Итак. На дворе начало 1619 года. В Богемии сидят протестантские мятежники, поддержанные курфюрстом Пфальца. Старый император умер, и Священная Римская Империя ждет выборов нового.
Летом 1619 мятежники были на пике успехов. Кроме Богемии, они заняли Моравию, Силезию (крупная область севернее Чехии, в нынешней Польше) и Лузатию (а это уже в современной Саксонии). Все эти области объявили о конфедерации для защиты интересов протестантизма. Избрание эрцгерцога Фердинанда чешским королем аннулировали. Помощи ожидали от курфюрста Пфальца Фридриха, восторженного юноши, витавшего в облаках, и от князя Трансильвании Бетлена Габора. Габор был по устройству головы нормальный такой рыцарь-бандит, у которого в распоряжении имелась сразу Трансильвания. Поэтому, когда у соседа началась смута, он тут же поддержал мятежников и вторгся в имперскую часть Венгрии, принявшись ее грабить. Габор справедливо полагал, что сейчас империи просто не до него.
Фридрих Пфальцский. Пусть будет большой портрет, он у нас значимый персонаж. Пока что
В общем, у чехов случилось настоящее головокружение от успехов. Как же, только что Вену осаждали, и это еще у нас Пфальца и Трансильвании в союзниках не было. А втроем-то мы огого! Граф Шлик, единственный, похоже, хомо сапиенс в этой команде, советовал выбрать королем курфюрста Саксонии. Тот был реально стойкий защитник имперских свобод и неплохой дипломат и, последнее по перечислению, но не по значению — протестант, поэтому Шлик на него нацеливался не для того, чтобы сделать реально королем Швейкенланда, а для того, чтобы на переговорах о мире Богемию представлял человек, не замаранный какими-то тяжелыми косяками и авторитетный. Для поиска компромисса Иоганн Георг Саксонский действительно был идеальной фигурой, его уважали и католики, и протестанты. Но в Праге всем было накласть на компромисс, там уже хотели просто нагнуть Вену на выгодные условия мира, и вместо прагматичного Иоганна Георга выбрали романтичного балбеса Фридриха Пфальцского.
Проблема даже не в том, что Фридрих был восторженный болван, а в том, что у него окружение было такое же. Советник-авантюрист и жена – воплощение оборота «тупая [овца]». Эта дамочка отмочила исторический афоризм про королей и капусту («Я лучше буду есть капусту с королем, чем ростбиф с курфюрстом»), и вместе с советником они уломали Фридриха. Тот согласился ехать в Богемию, несмотря на то, что весь остальной двор был решительно против. Вообще, в Пфальце почти все сказали «караул!», когда Фридрих согласился брать трон Богемии. Во-первых, никто бы никогда не позволил одному человеку брать сразу два курфюршества из семи (Пфальц уже есть, плюс Богемия), при том, что они по отдельности самые богатые в империи. Во-вторых, уж точно никто не дал бы это делать романтическому вьюношу. Ну, и в-третьих, Пфальц – это стратегически важный район на Рейне, перехватывавший «Испанскую дорогу», линию коммуникаций между испанскими владениями и их же Нидерландами, а заодно один из крупнейших торговых путей (собственно Рейн) и наконец, просто богатый кусок. То есть, любая смута приводила к тому, что за эту область должна была начать отчаянно рубиться как минимум Испания, а возможно, еще и Франция, и вообще все, кому хотелось пограбить. Главное-то, чтобы выиграть в лотерею жизни, Пфальцу вообще и Фридриху в частности не надо было делать вообще ничего — просто сидеть на месте и изредка приторговывать собой в качестве «транспортного узла». Но юный пфальцграф витал в облаках, он уже видел себя правителем двух богатейших областей империи и двух курфюршеств разом.
Вот гляньте. Жирная черная линия — Рейн, вдоль которого идет стратегическая «Испанская дорога» в Нидерланды, которая испанцам нужна до зарезу. Штриховкой — противники Австрии и Испании разной степени злобности. А вот то пятно в центре — Пфальц. Да, да, как раз на стратегически важной для испанцев магистрали
Летом 1619 Фридрих уехал в Чехию. Знал бы он, чем это кончится для него лично, для Пфальца и для страны…
Тем временем в остальной империи выбирали правителя уже не для Чехии, а для всего государства. Выборы (голосовали по традиции семь курфюрстов) проходили во Франкфурте. Эрцгерцог Фердинанд сидел в диадеме короля Богемии. Новость о его низложении там и избрании Фридриха еще не дошла до столицы, но корона была в руках мятежников, поэтому вот, в диадеме вместо короны, но все равно в качестве богемского короля. В общем, трое католиков сразу же голосунули за Фердинанда, саксонский представитель сделал то же самое. Последнее было формальностью, просто чтобы не ссориться с императором. Голос Саксонии тут ничего не решал, три католика плюс Фердинанд уже давали большинство. Ну, Фердинанд, понятно, голосанул сам за себя. Увидев такое большинство, за него же проголосовал посол Бранденбурга, хоть он и протестант. Остался представитель Пфальца, тот не хотел голосовать за Фердинанда и слил голос, отдав его герцогу Баварии, который вообще не выдвигался в императоры. Буквально к моменту окончания церемонии во Франкфурт привезли весть о низложении Фердинанда в Чехии. Но это уже не имело никакого значения, на трон сел Фердинанд – император.
Ну, император, если кто забыл
Выборы в империи и Чехии здорово изменили расклады в пользу императора. Во-первых, Фердинанд уже имел статус и полноту власти. Ну да, как сказать полноту, он был далеко не абсолютным монархом. Вообще, вся война случилась именно из-за того, что сильной центральной власти, способной обеспечить единое правовое пространство, финансовую систему и общегосударственную армию, в империи просто не было. Все тянули в свою сторону, не случись богемского кризиса, рано-поздно что-то все равно бы произошло. Поэтому и императору приходилось искать союзников. Сначала в этом качестве рассматривались родственники, испанские Габсбурги. Но тут у Фердинанда появился новый союзник.
Знакомьтесь, новый герой. Максимилиан Баварский, крупнейший католический князь. Он не был курфюрстом, т.е., не входил в «большую семерку» главных князей, но ему принадлежала развитая густонаселенная область с хорошим доходом. Кроме того, Бавария возглавляла Католическую лигу — объединение, как нетрудно догадаться, католических князей. Лично Максимилиан был влиятельным человеком и хитрым политиком. Он исходил из нескольких положений. Во-первых, Фридриха Пфальцского с его проектом объединения Богемии и Пфальца нужно обломать, чтобы мальчик не забрал слишком много власти. Во-вторых, если это сделают испанцы, это для германских князей будет очень скверно, потому что распоряжаться в империи должны местные князья, а не варяги какие-то пришлые. В-третьих, черт побери, это отличный шанс, своротив Фридриха, он окажет огромную услугу империи, и сможет потребовать титул курфюрста. Ну, и ласт нот лист, он, Максимилиан, католик, и в рамках католической Лиги его авторитет вырастет. В общем, по совокупности резонов Максимилиан принял решение. Он заключил негласный пакт с императором, обязался дать армию, а тот разрешил Максимилиану компенсировать расходы за счет Богемии, и пообещал курфюршеское кресло.
Максимилиан Баварский
Тем часом Фридрих с помпой въехал в восторженную Прагу. Коронацию обставили красиво. Фонтаны с вином, народные гуляния, разряженные гвардейцы, метание в народ серебряных монет с надписью «Господь и сословия дали мне корону», праздник, короче. Веселье не останавливалось еще долго. Скоро к Фридриху приехала беременная жена, она родила в Праге мальчика, которого назвали Рупрехтом, и который через два десятка лет прогремит совсем в другом месте и другом сюжете (да, это будущий принц Руперт, см. про него тут: http://vk.com/wall-39695140_678282 ). Новый король ходил в экстравагантных нарядах, купался во Влтаве нагишом на глазах офигевших подданных, беспрерывно устраивал банкеты и балы, и вообще веселился.
Пока шел этот бесконечный пир, над мятежным королевством сгущались тучи. Быстро выяснилось, что Фридриха признают королем многие протестантские и даже некоторые католические государства (среди прочих — Нидерланды, Дания, Швеция, Венеция), протестантские князья в Германии, но никто не даст денег и войск. Упс. Курфюрст Трира отрезал: «Пусть они там в Богемии дерутся сколько хотят, а мы здесь для них останемся хорошими соседями». В итоге кое-как получалось оплачивать – не в полном объеме – наемную армию Мансфельда, которая продолжала сидеть в Пльзене, но наращивать армию не получалось совсем-совсем. Курфюрст Саксонский, на которого много надеялись, в помощи отказал, предпочитая не иметь дела с заведомыми лузерами. Бетлен Габор просто грабил, и до амбиций Фридриха ему дела не было. Единственный настоящий союзник, Голландия (голландцы были бы не прочь с помощью Фридриха перерезать «испанскую дорогу» через Пфальц), просто не мог ничем помочь, голландцы не имели возможности ни поддержать Богемию, ни защитить оставшийся без присмотра Пфальц.
Пока что всем весело
Юридически Фридрих пытался обосновать свою эскападу уверениями, что Богемия вообще не часть империи, и он просто вступил во внешний конфликт с Фердинандом в качестве эрцгерцога, а не императора. Типа, это не Богемия vs империя, а лично Фридрих против лично Фердинанда. Это была чушь (хороша «не часть», с курфюршеским постом в империи), но кажется, он сам в нее верил. Или просто детство играло, и он не хотел признавать неправоты, даже будучи очевидно неправым.
Между тем, на той стороне действовали быстро и решительно. Испанцы подключили к операции по принуждению Пфальца к миру своего лучшего командира, знаменитого Амброзио ди Спинола. Этот итальянец на испанской службе – редкий пример альтруизма и верности отечеству, которое мало что чужое, так еще и неблагодарное. Спинола в будущем станет вкладывать в армию личные деньги, морально и физически надорвется на службе Испании и будет ею же унижен и забыт. Но это все будет потом, а пока грозный генерал начал марш из Нидерландов к Пфальцу вверх по Рейну с сильной армией. Как выразился памфлетист, «Ты можешь благоденствовать, только пока Спинола позволяет». Область защищали только две тысячи английских добровольцев. Они заняли две важных крепости, но это все. Спинола провел не столько военную, сколько полицейскую операцию, занял бОльшую часть Пфальца и расположился на постой, обложив удерживаемые англичанами крепости.
Амброзио ди Спинола
А Максимилиан Баварский уже подготовил свою армию для штурма Богемии. Двадцатипятитысячное войско возглавили наемный генерал Бюкуа и генерал Иоганн фон Тилли. Тилли, аскет, убежденный католик и стойкий служака, был прозван «монахом в латах». Не будучи каким-то гением, он был крепким профи, жестким как наждак в заднице. Кстати, у него была специфическая черта — он не боялся крупных полевых сражений. Это было не совсем типично: для наемников, в том числе генералов, была характерна психология «дай нам Бог сто лет войны и ни единой бойни за сто лет», противника пытались переманеврировать, держать в блокаде и осаде, благо, пока ты воюешь, баблишко капает. Битву можно проиграть, тогда все плохо, а можно выиграть, и ненароком закончить войну, которая тебя бы еще пять лет кормила. Так вот, Тилли был выше всего этого, он был генерал по меркам эпохи просто святой, видит противника, кидается на него как бульдог с чем Бог послал. Кто-то мог сказать, что ну фу, никакого искусства, это же примитиииииии…!! Обычно слово «примитивно» произносилось уже в момент, когда оратор лежал на спине, а Тилли у него по лицу сапогами прыгал.
Это Тилли, он смотрит на тебя как на лютеранина
Начал он с того, что усмирил волнения протестантов в Австрии. Покончив с периферией, Бюкуа и Тилли вошли в саму Богемию. Пильзень удерживали наемники Мансфельда, около города оставили небольшие силы, просто чтобы его блокировать, основная же армия пошла прямо на Прагу. Была уже осень, армия шла по территориям, уже несколько помятым войной. Фридрих пытался содрать с новых подданных денег на содержание армии, к тому же, трансильванский союзничек Бетлен Габор таки расщедрился на небольшую армию в помощь, но на самом деле эта «поддержка» вела себя как банда грабителей, каковой и являлась. К слову свои «Бетлены Габоры» были и у католиков в лице лисовчиков, позаимствованных с русской Смуты. В России война кончилась, в Польше завершился очередной виток внутренних свар, поэтому наемники (поляки, запорожцы плюс кто угодно, кто по дороге прибился) остались не у дел. Это была такая сверхлегкая кавалерия, воевала она методом, который у нас называли «изгон» — быстрыми глубокими рейдами без обозов. Понятно, что в лобовом бою рейтары их бы просто затоптали, но лисовчики знали за свой мазл и не лезли в лобовой бой. Зато они могли приехать в расслабленную деревню километров за двести от театра боевых действий, пустить врагу красного петуха, оборвать девкам подолы, разграбить все, что не сожгли, и с чувством выполненного долга поехать к следующей. Преследование, разведка, нападения на тылы — вот это было по ним. Ну, и всякие кроаты с венграми тоже в ту же сторону.
У протестантов с армией все было глубоко так себе. Войскам редко платили, солдаты балбесничали и помаленьку разлагались. Удивительно, но Фридриха все это не особо беспокоило. У него продолжались праздники и церемонии. На него уже все подданные смотрели как на придурка, но его это не сильно заботило. Он все-таки отправил свое пестрое войско на католиков, а сам остался в Праге.
После некоторых маневров, армия католиков оказалась неподалеку от чешской столицы. Здесь, возле Белой Горы (действительно гора, и действительно белая, меловые карьеры кругом) враждующие армии встретились.
8 ноября туманным утром группа разведывательных мародеров-трансильванцев обнаружила подходящих католиков. Чехами командовал Ангальт, тот самый советник, который склонил Фридриха к согласию на предложение занять чешский трон. Теперь ему предстояло самому порасхлебывать заваренную им кашку. Свою армию он построил равномерно по бровке холма. Правый фланг упер в парк, слева холм круто обрывался, и в целом это все было вполне разумно. Армию он построил новомодным нидерландским боевым порядком, расчленив войско на небольшие мобильные отряды с малой глубиной шеренг. Проблема в том, что этот строй, имеющий свои преимущества, требует определенной подготовки. А у него бойцы были плохо кормлены, не тренировались уже давно, не были настроены на войну из-за хронической задержки зарплаты, и даже классические глубокие построения вряд ли могли как следует демонстрировать. Собирались еще настроить полевых укреплений, но за шанцевым инструментом пришлось посылать в Прагу, а там ответили, что подождите, мы сейчас позаседаем, раскинем бюджет, согласуем все, и тогда дадим. Или нет. А пока можете вырыть канавку там, брустверочек насыпать, и обозначить, что здесь будет построен редут, позиция условно непробиваема. Тилли человек дисциплинированный, поймет, хорошего настроения, парни, лопат нет, но вы держитесь там.
Тилли не извращаясь, армию построил классическими глубокими терциями, крупными формациями с пикинерами в центре и мушкетерами по флангам. Вообще, католики стояли гораздо плотнее. Если предельно огрублять, то для обстрела это, по идее, хуже (ядро валит больше народу), но для рукопашной куда полезнее. Имперцы имели около 20-25 тысяч бойцов против, по разным данным, то ли 15, то ли тоже 25 тысяч у чехов. В любом случае, численно имперцы или не уступали, или сильно превосходили, а по уровню подготовки превосходили «чехов» точно.
Вообще, решающая драка могла и не состояться. Дело в том, что промежду Тилли и Бюкуа стоял вопрос, кто из них главный. Император решил проблему радикально, объявив, что главнокомандующий — непосредственно Дева Мария. Проблема в том, что Богородица напрямую ценных указаний не раздавала, так что Бюкуа и Тилли надо было решить, кто более точно понимает волю начальства. Бюкуа считал, что надо еще поманеврировать, а там противник объявит дефолт, и можно будет вообще голыми руками всех брать. Тилли полагал, что надо не рассусоливать, а ВЛОМИТЬ. В разгар дебатов в шатер врывается священник, который размахивает иконой с выцарапанными глазами. Батюшка толкает пламенную речь, вот как проклятые еретики глумятся над нашим главкомом, пока мы тут разговоры разговариваем. Проняло всех, включая Бюкуа, тут уже все кричат «ВААААГХ!!! «ВО ИМЯ ПРЕЧИСТОЙ ДЕВЫ!!», и идут валить проклятых протестантов без всяких там прелюдий.
Ну что, погнали!
Тилли сначала прощупал оборону чехов у парка, а потом просто и безыскусно атаковал в лоб по центру, причем обходится без прелюдий — разок стрельнули и все, пуля дура, палаш молодец. Недостатки армии Ангальта выявились тут же, армия не умела показывать те нидерландские фокусы, которых от нее хотел горе-полководец, протестантские отряды лезли в бой рассогласованно, и массивные терции их просто затаптывали, тем более, что пехоты у католиков было больше раза в полтора. К тому же, трансильванцы, столь крутые в грабежах, рассыпались буквально от посвиста имперских кавалеристов. Протестантов хватило на одну красивую эффектную контратаку частью войск, месилово получилось яркое, но как только католики остановили этот порыв, чешская армия рассыпалась как карточный домик. За это время, кстати, как следует проявил себя один из самых зажигательных форвардов католической команды — Готтфрид Паппенхейм. Это был кавалерист из разряда «Кошелек или жизнь? — Кошелек! — Не угадал, жизнь!!», отморозок хлеще Тилли, своих кавалеристов он не просто водил в атаку сам, но рубился в первом ряду, и несколько десятков противников за время войны погасил лично. На роже у него была сеточка шрамов, которые багровели, когда Паппенхем злился. На всех остальных местах тоже были шрамы и тоже багровело, но это видели, только если Паппенхейм вдруг начинал злиться в бане. При Белой Горе он, естественно, вломился в самое горячее место, и когда все закончилось, его с трудом нашли под кучей наваленных трупов.
В общем, протестанты искусно выполнили маневр «Спасайся кто может». Стойкость проявили только моравские гвардейцы, окопавшиеся в парке, но их разбили артогнем. Всего на поле боя полегло от трехсот до семисот имперцев и порядка четырех-пяти тысяч чехов. Побежденные, как это часто бывало в те времена, начали массово дезертировать и уходить в окрестности, грабя на ходу.
В Праге Фридрих с женой и английскими посланниками ужинал. Он был в прекрасном настроении, уверенный, что все кончится хорошо. После ужина король поехал поглядеть, как там его бесстрашные войска, и уже у ворот наткнулся на первых беглецов, а вскоре прискакал растрепанный Ангальт. Этот человек вел себя безответственно, но на Белой Горе заплатил за глупость по полной программе, в битве погиб его сын. На Фридриха как будто обрушилась скала. Оптимизм сменился паникой. Пражане начали закрывать ворота, чтобы облажавшиеся защитнички не залезли внутрь. Фридрих бежал под утро, увезя часть драгоценностей и чуть не забыв маленького Руперта. Его уже к тому моменту прозвали «Зимний король», в том смысле, что на одну зиму. Все-таки он продержался подольше, около года, но как бы то ни было, кликуха осталась. Днем имперское войско вошло в сдавшуюся без выстрела Прагу.
Прагу грабили неделю. Город не сжигали, но обнесли по полной программе. Мародерили все, от кашевара до герцога. Впрочем, война только начиналась, общего озверения еще не произошло, так что в основном у горожан забирали деньги, невинность и моральные иллюзии, жизнь пока оставляли.
Потом начались репрессии. Шлика, единственного разумного человека у повстанцев, и еще несколько десятков лидеров мятежа, казнили, граф Турн, чьей идеей было выкинуть имперских чиновников из окна (см. в прошлой статье), бежал. Земли у бунтовщиков были безжалостно конфискованы.
На этом земельном переделе поднялся не очень известный тогда офицер Альбрехт фон Валленштейн. До войны он был дворянином средней руки, впрочем, уже тогда он отметился успешным набором наемников для какой-то небольшой войны. Начало его богатству положила женитьба на богатой старушенции, которая вскоре померла, оставив безутешного вдовца с кучей денег. В начале мятежа он командовал моравским полком. Поняв, что зреет бунт, Валленштейн убежал с несколькими верными людьми, прихватив с собой казну полка и разграбив налоговую службу Ольмюца. При Белой Горе он уже командовал своим наемным подразделением, но пока оставался только одним из командиров средней руки. После разгрома восстания он выхлопотал себе место в оккупационной администрации и принялся яростно скупать по дешевке конфискуемые имения. А пока он закладывал основы своего могущества, в империи продолжалась политическая игра.
Мансфельд
Мансфельд все сидел в Пльзене. У него было обширное хозяйство в лице наемной армии, обросшей женщинами, детьми и нестроевыми. Вообще, в тогдашних армиях солдаты составляли обычно половину-четверть едоков. То есть, когда я говорю о 25 тысячах солдат, можете добавлять еще столько же слуг, рабочих, профессиональных девушек, носильщиков, детей и прочих. Понятно, что соотношение колебалось, но вообще, нестроевых всегда было много. Наемный генерал хотел себе небольшое княжество на старость лет, но с княжеством пока не складывалось и вообще все плохо было. Тогда он просто начал шантажировать имперцев тем, что сдаст им Пльзень в состоянии руин, и те наконец плюнули, и сунули Мансфельду взятку в 150 тысяч гульденов. Он обещал не воевать больше против империи, но соврал. Мансфельдовцы свалили из Чехии и ушли в Пфальц маршем через Германию, где соединились с английскими волонтерами, все еще удерживавшими Франкенталь.
Фердинанд пытался протолкнуть отнятие у Фридриха (тот пока сидел у родственников в Бранденбурге) титула курфюрста и вообще Пфальца. Но тут князья воспротивились. Ок, Фридрих нарушил имперский мир, и чешскую корону получил незаконно. Но Пфальц – это точно его, и если твое величество конфискует просто так земли у законного владельца, пусть и бунтовщика, то где гарантия, что наше при нас останется? И вообще, какого черта там делают испанцы?
Пока шли все эти разговоры, Тилли вел армию вслед за Мансфельдом. Тот маршировал пока быстрее, и грабил, сукин сын, за троих. Мансфельдовцы принесли в западную Германию чуму и тиф. Тилли зимовал в Пфальце, в это время мансфельдовцы объедали Эльзас. Шел 1621 год. Фридрих писал из изгнания пакости про Фердинанда, Валленштейн в Чехии исподволь накапливал богатства, Фердинанд в Вене пытался сплотить князей вокруг трона, а география войны неуклонно расширялась, войска в основном ушли из Чехии и теперь катились по Германии.
Вскоре в войну вступят новые силы. Ей не дадут погаснуть на чешском мятеже.
источник: https://vk.com/@norinturm-white-mountain
