Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Trastamara II, и сегодня настал черед 7-й и последней статьи из подцикла про войну за испанское наследство. Рассказано будет о войне в колониях – крейсерских операциях, морских баталиях, сражениях во Флориде и Индии, и многом другом.
Содержание:
Крейсерская война
Крейсерская война еще по довоенным планам должна была стать одним из главных козырей Бурбонов на море. Французская морская стратегия при министре Поншартренне строилась как раз на основе войны за коммуникации, при явно вспомогательных ролях эскадр линейных кораблей. В Испании же ставка на крейсерские операции была вынужденной, так как собственных линейных сил, представленных флотом Вест-Индской компании, было недостаточно для полноценной борьбы за господство на море, а коммуникации всех противников Бурбонов лежали близ берегов Пиренейского полуострова, что сильно упрощало охоту за вражескими купцами. При этом Президиум CIOC в начале войны за испанское наследство решил развернуть войну на коммуникациях на полную катушку, и начал раздавать каперские грамоты даже частникам из колоний, чьи небольшие средне вооруженные суда годились для охоты за британскими и голландскими торговцами близ берегов Америки. Французы также не отставали, хоть и имели меньше возможностей для развертывания крейсерской войны.
Результатом этого стали огромные «уловы» и прибыли французов и испанцев в первые 5 лет войны, и заметная убыль в торговом флоте и деньгах Британии и Голландии. «Треугольник смерти» между Лиссабоном, Мадейрой и Азорскими островами был лишь небольшим участком, где каперам помогали также и регулярные флоты, но в остальной части мирового океана от этого безопаснее не становилось. Особенно много каперов было у берегов Северной Америки, Канарских островов и Ирландии. Имелся и свой «мыс смерти» — воды рядом со Сьюдад-дель-Кабо, где условия для охоты за кораблями ост-индских компаний англичан и голландцев были практически идеальны. Еще одним местом, где активно действовали корсары, стала Голландская Ост-Индия, где испанские каперы с Филиппин стали активно охотиться за голландскими торговыми судами. Действия корсаров превратили войну за испанское наследство в мировую, и один лишь Тихий океан оставался более или менее безопасным для судоходства – но на тот момент там банально не было активно использующихся торговых путей.
Однако успехи каперов были лишь временными. Уже с 1707 года началось резкое уменьшение их «улова», а с 1709 крейсерская война за редким исключением превратилась в убыточную. Увеличивались и потери каперов. Причиной послужила отработка англичанами системы конвоев, и отправка значительных сил на защиту своего судоходства. То же самое сделали и голландцы. Это ограничило возможности их флотов в метрополии, зато позволило нести гораздо меньше потерь от действий корсаров. Какое-то время последние пытались нападать на конвои, ловить отбившихся купцов и одиночек, рискнувших плыть без прикрытия [1]. Временным решением оказалось формирование больших каперских эскадр, которые могли бросить вызов силам эскорта – но это оказалось сложно и дорого, а морские державы легко перекрыли эту тактику усилением эскортных отрядов за счет отправки дополнительных линейных кораблей и фрегатов из метрополий. В результате этого к концу войны единственными регионами, где каперы еще могли более или менее успешно действовать, оставались Южная Африка, Индия и Юго-Восточная Азия, где для создания надежных эскортных сил у англичан и голландцев зачастую попросту не хватало кораблей.
Отдельным театром действий каперов стало Средиземное море. Здесь сложились весьма специфические условия – крайне оживленное судоходство большого количества государств и наличие многочисленных удобных баз, но при этом ограниченная акватория, которая упрощала охоту за каперами. Попытка вести крейсерскую войну здесь большими кораблями привела к быстрым успехам, и немногим менее быстрому падению эффективности и росту потерь. В результате этого пришлось ограничиться использованием кораблей «берберского типа» — шебек, галиотов и даже галер, которые патрулировали воды вблизи самой Испании. Как и в случае с Атлантикой, большие конвои оказывались не по зубам этим корсарам, но одиночные корабли или небольшие караваны галиоты и шебеки перехватывали без особого труда, вплоть до самого конца войны. Забавно, что при этом основную массу каперов на Средиземном море составили регулярные корабли Армады, которые должны были бороться против берберских корсаров, но при этом сами стали использовать те же приемы, что и берберские корсары. Хаоса в эту ситуацию добавлял тот факт, что сами берберы не прекращали свои нападения, и потому и англо-голландцам, и испанцам приходилось параллельно бороться и с ними. Это несколько раз приводило к курьезам, когда корабли враждующих христианских держав объединяли усилия против появившихся на горизонте мусульманских пиратов.
Впрочем, от масштабной крейсерской войны имелась и иная польза, неочевидная с первого взгляда. Морские державы, Великобритания и Голландия, обладали численным превосходством флотов на море, и потому могли бы смело удерживать господство в европейских водах при сосредоточении там всех сил. Однако активные действия корсаров раз за разом вынуждали отсылать из метрополии новые корабли и эскадры, мобилизовать гражданский флот, тратить большие деньги на обустройство эскорта и охоту за каперами. Все это отвлекало много кораблей, из-за чего позиции Морских держав оказались сильно ослаблены в Европе, что позволило французам и испанцам провернуть ряд успешных операций. Кроме того, из-за необходимости защищать свое судоходство противники Бурбонов были вынуждены ограничить собственные операции против испанских кораблей, которые регулярно шли из Европы в Вест-Индию и обратно. «Серебряный флот» и судоходство самой Вест-Индии остались под защитой, ни один конвой не был перехвачен британскими кораблями, а вообще за годы войны потери испанцев составили менее 5% от объема грузоперевозок, что после войны расценивалось как большая победа, и не зря – именно благодаря четко налаженной и хорошо защищенной системе перевозок через Атлантику Испания смогла более или менее успешно проводить военные кампании на полуострове.
Война в Вест-Индии
Война далеко не сразу докатилась до Вест-Индии. Лишь англичане и голландцы могли дотянуться до испанских колоний в Америке, но длительное время им было не до того, особенно в свете противостояния с Атлантическим флотом и поражения у Малаги. Это позволило колониям относительно спокойно жить и крепнуть дальше. Сама CIOC была вынуждена распределить свои войска по всем колониям, и ограниченное количество терций в результате контролировали полтора континента. Тем не менее, вкупе с ополчением этого вполне хватало. Единственным проявлением войны стала усиленная охрана европейских конвоев, да частые визиты в испанские порты каперов, порой вместе с призами. Лишь после 1706 года англичане и голландцы обратили на Вест-Индию более пристальное внимание, но и тогда их действия были эпизодически, и никак не могли поколебать господство Испании в Центральной и Южной Америке – голландцы были заняты другими делами, а англичане предпочли вытеснить французов из Канады.
Правда, обе морские державы в результате смогли провести успешные кампании в колониях, и захватить себе кусочки земли, которые по Утрехтскому миру стали принадлежать им уже официально. Первыми это проделали англичане. Еще с 1702 года между испанской колонией Флорида и британскими владениями в Северной Америке развернулись военные действия. Велись они преимущественно силами индейцев – испанцы оказывали покровительство племенам апалачей, британцы – крикам и апалачикола. Пока индейцы, вооруженные европейским оружием, резали друг друга, испанцы и британцы из-за недостатка сил и средств сидели без дела. Однако в конце 1706 года из Британии прибыло подкрепление, которое, действуя вместе с индейцами, вторглось во Флориду, и стало постепенно покорять испанскую колонию. По ряду причин испанцы не отреагировали вовремя на это, в результате чего колония сократилась до одной лишь крепости Пенсакола, которая пережила три осады, и была взята в октябре 1707 года. Британцы тут же объявили колонию своей, и утвердили собственную администрацию. Это была одна из первых их колоний, где можно было наладить массовое выращивание сахарного тростника и производство рома, который чрезвычайно ценился Королевским флотом, но вынужденно закупался у испанцев, которые производили его на практически монопольных основаниях [2]. Помимо этого, британские корабли, оперируя с Багамских островов, устраивали рейды к крупным испанским городам и устраивали их бомбардировки. Так пострадали Сан-Хуан, Гавана, Пуэрто-Принсипе и Пуэрто-Реаль. Впрочем, ущерб был не самым большим, и в целом сложно сказать, окупались ли эти бомбардировки, или нет.
Голландцы же в который раз попытались основать колонию в Суринаме. Первую попытку во время войны за испанское наследство они предприняли в 1707 году, но та провалилась – колонию обнаружили испанцы, после чего был вызван флот с десантом, и поселение было сожжено, а колонисты взяты в плен и отправлены в Пуэрто-Принсипе. Однако в 1708 году голландцы вновь повторили попытку закрепиться в устье реки Суринам, и на сей раз успешно — город Парамбарио быстрыми темпами был отстроен, появились деревянные форты и артиллерия, у города твердо «прописался» небольшой флот. Правда, испанцы в том же году вновь разгромили колонию и уничтожили стоящие на якоре корабли, но поселенцы отошли в джунгли, а формальные хозяева этих территорий решили не затягивать кампанию, и вскоре уплыли. Вернувшиеся колонисты во главе с Якобом Янсеном восстановили город, и на сей раз на него уже никто не посягал. Колония долго не показывала внешнему миру признаки жизни, а испанцы решили, что с ней покончено раз и навсегда. Лишь при конференции в Утрехте они узнали о том, что Парамбарио восстановлен, и по условиям мира были вынуждены уступить незначительные территории рядом с городом голландцам.
Проблемы возникли в Бразилии. Новости о восстании в Португалии дошли туда довольно быстро, но сама колония сохранила верность Испании. Правда, то тут, то там вспыхивали волнения со стороны местных индейцев, которые ассоциировали себя с португальцами больше, чем с испанцами. Пока вице-королем Бразилии был португалец, ситуация оставалась под контролем, но в 1708 году он умер, и его пост занял испанский чиновник, Мигель Фуэнсалида, который тут же перенес столицу колонии из города Сальвадор в Рио-де-Жанейро. Это быстро привело к началу крупных волнений, в том числе в том же Сальвадоре, который стал главным оплотом мятежников. Хуже того – им стали оказывать поддержку англичане и голландцы, которые выделили наряд войск, оружие и советников. Фуэнсалида в ответ запросил помощи в вице-королевстве Ла-Плата и CIOC. Первое время силы мятежников побеждали, и дело даже дошло до осады Рио-де-Жанейро в 1710 году, однако прибывший к городу флот CIOC в морском сражении разбил небольшую английскую эскадру, и высадил в городе подкрепления. Вслед за этим началось подавление мятежей, и «испанизация» всей колонии. Закончится этот процесс лишь к концу столетия, в результате чего больше проблем из-за испанского господства в Бразилии не будет.
Испанцы в Вест-Индии не только оборонялись, но и наступали. В 1712 году, дабы добавить веса на переговорах в Утрехте, испанцы и французы решили провести крупную кампанию в Вест-Индии, и захватить город Нассау на Багамских островах. Это была единственная британская база, которая представляла опасность для испанцев и французов, именно с нее англичане не раз отправляли свои эскадры на охоту за «серебряным флотом». Нассау был хорошо укреплен, и вместе с ополченцами располагал гарнизоном в 2 тысячи человек. Для его взятия французы выделили бомбардирские корабли и инженеров, а испанцы дали им сопровождение – Вест-Индский флот адмирала Итурбиде, состоявший из 12 линейных кораблей и 8 фрегатов. Впрочем, французы также усилили эскорт 4 линейными кораблями и 3 фрегатами, в результате чего армада получилась большой. Появление ее у Нассау оказалось неожиданным, а действия французской осадной артиллерии – четкими и чрезвычайно эффективными. Спустя две недели после начала осады город был взят. К великому удивлению союзников, в городе оказались складированы многие захваченные у испанцев товары, а также большая сумма денег, предназначенная для закупок колониальных товаров во Флориде и Северной Америке на нужды метрополии. На Утрехтском конгрессе известия о падении Нассау усилили позиции французов и испанцев, но после подписания мира город пришлось вернуть бывшим хозяевам – правда, в разграбленном и опустевшем виде.
Однако все эти сражения оказались относительно небольшими, и не играли решающей роли. Самой крупной и важной по последствиям баталией войны в Вест-Индии стала морская битва у Картахены-де-Индиас, произошедшая в 1708 году.
Сражение у Картахены (14.06.1708)
Несмотря на то, что англичане не делали большого упора на Португальское восстание, его неудача оказалась для них весьма болезненным ударом, особенно в свете усиления позиций Испании в крейсерской войне. Это в первую очередь ощутили на себе купцы, которые потребовали от правительства принять меры. Правительство, находясь в финансовых затруднения, долго выбирало нечто, способное скрасить эффект от потери Лиссабона, но при этом не очень дорогое, и в конце концов решило совместить приятное с полезным – все же перехватить «серебряный флот», получив кругленькую сумму денег на свои счета за счет трофеев. На сей раз вместо перехвата флота в Атлантике было решено посягнуть на «святая святых» Вест-Индии – Картахену, где перед отправкой в Европу собирались товары и корабли со всей Америки. Снарядить для этой цели удалось 18 линейных кораблей, 3 бомбардирских кеча и ряд вспомогательных судов, на борту которых разместили 2,5 тысячи человек. Командовать ими поставили адмирала Чарльза Вейджера [3], знакомого с местной спецификой. Существовал план-минимум и план-максимум. Согласно первому требовалось блокировать судоходство у Картахены и наловить призов, второй также требовал взять город штурмом, дабы англичане смогли поживиться его богатствами.
Противостоять им мог лишь флот Вест-Индии во главе с адмиралом Хуаном Хосе де Итурбиде и Каррильясом. В его распоряжении имелись 16 линейных кораблей, из которых один являлся великолепным «Конкистадором», 114-пушечным гигантом, превосходящим по огневой мощи любой вражеский корабль в колониях. Правда, сильный на бумаге, Вест-Индский флот на деле обладал рядом серьезных проблем. Первая и самая главная состояла в том, что к моменту проведения британцами операции корабли уже давно находились в кампании, не проходили тимберовки, и потому сильно сбавили в скорости и маневренности. Экипажи за время долгой войны, наполненной для них рутиной проводки конвоев, расслабились и стали терять свою выучку, даже вопреки тому, что адмирал Итурбиде регулярно проводил учения, стараясь сохранить силу своего флота. Из 16 кораблей флота 12 были «вест-индцами», а 4 являлись присланными из метрополии казенными кораблями. Несмотря на то, что они только перед войной прошли тимберовку, их состояние было еще хуже, чем у вест-индцев, и адмирал собирался вовсе пустить их на дрова еще с 1707 года – но его останавливала его та мелочь, что в этом случае его силы сократились бы на четверть.
К Картахене флот адмирала Вейджера прибыл в конце мая. Гавань города была забита торговыми кораблями – вот-вот в Испанию должен был отправиться очередной конвой, и у англичан глаза засверкали в предвкушении добычи. Правда, тут же для них стало ясно, что 2,5 тысячи человек десанта – это ничтожно мало, и город взять, скорее всего, не получится, однако Вейджер после некоторых раздумий решил все же рискнуть, и выбрал «артиллерийскую» стратегию, начав проводить регулярные обстрелы фортов, которые закрывали ему дорогу в гавань. Адмирал Итурбиде тем временем решал проблемы внутри города, готовя его к осаде, и пытался собрать в кулак свой флот, готовясь дать бой англичанам в открытом море. Увы, последнее получалось так себе – четыре «казенных» корабля пришлось все же пустить на дрова, а пушки и команды с них распределить на 6 реквизированных тяжелых галеона. Вкупе с фрегатами и кораблями Guardacostas адмирал получил в свое распоряжение 27 кораблей – против 33 крупных единиц у британцев. Тем не менее, Итурбиде решил рискнуть. Главным его козырем оставался, конечно же, «Конкистадор» с его 36-фунтовками.
Битва началась утром 14 июня, однако совсем не так, как планировали испанцы. Британцы, проведя серию обстрелов испанских фортов и сочтя это достаточным, ринулись на высадку десанта прямо под их орудиями. Само собой, орудия на фортах оказались не подавлены, а гарнизоны были усилены ополченцами – и британские морские пехотинцы нарвались стену огня. Потери быстро заставили их откатиться назад, и о штурме фортов на какое-то время адмиралу Вейджеру пришлось забыть. Однако неудачная попытка штурма на деле оказалась лишь прелюдией, так как на глазах британцев испанские корабли начали выходить из гавани Картахены и строиться в правильную линию, готовясь принять баталию. Вейджер к этому моменту отвел свои корабли мористее, и потому ему пришлось возвращаться и терять время, в результате чего напасть на испанцев во время перестроения не вышло. Позиции адмирала Итурбиде оказались не самыми удачными – корабли, зажатые между берегом и морем, опасались сесть на мель, да к тому же у англичан сохранялось численное превосходство. Уже после полудня, когда оба флота выстроились в линии и стали сближаться, морская битва у Картахены началась.
По более поздним воспоминаниям адмирала Итурбиде, битва эта стала самой отвратительной в истории человечества. И испанцы, и британцы стали сближаться друг с другом, совсем немного времени оставалось до первого абордажа – но тут ветер абсолютно стих, и большинство кораблей встали, как вкопанные. Лишь испанцы могли кое-как маневрировать благодаря тому, что имели при себе большое количество гребных судов, кораблей Guardacostas и шлюпок. Британцы также пытались буксировать свои корабли, но получалось это у них много хуже. К этому моменту «Конкистадор» находился прямо напротив британского флагмана, и адмирал Итурбиде через рупор, на ломаном английском, предложил Вейджеру прекратить бой, пока ветер не возобновится, но тот интеллигентно промолчал. В конце концов, все свелось к тому, у кого пушки были тяжелее, а канониры – расторопнее и умелее. И здесь несомненное превосходство осталось за испанцами – «Конкистадор», чей корпус рассохся и активно тек, за крепость которого в шторм существовали серьезные опасения, благодаря 36-фунтовкам на гондеке как нельзя лучше годился для подобного боя. Гребные суда направляли его массивный корпус, и он раз за разом давал мощные бортовые залпы. Спустя несколько часов ветер вновь появился, и бой стал вестись решительнее, но чаша весов склонялась в пользу испанцев. Закончилось все в сумерках. Итурбиде был твердо намерен возобновить бой на следующий день, но с рассветом оказалось, флот Вейджера ночью ушел. Испанцы победили.
Правда, победа стала скорее моральной, чем материальной. Вест-Индский флот оказался сильно потрепан, и требовал капитального ремонта. Из 12 линейных кораблей в конце концов 2 пришлось списать, так сильны были их повреждения. У британцев ситуация была не лучше – они сохранили весь свой флот, но тот был настолько тяжело поврежден, что путь к Нассау стал настоящим испытанием нервов, ибо начнись в это время шторм – половина кораблей Вейджера отправилась бы на дно. По прибытию на Багамы он был вынужден отправить на дрова три своих корабля, отремонтировать которые было уже нельзя. Закономерно, что все трое подверглись наиболее яростному обстрелу с «Конкистадора», что и определило их тяжелые повреждения. Человеческие потери с обеих сторон были одинаковы, и составили примерно по тысяче человек. Косвенным результатом Картахенской баталии стала задержка отправки конвоя в Европу, так как Вест-Индский флот, который должен был эскортировать купцов, нуждался в ремонте. В целом же адмиралу Итурбиде удалось доказать, что испанцы крепко держатся за Вест-Индию, и что любые попытки посягнуть на их владения на Карибском море обречены на провал. Больше подобных попыток англичане в войну не предпринимали, предпочитая сосредоточиться на войне в Европе защите торговых караванов.
Война в Ост-Индии
В Ост-Индии война оказалась намного менее интенсивной, чем и в Европе, и в Америке. Причиной тому был острый дефицит всех ресурсов, необходимых для войны, в первую очередь – людских. Все основные европейские игроки в этом регионе обладали и кораблями, и флотами, и деньгами – но все это было разбросано по огромным пространствам, в результате чего и оборона, и наступление были чрезвычайно затруднены. Впрочем, военные действия велись и здесь, и Испания, обладавшая такими источниками сырья и людских ресурсов, как Филиппины и Цейлон, оказалась в много более выигрышном положении, чем англичане или голландцы. Кроме того, те же Филиппины оказались удобной базой для каперов, нападавших на голландскую Ост-Индию. Оперируя с острова Минданао, испанские каперы постоянно совершали набеги на Острова Пряностей, разрушая и грабя голландские фактории, перехватывая купеческие корабли. Несколько раз голландская ОИК отправляла туда боевые эскадры, но ощутимых результатов это не приносило, а сил для операций против Филиппин у нее не было.
Основные свои усилия голландцы предпочли сосредоточить на Индии, надеясь вытеснить оттуда испанцев. Дважды во время войны они осаждали Гоа, а фактории в Кочине, Мангалоре и Кананнуре им удалось захватить. Главные силы вице-короля Индии были брошены на защиту Цейлона и Гоа, не считая того, что приходилось еще и сражаться с государством Канди, завершая его долгий процесс покорения. Основные города колонии были хорошо укреплены, а для гарнизонов были произведены наборы сундалов среди местного индийского населения. Позднее индийские колониальные войска будут переименованы в вошедшее в Индии слово «сипаи». Именно эти части, показав хорошие боевые качества после подготовки по европейским стандартам, стали одним из залогов успеха удержания Индии испанцами. Важный вклад сделал и местный флот, который чаще всего превосходил голландцев по количеству кораблей и мощи их вооружения. В результате этого натиск Республики Соединенных провинций удалось сдержать, отделавшись потерей трех второстепенных факторий.
Если Индия оборонялась, то Филиппины после 1708 года решили идти в наступление. Подготовив флот и армию сундалов, испанцы обрушились на голландские фактории в Индонезии, и стали разрушать их одна за другой. Бомбардировкам подверглась Батавия, а у Парасельских островов голландский флот, посланный вдогонку за испанцами, был разбит адмиралом Виларом, по происхождению бывший каталонцем, но при этом фанатично верный CIOR и делу принцев Трастамара. Этот адмирал вообще стал сущим наказанием голландцев и англичан, его корабли то перехватывали торговое корабли в оптовых масштабах, то громили фактории, а то и покушались на военные эскадры английской и голландской ОИК. Но и этого ему казалось мало, потому в 1709 году он совершил дерзкое нападение на Малакку, захватив ее, и разместив там испанский гарнизон. На Утрехтском конгрессе испанцы вернут эту крепость лишь в обмен на большой выкуп. Другой «шалостью» Вилара оказалось нападение на Мадрас, главный опорный пункт англичан в Индии. И хотя захватить город ему не удалось, но масштабные разрушения и последующие действия каперов едва не привели британскую ОИК к банкротству. По слухам, противники Бурбонов даже подсылали к Вилару наемных убийц – но все тщетно: смелый, чрезвычайно активный и временами даже безумный адмирал продолжал терроризировать врагов Испании вплоть до 1715 года, когда из Европы пришли вести о конце войны.
Война в Ост-Индии, несмотря на всю свою вторичность, имела одно важное последствие. Голландская ОИК, одна из главных опор силы и богатства Соединенных провинций, из-за действия испанских каперов понесла огромные убытки, и потребовала от правительства компенсировать их на Утрехтском конгрессе за счет испанцев. Само собой, испанцы на это требование ответили насмешками. ОИК, недолго думая, выдвинула правительству другое, во многом курьезное требование – не воевать с Испанией. Действительно, что бы не происходило в Европе, испанцы всегда имели выгодные условия для контроля над голландским судоходством в Индонезии, Индии и у мыса Доброй Надежды. Любая война с испанцами грозила стать чрезвычайно убыточной, и при этом возможности как-либо исправить положение у голландцев не было. Правительство в Амстердаме это понимало, и потому предпочло начать сближение и сотрудничество со своим заклятым врагом, которое быстро превратится в достаточно выгодное, и принесет одну лишь прибыль обеим сторонам. После этого голландцы по своей воле с Испанией уже никогда не воевали.
Осада Сьюдад-дель-Кабо (03-05.1710)
Если действия испанских и французских каперов у Островов Пряностей и в Индии стали проблемой для англичан и голландцев, то испанская колония в Сьюдад-дель-Кабо стала катастрофой. Уже с 1702 года базировавшиеся там корабли, вместе с союзными французами, прибывшими из Европы, начали постоянную охоту на проходящие рядом корабли антибурбоновской коалиции. Обойти мыс Доброй Надежды и гнездо корсаров возможности у них не было, так как это был единственный морской путь из Азии в Европу. Некоторые капитаны решались заплывать гораздо южнее мыса – но и там постепенно появились каперы. Потери купцов, идущих в Азию и из Азии, в первые годы войны оказались крайне болезненными, из-за чего британцам и голландцам пришлось выделить часть флота для защиты судоходства в этом регионе, и собирать купцов в большие конвои. Это уменьшило риск быть ограбленным, но не упростило дорогу – между Мадрасом и Ла-Маншем у них теперь не было промежуточных баз для отдыха и пополнения припасов, за исключением острова Святой Елены, который не годился для промежуточной базы из-за того, что являлся обычным атлантическим захолустьем.
Само собой, что Морским державам это не понравилось. Удаленность Сьюдад-дель-Кабо от Европы и даже Индии, а также значительные укрепления города делали организацию экспедиции чрезвычайно сложным и затратным делом, но, в конце концов, англичане и голландцы на него пошли [4]. Удар был запланирован на весну 1710 года, и наноситься он был должен силами союзного флота, в который, помимо прочего, вошли 11 линейных кораблей. Командовать операцией был назначен адмирал Калленбург, возглавивший остатки англо-голландского флота после битвы при Малаге. Силы десанта были достаточно велики – 12 тысяч человек, из которых 8 тысяч заранее собирались на острове Святой Елены, а 4 тысячи должны были быть переброшены из Ост-Индии. На том же острове Святой Елены создавались магазины, из которых осадную армию требовалось снабжать во время осады – раздобыть продовольствие на месте было чрезвычайно сложно [5]. Офицерам и солдатам заранее внушали, что задача будет не из простых, но выполнить ее надо при любых раскладах. В случае победы им сулили награды, повышения и денежные выплаты – в ход шла любая мотивация, лишь бы сделать людей непоколебимыми в стремлении взять Сьюдад-дель-Кабо.
Испанские и французские шпионы заранее доложили генерал-капитану Хуану де Веге о готовящемся нападении на его колонию. Силы колонистов были относительно невелики – вместе с городским гарнизоном и ополченцами около 6 тысяч человек, плюс около тысячи скотоводов-вакерос, которые жили отдельно, но сильно зависели от колонии, и потому готовы были прийти на ее защиту в любой момент. Город обладал хорошими укреплениями, но самым главным его козырем оказался каперский флот, который, узнав о готовящейся засаде, свез на берег свои пушки и боеприпасы, выделил команды в морскую пехоту, и приготовился защищать каперскую столицу двух океанов до последнего. Необычным решением генерал-капитана оказалось поручение организации защиты одному из самых отчаянных и решительных каперов, Родольфо Венсеслао, который фактически возглавил гарнизон. Решение это оказалось удачным – будучи отличным организатором и военным, Венсеслао смог хорошо организовать оборону города, и во время осады оказался самым подходящим для местных условий командующим, сочетающим нестандартное мышление, холодную логику и упорство.
Союзная эскадра прибыла к городу 1 марта, и сразу же высадила войска к северу от города. С 3 марта осада города формально началась, но на деле все оказалось куда сложнее, чем ожидали голландцы. Во-первых, укрепления города, дополнительно усиленные валами и рвами, за которыми расположились пушки, показались им неприступными с их ограниченными силами. Во-вторых, гарнизон занял не пассивную оборону, а самую что ни на есть активную, и стал постоянно докучать противнику вылазками. Но на этом проблемы англо-голландцев только начинались. Разбредясь по округе и начав захватывать плантации, они обнаружили, что местные чернокожие рабы не спешат приветствовать захватчиков, и в целом остаются верны своим хозяевам. Тем не менее, плантации давали хотя бы какой-то источник местного продовольствия…. И вина. Обнаружившие солдаты вино, вопреки всей их мотивации, тут же перепились им, и вскоре весть о том, что рядом с городом имеются запасы алкоголя, взбудоражили всю экспедицию [6]. А когда отряды разбрелись искать его по округе – то последовал мощный удар со стороны вакерос и взявшихся за оружие плантаторов и рабов. Привычные к верховой езде и владению оружием и лассо, вакерос устроили настоящую резню, обрушившись на осадную армию, которая постепенно теряла свою организованность. В результате этого уже в первую неделю боевых действий союзники потеряли около 500 человек убитыми и ранеными, и были вынуждены построить укрепленный лагерь перед тем, как продолжать осаду – иначе вылазки гарнизона и набеги вакерос их бы попросту доконали.
На этом проблемы только начались. Месяц осада не приносила никакого результата, так как контрбатарейный огонь вкупе с активными действиями испанцев не давали англичанам и голландцам эффективно проводить наступление против укреплений. К действиям присоединился флот, и защитники понесли ощутимые потери от его бомбардировок – но город все равно держался. Первый штурм обернулся для атакующих серьезными потерями. Апрель месяц также оказался тревожным – набеги вакерос участились, потери росли, обстрелы не давали ощутимого результата. С большим трудом 18 апреля удалось взять один из фортов, Сан-Кристобаль, причем какой-то из особо упрямых испанцев, оставшись в нем после отхода гарнизона, взорвал пороховой погреб, едва только туда сунулись голландские мушкетеры, что вызывало большие потери среди них. Вдобавок к этому среди осаждающих начались эпидемии. Времени до того момента, как осадная армия станет небоеспособной, оставалось мало – а не взятыми оставались еще четыре форта и главное городское укрепление, Алькасар. Он располагался на вершине Сигнальной горы, и своими тяжелыми орудиями мог доставать и до англо-голландского лагеря, и до их кораблей, если бы те посмели подойти слишком близко к городу. В конце концов, в начале мая адмирал Калленбург решил, что шансов на успех нет, собрал свои войска, и эвакуировал их на остров Святой Елены, не забыв разорить местность вокруг Сьюдад-дель-Кабо.
Общие потери англо-голландцев от болезней и действий осажденных составили 7,5 тысяч человек, включая матросов на кораблях, которые также страдали от болезней. Ряд кораблей оказался поврежден после дуэлей с береговыми укреплениями. Потери осажденных также были немалыми – около 2 тысяч человек, в основном из-за болезней, которые распространились после начала осады. Часть пиратских кораблей, стоявших в гавани, была потоплена флотом Калленбурга, но большинство из них уцелели, и спустя месяц вновь вернулись к каперству. Сама экспедиция стала очередным примером того, что десантные операции в тысячах морских миль от собственных баз – совершенно нетривиальное дело, которое нельзя решить простой отправкой осадной армии и флота. По большому счету, у Калленбурга не было никаких шансов захватить колонию Сьюдад-дель-Кабо – та была прекрасно укреплена, имела свой гарнизон, запасы пороха и ядер, да еще и защищалась находившимися в городе каперами. Лишь отвлечение местного регулярного флота на охоту за голландскими корсарами в Индии позволило англо-голландцам провести двухмесячную осаду. Огромные вложения, которые CIOR делала в колонию на протяжении XVII века, целиком окупились – выбить испанцев из Южной Африки теперь было практически невозможно. Самодостаточная колония, хорошо вооруженная и укрепленная, могла бы отразить куда более сильный удар. Именно благодаря устоявшему городу испанцам удалось заблокировать на Утрехтском конгрессе требования англичан и голландцев допустить их в этот регион, и разрешить основать новую колонию. Испания сохранила свою монополию на Южную Африку, на радость своим военным и купцам, и на горе любой морской державе, которая решилась бы воевать с ней.
Одним из последствий успешной обороны Сьюдад-дель-Кабо стало предоставление генерал-капитанству Судафрика статуса вице-королевства, присоединения к нему Мозамбика с Анголой, и переименования его в Африку [7]. Сделано это было в знак особых заслуг и лояльности местного населения Короне Испании. Соответствующий указ был подписан королем Фелипе V 14 сентября 1714 года, сразу же после того, как в разоренной при штурме Барселоне рукой палача были сожжены фуэрос Каталонии, а оставшиеся в живых барселонцы на коленях принесли присягу верности Бурбонам. Некоторые историки в грядущие годы назовут момент подписания этого указа действительным окончанием войны за испанское наследство, когда после долгого конфликта все предатели и мятежники были наказаны, враги побеждены, а верные поданные получили награду.
Так это или нет – каждому решать самому, но рассказ о войне за испанское наследство на этом заканчивается.
Примечания
- Все это сильно напоминает неограниченную подводную войну в годы Второй Мировой войны, и неудивительно – техника изменилась, но основные принципы крейсерской войны, как и ее закономерности, остались прежними. Один из главных принципов – если твой противник не имбецил, то рано или поздно он сможет выработать эффективный способ бороться с рейдерами, или хотя бы ограничить потери своего торгового флота за счет организации конвоев.
- С бухлом у британцев в АИшке вообще сплошная беда. Флот потребляет в огромных количествах ром – но его надо закупать у испанцев, которые как бы конкуренты и враги. Интеллигенция в метрополии давно пристрастилось к портвейну – но его тоже производит Испания после того, как поглотила Португалию! Переходить на виски для англичан не вариант, отказываться от рома и портвейна – тоже западло еще то, британцы-трезвенники – вообще оксюморон, так что остается только одно – торговать с испанцами напрямую в мирное время, а в военное – через посредников, вроде тех же голландцев. Но Флорида дает удобный источник сырья для изготовления рома, так что как минимум флот англичан сможет перейти на импортозамещение, плюс в Суринаме голландцы основной упор, скорее всего, тоже сделают на сахарный тростник, так что от испанского рома можно будет отказаться. А вот с портвейном – без вариантов, только торговля с заклятым врагом.
- В реале он стал адмиралом в 1709 году, но после АИ-Малаги и гибели Шовеля у англичан вообще дефицит способных адмиралов, а этот вроде бы был достаточно неплох.
- Я вообще себе плохо представляю, как можно успешно устроить экспедицию по захвату хорошо укрепленной Капской колонии на тот момент. Снабжаться на месте сложно, тащить за тридевять земель все, включая продовольствие – опасно, ограничиваться взятыми на борт пайками – вдвойне опасно. Удаленность Южной Африки от основных ВМБ европейских держав является ее лучшей защитой.
- Самое «узкое» место плана, ибо остров Святой Елены, как бы это сказать… Не особо велик.
- Можно вспомнить о воздействии хереса на британских десантников у Роты несколькими годами ранее. К слову, выращивание винограда и изготовление вина – одно из первых дел, которым занялись голландцы, создав Капскую колонию. Так что тут все как бы логично.
- Судафрика – слишком топорно, чтобы оставлять его так, а никакое другое название кроме как Африка на ум не приходит. К слову, колония немаленькая получается – на весь юг континента….
