Великий князь Александр Михайлович или на «Ослябе» в Восточно-Китайском…

— Сандро, милый, время уже совсем позднее. Ты опять будешь полуночничать?

—  Ох, любовь моя…придется тебе сегодня ложиться без меня – я собираюсь завтра представить сию записку пред светлы очи твоего августейшего дяди.

— Но неужто нужно так много трудиться? Ведь ты уже подавал ее по службе.

— Увы, дорогая моя Ксения, но то, что я подал по инстанции, это для моряков. Но сейчас мне надо будет убедить нашего дорогого родственника, а он же не слишком-то много времени уделяет флоту и писать ему нужно совсем по другому…

Дородный лик генерал-адмирала, Великого Князя Алексея Александровича медленно наливался кровью.

— Сандро! Ты не можешь приходить ко мне с подобными заявлениями – это же нарушение всякого мыслимого приличия! Ты морской офицер и капитан второго ранга – так как же ты осмелился, в обход всех командующих над тобой, являться ко мне? Это решительно невозможный поступок, и я…

— Ваше Высокопревосходительство ! Я никогда не осмелился бы поступать подобным образом – эта записка подана мною по инстанции и я томлюсь в ожидании ответа. Но…дорогой кузен, неужели, исполнив все, как и положено моему рангу, я не могу просить тебя почитать мои размышления? О, я понимаю, ты безусловно занят, но…

— То есть, Александр, ты хочешь сказать, что пришел ко мне как частное лицо, а не по службе? Но чего же ты тогда желаешь от меня? Ты, конечно, можешь испросить моего мнения или совета, но ведь этим все и ограничится – я не могу и не буду протежировать твоим идеям, каковы бы они не были. Субординация должна блюстись неукоснительно, тебе ли того не знать?

— Милостивейший Государь, все, о чем я только могу просить Вас – прочитать написанное мною.

— Ну…коли так… Ладно, твое высокоблагородие. Почитаю-с на досуге. Давай уж, братец… И в кого это ты такой литератор – нет, чтобы с юной супругою миловаться…

Великая княгиня Ксения Александровна не отрываясь смотрела на человека, ставшего для нее всем – молодого, высокого и подтянутого брюнета, в которого она была влюблена без памяти едва ли не с детства и который чуть более года тому назад стал ее мужем. Высокий лоб, умный, чуточку наивный, но все же решительный взгляд, завитые по моде усы и такая мягкая борода, которая…Ксения Александровна слегка порозовела не вовремя пришедшим в голову мыслям.

— Сандро, как все прошло?

Александр Михайлович, Великий Князь и блестящий кавторанг 29 лет от роду, легко взбежал по мраморной лестнице и шутливо вытянулся во фрунт перед супругой, не забыв по кавалергардски звонко щелкнуть каблуками:

— Превосходно, любимая! Алексей Александрович, хотя и разозлился поначалу, но не отказал в моей маленькой просьбе – посмотрим теперь, что будет дальше.

А дальше… Несколько дней спустя Его Высокопревосходительство, генерал-адмирал Алексей Александрович потягивал мадеру кривясь при этом, как от сильной зубной боли. Зина уехала вместе со своим мужем – Евгением, герцогом Лейхтенбергским и, хотя она и обещала скоро вернуться, отсутствие этой изумительной женщины вводило Великого Князя в чернейшую меланхолию. Его Высокопревосходительство бесило решительно все и он не знал, чем себя занять, когда взгляд его упал на листки, небрежно разбросанные по красному дереву столешницы.

— Творения Сандро… А может, оно и к лучшему? В конце концов, уже неделя прошла, да и отвлекусь хоть немного, — буркнул себе под нос Алексей Александрович и, сделав добрый глоток терпкого вина, пододвинул к себе записки кузена.

Сперва дело шло с некоторым трудом – сквозь безупречную каллиграфию нет-нет да и проглядывал божественный образ Зинаиды, заворачивая мысли на привычную мужскую дорожку.. Но вскоре слегка захмелевший князь неожиданно увлекся и читал записки даже с некоторым интересом.

— А ничего ж себе Михайлович писать-то научился…Слог легкий, хоть сейчас в литераторы, пиесы строчить! — хмыкнул Великий Князь и плеснул себе еще мадеры.

«К 1903, но не позднее 1905 г Япония завершит свою кораблестроительную программу созданием мощной эскадры. Для того, чтобы успешно противостоять ей Российской Империи понадобится большое количество первоклассных броненосцев. Однако же сделав упор на строительстве кораблей для эскадренного боя, Российский Императорский флот потеряет способность угрожать Англии. Сколько бы броненосцев не построила Россия, а в Англии их построят намного больше и потому британцы никогда не испугаются генерального сражения с русским флотом. Англичан можно заставить считаться с нашей морской силой лишь угрозой крейсерства на их коммуникациях, но броненосцы не могут создать такой угрозы. Для перехвата коммуникаций нужны океанские крейсера наподобие «Дмитрия Донского» и «Рюрика»,

однако такие корабли окажутся бессильными перед японским линейным флотом. В то же время русской казне накладно будет создавать флот броненосцев для борьбы с Японией и флот крейсеров для действий против Британии. Да и времени осталось слишком мало чтобы строить и те и другие корабли в достаточном количестве.

Выход может быть найден в строительстве нового класса кораблей — броненосцев-крейсеров. Такие корабли, должны иметь размер близкий к современному броненосцу, а толщина брони и сила артиллерии до известной степени будут принесены в жертву скорости, мореходности и дальности хода. В случае войны с Японией они смогут сражаться в линии, хотя и будут несколько уступать по огневой мощи и защите эскадренному броненосцу. В случае войны с Англией им хватит мореходности и дальности для крейсерства на британских коммуникациях. Чтобы справится с такими задачами, броненосец-крейсер должен быть высокобортным, иметь вооружение, соответствующее британским броненосцам 2-го класса, скорость хотя бы в 19 (но лучше – 20) узлов, дальность хода в 7000 миль и бронирование лучше, чем у существующих броненосных крейсеров, но меньше, чем у броненосцев.

В качестве главного калибра были бы хороши новейшие 254-мм пушки, установленные на готовящемся войти в строй «Адмирале Ушакове». Четыре таких орудия в двух башнях гарантируют превосходство над любым британским броненосным крейсером, но вполне сгодятся и против броненосца, для чего при проектировании башен следует всемерно повысить максимальную скорострельность орудий. 10-12 новейших шестидюймовок Канэ могли бы составить среднюю артиллерию, а многочисленные 75-мм пушки (числом не менее 20) надежно прикроют броненосец-крейсер от атак миноносцев. Торпедному вооружению следует равняться на обычный броненосный крейсер.

Бронезащита должна соответствовать современным броненосцам и состоять из нижнего и верхнего бронепоясов, казематов и карапасной палубы, бронерубки и прочего. Но для броненосцев-крейсеров недопустима английская система бронирования, когда оконечности корабля не имеют броневой защиты. Находясь в океане, броненосец-крейсер может столкнуться с английскими крейсерами, а повреждение небронированной оконечности приведет к тому, что наш корабль, даже выйдя из боя победителем, сильно потеряет в скорости и станет легкой добычей для других вражеских крейсеров.  Зато на толщине бронепояса можно сэкономить, поскольку основными соперниками броненосца-крейсера будут не более чем 234-мм орудия броненосных крейсеров Англии и, вероятно, Японии.

В случае сражения с японскими броненосцами, будет разумным защититься дистанцией, так как броненосец-крейсер имеет превосходство в скорости и может вести бой на таком расстоянии, где его броня защитит от 305-мм снарядов – либо же сблизиться так, чтобы и вражеская броня не служила уже защитой от 254-мм орудий нашего корабля.

Создание броненосцев-крейсеров не отменяет нужды в броненосцах эскадренных, но теперь их можно будет строить в количестве, соответствующем японскому флоту. Наша эскадра, составленная из эскадренных броненосцев и броненосцев-крейсеров выиграет у равной по численности японской эскадры, составленной из броненосцев и обычных броненосных крейсеров европейского типа, даже и в том случае, если число эскадренных броненосцев будет меньше, чем в японской.

В то же время, ценой экономии на вооружении и бронировании, цена броненосца-крейсера все же будет ниже, чем эскадренного броненосца, и создание такого типа кораблей не будет разорительным для казны – наоборот, за счет его способности к крейсерству и эскадренному бою, удастся построить наиболее отвечающий интересам Российской империи флот с наименьшими затратами…»

Алексей Александрович недоверчиво хмыкнул. Все дело в том, что год тому назад, никто иной, как сам управляющий морским министерством адмирал Чихачев распорядился в МТК разработать проект «сильного современного броненосца, скорее охаракетризованного броненосным крейсером». Причем Сандро ну никак не мог о том знать – ходу в морской технический комитет у него не было, покамест чином еще не вышел.

То, что предлагал Сандро, фактически уже готовилось к закладке – два броненосца-крейсера, «Пересвет» и «Ослябя», с 18 узлами хода, с 254-мм артиллерией и большой дальностью хода…

— Это что ж выходит? Получается, что мальчишка, молокосос, в одиночку придумал корабль не хуже, чем все наше премудрое морское министерство? Да ладно бы – не хуже, он ведь даже еще и лучше получается…

И еще одна фраза из записки Александра Михайловича запала в душу генерал-адмирала:

«С целью всяческого снижения стоимости броненосцев-крейсеров нужно внимательно следить за новинками в развитии военных технологий. Так, например, по некоторым слухам, известному промышленнику Круппу удалось вывести новый способ обработки брони, которая значительно превосходит к крепости гарвеированные плиты, применяемые в нашем кораблестроении. А ведь переход на более прочную броню позволит сократить ее толщину и тем уменьшить стоимость корабля. То же касается и нового типа котлов Никлосса, применение которых обещает сильно облегчить машину и дать тем самым дополнительное место для угля…»

Через день генерал-адмирал встречался с Чихачевым.

— Слушай, Николай Матвеевич! Ты чего молодежь-то обижаешь? Юный кузегн мой, о родном флоте радея, какой-то прожект в твое министерство отписал, а ответа нет по сию пору… да понимаю я, молодо-зелено, охота ему мир перевернуть, да британцев на море превзойти, наверняка ничего полезного в его писанине и нету. Но он извелся совсем. Ты сделай мне одолжение, разберись, чего Александр Михайлович понаписывал, да уважь молодость мудрым словом.

— Ваше Высокопревосходительство, а что ж такого в записке Вашего почтенного кузена?

— Да не знаю я, Николай Матвеевич!, — покривил душой Великий Князь

— Мы с ним тут давеча, за обедом разговорились по семейному, вот он и сказал, что ждет и волнуется… А о чем написал – про то я не интересовался.

Чихачев задумался…да и было тут о чем поразмыслить!

С одной стороны, Николай Матвеевич, время от времени поглядывал за службой Александра Михайловича (хоть и молод, но Великий князь!) И не мог не признать, что офицер из него выходит грамотный, инициативный и весьма опытный к своим-то 30 годам. Однако Николай Матвеевич никогда бы не потерпел, чтобы кавторанг, каким он там ни был князем, обращался через его голову к генерал-адмиралу. А обращался ли он? Что прожект подал по инстанции – так оно верно, порядок соблюден. А вот пошел ли он специально к Алексею Александровичу, или же действительно случайно речь зашла, между родственниками? В делах военных Чихачев мог изрядно вертеть генерал-адмиралом, который до морского дела никогда не был охотником, хоть и ходил в море в молодости. Такое положение адмирала вполне устраивало. Теперь же, кажется, на горизонте замаячил некто молодой и амбициозный…

Лучше всего было бы отказать, раскритиковав прожект так, чтобы у кавторанга уши потом алели целую неделю. Но… А если все же Алексей Александрович записку читал, да с ней согласен, тогда что? Не взбрыкнет ли? Да и молодой Государь нашего Александра Михайловича привечает…

Чихачев потребовал себе записку – и погрузился в чтение…

— Разумно! — крякнул он, перевернув последний лист.

Чихачев и сам рассчитывал строить «Пересветы» более грозными кораблями, чем это вышло по проекту, но увы… Как ни ломали головы адмиралы и инженеры, однако ж на сегодняшний день ничего лучше не выходило. В голове Николая Матвеевича уже не раз крутилось крамольное желание отложить в сторонку не вполне удачный проект, но…именно он пропихивал идею броненосца-крейсера, и объяви он сейчас о том, что проект не слишком-то удался… А теперь вот еще этот молодой выскочка. Впрочем… А может, оно и к лучшему?

На следующей встрече с генерал-адмиралом Чихачев вдумчиво докладывал:

— Ваше Высокопревосходительство! Ознакомившись с запискою капитана второго ранга Романова, могу сказать что мысли, в ней изложенные, делают честь Вашему молодому кузену. Основная суть его предложений вполне верна и повторяет идеи, коими руководствовалось морское министерство, составляя проект броненосцев типа «Пересвет». Однако же Александру Михайловичу хочется большего. Увы, технической возможности  реализовать его задумки пока не имеется. Но негоже зарывать талант в землю! Я предложил бы дать МТК задание и переработать проект броненосца «Пересвет», когда появятся к тому техническая перспектива – скажем, через два-три года. А Александра Михайловича уважим – пусть вместе  проектировщиками над обликом усовершенствованного «Пересвета» поработает… Прогресс сейчас идет очень быстро, и то, чего мы не можем сделать сегодня, уже завтра может оказаться устаревшим…

— А не выйдет ли так, что и «Пересветы» завтра окажутся устаревшими, а, Николай Матвеевич?

— Ваше Высокопревосходительство, я уверен, что такого не случится – сегодняшний проект и так вобрал в себя множество новинок и «Пересветы» будут грозными кораблями еще долго… Но, коли есть хоть капля сомнений, можно поступить и по другому. Государь Император разрешил заложить два броненосца. «Пересвет» на Балтийском заводе, а вот для «Осляби» свободного стапеля на нем нет – придется заказывать его Адмиралтейской верфи. И кто знает, сколько его там будут строить? Порядок адмиралтейцы соблюдают, конечно, да только строят уж больно медленно…

С другой стороны, мы же собирались сформировать три отряда, пригодных для крейсерства и разорения английских угольных станций. Первым отрядом стали «Рюрик», «Память Азова» и пароходы Добровольного флота. Ядром второго —  «Россия» и «Адмирал Корнилов». Но для третьего отряда крейсеров у нас нет. Так может быть, пусть пока Балтийский завод строит «Пересвет», а вместо второго броненосца закажем адмиралтейцам еще один крейсер типа «Россия»?

— А чего ж? «Рюрик» и «Россия» — корабли хорошие. Быть по сему! С Государем-императором сей вопрос утрясти будет несложно…

Вот так и вышло, что вместо «Пересвета» и «Осляби» в 1895 году от Рождества Христова приступили к строительству одного только «Пересвета», да еще «Громобоя» — нового крейсера по проекту «России». А «Ослябю» и «Победу» заложили по измененному проекту на Балтийском заводе лишь спустя три года, в 1898 г.

В первый момент у Александра Михайловича опустились руки. Вместо предлагаемых им броненосцев-крейсеров морское министерство вновь возвращается к стремительно устаревающему типу «Россия»! Но… в свои 29 Великий Князь был весьма мудр и отчетливо понимал, что плетью обуха не перешибешь, зато капля камень точит. А потому, вскоре молодой моряк с головой окунулся в интереснейшее дело совершенствования проекта «Пересвета». Правду сказать, при МТК он получался кем-то вроде консультанта, от которого ничего не зависит и который ни на что особо не влияет, о чем весьма озаботился Чихачев… Но кипучая энергия Александра Михайловича не знала преград.

Внешне «Победу» или «Ослябю» несложно было спутать с «Пересветом», но на поверку это были совсем разные корабли. Гарвеевскую броню сменила новейшая крупповская. Толщину главного бронепояса сократили с 229-178 мм до 203 – 160 мм, но теперь оконечности броненосцев прикрывали 102 мм бронеплиты. Кормовую бронированную рубку сняли, но в остальном бронирование не отличалось от «Пересвета».

От трех машин решено было отказаться – поставили две, но более мощные.  А старые, пускай и усовершенствованные котлы Бельвиля заменили на новейшие котлы Никлосса. В результате вес машин и главных механизмов уменьшился более чем на 500 тонн, полученный запас водоизмещения истратили на броню, пушки и запасы угля.

Мощность машин увеличилась почти до 17 тыс. лошадиных сил, так что 18 узлов хода броненосцы могли поддерживать даже без форсирования машин, ну а максимально шли хорошо за 19 – «Ослябя» на испытаниях показала 19,4 уз, а «Победа» — 19,6 уз.

254-мм орудия переделали и утяжелили, их масса выросла по сравнению с прототипом более чем на 5 тонн, но зато новые башни давали залпы куда  быстрее, чем 305-мм орудия. Вместо 11 шестидюймовок Канэ поставили 12 – при этом погонное орудие сняли совсем, зато добавили по каземату с каждого борта – теперь в бортовом залпе могли участвовать шесть 152-мм скорострелок. Причем по четыре орудия с каждого борта размещались на верхней батарейной палубе, и могли действовать в свежую погоду.

Что же до основной службы Александра Михайловича – так и тут он не терял времени даром. Уже в 1896 г сей Великий князь получил новое назначение, и продолжил службу старшим офицером на «Адмирале Ушакове», а в 1898 году принял этот броненосец под свое командование. Сам Александр Михайлович сильно расстраивался тому, что не ушел в Средиземное море, когда случилось восстание на Крите, и вовсю кипела греко-турецкая война. Однако его служба в Практической эскадре, куда входил «Адмирал Ушаков», да еще и под командованием самого С.О.Макарова, оказала Великому князю самое чудесное влияние, дав воистину бесценный опыт. Так, например, большая практика с не вполне удачными 254-мм орудиями «Ушакова», подсказала верную конструкцию главного калибра «Осляби» и «Победы». Да и вообще корабли Практической эскадры много ходили и очень много стреляли, ведь на них проходили обучение новички-комендоры.
Первый год нового века Александр Михайлович встретил командиром черноморского броненосца «Ростислав».

А спустя два года, 1 января 1903 г тридцатишестилетний Великий князь был произведен в контр-адмиралы и зачислен в Свиту его Императорского Величества.

— Ну что же, Сандро – с улыбкой сказал ему после церемонии Алексей Александрович.

— Поздравляю – перешел-таки из высокоблагородий в превосходительства. Но есть у меня для тебя еще один сюрприз. Ты много сил положил на эти новые броненосцы-крейсера, так что будет вполне справедливо, если хоть один из них попадет под твое командование. «Победа» сейчас в Средиземном море, а оттуда пойдет на Дальний. «Пересвет» давно уже там. Но этого мало, нужно больше  – неспокойное сейчас наступает время, да ты и сам про то знаешь отлично. Японец бряцать оружием взялся… В общем, как только примем «Ослябю» — отправим ее во главе отряда крейсеров в Артур. А поведешь эскадру ты.

Счастье Александра Михайловича не знало границ, а единственной печалью стало расставание с любимой женой Ксенией да шестерыми детьми (младшему из которых, Ростиславу, не исполнилось еще и двух лет). Но… Еще восемь лет назад Александр Михайлович предсказывал войну и за истекшие годы только укрепился во мнении, что война с микадо всенепременно случится. Для него весь вопрос заключался лишь в сроках неизбежного.

Генерал-адмиральский смотр 22 июля 1903 г Александр Михайлович встретил на палубе своего нового флагмана. А когда 26 июля того же года завершился императорский смотр, «Ослябя» и броненосный крейсер «Баян» не теряя более времени, ушли в Средиземное море.

Увы, 22 августа, при прохождении Гибралтара на «Ослябе» ощутили толчок — броненосец коснулся дна. И хоть на Балтийском заводе ладили крепко, но обшивка  все же не выдержала. Так что вместо Артура пришлось тащиться в Специю и ремонтироваться там – осмотр повреждений в доке совершенно исключал вариант потянуть с ремонтом до Артура, на что втайне надеялся новоиспеченный контр-адмирал.

Дни текли своим чередом. Закончился август, истек сентябрь, вот уже и октябрю вышел срок. «Баян» ушел вместе с «Цесаревичем» еще в сентябре, и, наверное, стоял уже в Сингапуре. Наконец-то завершился казавшийся бесконечным ремонт и «Ослябя», оставив за кормой опостылевший рейд возобновил поход, но…не в одиночестве. Как раз ко времени окончания последних работ на корабле, подошел новый отряд кораблей, отправленных  на Дальний Восток с Балтики. Но что это был за отряд!

Александр Михайлович  в древнерусской тоске смотрел на вытянувшиеся в струнку кильватерной колоны корабли. Нет, против флотилии превосходных эскадренных миноносцев типа «Буйный»

Великий князь никоим образом не возражал – это были замечательные и вполне мореходные гончие, весом более 400 тонн, способные развивать 26-27 узлов и вооруженные тремя новейшими 450-мм торпедными аппаратами, 75-м орудием и пятью 47-мм мелкашками. Можно было только порадоваться их присутствию – миноносцев на войне много не бывает никогда. Но крейсера!

«Аврора» была, пожалуй, лучшим экземпляром в составе следующего в Порт-Артур паноптикума.

Шеститысячная «богиня», построенная по слегка улучшенному проекту «Диана» все же оказалась избавлена от некоторых убожеств прототипа. По крайней мере на нее вернули пару 152-мм орудий, доведя таким образом общее их число на крейсере до 10. Возобладавший в конце концов здравый смысл проявился еще и в том, что в отличие от своих старших сестер, шестидюймовки корабля получили бронещиты. На этом, увы, хорошие новости заканчивались – попытка следовать полным ходом привела к тому, что «Аврора» медленно, но верно отставала от «Осляби». И это крейсер, которому на роду написано возглавлять лихие рейды да вести разведку при главных силах! Старший судовой механик «Осляби», Тиханов Николай Андреевич, с плохо скрытым презрением предложил, чтобы в случае чего «Ослябя» бегал на разведку, донося «богине» о движении сил неприятеля…

На второй крейсер Великий князь смотрел с ностальгией – ведь это был тот самый «Дмитрий Донской» на котором, будучи еще кавторангом, служил Александр Михайлович.

Однако же добрые воспоминания никак не мешали контр-адмиралу видеть перед собой небольшой (5800 тонн) старый (1886г) тихоходный (в лучшие годы не развивал более 16,5 уз, а сейчас едва ли мог долго идти и на 15 узлах) слабо вооруженный (6-152-мм и 4 120-мм орудия) корабль, давно уже неспособный быть крейсером, и годившийся разве что к брандвахтенной службе, да быть может, способный еще поработать канонеркой при обстреле берега. «Дмитрию» было бы впору встать где-нибудь стационером, демонстрируя гордый российский флаг, но идти на нем в бой против новейших крейсеров микадо было самоубийственно, к тому же своей тихоходностью он сковывал отряд.

Третьим и последним в этом трагикомичном списке шел красавец «Алмаз».

Превосходная девятнадцатиузловая  яхта с великолепными апартаментами была бы под стать самому Государю Императору. Однако ж, по попущению Господнему, «Алмаз», вместо увеселительных катаний, блистательной знати, праздников, парадов и фейерверков, получил 4 трехдюймовки и 6 сорокасемимиллиметренных пукалки со званием крейсера в придачу. Сможет ли этот «крейсер» отбиться хотя бы обычного миноносца, Александр Михайлович не знал, но проверять не хотел.

И все же корабли шли в Порт-Артур!

По дороге Великий князь решительно не давал экипажам скучать. Команда «Осляби»,  вполне привыкла к ночным тревогам, артиллерийским упражнениям и прочему обучению, к которому командующий питал неизъяснимую слабость и учинял ежедневно. Но даже и для них были удивительны некоторые новации, введенные Александром Михайловичем еще до того, как корабли вошли в Средиземном море.

Все дело в том, что его превосходительство так и не оставляли идеи, изложенные им же в памятной записке, с которой начался сей рассказ и Александр Михайлович много втолковывал командиру «Осляби» Владимиру Иосифовичу Бэру.

— Поймите же, дорогой мой Владимир Иосифович, что как ни крути, но в бою против японского броненосца, только что сошедшего с британской верфи, «Ослябя» все же будет слабоват. Потому и держаться от него надо будет хотя бы кабельтов в сорока – сорока пяти, где наша крупповская броня может быть и сможет сдержать его двенадцатидюймовые снаряды. У нас же – только десятидюймовки, так что стрелять мы должны беспримерно точно, дабы количеством попаданий компенсировать меньшую силу снаряда! И не только на 15 кабельтов обычного артиллерийского упражнения, но с четырех-пяти миль! И не на девяти узлах ходу, а на всех восемнадцати, ибо преимущество нашего корабля – скорость, так что грех отказываться от оного!

Великий князь пытался пропихнуть идею «сверхдальней» стрельбы еще во время службы на Практической эскадре, но увы – в этом его не поддержал даже С.О.Макаров. Однако теперь, уйдя подальше с адмиральских глаз, Александр Михайлович был кумом королю и устраивал учения так, как ему самому заблагорассудится. Двойной запас практических снарядов, едва ли не со слезой выпрошенный у сурового кронштадского интенданства, жег карман и просился в дело. Так что  к стрельбам приступили еще до того, как пришли в Средиземье – и сразу же с удивлением обнаружили известную слабость шестидюймовок Канэ при стрельбе на дальние дистанции – дуги не выдерживали. В принципе, вопрос был худо-бедно решаем, соответствующие подкрепления удалось изготовить во время вынужденного стояния в Специи.

Ну а если даже для офицеров «Осляби» стрельбы на «сверхдальние» дистанции оказались слишком новаторскими, то что уж говорить о экипажах вновь прибывшего отряда! После первых же упражнений Великий князь вынужден был сбавить обороты – как оказалось, у «Авроры» и «Дмитрия Донского» точность не блистала даже на обычных учениях, предусматривавших стрельбу по стоявшему в полутора-двух милях щиту с 9 узлов. Так что попытка заставить их вести огонь на дистанции 4 мили да на скорости в 14 узлов привела лишь к бесцельному разбрасыванию снарядов. Александр Михайлович тяжело вздохнул и вынужден был начать с азов. Да и не было избытка практических снарядов на прибывших с Балтики крейсерах… Исключение было сделано лишь для «Осляби», с ее великолепно вышколенными комендорами (удалось взять талантливых парней по старой дружбе с Макаровым, благоволившим Великому князю, да и сам Александр Михайлович, получив броненосец, времени даром не терял, гоняя комендоров в хвост и в гриву). И теперь артиллерийские офицеры «Авроры» и «Дмитрия Донского» с завистью смотрели, как огромный броненосец-крейсер, вздымая мощный бурун на 16 узлах, нет-нет да и попадает в щит, буксируемый миноносцем в 4 милях от «Осляби».

А еще вовсю отрабатывалось и совместное маневрирование и минные учения, в том числе и ночные, так что где-то ближе к Сабангу  эскадра уже представляла собой нечто большее, чем просто несколько кораблей следующих одним курсом. Правда, не намного большее – риск повреждений все же в известной мере сковывал здоровую инициативу, ограничивая сложность маневров.

Но вот и Сингапур… Вести безрадостные – напряженность нарастает, а два броненосных крейсера, спешно перекупленных оборотистыми сынами Ямато идут в ставшие им родными воды. Причем крейсера эти болтались где-то неподалеку – впрочем, какие-то идеи по их перехвату (о чем с тоской в голосе говорили мичмана) не имели ни малейшего смысла. Во первых, это стало бы неспровоцированным началом войны, а во вторых – крейсера шли под британским конвоем, и нападение на них вполне могло бы стать началом войны с Англией…на что Россия никак, конечно же, не могла бы сейчас решиться.

Полученная в Сингапуре телеграмма на имя контр-адмирала содержала предупреждение о возможных ночных атаках вражеских миноносцев…

…

В это же время Хейхатиро Того размышлял о весьма непростой головоломке, которую, во славу императора, необходимо было решить наилучшим способом. Война с русскими была делом решенным, оставался только один вопрос – когда нанести удар? Конечно же, решение о начале войны – прерогатива Императора, но слово Того будет услышано. С одной стороны – весь мир знал о том, что два броненосных крейсера еще не дошли до Японии и русские об этом знали тоже, так что вступление Японии в войну до того, как «Ниссин» и «Касуга» ошвартуются в Йокосуке несло в себе известный риск. Все таки крейсера шли совершенно небоеспособными, и вдруг русские каким-то чудом смогут перехватить их?

Японский адмирал знал и о том, что сильный русский отряд следует в Порт-Артур, причем русские опережали японцев примерно на неделю. Поймать превосходящими силами русский отряд, шедший на усиление первой тихоокеанской было заманчиво…Но как это сделать?

План войны предусматривал высадку императорских войск в Корее. Для этого нужно было блокировать и уничтожить русские стационеры в Чемульпо, и Того имел возможность сосредоточить там заведомо превосходящие силы. Так же нужно было не дать эскадре из Артура выйти на перехват транспортов с конвоем – Того предполагал нанести ночной удар эсминцами по русским кораблям, стоявшим открыто на внешнем рейде. Шансы утопить, или хотя бы сильно повредить несколько русских броненосцев был весьма велик. Но боги любят забавляться чаяниями смертных, так что следовало быть готовым к тому, что русская эскадра не понесет ущерба от ночной атаки. В этом случае следовало встретить русскую мощь всеми силами соединенного флота, и, собрав главные силы в кулак, японский адмирал имел бы известное преимущество над русской эскадрой. А вот сил для погони за русским отрядом, что идет сейчас от Сингапура в Желтое море, уже не хватало.

Разумеется, было бы прекрасно, если отряд Романова (кто командует русским отрядом Того отлично знал) не подозревая о начале войны подошел к Порт-Артуру и угодил бы под орудия соединенного флота, но… что если вдруг, в силу каких-то неясных причин Романов по дороге в Артур зайдет в Чемульпо? Да, этого никак не должно случиться, потому что Романову совершенно нечего делать в Чемульпо, но вдруг? Того не имел кораблей, чтобы обеспечить одновременно и преимущество главных сил над артурской эскадрой и преимущество эскадры в Чемульпо над  отрядом Романова и русскими стационерами.

В результате японский адмирал решил действовать, положившись на волю богов и максимально усилив разведку у Тайваня и в Восточно-Китайском море…

Командир «Киншу Мару», капитан-лейтенант Мизогучи опустил подзорную трубу. Если несколько миноносцев и неясный силуэт трехтрубного крейсера еще могли, наверное, принадлежать каким-то иным, не русским кораблям, то теперь в принадлежности отряда не было никаких сомнений. Из туманной дымки выступал чудовищный корпус трехтрубного броненосца — флагмана эскадры Романова.  «Ослояба», кажется? Аматерасу разберет эти гайдзинские имена…

— Утопил бы мерзавца! – в сердцах рубанул срочно вызванный на мостик Александр Михайлович присутствующему там офицерству.

— И стоило нам так уворачиваться от японца, которого срисовал наш дозор у Тайваня? Ну что же, господа, наше местонахождение больше не тайна для микадо. Красться, как тать в ночи, смысла больше нет… Владимир Иосифович, распорядитесь уточнить, сколько угля осталось на наших миноносцах. Раз уж спешные депеши из министерства нам грозят войной, да ночными атаками, так не худо будет пополнить запасы, чтобы в случае чего идти полным ходом, не думая об угольных ямах.

24 января русские корабли расположились на рейде Шанхая и приступили к бункеровке, но на «Микасе» об этом узнали позднее —  уже после того как в полдень того же дня соединенный флот покинул Сасебо и, обходя корейский берег, шел к Порт-Артуру.

Хейхатиро Того вполне справедливо решил, что пытаться перехватить русских у Шанхая – занятие совершенно бессмысленное. Даже быстроходные крейсера Камимуры вряд ли успеют это сделать. Поэтому он решил придерживаться разработанного ранее плана.

Того собирался развернуть свои корабли к утру 26 января между мысом Шантунг и Инчоном, а цепь дозорных «Мару» должна патрулировать южнее. Тогда были хорошие шансы перехватить и уничтожить эскадру Романова где-то у Шантунга, но на таком расстоянии от Артура, с которого угодившие  в засаду русские не смогут предупредить по радио крепость. К вечеру русские были бы разбиты, а с наступлением сумерек японские миноносцы нанесут удар по кораблям на внешнем рейде Артура.

В том маловероятном случае, если русская эскадра пойдет в Чемульпо – Уриу сообщит о русских кораблях и тогда придется усилить его отряд парой-тройкой броненосных крейсеров Камимуры. Эти корабли смогут подойдут к Чемульпо утром 27 января – и тогда эскадра Романова вместе со стоящим там крейсером и канлодкой русских окажутся в ловушке.

Ну а если Романов не появится ни у Шантунга ни у Чемульпо – что ж, так тому и быть, в ночь на 27 января соединенный флот уйдет к Артуру, чтобы, при успехе ночной атаки, добить русский флот или же, если миноносцы не преуспеют,  дать ему генеральное сражение. На все воля богов.

Поздним вечером 25 января «Ослябя» и ведомая им эскадра снялась с якорей и двинулась на 12 узлах в Порт-Артур. Ночь и последовавший за ним день пролетели в обычных заботах, и ничто не потревожило экипажи русских кораблей.

Вечерело. Солнце, устав от дневных трудов своих, медленно и величаво уходило за край земли, дабы вкусить заслуженный отдых – и горизонт, минуты назад простиравшийся на многие мили вокруг вдруг поглотила ночная мгла. Капитан первого ранга Бэр, стоя на мостике «Осляби», смотрел как русская эскадра перестраивается, дабы не прозевать ночную атаку. Вперед уходил ночной дозор – «Алмаз» с двумя миноносцами. «Ослябя» шел во главе основных сил – ему в кильватер следовали «Аврора» и «Дмитрий Донской», а оставшаяся при них пятерка миноносцев  заняла свои позиции, слева и справа от крейсеров. Бэр смотрел, как уходят в ночь корабли передового дозора, еще не зная, что видит их в последний раз…

Того уже понимал, что перехватить Романова ему не удалось – в наступившем мраке обнаружить его отряд можно было только по счастливой случайности. С другой стороны, Уриу молчал, так что вне всяких сомнений русские не появились у Чемульпо. Хэйхатиро Того знал, чувствовал, что русские где-то здесь, но возможный успех растворился в ночи. Пора было уходить, однако что-то не давало покоя японскому адмиралу. Прошел час, другой, а Того не давал приказ на поворот к Артуру. И вдруг…

Вахтенный начальник «Осляби» лейтенант фон Нидермиллер 2-ой, с аристократической тоской во взоре попивавший кофий на мостике, вдруг чуть не уронил кружку себе на мундир, когда прямо по курсу полыхнули вспышки выстрелов, а мгновение спустя прохладный ветерок ударил в барабанные перепонки стакатто беглого огня.

— Какого…, — только и успел прошептать лейтенант, когда, вторя выстрелам, простучали по трапу каблуки и на мостик влетел мичман Шиповалов:

— Владимир Александрович ! Это что ж такое-то, а?!, — почему-то шепотом вопросил Шиповалов, но Нидермиллер уже пришел в себя.

— Японцы, мать их через коромысло! Боевая тревога !!!

«Алмазу» и двум его собратьям по несчастью – «Буйному» и «Бодрому» «повезло» воткнуться в миноносцы передового дозора, шедшего впереди колонны эскадренных броненосцев, возглавляемых «Микасой».  Японцы бросились в торпедную атаку – русские, видя несущиеся прямо на них низкие и темные силуэты, попытались сперва ратьером запросить намерения неизвестных кораблей. Но на середине передачи махнули рукой и открыли огонь — скорость, количество и курс вынырнувших из ночного мрака эсминцев уже не оставляли сомнений в намерении их командиров. Адмирал Того, увидя вспышки впереди, немедленно отвернул в сторону, заодно приводя русские корабли (а кто там мог быть еще?!) в сектор обстрела своих бортовых орудий.

Александр Михайлович спал очень чутко, а одевался очень быстро, так что не успел еще утихнуть топот ног бегущих к своим заведованиям матросов (ночью дежурили только у противоминных орудий), как контр-адмирал, оправляя мундир, взошел на мостик.

-Ну, и что тут…, — начал было он, как вдруг, прямо по курсу, из под воды вырвался огромный язык пламени и тут же погас, а все вокруг заполнил низкий гул мощного взрыва.

— Миноносцы японские, Ваше превосходительство! – только и успел сказать вахтенный офицер, как  горизонт впереди вспыхнул и засиял огнем.

— Твою мать…, — выдохнул матрос-рулевой, видя как шальной снаряд взметнул многометровый фонтан воды прямо по курсу.

— Какие уж тут миноносцы, — буркнул Александр Михайлович. Это – двенадцатидюймовый… Ладно, идем пока вперед, механикам – быть готовыми дать  полный ход, смотрите, господа, во все глаза, не провороньте!

Но не прошло и минуты, как впереди, где сражался сейчас авангард русского отряда, ночь снова озарило пламя быстро разгорающегося пожара. Огонь, явившись словно из ниоткуда, враз охватил изувеченный силуэт обреченного корабля.

— «Алмаз»! Это же «Алмаз»!!

А потом чудовищный взрыв расколол небо пополам, и фейерверки искр медленно растворились в клубах перевитого ночным мраком дыма.

— Поворот вправо, — скомандовал враз помрачневший контр-адмирал.

— Так как же, Ваше превосходительство… Мы что же, своих бросим? Даже миноносцы им на выручку не пошлем?!

Александр Михайлович с болью выталкивал страшные слова из ставшей вдруг чужой гортани

— Там некого уже спасать, Владимир Александрович. Атаковать самим… Кого?! Я совсем не уверен, что впереди по курсу – японцы.

У Нидермиллера 2-го отвалилась челюсть.

— Так Вы полагаете…

— Ничего я не полагаю! Не знаю я! Объявления войны не было. Может, это японцы там впереди свой флот к Артуру ведут, а может – это артурская эскадра в море вышла. У них наверняка тот же приказ, что и у нас – быть готовыми к ночным минным атакам… И что – пойдем героически топить «Ретвизан»?! Или «Полтаву»?!! Попробуйте связаться с ними по радио, а пока – выходим из боя.

Хэйхатиро Того стоял на мостике, пристально всматриваясь в ночь. Русские сами наткнулись на него, но успех оказался совсем неполным. Когда первый броненосный отряд отвернул в сторону, он тем самым обеспечил сокрушительный огонь по русским кораблям – но дело в том, что кораблей-то и не оказалось! Того отлично понимал, что произошло. Он раскатал авангард русского отряда – а основные силы, увидев, что им противостоит многократно сильнейший противник, не стали биться лбом о бронеплиту и отступили, не приняв боя. И где они теперь – одним только морским демонам известно.

Того понимал, что выбора у него нет. «Ослябю» он упустил, а гоняться за ней в ночи стало теперь безнадежным делом. Нужно было идти в Артур, тем более что ночная атака миноносцев, наверное, уже завершалась… И вновь возникла мысль – а что если русский князь повернет в Чемульпо?

Определенный смысл в таком поступке был. Того представил себе, что должен чувствовать сейчас Романов. Он не знает, началась ли война или нет. Он быть может, даже и не знает точно, с кем он столкнулся ночью. Так что ему нужно прояснить обстановку, нужна какая-то ясность, а в Чемульпо есть и русские корабли и русский посланник, и телеграф… И что делать? Попробовать послать на усиление Уриу крейсера Камимуры?

Но отправить один или два корабля нельзя – в темноте они могут наткнуться на Романова, и одна Аматерасу знает, чем тогда все это кончится. А посылать больше… русские ведь могут и не пойти в Чемульпо. Они вполне могут попробовать проскочить мимо объединенного флота в Артур, либо же попытаться пройти с рассветом (о том, что «Дмитрий Донской» чрезвычайно тихоходен, Того не знал). И если оставить себе только шесть броненосцев да пару броненосных крейсеров – справимся ли мы с 7 броненосцами и броненосным крейсером русских, особенно если им на подмогу подойдет отряд Романова? Нет, так рисковать нельзя.

Да и Уриу не так уж слаб в конце-то концов. У Романова остался броненосец-крейсер и пара крейсеров, а у Уриу – «Асама» и 5 бронепалубников. Так что… Того решительно выбросил из головы Чемульпо.

Объединенный флот взял курс на Порт-Артур.

Лишь много позже стали известны обстоятельства стычки в ночь с 26 на 27 января. Открыв бешеный огонь русские корабли успели повредить японский миноносец, а «Буйный» даже смог, сойдясь накоротке, всадить мину в «Усугомо», от чего тот разломился пополам и быстро затонул.

Но японская торпеда рванула борт «Алмаза» и на крейсере начался пожар, отчего тот стал хорошей мишенью японским броненосцам. Тяжелый снаряд взорвал погреба крейсера, и «Алмаз» быстро пошел ко дну, став первой жертвой русско-японской войны. Не повезло и «Бодрому» — ринувшись вперед, он выпустил свои мины, но взял неверный прицел – а потом в бешено отстреливающийся от наседающих миноносцев корабль угодил 152-мм снаряд и «Бодрый» резко сел носом, потеряв к тому же единственную свою 75-мм пушку. Его добили «Сирануи» и «Кагеро». «Буйный» же, видя гибель товарищей, отступил и смог скрыться от погони в ночи, однако своей эскадры он не нашел, а повреждения, полученные им, исключили попытку прорыва в Порт-Артур. Миноносец вынужден был интернироваться в Циндао. Но это было позже, а пока…

Утро 27 января застало не сомкнувшего глаз контр-адмирала на ходовом мостике.  Господь свидетель, не таким он представлял себе свой первый бой! В считанные минуты потеряли крейсер, «Буйный» и «Бодрый» неизвестно где, да еще и отступили, не отомстив за своих… да и было ли, кому мстить? Не от своих ли по сусалам-то отхватили?

Еще ночью, после отворота вправо, Великий князь принял решение – идти в Чемульпо. Во первых – там посланник, глядишь, и прояснится, воюем мы с японцем или нет. Если все же столкнулись с артурской эскадрой – глупо  и обидно, но ничего уже не исправить. А вот если японцы начали войну…

Тогда прорываться в Артур смысла нет никакого – японский флот туда и пошел (от Шантунга больше ему и идти-то некуда). А мимо «Микасы» с «Сикисимой» в крепость не проскочить. Попадись сейчас русскому отряду японские броненосцы – и придется принимать безнадежный бой, потому что «Дмитрий Донской» от них уйти не сможет – скорость не та. Так что вести корабли на смерть не имело смысла. А вот нанести визит в Корею… Посмотреть, не шалят ли там японцы…А оттуда уже в случае чего и по японским коммуникациям пошалить – было вполне заманчиво.

Как бы-то ни было, все уже случилось и ничего не изменить. И с восходом солнца контр-адмирал, убедившись в том, что вверенным ему судам ничто не угрожает, заставил себя лечь и уснуть.

Ночью корабли развили 14 узлов, но утром с «Дмитрия» передали о неполадках в машине, и скорость пришлось убавить до 12 узлов.

…

В 11.10 раздалось «Все наверх, с якоря сниматься» и крейсер «Варяг» отсемафорив «Корейцу», начал исполнять приказ. Спустя 10 минут корабли, медленно двинулись к выходу с рейда.

— Что ж, пойдем, благословясь! – произнес Всеволод Федорович Руднев и широко перекрестился.

«Варяг» миновал итальянский крейсер, стоявший на рейде перед самым началом фарватера и вскоре звуки русского гимна, что играли итальянцы, растаяли за кормой. Вот показался Йодольми, а справа от него…правее острова потихоньку проступали силуэты многочисленных японских крейсеров. На мачтах флагмана взвились флаги – Уриу предлагал сдачу.

— Отвечать не нужно, — только и сказал Руднев, и в 11.44 на фалах «Нанивы» взметнулись уже совсем другие вымпелы. Носовая башня «Асамы» окуталась дымом выстрелов.

Вначале «Варяг» бил по «Асаме», развив интенсивный огонь, но его расстояния были неточны – чему немало способствовала гибель единственного офицера-дальномерщика от первого же попавшего в русский крейсер снаряда. Бой шел уже четверть часа, но попаданий в японские корабли не было видно, как вдруг… «Асама», вздымая буруны резко рванул от «Варяга» куда-то вдаль, к выходу из фарватера, а шедшие дальше всех от русских кораблей «Такачихо» и «Акицусима» сбрасывали скорость, явно пытаясь перестроиться в кильватер спешащему на всех парах японскому броненосному крейсеру.

— Это чего ж они делают? Драпать что ли удумали? Неужто наш Зарубаев так их напугал? – с несказанным удивлением в голосе произнес штаб-горнист Нагле. Руднев не ответил ничего, однако распорядился перенести огонь с быстро разрывающей дистанцию «Асамы» на отлично видимую с «Варяга» «Наниву».

Практически одновременно рявкнули обе носовые шестидюймовки «Варяга» и, спустя какие то секунды…

…Два огромнейших фонтана взметнулись неподалеку от «Такачихо»

— Это что еще такое?! – слова Всеволода Федоровича нарушили гробовое молчание, воцарившееся в боевой рубке, а Руднев, не растеряв своего природного остроумия, продолжил:

— Во первых, я приказал бить по флагману, а не по «Такачихо», а во вторых, я вроде бы не велел Зарубаеву заряжать баковые орудия двенадцатидюймовыми!

— Ваше высокоблагородие! Всеволод Федорович!! Да смотрите же, они ведь прямо по курсу!!!

Горизонт, повинуясь первоклассной цейссовской оптике, послушно рванулся прямо в зрачок подзорной трубы, демонстрируя такой близкий, но совершенно недостижимый выход в открытое море, а там…

…Там, нещадно дымя, входила в фарватер колонна неизвестных кораблей. Вдруг носовая башня огромного, шедшего головным броненосца изрыгнула снопы пламени и окуталась дымом. Но за мгновение до этого Рудневу показалось, что он различил гюйс неведомого корабля – на нем распластался косой крест Святого апостола Андрея Первозванного.

— Наши!!!

Кто они, откуда они могли взяться в Чемульпо, — все вопросы потом, а сейчас – страшное напряжение приговоренного к смерти отпустило, и душа взмыла ввысь на крыльях восторга.  Умирать больше не обязательно!

— Вот теперь – повоюем! – воскликнул командир «Варяга»

— Сообщите команде – помощь пришла! Евгений Андреевич! — обратился к Беренсу Руднев

— Сейчас, как пройдем траверз Йодолми – ворочаем вправо, на сближение с японцем! А то что-то у Зарубаева сегодня дело не идет, как бы этот броненосец без нас всю работу не сделал!

…

Настойчивый стук в дверь адмиральской каюты разогнал дремотную хмарь неглубокого сна. Александр Михайлович с трудом разлепил ставшие чугунными веки.

— Ну что там еще?

— Так что стреляют, Ваше превосходительство! — раздался из-за двери взволнованный голос вестового.

Волна тихого бешенства смыла усталость и переживания от неудачного ночного боя. Так значит, война все же началась…

Великий князь быстрым шагом поднялся на мостик, схватил поданный ему бинокль и осмотрел вход в фарватер, ведущий к рейду Чемульпо.

— А это что? – ни к кому конкретно не обращаясь спросил контр-адмирал

— Японский дозорный, не иначе, и при нем миноносец, — ответствовал Бэр. Как разглядели, под каким флагом мы идем – чесанули вглубь фарватера так, что только пятки засверкали.

Примерно в 7 милях от «Осляби» виднелись японские крейсера, увлеченно расстреливающие кого-то в глубине фарватера.

— Боевая тревога, — тихо произнес Александр Михайлович.

— Огня не открывать, подойдем поближе, посмотрим, чего это там происходит. Хотя, думаю, все и так ясно – японцы с нашими стационерами сражаются. И чего нашим в нейтральных водах, на рейде не стоялось? Их же раскатают, японских крейсеров тут, похоже,  как блох на барбоске…

— Прикажете открыть огонь?

— Нет. Так мы этих сынов микадо только смутим раньше времени – вот подойдем мили на четыре, тогда и вдарим как следует.

Офицеры на мостике «Нанивы» слишком засмотрелись на русский крейсер, на бортах и палубе которого, наконец-то нет-нет да и распускались огненные цветы попаданий. Русскую эскадру во главе с высокобортным броненосцем, перегородившим выход из фарватера, заметили не сразу.  А когда заметили…

Теперь уже японские корабли оказались в ловушке и между двух огней. Наиболее грозным противником был, конечно же, русский броненосец, с неумолимостью приливной волны накатывающийся на захваченную врасплох японскую эскадру. А прямо за ним шел какой-то довольно крупный трехтрубный крейсер и поднимались  в небо многочисленные дымы других кораблей…

Уриу не дрогнул. Махнув рукой на «Варяг» он распорядился строиться в кильватерную колонну так, чтобы «Асама» шла в голове – и идти навстречу неизвестно откуда явившимся русским.

— Это скорее всего Романов на «Ослябе», о нем предупреждал нас адмирал, — сказал Сотокичи Уриу своим подчиненным.

— «Асама» сможет его остановить, если мы как следует поддержим ее огнем…

Но «поддержать как следует» не получилось. Вот «Такачихо» и «Акаси» открыли огонь, вот окуталась дымом носовая башня «Асамы» и японские снаряды взметнули море неподалеку от русских кораблей…

…И тут же, в ответ, рявкнули огромные орудия «Осляби» положив свои снаряды в удивительной близости от «Такачихо». Похоже на то, что комендоры флагманского броненосца Романова знали дело куда лучше, чем наводчики «Варяга».

Впрочем, чему тут удивляться? Когда-то и старые бронепалубные крейсера эскадры могли похвастать отличной артиллерийской подготовкой, но теперь, когда всех мало-мальски талантливых комендоров немедленно отправляли на броненосцы Того и броненосные крейсера Камимуры – качество стрельбы было совсем уже не тем, что раньше.  Почему бы и русским не ставить лучших на лучшие свои корабли?

Русские пристреливались не торопясь, но не прошло и 10 минут, как 254-мм снаряд, проломив коффердам и скос древней сталежелезной брони «Такачихо» рванул в котельном отделении. Подбитый крейсер сразу же резко потерял ход и запарил. Почти тут же второй, более чем двухсоткилограммовый снаряд разодрал полубак крейсера, и его охватило пламя. Огонь «Такачихо», до того момента весьма четкий, сбился с ритма превратившись в заполошную пальбу отдельных орудий.

К этому времени японцам удалось все же сбить строй – впереди шел «Асама»,

за ним пытался поспеть «Чиода», но не успевал, так что промежуток между ними оказался слишком большим, и в него вклинился «Акаси». За «Чиодой» следовала «Нийтака», а «Нанива» замыкала строй. Миноносцы ушли направо, на траверс «Асамы», в надежде выгадать момент для минной атаки. А вот «Такачихо», почти потеряв ход и пылая, в кильватер вступить не смог – мимо раненного крейсера проходили сейчас один за другим корабли Уриу.

Кильватерные колонны русских ведомые «Ослябей», и японцев, во главе с «Асамой» шли навстречу на параллельных курсах, левым бортом друг к другу и расстояние между ними стремительно сокращалось. Когда колонны сойдутся, дистанция вряд ли превысит 15-20 кабельтовых…

Теперь обе колонны били по головным  — «Асаме» и «Ослябе». И вновь военное счастье улыбается японцам — русский броненосец содрогается от попаданий. Вспышка на баке, потом – удар прямо в бронепояс, у самой воды, но броня выдерживает. Корма «Осляби» окутывается дымом, но вот и русские берут верный прицел – ходовой мостик «Асамы» скрывается в пламени разрыва тяжелого снаряда.

А дальше – попадания в «Асаму» следуют одно за другим. Вот снаряд ударяет прямо в хищное тело шестидюймового орудия и его вбивает в сумрак каземата, а огромный кусок ствола взлетает вверх и, закрутив сальто в апогее своего полета, нехотя падает на шлюпку. Вот еще один снаряд, выпущенный перелетом, попадает прямо в марс, и мачта, словно подрубленная, медленно оседает на пылающий мостик, выбрасывающий протуберанцы искр, которые немедленно затягивает в дымоходы. Две вспышки на палубе, в районе труб – и вот уже средняя часть крейсера занялась огнем. А затем молния Перуна обрушилась на кормовую 203-мм башню «Асамы», сминая ее так, как будто вместо брони у башни лишь тоненькие листы кровельного железа.

«Ослябя» и сам несет потери. Несколько снарядов пробили верхний легкий пояс, и батарея 75-мм орудий охвачена огнем. Шлюпки разбиты, в средней трубе – большая дыра. Дважды вражеские снаряды отпробовали 229-миллиметровую крупповскую бронь  передней башни, оставив на память о себе большие вмятины с неровными краями – но ни пробить ни вывести из строя башню им не под силу.

Но сегодня все решает беспристрастный хлад казенных формул.  152-178 мм броня «Асамы» никак не могла противустать 225-и килограммовым русским 254-мм снарядам. Возможно, будь расстояние хотя бы миль пять…но фарватер узок, и разойтись на нем большой дистанцией нет решительно никакой возможности. А с 20-30 кбт русские 254-мм снаряды пробивают броню «Асамы» так, как будто ее и нет вовсе. В то же время 229 мм крупповской брони японским пушкам не под силу, и «Ослябя», получая одно попадание за другим не теряет боеспособности.

Исход боя решился в 12.20, когда два двухсотдвадцатипятикиллограммовых снаряда «Осляби» почти одновременно пробили бронепояс «Асамы» — один снаряд разнес в металлическое крошево рулевое управление броненосного крейсера, второй – проломив бронепояс и пройдя насквозь машинное отделение протаранил-таки водонепроницаемую переборку,  дошел до правого борта и взорвался, превратив второе машинное в филиал христианского ада.

Правый винт «Асамы» замер, а руль перекинило в положении поворот направо. Пока японские офицеры разбирались с тем, что произошло, «Асама» лихо выкатилась из строя и, описав полную окружность, едва ли не таранила «Чиоду», которой пришлось уворачиваться от сошедшего с ума крейсера. Строй японских крейсеров смешался, «Чиода» отвернул на русский строй, а следующий за ним «Нийтака» — наоборот, от русских.

На «Дмитрии Донском» и «Авроре» решили что «Чиода» пошла на таран.

Оба крейсера сосредоточили огонь на старом японском корабле… на «Ослябе» тоже не сразу поняли что происходит, и шестидюймовая артиллерия корабля обрушила свою мощь на древний японский крейсер. Колонны стремительно сходились и вскоре «Чиода» пылал от форштевня до ахтерштевя и от киля до клотика.

Но в 254-мм башнях «Осляби» не услышали приказа  и продолжали наводить по «Асаме». Шестое, седьмое и восьмое попадания пришлись в нос корабля, причем один снаряд ударил прямо по ватерлинии. «Асама», уже севшая кормой, теперь погружалась и носом так, что бронепояс ушел под волны и…это было все. Уйдя носом почти по самую верхнюю палубу, броненосный крейсер кренился на левый борт, и его орудия уже нельзя было навести по русским кораблям. А расклинившийся от сотрясений руль не давал возможности маневрировать.

Японские миноносцы, понимая, что лишь их самоотверженность еще способна преломить ход сражения, рванулись вперед. Навстречу им вынеслись русские эсминцы, а крейсера извергли море огня, встречая распластавшиеся средь волн смертоносные силуэты лавиной огневеющей стали.

Колонны расходились на контркурсах в каких-то 20 кабельтовых и воздух, наполненный пламенем пожаров, отравленный дымом умирающих кораблей и разрываемый десятками снарядов выл и стонал, заходясь в бесконечной муке. «Акаси» и «Нийтака», проскочившие сквозь этот ад невозбранно, поливали теперь огнем идущий концевым «Дмитрий Донской». Вот рвущийся к «Ослябе» миноносец получил-таки свое – сильный взрыв прямо под мостиком и маленький кораблик, ложась на борт, нырнул в невысокую волну… Вот «Аврора» шарахнулась, ломая строй и выписывая коордонат, по краю  фарватера, едва не царапая дно уходя от следов японских мин… Огромный столб воды рванулся ввысь из под скулы «Дмитрия Донского»…

Александр Михайлович слегка ошалевшим взором созерцал картину разрушений и смерти. Еще какие-то полчаса тому назад он вел в бой великолепный броненосец-крейсер, но теперь его флагман был похож на разбитую, покосившуюся и горевшую во многих местах руину крепости, по которой вскачь пронеслось на своих степных конягах все татаро-монгольское воинство.  Три японских крейсера, вырвавшиеся из огненной ловушки уходили на юг, но преследовать их было нечем.

Перед русской эскадрой маячили три японских недобитка. Стоило только кому-то из них добраться до рейда Чемульпо – и дипломатическая неприкосновенность от не участвующей в войне державы буквально вытащит подранков с того света. Допустить такое Александр Михайлович ни в коем случае не хотел, а потому предпочел синицу в руке утке под кроватью.

Памятуя о медлительности «богини» и не желая отправлять в погоню за тремя крейсерами один только «Варяг», который, прямо скажем, после боя выглядел не ахти, контр-адмирал приказал «Авроре» и «Варягу» добивать противника, сам же попробовал было догнать уходящих японцев.  Но из за повреждений труб «Ослябя», увы, уже не мог развить полного хода, так что затея с преследованием провалилась.  Великий князь вынужден был вернуться…

На предложение сдаться «Асама» отреагировала тщетными попытками дострелить до проклятых гайдзинов, но крен был слишком силен. Пришлось русским кораблям возобновить огонь – и броненосный крейсер беспомощно догорал, принимая в свое чрево один русский снаряд за другим.

Тонущий крейсер «Асама»

В отличие от «Асамы», «Чиода» не доставил каких-либо хлопот. Чудовищный погребальный костер медленно следовал поперек фарватера, пока не уткнулся в отмель. Прошло минут десять, и огонь добрался-таки до погребов давно уже мертвого крейсера – изувеченный огнем корпус исчез в безумии маленькой Этны, вознесшей столб дыма и пламени в бирюзовую высь небес. Зато «Такачихо» умудрился, напоследок, всадить снаряд прямо в боевую рубку «Варяга» (легко ранив его командира).

В два часа пополудни бой завершился – теперь уже окончательно.   «Асама» ушел на дно на мелководье, но теперь проще было построить новый корабль, чем поднять и отремонтировать погибший. Бешено отстреливавшийся до последнего «Такачихо» лег на борт и скрылся под волнами, и ничто не могло бы указать досужему туристу на место его гибели. Медленно догорал остов «Чиоды»… «Нийтака», «Акаси» и «Нанива» ушли. Но Сотокичи Уриу не видел этого позора – несколько снарядов, вбитые «Варягом» в японский флагман не нанесли тому смертельного ущерба, однако осколок одного из них ударил японского адмирала прямо в лоб. Уриу лежал в забытьи…. Лишь спустя месяц японские хирурги рискнули удалить кусочек русского железа вместе с несколькими осколками черепной кости.

Вечер 27 января…

«Ослябя» отхватил 20 снарядов калибра 152-203 мм не считая десятка иных попаданий то ли малого, то ли неустановленного калибра. Бак корабля более всего походил на дуршлаг, а средняя труба держалась исключительно на честном слове главного механика – но в остальном, после того как пожары были потушены, броненосец-крейсер получил на удивление малый ущерб. Правда две шестидюймовки кормового каземата приказали долго жить, а еще одна была сильно повреждена, как впрочем и три 75-мм пушки на нижней батарее – но в остальном ничего важного японские снаряды не сломали. «Аврора», несмотря на попадания 15 снарядов (из них — 9 снарядов калибра 152-мм) отделалась, можно сказать, легким испугом. Правда, две шестидюймовки (как раз те, что вернули на корабль вместо 75-мм орудий, стоявших на «Палладе» и «Диане») полностью вышли из строя, что заставило артиллерийского офицера «Авроры» мрачно шутить, мол от судьбы не уйдешь, и коль скоро Небесная Канцелярия отпустила «богиням» только восемь шестидюймовок, то бессмысленно переть против воли Божьей.

«Бравый» не пережил этого боя, разменяв свою жизнь на японский миноносец, еще один прибили комендоры с «Осляби» и еще два получили сильнейшие повреждения (хотя и смогли уйти в Японию) Но из семерки эскадренных миноносцев у Александра Михайловича осталось только четыре – да из тех один лишь «Безупречный» не разрядил еще торпедных аппаратов. Остальные теперь годились разве что на роль быстроходных разведчиков при крейсерах.

А вот «Дмитрия» спасти было нельзя. Ему хорошо досталось от японских крейсеров, но это не было смертельно, но удар торпеды старый крейсер выдержать не смог. Несмотря на отчаянную борьбу аварийных команд, море отвоевывало один отсек за другим, и жизнь корабля измерялась часами, если не минутами. Однако короткое совещание Александра Михайловича с Рудневым, в ходе которого Великий князь узнал о высадке японского десанта и, не стесняясь в выражениях высказал все, что он думает о нейтралитете Кореи и импортных стационерах, допустивших все это непотребство, освободило Александра Михайловича от всяких угрызений совести, если к тому моменту они еще у него оставались. «Дмитрий Донской» сослужил свою последнюю службу Отечеству – двинувшись по фарватеру на нейтральный рейд он (ох, ну кто бы мог подумать!) внезапно потерял управление, и затонул в самом узком месте, перегородив вход в Чемульпо для любого транспорта, имевшего осадку больше китайской плоскодонки. В ответ на заполошные протесты британского стационера, Александр Михайлович принес самые искренние извинения, всячески заверив коммодора Бейли в том, что отправка изувеченного крейсера продиктована единственно желанием обеспечить безопасность и интернирование беспомощного корабля в нейтральном порту. По свидетельства очевидцев, после этого разговора Бейли тигром ходил по кают-компании крейсера, высказываясь в речах так, что у видавших виды офицеров уши сворачивались в боцманскую трубку, но переговорить Великого князя ему оказалось явно не по плечу.

«Варяг» не получил критичных повреждений, однако почти половина палубной команды была перебита или ранена. Эти потери удалось компенсировать, переведя большую часть экипажа «Дмитрия Донского»  под командование Руднева.

Зато «Кореец» доставил Александру Михайловичу море противоречивых чувств.

Канонерская лодка «Кореец»

Контр-адмирал никак не мог обременять свою эскадру канонерской лодкой, с ее парадными 13 узлами полного хода – однако предложению взорвать корабль и распределить ее экипаж по остальным кораблям вызвало категорическое несогласие ее командира – кавторанга Беляева и его офицеров. Краснея и бледнея, Беляев просил и даже требовал отпустить его на прорыв в Артур или даже во Владивосток, куда угодно, но только не губить не получивший никаких повреждений корабль – или же грозился пойти на дно вместе со своим кораблем. Никакие уговоры на него не действовали, хотя конечно же Великий князь, будучи старшим по званию мог попросту приказать, но…

…но контр-адмирал махнул рукой и отпустил Беляева на все четыре стороны, поручив тому (если все же свершится чудо и «Кореец» сможет пройти в Артур) доложить о бое в Чемульпо и о своем плане прорываться во Владивосток. Как это не удивительно, но Беляев, счастливо избегнув многих опасностей (и разминувшись со всем объединенным флотом Того) умудрился все же пройти в Порт-Артур и доложиться обо всем случившемся в Чемульпо по инстанции.

Руднева Александр Михайлович всячески обласкал – еще бы, выйти в одиночку против всей японской эскадры… Контр-адмирал обрадовался еще сильнее, когда узнал, что «Варяг» не получили критичных повреждений – несколько японских снарядов попали в крейсер, но основные потери он понес от близких разрывов, осыпавших корабль дождем осколков. После боя их убирали и выбрасывали за борт целыми ведрами.

— Я чрезвычайно рад тому, что мой отряд подошел к Чемульпо вовремя, и я смог оказать Вам, Всеволод Федорович, требуемую помощь и поддержку. Но не менее я рад тому обстоятельству, что наша маленькая эскадра наконец-то пополнилась быстроходным крейсером! Вы не представляете, каково это – иметь несколько крейсеров, но ни одного такого, который был бы быстроходнее моего «Осляби»!

Бледный Руднев (ранение в голову хоть и было легким, не вызвав даже контузии, но привело к обильной кровопотере), казалось, побледнел еще сильнее. Глубоко вздохнул и начал:

— Осмелюсь доложить, Ваше превосходительство, что вверенный мне крейсер…

Лицо Александра Михайловича, по мере доклада капитана первого ранга, тихо наливалось кровью:

— То есть новейший крейсер…за который золотом плачено… Может держать только 17 узлов да и то непродолжительное время?! А без риска повреждения машин – и вовсе 14 узлов?!!

После чего последовала такая сентенция об американском подрядчике Крампе и отечественных ремонтниках, что даже у видавшего виды морского офицерства слегка заалели уши. А потом Великий князь оглушительно расхохотался.

— М-да… правильно говорят – от судьбы не уйдешь. Так нам видно на роду написано – ходить инвалидной командой.

За всеми этими событиями (равно как и беглом исправлении повреждений) прошло изрядно времени и русская эскадра покинула «гостеприимный» Чемульпо только в 21.10 того же дня. Пошли к Корейскому проливу – однако из за повреждений «Осляби», получившем два неприятных попадания в нос, прямо над бронепоясом, двигались вначале только на 9 узлах – иначе вода захлестывала в пробоины. И только к полуночи, когда аварийные партии законопатили таки распроклятые дырки – развили четырнадцатиузловый ход.

…

Хэйхатиро Того, получивший чрезмерно оптимистичный доклад от адмирала Дэва, решил атаковать русские корабли на внешнем рейде Артура главными силами объединенного флота и добить их. Бой оставил двойственные впечатления – совершенно ясно было то, что два русских броненосца сильно повреждены и что русские не собираются выходить в море и давать генеральное сражение. С другой стороны, дралась артурская эскадра весьма ожесточенно и незаметно было, что понесенные ею потери хоть сколько-нибудь подорвали дух ее моряков. А ответный огонь русских по результативности почти не уступал японскому. Однако было очевидно, что на перехват коммуникаций русская эскадра не пойдет, и это было самое главное.

Поэтому Того, сразу после завершения боя, отправил второй боевой отряд на розыски невесть куда запропавшего Романова. Камимура, развернув широким строем переданные под его командование миноносцы и крейсера на 16 узлах спускался к югу, в надежде обнаружить пронырливых русских. И, проходя примерно посредине между Кореей и Шантунгом, он обнаружил таки крейсера, но – японские…

Когда Камимура узнал о разгроме Уриу, первым его желанием было на всех парах рвануться к Чемульпо и выбить дух из высокомерного врага. Но пожилой адмирал умел смирять порывы сердца – со времени окончания боя в Чемульпо прошло уже более шести часов, и Романов наверняка уже ушел оттуда. Куда он мог пойти?

Вариантов было немного. Либо русские корабли после боя в Чемульпо попытаются пройти в Артур, либо же двинутся во Владивосток. Угля у них должно быть достаточно – Камимура знал, что Романов заходил в Шанхай для бункеровки. Если русский адмирал сунется к Артуру, то угодит прямо в лапы к броненосцам Того, но вот если он пойдет во Владивосток… Корейский пролив охраняет сейчас третья эскадра, все эти старички – «Чин-Иен», «Мацусима»…Это несерьезно. Если русские смогли утопить новейшего «Асаму» — то кораблики времен китайской войны их не остановят.

А потому Камимура принял решение. Отправив «Наниву» с донесением к Того, а «Нийтаку» — на разведку Чемульпо (на всякий случай) он, на всей доступной его отряду скорости, повел свои броненосные крейсера в Корейский пролив и во второй половине 28 января подошел к Мозампо. О русских здесь ничего не слышали

Русская эскадра добралась к преддверию Корейского пролива — острову Чеджудо только к ночи. И здесь, у самого начала пролива Чеджу напоролась на разведку японцев… беспроволочный телеграф вновь доказал свою крайнюю полезность и Камимура что было сил рванулся на перехват.

Но Александр Михайлович не пожелал вступить в бой. Увидев мачты японских крейсеров, он решил не связываться, а отступить и подождать следующей ночи. Слишком рано его отряд обнаружили и теперь, бросившись на прорыв, следовало ожидать выхода в море всего того, что имелось у японцев в их основных военных базах – Сасебо и Мозампо.  Да и замеченные японские силы могли быть всего лишь авангардом крупной японской эскадры, а в ночном бою русские корабли не были сильны. И даже если все это было и не так, то вражеские крейсера могли навести многочисленные японские миноносцы, ночные атаки которых были смертоносны. Даже если бы теперь удалось проскочить мимо японских кораблей, то утро встретит русских не далее, как на выходе из Корейского пролива. Александр Михайлович не считал неприятеля дурнее себя – а окажись он на месте японских адмиралов, он не бросил бы в ночь тяжелые корабли, а оттянул бы их к выходу из Корейского пролива. Тогда утром было бы несложно обнаружить и добить то, что еще осталось от русского отряда после ночных атак миноносцев. К тому же уже сейчас угольные ямы на русских эсминцах начинали показывать дно – их следовало пополнить углем до того, как идти во Владивосток.

А потому русский отряд всю ночь уходил на юг, на экономичных двенадцати узлах. С рассветом 29 января эскадра остановилась и миноносцы были пополнены углем, после чего «Ослябя» вновь взял взял курс на Владивосток – теперь уже через Цусимский пролив.

Увы, и в этот раз счастье не улыбнулось русским. Камимура лишь зря пожег остатки топлива своего второго боевого отряда, и утром 29 января, после безуспешной ночной погони вынужден был уйти на бункеровку в Сасебо. К вечеру его корабли пополнили запасы и, когда дозорный «Тароо-Мару» обнаружил отряд Романова около островов Гото, вновь бросился в бой.

К счастью, солнце уже садилось, когда противники обнаружили друг друга. Только наступившая ночь спасла русские корабли от полного уничтожения – в открытом бою против пятерки броненосных крейсеров шансов у «Осляби», «Варяга» и «Авроры» не было ни малейших. «Ослябя» еще успел обменяться несколькими безрезультатными залпами с флагманским «Идзумо» почти с семи миль, но после этого бой захлебнулся  в чернилах ночи. Александру Михайловичу удалось таки разорвать дистанцию и выскользнуть из под занесенной для удара катаны японского адмирала.

Утро 30 января встретило русские корабли неласковыми барашками Восточно-Китайского моря. Дважды русские корабли подходили к Корейскому проливу и дважды они были перехвачены, а вчера и вовсе оказались на волосок от гибели. Теперь было ясно, что за ними гоняются броненосные крейсера Камимуры – это был слишком быстроходный и мощный противник для русского отряда. Стоило ли лезть на рожон и в третий раз? Но какие были еще варианты?

А что если…

А что если не рваться больше в Корейский пролив? Что, если отойти к Тайваню, или даже к Лусону, попутно перехватывая транспорты, следующие в Японию? Там как следует пополнить угольные ямы (на «Варяге» угля оставалось не слишком много) и продолжить рейдерство, а то, может быть, и вовсе пойти во Владивосток в обход Японии? И главное – о чем как-то забылось после гибели «Алмаза» и перипетий боя у Чемульпо – если Господь будет милостив, то быть может удастся перехватить два новейших броненосных крейсера выкупленных Микадо у Италии и идущих сейчас в Японию? Чем морской черт не шутит, а?

На том и порешили.

Камимура рвал и метал. В очередной раз проклятый Романов ускользнул от него, а ведь он уже почти… но ладно. Дневной поиск не дал успеха, и к вечеру Камимура, опасаясь что русский отряд как-то проскочит мимо него в Корейский пролив, отвел свою эскадру к Сасебо. Там он узнал о возвращении броненосцев Того и…вечер 30 января прошел на удивление тихо. Что бы это значило, интересно? Романов рискнул идти во Владивосток в обход Японии? Но, во первых, там тоже дозоры, и русских кораблей они не видели, а во вторых – вряд ли у него осталось топливо на такой поход – все же в эти дни ему пришлось здорово покрутиться… Может, русский адмирал рискнул повернуть в Артур? Дозоры были разбросаны и там, но при удаче мимо них вполне можно проскользнуть… Но что, если…

Камимуру пугало то, что неуловимые русские находятся как раз между главными силами объединенного флота и подходящими из Италии «Ниссином» и «Касугой». Вероятность того, что их отряд попытается перехватить новейшие броненосные крейсера была небольшой, но все же отличной от нуля. А потому японский адмирал, запросив разрешение Того и получив одобрение последнего, покинул Сасебо и пошел навстречу так своевременно выкупленным у итальянцев крейсерам…

Крейсер Касуга

…

…Тонкие пальчики нежно погладили истертый бархат обложки. Великая княжна в который уже раз открыла маленькую книжку, на титульном листе которой было написано «Рапорт командира эскадренного миноносца «Бедовый» о бое 1 февраля 1904 года у Окинавы»

«В 11.20 утра обнаружили дымы по левому борту… Контр-адмирал приказал «Безупречному» и «Бравому» проверить неизвестные суда… В 11.50 «Бравый» рапортовал, что видит пару двухтрубных броненосцев… «Ослябя», увеличив ход до 17 узлов повел отряд прямо к ним… Это оказались «Ниссин»  и «Касуга», которые, обнаружив нас, увеличили ход и попытались скрыться, однако менее чем через час  были перехвачены нами… На наши сигналы, приказывающие остановиться  на японских кораблях не реагировали, но после нескольких предупредительных выстрелов, «Касуга», имевшая итальянский экипаж остановилась. «Ниссин» же, на котором, как потом выяснилось, была японская машинная команда,  останавливаться не стал, однако после того, как «Аврора» открыл огонь по крейсеру, итальянская команда смогла все же остановить корабль. На «Ниссин» и «Касугу» высадились наши призовые партии.

В это время с востока появились многочисленные дымы…Это были крейсера Камимуры. Возможно, наш отряд мог еще уйти, но адмирал приказал закончить дело с крейсерами… С «Касуги» команда перешла на шлюпки – им объяснили, что русские корабли сейчас пойдут в бой и на них будет небезопасно, а потом их подберут подошедшие японские корабли. Наши моряки, при содействии итальянцев заложили взрывчатку и открыли кингстоны. На «Ниссине» японцы заперлись в машинных отделениях и открыли кингсоны сами, итальянский экипаж эвакуировали, и заминировали кормовой погреб 203-мм снарядов. После этого наши партии вернулись на свои корабли…

Уклониться от боя было невозможно. «Ослябя», «Варяг» и «Аврора» выстроились кильватерной колонной и атаковали японские корабли, до которых оставалось не более 7 миль. Адмирал приказал миноносцам присмотреть за тем, чтобы итальянские команды не вернулись на тонущие крейсера и не пытались спасти их. «Касуга» скоро взорвался, а на медленно погружавшемся «Ниссине» взрыва не было. Мы решили, что его предотвратил кто-то из оставшихся на корабле японцев, старающихся теперь спасти корабль. Чтобы не допустить этого, в 15.19 к борту «Ниссина» подошел «Безупречный» и в упор выпустил все три мины. Спустя полчаса «Ниссин», перевернулся и затонул, а «Бедовый» вместе с остальными эсминцами бросился догонять наши крейсера. К сожалению, все мины были израсходованы в бою у Чемульпо и на потопление «Ниссина» так что миноносцы в бою ничем не могли помочь своим крейсерам.

После сближения японский адмирал повернул и лег на параллельный курс, при этом его  флагман «Идзумо» и следующий за ним «Адзума» сосредоточили свой огонь на «Ослябе». «Якумо» бил по «Авроре» а «Токива» и «Ивате» стреляли по «Варягу» с дистанции не более 40 кабельтов… Огонь наших кораблей был весьма точен, и вскоре на японском флагмане был заметен сильный взрыв и вражеский крейсер окутался дымом, а чуть позже вынужден был покинуть линию. На следующем за ним «Адзума» был виден пожар… Но превосходство противника в силах было слишком велико. Вскоре «Варяг» представлял собой пылающий костер и после нескольких попаданий лег на борт и медленно тонул – из его команды удалось спасти только 67 человек, во главе с тяжело раненным командиром крейсера… В «Аврору» попал тяжелый снаряд, вызвавший, по всей видимости, взрыв носовых погребов – крейсер был охвачен пламенем и быстро ушел ко дну… «Ослябя» шел, охваченный пламенем, попадания в него следовали одно за другим, вскоре вся его артиллерия была приведена к молчанию… В 16.45  броненосец внезапно развернулся и бросился на строй японских крейсеров – его атаковали миноносцы, мы же попытались прикрыть флагман. В короткой, но ожесточенной перестрелке  «Блестящий» и «Безупречный» погибли. Несколько мин (не менее двух) все же попали в «Ослябю». Броненосец, не выдержав этого, перевернулся и затонул – спасти не удалось никого… «Бедовый» и «Бравый» не имея более возможности нанести ущерб неприятелю отступили и спустя двое суток, имея боевые повреждения, но не располагая углем для дальнейшего плавания, вынуждены были интернироваться в Шанхае…»

Миноносец Бедовый

Слез уже не было. За десять лет, прошедших с того страшного дня, когда Ксения Александровна сквозь слезы читала страшную телеграмму, что подал ей  жутко осунувшийся и пожелтевший лицом дядя, она выплакала их все. Ее жизнь была разбита, и никогда уже она не сошлась с мужчиной – никто не мог заменить ее любимого Сандро…Но остались дети. Их дети. И княжна продолжала жить – ради них…

…Отгремели сражения русско-японской войны. Хоть отряд Великого князя Романова и погиб в неравной борьбе, но японцы слишком дорого заплатили за это. Из шести броненосных крейсеров, с которыми встретила войну Япония, осталось только пять, а еще два втридорога купленных корабля этого типа навечно упокоились на дне Восточно-Китайского моря, так никогда и не войдя в состав объединенного флота. Несмотря на внезапное, без объявления войны, нападение, ослабившее артурскую эскадру, Того не добился нужного результата. Отремонтировав подорванные броненосцы, русские восстановили свою боевую мощь, а вот Японии взять новые корабли было уже неоткуда…

Удивительный поход и героическая гибель отряда Александра Михайловича Романова вызвали сильнейший патриотический всплеск в российском обществе. Вначале телеграммы с «Буйного» о том, как Александр Михайлович столкнулся в ночи, почитай со всем японским флотом, но все же смог уберечь корабли от верной гибели.  Потом – рапорт Беляева о деле в Чемульпо, о волшебном спасении героического «Варяга», вышедшего в одиночку биться против целой японской эскадры, о первом успехе русского флота… В России с грустью читали о первых трагедиях войны – о подорванных в Артуре броненосцах, о погибшем на минах «Боярине»… И вдруг – победа, да какая! Теперь за утренними газетами буквально охотились и рвали их из рук. Казалось вся Россия, затаив дыхание, ждет следующих подвигов… Трагический финал, казалось, мог только разочаровать и ввергнуть Россию в тоску, но…

—  Ты глянь, чо деется… — судачил промеж себя простой люд.

— Великий князь, самому государю-анператору родня, жена-красавица, да с детишками…Мог бы всю жисть сладко спать да сытно жрать, в золоте по балам разъезжать… А он – на войну пошел, за Родину, за Россию-матушку… И в Чемульпе этой врагу ребра перешшытал, и крейсера иппонские в ихние йокосуки не пустил, против цельной эскадры почитай, на одном броненосце вышел, жизни не пожалел, а чести своей урону не стерпел…

Ксения Александровна смутно помнила, как проезжая на траурную церемонию заметила какого-то студента-агитатора, забравшегося на постамент и выкрикивавшего хулу «князьям и царедворцам зажратым, что народ российский на войну ради золота гонют»… Лазоревым мундирам кое-как удалось вырвать дурака из рук разъяренной толпы, опоздай они еще хоть бы на минуту и никакие доктора смутьяну уже не помогли бы…

…Когда взорвался и затонул «Петропавловск», унося с собою жизнь С.О.Макарова, казалось что фортуна вновь повернулась лицом к японцам …

Гибель броненосца Петропавловск

но нет.

Спустя какую-то пару месяцев русские мины отправили на дно два первоклассных японских броненосца. К тому же оказалось, что и помимо Романова и Макарова не перевелись еще флотоводцы на земле русской… Вице-адмирал Скрыдлов, умудрившийся переплюнуть подвиг Беляева, смог пройти в Артур даже не на древней канонерке, но на задрипанной китайской джонке. Засучив рукава, Николай Илларионович взялся за боевую подготовку приунывшей было эскадры. А 28 июля 1904 года Скрыдлов, выведя флот в море, дал генеральное сражение кораблям Того, в результате которого последнему было нанесено чувствительное поражение…

Японская эскадра в Русско-Японскую войну

Из списков объединенного флота пришлось вычеркивать «Асахи» и «Якумо». Но как будто этого мало, четвертого дня, три японских броненосных крейсера Камимуры перехватили таки «Россию», «Громобой» и «Рюрик». Перехватить-то перехватили, да только ожесточеннейший бой завершился совершенно не так, как того можно было ожидать. Хотя формально у русских с японцами и было численное равенство, но три новейших броненосных корабля Камимуры все же были куда мощнее русских океанских крейсеров. Однако… В страшном бою русские ни в чем не уступали японцам, и хотя все три крейсера Иессена цвели кровавой сакурой непрекращающихся разрывов, но с курса не сворачивали и отвечали врагу с ничуть не меньшей силой… 203-мм русский бронебойный, угодивший во флагманский «Идзумо» стал двадцатым по счету снарядом, поразившим японский крейсер, и он же оказался для него последним. Пробив броню носовой башни крейсера и полноценно рванув, он стал причиной детонации боеприпасов, поданных в башню. А спустя какие-то секунды после того как чудовищный взрыв разметал и башню и барбет по искалеченной палубе «Идзумо», огонь добрался до погребов. Ужасающий взрыв расколол обреченный корабль, полыхающий нос ухнул в бездну вод, дым и пар закрыл быстро легший на левый борт корпус…спустя какие-то минуты все было кончено. Адмирал Камимура не пережил своего корабля.  Впрочем, японцев этим было не напугать – их командиры с еще большей яростью ринулись в атаку, стремясь отомстить за гибель своего адмирала… Но удача сегодня была не на их стороне. Сблизившись до 30 кабельтов и буквально залив «Рюрик» огнем, японские моряки, казалось, вот-вот выбьют старый броненосный крейсер из строя, тем самым вновь уравняв шансы, но… внезапно, спустя каких-то 40 минут после гибели «Идзумо», восьмидюймовый русский «ответ» с казалось бы погибающего уже крейсера, пробив крышу каземата 152-мм орудия «Ивате» ударил прямо в стеллаж с боеприпасами… Страшный взрыв, вылетающие бронеплиты каземата и три вышедших из строя 152-мм орудия… Крейсер был слишком сильно поврежден и стало ясно, что победы сегодня не будет. А русский адмирал доворачивает на противника, сокращая дистанцию боя до пистолетного выстрела…

Лишь милосердная ночь спасет японские корабли от окончательного разгрома. «Ивате», пусть с трудом, но все же удается дотащить до дома. Но и Иессену удалось взять на буксир и увести во Владивосток страшно выгоревший, потерявший управление «Рюрик».

Шестерке броненосцев и четырем броненосным крейсерам русских Того может противопоставить всего-то три броненосца и три броненосных крейсера. Отныне  объединенный флот не в состоянии уже защитить коммуникаций сражающейся армии… А в далеком северном Петербурге, на военных верфях день и ночь не стихает гром, сверкают разлетающиеся во все стороны искры, кипит спешный,  упорный труд.  И вот уже летят известия, что вторая тихоокеанская эскадра, в составе пяти новейших броненосцев не позднее сентября уйдет на помощь артурской эскадре…

Это конец. И Япония предлагает мир…

Звезда славы русского флота сияет высоко, как никогда. Всем ясно, что война, проигранная Куропаткиным и Линевичем, выиграна успешными действиями Российского флота.

Велик престиж одержавшей победу России, и звонким золотом пополняют казну многочисленные корейские концессии… Даже внутренний враг, «прекраснодушные» революционеры пока притихли, под впечатлением победоносной войны. Но вот новый призрак великой, теперь уже всеевропейской войны начинает маячить на горизонте и Россия, не жалея средств, строит военные заводы, оснащает армию, закладывает новые и новые корабли… Первая четверка огромных дредноутов уже пенит воды Балтики, а сегодня…

Сегодня, в день годовщины последнего боя отряда Романова, спущен на воду первый линейный крейсер Империи.

Спуск на воду линейного крейсера «Великий Князь Александр Романов»

Титанический корабль, втрое превосходящий своими размерами любой броненосец времен русско-японской войны. Пройдет еще совсем немного времени, и дюжина потрясающих воображение четырнадцатидюймовых орудий мечом-кладенцом препоясают гиганта. А трое его братьев-близнецов вскоре покинут уютные эллинги, впервые вспенив родную им морскую гладь новенькой броней корпусов…

Ксения Александровна присутствовала при торжественной церемонии спуска. И именно ее рукой брошена бутылка шампанского, разбившаяся о форштевень нового корабля . Корабля, на корме которого золотом сияет имя:

«Великий Князь Александр Романов»

P.S. Автор выражает огромную признательность Константину Степанову за великолепные работы, представленные на  http://tsushima.org.ru/steve/steve-index/

А также нашему уважаемому коллеге земляку, за выложенные им на нашем ресурсе фотографии