– Подсудимый, вы признаете свою вину в том, что выкинули бумажный кулек от обезжиренной морковки в контейнер для пластмассовых отходов и тем самым подвергли риску всю цивилизацию?
– Безусловно, ваша честь. Но можно я расскажу, как было дело? Мой сын, который растет в детопитомнике…
– Не усугубляйте, подсудимый. Ваш ребенок несовершеннолетний, и вы прекрасно знаете, что гендерная идентификация детей строжайше запрещена до наступления совершеннолетия в 21 год, когда ребенок имеет право гендерно самоидентифицироваться.
– Простите! Мой ребенок… Я узнал на сайте детопитомника, что у них сегодня будет лепка из пластилина, и очень разволновался.
– Почему, собственно, вы проявили эти эмоции?
– Все же я отец…
– Подсудимый!
– Извините, все же я родитель номер два. Всего лишь биологический, но мы с женой… то есть с родителем номер один, ответственно подходим к данному нам сертификату на размножение… Иногда позволяем себе корректные эмоции. Так вот, лепка из пластилина – это опасная вещь, и я хотел отвезти ребенку защитный шлем и защитный костюм.
– Похвально, что вы внесли свою лепту в дело всеобщего потребления, совершив покупку шлема. В данном случае, правда, совершенно бессмысленную, так как он вряд ли был сертифицирован для детоприемников.
– Я осознал свою ошибку, когда у меня не приняли шлем. От этого я проявил эмоцию разочарования, и мне захотелось съесть колбасы.
– Колбасы?!
– Да, ваша честь, у меня есть сертификат на ежемесячное потребление ста граммов колбасы.
– По медицинским показаниям?
– Нет. Дело в том, что мой дед делал домашнюю колбасу, и, когда это стало уголовным преступлением, всем добровольно отказавшимся выдавали пожизненные сертификаты на потребление товаров, производимых ими раньше в домашних условиях. Я унаследовал свой сертификат от деда после его криозаморозки.
– Продолжайте.
– Я пошел к окну суперраспределителя и ввел свой код. Но совершенно упустил из виду, что уже было два часа дня и мой монитор пищеварения успел послать заказ на стандартный набор, сертифицированный для меня. И вместо колбасы мне выдали упаковку обезжиренной моркови. Но мимо как раз пролетел голубь, и мне показалось, что на нем нет кольца стерилизации. Я так испугался, что не заметил подмены – открыл упаковку моркови и сунул ее в рот.
– Несмотря на то, что питание непосредственно у окон суперраспределителей строжайше запрещено?
– Всему виной проклятый голубь!
– Вы оскорбляете голубей. Эта статья уже год как введена в уголовный кодекс. И видеозапись показала, что на голубе было кольцо стерилизации.
– Я же говорю, мне показалось… И, когда я осознал, что у меня во рту морковь, а не колбаса, я подошел к мусорному контейнеру и выкинул ее. Поскольку колбаса всегда была в пластиковой упаковке, я и сунул морковку в отделение для пластиковых отходов. О чем очень сожалею.
– Секундочку. Вы хотите сказать, что сунули туда не только упаковку, но и содержимое?
– Увы… Кажется, да.
– Вместо того чтобы рассортировать мусор и положить морковь в контейнер для пищевых отходов? Это усугубляет вашу вину. Вы приговариваетесь к смертной казни!
– Нет!
– Обязан сообщить вам, что новый смертельный раствор недавно прошел сертификацию и абсолютно не имеет побочных эффектов! Вам предоставляется право самостоятельно выбрать тип упокоения: ваше тело могут скормить дельфинам, вырастить из него гладиолус, после соответствующей пластификации его также можно будет использовать в качестве экологичной скамейки в местах рекреации граждан… И не ухудшайте положение звуковым загрязнением окружающей среды: вопли вашего отчаяния не должны превышать норматива по децибелам.
Оригинал взят у max_andriyahov
Александр Маленков
Главный редактор журнала MAXIM
