Ярость Спарты. Глава VI. Конец Золотого века Еврипондтидов

Приветствую вас, коллеги и читатели! Мы с вами вновь погружаемся в АИ, где Спарта не пала под натиском разложения и Рима, а принесла весь мир в жертву своей ярости! Банзай!

Содержание:

Кризис Ахеменидов

После смерти Агесилая III Никатора, сын безвременно скончавшегося царевича Александра был провозглашён новым царём Лисандром I.  Новому царю было всего 7 лет и сразу встал вопрос о регентстве при малолетнем правителе из рода Еврипондтидов. За право этого поста развернулась ожесточённая борьба в Герусии. На регентство претендовали многие:

• Антиох[1], внук Селевка;
• старый Антигон, внук Антигона Одноглазого;
• Эврибиад, гармост Сицилии и человек Ксантиппа;

И это далеко не полный список. Каждый из кандидатов был военачальником или подвижником покойного царя, уважением и расположением которого успешно пользовался. Все они прошли Карфагенскую войну. Однако всё изменилось с появлением младшего царевича.

Младший сын Агесилая III и Агиатиды Агис не был так одарён отцовским вниманием, как его брат. Конечно же царь-победитель любил своих сыновей одинаково, однако младший сын был очень болезненным и не рассматривался, как наследник. Другое дело Александр: здоровый, крепкий, энергичный, умный не погодам. Тем не менее, Агис изучал военное искусство, чем и обратил особое внимание отца, который отправил его в Персию в 249 году до н. э.

Держава Ахеменидов переживала тогда свои не лучшие годы. В 275 году до н. э., скончался Ксеркс III. Сын Дария III, который всё своё второе царствование держался на спартанских сариссах, оказался куда лучше своего отца на троне. Приведя к покорности знать и реорганизовав своё войско, он вступил в войну против индийского правителя. Чандрагупта Маурья собрал огромную армию и начал вести экспансионистские войны, в том числе и против Персии. Благодаря знаниям, полученным в Спарте,  Ксеркс, ни без труда, отстоял свои восточные владения и заключил с индийцами мир, получив от них 5 000 талантов и 500 боевых слонов. Последнее куда больше интересовало шахиншаха, из-за чего денежная контрибуция была такой небольшой. Поражение Маурья сильно пошатнуло его могущество, но не уничтожило. Чандрагупта сумел оправиться от поражения, если вообще счёл себя побеждённым, и продолжил вести войны за объединение Индии.

Чандрагупта Маурья

Ксеркса III же начал «Дело сатрапов». По всей Державе начались массовые проверки наместников на преувеличение должностных полномочий. Любого, кто был хоть как-то замешан в нарушении, царь царей казнил. Это привело к тому, что в отдалённых сатрапиях, например Согдиане, полыхнули восстания, которые царь царей подавил с успехом. Также Ксеркс, ни без помощи отборных греческих скалолазов, сумел сделать то, что до него не удавалось ни одному Ахемениду — разгромить горцев, которые жили в горах Сузианы и Мидии и брали дань за проход по горным проходам. Теперь уже они платили дань Ахеменидам, что только усилило его власть и авторитет. Шахиншах водил дружбу со всеми сыновьями Агиса III Великого. Даже с Андроклом I, который всё же вызывал у него недоумение. Благодаря тому, что Ксеркс так возвысил авторитет шахиншаха и укрепил свою власть, правление его приемника, Артаксеркса VI, происходило без каких-либо проблем со знатью. Более того, новый персидский самодержец планировал вернуть былое величие Ахеменидов. И если не за счёт Спарты, то за счёт Кавказа, Аравии и степей.

Артаксеркс VI

Артаксеркс собрал большую армию и начал вести завоевательные войны. Очень скоро персидскому царь покорилось всё восточное побережье Аравии, земли Кавказа, вплоть до его северных степей. Он даже начал было задумываться предать союз со Спартой, которая была по самое горло занята войной с Карфагеном. Однако воинственный шахиншах допустил непростительную ошибку. Он совсем забыл про внутреннюю политику ещё до своих войн. Мало того, что Артаксеркс не следил за своими сатрапами, так ещё и не назначил никакого регента или исполнителя его обязанностей. Это привело к вполне закономерному результату: сатрапы стали чувствовать себя независимыми и никому не обязанными. Особо сильно это проявлялось в дальневосточных провинциях. Парфия и Бакртия были лишь формально в составе Ахеменидов, а на деле уже чувствовала себя свободными[2]. Однако ослабление контроля за степняками в тех краях тоже дало о себе знать. В 250 году до н. э. племя парнов под предводительством братьев Аршака и Тиридата вторглось в Парфию и без особого труда заняло её. Бактрийцы, по началу, были напуганы, но потом быстро смекнули, что союз с этими кочевниками может стать ключом к полной независимости.

Артаксеркс VI же решительно повёл свою армию на Восток, дабы вернуть свои земли обратно. Но не тут-то было. Кочевники, в союзе с бактрийцами, на сей раз дали царю царей крайне жестокий отпор. Теперь они не отступали бесконечно, как во время войны Дария I со скифами, а показали свои навыки во всей красе. В битве при Саддарвазехе[3] в 249 году до н. э., лёгкая конница парнов, которые стали называть себя парфянами, постоянно маневрировала и обстреливала врага из луков. Персидская кавалерия тоже была вооружена луками, но владеть ими, как кочевники, не могла. Когда же персы навалились всеми своими конными силами, парфяне применили излюбленную тактику кочевников всех времён и народов — ложное отступление. Персы проглотили наживку и бросились в погоне. В итоге все их всадники были окружены и уничтожены при поддержке бактрийской конницы. Что касается пехоты, то Артаксеркс предпочитал количество качеству, в отличии от своего отца. Поэтому она не отличалась ни стойкостью, ни дисциплиной. После продолжительного обстрела, пехотинцы Ахеменидов побежали в панике, а сам Артаксеркс VI погиб.

Парфянские конные лучники

Поражение персов было поистине разгромным. Более 20 000 пеших и конных воинов они потеряли в этом бою. Новые приобретения сразу же отпали от Ахеменидской Державы. 23-х летний сын Артаксеркса VI, ставший после его смерти новым шахиншахом Дарием IV, не имел ни авторитета среди знати, ни сил продолжать борьбу. К тому же он был сильно подвержен влиянию своих придворных, которые, однако, поступили разумно. Для искоренения сепаратизма и предотвращения смуты персы обратились за помощью к Агесилаю III. У спартанского царя, который вёл Карфагенскую войну (а именно — Гамилькарову), хватало своих хлопот. Однако он послал персам 6 000 лучших спартанцев и греков под командованием своего младшего сына Агиса. Столь малая численность контингента вызвана тем, что он должен был реорганизовать армию персов, а не воевать вместо неё. В итоге Агис и его люди за 4 года так вымуштровали пехотинцев и обучили маневрам всадников, что теперь они успешно могли противостоять кочевникам. Царь же и его приближённые старались погасить другие очаги сепаратизма и бунта. Парфяне тем временем заняли Гирканию, Арию и часть Маргианы. Другая же досталась бактрийцам, которые ещё подмяли под себя Согдиану и провозгласили себя Бактрийским царством со столицей в Бактре. Царём стал Митридат I, бывший до этого сатрапом Бактрии.

В 244 году до н. э. обновлённая персидская армия вновь встретилась с парфянами близ того же Саддарвазеха. Теперь же персидская армия насчитывала не 80-100 тысяч человек, а всего лишь 40 тысяч, 6 из которых были греко-спартанцами. Вместо бесчисленных полчищ пехоты на сей раз у персов было 16 000 (вместе с греко-спартанцами) при 20 000 всадниках из персов, арабов и сарматов, населявших северокавказские степи. Командовал битвой Агис, хотя формально главой войска считался Дарий IV. Парфяне с бактрийцами располагали превосходящими на порядок силами. Аршак к тому моменту погиб при расширении Парфянского царства. Новым царём и командующим армией стал его брат Тиридат. На сей раз персы, которыми командовали греки и спартанцы, не бросались вперёд, а отвечали залпом на залп. Если конные лучники мятежников наглели, на них набрасывалась мидийская конница, которая сразу же возвращалась на исходную, в случае отступление врага. Пехотинцы более не бежали от бесконечного залпа стрел, который на этот раз, благодаря грамотному противодействию своих всадников и лучников, был не столь обилен. Тяжёлые всадники парфян пытались атаковать, но их усилия парировались мидийцами и персами. И тут войско перестало стоять в обороне и перешло в равномерной наступление. Так как битва происходила на не очень просторной местности, парфяне были не так уж и свободны в манёврах и отступлениях.

В итоге бой растянулся на три дня. Первые два парфяне пытались спровоцировать врага на беспорядочное преследование или зайти в тыл, а тот старался загнать и зажать их в тесном пространстве. И наконец на третий день удача улыбнулась Агису и кочевники с бактрийцами были на голову разбиты, хотя силы сопротивляться у обеих царств ещё были. Но тут из Эллады пришли вести: умер царь Агесилай III. Ещё раньше Агису стало известно, что его старший брат скончался. А значит теперь власть перейдёт к малолетнему Лисандру. Точнее регенту при нём. А кто им будет, пока не было известно. Не желая упускать такой шанс, Агис быстро примерил персов с сепаратистами. Мол, «у Державы Ахеменидов не так уж и много средств для продолжения борьбы с парфянами и бактрийцами, которые в свою очередь могут выступать живым щитом между самой Персией и кочевниками Великой Степи, которые обязательно ещё попрут вслед за парнами». И хотя в аргументах царевича был весомый смысл, он гнул эту линию лишь ради своего скорейшего возвращения, для судейства за регентство. Античные историки впоследствии будут упрекать его в том, что он в угоду своему властолюбию не добил парфян. Справедливости ради стоит отметить, что такая возможность и правда была. Но на окончательное добивание сепаратистов ушло бы немало средств и живой силы, как и на последующее восстановление власти Ахеменидов в этих краях. И Агис, и Дарий с царедворцами, и даже парфяне с бактрийцами это прекрасно понимали. Поэтому стороны пришли к тому, чтобы самопровозглашённые царства располагались в границах своих регионов (Парфии и Бактрии). Максимум, земли севернее. Остальное возвращалось персам. Сами Парфянское и Бактрийское царства становились вассалами Ахеменидов и должны были оборонять её от нашествия кочевников. Не успели стороны конфликта подписать мир, как Агис, не дожидаясь своих людей, галопом помчался в Спарту, загнав по пути, как гласят предания, 3 коней.

Регент Еврипондтидов

Агис судится за регентство

Агис поспел вовремя в столицу. Ожесточённые споры о регентстве были ещё в самом разгаре. На первый взгляд, могло показаться, что у царевича не было никаких шансов. Его оппонентами были ветераны и полководцы Карфагенской войны, заработавшие на ней авторитеты и влияние. Однако Агис заявил, что они, прирождённые воины, сражались против торгашей и мореходов, которые даже воевать-то толком не умели. Тот же Гамилькар Барка не победил ни в одном крупном столкновении. А вот он из неотёсанной толпы персов создал войско, которое смогло побить кочевников, скифы и сарматы которым не ровня. Над этим заявлением спартиаты лишь посмеялись. Однако, когда в Спарту прибыли персидские послы с благодарностями, рассказавшие, как всё было, всем стало не до смеха. Мало того, что персы привезли кучу даров Агису, так ещё, по приданию, Дарий IV предложил ему в жёны свою сестру Статиру. Однако Агис отказался, так как женитьба на персиянке подорвала бы его авторитет и о регентстве он мог более не мечтать. Но на людях он отказал вежливо, заявив, что он не царь и не достоин такой высокой чести. Возможно, эта история выдумана античными историками, как и про 3 загнанных коней. Но, как известно, сказка ложь, да в ней намёк. Даже если этого и не было, то это показывает, насколько ревностно Агис старался получить пост регента. И на сколько он был умён.

Такие факты, конечно же поразили спартанцев. Подливало масло в огонь и то, что Агис, в отличии от других претендентов, был царских кровей. Даже их упрёки об оставленном в Персии войске не смогли переломить ход судейства. В конечном счёте, Агис своего добился и стал регентом при 7-летнем царе Лисандре I, своём племяннике. Первым преобразованием регента (от имени царя, конечно же) стала демобилизация армии. К концу войны Спарта содержала почти 80 000 воинов всех родов войск. Такое войско сильно било по карману государства, которому ещё предстояло оправиться после войны. Сами спартиаты сюда не входили, так как они, благодаря клерам, находились на самообеспечении. И хотя сборами ополчений греческих городов они сами и занимались, все заботы и содержания падали на хозяев Восточного Средиземноморья. Демобилизация греков не была проблемой. Они были ополченцами своих полисов и им было чем заняться дома. Поля, скот, мастерские, лавочки и, конечно же, семьи — всё это их ожидало, а они к этому стремились. С фракийцами, иллирийцами, и другими подвластными народами, служившими в спартанских войсках, была такая же история.

Возвращение воина домой

А вот с наёмниками было всё несколько сложнее. Эти люди не знали ничего, кроме войны. В мирной жизни их никто не ждал, там им делать было нечего. А если их тоже отпустить, то они обязательно займутся разбоем. Поэтому 8 000 греческих наёмников остались на действующей службе. Что до галлов, то Агис хотел отправит их обратно в Паннонию, откуда они и пришли, вместе с трофеями и выплатами. Однако 4 000 кельтов пожелали остаться в войске, как наёмники. Также царь, точнее регент, уделял внимание и спартанской коннице, которая была начисто выбита войной, кроме царских телохранителей. Для восполнения рядов спартанских гиппеев, Агис стал выдавать гражданство наёмникам и союзникам. Всего его получили 600 всадников. Однако регент решил восполнить конный корпус в основном за счёт самих же спартиатов. Все граждане Спарты владели одинаковыми клерами. За неотчуждаемостью и неделимостью земли строго следили. Однако состояние спартиаты делали именно на войне, за счёт добычи. А также за счёт спекуляции и инвестиций, с которых они получали немалые средства. Последнее тоже было запрещено, так как считалось недостойным и нечестным способом заработка для свободного человека.  В итоге Агис устроил тщательную проверку и выявил 900 наиболее состоятельных из таких спартиатов, которым поставил выбор: либо в конницу, либо под суд. Естественно они выбирали первое. Нечистое на руку состояние легко позволяло приобрести им коней и содержать их. В итоге численность спартанских гиппеев, вместе с царскими телохранителями, при Лисандре I (Агисе) достигла 1 800 человек. Для сравнения: при Агесилае III их было не более 1 200. Также изменилось и снаряжение. При сохранении беотийского шлема и прежнего оружия, спартанские гиппеи сменили линотораксы на чешуйчатый доспех. Такое защитное снаряжение было свойственно восточным народам и кочевникам. Видимо Агис обратил на него внимание во время пребывание в Персии.

Чешуйчатый торакс спартанских гиппеев

Конечно же, не все греки сумели найти себе место в Элладе. Специально для таких на новоприобретённых территориях стали возводиться колонии. Со строительством городов вообще связана отдельная история. Дабы ц торговли и ремёсла в Великой Греции появился центр, Агис отстроил на месте, где стоял Тарас, новый город. Целью его восстановления стало ещё и то, что спартанцы не хотели, чтобы Сиракузы сильно возвысились. Новый-старый город получил название Агесилайника, то есть победа Агесилая, в честь отца регента. Агис очень ревностно заботился об увековечивании памяти своего отца Агесилая III Никатора. На форуме в Спарте появилась его статуя в добавок к остальным. Апполоний Родосский, написавший поэму «Аргонавтика», получил личную благодарность от царя (а на самом деле от регента) и даже спартанское гражданство со всеми вытекающими за то, что написал ещё поэму «Агесилаида». В ней он воспевал Агесилая III Никатора, как мужественного, смелого, умного и вообще безупречного человека. Явным конкурентом этой поэмы во все времена было произведение Ксенофонта «Агесилай» о царе Агесилае II Спартанском. Науки и искусство — это то, чему Агис особенно покровительствовал. Из-за этого Селевкия в Египте, куда стали массово съезжаться деятели науки, искусства и архитектуры, стала разрастаться.

Конечно же на посту регентства Агис не только занимался добродетелью и восстановлением страны от войны, но и обрастал влиянием и связями. Именно он тогда был подлинным правителем Спарты, а не его племянник Лисандр I, ни тем более Леонид II из династии Агиадов. В наше время Агиса назвали бы серым кардиналом, теневым руководителем или как-то ещё в этом духе. Однако длилось это очень не долго. В 242 году до н. э. 9-летний Лисандр тяжело заболел и скоропостижно умер. Такого поворота событий никто не ожидал. Чтобы крепкий здоровьем и духом юный царь вот так вот разболелся и умер. Это было что-то с чем-то. Регент Агис тут же возглавил расследование, выявил всех «причастных» и казнил. Примечательно, что эти «причастные» были ярыми недругами самого регента. Таким образом бытует мнение, что Агис отравил своего племянника, дабы самому стать царём. Однако у этой теории есть и «оппонентка». Согласно ей, к смерти малолетнего царя были причастны враги Агиса, но тот оказался им не по зубам. Регент и так обладал всей полнотой власти и титул царя был для него всего лишь формальностью. К тому же 9-летний Лисандр I не больно то отличался от 7-летнего, чтобы лишить своего дядю власти. Так это или иначе, уже никогда не будет известно. После завершения следствия и казни, всё прошло, как обычно. Король умер, да здравствует король! В 242 году до н. э. регент Агис был провозглашён царём Агисом IV, прозванным Филопатором, за труды по увековечиванию памяти своего отца.

Завоевания Агиса IV Филопатора

Первым делом на троне Агис IV решил довершить деяния своего отца, установить спартанское господство в Предальпийской Галлии, дабы раз и навсегда умиротворить свои владения в Италии. Сбор нового войска был проще и быстрее, так как у спартанцев было уже под рукой 12 000 хорошо обученных ветеранов. Держава, правда, пока не совсем окрепла после той затяжной войны, но новых набегов варваров никто не хотел. На Карфагенской же земле бушевало восстание наёмников, которое Гамилькар Барка почти подавил. А пока финикийцы покупали греческое зерно и вербовали временных наёмников на Сицилии и в Великой Греции. Дела южные, впрочем, Агиса волновали. Он справедливо полагал, что карфагеняне ослаблены и им сейчас совсем не до Спарты.

Собрав ещё 18 000 человек, доведя численность войска до 30 000, царь, сперва отправил к галлам послов с требованием сложить оружие и признать его своим царём. Несколько племён, особо сильно пострадавшие на закате войны, так и сделали. Однако бойи, инсубры и венеты категорически отказались этого делать. К ним примкнули тавриски и некоторые другие племена. Агис нисколько не сомневался в таком исходе. Иначе бы не стал заранее собирать войско в такое нелёгкое время. В 241 году до н. э. царь зашёл на земли галлов и начал огнём и мечом проходить территории галлов, которые не признали его власть, обходя при этом тех, кто это сделал. Коалиция племён собрала 70-тысячное войско. Осталось только выбрать поле для битвы. Впрочем здесь варвары не продешевили. Они обошли войско Агиса и сами отправились грабить земли врага. Впрочем царь очень быстро узнал о большом войске неприятеля, как и о его направлении, и поспешил за ним. Обе армии встретились около горного прохода, ведшего в Этрурию. Агис поспел первым и перекрыл дорогу галлам.

Галлы подготовились к сражению на совесть. 50 000 пехоты и 20 000 всадников с колесничими внушили бы ужас даже самым отпетым ветераном. Шокировало греков ещё и то, что варвары предпочитали сражаться нагишом. Первой в бой вступили конница и колесницы варваров, которые встали на одном лишь правом фланге. 8 000 конников спартанского царя начали сильно пятиться под вражеским натиском. Хотя уровень потерь был не в пользу галлов. Своей выучкой, дисциплиной и слаженностью действий они уступали неприятелю. А вот в плане пехоты всё было куда интереснее. Греко-спартанские сариссофоры отлично сдерживали лавину варваров. Их щиты не могли полностью прикрыть тела воинов. А если те были ещё и большого роста, так фалангистам было же легче. Неприкрытые даже одеждой тела галлов отлично протыкались сариссами. Так что фаланга сдерживала пехоту врага вполне успешно. Чего было нельзя сказать о коннице, которая всё пятилась и пятилась, но не бежала. И тут в тылу у варваров появились 8 000 пеших и 2 000 конных этрусков. Агис предусмотрительно собрал их перед походом, ожидая, что варвары решат заставить его вернуться домой. Поэтому сначала он хотел использовать их, как заслон, но по отступлению назад  отправил к ним гонца с приказом выдвигаться вперёд, в обход прохода по горным тропам. И вот теперь они обрушились на врага с тыла, в первую очередь на конницу. Это и решило исход битвы.

Битва в горном проходе Аппенин[4]

Потери кельтов были огромны, около 20 000 человек. Потери же спартанцев, в основном в кавалерии, были в 8 раз меньше. Победа греков сломило дух многим варварам и они поспешили заключить мир со спартанским царём и присягнуть ему на верность. Однако из-за зимы Агис IV не сумел развить успех. Зато в следующем 240-вом году до н. э. он со свежими силам снова вернулся в Галлию. Бойи и лингоны на сей раз не стали сопротивляться и сложили оружие. Инсубры оказались один на один с врагом. В 239 году до н. э. царь добрался и до них. В очередном решающем сражении 35-тысячному греко-спартанскому войску, усиленному этрусками, умбрами и римлянами, противостояло 50 000 кельтов. Среди них были не только инсубры, но и наёмники из Заальпийской Галлии. Но как и прежде, выучка и дисциплина фалангистов вместе с конными манёврами, сделали своё дело. Кельты были разбиты и покорены.

К 238 году до н. э. на территории Предальпийской Галлии была установлена спартанская военная администрация. Началось строительство крепостей и прокладывание путей, вводилось налогообложение и набор во вспомогательные войска. Однако пока государственная машина работала не во всю силу. Агис понимал, что это может озлобить местное население и спровоцировать их на восстание. Поэтому Предальпийская Галлия стала чем-то средним между вассалом и гармостией. Наместником же стал Алкионей[5], соратник Агиса IV, который вместе с ним участвовал в покорении этого региона. Однако решив проблему набегов на свои италийские земли, царь столкнулся с другой.

Италия не имела сухопутной связи с Балканами. Поэтому торговля, переброска войск и прочие сообщение проходили по морю. И всё это вызвало небывалой подъём пиратство в водах Адриатического моря, которым промышляли иллирийцы. Морские разбойники сильно мешали торговле, что в свою очередь било по казне государства, которое всё ещё восстанавливалось после войны с Карфагеном. Умиротворение Иллирии стало теперь новой первостепенной задачей. Для начала царь отправил послов к царю далматов, с требованием немедленно прекратить нападение на корабли спартанцев и их союзников и возместить ущерб. Однако иллирийцы сильно возвысились в последнее время за счёт пиратского промысла и военной силе. К тому же царь Агрон полагал, что Держава не только не оправилась от войны, но и сильнее себя истощила покорением Предальпийской Галлии. Поэтому высокомерно ответил, что в Иллирии не принято мешать друг-другу наживаться промыслом в море. На это спартанский посол ответил:

Тогда мы изменим иллирийские обычаи

Этими словами он подписал себе приговор. На обратном пути корабль посла подвергся нападению. Несмотря на ожесточённое сопротивление, иллирийцы захватили судно, перебив всю команду, в том числе и посла, который позволил себе такую дерзость. Этим иллирийцы развязали Агису IV руки. Теперь он получил повод начать войну, дабы покончить с пиратством раз и навсегда. В 236 году до н. э. в Адриатическом море появились 200 спартанских судов, которые начали зачищать воды от пиратов. А в саму Иллирию с суши вторглась армия из греков, спартанцев, эпиротов и македонян. К ним присоединились вассальные Спарте южные племена. Спартанцы без труда стали занимать южные владения иллирийцев и громить их флотилии.

Сражение с пиратами

Однако в далматском архипелаге появились проблемы. Это была гористая местность в которой воевать было не так уж и просто. Однако у Агиса был опыт войны в горах, который получили ещё его предки. Главной силой здесь теперь выступили эпироты и македоняне. Они были уроженцами горных стран и умели вести войны в этих условиях. Царь Агрон попытался заключить мир со Спартой, но Агис IV категорически отказался. Он желал сделать Иллирию не просто вассалом или зависимым союзником, а ещё одной провинцией, чтобы у Италии с Балканами появилась сухопутная связь. После взятия столицы далматов мир таки был подписан. Агрон признавал себя покорным слугой Спарты и отдал своего сына Пинна, ещё совсем ребёнка, в качестве заложника. И так уже в 235 году до н. э.  спартанцы начали выстраивать в покорённых землях провинцию, по которой теперь проходила сухопутная связь между Италией и Балканами. Правда на этом умиротворение Иллирии не закончилось. После смерти Агрона в 230 году до н. э., его жена Тевта восстала против власти спартанцев. Нахождение Пинна  тогда в заложниках в Спарте не удержало её, так как он был рождён от другой жены Агрона. Понимая, что жизнь юного царевича не стоит для Тевты ничего, Агис IV даже не стал пытаться шантажировать её. Но самого Пинна оставил в живых. Восстание суровой иллирийской царицы длилось чуть больше года и поначалу проходило весьма успешно. Но вскоре Тевта потерпела поражение в битве при Демалуме в 229 году до н. э. от гармоста Иллирии Гиппила. После чего попала в плен и была казнена[6].

Агиады встают с колен

В 260 году до н. э. скончался спартанский царь Арей I[7]. В отличии от своего деда, он был более приметен. Именно он занимался сбором и переброской войск в Италию и на Сицилию, во время Италийской войны. Также ему удалось позаботиться о сохранении Рима для того, чтобы сделать из него «Персию Агиадов». Его место занял его сын Акротат, который занимался тем же, чем и его отец: собирал армии и отправлял их для войны с Карфагеном. Подобно Арею I, Клеомену II и Клеомброту I он был крайне пассивен в политике, что обеспечивало их соправителям Еврипондтидам

Став царём в 260 году до н. э., когда Карфагенская война только набирала обороты, он скончался уже в 245 до н. э.[8] На фоне военных действий на Сицилии, в Италии и Северной Африке, он просто терялся. И современники, и потомки нередко забывали о его существовании. В добавок к этому единственный сын Акротата Арей умер в детстве, так и не сев на трон. Новым царём в 245 году до н. э. стал двоюродный брат Арея I Леонид. В отличии от своих предшественников, он стремился положить конец единовластию Еврипондидов и установить реальную, а не фиктивную Диархию. Казалось, для этого есть самый подходящий момент — Лисандр I был ещё слишком мал, чтобы быть фактическим самодержцем. Однако регент и дядя юного царя Агис сосредоточил всю полноту власти в своих руках. Однако Леонид II не думал отступать на этом. Вместо этого, он начал обрастать связями и знакомствами. Особенное предпочтение отдавал он противникам Агиса — богатой земельной знати, добывшей богатства нечестным путём. Но после внезапной смерти 9-летнего Лисандра I, Агис устроил чистку своих врагов, среди которых были и сторонники Леонида II.

Царь Леонид II

Царь Агиад всё равно не сдавался. Он решил сделать ставку на Рим, где его почитали, а также италиков и этрусков. И вот сразу же в 238 году, едва успел Агис IV покорить предальпийских Галлов, Леонид собрал 25 000 войско в Италии и двинулся за Альпы в Южную Заальпийскую Галлию. Поводом для похода стала помощь союзникам Спарты массалиотам в борьбе с племенем лигуров. В том же 238 году  до н. э. царь разгромил это племя, вместе с их союзниками воконтиями. За лигуров однако вступились аллоброги. Леонид II разбил и их, а на месте битвы заложил город Леонидополь в честь своего предка Леонида I.  Когда показалось, что война закончилась, в неё вступили арверны. До этого они предложили помощь в переговорах с аллоброгами, но получили отказ. В начале 235 года до н. э. Леонид II командуя войском из массалиотов и италийцев с греками в 35 тысяч человек разбил превосходящих вдвое, как минимум, арвернов у впадения Изеры в Рону. После этого был заключён мир, по которому арверны остались независимы, но лишились части своих владений. А вот племена, жившие между Альпами и Роной, в том числе аллоброги, стали спартанскими провинциалами. На завоёванных территориях была основана новая провинция, которая позже станет известна, как Галлия Леонида[9].

Успех Леонида II ошарашил всех. Представитель царского рода, который с некоторых пор стал чисто декоративным, теперь вернул себе популярность и влияние. Леонида торжественно встретили сначала в Риме, а затем в Спарте. Однако Агис IV был далеко не рад свершению своего соправителя. Завоёванная полностью им Италия была закрыта от массовых набегов Альпами, переходы через которые легко можно было перекрыть. А теперь у Спарты была провинция открытая для набегов со стороны любых желающих из Заальпийской Галлии. Хотя новые владения, как объяснял сам Леонид II, позволяли держать под присмотром Карфагенские владения в Испании. Однако как современники, так и потомки полагали, что основной причиной недовольства властного Агиса IV было то, что с Леонидом уж не сваришь кашу, как с некоторыми его предками. С этим коллегой пришлось бы считаться.

В этом же 235 году до н. э. случилось то, что повергло всех в шок, Леонид II, находившийся в зените своих популярности и влияния, умер. Злые языки сразу же стали утверждать, что это коварный Агис приложил руку[10]. Однако стоит учитывать, что к тому моменту Леонид был уже немолод и болен. Столь быстрый успех в неизведанной части света явно стоил ему больших усилий, которые он приложил, и которые его и добили. Сторонники теории отравления Леонида Агисом также указывают на то, что ставший царём от Агиадов Клеомен III, сын первого, был довольно молод и был не помехой для Еврипондтида. Так или иначе, но факты остаются фактами: Леонид II умер, его место занял его сын, Агис IV остался фактическим самодержцем.

Третья Скифская война

Агис IV не только увеличил конный контингент спартиатов и одел их в чешую. Он ещё думал и об остальной коннице. Ударную ему поставляли из Эллады, Македонии, Великой Греции, Ионии. Вассалы Спарты, фракийцы и иллирийцы, давали контингенты легкой конницы. Именно о последней и задумался царь. Легкая кавалерия в спартанской армии до этого использовалась только для разведки или преследования. Однако карфагеняне, точнее нумидийцы, показали, насколько легкие всадники могут быть эффективны. Они могут бить по коммуникациям, внезапно нападать, когда этого не ждёшь. Даже в открытом столкновении они могут быть полезны во фланговых маневрах и при ударе в тыл.

Нумидийские всадники были отличными метателями дротиков

Было бы заблуждением считать, что сколь близких аналогов им не было. В Великой Греции всадники Тараса, до его разрушения, славились как неплохие легкие конные застрельщики. Однако после разрушения Тараса Агесилаем III эти всадники в эллинском мир стали страшным дефицитом. После восстановления города, как Агесилайники, его новые жители имели такое же отношение к прежним тарентийцам, как спартанцы Илиады к дорийцам. То есть никакого. Агису предстояло воссоздать этот вид конницы с нуля. Благо, у него были фракийцы, которые были неплохими метателями дротиков, а также италики. Правда до мастерства нумидийских всадников они не дотягивали, так как для тех это было ремесло всей жизни. Однако находясь в войске на постоянной основе, новые конные застрельщики спартанских царей  достигали неплохих результатов. Всего же Агис IV содержал к 232 году до н. э. 1 000 конных застрельщиков из италиков и балканцев. Они могли не только докучать противнику манёврами и залпами дротиков, но и опрокинуть легкую пехоту неприятеля в ближнем бою.

Примерно так выглядел конный застрельщик

Однако больше всего интерес у царя вызывали конные лучники. Такие всадники были у арабов, персов., но с кочевниками в этом ремесле никто не мог сравниться. наёмные скифы и сарматы были нормой в армии Боспорского царства. Также они были в персидском войске, которым Агис IV нанёс поражение парфяно-бактрийской армии. Теперь же царь Спарты решил создать таких всадников и у себя. Попытка сделать этот род войск лишь из наёмных скифов и сарматов не получилось. Степняки любили свои родные края и наниматься к кому были готовы лишь в случае войны, в то время как Агису такие войны нудны были всё время под рукой. Выход всё же нашёлся. Ограниченное число скифов, арабов и персов поступило на постоянную службу в качестве инструкторов и офицеров. А массовку должны были составить критяне и лидийцы, которые были превосходными лучниками. С посадкой на коня вопрос не стал. Царские кони разводились в Сирии. В добавок неплохих коней поставляли арабы, персы и боспорцы. Но это не значит, что Агис мог посадить 10-ки тысяч человек, которых надо было ещё обучить на коня. Такая задача была просто невыполнима. Корпус конных лучников насчитывал всего 2 000 всадников и всё равно обходился казне недёшево, но и не так дорого, как кочевники. Критяне и лидйцы не были такими умельцами стрелять из лука на полном скаку, как скифы или сарматы. Но от них этого никто и не требовал. Их задачей был манёвр. Приблизившись к противнику с фланга или тыла, они должны были остановиться, дать залп и быстро уйти. Таким образом царь постоянно содержал 3 000 всадников и 12 000 пехотинцев, которые благодаря этому были более профессиональны, чем ополчены, набор которых в случае войны продолжался.

Такой вид конные лучники Спарты приобретут где-то в конце II века до н. э. А во время Агиса IV у них не было никаких доспехов, кроме простенького шлема

Данные реформы оказались очень кстати. В 232 году до н. э. к Агису IV на поклон пришли старые враги скифы. На сей раз они стали просить о помощи в войне с сарматами. Раньше эти кочевники были их друзьями. Однако после поражений в двух предыдущий Скифских войнах от Деметрий из рода Антигона и Агесилая III, дружба расстроилась. По законам природы, слабые не выживают, скифы в обеих войнах таковыми себя и показали. Тогда роксоланы, аорсы и другие сарматские племена стали теснить своих бывших друзей на Запад и к Понту Эвксинскому[11]. Если им это удастся довершить, тогда Боспорское царство окажется под ударом. Царь согласился помочь.

Впервые в собранной армии Спарты предпочтение отдавалось не пехоте, а коннице. Войско, высадившееся в 231 году до н. э. в Таврике состояло из:

• 16 000 фалангистов;
• 4 000 туреофоров;
• 1 000 спартанских гиппеев;
• 3 000 конных лучников и застрельщиков царя;
• 2 000 фессалийских и македонских ударных кавалеристов;
• 2 000 тяжёлых скифских всадников;
• 8 000 скифских конных лучников;
• 4 000 наёмных боспорских всадников;

После ряда небольших стычек с сарматами, спартанское войско наконец-то встретилось с 50-тысяной армией роксоланов и других степняков у устья Дона. Дабы защитить свою пехоту от сарматских стрел, Агис вырыл перед ней ров и вооружил гоплонами с копьями. Да-да, гоплиты в греческих армиях продолжали существовать после перевооружения на сариссы. Только теперь их строили по краям фаланги, дабы они могли в случае чего поддержать туреофоров, которые были как-никак лёгкой пехоты и не могли выдержать сильный натиск. Для этого их хорошо обучали владеть и копьём, и мечом. Сражаться же теперь они могли не только в фаланге. Теперь они могли действовать в лохах, как в манипулах[12]. Правда далеко от основного строя они не удалялись, потому что не могли также эффективно биться небольшими подразделениями, как туреофоры, не говоря про самнитов. По флангам, как обычно, встали конница и туреофоры. Но немалая часть всадников осталась в резерве позади фаланги.

Построение перед битвой[13]

Тяжёлая конница роксоланов

Дабы выйти из тупиковой ситуации Агис направил все свои резервы на помощь левому флангу. Результат не заставил себя долго ждать. Ударившие во фланг и тыл тяжелые скифские и греческие всадники переломили здесь ситуацию. Конные лучники стали отступать, а вот катафрактам так не повезло. Из-за тяжёлых доспехов они не могли уйти от преследования и вскоре были перебиты. Что до правого фланга, то царь отправил на помощь своему флангу половину всей пехоты. По началу сарматов потеснили и они вроде как начали отступать. Но в неожиданный момент они разделились и ударили по флангам преследующих. Подоспевшая вторая половина пехоты так и не смогла переломить ход битвы. Но тут подошли всадники, преследовавшие сарматов на левом фланге и решили исход битвы. Кочевники стали отступать к своему лагерю, который к их ужасу был занят спартанцами. Сражение превратилось в избиение. Повезло лишь тем степнякам, которых преследовал левый фланг спартанцев. Они не стали заходить в лагерь, а бежали далее. Остальные же были перебиты и взяты в плен. Всего сарматы потеряли около 25 000 человек и ещё 5 000 попали в плен. Победителям достались щедрые трофеи: табуны лошадей, стада скота, горы оружия и доспехов. Отступление Агиса IV в Таврику было поистине триумфально. В 230 году до н. э. послы сарматской коалиции племён заключил мир со Спартой. Согласно ему скифы объявлялись союзниками последней. Нападение на них отныне считалось нападение на Спарту. Сарматам достались степи Кавказа. А вот скифы жили теперь вблизи границ Боспорского царства и охраняли его границы от набегов других кочевников. В дальнейшем здесь они и осели.

Спартанская Держава в 226 году до н. э.

Последние годы правления

После возвращения из Таврических степей, Агис IV полностью сосредоточился на управлении своей державой. В первую очередь царя волновали новые земли, которые завоевали он и Леонид II. Однако силы все больше покидали его. Агис и так не славился крепким здоровьем, а войны с галлами, иллирийцами и степняками ещё и подорвали его.  Лишь царский титул не давал ему стать гипомейоном. Последний год своей жизни царь вообще управлял не вставая с постели. В 226 году до н. э. Агис IV Филопатор скончался. Его смерть ознаменовала конец Золотого века Еврипондтидов. Так историки окрестили период от переворота Агесилая II до смерти Агиса IV. Это было время, когда у династии Еврипондтидов была вся полнота власти, в то время как Агиады играли лишь декоративную роль. Это время прошло. Отныне диархия в Спарте, стараниями Леонида II и его сына Клеомена III, была не только формальной, но и фактической. Теперь Еврипонтидам придётся считаться со своими соправителями Агиадами. Правда те были точно в таком же положении.

Примечания

[1] В РИ Антиох II Теос, убитый в 246 году до н. э. своей первой женой.

[2] В РИ был похожий сценарий. Александр Македонский, после завоевания Персии, ушёл воевать в Индию, не назначив своего ИО. Мало того, что многие персидские сатрапы остались на своих местах, так над ними теперь никого не было. Государство буквально жило без государя. Естественно они заворовались и стали чувствовать себя свободными. Лишь авторитет царя удерживал их от сепаратизма. Да и то не везде этот авторитет работал. Гарпал, которого Александр поставил над своей космической казной, считал, что царь не вернётся из Индии и начал тратить казённые деньги с размахом. А когда узнал о возвращении Александра из похода — сбежал, прихватив 5 000 талантов. Кстати, Гарпала македонский царь и до этого ставил над казной, из которой тот тоже воровал, а потом бежал. Мда, государственным деятелем великий завоеватель был никудышным от слова совсем.

[3] Персидское название Гекатомпила, который в этой АИ основал Ксеркс III, а в РИ — Селевк I.

[4] Картинка урезана и взята из статьи Алексея Козленко с Варспота Кельты: Римское завоевание Цизальпинской Галлии | Warspot.ru Эта же статья использовалась при написании.

[5] В РИ первый сын Антигона II Гоната. Погиб, точно не известно, во время Хремонидовой войны в 265 или 261 году до н. э.

[6] В РИ истории войн с иллирийцами было больше. Во первых римляне поначалу не стремились к господству на Балканах. Потом у них возникли терки с Македонией, которая в этой АИ союзник Спарты.

[7]  В РИ он погиб в 265 году до н. э. в атаке на Коринф.

[8] В РИ погиб в 262 году до н. э. в битве при Мегалополе.

[9] В РИ Нарбонская Галлия.

[10] В РИ Леонид II умер как раз в 235 году до н. э. Так что отравитель Агис IV или нет — вопрос не только для жителей АИ, но и для вас, коллеги и читатели.

[11] В РИ истории дружба между скифами и сарматами прекратилась после поражений первых от диадоха Лисимаха и кельтов. После этого между ними началась война и в III веке до н. э. сарматы прижали скифов к северным черноморским берегам. Правда точные даты мне найти не удалось.

[12] Проще говоря из оставшихся гоплитов спартанцы сделали некое подобие гипаспистов Александра Македонского из РИ.

[13] Кадр из видео на ютубе (11) Война Тимура с Тохтамышем на карте. Туран против Золотой орды (1385-1395) — YouTube