Ярость Спарты. Глава V. Карфагенская война
Я вас категорически приветствую. Ха-ха! Мы продолжаем с вами АИ о ярости Спарты, которая пожрала в себе весь цивилизованный и нецивилизованный древний мир. Поехали.
Содержание:
Предвоенный период
Карфаген явно остался не доволен положением вещей, которое сложилось после заключения мира со Спартой. Всего за год финикийцы лишились практически всей Сицилии, того, чего они добивались столетиями. Уплата контрибуции в 800 талантов также не была воспринята, как успех. Всем было ясно, что новое столкновение — вопрос времени. Ещё когда Спарта осаждала Рим, Карфаген уже начал готовиться к новому столкновению. Дрепан и Лилибей — единственные города на Сицилии, которые Ксантиппу не смог (хотя если быть точным, не успел) взять. Они рассматривались как плацдарм для наступления на острове. Укрепления городов улучшались, гарнизоны увеличивались, как и запасы продовольствия. Активно восстанавливался флот, который так знатно потрепали спартанцы в водах Сицилии. Также не забывали карфагеняне и про деньги с сухопутными войсками. В Испании были захвачены некоторые земли на Юге и Юго-Востоке, где были открыты рудники с серебром, что положительно сказалось на экономике и размере казны.
В Спарте тоже не дремали. Действия Карфагена отнюдь не рассматривались, как миролюбивые. В новых землях укреплялось военное присутствие. Замирение этих земель вызвало волну искателей приключений, торговцев, исследователей, знати и колонистов. Агесилай III также провёл небольшую военную реформу. Легкая пехота и пельтасты получили новый щит овальной формы, туреос, который судя по всему был перенят у кельтов. В связи с чем у них всех появилось новое название — туреофоры. Из-за большого размера щита им и доспехи были не нужны. Вооружение их состояло из дротиков, которыми они был ещё обучены драться, как копьями, и меча, владению которым уделялось особое внимание.
Туреофоры
Мастерство владения мечом были также подняты и у гоплитов с сариссофорами, которые доселе были хорошо обучены владеть только копьями, благодаря инструкторам из Самния и Даже Рима. Также благодаря им вспомогательные воины, которые выросли из легкой пехоты и пельтастов, теперь стояли и сражались по флангам фаланги не абы как, а в манипулах. Они не очень годились для обороны, но хорошо подходили для парирования ударов и фланговых манёвров. Десять лет усердных тренировок и муштры не прошли даром. К началу войны манипулы из греков, фракийцев и галлов (последних тренировали особенно жестко, так как им была плохо знакома дисциплина и плотное построение) были ничуть не хуже, чем из римлян и самнитов[1]. Правда пока только на учениях. Боевое крещением им предстояло пройти.
По торговым интересам Карфагена был нанесён страшный удар. Западное море наводнили спартанские, греческие, а также финикийские корабли. Правда карфагенян они вряд ли считали своими собратьями, как и те их в свою очередь. Несмотря на то, что все они были одного рода, восточные финикийцы имели толику коллективизма своих городов и их больше всего интересовала торговля, мореплавание, открытие новых земель, прокладывание торговый маршрутов и так далее. Карфагенянам же или западным финикийцам всё это было тоже не чуждо. Но в отличии от их восточных коллег, для которых это было смыслом жизни, карфагенянам это служило инструментом для осуществления великодержавных амбиций.
И так Западное Средиземноморье жило мирной жизнью с 276 по 266 года до н. э. Несмотря на сильную неприязнь, торговля велась интенсивная. Карфагенские торговые суда спокойно заходили в спартанские порты, а спартанские и союзные/вассальные им — в карфагенские. Но на деле всё это напоминало бочку пороха (которого тогда в Европе не было), которая грозилась вот-вот рвануть. Между греческими и карфагенскими торговцами в портах постоянно возникали конфликты, которые нередко перерастали в драку. Все в напряжении или нетерпении ожидали начала новой войны.
Мессинский мятеж
В 266 году до н. э. мамертинцы, наёмники сиракузских тиранов, были распущенны то ли по требованию из Спарты, то ли из-за нехватки средств и отсутствия смысла их содержания. Не найдя себе применения в мирной, но напряжённой Сицилии, они подняли мятеж против спартанского владычества в Мессине, с целью организовать там разбойничье государство. Сначала они совершили покушение на командира гарнизона, которое по счастливой случайности провалились, и попытались изгнать гарнизон. Это также не удалось, однако недовольные спартанским господством, насаженным грубой силой, жители города присоединились к восстанию. Войско сначала село в глухую оборону внутри города, а затем пошло в контратаку. Начались уличные бои. Пока же они происходили, восставшие успели обратиться за помощью к Карфагену. В совете ста четырёх увидели повод для войны, которой все так ждали. Началась новая Карфагенская война[2].
Сражение спартанцев с восставшими в Мессине
Начальный этап войны
В след за объявлением тут же последовали активные действия. Карфагенский флот отправился на помощь восставшим в Мессине. Однако почти одновременно с ним туда подошло войско Ксантиппа, которое начало помогать гарнизону зачищать восставших. Не успели они доделать это до конца, как западные финикийцы начали высаживаться в порту, дабы поддержать восставших. В итоге Мессинское сражение на улицах города продолжалось в течении нескольких дней и закончилось победой спартанцев. Этому поспособствовал ещё и флот эллинов, который прибыл к Мессане и разбил карфагенский, отрезав десанту и восставшим путь к отступлению. Однако пока в Западной части острова кипели бои, в Дрепане и Лилибее высадились карфагенские войска и выступили на суше. Так как спартанцы были ещё заняты с мамертинцами, серьёзного сопротивления они не встречали. В финикийских колониях жители восставали против гарнизона ещё на подходе сухопутной армии Карфагена. Но вот уже под Гераклеей западные финикийцы столкнулись с упорным сопротивлением. Несмотря на блокирование города как с суши, так и с моря, он продержался целых 2 месяца, а затем, к нему подошла спартанская армия. Как и во время прошлой войны, греки вновь одержали вверх в 265 году до н. э., благодаря нерешительности карфагенского командующего Ганнибала[3]. Добычей победителей стали не только обоз и пленные, но и 23 боевых слона, диковина для спартанцев. Затем лакедемоняне осадили Панорм, который карфагеняне сделали одной из баз своего флота. Именно здесь произошло самое крупное морское сражение в этой войне.
Западные финикийцы понимали, что с падением Панорма, они откатятся на довоенное положение вещей и даже хуже: Дрепан и Лилибей вновь окажутся в осаде. Поэтому карфагенцы стали усердно снабжать город продовольствием и подкреплением. Внутри города не прекращались работы по восстановлению укреплений, страдавших от обстрела, а также строительства баррикад на улицах, чтобы спартанцы не могли легко овладеть городом. Ксантипп решил прекратить это безобразие и заручился поддержкой флота. Для установления морской блокады были привлечены:
- 150 судов Спарты;
- 80 судов Сиракуз и других греков Сицилии;
- 100 судов Великой Греции;
- 10 000 воинов для десанта с моря;
Подготовку такой массы невозможно было скрыть. Карфагеняне собрали все свои морские силы на Сицилии, чтобы удержать Панорм — от 300 до 350 кораблей. Оба флота столкнулись неподалёку от гавани в 264 году до н. э., сделав сражение доступным для наблюдения обеим сторонам на суше. Спартанские суда построились для атаки клином, образовав не только остриё, но и основание, а также имея ещё и резерв. Карфагенский флот встал в линию. Когда флот эллинов пошёл в наступление, строй финикийцев стал проседать, дабы окружить неприятеля. Однако Ксантипп, лично командовавший сражением, быстро всё понял и велел основанию клина с резервом оставаться на месте. Когда клин углубился во вражеское построение, оно само растянулось и не смогло выполнить фланговый обход, из-за хитрости спартанского командира. Зато оставшиеся на месте корабли разделились на двое и сами ударили по карфагенским флангам. Правда легкой победы здесь не получилось, так как именно здесь финикийцы поставили самые манёвренные и лучшие суда. Зато в центре перевес был на стороне спартанцев. Обратив врага в бегство, клин разделился на две части, которые зашли фланговым кораблям Карфагена в тыл. Ситуация сразу же переменилась. Оба фланга финикийцев попали в окружения, из которых вырвались немногие. Спартанцы их не преследовали, а наседали на тех, кто попался в клещи. По итогам сражения карфагенские военно-морские силы потеряли около ста кораблей потопленными и захваченными. Потери Спарты были в 5 раз меньше[4].
Битва при Панорме
После разгрома карфагенского флота, Панорм капитулировал через несколько недель. После этого, ситуация вернулась на круги своя. Лилибей и Дрепан вновь были взяты в осаду, параллельно с которой началась подготовка к высадке в Африке.
Северная угроза
Однако не всё так гладко складывалось у спартанцев, как на Юг. На Севере ситуация была диаметрально противоположной. Покорённые ранее одной только демонстрацией силы этруски и умбры нашли повод взбунтоваться в 265 году до н. э., так как основное внимание Спарты приковано сейчас к Юге. Среди первых зачинщиком выступил город Вольсинии, который до последнего сопротивлялся римскому, а затем и спартанскому господству в Этрурии. Однако легкомысленностью этруски не отличались. Вольсинийцы понимали, что их собратьям, которые отнюдь не горели желанием браться за оружие, нужен толчок. Поэтому они позвали на помощь своих северных соседей, галлов. У тех к Спартанцам тоже были свои счета, после похода против них Агесилая III.
В Этрурии же и Умбрии спартанцы оставили лишь отряды прикрытия границы своих вассалов с галлами. В итоге варвары стремительным наступлением ворвались в Этрурию. Спартанцы и греки, стоявшие на границе, погибли все до единого как герои, сражаясь до самого конца. Даже галлы с этрусками были впечатлены тем, как доблестно они держались. Ни один не просил о пощаде, никто не сдался врагу. В дальнейшем, эти мелкие, но кровопролитные битвы будут воспевать, как Фермапильское сражение.
Однако дальше случилось непредвиденное. Сам город Вольсинии был одним из южных в Этрурии. Поскольку другие города отказались участвовать в этой затеи и не тронули отряды прикрытия, сеноны и бойи решили, что они за Спарту, и начали разорять их округу. Это привело к тому, что все города Этрурии, кроме Вольсиний, обратились за помощью к Спарте. Агесилай был вынужден отправить войска на Север во главе своего старшего сына Александра. Царевич был уже в достаточно зрелом возрасте и подавал большие надежды, как полководец и будущий правитель. Сначала Александр разбил ополчение Вольсиний, но потом не осадил город а пошёл на галлов, которые всё ещё грабили земли этрусков. Спартанцы прошлись по Этрурии и разбили галлов в нескольких сражениях на голову. Затем царевич вернулся к Вольсиниям и осадил их, а потом взял штурмом, после трёхмесячной осады. В наказание за мятеж, Александр вывез из города все статуи и произведения искусства, которые были отправлены в Спарту и Селевкию-на-Ниле, а сам город — разрушил. К жителям, однако, он отнёсся милостиво (хотя на деле не желал отвратить этрусков, которые не стали бунтовать) и расселили их по всей Этрурии.
Однако умбрам повезло меньше. Они, в отличии от большинства этрусков, приняли участие в уничтожении спартанских отрядов прикрытия и бунтовали от души. Ворвавшись в Умбрию из Этрурии, Александр не только разбил галлов, которых здесь было очень мало, но и прошёлся огнём и мечом по земле италиков. Когда же царевич потушил все очаги сопротивления, он приказал распять всех умбров, попавших ему в плен во время кампании, — около 2 000 человек. Спартанцы, не привыкшие к такому изуверскому способу казни, были, мягко говоря, в ужасе. Но зато Этрурия и Умбрия были подчинены Спарте в 264 году до н. э. уже по настоящему и окончательно. Однако Александр всё же допустил одну большую ошибку — не отправился в карательный поход против галлов, что потом даст о себе знать. А пока же Спарта усмирила Север и могла сосредоточиться на южных делах.
Казнь восставших умбров
Осада Трои по-сицилийски
Осада Лилибея, несмотря на все усилия Ксантиппа, затянулась настолько, что её даже приравнивают к осаде Трои. Командир гарнизона Гимилькон был настроен решительно оборонять город. Когда войска Спарты осадили его, они тут же начали обстрел из осадных машин. Однако финикийцы быстро и умело чинили повреждённые участки стен. Когда всё же удалось обрушить юго-восточную часть стен, оказалось, что Гимилькон уже успел за ними выстроить новые, пустив насмарку все усилия лакедемонян. Предпринятый после этого штурм был отбит. Прорваться с моря в город не представлялось возможным, так как вход в гавань преграждал целый лабиринт отмелей, пройти который, не зная этой местности, было невозможно. Пришлось эллинским кораблям просто блокировать её, а если быть точным, встать возле входа в гавань. Надежды гармоста были на то, что в городе закончатся запасы продовольствия, так как гарнизон был очень велик. И действительно, несмотря на то, что до войны в городе построили большие склады, которые заполнили до отказа, в городе, помимо самого гарнизона, были также и остатки армии вторжения. Причём весьма крупные. Над городом нависла угроза голода. И тут внезапно, в 262 году до н. э., на горизонте появилась карфагенская эскадра под командованием Ганнибала, которая везла в город запасы продовольствия. Спартанские моряки и их командиры были настолько беспечны, что не вели постоянной охраны входа в гавань и их корабли находились у берега. Лишь некоторые успели отчалить и попытались перехватить финикийцев, но только сели на мель, подняв себя и всех осаждавших на смех жителей Лилибея. Ксантипп пришёл в ярость и казнил каждого пятого командира корабля, которые пропустили целую эскадру. А тем временем Ганнибала горожане встречали с ликованием. Не столько из-за привезённого им продовольствия, сколько из-за неудачи спартанцев его перехватить. Под покровом ночи эскадра вышла из порта, вывозя раненных и неспособных оборонять город мирных жителей, проскользнула мимо греков и отправилась восвояси.
Однако после такой наглости и жестокой кары гармоста, спартанские корабли уже ревностно охраняли воды Лилибея, сделав невозможным повторение подвигов Ганнибала. Сообщение города с Карфагеном по морю было прервано. Но это был ещё не конец. В 261 году до н. э. в Лилибей отправился всего лишь один, но довольно быстрый корабль, командовал которым отчаянный карфагенянин Ганнибал Родосец. Благодаря своей скорости, а также знаниям здешнего мелководья, он так быстро попал в город, что даже Ксантипп был поражён. Разузнав обстановку в городе, Ганнибал также быстро его покинул. На сей раз, спартанцы уже поджидали его, подготовив свои самые быстрые суда. Однако знание мелководья снова помогли дерзкому карфагенцу и он опять оставил своих противников с носом. А тем временем Гимилькону уже надоело сидеть в городе и замазывать пробоины в стене. Имея немалое войско, он решил пойти на вылазку и уничтожить осадные орудия спартанцев. Ксантипп, внимание, которого было в последнее время полностью приковано к морю, не ожидал такого поворота событий. И хотя он успел собрать свои силы и предотвратить разгром, карфагеняне всё же устроили в его лагере пожар, в котором сгорела половина осадных орудий. Это побудило спартанцев отказаться от попыток взять город штурмом. Вокруг него с суши был вырыт ров и поставлен частокол, дабы таких сюрпризов более не было.
Осада Лилибея
А тем временем, успех Ганнибала Родосца побудил других смельчаков на быстроходных судах совершать рейсы в Лилибей. В итоге это так надоело Ксантиппу, что он приказал начать строить плотину через гавань, чтобы отрезать осаждённый город от остального мира по морю. Примечательно, что строить её стали не на самом входе в гавань, а глубже, из-за чего предстояло сделать более длинную преграду. Гармост таким образом хотел, чтобы очередной карфагенский наглец не сразу увидел препятствие и развернулся, а вошёл в гавань и врезался на полной скорости. Так и вышло. В конце 260 году до н. э. небольшая группа из скоростных кораблей зашла в гавань и, неожиданно для себя, врезалась в ещё недостроенную плотину. Не теряя ни минуты, спартанцы по своему строению поднялись на борт и захватили один из судов. И хотя плотина ещё не была готова и не перекрывала всю гавань целиком, карфагеняне от неожиданности повернули назад, но греки успели к тому моменту взять их в кольцо. Столкнувшись с неприятельскими судами, они пошли на абордаж и взяли их. Никто не ушёл. Чудо-кораблями оказались искусно сделанные квинквиремы и квадриремы. И хотя среди финикийцев не оказалось Родосца, теперь у спартанцев оказались в руках очень быстрые корабли, способные потягаться в скорости с Ганнибалом. И вот однажды, в 259 году до н. э., в воды Лилибея пожаловал сам Ганнибал Родосец. Между ним и теми финикийцами, которых захватили, прошло немало времени и он, по видимому, хотел узнать, что же произошло? На перехват ему отправились захваченные и укомплектованные абордажными командами суда. Финикиец не ожидал такого поворота событий. Он был взят на абордаж, а затем пленён. Озлобленный столь длительной осадой и упорным сопротивлением Ксантипп приказал казнить его прямо перед стенами города. Это событие положило конец морским рейдам из Карфагена в Лилибей, а дух защитников упал. Но они всё равно продолжали сопротивляться.
Тем временем спартанцы достроили платину, а от пленных финикийцев узнали всю схему мелководий. Теперь вход в Лилибей с моря был намертво закрыт. Однако изнурённые 5-ти летней осадой осаждающие чувствовали себя ничуть не лучше осаждённых. Даже «консервация» города со стороны моря не подняла духа спартанцев и союзников, которых удерживала только дисциплина. Но и она начала трещать: около сотни греков, фракийцев и галлов попытались дезертировать. Беглецов поймали и, по приказу гармоста, показательно казнили. Однако Ксантипп был не глуп и понимал, что одним лишь страхом решить проблему не возможно. Поэтому он собрал сухопутные и морские силы и отправил их брать Дрепан, который ещё не подвергался серьёзным попыткам захвата. Город этот имел очень короткую крепостную стену, которую штурмовать было бы крайне трудно. Зато он почти полностью имел выход в открытое море. Лишь в южной его части, где располагались почти все корабли, выход в море был ограничен.
Дрепан. Ныне Трапани. Современная схема
Именно туда в 258 году до н. э. и нанесли удар 120 боевых кораблей Спарты, блокировав выход в открытое море. Командир гарнизона Атарбал был застигнут врасплох, но не растерялся. Греки не могли использовать в замкнутом пространстве и половину своих кораблей, как, впрочем, и финикийцы. Однако, когда битва ещё была в самом разгаре, с Севера к городу подошли ещё 80 транспортных судов с десантом. Место было не оборудованным для стоянки кораблей и десантникам приходилось спрыгивать с кораблей в воду, чтобы попасть на сушу. Однако все неудобства и связанные с ними потери окупились. Атарбал посчитал, что удар с Юга единственен и стянул туда все силы, оставив не только Север, но и почти весь город без войска. В итоге спартанцы очень быстро заняли Дрепан. Карфагенский полководец осознал это слишком поздно. В итоге финикийский флот оказался в ловушке и был вынужден сдаться на милость победителя. Взятие Дрепана в условиях изнурительной и затянувшейся осады Лилибея произвело эффект грома посреди ясного неба. Ксантипп, в профпригодности которого уже начали сомневаться, доказал обратное. К тому моменту под Лилибей уже понавезли новые осадные орудия, снаряды, материалы, оружие и много чего ещё. Гармост всё это складировал и хранил до нужного момента, который наконец-то настал.
Началась подготовка к решающему штурму. Все «инструменты» изоляции города с суши, частокол и вырытый спартанцами ров, были убраны. После этого город начал подвергаться обстрелу, который длился несколько дней. Стреляли не только из баллист и онагров, но ещё и из обычных луков и пращей. В ответ на осаждающих летел град стрел и дротиков. У осаждённых тем временем начинался голод, но они всё ещё твёрдо держались. И так шёл взаимный обстрел снарядами всех калибров, пока старые стены, наконец-то не обрушились. Как и ожидалось, за ними показались новые, сооружённые защитниками. Тогда обстрелу стали подвергаться уже они, а осаждавшие начали засыпать ров, окружавший непосредственно старые стены, и ломать ворота. Лишь через пару недель, после начала штурма, спартанцы наконец-то ворвались в Лилибей. Но и здесь всё оказалось не так просто. Гимилькон понастроил на улицах города немало баррикад, окна домов превратил в бойницы для стрелков, а на крышах расположились бросатели камней. Штурм укреплений сменился кровопролитными уличными боями, которые продлились ещё месяц. Они сопровождались пожарами, разрушениями, большими жертвами и необычайной жестокостью с обеих сторон. Спартанцы, озлобленные такой долгой осадой и упорным сопротивлением, не щадили никого. Даже мирных жителей, которые не эвакуировались морем. Защитники, понимая, что пощады не будет, также бились насмерть. Лишь после уничтожение последнего защитника и жителя, спартанцы могли считать Лилибей своим (точнее то, что от него осталось), как и всю Сицилию. Ксантипп, в котором уже даже Агесилай III начал сомневаться, проявил необычайную стойкость, терпение и неукротимую целеустремлённость. Из-за этих событий, его имя стало нарицательным для карфагенян. Оно стало означать безжалостного человека и жестокого изувера, хотя последнего он не проявлял.
Ксантипп
Осаду Лилибея нередко сравнивают с легендарной осадой Трои. Между ними и правда есть немало общего, как, впрочем, и расхожего. Осада финикийского города продлилось 6 лет, а Трои — 10, что было много по меркам своего времени. Ксантипп и Гимилькон, нередко сравниваемые с Ахиллесом и Гектором, так и не встречались лицом к лицу за время осады, не говоря про поединки. Даже во время уличных боёв, в которых погиб карфагенянин, а спартанец не участвовал лично. Ну а главное различие в том, что Лилибей был взят не хитростью, а упорством и терпением.
Всего за время осады погибло 4 000 спартанцев и их союзников/вассалов. Причём половина из них — внутри города. И это только боевые потери, в то время как другие, от болезней и дизертирства, неизвестны. А вот карфагеняне потеряли всего от 30 000 до 50 000 воинов и мирных жителей[5].
Африканское вторжение
Падение Лилибея положило конец карфагенскому господству на Сицилии в какой-либо степени. Теперь же все полагали, что настало время высадиться в Африке и, если не взять Карфаген, то вынудить его капитулировать. Поставили эту задачу, конечно же, Ксантиппу. Несмотря на то, что Лилибей был взят в 258 году до н. э., отправиться с острова спартанцы могли только через два года. Это связано с тем, что у Ксантиппа на Сицилии было недостаточно воинов для экспедиции, да и взятие их всех туда оставило бы остров банально без защиты. Поэтому к нему начали свозить подкрепления со всей державы.
В 256 году до н. э., 40-а тысячное войско на 350 судах отправилось наконец-то на Юг, предвкушая скорое победоносное окончание войны. Высадка прошла на Гермесовом мысе, на который Ксантипп сошёл первым. Ещё пока высадка шла полным ходом, спартанец с небольшим войском осадил Клупею, а после подхода основных сил, взял её. Однако затем, случилось несчастье. В захваченном городе Ксантипп тяжело заболел. Из-за его немолодых лет, болезнь развивалась довольно быстро. Командиры хотели приостановить продвижение вглубь Африки, пока гармост не поправиться. Однако это могло дать карфагенянам время собрать силы. Поэтому Ксантипп решил остаться в Клупее поправит здоровье, а свои полномочия передал Неоптолему, командиру македонского контингента. Однако стойкий спартанец уже не поправился и умер в 255 году до н. э. По поводу его внезапной болезни и скоропостижной смерти ходили разные слухи. Кто-то считал, что виной всему климат. Другие уверенны, что всё это дело рук карфагенян, которые решили избавиться от немало насолившего им спартанца. Так это или иначе, мы уже никогда не узнаем.
Смерть Ксантиппа
Неоптолем был младшим братом македонского царя Павсания II (Филипп III, их отец, умер в 273 году до н. э.). К тому моменту, когда Ксантипп передал ему командование, он был ещё молод и неопытен в полководческом деле, хотя мужества и энергичности ему было не занимать. Историки до сих пор спорят, почему именно ему больной спартанец передал командование. Некоторые объясняют это тем, что один из самых близких людей Ксантиппа, Эврибиад, остался на Сицилии, исполнять его обязанности. Но разве не было в войске других опытных командиров? Или может тому виной принадлежность македонянина к роду Эвдамидов, который произошёл от Еврипондтидов? Вопросы эти остаются без ясного ответа.
Первым делом новый командующий стал разорять местность и брать поселения. Его активные действия обеспокоили карфагенское правительство, которое отправило против него армию аж под командованием 3 человек. Войско финикийцев настигла спартанцев, когда они осаждали Адис. Однако его командиры сразу же допустили аж две ошибки. Во-первых, они не стали атаковать Неоптлема, который этого не ожидал, а разбили лагерь. Во-вторых, занятая ими оборонительная позиция не давала им использовать слонов и кавалерию. Неоптолем же действовал без промедления. На утро он атаковал карфагенян, расположившихся на холме. Те вышли им навстречу и получили удар с тыла, куда направил македонянин конницу, в обход холма. Сражение было с треском проиграно, а армия бежала.
Карфагенские пешие воины. Правда в этой АИ воин со скутумом маловероятен. До завоевания Испании, по крайней мере
Однако поражение трёх старых военачальников из аристократических родов привело к неожиданным последствиям. В Карфагене, как и следовало ожидать, началась паника. Гибель армии на самой карфагенской земле была вызвана не недостатками самого войска, а неумелым командованием. И на этом фоне начал подниматься другой карфагенец — Гамилькар, по прозвищу Барка. Он был ещё весьма молод, ему было чуть больше 20 лет. Зато энергичности, решительности, а также грамотности ему было не занимать. Он был один из немногих, кто понимал, что со спартанцами надо биться на открытой местности, а не отсиживаться в городах или лагерях. Тогда можно будет использовать главное преимущество — конницу, не уступавшую греческой, и слонов. Гамилькар без труда получил пост командующего[6]. Несмотря на молодость, он привлёк внимание своим трезвым анализом ситуации. А ещё в Карфагене, после свержения Магонидов, военные посты получали не благодаря способностям и таланту, а с помощью взяток и связей. Будучи представителем знатного и древнего рода, Барка мог позволить себе и то, и другое.
Успех же под Адисом сыграл с Неоптолемом злую шутку. Решив, что карфагеняне сломлены окончательно, он решил навязать им самые жёсткие условия мира. Но перед этим решил порядочно ограбить африканские земли. Для этого он разделил свою армию на несколько частей, которые потом самостоятельно также разделились. После взятия других финикийских городов, как Тунет и даже Гадрумет, который был очень далеко от Карфагена, воины сильно расслабились и стали беспечны. Они принялись грабить всё подряд, от поселений простых ливийцев, до окрестностей самого Карфагена. Первое было страшной ошибкой. Ливийцы только спали и видели, как бы сбросить с себя ярмо ненавистных им карфагенян. Из таких можно было сделать неплохих союзников, однако Неоптолем этого не понял и африканцы подверглись не менее жестоким грабежу и насилию, чем финикийцы. В итоге ливийцы вместо того, чтобы поднять восстание против хозяев, наоборот. Стали теснее к ним прижиматься.
Гамилькар решил немедленно этим воспользоваться. Он вышел из Карфагена с войском, которое также разделилось, но не на такие мелкие части, как у греков, и стал уничтожать беспечных интервентов. В короткие сроки Барка очистил от грабителей окрестности Карфагена, Утики и ливийские земли. Неоптолем слишком поздно спохватился и начал собирать свои разошедшиеся силы. Правда к тому моменту армия карфагенян уничтожила около 10 000 воинов. А ещё 8 000 не подошли вовремя, так как грабили самые восточные земли в Северной Африке. В итоге к моменту столкновения у Неоптолема было не более 20 000 пехотинцев и 2 000 всадников. На равнине, где-то между Тунетом и Адисом их встретило войско западных финикийцев из 15 000 пехотинцев, 4 000 всадников и 100 слонов. Казалось, что победа спартанцам всё равно обеспечена, но Гамилкар оказался довольно умён не по годам. Он послал вперёд слонов на фалангу и конницу на фланги. Огромные боевые животные ломали копья, топтали воинов, ломали им части тела своими хоботами. Фалангисты, однако, не оставались в долгу и серьёзно ранили слонов сариссами.
Боевые слоны Карфагена
А тем временем по флангам сцепились конница и легкая пехота. Спартанцы на правом фланги пятились, но держались. А вот левый вот-вот готов был дрогнуть. Дабы ускорить этот процесс, Гамилькар отправил 20 слонов, что припрятал в резерве, против спартанской кавалерии. Не привыкшие биться против гигантских чудовищ, гиппеи были перебиты, и карфагеняне зашли во фланг и тыл фаланги. На другом фланге ситуация сложилась также. Фаланга начала гибнуть прямо на глазах и Неоптолем был вынужден командовать отступление. От полного разгрома при преследовании спартанцев спасли те самые 8 000 воинов, которые успели вернуться из Восточных владений Карфагена в Африке. В бою же под Тунетом пало 6 000 воинов. Из оставшихся 24 000 было много тяжело раненых. Спартанцы и союзники были до смерти напуганы боевыми слонами, которых на сей раз применили как следует. Гамилькар Барка не стал увлекаться преследованием, опасаясь попасть в окружение и отступил. Однако отряды всадников, особенно нумидийских, продолжали докучать спартанцам. Кампания была проиграна и Неоптолем принял решение отступать. Конечно он больше не мог быть угрозой Карфагену, но всё ещё мог взять реванш, однако не стал этого делать. Из всего награбленного добра спартанцы смогли унести лишь четверть, так как приходилось нести много раненных. Остальное было или уничтожено, или досталось обратно финикийцам. За время отступления и эвакуации, из-за постоянных налетов всадников и легкой пехоты врага, армия вторжения потеряла ещё 2 000, потеряв общим счётом почти половину. В Африке погибло 3/4 всех спартанских гиппеев. Всего же спартиатов на этой земле полегло около 1 000, в то время как, согласно переписи 270 года до н. э., их было всего около 15 000.
Такого позора спартанцы не знали со времён битвы при Сфактерии, когда 120 спартиатов сдались афинянам. Агесилай III, когда узнал об этом, пришёл в ярость и приказал казнить Неоптолема. Формально, он не имел на то права, так как последний был из Македонии, союзницы Спарты и независимого государства. Но на самом деле Спарта возвысилась к тому моменту уже над всеми своими союзниками, не говоря про вассалов, и могла не считаться с ними. Павсаний II это прекрасно понимал и лично приехал в Спарту, дабы отмолить своего незадачливого братца. Пощадить Неоптолема, который был как-никак родственником Еврипондтидов, просила царя даже его супруга Агиатида. Агесилай быстро пересмотрел своё решение, которое, скорее всего, было продиктовано эмоциями, и сохранил жизнь полководца. Вместо этого его лишь сняли с должности командующего силами интервенции и вернули в Македонии. О дальнейшей судьбе Неоптолема ничего не известно. Новым же гармостом Сицилии был назначен Эврибиад, которого Ксантипп оставил исполнять его обязанности. Именно он руководил взятием Дрепана, пока его начальник, которого он сопровождал ещё во время Сицилийской кампании, осаждал Лилибей. В Карфагенской войне, победоносный конец которой казался таким близким, случился переломный момент, затянувший её.
Гамилькарова война
Победитель спартанских интервентов Гамилькар Барка снискал себе огромную славу и популярность. После эвакуации сил Неоптолема, он решил перенести войну обратно на территории подконтрольные Спарте. Начался новый этап войны, получивший название Гамилькарова война.
Гамилькар Барка
Барка был сторонником активных боевых действий. Получив в своё распоряжение армию и флот он в 253 году до н. э., после усмирения восставших ливийцев, которых не тронули спартанцы, отправился в Италию. Обойдя Сицилию с Запада, карфагеняне с грабежом о пожаром прошлись по побережью Лукании и Брутии, что было полной неожиданностью. После этого Барка остановился ненадолго на Липарских островах, которые сделал своей базой. Затем Гамилькар высадился на Северном побережье Сицилии и занял гавань между Дрепаном и Панормом. Отсюда финикийцы стали совершать рейды в глубь острова. Эврибиад собрал войско и попытался напасть на дерзкого карфагенянина, однако тот, при приближении опасности, покинул остров. Но затем Барка обогнул его и совершил тоже самое на его Юге. Бедный Эврибиад сбился с ног, пытаясь поймать Гамилькара и навязать ему сражение. Но тот не только уходил всегда, но и усилиями всадников и легкой пехоты не давал своему врагу спокойно жить. При всей своей смелости и энергичности, Гамилькар Барка не был легкомысленным сорвиголовой. Он всегда был на стороже, организовывал разведку на суше и на море, прежде чем куда-то втянуться.
Удовлетворившись грабежами Сицилии, Гамилькар вернулся на Липары. Однако перед этим он отправил часть добычи в Карфаген. Пленные, скот, зерно, корабли — всё это он предоставил жителям города и правительству, как доказательство своего успеха. Всё, что карфагеняне не могли забрать, они уничтожали, дабы оставить противника ни с чем. Однако спартанцы также не сидели сложа руки. К Эврибиаду прибыло подкрепление и он отправился на захват Липарских островов, что спартанский полководец сделал с успехом. Однако неуловимый карфагенянин покинул их незадолго до подхода туда спартанского флота. Вместо Липар, он присмотрел местечко на Юге Италии, где раньше стоял город Тарас, жемчужина Великой Греции, разрушенный за мятеж. Теперь здесь обосновались карфагеняне, которые стали разорять уже Южную Италию. Однако теперь Барка не только промышлял грабежом, но и сражался с неприятелем (преимущественно из городов Великой Греции) и одерживал вверх. Агесилай III отправил в Великую Грецию 30-титысячное войско. Туда же стали стягиваться и войска из Лация, а также самнитские союзники. Как оказалось, именно этого хитрый карфагенянин и добивался.
Ещё когда карфагенские войска под командованием Барки «гуляли» на Сицилии и в Италии, посланники Карфагена вышли на контакт с галлами, населявшими Предальпийскую Галлию[7] и подговорили их напасть на италийские владения Спарты. Своё обращение финикийцы подкрепили очень щедрыми дарами. В 249 году до н. э., когда, казалось, что Гамилькар наконец-о попался, пришло известие, что волны варваров опять вторглись в Италию. Возможно, вторжение не было бы столь большим, если бы Александр, после усмирения Умбрии, прошёлся и по землям галлов. Пока спартанцы не знали, за что хвататься, Барка опять улизнул. На сей раз в Карфаген.
Тогда греко-спартанское войско двинулось на Север, оставив на Юге прикрытие. К тому моменту галлы уже разгулялись по Этрурии и Умбрии, которые на сей раз сохранили верность своему сюзерену, и ступили на территорию Лация. Подавив начавшиеся в этой провинции волнения, спартанцы остановили галлов неподалёку от Рима. В разгоревшейся битве 60-ти тысячное греко-спартанское войско, в котором даже римляне были, разгромило 100 000 варваров в 249 году до н. э. и заставило их отступить. На сей раз царевич Александр не допустил прошлой ошибки. Освободив Этрурию и Умбрию, он отправился дальше на Север, громя земли сенонов, бойев, инсумбров, венетов и других галльских племён. По всюду поход сопровождался разграблением местности и захватом пленных. Таким образом Александр чуть ли не достиг Альп в 247 году до н. э. Однако на обратном пути войско попало в засаду. Несмотря на то, что серьёзного ущерба оно не получило, царевич получил тяжелую рану, которая не давала ему более командовать и возвращением войска руководили его командиры.
Александр, старший сын Агесилая III
Окончание войны
После карательного похода Александра против галлов, Агесилай III решил принудить их к покорности и установить там свою власть, дабы более ничто не беспокоило италийских подданных Спарты. Однако в условиях всё ещё продолжавшейся войны и «фокусов» Гамилькара Барки, для защиты от которого в Италии и на Сицилии в боевой готовности находились многочисленные войска, это создавало нагрузку для казны. Карфагену война тоже была поперёк горла, так как казна начинала пустеть. Конфликт начал заходить в тупик. Дабы ускорить её окончание и заставить противника сесть за стол переговоров, царь Спарты начал разрабатывать план последней операции. Острова Корсика и Сардиния питали столицу Карфагенской державы. Перерезав эту «сонную артерию», Агесилай планировал врага в неловкое положение. В 245 году до н. э. на острова отправилась экспедиция из 300 кораблей и 30 000 воинов под командованием Антиоха, внука Селевка, умершего в 276 году до н. э.[8]. Появление здесь спартанцев стало полной неожиданностью для финикийцев. После высадки, интервенты быстро заняли крупные города островов, посевные поля и освободили всех рабов.
Спартанский флот у Корсики и Сардинии
В Карфагене забили в тревожные колокола. Беда была не в снабжении продуктами, которые финикийцам было, где брать, а стратегическом местоположении. Теперь путь к северным галлам был отрезан, всё Северо-Западное Средиземноморье теперь могло стать спартанской сферой влияния. Карфагеняне естественно послали туда флот под командованием Гамилькара Барки. Однако спартанцы успели прислать туда подкрепления из ещё 150 боевых кораблей. Разгоревшееся в 244 году до н. э. морское сражение вылилось в череду маневров, взаимных болезненных укусов и отходов. После того, как сражение зашло в тупик, равно как и вся война, финикийцы удалились. Наконец-то начались переговоры о мире, которые с карфагенской стороны вёл сам Гамилькар Барка. В результате многодневного торга, подсчётов убытков и взаимного блефа, был наконец-то заключён мир. Согласно его условиям:
- Спарте переходила вся Сицилия, ближайшие мелкие острова и Корсика с Сардинией;
- стороны конфликта взаимно обменивались пленными без выкупов;
- Карфаген выплачивал контрибуцию Спарте в размере 3 000 талантов серебра за 20 лет;
На этом изнурительная и долгая Карфагенская война была закончена. Обе стороны были сильно истощены, но не сломлены, а мир походил скорее на перемирие. Эта война не решила всех проблем ни одной из сторон. А значит новая была неизбежна. На Гамилькара Барку, после возвращения в Карфаген, знать попыталась повесить всех собак, выставив его главным виновником поражения. Потом правительство решило урезать жалование наёмникам и получило серьёзное восстание, которое придётся подавлять герою войны, которого чуть не осудили. Затем Гамилакар Барка отправится воевать в Испанию, увеличит владения державы и значительно укрепит её могущество.
В Спарте же все очень сильно радовались победоносному окончанию войны, однако сам царь не разделял этой радости. Ещё в 250 году до н. э. умерла его любимая супруга, что сильно подкосило Агесилая III. А в 246 году до н. э. умер и его старший любимый сын Александр, так и не оправившийся от раны, полученной в карательном походе против галлов. Это событие окончательно добило уже немолодого царя и в 244 году до н. э., в год победы, Агесилая III Никатора не стало. Праздник сменился трауром для спартанцев. Даже Гамилькар Барка, бывший оставшуюся часть войны головной болью царя, высказал своё соболезнование спартиатам. Царь Агесилай III Никатор запомнился всем как полководец и военный деятель. Он показал себя достойным сыном своего великого отца, который не увидел свершений своего младшего и нелюбимого отпрыска. Даже окончание их было схожим: Агесилай не успел установить спартанскую власть в Предальпийской Галлии и оставил эту заботу на потомков. Из-за того, что его старший сын так и не успел сесть на трон, новым царём был провозглашён семилетний сын Александра Лисандр. Регентом при малолетнем царе стал второй сын покойного царя Агис.
Спартанская держава в 244 году до н. э.
Примечания
[1] В РИ греки сумели за полтора года превратить обычных египтян в фалангистов, которые опрокинули селевкидскую фалангу в битве при Рафии в 218 году до н. э. А превратить воинственных галлов и фракийцев (про греков и говорить нечего) в бойцов-манипуляров за 10 лет, по моему, не сложнее.
[2] Параллель этой войны с Первой Пунической очевидна, однако называть её так в моей АИ некорректно. Во-первых, название происходить от латинского наименования финикийцев — пуны или пунийцы. Во-вторых, греки, в отличии от римлян, более давние враги Карфагена и других финикийских колоний в Западном Средиземноморье. Число их войн, до этого момента просто колоссально. А уж сколько было, так называемых, Карфагенских войн за Сицилию…Проще вам самим посмотреть Греко-карфагенские войны — Википедия (wikipedia.org)
[3] Это конечно же не Ганнибал Барка. За время всех Пунических войн было среди карфагенских командующих было столько Ганнибалов, а также Гасдрубалов и Ганнонов, что просто караул. Похоже что мастерами придумывать имена пунийцы были ещё те.
[4] Это моя фантазия основана на реальной битве при Экноме между римскими и пунийскими ВМС.
[5] В моей АИ осада Лилибея и битва за Дрепан, основаны на реальных этих событиях. Но лишь основаны, в то время как результат совсем другой. Также по поводу осады Лилибея, я изменил порядок событий при осаде.
[6] В РИ истории он получил его в 247 году до н. э., когда ему было около 30 лет. В этой АИ успешные действия спартанцев на Сицилии (более успешные, чем у римлян в РИ), и более тяжкое положение Карфагена заставили его повзрослеть раньше. Хотя о Гамилькаре Барке до 247 года толком мало чего известно. Возможно он и в РИ раньше повзрослел.
[7] Цизальпийская Галлия — это на латинский манер. Как будет по-древнегречески, я не знаю.
[8] В РИ Селевк был убит Птолемеем Керавном, сыном Птолемея I Сотера.
