Кировская весна. Военная идеология
06.06.37 Москва. Кремль
/Примечание Автора: нижеследующий текст включает обильные цитаты из сборника Н. С. Тархова (ответственный составитель) «Зимняя война»: работа над ошибками. {32}, с измененными фамилиями лиц, участвующих в совещании, и дополненные авторским вымыслом.
Запись указаний товарища Кирова о плане работы комиссии Совета Труда и Обороны в Кремле:
1. Следует рассмотреть также вопрос об изменении характера наших маневров. К большому сожалению, в последние годы мы большое внимание уделяли показной части маневров. Возьмите к примеру — мы сбрасывали парашютные десанты, в период же войны в Испании никто не использовал парашютные десанты на войне. На будущее время характер наших маневров надо приблизить к действительной боевой обстановке. Необходимо, чтобы на них более полно и по современному обрабатывать вопросы взаимодействия родов войск.
2. Надо обсудить вопрос о том, как коренным образом переделать нашу военную идеологию. Надо сделать так, чтобы наша военная мысль заработала, забила бы ключом. Ну, скажем, создать журналы, кружки, где люди могли бы свободно собираться и высказываться по вопросам оперативным, тактическим и другим. Где можно было бы покритиковать различные существующие у нас системы вооружения, вопросы ведения боя, состава войск и т. д. Нам надо раскопать архивы немцев, французов, русских по империалистической войне, танцевать от опыта империалистической войны. Изучить войну в Парагвае /Чакская война 1932-1935 между Парагваем и Боливией/, в Абиссинии /1935-1936/, Японско-Китайскую войну, а изучение войны в Испании поставить на научную методу.
3. Мы должны воспитывать свой комсостав в духе активной обороны, включающей в себя и наступление. Надо эти идеи популяризировать под лозунгами безопасности, защиты нашего отечества, наших границ. Расклевать культ преклонения перед опытом гражданской войны, она закрепляет нашу отсталость. У нас появились новые люди — это мастера, инженеры войны. Опыт гражданской войны хорош, но он недостаточен на сегодня, и кто этого не понимает, тот погиб. У нас есть в командном составе засилье участников гражданской войны, которые могут не дать ходу молодым кадрам. Надо выдвигать молодые командные кадры, которые являются нашей надеждой и сменой.
{32}
26.06.37 Москва. Военная идеология — стенограмма
/Примечание Автора: нижеследующий текст выступления включает обильные цитаты из сборника Н. С. Тархова (ответственный составитель) «Зимняя война»: работа над ошибками. {32}, с измененными фамилиями лиц, участвующих в совещании, и дополненные авторским вымыслом. Доклад Я.Б.Гамарника в нашей реальности произнесен Л.З.Мехлисом в апреле 1940 года.
Я.Б.Гамарник (первый заместитель наркома обороны СССР в 1934—1937 годах) в нашей реальности выступил в защиту Тухачевского, заявив Сталину, что в его отношении совершена ошибка. 30 мая 1937 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение: «Отстранить тт. Гамарника и Аронштама от работы в Наркомате обороны и исключить из состава Военного Совета, как работников, находившихся в тесной групповой связи с Якиром, исключенным ныне из партии за участие в военно-фашистском заговоре». 31 мая нарком обороны К. Е. Ворошилов приказал начальнику Управления по начальствующему составу РККА А. С. Булину и управляющему делами Наркомата обороны И. В. Смородинову сообщить Гамарнику, находившемуся у себя на квартире в связи с болезнью (диабет), о решениях Политбюро. Они также объявили Гамарнику приказ народного комиссара обороны об увольнении его из рядов РККА. Сразу же после их ухода Гамарник застрелился./
Уборевич: Вчера мы с председателями подкомиссий доложили товарищу Кирову итоги работы комиссии о системе вооружения Красной Армии, об изменении организаций ее. Он просил также проработать вопросы об организации маневров и, как выразился товарищ Киров, об изменении нашей идеологии, о наших идеологических установках в нашей военной литературе и военных мероприятиях.
Мы с Вами, товарищи, проведем сегодня первое совещание, которое будет посвящено военной идеологии. Доложит первый заместитель Наркома обороны, начальник Политуправления РККА Гамарник Ян Борисович.
Гамарник:
В вопросах военной идеологии мы оказались достаточно беззаботными. В работе давила повседневная текучка. Товарищ Киров в своей речи в Колонном Зале Дома Союзов и вторично вчера в Кремле поставил перед нами во всю ширь вопросы военной идеологии и вскрыл ряд вопиющих ошибок и промахов.
На основе указаний товарища Кирова нам необходимо сделать серьезный поворот в сторону военной идеологии. Самая революционная партия в мире должна иметь самую передовую военную идеологию. Нам, военному отряду партии большевиков, не к лицу больше терпеть то отставание в области военной идеологии, которое имеет место.
Свое выступление я построил на основе указаний товарища Кирова и моих бесед по вопросам военной идеологии с народным комиссаром т. Уборевичем.
Само собой разумеется, что моя первоначальная — я сказал бы, черновая, — наметка по вопросам военной идеологии нуждается в серьезном обсуждении и критике.
Вопросы военной идеологии, если их грубо расчленить, складываются из двух частей диалектически единого целого: а) это вопросы нашей военной доктрины и б) вопросы воспитания армии в широком смысле этого слова.
Товарищ Киров выставил тезис — не возводить в культ опыта гражданской войны, покончить с этим культом. Из этого тезиса вытекает очень многое.
1. Современная большая война, которая может быть навязана капиталистическим миром Советскому Союзу, потребует максимального напряжения всех людских сил и материальных средств нашей страны. Эту будущую войну вплоть до последних лет большинство из нас представляли себе как сумму чисто маневренных операций, характеризующихся высокой подвижностью, действиями на флангах и в тылу противника, организацией оперативного охвата, обхода и окружения. Мы исходили из механического перенесения на будущее опыта нашей гражданской войны, которая, в силу специфических условий (широкие фронты, относительная малочисленность войск, слабость техники, огромная непосредственная роль политических факторов в ходе боев и операций и так далее), действительно носила почти исключительно маневренный характер.
Из установки на маневренную войну вырастали и основные положения уставов Красной Армии, оперативно-тактические нормы и практика боевой подготовки. Личный состав воспитывался в духе высоких темпов наступления, что фактически вело к пренебрежению огнем противника. Взаимодействие родов войск строилось исходя из расчета на минимальное время артиллерийской подготовки, на легкость преодоления танками оборонительной полосы противника, на возможность изолированных действий танков в глубине неприятельской обороны, в полном отрыве от своей пехоты. Тут же и воздушные десанты.
Коротко говоря, отрабатывалась маневренная война, а теория и практика действий в позиционных условиях, а также защита своих укрепленных районов и прорыв укрепленных районов противника типа линии Мажино или Зигфрида в войсках и военных академиях почти не отрабатывались.
Теперь ясно, что в тех войнах, которые нам придется вести, в зависимости от конкретного театра или района, от реального противника и ряда других условий, могут возникнуть и развиваться как маневренные, так и позиционные формы. Не исключена возможность, что позиционная и маневренная формы войны возникнут одновременно. Примером этого служит война в Испании. Военные действия Франко начались и развивались до зимы 1936 года, как чисто маневренные. В то же время под Барселоной сразу, а под Мадридом с ноября 1936 года возник позиционный фронт, и обе стороны стоят друг против друга уже много месяцев.
Первый вывод: Нужно учить и воспитывать Красную Армию так, чтобы она в одинаковой степени была подготовлена — и технически, и морально — как к маневренным, так и к позиционным формам борьбы.
2. Из первого вывода вытекает необходимость изменения оперативного искусства и тактики. Как правило, Красная Армия будет наступать, применяя все виды наступления, включая прорыв долговременных укрепленных полос противника, и во всех случаях стремясь к полному уничтожению противника и захвату его материальных средств борьбы путем окружения. Но активный, наступательный характер оперативно-тактической доктрины Красной Армии отнюдь не исключает возможности и целесообразности как обороны, так даже и временного отступления — в тех случаях, когда последнее необходимо и целесообразно. Надо учитывать конкретную обстановку и когда нужно — уметь отступать, а когда нужно — наступать. «Нельзя победить, — говорил Ленин, — не научившись правильному наступлению и правильному отступлению» (Ленин, том XXV, с. 177).
В наших Уставах нет главы «Отступление» и Красная армия, таким образом, почти совершенно не обучена воевать в условиях отступения, как будто его не может быть никогда.
Второй вывод: Широко разъяснить, что с теорией огульного наступления вне зависимости от ситуации надо решительно и быстро покончить. Следует добавить тему «Отступление» в Уставы, наставления, в число вопросов, которые прорабатываются в учебных заведениях и в ходе боевой подготовки войск.
3. Для того чтобы легче достичь победы малой кровью, Красная Армия должна воспитываться в духе умелого сочетания и содружества родов войск. Нам необходимо отбросить однобокое увлечение танками, самолетами и парашютными десантами в ущерб другим родам войск, что привело нас к недостатку артиллерии и минометов и явному недостатку внимания к основной силе современного боя — пехоте.
Третий вывод: Красная Армия должна прежде всего высоко поднять престиж своей пехоты, обеспечить ей действительно ведущее место среди прочих родов войск. В то же время следует уделить значительно большее внимание артиллерии — этому «богу войны», не забывая наших задач и по развитию других технических родов войск.
4. Война в Испании оказалась первым после нашей гражданской войны боевым столкновением, в котором командиры нашей еще молодой и по существу необстрелянной армии столкнулись с современными средствами и условиями. Выявилось, что представления командиров о войне и бое оказались не вполне отвечающим действительным требованиям и реальным условиям современности. Это привело к отдельным неудачам и излишним потерям, вскрыло в ряде случаев низкую тактическую подготовку, неподготовленность некоторых командиров к управлению войсками в современном сложном бою и операции и их неумение правильно использовать технические средства.
Четвертый вывод: тактическую подготовку командиров, вопросы управлению войсками в современном сложном бою и операции, правильного использования технические средств нужно пересмотреть в сторону значительного усложнения учебных задач.
5. Война в Испании показала то, что о чем мог догадаться каждый. Теперь даже удивительно – почему? Боевые действия ведутся и летом, и зимой, а наша боевая подготовка ведется в основном с учетом жалости к людям летом.
Пятый вывод: надо расширить планы боевой подготовки, чтобы войска подготовить к бою и операции в любое время года, в любую погоду, в дождь, в снег, как днем, так и ночью.
6. Обнаружился также ряд вопиющих недочетов и промахов в содержании нашей пропаганды и агитации. Мы даем искаженное представление о характере современной войны и ложные установки в деле воспитания и пропаганды в Красной Армии (лозунги: непобедимость Красной Армии; армия героев; страна героев и страна патриотов; теория абсолютного технического превосходства Красной Армии, неправильное освещение интернациональных задач: Красную армию всегда встретят цветами, в тылу противника поднимется рабочий класс, и т. д.). В ходе войны в Испании в фашистском тылу в массовом порядке восстаний трудовых классов нету. Не только все спокойно там, но и в армию призывают нормальным образом и идут в фашистскую армию в том числе рабочие и крестьяне.
Когда мы призываем в армию новое пополнение, мы почти не говорим, что наш красноармеец должен быть готовым к некоторым лишениям и трудностям походной жизни. Часто лакируют действительность, изображают Красную Армию, как какой-то университет.
Наши красноармейцы теперь не те люди, которые вливались в армию прежде. Я лично знаю, что такое солдат старой армии — он был закален суровыми условиями своей жизни, он гнул горб у помещика и всячески им эксплуатировался. Сейчас в армию идут молодые люди с десятилетним образованием, но не имеющие жизненного опыта. Они часто не знают, что такое лопата, не знают, как косить, не знают самого элементарного, они не переносили тяжести жизни.
Шестой вывод: Во-первых: политработникам давать при политическом воспитании красноармейцев и краснофлотцев меньше разговоров о непобедимости Красной Армии и ее техническом превосходстве, меньше говорить о мировой революции как следствии боевых действий, меньше говорить о роли рабочего класса и крестьянства в тылу противника. Больше говорить о словах Ленина: «Наш лозунг должен быть один — учиться военному делу настоящим образом» (Политический отчёт ЦК VII съезду РКП(б), 7 марта 1918 г.— ПСС, 36-е изд., стр. 26 т. 36, с. 26.) Во-вторых: в гражданских журналах и газетах военная пропаганда должна призывать заботиться о постоянном совершенствовании военных знаний коммунистов и комсомольцев, призывать молодежь готовить себя к трудностям, обратить больше внимание на физическую культуру молодежи.
7. Грубо ошибочна наша пропаганда, что наша Красная Армия состоит сплошь из грамотных людей. Призывы молодняка в САВО и ЗАКВО показали, что красноармейцы — узбеки, таджики, армяне, грузины и других национальностей — не владеют даже русским языком. Буржуазные националисты основательно поработали, чтобы вытравить изучение русского языка в национальных республиках. С точки зрения армии боец, не владеющий русским языком, больше чем неграмотный, ибо с ним разговаривать нельзя.
Седьмой вывод: прекратить самообман про поголовную грамотность и вернуть в полковые школы преподавание русского языка тем красноармейцам, которые не сдадут экзаменов.
8. Военно-научная работа в Красной Армии резко отстает от требований, предъявляемых теперь партией и правительством к передовой советской науке. Военная мысль скована, ее развитие не поощряется и потому она костенеет. Авторы книг и статей по вопросам военной теории чувствуют себя связанными, и боятся уклониться от уставов, хотя некоторые из них требуют переработки и исправлений. В полном загоне находится дело иностранной военной мысли и иностранных языков. Плохо переводится иностранная военная литература. Даже официальные материалы империалистической войны до сих пор полностью не изданы. Слабо изучается военная история, в особенности русская. У нас проводится неправильное охаивание старой армии, а между тем мы имели таких замечательных генералов царской армии, как Суворов, Кутузов, Багратион, которые останутся всегда в памяти народа как великие русские полководцы и которых чтит Красная Армия, унаследовавшая лучшие боевые традиции русского солдата. Эти выдающиеся полководцы забыты, их военное искусство не показано в литературе и остается неизвестным командному составу.
Военно-исторический отдел Штаба РККА работает совершенно неудовлетворительно и не выполняет задач организатора пропаганды военно-исторических знаний в толще армии. Все это приводит к игнорированию конкретного исторического опыта, а между тем самый лучший учитель — это история.
Восьмой вывод: Надо помнить указание Ленина, что марксизм не догма, а руководство к действию. Точно также и военная наука не должна носить характер догмы и обязана быть руководством к живому действию. Закостенелость военной мысли не к лицу большевикам. Самая передовая революционная партия в мире должна иметь передовую военную науку.
9. Совершенно неудовлетворительно поставлено изучение армий вероятных противников и возможных театров военных действий, а имеющиеся разведывательные данные слишком засекречены и не делаются достоянием начальствующего состава. Материалы Разведывательного управления, освещающие и обобщающие новейший боевой опыт (войны в Парагвае, в Китае, в Абиссинии, в Испании), тоже излишне засекречены, скучны и широким кругам военных читателей просто неизвестны.
Девятый вывод: Во-первых: в деле засекречивания данных об армиях вероятных противников кардинально сесть и пересмотреть подходы к этому вопросу, или снизить эту секретность в десять раз, или даже совсем отменить. Во-вторых: привлечь талантливых людей для описания живым языком современной войны за границей.
10. Нам нужно подумать и над тем, чтобы совершенствовать военные знания начсостава запаса. Эти знания устарели.
Десятый вывод: нужно нацеливать людей на военную переподготовку, время от времени собирать запас и вести с ним занятия.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Что нам необходимо для поднятия военной идеологии и военной науки на уровень требований современной войны?
Для этого нужно, прежде всего, ликвидировать болтовню о непобедимости Красной Армии, ликвидировать зазнайство, верхоглядство и шапкозакидательство. Нам нужно прекратить разговоры о том, что Красная Армия непобедима, а больше говорить о том, что мы должны многому учиться, чтобы идти вперед. Нам необходимо отказаться от топтания военной мысли на ступени военного искусства эпохи гражданской войны и переключить ее на изучение и обобщение более широкого опыта, начиная от империалистической войны и до современных войн. В условиях ведения войн многое изменилось, а поэтому и наши требования, а также и задачи, должны быть обновленными. Нужно гибче, быстрее делать выводы из того нового, что вносит в военное дело современность, и немедленно претворять эти выводы в жизнь, как в области усовершенствования техники, так и развития тактики и оперативного искусства.
Необходимо по-новому подходить к подбору кадров на руководящие посты в армии. Мерилом для выдвижения кадров надо сделать вместо опыта гражданской войны степень понимания командиром условий современной войны. Командир должен быть полновластным, волевым командиром, способным со всей ответственностью и знанием дела решать задачи, к которым он призван, а не плестись в хвосте событий или за плечами комиссара.
Надо повысить военную культуру наших командных кадров, в особенности наших общевойсковых командиров, которые обязаны знать общевойсковой бой, артиллерию, авиацию, танки, минометы, автоматическое оружие, — все, что есть на вооружении, и правильно руководить их использованием.
Вся учеба и вся жизнь Красной Армии должна быть построена применительно к условиям боевой обстановки. Надо научить этому командиров, надо, чтобы командиры не ленились пойти в поле, в лес, помня, что боеспособность армии куется в мирное время. Маневры надо проводить и зимой. Только летними маневрами мы не можем ограничиться, ибо придется воевать не только летом, но и в стужу. Надо отбросить обывательское отношение к учебе, когда, исходя из чувства ложной жалости к людям, боятся вывести часть для занятий в поле, в период морозов или дождей. Наоборот, надо всячески повышать физическое воспитание личного состава, развивать у бойцов и командиров силу, ловкость, сноровку, воинственность, тренируя их в разнообразных метеорологических условиях.
Всеми мерами прививать личному составу Красной Армии воинский дух, воспитывать его на положительных примерах истории русской армии, ее традициях и стойкости ее солдат.
Изжить широко развитый в армии либерализм в отношении к людям, нарушающим уставные положения и воинскую дисциплину.
Не вводить в степень культа положение, что Красная Армия должна всегда и всюду только наступать. Не следует считать отступление в соответствующих условиях позором. Нужно учить людей не только искусству наступления, но и организованному отступлению, когда этого требует обстановка. В то же время следует обучать войска активной обороне, ибо принцип пассивной обороны несовместим с современной армией.
Ликвидировать упрощенчество в воспитании командного состава армии. До настоящего времени обучение командного состава носит школьнический характер, в силу чего убивается самостоятельность и инициатива. Командиры не знают и не изучают иностранных языков, что является большой помехой в деле повышения их культурного уровня. А ведь, по-настоящему, наш командир должен знать русский, японский, французский и немецкий языки. Знание иностранных языков должно соприкасаться с его продвижением по службе. У нас с переводчиками просто позорное положение. Сейчас нам нужно эти вопросы поставить, обсудить их так, чтобы не возвращаться к ним еще раз.
Для того чтобы иметь грамотного и культурного командира, необходимо обучение и воспитание направить на то, чтобы воспитывать у начальствующего состава командирскую этику и мораль, честь и достоинство, любовь к военному делу и своей части. Необходимо воспитывать четкого, организованного в работе командира, не теряющего ни минуты учебного времени. Необходимо повести борьбу с ложным демократизмом, который подрывает основу дисциплины. Необходимо добиться, чтобы мы воспитали полновластного, волевого командира.
Основой основ воспитания командного состава должно быть глубокое изучение истории ВКП(б), военной истории, широкое освоение военной литературы.
Особо стоит вопрос о чести, этике, морали и правдивости. Эти вопросы чести, морали, отношения к жене и проч. должны быть отработанными. Мы очень часто уверяем себя в том, что если человек является коммунистом, то он, якобы, делает все хорошо, и мы забываем о его проверке. Нам нужно сказать, что воспитание царских офицеров было поставлено так, что они никогда не валялись в канавах. Они пили и гуляли, но делали все закрыто, и это не было достоянием масс. У нас же сейчас очень часто бывают открытые пьянки, и часто за это командир или красноармеец не несет наказания.
Пропаганда в Красной Армии не должна ограничиваться только теорией и историей большевистской партии. Было ошибкой то, что мы увлеклись только пропагандой «Краткого курса истории ВКП(б)» и забыли пропаганду, обязывающую реагировать на все. Пропаганда военной культуры и военных знаний должна исходить из специфических особенностей родов войск (пехота, авиация, танки, артиллерия, конница), воспитывать начсостав в духе неуклонного выполнения уставов и приказов и толкать к постоянному усовершенствованию.
Создать в системе Штаба РККА авторитетный отдел по исследованию опыта войн; передать ему функции существующего военно-исторического отдела и Разведывательного управления РККА (последнего — в части разработки опыта современных войн), а также руководство научно-исследовательской работой Академии Генерального штаба и Военной академии имени Фрунзе, ведение военными архивами, музеями, центральной военной библиотекой.
Учитывая, что литература издается явно недостаточными тиражами, и часто издаются ненужные вещи в ущерб тому, что могло бы принести пользу для воспитания армии, — дать четкую программу для работы Воениздата. Разработать и издать «Библиотеку командира» и «Библиотеку младшего командира» применительно к родам войск и разным категориям начальствующего состава. Усилить издание переводной военной литературы, особенно об опыте современных войн.
Журнал «Военная мысль» сделать целиком дискуссионным; в остальных журналах ввести дискуссионные отделы. Популяризировать на страницах журналов литературу, передающую опыт современных войн.
26.06.37 Москва. Военная идеология — стенограмма
Уборевич: Я просил бы выступить товарищей в продолжении доклада Яна Борисовича с поправками и дополнениями. Никто не записался, так что давайте с места.
Левандовский: Я хотел бы отдельно остановиться на вопросе подготовки молодого командного состава германской армии. Бывая на полигонах, мне пришлось столкнуться с артиллерийскими курсами. У немцев система подготовки командного состава поставлена очень гибко. Вот один мне рассказал, что после производства он стал лейтенантом, а потом ни одного следующего чина не получил без сдачи как бы дипломной работы. Дается задача, причем его заставляют работать не только в роте, но требуют работы в письменном виде, тогда он через некоторое время получает чин. Мне раньше представлялось, что раз офицер, то он шатается по кабакам и пьянствует. Неверное это представление. Немецкий офицер очень большую работу проводит. Он сидит до часу ночи — работает. У него один день отдыха был в неделю — в воскресенье, и он нигде не шатается. Нужно разбить это представление о противнике — раз он офицер, то шатается где попало. Противник готовится воевать, учится и заставляет учиться. А мы у себя почему-то этот вопрос обходим. Мы при таких условиях, которые имеются, никогда хорошего командира иметь не сможем.
Павлов: Я хотел еще одну вещь сказать. Я за границей был с открытым паспортом. Я был там генералом, мне было неудобно чувствовать себя такой персоной, где бы я ни был, куда бы я ни пришел — всюду я господин генерал. А у нас такого положения нет. На улице у нас даже не приветствует младший старшего командира. Это иная крайность и тоже в своем роде не хорошо.
Гамарник: У нас внедрили, что вне строя — каждый вольный гражданин. Это вошло в плоть и кровь каждого.
Павлов: Например, меня Наркомат обороны посылает за границу. Я приезжаю оттуда на свою границу. Имею в купе 2 чемодана вещей. Около меня 2 человека ходят, крутятся, вертятся. Я сам себе задаю вопрос, что я такое сделал, чтобы меня у себя дома так встречали. Я спрашиваю: «Что, вы хотите чемоданы посмотреть?» Они отвечают: «Да». Беру ключи, открываю чемодан. Они опять крутятся, потом спрашивают: «А у Вас оружие есть?» Этот вопрос на меня очень подействовал. Если, например, смотрят, что я чемоданы везу, в которых 2—3 пары чулок жене, ну, пусть возьмут, но такой вопрос ставить относительно оружия — это безобразие. Я часа 3—4 сидел в поезде и не соображал. А потом спокойно подумал и нашел логическое объяснение. Но это, товарищи, неправильно. Таким образом авторитет нельзя создавать — в одном месте создавать, а в другом разрушать. Милиции можно носить оружие, а мне нельзя. Почему?
Федько: Действительно. Разве о высшем комсоставе только речь? Милиционеру рядовому можно носить оружие в городе, а командиру роты или батальона, у которого до пятисот человек подчиненных, пистолет дать нельзя. Почему?
Смолин: Вот относительно использования товарищеских судов имею сказать. Наши товарищеские суды превратились в широкий суд над командиром. Хотя их пользуют не так часто…
Гамарник: Там командир командира судит.
Смолин: Но все равно объявляют на партийной организации, на комсомольской организации, и решение товарищеского суда становится достоянием широких масс. Что это за командир, над которым состоялся суд. Ведь присутствуют и младшие командиры, а если судят командира дивизии, то присутствует командир роты. Нужно посмотреть этот вопрос и не допускать такого положения, при котором командира судила бы широкая общественность.
Якир: Здесь надо лучше иначе организовать. Собрали, например, для какой-то цели личный состав. Обсудили красноармейцев. Красноармейцы вышли. Обсудили потом вопросы по младшим командирам. Далее младшие командиры вышли. Обсудили потом что-то по средним командирам, вышли они и тогда только старший комсостав обсуждать.
Каширин: По вопросам дисциплины, надо немедленно поставить вопрос относительно взысканий. Наши наказания на гауптвахте являются для многих командиров, можно сказать, прямо отдыхом.
Гамарник: Товарищи, ведь вы возьмите по уставу. Там ясно сказано, что на гауптвахте должны находиться шахматы, шашки, радио и прочие развлечения.
Штерн: Нужно провести обязательно в жизнь, что арест на гауптвахте являлся бы определенным наказанием. Мне кажется, нужно обязательно ввести вопросы физического труда на гауптвахте.
Федько. Здесь есть вопрос в секретности. Зачастую нужные материалы оказываются засекреченными, даже в таких вопросах, как новое в области оружейного производства. За границей я узнаю об этом скорее и пользуюсь иностранными журналами, и даже гражданскими журналами. От кого засекречивают и зачем засекречивают, неизвестно. Я приезжаю на завод, и у меня в командировочном предписании не указано, что я допущен к секретности, и для этого требуется терять мне два часа, затем оказывается, что комендант сделал ошибку в моей фамилии, и приходится опять терять целый час времени. Мне кажется, это надо как-то упорядочить. Засекречивание без разбора и без меры зачастую прямо противоречит вопросам бдительности. Если командир видит гриф «секретно» почти на всех бумагах, его бдительность притупляется.
Якир: Тут надо согласиться. Вот система вооружения 1934 года. Что в ней совершенно секретного было? Если оружие попадает в войска, обязательно его характеристики станут известны раньше или позже. А если личный состав с ним не ознакомить – зачем оно нужно тогда?
Смолин: Я остановлюсь на комплектовании начсостава. В наших советских гражданских школах нужно дать направление в том, что идущий в армию должен быть готовым к любым условиям, и только когда мы дадим правильное направление, школа, может быть, даст нам нужных людей. До сих пор из школы мы получаем совершенно неотработанный и сырой состав. Может быть дать курс начальной военной подготовки в старших классах – строевая подготовка, знакомство с винтовкой, стрельба. Мне кажется, назрел вопрос и о том, чтобы в дополнении к гражданской школе создать и специальные средние школы с углубленным изучением военного дела, с физкультурной и строевой подготовкой. Дополнительно надо возродить кадетские корпуса с проживанием. Вернули детям новогоднюю елку – беды не стало от того никакой. Кадетский корпус тоже дело хорошее.
Уборевич: Всем спасибо. На этом заканчиваем. Я думаю, мы с товарищами Гамарником и Егоровым поработаем над протоколом еще и затем оформим письменно.
25.06.37 Испания. Джордж Оруэлл
Когда в начале 1937 года была создана Народная армия, представлявшая собой «неполитическую» формацию более или менее обычного типа, в нее, — так гласила теория, — влились отряды ополчения всех партий. Но долгое время все изменения оставались только на бумаге. Соединения новой Народной армии прибыли на Арагонский фронт по существу лишь в июне, а до этого времени система народного ополчения оставалась без изменений. Суть этой системы состояла в социальном равенстве офицеров и солдат. Все — от генерала до рядового — получали одинаковое жалованье, ели ту же пищу, носили одинаковую одежду. Полное равенство было основой всех взаимоотношений. Вы могли свободно похлопать по плечу генерала, командира дивизии, попросить у него сигарету, и никто не счел бы это странным. Во всяком случае, в теории каждый отряд ополчения представлял собой демократию, а не иерархическую систему подчинения низших органов высшим. Существовала как бы договоренность, что приказы следует исполнять, но, отдавая приказ, вы отдавали его как товарищ товарищу, а не как начальник подчиненному. Имелись офицеры и младшие командиры, но не было воинских званий в обычном смысле слова, не было чинов, погон, щелканья каблуками, козыряния. В лице ополчения стремились создать нечто вроде временно действующей модели бесклассового общества. Конечно, идеального равенства не было, но ничего подобного я раньше не видел и не предполагал, что такое приближение к равенству вообще мыслимо в условиях войны.
Признаюсь, однако, что впервые увидев положение на фронте, я ужаснулся. Как может такая армия выиграть войну? В это время все задавали этот вопрос, но, будучи справедливым, он был все же неуместен. В данных обстоятельствах ополчение не могло быть намного лучше. Современная механизированная армия не рождается на пустом месте, и если бы правительство решило ждать, пока не будет создана регулярная армия, Франко шел бы вперед, не встречая сопротивления. Позднее стало модным ругать ополчение, и приписывать все его недостатки не отсутствию оружия и необученности, а системе равенства. В действительности же, всякий новый набор ополченцев представлял собой недисциплинированную толпу не потому, что офицеры называли солдат «товарищами», а потому, что всякая группа новобранцев — это всегда недисциплинированная толпа. Демократическая «революционная» дисциплина на практике гораздо прочнее, чем можно ожидать. В рабочей армии дисциплина — теоретически — добровольна, ибо основана на классовой преданности, в то время, как в буржуазной армии, дисциплина держится в конечном итоге на страхе. (Народная армия, заменившая ополчение, занимала промежуточное место между этими двумя типами вооруженных сил). В ополчении никогда бы не смирились с издевательствами и скверным обращением, характерным для обычной армии. Обычные военные наказания существовали, но их применяли только в случае серьезных нарушений. Если боец отказывался выполнить приказ, то его наказывали не сразу, взывая прежде к его чувству товарищества. Циники, не имевшие опыта обращения с бойцами, поторопятся заверить, что из этого «ничего не получится», на самом же деле «получалось». Шли дни, и дисциплина даже наиболее буйных отрядов ополчения заметно крепла. В январе я чуть не поседел, стараясь сделать солдат из дюжины новобранцев. В мае я короткое время замещал лейтенанта и командовал 30 бойцами, англичанами и испанцами. Мы уже несколько месяцев находились под огнем, и у меня не было никаких трудностей добиться выполнения приказов или найти добровольца для опасного задания. В основе «революционной» дисциплины лежит политическая сознательность — понимание, почему данный приказ должен быть выполнен; необходимо время, чтобы воспитать эту сознательность, но ведь нужно время и для того, чтобы муштрой на казарменном дворе сделать из человека автомат. Журналисты, которые посмеивались над ополченцами, редко вспоминали о том, что именно они держали фронт, пока в тылу готовилась Народная армия. И только благодаря «революционной» дисциплине отряды ополчения оставались на фронте; примерно до июня 1937 года их удерживало в окопах только классовое сознание. Одиночных дезертиров можно расстрелять — такие случаи были, — но если бы тысячи ополченцев решили одновременно покинуть фронт, никакая сила не смогла бы их удержать. В подобных условиях регулярная армия, не имея в тылу частей заграждения, безусловно разбежалась бы. А ополчение держало фронт, хотя, сказать правду, на его счету было немного побед и к тому же, оно почти не знало дезертирства. В течение четырех или пяти месяцев, которые я провел в P.O.U.M., я слышал лишь о четырех случаях дезертирства, причем двое из дезертиров были, несомненно, шпионами. В первое время меня ужасал и бесил хаос, полная необученность, необходимость минут пять уговаривать бойца выполнить приказ. Я жил представлениями об английской армии, а испанское ополчение, право, ничем не походило на английскую армию. Но учитывая все обстоятельства, нужно признать, что ополчение воевало лучше, чем можно было ожидать. {36}
Использованная литература.
{32} Н. С. Тархова (ответственный составитель), «Зимняя война»: работа над ошибками.
{36} Джордж Оруэлл. Памяти Каталонии.
