Забавная мифология: Троллиада и Идиссея. Часть 11
Годный косплей
Патрокл увидел горящие корабли и возрыдал. С чем и пришел к своему другу Ахиллу, который упорно теребонькал обиды и в битве принципиально не участвовал. Патрокл ждал чего-то похожего на «Ты чавой-то сам не свой, не румяный, не живой, аль троянец допекает, али хочется домой?»
Но дождался другого:
— Чего ревешь, как девчонка, которая маму потеряла? Докладывать по форме!
— Э-э… — сказал Патрокл, показывая на стан греков. — Корабли же… горят. Греки… погибают. Слушай, ну можно я уже им вломлю?! В твоем костюме и от твоего имени?
Ахилл подумал и согласился, что вломить-то — это, конечно, всегда можно, но пока что рано. Потому как там веселье только начинается, а вот когда огонь и к нашим кораблям подберется — это конечно.
Тут как раз корабли в стане греков затрещали-занялись, и Ахилл сказал, что да, пора тебе, друг любезный свершать великие подвиги. Сей момент, я тебе только войско построю и лирой вслед помашу. Да, и не ходи там к Трое, места ненадежные.
Войско Ахилл воодушевил от всей широты натуры: «Мирмидоняне! Айда сражаться насмерть, чтобы гнусный Агамемнон таки понял — какого славного героя обидел!»
— Пойдем-ка мы лучше драться, — сказали слегка удивленные целью мирмидоняне и таки пошли.
Войско возглавлял Патрокл, который отчаянно косплеил Ахилла, ибо был в его доспехах и шлеме, а также и при его оружии. Поведению друга Патрокл тоже подражал без труда, а потому троянцы посмотрели (он выкашивает нас толпами и орёт, что Агамемнон — чмо!) и поверили.
И внезапно как-то все разом вспомнили, что нет места лучше дома, и вообще, у Трои крепкие стены и надежные двери, и греки сегодня нам уже хорошо показали тыл, а мы им еще нет, как-то невежливо получается.
В общем, до боли привычное поле боя опять превратилось в поле забега. Впереди бодро неслись троянцы, а за ними — Патрокл. Нужно отдать должное Патроклу — вживание в роль было на таком уровне, что Станиславский бы тоже спасался бегством, с криками: «Таки верю уже, верю!» Потому убежать удалось не всем.
Среди неубежавших затесался царь Ликии Сарпедон, он же по совместительству сын Зевса. Нет, Громовержец, в общем-то, хотел спасти отпрыска, но тут подошла Гера и заметила, что один раз блат — он и для других блат, вот все начнут спасать из битвы сыновей-племянников-троюродных внуков — кто у нас вообще воевать останется?!
Зевс согласился и дал сынулю убить, после чего начал стенать, сокрушаться и желать моральной компенсации. В результате для пущей пышности Сарпедона обмывал и обряжал Аполлон (явно давно не мывший смертных покойников), а относили к месту погребения и хоронили Танат и Гипнос (надо думать, счастливые по уши внезапными курсами повышения квалификации с присвоением профессий грузчика и похоронного тамады).
Патрокл тем временем методично обнулял вокруг себя количество троянцев, твердя под нос мантру «Нужно думать как Ахилл, нужно думать как Ахилл, нужно думать… о! а чего думать-то?» Тут на Патрокла снизошло божественно-актерское озарение, он слился с ролью Ахилла целиком, впал в состояние «Да давил я вас всех своей единственной уязвимой пяткой» и полез через забор к вражине в огород. В смысле, на стену, брать Трою.
Но тут уже встрепенулся Зевс, полистал сценарий и вспомнил, что «Такого у нас тут не записано». Потому послал Аполлона осваивать новую профессию — «спихиватель со стены неуправляемых героев».
Патрокл лез за стенку. Аполлон его сбрасывал. Патрокл лез на стенку. Аполлон его сбрасывал. Где-то в стороне Гермес бормотал, что такое надо бы увековечить, и вдумчиво рисовал проект первой неваляшки.
— Ой, нет, — обреченно констатировал Аполлон после очередного смачного «Хрусть!» снизу и бодрого: «Беру разбеееееег!». — Оно таки опять ползет!
После чего крикнул античному паркуристу, что хватит уже, хватит, не тебе суждено взять Трою.
— Ну вот, — огорчился не добежавший до стенки Патрокл. — Раньше, что ли, сказать не мог. Пойти, что ли, троянцев поубивать…
И пошел убивать троянцев и выпилил дополнительно двадцать семь человек и возницу Гектора как бонус.
Но тут Аполлон слез со стены, оделся во мрак и провозгласил, что все, я злая фея, час пробил, сейчас доспехи превратятся в тыкву.
Но в тыкву ничего не превратил, а просто снял с Патрокла шлем и расстегнул его доспехи. Пока Патрокл пытался опомниться («Это вообще нормально, когда посреди боя тебя раздевает олимпиец с двусмысленными пристрастиями») и решить, как сберечь оставшийся гардероб, незащищенная спина ненавязчиво поймала копье. «А что, так вообще можно было?!» — резонно подумал Гектор и добил Патрокла.
— Ну, что сказать, — промолвил тот, — победил, красава. Самостоятельный герой, ути-пути. Эгей, у тебя там Танат за плечами!
— А нет там никакого Таната! — воскликнул Гектор, который на всякий случай за плечи-то посмотрел. — Да и вообще, я и тебя победил, и Ахилла победю, и… а, стоп, он уже мертвый. Как-то неудобненько получилось.
Античный форум
Афина: Танат правда стоял у Гектора за плечами?
Гипнос: Нет, мы как раз хоронили Сарпедона. И да, Аполлон халтурщик.
Аполлон: Я не профессиональный мойщик покойников, сколько можно объяснять?! И я не знал, что это женский хитон! И что это румяна Афродиты! И… и вы вообще сами…
Гипнос: Ну да, возможно, мы зря позвали Пана в качестве плакальщика. Но идея с хороводом вакханок не так уж и…
Танат: Вообще, я получил определённое удовлетворение, закопав сына Зевса. К чему бы это?
Геката: Медитативная, спокойная работа с землёй, отсутствие стрессов. Ну, и сын Зевса. Рекомендую заниматься этим регулярно.
Гера: Какой же вы, оказывается, чуткий, душевный народ…
Только который в гробу — ничего…
В общем и целом понятно, что воевали троянцы и эллины как-то довольно странно. Например, господа герои чересчур часто с воплем «Рвал я вас как Герка гидру» бежали в самую гущу врагов. Или хватали обильно раскиданные повсюду валуны и начинали метать во все стороны. Но круче всего – это намерение вот сей же час снять с противника хорошенькие доспехи. То есть, тут вокруг бой, копьями-мечами тычут, где-то в отдалении Зевс грозно супит бровь, но это мелочи, там же такие узорчики на броне!
А это значит, что внезапно объявившийся на поле боя труп Патрокла был для троянцев в чем-то даже привлекательнее Елены (она-то была величиной привычной). Потому что раз – труп можно раздеть (не подумайте чего, просто на нем же доспехи Ахилла!) Два – над трупом можно надругаться (не подумайте чего, опять же).
Битва за кадавр получалась грандиозной и с должными нотками сюра. С одной стороны выступали царь Менелай с Аяксом на подтанцовке и с девизом: «Не дадим роднулю на поругание!» На второй стороне был Гектор с троянцами, которые четко знали: Аполлон начал раздевать Патрокла, потому нужно продолжать до победного. Да и вообще, нужно же что-нибудь уже в Трою принести как трофей, мертвый Патрокл – лучше, чем ничего.
В целом, получалось что-то вроде коллективного боевого шизофренического танго. Троянские герои отбивали тело и начинали его раздевать (пока что не оскверняя, хотя и хотелось). На них налетали эллинские герои, кого-нибудь убивали, хватали кадавр и начинали тащить в сторону лагеря. Троянцы с воплями: «Там же еще наручник остался!» кидались следом. Гектор в сторонке надевал на себя успешно стянутые с Патрокла детали гардероба…
Афина ходила и наполняла отвагой эллинов, Зевс немножко наполнял отвагой троянцев, философствовал и безумно троллил. Он, например, решил, что в переодевалки лучше играть в темноте, а потому сотворил вокруг тела Патрокла локальный Мордор, с тьмой и пока что без Саурона. То есть, вокруг тела Патрокла все сражались в темнотище, время от времени кто-нибудь выкатывался на ясно солнышко, крутил головой, пучил глаза, бормотал: «Во меня приложило» – и опять входил себе в Сумрак.
Ещё Зевс комментировал происходящее в тролльско-философском стиле: «О, Гектор! Вот зачем ты надеваешь на себя доспехи того, кого все боятся? Гектор, окстись, они ж тебе малы! Эх, ладно, я вам на сегодня еще дам победу, но дома тебя уже не дождутся, бгы-гы».
Где-то в отдалении стояли и плакали кони Ахилла. Потому что при виде творившейся фигни могло, в общем-то, расплакаться любое здравомыслящее существо.
И да, всё это время Ахилл упорно сидел у шатра и теребонькал обиды, но теребоньканье выходило уже каким-то даже и тревожным, потому как «вот дал товарищу доспехи на погулять – а он к ужину не возвращается, уж не случилось ли чего».
Тут в лагерь явился вестник с говорящим именем Антилох и… в общем, до Ахилла, хоть и с запозданием, но донесли истину.
Ахилл восскорбел и возрыдал так громко, что его услышала мать-Фетида и пришла к нему с нереидами, чтобы тоже возрыдать.
Плакали уже не только кони. В центре скульптурной композиции драл волоса и самопосыпался пеплом Ахилл. Его держал за руки, чтобы он не ткнул себя в стратегически важную пятку, Антилох – который тоже рыдал, потому что его «анти» уже явственно было недостаточно. Над сыном убивалась Фетида, в духе: «Ах, зачеееем ты на свет появился, ах зачеееем я тебя родила?» Вокруг кружком стояли нереиды и хором причитали: «Ой, мы тоже уже таки рыдаем… а что опять случилось?»
– Но… Зевс сделал как ты просил, и теперь греки тебя зауважали… — попыталась вставить Фетида, но была срезана непоколебимым:
– Но я же не знал, что Патрокл умрет, а он умер, и Гектор снял с него мои доспехи, так что теперь у меня новая мишень – Гектор, а-а-а, не хочу я жить, если не смогу убить Гектора…
– Э, – сказала малость ошарашенная Фетида, — ну, мне как-то неловко еще раз идти и гладить Зевса по бороде, чтобы он теперь дал победу эллинам… Так что тут уж справляйся сам, только подожди, пока я за новыми доспехами-то сгоняю.
Ахилл согласился и остался скорбеть.
В это время игра в «отбери у противника кадавр Патрокла» входила уже в последнюю стадию, и Гектор был уже недалёк от того, чтобы овладеть желаемым (нет, не доспехами. Да, вы верно поняли его странные устремления). Тут уж боги не выдержали и послали к Ахиллу Ириду, которая тактично намекнула, что герой, может, уже как-то хватит драть волоса, как насчет того, чтобы труп товарища у троянцев отобрать?
– Но у меня же нет доспе… – вякнул было Ахилл, но божественное начальство цыкнуло, что ты, мол, герой или где? Нет доспехов – вали врагов харизмой, Геракл вообще справлялся при помощи обнимашек и пения!
При помощи обнимашек справляться с такой тучей народу было как-то накладно, потому Ахилл выбрал второй вариант, взошел на вал, посмотрел на битву и возопил а-капелла, ибо божественных тимпанов с Олимпа не доставили.
Троянцы к сольному выходу оказались не готовы, а потому впали в шок, трепет и панику, бросили оружие и начали разбегаться в разные стороны, местами по головам своих же. Кто-то после краткого приступа восторга остался на поле брани с лицом, на котором неявно значится инфаркт миокарда. Где-то далеко-далеко загрустил Пан (талантливая, одначе, молодежь растет).
Эллины, натренированные речами Одиссея и застольными песнями Аякса, шока избежали и под шумок бодро утащили ценный кадавр в лагерь.
И тут Ахилл сразу же опять стал драть волосы, рыдать и тосковать. Уже на трупе Патрокла, но труп за день видал и не такое, посему остался равнодушным.
А Фетида тем временем отправилась к Гефесту и попросила его сделать сынуле новые доспехи. Гефест сделал, а Гомер про них спел целую главу.
Но мы так не будем.
Записки из подземки. Аид
Приходил Гермес, привёл Патрокла. Рассказывал, что троянцы с эллинами там вроде как уже и не за Елену бьются. На вопрос – за что тогда? – мялся, хихикал, странно переглядывался с Патроклом. Патрокл вообще заявил, что рад к нам попасть, а то там такое, что даже кони плачут. Что вообще там происходит?
Приходил Танат, злой и оглушённый. Что-то шипел про наследников Геракла и «что ж там начнется, когда этот в бой выйдет». Не понимаю, но сочувствую.
источник: https://pikabu.ru/story/zabavnaya_mifologiya_trolliada_i_idisseya_ch_11_5107432