, структуру бригад пересмотрели и сократили. Танков в бригаде осталось всего 157. И это были уже практически однотипные машины. Бесполезный балласт – танкетки – упразднили вообще. Тылам придали более полноценный вид, а ТО – вполне современную структуру более-менее мобильного ремонтно-восстановительного батальона.
Отдельная мехбригада теперь имела в своем составе три батальона однотипных танков, стрелково-пулеметный батальон, батальон боевого обеспечения, ремонтно-восстановительный батальон, автотранспортную роту, роту связи и разведывательную роту.
Но это хоть и очень полезное, но явно половинчатое изменение структуры оказалось «что слону припарка». Мотопехоты (для отдельной бригады) по-прежнему оставалось явно недостаточно. Артиллерии мало. Автотранспорта – недостаточно. Связь – слабая. Управление – более-менее адекватно показывало себя лишь при отменно налаженном обучении, при командных кадрах лучших, какие только могла в то время обеспечить РККА. У командиров «середняков», да в приближённых к боевым условиях, с логистикой по-прежнему всё было очень и очень плохо.
Серия «Больших манёвров» с 35 по 37 г.г. окончательно переполнила чашу терпения руководства РККА.
Итог тех учений известен. Танки на учениях повсеместно выходили из строя. Командиры всех уровней со своими обязанностями не справлялись. Снабжение отвратительное (по словам Шапошникова). Танки наладить взаимодействие между собой даже на уровне отдельных машин не могли, двигаясь «стадом». Пехота, которую они должны были поддерживать, сама по себе никуда не годилась. О том, как взаимодействовать с танками, понятия не имела, и могла лишь двигаться неорганизованными толпами в указанном направлении. Ни о каком взаимодействии, организации разведки и боевого охранения флангов и тылов не было и речи (по словам Седякина). В целом – что толку от витания во всяких стратегических облаках, если на уровне батальона, роты, взвода, РККА никуда не годится? (по словам Будённого).
Не удивительно, что в РККА начались чистки. На должности проваливших дело краскомов-выдвиженцев (в т. ч. в руководстве АБТУ) пришли совсем другие люди. С новыми идеями, не склонные и дальше мариновать тот застой, имя которому ЖОПА.
Главным генератором идей теперь выступал новый глава АБТУ Павлов.
Много лет прокомандовав бригадой, он прекрасно ИЗНУТРИ видел все проблемы и сделал для себя соответствующие выводы. Правильные или нет – ему видней, но количество танков опять существенно увеличивалось переходом с трёхтанковых к пятитанковым взводам, а количество танковых батальонов увеличивалось до четырёх (по 54 танка, плюс батарея арттанков). С учётом учебных и специальных танков, в легкотанковой бригаде БТ теперь стало аж 278 танков! (В бригаде Т-26 – 276). Для ТО такого скопища, Павлов добился перевода значительной части технического состава с корпусного уровня на бригадный. Как и отказа от дальнейшего формирования мехкорпусов.
Мне иногда кажется, что Павлов, понимая, что адекватного ТО ему, по крайней мере в этой жизни, не добиться, сделал таким образом в бригадах большой «запас» танков, в расчёте на любые потери – от небоевых, по техническим причинам, до любых боевых. Решение, на первый взгляд, иррациональное, но в тех условиях – возможно, единственно эффективное.
Причём такой «запас» он считал оправданным сугубо в бригадах. Ведь пополнять их может быть и некогда и нечем – тем более в рейде, прорыве. Танкобаты же СД он сократил до двух рот, одна из которых вооружалась Т-26, а другая – плавающими разведчиками Т-37А/Т-38. Только не надо думать, что Павлов этим вдруг и резко ослабил пехоту – ничего подобного! Во многих СД тогда танковых батальонов всё ещё не было. В некоторых были только роты. Часть танковых батальонов и рот СД по-прежнему вооружалась танкетками Т-27. Павлов лишь привёл танкобаты СД к наиболее приемлемому (в т. ч. и по возможностям ТО) стандарту. И таких танкобатов СД было сформировано аж 98!
Тем не менее, боевые действия РККА 38-39 г.г. показали, что «косметическими операциями» уже не обойтись. Нужны были решительные «хирургические меры». Их выработкой занималась высокая спецкомиссия, постановившая исключить из структуры танковых бригад стрелково-пулемётные батальоны и рекомендовавшая использовать танковые бригады, вооруженные танками БТ, для самостоятельных действий, а бригады танков Т-26 и Т-28 сугубо для поддержки стрелковых войск.
Хрен его знает, чем мотивировались члены той комиссии, придумывая, КАК будут самостоятельно действовать те 100500 танков БТ, с очень ограниченным ТО (пусть даже потери по техническим причинам не так чувствительны при огромном количестве наличной техники), без мотопехоты и почти без артиллерии (батарея арттанков на батальон – но это только в теории, ведь выпуск Т-26-4, как и АТ-1, так и не развернули, а БТ-7А выпустили серией всего в 150 машин – только для 25 батальонов – т. е. сугубо для бригад мехкорпусов).
Но проблему наверняка осознавали. Поэтому после Польского похода решили, помимо мехбригад, формировать моторизованные дивизии (8 в 40-ом и ещё 7 в 41-ом г.г.) при 240 танках каждая, а легкотанковые бригады (16 на БТ и 16 на Т-26) «устаканить» окончательно на 258 танках.
Не сильно отличаясь по количеству танков, МД кардинально отличалась от легкотанковых бригад по ОШС (один танковый полк, два мотострелковых и один артиллерийский), наличием в своём составе многочисленной мотопехоты и артиллерии – что делало МД действительно очень хорошо сбалансированным, сильным и гибким соединением. Т. е. именно тем, что требовалось АБТВ для ведения высокомобильных самостоятельных действий.
И если, скажем, я прекрасно понимаю, как будут использоваться и МД (в составе самостоятельных механизированных соединений или КМГ) и бригады Т-26 (поддержка пехоты), то мне совершенно непонятно, как предполагалось использовать для опять-таки самостоятельных действий бригады БТ? Это и есть, на мой взгляд, т. н. «инерция мышления» и финишный тупик ошибочного пути от того самого, переломного 1932-го года.
В общем, пока новые люди разобрались в бардаке, пока начали что-то сперва чутка улучшать, чутка ломать и только потом что-то строить принципиально новое – причём методом проб и ошибок (сказывались и реалии со всеми их объективными ограничениями, и «тяжёлая наследственность», и бои с японцами и финнами и успехи немцев, которых высшее руководство требовало переплюнуть), в сумме – с конца 37-го по середину 40-х – это, по сути, время «определения нового курса», вкупе с «правлением» вредителя Халепского фактически потеря целого десятилетия! (С момента гибели Калиновского летом 31-го по лето 41-го, когда и новые структуры себя не оправдали. Не оправдали, поскольку и выстроить их в полном объёме не успели, и ошибок было опять предостаточно, и пользоваться ими на практике ещё не научились, и сам ход войны оказался для новых структур малоподходящим).
Поэтому. Формируем АИ «бронемобильную» бригаду в пропорциях по заветам Калиновского от 30-го года (на каждый танкобат один стрелковый батальон), в составе всё того же АИ танкового полка, усиленного артиллерийского и зенитного дивизионов и конно-стрелкового полка четырёхбатальонного состава. Не кавалерийского с его эскадронами и шашками, а именно конно-стрелкового в виде банальной пехоты, но использующей лошадей в качестве средства передвижения.
А 4 стрелковых батальона, из простого расчёта – по одному батальону пехоты на каждый танковый батальон (они будут составлять тактические пары), плюс батальон боевого охранения и он же в качестве резерва.
Разумеется, имеется в бригаде и сугубо специализированный, моторизованный разведбат. Пока на «полуторках» АМО. О большем пока можно только мечтать.
Также в состав бригады изначально надо включить целый батальон обеспечения, который будет отвечать за топливо, боеприпасы, продовольствие и фураж. Инженерно-сапёрный батальон. Куда без него? Батальоны БА, связи и автотранспортный.
Роты: штабная, химзащиты, хозяйственная, медицинской службы, ветеринарной службы, обозная и т. д. В общем – нормальная, а не куцая, служба тыла с подвижностью хотя бы как у кавалерийских дивизий (пока основу вооружения бронетанковых войск составляют тихоходные Т-19М, этого вполне достаточно).
Т-24М в структуру бригады поначалу не включаем, по одной банальной причине – а нет их пока. А когда и появятся, всё равно первые год-два выпуска практически все машины пойдут в отдельные полки РГК – там их банально легче обкатать и освоить во всех эксплуатационных и боевых аспектах.
Зато потом, когда в армии появится достаточно специалистов по ТО и применению Т-24М, а ХПЗ развернёт по настоящему массовый выпуск уже более-менее надёжных машин, каждый танковый полк (прежде всего именно АИ-бригад) получит одну роту средних танков качественного усиления, которые штаб бригады, при желании, получит право изъять из того танкового полка и использовать в качестве резерва – СВОЕГО бригадного резерва.
Что касается артиллерии, взаимодействию с которой танкам и пехоте нужно «учиться, учиться и учиться». Пока никаких САУ нет (РИ бригады, по отсутствию запланированных 46 САУ, имели всего по 27 буксируемых орудий различного назначения), каждый из конно-стрелковых батальонов, по полному отсутствию миномётов, в качестве батальонной артиллерии, получит 2 76,2-мм полковые пушки обр. 27 г. и 4 37-мм противотанковые пушки обр. 30 г. («сорокапяток» пока нет).
(76,2-мм полковая пушка обр. 27 г. и 37-мм противотанковая пушка 1-К обр. 30 г.)
А вот полковой артиллерии в конно-стрелковом полку не будет вовсе, поскольку, в условиях постоянного дробления пехоты на те самые «тактические пары», в таком качестве будет выступать как раз артиллерия собственно бригады. Поэтому в усиленном смешанном артдивизионе бригады (напоминаю – никаких САУ пока нет!) высокомобильная составляющая непосредственной поддержки в виде шестиорудийной батареи всё тех же полковых пушек обр. 27 г. (единственные на тот момент орудия в нашей армии, которые можно было таскать чем угодно, от упряжной четвёрки до автомобиля, на скоростях, сопоставимых с маршевой скоростью танковых частей), и более «статичная» составляющая «качественного усиления» в виде четырёхорудийной батареи 76,2-мм зенитных пушек обр. 15/28 на мобильных платформах. При длине ствола в 48,5 калибров и больших углах возвышения, эти орудия, имея дальнобойность выше, чем обычные 40-калиберные дивизионные пушки обр. 2/30 г., могли поражать цели, в т. ч. бронетехнику, с больших дистанций, имели очень высокую скорострельность и, само собой, обеспечивали зенитное прикрытие. Т. е. были вполне универсальными. Для буксировки тех платформ вполне можно было использовать и упряжки-шестёрки, и арттягачи на базе танков со снятым вооружением.
(Упряжка с полковой пушкой (вверху) и мобильная платформа с зенитной пушкой (внизу)).
На опять-таки подвижных платформах (сперва гужевых повозках, а потом на автомобильных шасси) 8 ЗПУ в виде сперва сдвоенных, а потом и счётверённых Максимов 4М обр. 31 г.
И, наконец, самый мощный аргумент бригадного артдивизиона – 4 152-мм немецкие мортиры НМ, приобретённые у компании «Рейнметалл» в том же 30-ом. Эта мортира легче даже 122-мм гаубицы и нормально таскается упряжной шестёркой (хотя лучше, конечно, использовать в качестве тягача (по отсутствию специализированных) танк с демонтированной башней).
(152-мм мортира НМ (внизу) и её аналог в Вермахте 15 cm slG 33 на марше (вверху))
Нам нет нужды, как в РИ, зачем-то пытаться запустить ту немецкую мортиру в серию в исходном виде – нам во всех отношениях полезнее её существенно упрощённая версия, не с новомодным клиновым затвором, оказавшимся тем ещё геморроем для промышленности, а с привычным простым поршнем от старой гаубицы. Такую, кстати, разрабатывали на «Красном Путиловце», но НМ опрометчиво посчитали более перспективной.
Почему я вообще обошёл вниманием гаубицы? А на фига они нашей «бронемобильной» бригаде? Чтоб лёгкая гаубица показала себя «царицей полей» во всей красе и эффективности, ей нужно много-много боеприпасов. У мобильной бригады с ограниченными логистическими возможностями этой роскоши не будет. Поэтому только трёхдюймовки для поражения точечных целей в виде пушек и пулемётных гнёзд, и 152-мм мортиры, способные уничтожить любое полевое укрепление типа ДЗОТ одним, даже совсем не обязательно прямым, попаданием (что для лёгкой гаубицы как раз совершенно необходимо). Именно такой «дуплекс» пехотных орудий (7,5 см и 15 см) имели пехотные полки Вермахта и не жаловались.
Тотально выбивать пехоту по окопам, для чего собственно и нужны лёгкие гаубицы, бригаде не нужно – в прорыве, на оперативном просторе, в этом нет необходимости, а при преодолении полевой обороны в распоряжении бригады вся артиллерия стрелковой дивизии или даже корпуса, на участке которых «оперирует» та самая бригада.
Какие ещё принципиальные отличия и почему?
ИМХО – схема управления РИ мехбригадой не оптимальная и годилась только для условий мирного времени. Три (а потом и 4) танковых батальона должны были управляться непосредственно штабом бригады, на котором висела ещё куча всяких подразделений – структура танкового полка отсутствовала. Поэтому на практике получалась фигня. Неуклюжий и не шибко мобильный штаб бригады немедленно терял управление частями, если бригада действовала самостоятельно, и тупо превращался в сдающего свои танковые батальоны в аренду «рантье», если бригада переподчинялась, скажем, стрелковому корпусу.
Теперь о системе управления в альтернативной «бронемобильной» бригаде.
У бригады, само собой, есть штаб, который занят исключительно тем, чтоб ВСЕ компоненты бригады были управляемы и ВЗАИМОДЕЙСТВОВАЛИ как шестерёнки в часах. Руководить непосредственно боем штабу бригады не обязательно – он должен был спланировать бой во всех аспектах заранее и гарантировать необходимое обеспечение успеха этого мероприятия. Непосредственно в бой, в огонь, танки бригады поведёт мобильный (как у Роммеля в трёх БТРах) штаб танкового полка, задача которого не только на месте организовать реализацию задуманной штабом бригады операции, но и гибко и немедленно (постоянно находясь рядом с местом развития событий) реагировать на малейшие изменения обстановки, не дожидаясь неизбежно и недопустимо замедленной реакции штаба бригады. Ещё раз напомню – в РИ штаб бригады либо сидит в тылу и теряет управление ударными частями, либо располагается непосредственно в расположении тех ударных частей и теряет уже тылы.
Тут логично напомнить о высокой эффективности немецких тактических групп (кстати, это даже близко не одно и то же с предложенными АИ тактическими парами танкового и стрелкового батальонов). Немецкие тактические группы не были однородными и, выполняя общую задачу, могли оперировать на различных направлениях. Чаще всего ТД выделяла из своего состава танковую тактическую группу (цвет разведки при большей части БТР, много танков и по минимуму пехоты, компенсирующей свою малочисленность подвижностью и мощнейшей миномётной поддержкой) и пехотную тактическую группу – танков поменьше, пехоты значительно больше, без БТРов, зато при львиной доле буксируемой артиллерии. И командовали группами как раз полкаши (хотя мог и комдив лично, либо его зам – по обстоятельствам). И, при хорошей логистике, играли немцы на этих инструментах поистине виртуозно! Пехотная тактическая группа связывала противника боем и контролировала коммуникации, а танковая наносила кинжальный удар в слабое место и немедленно развивала тактический успех в оперативный. И всё при постоянной поддержке люфтваффе.
Если у нас есть штаб танкового полка в составе трёх танковых батальонов, и к каждому танковому батальону на постоянной основе прикреплён стрелковый батальон – что мешает тому самому штабу танкового полка постоянно и непосредственно (в отличие от штаба бригады) контролировать и управлять действиями тех самых тактических групп? Причём даже если тактические группы будут действовать на различных направлениях, они не потеряются – у нас же есть и штаб бригады и штаб конно-стрелкового полка!
АИ тактические пары будут не так мощны, как у немцев (всё-таки бригада – это не дивизия!), однородны – так и учить проще, и планирование чрезмерно не усложняется, и не особо многочисленную артиллерию оперативно получит тот, кто в этом больше нуждается. Да и резервы, гибкости ради, всегда можно иметь наготове – например, отрядить штаб танкового полка оперировать двумя тактическими группами, а третью «зажилить» в качестве козырного резерва под рукой непосредственно комбрига. Вот вам и оперативная гибкость для реагирования на любое изменение обстановки. Кроме того, с середины 30-х под рукой у комбрига будет и сугубо его личный резерв – рота (а со временем, может, и целый батальон) средних танков, который в сочетании с четвёртым стрелковым батальоном и самоходной артиллерией – ещё один весьма убедительный «козырь»!
Что ещё будет отличать АИ структуру от РИ? Правильно – самое важное – логистика! Связь. РИ мехбригада начала 30-х имела ОДНУ роту связи, и пока штаб бригады рулил боем, все части, кроме тех, на руководстве которых «верхом» сидел тот самый штаб бригады, просто терялись, поскольку связи и на управление сугубо боевыми частями не хватало фатально. Не говоря уже о разведке! На примере ВОВ можно найти туеву хучу примеров, когда штабы всех уровней в боевой обстановке напрочь теряли связь и соответственно управление. Да порой и без всякого боя штабы теряли связь и управление при банальных маршах – когда всё завязано на одно звено управления с крайне ограниченным ресурсом связи, его выпадение из цепи даже на короткое время неминуемо грозит обрушением всей системы.
В АИ варианте, бой тактических пар бригады – дело штаба танкового полка, порядок в тылу бригады – в обычных условиях задача штаба стрелкового полка (и пофиг, что под его рукой остался всего один, четвёртый батальон). А вот абсолютный контроль за тем, чтоб все части бригады работали как хорошо отлаженный механизм, выполняя общую задачу – и есть основная функция штаба бригады, который те самые задачи формулировал, разъяснял и теперь обязан обеспечить в должном объёме и без мелочной опеки. При собственной роте связи в штабе танкового полка и собственной роте связи при штабе бригады это уже проще. Ведь теперь это у командира танкового полка болит голова заботой о связи с тактическими группами и вышестоящим штабом бригады. А штаб бригады теперь не разрывается в попытках сложить постоянно рассыпающуюся «мозаику» из ведущих бой боевых и тыловых батальонов. Особенно в условиях похода, марша и тем более боя. Он лишь тихо и мирно контролирует линию связи со штабом танкового полка и, безусловно, поддерживает устойчивую связь с частями обеспечения бригады и вышестоящим командованием, координируя и руководя всем организмом бригады. В РИ же командирам, при крайне ограниченном трафике связи, приходилось просто выбирать, что сохранить под контролем, а что потерять – ударные части или тылы (зачастую это зависело от личного темперамента комбрига). А потом вдруг выяснялось, что одно без другого воевать и не может…
Разведка. В РИ – один разведбат (хотя поначалу РИ бригады обходились лишь разведротой). В АИ, помимо разведбата бригады, ещё есть разведэскадрон танкового полка и разведэскадрон конно-стрелкового полка. Четвёртый батальон которого, помимо своей обычной функции, «натаскивается» для боевого охранения и разведки, кстати, тоже. Этот батальон учится защищать расположение своей части от диверсантов и разведчиков противника и сам учится вести разведку, как и сугубо специализированный на этой задаче разведбат. Т. е. при острой на то необходимости, альтернативная мехбригада может просто удвоить свои, и без того не плохие, разведывательные возможности – тут главное, чтоб транспорта и средств связи хватало. Но это можно предусмотреть заранее. А ещё этот особенный, четвёртый батальон, особо учится старательно охранять линии связи и коммуникации.
Техническая поддержка. В РИ, большую часть 30-х, техническая база – это отдельная структура в составе бригады. Поэтому танковым комбатам приходилось заказывать её «услуги», а не получая их своевременно или получая не те, не там, или не в должном объёме – просто бросать технику.
В АИ рембат – часть структуры танкового полка, это его «неотъемлемый» четвёртый батальон и это означает, что техподдержка ВСЕГДА при танках и решение о дислокации СПАМа принимает не зампотех комбрига, а сам командир танкового полка, в реальном времени получающий информацию «из первых рук» о дислокации и состоянии матчасти в своих батальонах.
Для прочей техники бригады, есть более скромная структура уже в составе автобата. И это правильно. В конце-концов, «захара» или «полуторку», при наличии запчастей и необходимого инструментария, запросто могут чинить и шофера своими силами. А заваливать какой попало техникой (гарантируя номенклатурный коллапс) и без того слабую в РИ «техническую базу» много ума не надо.
Снабжение. Я думаю, что для обеспечения топливом, боеприпасами и прочими предметами снабжения, в структуре бригады изначально надо создавать эффективные службы и долгими тренировками натаскивать их до безупречной работы в любых условиях. Англичане, кстати, пошли именно по такому пути.
Для того же повышения эффективности логистики в плане снабжения может послужить и отказ от перевозки пехоты грузовиками. Все, абсолютно все грузовики – на снабжение! А пехота пусть на лошадках пока катается. Пока! ИМХО – это более разумное решение, чем принятое в РИ, просто упразднить и расформировать стрелково-пулемётные бригады в МК и стрелково-пулемётные батальоны в танковых бригадах, перенацелив их автотранспорт на снабжение, оставшись тем самым вообще без каких бы то ни было стрелковых частей, умеющих взаимодействовать с бронетехникой.
Артиллерия с появлением САУ будет меняться кардинально. Как и все прочие танковые полки, бригадный танковый полк получит свой собственный дивизион САУ типа АТ-1 (естественно на шасси Т-19М)
А в бригадной структуре артдивизион поменяет буксируемую артиллерию на самоходную в виде компонентов триплекса СУ-5 и ЗСУ СУ-6 (вполне вероятно с вооружением в виде МАП) (но на более прочных шасси Т-19М).
Вот сформировать, свести всё энто счастье в бронемобильную бригаду и НАЧАТЬ активно УЧИТЬСЯ ею пользоваться как единым организмом, и есть Первый этап альтернативного варианта строительства АБТВ РККА, рассчитанный на 1931–36 г.г.
Естественный вопрос – КТО будет заниматься всем этим, и на какие количественные параметры уже по бригадам будем выходить.
Кому заниматься – есть! После ГВ, РККА имела множество автобронеотрядов и автотанковых отрядов, получивших хороший боевой опыт. И командовали ими отнюдь не крестьяне – кадровых армейских технарей и вольноопределяющихся прапорщиков с техническим образованием в таких частях и во время ПМВ было рекордное количество. Со времён ГВ, командные кадры для автобронетанковых войск готовили Высшие автобронетанковые курсы.
В 1929 году было создано Управление Моторизации и Механизации РККА – ему и карты в руки. А образованная в 1932 году Военная Академия Моторизации и Механизации непосредственно будет готовить кадры уже для бронетанковых частей новой ОШС. Главное, чтоб «рулить процессом» не поручили, как это было в РИ, людям, которые вообще о бронетехнике понятия не имели. Согласитесь, очень странно (если не сказать больше и жёстче) выглядит назначение на должность начальника УММ РККА, после Калиновского, «уездного телеграфиста» Халепского, который в связи может и разбирался, но отнюдь не в танках. Как и назначение на должность начальника Академии Моторизации и Механизации Зонберга, у которого за всю военную карьеру (ПМВ закончил, как и Тухачевский, пехотным подпоручиком, хотя военного образования не было вообще никакого) имелся лишь один и притом очень кратковременный опыт командования бронепоездом. Даже заместителем у Халепского был не танкист, а «счетовод» Бокис – ненадолго занявший кресло своего шефа в 37-ом. И эти люди все 30-е годы строили наши АБТВ! Стоит ли удивляться тому, что они понастроили?
Нет уж, пущай в нашей АИ, УММ РККА по прежнему рулит Константин Брониславович Калиновский – потомственный офицер. В ПМВ – артиллерист. В КА вступил в 18-ом, а уже в 19-ом закончил Высшую Автобронетанковую школу в Москве и до 25 года успешно командовал бронепоездом. Особо отличился во время Советско-Польской войны тем, что сумел наладить чёткое взаимодействие в бою танков, пехоты и бронепоезда, благодаря чему выиграл тяжёлый бой. В 25-ом закончил Военную Академию РККА и два года набирался практического боевого опыта более высокого уровня, будучи военным советником в Китае. Его успехи, образование и личные пристрастия не прошли незамеченными, и с 29-го – Калиновский главный инспектор бронесил и командир опытного механизированного полка. Наконец, в 31-ом он стал первым начальником свежесформированного УММ РККА.
И в том же 31-ом Калиновский погиб в очень мутной авиакатастрофе, вину за которую некоторые исследователи прямо возлагают на изощрённого интригана Тухачевского. Дело в том, что вместе с Калиновским в самолёте находился явный конкурент Тухачевского, заместитель начальника Генштаба Триандафиллов и должен был лететь сам Тухачевский, непосредственно отвечавший за тот полёт. Но по неизвестной причине Тухачевский вдруг, в последний момент, предпочёл самолёту наземный транспорт. В условиях утреннего тумана самолёт, по неустановленной причине, не смог набрать высоту, зацепился за верхушки деревьев и разбился. Погибли все находящиеся на борту, включая и Калиновского с Триандафилловым.
Была это диверсия от Тухача, расчищавшего путь к ключевым постам в РККА себе и своим соратникам, либо просто несчастный случай, доподлинно неизвестно, но, в конце концов, в АИ нас интересует сугубо наличие развилки, в которой только от личной воли пилота зависело – взлетать в условиях тумана или погодить (заодно ещё раз проверив техническое состояние самолёта) и тем самым, возможно, спасти всех, включая себя самого. (Такой же выбор был и у командира польского борта №1, разбившегося в тумане под Смоленском со «всей президентской ратью» в 2010 году – кто бы на него в кабине не «давил», последнее слово всё равно оставалось за командиром воздушного судна). Вот и будет у нас «главным по танчикам» хорошо обученный и опытный человек, который в тех самых танчиках реально разбирается.
А то, что он разбирался, а Халепский как раз вообще нет, говорит весь дальнейший путь развития наших АБТВ. По инициативе Калиновского в РККА появился опытный танковый полк – полностью соответствующий и имеющейся логистике и максимально эффективный в плане массированного боевого применения. Выжать что-то большее в то время было совершенно невозможно. А когда возможности выросли, именно Калиновский был инициатором формирования первых мехбригад, в структуре которых были уже не только танки. И танков в бригадах было ограниченное, вполне оптимальное «полкообразное» количество (всего 119 штук согласно штата 1931 г.) Но Калиновский в том же 31-ом погиб, а сугубо опытная и временная структура мехбригады, разработанная при нём и, безусловно, требовавшая существенной доработки и совершенствования (чем Калиновский без сомнения занимался бы активно и увлечённо), уже при Халепском, была утверждена в другом штате от 32 г. сразу с запредельно выросшим количеством бронетехники, и, несмотря на массу очевидных недостатков, кардинально в лучшую сторону уже не менялась. По сути, всё «развитие» наших АБТВ при Халепском, Бокисе и Тухачевском было одной сплошной и затяжной фатальной ошибкой, осознать которую они не могли физически, поскольку не обладали для этого необходимой компетентностью. Шла тупая накачка количества бронетехники в бригадах и количества самих бригад.
Так и хочется спросить любителей поутверждать, что, мол, не надо было ничего реформировать из «старых-добрых» бригад в дивизии, а бить немцев привычными, а потому якобы более боеспособными бригадами! Теми самыми… Ага, щас! Бригадами без мотопехоты, без артиллерии, без адекватных связи и управления… Они б навоевали… И то, что после летнего разгрома РККА перешла на бригадную структуру, вааще не показатель, поскольку ОШС новых бригад и близко не лежала с ОШС старых бригад. Объективно – новые ОШС (что сентября-октября 41-го, что июля 42-го, что даже ноября 43-го), в сравнении с довоенной, по сути – ОШС не бригады, а в лучшем случае очень слабого полка (или даже нормального батальона), и громкое «бригада» им досталось сугубо по наличию мотострелкового батальона. Честно говоря – до ноябрьского штата 43 г. РИ танковые бригады военного времени были по своей ОШС хуже бригады Калиновского обр. 31 г. И явно не от хорошей жизни!
Но, возвращаясь в АИ, допустим, что предложенная в первой части полковая структура спокойно выстраивается до середины 30-х без изнасилования экономики и лишь на базе 10 отдельных легкотанковых полков РГК в том же 35-ом начинается формирование вышерасписанных бронемобильных бригад «первой волны формирования».
В 1936 году первый этап строительства БТВ РККА должен быть завершён. КА к концу 36-го будет иметь в своём составе 25 танковых полков СК, 5 танковых полков КК, 10 бронемобильных бригад и 4 отдельных полка средних танков (плавающие, авиадесантные и тяжёлые танки прорыва за их уникальностью я в данной АИ не рассматриваю).
Для сравнения, в РИ к концу 1936 года РККА располагала четырьмя МК и 21 отдельной мехбригадой (это не считая танкобаты СД и мехполки КД).
Общий танковый парк превышал 8 тыс. танков (из них более 4 тыс. – Т-26 и ок. 2800 БТ).
По количественным параметрам в АИ:
Танков сопровождения – всё те же 4000.
Средних танков от 800 (к концу 35-го, когда танковые полки получили по одной роте, плюс 4 полка средних танков) до 1130 (к концу 36-го, когда каждая бригада получила по отдельному батальону средних танков).
САУ тип АТ-1 – 480 (12 САУ на каждый полк танков сопровождения).
САУ тип СУ-5-1 (с 40-калиберной трёхдюймовкой) – 60 (6 САУ на бригаду).
САУ тип СУ-5-3 (со 152-мм мортирой) – 40 (4 САУ на бригаду).
САУ тип СУ-6 (ЗСУ) – 40 (4 САУ на бригаду – для НАЧАЛА).
Вспомогательные машины на тех же танковых шасси – 100 (по 10 на бригаду).
Т. е. всего: 5130 танков основных классов и до 720 САУ и спецмашин на шасси танка сопровождения в действующей армии. Вся бронетанковая техника, произведённая сверх этих цифирь, на долговременной консервации.
Хронологически, процесс формирования будет выглядеть так:
1934 г. – Окончательная, детальная (общая могла начаться и раньше) проработка ОШС бригады.
1935 г. – Формирование на базе десяти отдельных танковых полков РГК такого же количества бронемобильных бригад (номера с 1-го по 10-й). Разработка ОШС МК.
1936 г. – Все 10 бригад, в том же 36-ом, по мере завершения формирования, сводятся в 5 МК (с 1МК по 5МК) (о структуре МК в заключительной части). Одновременно, начинается формирование ещё 10 новых бригад (номера с 11 по 20-й).
1937 г. – Завершение формирования бригад с 11-го по 20-й номеров. Замена в бронемобильных бригадах буксируемой артиллерии на САУ, а конно-стрелковых полков на мотострелковые.
Формирование десяти бригад в течение двух лет промышленность не слишком-то напрягает, поскольку потребует прим. 1 тыс. танков, а танкопром выпускает ту самую тыс. танков в год!
1938 г. – Начало формирования 10 бригад (номера с 21 по 30-й), уже с танками нового поколения. Бригады номеров с 11 по 20-й сводятся в 5 новых МК (с 6МК по 10МК).
1939 г. – Завершение формирования 10 новых бронемобильных бригад с 21-го по 30-й номера и теоретическая проработка новых ОШС на основе опыта боёв на Халхин-Голе, Польского похода и успехов немецких Панцерваффе в Польше.
1940 г. – начало переформирования всех бронемобильных бригад в моторизованные дивизии (МД) с сохранением их прежних номеров (замена смешанного артдивизиона на моторизованный артполк, включение в ОШС ещё одного мотострелкового полка). Тут же возникает «вопрос к зрителям» – ИМХО, 100 танков сопровождения и даже плюсом 33 средних танка на МД – маловато. Как, по мнению почтенных коллег, увеличить кол-во танков в полку МД: А) Переходом с 3-танковых взводов на 5-танковые (танков станет до 200); Б) Включением в состав танкового полка ещё одного батальона (кол-во танков вырастет только до 166); В) Совместить и А) и Б). В последнем случае, кол-во танков в дивизии увеличится до 250. Что явно многовато.
В связи с молниеносным разгромом Франции, АБТВ РККА спешно переводит танкопром на объёмы выпуска военного времени, расконсервирует по необходимости танкозапасы, накопленные в 30-е, и разворачивают ещё 10 МК (11–20 номера, с МД соответственно, номеров с 31-го по 50-й).
Количество полков СК к тому времени доводится до 60, а вот полков КК остаётся на прежнем уровне – т. е. 5. Нужно ли, дополнять каждую конкретную КД собственным танковым полком – очередной вопрос к читателям.
Общие цифры по танкам и их типам в заключительной части.
Напоследок, структура МД обр. 40 г.
