Триста рингенцев

Триста рингенцев

Содержание:

Холодным летом 1541 года крымский «царь» Сахиб-Гирей I с несметным войском пришёл на берега Оки под Рославльское городище, пыхая великою злобою против всего православного христианства. Московские бояре и митрополит Иоасаф от имени юного государя Ивана Васильевича призвали служилых людей, собравшихся на перевозах по Оке, противостоять басурманам, «за святые церкви и за крестианьство крепко пострадати». За проявленное же в «прямом деле с царем» мужество и геройство, обещали они, государь рад будет жаловать и вас, и детей ваших, «а которого вас Бог возмет, и аз того велю в книги животныя написати». Традиция занесения имён павших воинов в синодики сохранилась. И вот в синодике Архангельского кремлевского собора мы читаем длинный, насчитывающий 70 имён список детей боярских, «которые побиты в ливонских Немцех под Рынголом». За скупыми строками официального синодика – «животной книги» скрывается трагическая и вместе с тем героическая страница истории Ливонской войны 1558-1561 годов – история обороны небольшим русским гарнизоном замка Ринген от многократно превосходящего ливонского войска.

Рингенская история: начало

Всё началось летом 1558 года, когда русское войско в ответ на «неисправленье» ливонских немцев вторглось в пределы Дерптского епископства. В ходе последовавшего «замкопада» под властью русского царя оказался не только сам Дерпт, но и множество других замков в округе, на ближних и дальних подступах к одному из крупнейших в Ливонии городу. 18 июля Дерпт сдался. По другим данным, произошло это 19 июля. Впрочем, тут нет большого разночтения, поскольку 18 июля, вероятно, было подписано соглашение о капитуляции, а на следующий день в город вступили войска. Как писал русский летописец, вскоре после этого к воеводе князю П. И. Шуйскому, который стал первым наместником переименованного в Юрьев Дерпта, «прислали бити челом из четырех городков, из Рынголя да из городка из Конгота да из Ковлета да из Рянденя черные люди». А били они челом по простой причине. Устрашённые наступлением русских войск тамошние власти («князцы») бежали из перечисленных в списке городков, и оставшиеся без власти «черные люди» решили присягнуть русским, надеясь получить от них защиту. Так оно и случилось. Шуйский «послал головы з детми боярскими, и головы городки все позасели и черных людей к правде привели».

Жители Рингена и соседних с ним замков бьют челом о принятии в русское подданство. Миниатюра из Лицевого свода

Рингенский замок (он же Рынгол, он же Рындех, нынешний эстонский Рынгу), откуда бежал после известия о падении Дерпта его «князец» Якоб Тоддевен, был расположен в чуть более чем 40 верстах (примерно 42,5 км) юго-западнее Дерпта на торной дороге, ведущей к Валку и далее к Вольмару вдоль восточного побережья и южной оконечности озера Выртсъярв (Вирцерв). Построенный ещё в 1340 году Ринген был типичным «малым» замком, посредством которых ливонские ландсгерры контролировали территории и важнейшие коммуникации. К началу войны за Ливонское наследство он, как и практически все тамошние замки и крепости, устарел и не мог противостоять сколь-нибудь долгое время настоящей армии с полноценным осадным парком. Видимо, этим и объясняется тот факт, что Якоб Тоддевен отказался «сидеть» в замке и бежал из него, бросив на произвол судьбы подвластное ему местное население. Шуйский же, нуждавшийся в опорных пунктах для установления контроля над территорией дерптского епископства и его населением, не мог упустить такой момент. Он приказал занять Ринген и разместить там гарнизон.

Начальствовать в Рингене был поставлен Русин Данилов сын Игнатьев, торопецкий дворовый сын боярский 2-й статьи, который в своё время был вписан в состав «Избранной Тысячи» Ивана Грозного. Был он сыном боярским средней руки с денежным окладом в 25 рублей и неплохим поместным окладом в 19 вытей. В пересчёте на «добрую угожую землю» это составляло примерно 228 четвертей или чуть больше 130 га «в одном поле». При урожае сам-3 с его земли можно было собрать до 1300 четвертей ржи стоимостью в 1557 году, по ценам в «замосковных городах», в том же Суздале, примерно в 270 рублей. Из так называемой «Боярской книги», датируемой 1556-1557 годами, известно, что на знаменитый государев Серпуховской смотр Русин Игнатьев явился сам «о дву конь в доспесе и в шапке», а с ним «(ч) на коне в доспесе и в шеломе, да 2 (ч) на конех в тегиляех в толстых» и вдобавок к ним в кошу (обозе) ещё «2 (ч) на меринех с юки». Русин был, судя по всему, опытным ветераном, о чём свидетельствует хотя бы тот факт, что в летнем походе 1558 года на Дерпт он был сотенным головой в полку Левой руки. Со времён же казанской эпопеи в сотенные головы выбирали «из великих отцов детей, изячных молотцов и искусных ратному делу».

Назначение воевод на годование в Юрьев. Миниатюра из Лицевого свода

Вместе с Игнатьевым в Ринген отправились, если верить летописной записи, «сорок сынов боярских да пятдесят стрелцов». Другая летопись, Псковская 3-я, сообщала, что в рингенском гарнизоне было «всех наших в городке том 140 человек, и з детми боярскыми всякых людей». Ливонский хронист Ф. Ниенштедт упоминал 400 русских, которые погибли или были взяты в плен в Рингене. Ну а князь Андрей Курбский писал о 300 русских ратниках, отбивавших в замке приступы немцев. Откуда такой разнобой? Думается, здесь нет особых противоречий. Весь вопрос в том, как считать тех, кто «сидел» в Рингене осенью 1558 года: только комбатантов, «сабли и пищали» (тогда, с учётом послужильцев детей боярских, сообщаемая псковским книжником цифра вполне реальна) или же по «едокам» – тогда и 300-400 человек вполне правдоподобна, особенно если принять во внимание, что слуги-обозники были не только у детей боярских, но и у стрельцов.

К сожалению, неизвестно, какой была артиллерия Рингена, но совершенно точно можно утверждать, что совсем незначительной – от силы десяток малокалиберных пищалей (в намного более серьёзной крепости Везенберг русские взяли в качестве трофеев семь фальконетов) и несколько гаковниц – тяжёлых мушкетов. Вот и всё. В общем, картина вполне очевидна: перед нами типичный пограничный форт на порубежье, отнюдь не рассчитанный на долгую оборону против многочисленного войска с хорошей артиллерией. Если к такому форту подступала сильная неприятельская армия, то у его гарнизона выбор был небогат: или капитуляция, или геройская смерть.

Тем временем в резиденции магистра

На исходе лета 1558 года боевые действия в Ливонии постепенно шли на убыль. Уставшее русское войско, отягощённое добычей, частью ушло на зимние квартиры во взятых замках, а частью отправилось по домам, запас себе пасти и коней кормить, готовясь к новой кампании там, куда направит их государева воля. Снижение военной активности и сокращение численности русских войск в Восточной Ливонии благодаря хорошо налаженной разведке и многочисленным «доброхотам» в том же Дерпте и Пскове не могли не заметить ливонские ландсгерры, прежде всего орденский магистр Вильгельм фон Фюрстенберг и его заместитель-коадъютор Готхард Кеттлер, который постепенно забирал всё бо́льшую власть в Ордене, а также рижский архиепископ Вильгельм и рижский кафедральный пробст Ф. фон Фелькерзам – фактический командующий войсками архиепископства. Оценив ситуацию, они решили попытать счастья и нанести контрудар, хотя бы частично компенсировав утраты летней кампании.

Русские воеводы посылают ратных людей занять Ринген и соседние с ним замки. Миниатюра из Лицевого свода

Подготовка к осеннему выступлению началась заблаговременно. Ядро ливонского войска должны были составить наёмные кнехты и всадники из Германии – ландскнехты и рейтары, разбавленные местным ополчением, которое, как показали события зимней и летней кампаний 1558 года, не отличалось высокой боеспособностью. В конце августа в Ригу прибыли морем первые 500 рейтаров, а ещё 2000 следовали через Пруссию. Фюрстенберг, воспользовавшись посредничеством герцога Брауншвейг-Люнебургского Генриха, нанял 6000 ландскнехтов. 1200 из них вместе с несколькими полевыми орудиями прибыли морем в Ливонию из Любека в первых числах сентября. Из Бремена, Гамбурга, Любека, Ростока и других ганзейских городов в Ливонии везли порох, свинец, артиллерию: например, 30 сентября в Ревель были доставлены из Гамбурга два полушланга и несколько гаковниц. В самой же Ливонии запасали провиант и фураж для войска.

Ценой больших затрат и усилий Фюрстенбергу и Вильгельму удалось собрать немалое по ливонским меркам воинство. Составитель Псковской 3-й летописи позднее писал, что взятые в ходе осенних боёв «языки» «сказывали», что с «маистром» рати «боле десяти тысяч». Любопытно, что эти сведения неплохо коррелируются с теми, что содержатся в источниках «с той стороны». Некий Маттиас Фриснер писал в октябре 1558 года финляндскому герцогу Юхану, будущему королю Швеции Юхану III, что под началом орденского коадъютора находится 2000 конницы, 7000 кнехтов и 10 000 baueren-ополченцев. Ревельские ратманы отписывали спустя несколько дней в Або, что Кеттлер имеет 4000 конницы и 15 fendtlein (феннлейнов, рот) кнехтов (около 4000-7000 человек – в зависимости от того, сколько людей было в роте), не считая восьми fendtlein немецких кнехтов (возможно, ландскнехтов) и восьми же geschwader (рот) рейтаров, которые он намерен отправить в Ревель. На всякий случай: а вдруг русские попробуют совершить набег на Ревель, как это они делали в конце лета – начале осени 1558 года?

Понятно, что для такой большой по ливонским меркам армии отнюдь не Ринген был целью похода: стрелять из пушки по воробьям не имело смысла – слишком дорогостоящее удовольствие. Но куда должен был быть направлен удар ливонского войска? Ответ на этот вопрос содержится в переписке ливонских должностных лиц. Сам магистр Ордена В. фон Фюрстенберг в письме зоннебургскому комтуру Р. Гилшайму 5 октября 1558 года отмечал, что после взятия Рингена Кеттлеру вместе с присоединившимися к нему силами рижского архиепископа предстояло наступать на Дерпт.

Итак, именно Дерпт должен был стать целью контрудара. Что любопытно, план наступления был основан на скорости и поддержке «пятой колонны» внутри самого Дерпта. Быстрый выход к городу, открытые благодаря помощи доброхотов ворота – и готово, задача выполнена. А пока русские станут раскачиваться для нанесения ответного удара, можно будет перебросить в Дерпт артиллерию и усилить гарнизон, чтобы не допустить его взятия во второй раз. Но чтобы реализовать этот смелый, хотя и весьма авантюрный замысел, сперва нужно было взять Ринген, стоявший на пути ливонского войска.

Рингенское «сидение»: начало

Ливонская «реконкиста» началась 26 сентября 1558 года. Кеттлер, не дожидаясь полного сосредоточения всех сил, с 1500 конницы и 6 феннлейнами кнехтов (около 2000 человек) выступил из Вольмара и двинулся на северо-восток, на Валк, и оттуда к Рингену. Его авангард объявился под стенами замка 1 октября, о чём сообщают равно и псковские, и ливонские источники. Игнатьев успел отправить в Дерпт гонца к тамошнему воеводе и наместнику князю Д. И. Курлятеву (тот сменил князя П. И. Шуйского, отбывшего в Москву за заслуженной наградой), а сам со своими людьми сел в осаду.

Приход ливонцев под Ринген и извещение об этом Ивана Грозного. Миниатюра из Лицевого свода

Надо полагать, что для Курлятева известие о появлении немалого (а 3500 «шпаг» и «аркебуз» по меркам того времени – приличная сила) «немецкого» воинства стало если и не громом среди ясного неба, то уж, во всяком случае, пренеприятнейшим сюрпризом. Вместо спокойного зимования ему предстояло озаботиться организацией обороны врученного ему города. Сделать это нужно было в условиях острого дефицита времени и сил – и не будем забывать о комплоте, зревшем среди дерптских бюргеров.

К чести воеводы, он не растерялся и не ударился в панику. В Москву сразу отправился гонец с вестью о переходе неприятеля в наступление: «маистр собрався и арцыпискуп со всеми людми и Заморские люди с ними пришол к Рынголу городку». Укрепления Дерпта (теперь уже русского Юрьева) и его артиллерию начали приводить в порядок. В город стали стягиваться силы из других городков и замков уезда. В самом Юрьеве был учинён розыск на предмет поимки и обезвреживания магистровых «доброхотов». И, похоже, в этом воевода немало преуспел. Ливонские источники сообщают о массовой высылке из города в Псков бюргеров, а 21 заподозренный в связях с магистром юрьевец был казнён: сперва их бичевали, потом отрубили пальцы, а после этого и головы. Наконец, к Рингену были посланы заставы с приказом внимательно следить за действиями неприятеля и взять «языков», которые могли бы дать «подлинные вести» о намерениях Кеттлера. В общем, Курлятев сделал всё, что мог. Теперь развитие ситуации зависело от того, насколько быстро подоспеет помощь с «большой земли» и насколько долго гарнизон Рингена сумеет приковать к себе Кеттлера.

Ливонцы осаждают Ринген. Миниатюра из Лицевого свода

Увы, надежды на помощь очень скоро развеялись. Нет, в Москве не оставили Курлятева без поддержки. Но вот наряд выделенных сил был невелик, да и качество его подкачало. То ли в Москве решили не расходовать раньше времени силы, то ли недооценили масштаб проблемы, то ли по какой иной причине рать, которая собиралась для похода, позволяла в лучшем случае остановить неприятеля под Юрьевым – не более того.

В самом деле, под началом князя Ивана Маашика Черкасского и раковорского воеводы князя М. И. Репнина собирались псковские дети боярские (и дворовые, и городовые), а также дворовые и городовые дети боярские новгородской Шелонской пятины. И посланы были, по словам московского летописца, «с воеводами люди немногие, да и те истомны добре». Псковский же книжник добавлял, что и тех «истомных» людей было немного – «всего тысячи з две». Это, кстати, в общем совпадает с росписью детей боярских, выставленных Псковом и Шелонской пятиной в Полоцкий поход четыре года спустя. Любопытно, что ливонский хронист Й. Реннер писал, что в русском войске, которое подступило к немецкому лагерю под Рингеном, было 12 fanen-«знамён». Если под ними понимались отдельные «сотни» со своими значками, то 2000 конных воинов у князей Черкасского и Репнина представляются вполне правдоподобной цифрой.

Одна беда: перед нами типичная 3-полковая «лехкая» рать, в которой если и была пехота и артиллерия-наряд, то самое ничтожное количество. С такой ратью можно было беспокоить ливонцев, не давать им фуражироваться, бить мелкие отряды неприятеля, но никак не рассчитывать на победу в правильном полевом сражении и деблокаду Рингена. Выходит, что Рингеном решено было пожертвовать, разменяв пешку на ферзя – Дерпт.

Иван Грозный отправляет воевод с ратными людьми на помощь гарнизону Рингена. Миниатюра из Лицевого свода

«Некогда против десяти мириад здесь сражались триста мужей Русской земли…»

Пожалуй, такую надпись, переиначенную из известной эпитафии фермопильским героям, можно было бы поместить на памятнике павшим при обороне Рингена русским ратным людям – если бы такой памятник существовал. Русин Игнатьев, когда отправлял гонца к Курлятеву, наверняка наделся на помощь. Когда же эти надежды рассеялись, он не пал духом. Памятуя о фразе из «Поучения отца сыну», в котором старший наставлял младшего: «Сыну, аще на рать со князем поидеши, то с храбрыми наперед поиди, да роду своему честь наедеши, и собе добро имя. Что бо того лучши есть, еже пред князем оумрети…», он решил исполнить свой долг до конца.

События вокруг Рингена развивались следующим образом. 4 октября к подошедшим к замку главным силам Кеттлера присоединился Фелькерзам с 600 всадниками и 3000 пешей милиции, набранной во владениях рижского архиепископа. Игнатьев же отнюдь не собирался сдаваться. Кеттлер с Фелькерзамом не рискнули оставлять Ринген у себя в тылу и решили сперва взять его, а уж потом идти на Дерпт. Приступать к планомерной осаде замка, не имея под рукой тяжёлой артиллерии (да и людей не помешало бы побольше), выглядело не самой разумной мыслью. Кеттлер отправил гонца к магистру в Венден с требованием прислать ему ещё кнехтов и осадные орудия. С аналогичной просьбой обратился к Вильгельму и Фелькерзам. Фюрстенберг 6 октября отправил три феннлейна кнехтов (около 1000 пехотинцев) и затребовал тяжёлую артиллерию в Ревеле. Ну а пока кнехты месили грязь по осенним ливонским дорогам, а тяжёлые картауны продирались через «пятую стихию», время, отведённое коадъютору и его товарищу на решение главной задачи замышленного наступления, неумолимо истекало.

Гарнизон Рингена отражает приступы ливонского войска. Пересылки между Кеттлером и бюргерами Юрьева. Миниатюра из Лицевого свода

11 октября посланные магистром Кеттлеру кнехты и ещё 400 всадников присоединились к осаждающим. Это позволило плотно блокировать Ринген. В ожидании появления тяжёлой артиллерии осадные работы велись неспешно. Однако Кеттлер не терял надежды, рассчитывая вынудить гарнизон капитулировать как можно раньше. Его кнехты вели по замку огонь из лёгких пушек и перестреливались с осаждёнными из stormhaken-гаковниц. «Маистр по городу бьет и приступает ежеден к Ринголу, – писал летописец, пересказывая воеводские отписки, – и Русин Игнатьев в приступех у них людей побивает, а наряду с маистром много…».

Русская помочная рать не могла оказать действенной поддержки Игнатьеву. Кеттлер и Фелькерзам, по сообщению воевод, «одернулися обозом», «окопались великим рвом» и отсиживались в укреплённом лагере, не выказывая желания вступать в полевое сражение. «И воеводы к станом к нему (Кеттлеру – прим. авт.) приходят и людей побивают, – писал русский книжник, – и маистр ис станов бьется пушками и пищалми, а к воеводам не идет, а приступает к Рынголу…». Не имея артиллерии, князь Черкасский не рисковал штурмовать ливонский лагерь и ограничивался нападениями на неприятельских фуражиров. Как писал Ивану Грозному Репнин, он сам и его люди «приходят на кормовщиков и побивают во многих местех и языки емлют…».

Русские полки атакуют ливонский укреплённый лагерь под Рингеном. Миниатюра из Лицевого свода

22 октября из Вендена в сопровождении 500 кнехтов и нескольких сотен ополченцев прибыли долгожданные две полукартауны. Скорее всего, они не были последними – Фюрстенберг ещё 14 октября затребовал в Ревеле картауну. С ними дело пошло веселее. Тонкие стены старого Рингена не были готовы противостоять пудовым каменным ядрам. Ободрённый видом разбитых укреплений, Кеттлер послал один феннлейн кнехтов на приступ. Им удалось преодолеть сопротивление защитников, ворваться внутрь замкового двора и даже взять шестерых пленных, которых ожидала печальная судьба: по приказу Фюрстенберга они были повешены в отместку за казнь Курлятевым дерптских бюргеров. Однако Игнатьев сумел организовать контратаку и выбить немцев за стены. Русские, по словам Реннера, стояли насмерть и были готовы скорее оказаться погребёнными под рухнувшими стенами замка, нежели сдаться в плен.

Однако сила и солому ломит. Наскоки русской помочной рати не имели нужного эффекта, и осадные работы после прибытия артиллерии развивались по плану. Гарнизон Рингена понёс большие потери от огня неприятельской артиллерии. Отражая атаки ливонцев, он израсходовал практически весь запас пороха. 29 октября (по другим данным, 30-го) орденские кнехты и наёмники пошли на новый приступ.

Падение Рингена. Миниатюра из Лицевого свода

Измотанные и понесшие серьёзные потери защитники Рингена, принуждённые драться фактически только холодным оружием, на этот раз не сумели отразить штурм. Упоминавшийся Маттиас Фриснер спустя полторы недели отписывал герцогу Юхану, что ливонцы, взяв Ринген, захватили в нём несколько больших орудий, доставленных сюда из Дерпта, и 200 ластов ржи. 50 взятых в бою пленных по приказу Кеттлера повесили сразу же, а ещё 95, среди которых был еще и некий baijaren и woijwaden со своим сыном (надо полагать, речь шла о Русине Игнатьеве) в оковах в сопровождении роты рейтаров были препровождены в Венден к магистру. Судьба их была печальной: разосланные по разным замкам, они не пережили зимы 1558-1559 годов. По словам Андрея Курбского, неприятель «мало не всех во презлых темницах гладом и зимою поморил».

Однако гибель мужественного гарнизона Рингена не была напрасной: их месячное «сидение» позволило сорвать план по молниеносному взятию Дерпта. А через месяц империя нанесла ответный удар. Большая русская рать вторглась в Ливонию и подвергла её беспощадному опустошению, сполна отомстив за гибель своих боевых товарищей.

Литература:

1. Антонов, А.В. «Боярская книга» 1556–1557 года / А.В. Антонов // Русский дипломатарий. – Вып. 10. – М., 2004.
2. Курбский, А.М. История о великом князе Московском / А.М. Курбский. – СПб., 1913.
3. Лебедевская летопись // ПСРЛ. – Т. XXIX. – М., 2009.
4. Ниенштедт, Ф. Ливонская летопись Франца Ниенштедта // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. – Т. IV. – Рига, 1883.
5. Псковская 3-я летопись // ПСРЛ. – Т. V. Вып. 2. – М., 2000.
6. Разрядная книга 1475–1605. – Т. II. Ч. I. – М., 1981.
7. Рыков, Ю.Д. Церковно-государственные помянники русских воинов, погибших в начале Ливонской войны, по данным синодика Московского Кремлевского Архангельского собора (предварительные наблюдения) / Ю.Д. Рыков // Балтийский вопрос в конце XV – XVI вв. – М., 2010.
8. Форстен, Г.В. Акты и письма к истории Балтийского вопроса в XVI и XVII столетиях / Г.В. Форстен. – Вып. 1. – СПб., 1889.
9. Форстен, Г.В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544–1648) / Г.В. Форстен. – Т. I. Борьба за Ливонию. – СПб., 1893.
10. Archiv fur die Geschichte Liv-, Est- und Curlands. Neue Folge. – Bd. III. —Reval, 1863.
11. Briefe und Urkunden zur Geschichte Livlands in den Jahren 1558–1562. – Bd. II. 1557–1559. – Riga, 1867.
12. Das Buch der Aeltermänner grosser Gilde in Riga // Monumenta Livoniae Antiquae. – Bd. IV. – Riga und Leipzig, 1844.
13. Henning, S. Lifflendische Churlendische Chronica von 1554 bis 1590 / S. Henning. – Riga, 1857.
14. Hiärn, T. Ehst-, Lyf- und Lettlaendische Geschihte / Т. Hiärn // Monumenta Livoniae Antiquae. – Bd. I. – Riga, Dorpat und Leipzig, 1835.
15. Neue Quellen zur Geschichte des Untergangs livländischer Selbständigkeit. Aus dem dänischen Geb. Archive zu Kopenhagen. – Bd. I. – Reval, 1883.
16. Renner, J. Livländische Historien / J. Renner. – Göttingen 1876.

источник: https://warspot.ru/13937-trista-ringentsev