Виталий Пенской. Кое-что о внешней политике Tyrann’a-2. Восточноевропейский квартет
Продолжение интересного цикла статей из ВК историка-медиевиста Виталия Пенского, который, думаю, заинтересует читателей и коллег.
Есть проблема — реконструируя внешнеполитическую историю, приходится опираться не на всякого рода меморандумы, препозиция, докладные записи и разноцветные книги, не говоря уже о мемуарах и дневниках, в которых мотивы принятия тех или иных решений в этой сфере раз’яснялимь более или менее полно, а на анализ уже случившихся событий и косвенные свидетельства. Увы, шо маемо, то маемо — всякая такая реконструкция будет иметь в той или иной степени суб’ективный характер.
Теперь о задачах, которые должны были решать наши акторы — а их к середине XV обозначилось четыре: два татарских юрта, Крым и Большая Орда, и два с, ладно, пусть будет так — с христианской стороны, и покороче, Москва и Литва.
Крым и Большая Орда вступают в соперничество за царский венец, имея конечной целью своей политики восстановление Золотой Орды. В этой борьбе у Большой Орды шансы выглядели предпочтительнее — она была крупнее, с большим числом населения, и в династическом плане (все ж «Престольное владение»! ) имело больше прав, чем «Остров Каффы». Однако и БО все же не имела достаточно сил (как показал опыт Саид-Ахмеда, печальный, надо сказать, опыт, войны с коалицией Москвы, Литвы и Крыма), чтобы в одиночку решить проблему. В еще большей степени это касалось Крыма. Итак, оба юрта нуждались в союзниках. Нужно было только сделать выбор в пользу или Москвы, или Литвы.
Литва, в силу давних связей с татарскими элитами, выглядела предпочтительнее, так что немудрено, что по первости эмиссары из БО и Крыма зачастили туда, пытаясь договориться о союзе. В Вильно же, судя по всему, с опаской наблюдая за тем, как Старшой шаг за шагом укрепляет свою власть и продолжает прибирать к своим рукам земли, в т.ч. и те, которые Вильно в силу царских ярлыков полагали своими(а хотя бы и тот же Новгород), отнеслись к этой проблеме прагматически — Крым как инструмент борьбы с растущей Москвой (кстати, этот инструментальный подход и погубит в конечном итоге Литву) выглядельна фоне БО намного бледнее. Он был и дальше, и слабее. Так что в надвигающемся противостоянии с Москвой ставка на БО смотрелась очевидной, что и предопределило в конечном итоге формирование оси Вильно — Новый Сарай. Предложения Крыма были отвергнуты, причем для крымцев с переходом Литвы на сторону откровенных врагов крымского юрта выбора, по большому счету, и не оставалось.
Формирование второй оси, Кыркор — Москва, также было предопределено. После того, как его предложения в Вильно были проигнорированы, Кыркор был вынужден посмотреть на север, откуда раздавались сигналы о готовности пойти на сближение.
В Москве, где также нуждались в союзнике для борьбы с Литвой и с БО, вспомнили о давних связях с Крымом (еще со времен Василия Темного), постепенно начали торить дорогу к союзу с Кыркором.
Путь этот оказался неблизким и непростым, но к исходу 70-х годов контуры руско-крымского альянса, подкрепленные теплеющими день ото дня отношениями между Старшим и Менгли-Гиреем, обозначились четко, и с этого момента политическая система Восточной Европы обретает характерный биполярный вид.
Но! Необходимо иметь в виду, что оба этих альянса все же были непрочными, ибо создавались по принципу « против кооо дружить будем» и стороны-участники стремились как можно меньше вложить в союз и как можно больше оттуда извлечь для себя, любимого. При этом литовско-большеордынский альянс страдал от такого отношения в намного большей степени, чем русско-крымский — виленский политикум раз за разом демонстрировал откровенное пренебрежение своим партнером, порой на грани откровенной брезгливости (что-то вроде «пусть эти дикари коноеды и кумысники рады будут, что мы до них снизошли») и не стеснялись, вовлекая БО в очередной блудняк против Москвы, тут же кидать его, оставив один на один со Старшим.
Старшой и его компаньон также не особо торопились вкладываться в альянс, но, по крайней мере, степень координации их усилий была выше, они откровенно не мешали друг другу и палки в колеса не вставляли, оказывали друг другу если не военную, то дипломатическую поддержку и, что самое важное, не мешали друг другу решать свои вопросы в своих сферах влияния.
Последнее обстоятельство для Ивана III было самым важным и предопределило успех его политики по завершению собирания русских земель (его «брат» Казимир, имея на руках прекрасные козыри, увлекся европейскими прожектами, откровенно говоря, проср…л этот раунд противостояния) с последующим переходом к экспансии на западном направлении, и экспансии успешной — « наследство Ярослава Мудрого» стало постепенно переходить в его руки, и Вильно ничего не могло ему противопоставить, ибо БО, ввязавшись в расчете на помощь Казимира в очередной антимосковский блудняк в 1480 г., потерпела катастрофу и покатилась по наклонной.
Старшой тем временем, пользуясь благосклонность Кыркора, укреплял свой суверенитет и самодержавство, округлял свою сферу влияния за счет Литвы, приступил к выстраиванию отношений с Европой (римская курия, Империя, Дания, Ганза — подчеркну, Запад пока еще не разобрался в мотивах внешнеполитической деятельности Старшого и главные действующие лица, папство и Империя, рассчитывали втянуть Москву в свои планы и потому благосклонно относились к ее дипломатической активности в Европе), подрывал основы могущества БО на постзолотоордынском пространстве, налаживая отношения с ногаями (враждебно настроенными к наследникам Ахмата) и ставя под свой протекторат Казань. Крым, занятый борьбой с БО, не мешал ему в этом, и имея полностью развязанные руки, Старшой, действуя в режиме наибольшего благоприятствования, успешно решал задачи в рамках своей амбициозной внешнеполитической программы. Шансы, появившиеся благодаря широко открывшемуся окну возможностей он сумел использовать на все 146%! И, забегая вперед, отмечу — столь благоприятной кон’юнктуры во внешнеполитической сфере у Москвы больше не будет чуть ли не до времен Петруса Примуса.
Все разом переменилось в 1-м десятилетии XVI в., но об этом в следующий раз.
