Военная стратегия (др.-греч. στρατηγία, стратегиа — «искусство полководца») — наука о ведении войны, одна из областей военного искусства, высшее его проявление. Охватывает вопросы теории и практики подготовки к войне, её планирование и ведение, исследует закономерности войны, составная часть военного дела.
Стратегия — это способ достижения победы в войне посредством целеполагания, общего плана и систематического внедрения мер противодействия противнику с учётом постоянно меняющихся обстоятельств и обстановки.
Стратегия включает в себя искусство комбинировать подготовку к войне и последовательные операции вооружённых сил (войск) для достижения цели войны. Стратегия решает вопросы, связанные с использованием для победы над врагом как вооруженных сил, так и всех ресурсов страны.
Почтенные коллеги! Предпосылкой к появлению данной статьи стала очень интересная альтернатива от уважаемого коллеги Дмитрия «Кировская Весна». Точнее инициированная ею дискуссия о маршале Тухачевском.
Тухачевский читает лекцию для слушателей академии им. Фрунзе (при этом, сам лично, академиев не кончал и кроме Александровского пехотного училища, из которого вышел подпоручиком, более, нигде, никогда и ничему в своей жизни не учился).
Для кого-то, он невинно репрессированный величайший стратегический гений РККА, казнь которого чуть не предопределила катастрофу 41-го года. Меня же сей персонаж всегда интересовал чаще всего с точки зрения его влияния на развитие технической стороны оснащения РККА – поскольку именно он, будучи заместителем наркома обороны СССР по вооружениям, за это отвечал. Фактически, отвечал за качественную сторону материального обеспечения армии. Ошибок и перекосов на этом стратегическом поприще он допустил массу и всем они хорошо известны. Но, в сфере его интересов, к сожалению, была и масса других стратегических направлений. Вновь заинтересовал он меня (уже в другом ракурсе) во время просмотра фильма (к своему стыду не помню названия) великого режиссёра Станислава Говорухина, где он сам сыграл роль некоего матёрого комдива, который обронил такую фразу (опять-таки не поручусь за точность её приведения): «…что, вместе с Тухачевским, в нашей армии и стратегию как науку отменили?!».
Хочу заранее предупредить – эта статья не для тех, кто уже окончательно и бесповоротно определился в своей позиции в оценке данного деятеля. Ни на «идолопоклонников», ни на «развенчателей» она не рассчитана. Дело в том, что после разоблачения «культа личности» Сталина, все репрессированные практически автоматически были причислены к лику святых, святость которых разрешалось воспевать и ни дай Бог сомневаться и оспаривать! Раз репрессирован сталинской кликой палачей-идиотов – значит гений! Весь белый и пушистый. Во времена ублюдочной перестройки эта позиция вошла в самую истеричную свою фазу. Пытаться в чём-то переубеждать идолопоклонников – дело совершенно пустое. Люди, которых в строго дозированной форме подкармливали выдержками из Тухачевского, содержащими безупречные в своей очевидности банальности, быстро уверовали в его гений, подчас даже не представляя себе, что похожи на чудаков, уверенных, что святая обязанность пешехода, перед тем как перейти улицу посмотреть по сторонам и убедиться в отсутствии приближающихся машин – вовсе не гениальное озарение составителя правил уличного движения, а часть инстинкта самосохранения. С трудами Тухачевского всё обстоит точно так же.
Что же касается непосредственно военной стратегии… Вот соответствием таких понятий как Тухачевский и стратегия я и заинтересовался. Во множестве статей о Тухачевском (такое впечатление, что старательно срисованных с одного канонического источника), в качестве его гениальности, приводятся факты его поддержки самых передовых направлений в развитии военной техники. И это чистая правда, хотя, к стратегии, имеющая весьма косвенное отношение. Меня больше интересовал вопрос его стратегической гениальности, поскольку стратегия в военном деле – это нечто отличное от азартной и подчас безоглядной и иррациональной поддержки прожектов различных вундерваффе (в т. ч. в ущерб классическим вооружениям).
Так вот. Стратегическую гениальность Тухачевского обычно аргументируют наличием статистических 120 его печатных работ (очень хотелось бы когданить узреть эти его 120 работ полным списком, но у меня как-то не получилось). И, скорее всего те, кто опирался на эту статистику просто не вникали в суть того что там писано. Проще говоря, его просто не читали. Я не буду сейчас останавливаться на работах Тухачевского посвящённых Гражданской войне, поскольку стратегия там была весьма специфической и абсолютно ничего в стратегическом плане она Тухачевскому дать не могла – более того, есть свидетельства, что операции, за которые Тухачевский получал награды и был обласкан властями, разрабатывались вовсе не им, подпоручиком, соответственно своему образованию практически не способному к масштабному планированию, а полковниками Каменевым, Вацетисом и другими старшими офицерами императорской армии, имевшими к тому и опыт, и соответствующее образование. Другие операции, которые ставят ему в заслугу, не более чем частные фрагменты масштабных общефронтовых операций. Собственно же стратегический гений Тухачевского наиболее чётко проявил себя под Варшавой. Ну да Бог с тем, что произошло – на ошибках учатся. Возможно… Но, не все и не всегда.
Поскольку кадровая политика «Кировской Весны» определяется в период 31-32 г.г., я буду рассматривать выдержки из его работ, изданных в промежутке конец 20-х, – первая половина 30-х. Надеюсь эти, вполне произвольно взятые «постулаты» будут в какой-то мере характеризовать уровень стратегии Тухачевского. Итак:
«Многое — даже недочеты в обучении, в тактическом воспитании — будет покрываться тем моральным элементом, который присущ одной только Красной Армии».
Стойкое убеждение в существовании какого-то сугубо специфического советского морального элемента. Как будто армиям других стран моральные качества не свойственны в принципе, а русские войска до того как стать советскими, об этом понятии и понятия не имели. Я эту выдержку привёл вовсе не зря – она, как и масса им подобных ниже – неотъемлемый элемент его «стратегии». Покрываться же недочёты в обучении, будут кровью. Большой.
Теперь, пропуская очевидные банальщины, на которых откармливали будущих идолопоклонников, перейдём непосредственно к вопросам якобы стратегии:
«В 1914 г. русская пехота, развертывалась поротно и повзводно, когда артиллерия еще не начинала обстреливать. Раз предстоял вход в сферу артиллерийского влияния — пехота развертывалась. Новый Устав пехоты исходит из других положений. Мы считаем, что командир батальона, идя во главе своей колонны, должен лично разведать расположение противника…».
«Высказываются иногда сомнения, сумеет ли батальон, подойдя по скрытому подступу на расстояние одного километра от противника, — а может быть, и ближе, — развернуться из этого подступа, причем, как это ни странно, скрытый подступ часто рассматривают непременно в виде прямого коридора. Если бы это был действительно прямой коридор, из него развертываться было бы, конечно, не так удобно. Но не нужно забывать, что если бы это был прямой коридор, то он не мог бы быть скрытым подступом, потому что он был бы наблюдаем противником. Скрытый подступ избирается в косом, зигзагообразном или змееобразном направлении по отношению к противнику. Следовательно, расчленение и развертывание батальона в боевой порядок будет происходить не из какой-нибудь перпендикулярной по отношению фронта противника линии, а из некоей кривой, находящейся в косом направлении.
Нет ну каков слог у господина подпоручика!
«Немцы тоже стараются подойти к противнику как можно ближе, не развертывая своих батальонов. Но они чрезвычайно грешат в отношении вопросов скрытности и маскировки. Поэтому немцы и в будущей войне будут нести крупные потери, как они их несли и в 1914 г. Это является их минусом, и в этом отношении Красная Армия никоим образом не должна копировать немецких навыков. Наша установка дает возможность скрытно подойти к противнику, внезапно развернуться в наиболее выгодном для наступления боевом порядке и тем самым обеспечить безостановочность и успех наступления».
«Командир батальона должен идти впереди и лично разведать расположение противника. На основании полученных данных батальонной и личной разведки командир батальона принимает общее решение для боя батальона, т. е. намечает направление главного удара, делает построение ударной и сковывающей групп, распределяет артиллерию для поддержки стрелковых рот, намечает план развертывания батальона. Это развертывание должно произойти для обороняющегося противника внезапно, причем еще до развертывания стрелковых рот пулеметная рота и артиллерия должны открыть огонь по обнаруженным огневым очагам».
И всё это на дистанции от противника менее 1 км! Чтоб сие реально осуществить, противника надо выбирать напрочь слепоглухонемого.
То есть, батальон должен в походном порядке, да ещё при этом и скрытно, со своим командиров во главе, «змейкой» подойти на километр к противнику, застыть в позе невидимки (благо «наша установка» это позволяет), и терпеливо ждать, когда командир лично проведёт разведку и поставит всем подразделениям батальона конкретные задачи.
«Практика показывает, что для того, чтобы атаковать обороняющегося противника, командиру батальона и другим связанным с ним командирам требуется до начала атаки не менее двух — трех часов светлого времени для личной разведки, увязки вопросов взаимодействия и т. п.»
Только после этого батальон начнёт разворачиваться в боевые порядки! Причём батальон ещё должен обождать, когда развернётся его артиллерия и пулемёты (интересно, что это за батальонная артиллерия такая, на рубеже 20-30-х, ведь Тухачевский всячески препятствовал массовому производству миномётов – в нашу армию, миномёт разработанный ещё в 31-ом, пошёл спустя пять лет) и откроют огонь по разведанным комбатом лично огневым точкам противника. И вот только потом… Согласитесь, иметь слепоглухонемого противника, неозаботившегося такой формальностью как боевое охранение своих позиций, но обеспечившего успешное обнаружение своих огневых точек лично комбатом, идущим во главе колонны нашего батальона – сильная тактика. Стратегически сильная!
«Наконец вопрос о резерве. Уставом резерв предусматривается небольшой, но зато с определенным предназначением — для парирования непредвиденных случайностей. Новый боевой порядок и эшелонное построение исключают необходимость выделять большой резерв. Зачастую он и вовсе не нужен».
«Разговоры о том, что командир, не имея в своих руках сильного резерва, не может влиять на развитие боя, — все эти разговоры совершенно неосновательны».
«Нередко приходится сталкиваться с товарищами, не усвоившими ни ПУ — 29, ни БУП — 27, но которыми волей-неволей, в соответствии с уставом, задача решается так, что слово «резерв» и не упоминается. Говорится только об эшелонах. Но если вдуматься в сущность решения, то зачастую видишь, что задача второму эшелону фактически превращает его в резерв, ему не указывается общая цель действий, ему не дается свобода действий, он зажимается в руках старшего командира. Подобно тому как мы имеем дело с лжекооперативами, где красуется вывеска «Кооператив», а на самом деле сидит частник, так же мы встречаемся и с лжевторыми эшелонами. Написано «Эшелон», а на деле имеется резерв. Несомненно, наследие старого преподавания не так легко с себя сбросить, не так легко усвоить новые прогрессивные требования ПУ-29 и БУП-27, но именно поэтому и необходимо обратить на этот вопрос особое внимание и методическими усилиями изжить имеющиеся недочеты. Наполеоновская схема использования резервов, когда таковые двигались по полю боя вне сферы огня, все еще внедряется в современные условия, где она абсолютно неприменима».
В переводе с Тухачевского на русский, сие означает, что никакие резервы не нужны. Та 1/10 часть войск, что всё же выделяется в «резерв» по Тухачевскому, – для настоящей войны сущий пустяк. По его гениальной стратегической мысли (воплощённой в уставе 29 года), войска идут в бой двумя эшелонами – почти без разрыва дистанции, в затылок друг другу,. Что-ж, видать отсутствие резервов под Варшавой Тухачевского ничему не научило.
«Встречаются еще командиры, которые не овладели построением боевого порядка по ПУ-29: эшелонирование боевого порядка, отказ от резервов, построение ударной группы двумя-тремя эшелонами, с тем, чтобы вторым или третьим эшелонам, одновременно с первым эшелоном, ставились конкретные тактические задачи. Были случаи, когда говорят эшелону: «Я вам дам задание тогда, когда вы дойдете до такого-то места».
Говорить так — значит не дать командиру второго эшелона никакого приказания.
Такое отношение ко вторым эшелонам сводит их, по сути дела, к резервам образца наполеоновской тактики, на которой воспитывали военные школы старой армии.
Отсюда-то и вытекало то решение, которое вложено в наш Боевой устав пехоты и которое закреплено в нашем Полевом уставе 1929 г.: второй эшелон должен получить тактическую задачу одновременно с первым эшелоном, и командир второго эшелона, получив эту задачу, действует совершенно самостоятельно.
Нужно, чтобы начальствующий состав все внимание сконцентрировал на этом вопросе и в конце концов изжил эти резервистские настроения. Этот вопрос — один из крупнейших вопросов, который не допускает никаких, даже «некоторых», исключений».
Сам наполучал люлей за пренебрежение резервами, и других учит. Слава Богу, имелись оказывается ещё такие командиры, кто не изжили в себе «резервистских настроений». В европейских армиях того времени, резервы могли включать до половины боеспособных частей и гарантировали не только устойчивость от любых неожиданностей (для чего Тухачевский милостиво разрешил если очень нужно, придерживать один ВЗВОД в составе батальона), но и обеспечивали гибкость в бою. 2-3 эшелона без каких либо резервов по Тухачевскому же, которым заранее были поставлены чёткие боевые задачи, ничего кроме как переть на пролом, уже физически не могли. Этот бред от Тухачевского и принято называть «таранной тактикой». Именно тактикой. Стратегией тут и не пахнет (ну, если не считать всё это стратегической ошибкой в тактике).
«Немалую сложность представляет и вопрос управления вторым эшелоном. Его командир должен лично наблюдать за ходом боя, поэтому зачастую ему придется быть где-то в расположении или двигаться на фланге первого эшелона».
Мало того что резервов нет, а второй эшелон идёт в наступление наступая на пятки первому, так ещё и командование второго эшелона он загоняет под огонь, в расположение первого эшелона. Представляю что будет твориться в тылу этих наступающих эшелонов, если противник внезапно опрокинет фланги или прорвав фронт на участке соседей, ударит в тыл. Ни обороняться, ни командовать некому – все впереди. Резервов нет принципиально. Лепота!
«Быстрота действий, самостоятельность, полная инициатива и стремление безостановочно прорываться в глубину полосы охранения противника должны быть усвоены нашими войсками. Вряд ли есть надобность организовывать такие учения в масштабе больше батальонного отряда».
Прэлестно! 2-3 эшелона прут вперёд, без каких либо тактических изысков (не считая деления каждого эшелона на отвлекающую и ударную группы). Тут уж действительно, «вряд ли есть надобность организовывать такие учения в масштабе больше батальонного отряда».
«Разбрасывать свою подготовку по всем направлениям, считать обязательным прохождение всех уголочков устава, всех возможных видов боевых столкновений и проч. — это значит не знать, как надо воспитывать и обучать свое соединение. В ходе тактической работы различные положения Устава проходятся сами собою».
И то верно. Зачем военному теория? Главное практика, на которой уставы изучаются сами собой. Проблема только в том, что из своего окопа или места в цепи, солдату порой абсолютно ни черта не понятно в окружающей обстановке и действиях своего командира. А это непонимание автоматически порождает недоверие. Ещё Суворов говорил, что «каждый солдат должен знать свой манёвр», а не проходить их «автоматически» на практике. Во время войны такая практика себя покажет во всей красе.
«Дальше, товарищи, вопрос действия наших батальонов. Тут сдвиг в хорошую сторону имеется более резкий. Батальоны уже усвоили требования Боевого устава пехоты. Они уже не разворачиваются за 3–4 километра в боевом порядке. Они идут теперь общим строем, закрытыми подступами и стараются сблизиться, с тем чтобы поближе сделать развертывание на основе принятого решения о бое. Но у некоторых комбатов и тут имеются дефекты. Если батальон движется закрытым подступом, то командир батальона должен выйти вперед. Прежде чем повести свой батальон в бой, он должен разведать подступы, разведать расположение противника самым элементарным образом. У нас же этого еще нет».
Вот чёрт! Не все ещё сознательные комбаты готовы идти впереди своих идущих походным порядком батальонов прямо к окопам противника. Не все ещё прониклись революционным Духом, оберегающим их от противопехотных мин и пуль боевого охранения позиций противника, массированного огня с тех самых позиций.
«разведывательная деятельность должна быть построена на принципе «доразведки». Это означает, что разведка ведется не вообще по отношению ко всему боевому порядку противника и его группировке, а по отношению лишь тех неясных мест, которые имеются в разведывательных о нем сведениях».
Разведка по Тухачевскому должна быть организована так: прежде всего, агентурная – ну, в тылу же все сознательные пролетарии спят и видят, как обеспечить РККА точной информацией о всех противостоящих ей частях и соединениях. Потом – разведка воздушная. И лишь после них, идёт этап мелких уточнений: ОТЛОВ КОНТРОЛЬНЫХ ПЛЕННЫХ (именно так в тексте его «трудов») и армейская разведка, главная цель которых НАЙТИ ФЛАНГИ ПРОТИВОСТОЯЩИХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ противника и лишь по возможности, уточнить наличие и расположение огневых точек! В самом деле, надо лишь уточнить, поскольку большую часть тех самых огневых точек противника комбат обязан разглядеть лично, шествуя во главе своего батальона. Не поэтому ли, наша армия в начале войны оказалась абсолютно слепой?
Тухачевский о действиях РККА в наступлении:
«Обычно фланги являются временным, более или менее скоротечным явлением».
Чувствуется иррациональное влияние Гражданской войны.
«Если противник держит свои фланга сомкнутыми и обход их невозможен, надлежит разгромить боевой порядок противника глубоким ударом с фронта».
Эврика! Ура, нашёл! Вот она, стратегия от гения!
Продолжим вкушать экзотический плод его стратегической гениальности:
«Атака в первую голову ведется на пулеметы и на группы стрелков, иначе говоря, на огневые очаги противника на его переднем крае. Пехота должна произвести еще ряд атак против таких же очагов, расположенных в глубине неприятельской обороны».
«Смелое, безудержное прерывание и преследование может быть окончено только тогда, когда живая сила и артиллерия противника будут захвачены в плен или уничтожены».
«При развитии таких смелых действий иногда опасаются засад неприятеля. Конечно, такие засады возможны, но только в том случае, если наступательные действия будут вестись лишь отдельными, не связанными друг с другом бросками вперед одиночных людей или отделений. Если же все или большинство отделений и отдельных бойцов будут действовать смело и напористо, то никакие засады не страшны, так как таковые сами попадут под фланговый удар наших частей».
Во как! Оказывается, задачи подразделению выйти на такой-то рубеж, занять такой-то населённый пункт или выбить противника из такого-то узла обороны в корне не правильные! Главные задачи пехоты, это атаковать ПУЛЕМЁТЫ! Финские пулемётчики говорят с ума сходили от таких атак. И задача будет выполнена вовсе не тогда, когда противник будет отброшен от заданного рубежа, выбит из населённого пункта или узла обороны, а только тогда, когда вся его живая сила и артиллерия будут захвачены в плен и уничтожены! А если противник будет против? Так ему и скажем – маневрировать и отступать не честно! И как понимать то противоречие: с одной стороны, Тухачевский всячески настраивает бойцов на использование любых возможностей для просачивания через позиции неприятеля в его порядки, а с другой, тут же объявляет такие локальные успехи недостатками, поскольку нет массового и фронтального продавливания его обороны всеми скопом разом на всю глубину.
Об обороне.
"Наконец, необходимо обратить внимание на то, чтобы уставные положения для обороны не нарушались. Нет-нет да приходится встречаться со случаями, когда, например, командир полка делает нарезку батальонных районов обороны не с общими разграничительными линиями, как это требует ПУ-29, а кружочками, с интервалами между ними, т. е. центрами сопротивления, по польской оборонительной системе. В польском уставе мы определенно видим упор на положение, чтобы командир батальона подбирал в свои руки твердое управление стрелковыми массами. Очевидно, стремление удержать войска в порядке, слабое развитие, с точки зрения защиты интересов буржуазии, боеспособности польского бойца — рабочего и крестьянина — заставляют польское командование искать спасения в батальонных островках. Само собой понятно, что эти островки, будучи расположены на характерных очертаниях местности, легко будут разгаданы и поражены артиллерийским огнем.
Наш устав требует противоположного. Он требует нарезки батальонных районов обороны с общими разграничительными линиями, т. е. в непосредственном соприкосновении».
А немцы-то, с их неистребимой тягой к узлам обороны о том, что их тактика безнадёжно устарела и будет легко разгадываться и поражаться артиллерийским огнём не догадывались! А уж то, что эти вытянутые в нитку «нарезки», те же немцы будут резать именно как нитки – просто не честно. Ну, не читали они трудов нашего стратегического гения, что с них взять? Про «ненормальных» поляков, с их острым желанием «удержать свои войска в порядке» лучше и вовсе не задумываться.
Артиллерия.
«Артиллерия должна быть возможно более децентрализована. Поддержка мелких пехотных частей артогнем, хотя бы отдельными орудиями, должна быть делом нормальным и привычным. Поэтому к централизации артиллерии следует прибегать лишь в тех случаях, когда для подготовки имеется достаточное время и если это позволяет характер местности».
И то верно! Зачем добиваться нормального целеуказания для целых дивизионов и батарей, как это делали немцы? Просто раздать все пушки по пехотным подразделениям! По пушке или гаубице на взвод и все в шоколаде. Более того:
«Это правило можно было бы сформулировать так: артиллерия подчиняется тому стрелковому командиру, который может дать ей конкретные точные целеуказания».
– Алё, замкомвзвода Варава!?
–Ась? То есть, Я тащкомдив!
– Можешь дать целеуказание? А то комбаты с полканами бухают…
– Ну-у… могу… мне тут пара немецких эмгэшек башку поднять не даёт…
– Ну, милай, так я щас тебе всю арту дивизии подгоню! Командуй!
«С момента прорыва переднего края и начала прорыва в глубину артиллерия должна быть децентрализована, так как борьба в глубине позиции и очаги сопротивления противника не могут быть предусмотрены заранее, а будут выявляться в процессе прерывания, и, следовательно, целеуказания по очагам смогут дать только командиры стрелковых батальонов и рот».
– Эй, ротные да взводные! Начарт дивизии говорит. В глубине цели есть? Есть! Хорошо! Полковой арты мало? А у меня тут ещё несколько гаубиц завалялись… Кому надо, приходите, забирайте… Я после прорыва переднего края больше за арту не отвечаю поскольку там, цели не могли быть предусмотрены заранее, а что такое целеуказание ЗА передним краем никому не ведомо, хоть и дальнобойности у дивизионной арты с лихвой… Так что – всё вам…
И ещё.
«до момента выхода второго эшелона на линию огня предназначенная для него группа или подгруппа ПП (артиллерия) обычно больше бывает нужна первому эшелону, чем ему».
«Очень сложен вопрос о поддержке вторых и третьих эшелонов артиллерией. Весьма редко бывают условия, когда артиллерии хватает. Обычно чувствуется артиллерийский голод, и в силу этого она вся поддерживает первые эшелоны, и часть ее переключается во второй эшелон лишь при соприкосновении последнего с противником. Переключение — это дело весьма деликатное, так как очень легко может статься, что оно останется лишь на бумаге, не будет проведено в жизнь. Следует здесь заметить, что далеко не всегда возможно оставить второй эшелон без артиллерии даже в период его движения без соприкосновения с противником, так как для преодоления открытых мест ему зачастую потребуется подавление станковых пулеметов противника, не говоря уже об его артиллерии».
«проработка вопросов придачи артиллерии второму эшелону является крупнейшей учебной задачей. Второй эшелон должен установить связь подгрупп с батальонами, ротами и взводами так, как это делают и части первого эшелона. Вместе с тем те же батареи могут и должны связываться с частью, идущей в первом эшелоне, чтобы поддерживать ее, пока они не потребуются второму эшелону».
Гениально! Кто кому подчиняется – хрен поймёшь. Узаконенный бардак. Просто всю наличную арту собираем для поддержки первого эшелона. Оставшиеся без артиллерии войска второго и третьего эшелона получат артподдержку (теоретически!) только когда вслед за первым эшелоном, вступят в боевое соприкосновение с противником. Учитывая, что резервов нет в принципе, и все эшелоны идут в лобовую атаку, в затылок друг другу – это абсолютно логичное в рамках общего бреда решение. Стратегическое!
Управление.
«Наиболее практический вид выработки динамики управления представляется в виде выходов в поле, когда две инстанции штабов ведут работы — первое время без телефонной связи. При этом они должны достигнуть действительного управления путем посылки штабных работников, а не ординарцев, велосипедистов и мотоциклистов».
Тухачевский в своих работах прямо обращает внимание на низкую надёжность и радио и телефонной связи между штабами.
«…последовательность использования средств связи: личное общение, светосигнальная связь, собаки, делегаты связи, телефон».
«Наконец, можно отдачу распоряжений в случае необходимости сдублировать посылкой кого-либо из командиров штаба батальона».
Действительно светосигнальная связь и собаки – это не слишком надёжно – не говоря уже про телефон и радио. В пакете тоже много чего не распишешь. Да и перехватить пакет какиенить злобные диверсанты могут. Вот и придётся посылать туда-сюда аж прямо самих штабных командиров – благо в штабе батальона их пруд пруди. Они и информацию в должном объёме донесут, всё растолкуют чтоб не возникало разночтений и пулю себе в висок если что со всей пролетарской сознательностью загонят.
Но, при этом:
«Необходимо указать, что зачастую приходится сталкиваться с большим злоупотреблением чрезмерно широкого изложения обстановки. Эта последняя должна даваться лишь в той мере, в какой она необходима для решения данной задачи».
Вот так. Ничего лишнего. Приказано переть на Гадюкино – там вражина засела – при. Остальное тебя не касается. Меньше знаешь – лучше спишь. И вообще:
«Работа общевойсковых штабов должна в значительной мере перенестись на самолет. Только этот живой метод может позволять своевременно вмешиваться в ход действий и направлять их в соответствии с общей обстановкой. В частности, должен получить самое широкое применение способ управления путем «наведения» авиацией. В быстротечном бою не хватает времени на формулировку распоряжений, передачу радиограмм, на принятие и изучение этих распоряжений. Гораздо проще условными знаками с самолета показать новое направление наступления, где-либо создающуюся угрозу со стороны противника и проч».
Гений! Провидец! Стратег! Комдива на самолёт – пусть пальцем показывает своим подчинённым куда наступать. Чукча со своим зюйд-зюйд-вестом просто отдыхает.
Теперь, танки!
Пехотные.
«ПУ-29 основной задачей танков считает содействие пехотной атаке, причем танки подчиняются пехоте, и каждый отдельный танк получает задачу поддержки того или другого стрелкового взвода (роты), который он и обязан проталкивать вперед и от которого получает целеуказания».
Для пехотного танка в то время в принципе правильно. Вот только в той же финской, танкам поддержки пехоты ну никак не удавалось это самое «проталкивание» пехоты вперёд. С целеуказанием от неё тоже имелись большие проблемы.
«Должны быть усвоены наиболее типичные случаи взаимного построения и движения танков с пехотой в условиях прорыва оборонительной полосы и прочих видов боя. Обучаемые должны быть ознакомлены с тем, что до того времени, как танки врываются в оборонительную полосу противника, они постоянно будут находиться под жестоким артиллерийским обстрелом, который если и не всегда причинит большой вред танкам, то может нанести серьезные потери идущей рядом с ними пехоте. В таких случаях пехоте выгодно двигаться на некотором незначительном от них расстоянии (около 200 метров), с тем, чтобы догнать и поравняться с танками в момент перехода их в расположение оборонительной полосы противника, когда деятельность его артиллерии будет стеснена своими собственными войсками».
Хрен его знает, но, по-моему, такая тактика должна предусматривать либо двухсотметровый финишный рывок пехоты с рекордным временем, либо полный останов танков перед рубежом обороны противника, чтоб пехота сумела их догнать. И это на дистанции наиболее эффективного огня ПТ арты! Ни в одной армии мира подобная тактика не практиковалась. Более того. Одной из главных задач обороняющейся пехоты всех армий мира было попытаться отсечь пехоту от танков, хотя бы на те самые 200 метров, чтоб наступающая пехтура не мешала расчётам ПТО расстреливать танки.
«Быстроходные» танки.
Но, сперва, про кавалерию.
«Удар в конном строю является наиболее сильной стороной конницы».
Помилуй Бог, ещё в 1912 году в царской армии признали равенство между использованием кавалерии в конном и пешем строю, а империалистическая война самым жестоким образом доказала, что отныне, конь – не боевое животное, а лишь средство передвижения. Ни одна стратегическая задача, решение которой возлагалось на кавалерию, не была в полной мере успешно решена ни на одном фронте той войны. Но, по-видимому, война Гражданская с довеском в виде Советско-Польской войны внесли в это чёткое общемировое понимание некоторые национальные исключения: знаменитый манёвр Первой конной Будённого, заставивший поляков драпать до самой Варшавы даже без каких либо попыток оборонять Киев – это аргумент, поднявший кавалерию на пьедестал в СССР и Польше.
Тем не менее:
«Имея организацию и вооружение, которое дает наибольшую эффективность лишь при действии в конном строю, конница в современных условиях должна уметь вести и спешенный общевойсковой бой, вплоть до прорыва оборонительных полос».
Ну, слава Богу, товарищ Тухачевский, по видимому не читавший даже уставов царских времён, скрепя сердце признал за кавалерией право не только вести бой в пешем строю, но даже прорывать оборонительные полосы! Хотя, для человека здравомыслящего, делать это кавалерией (даже в пешем строю), всё равно, что останавливать танковые клинья десантниками – что так азартно практиковали его «ученики».
Кстати, в «Размышлениях и воспоминаниях» Жукова, есть упоминания, что ему очень нравились учения с лихими лобовыми кавалерийскими атаками на укрепившуюся на высотках пехоту… Что-ж, ученики Тухачевского, опираясь на его стратегические наставления, очень славно показали себя и в Финской, и в начале ВОВ.
«При действиях на флангах противника и при невозможности смять его в конной атаке конница должна перейти к спешенной атаке и, постепенно обтекая фланг и принуждая противника ко все большему и большему отходу, применяя при этом спешенные действия и в конном строю, конница в конце концов должна дезорганизовать фланг и тыл противника, принудить его к общему беспорядочному отходу и докончить его поражением в конном строю».
И один хрен, товарищи будёновцы, сперва пару раз захлебнитесь в крови, атакуя в конном строю насыщенные пулемётами оборонительные порядки неприятеля, а уж потом, как умеете, продавливайте его оборону любыми способами.
«При наличии достаточного количества быстроходных танков конница может и непосредственно участвовать в прорыве. Те затруднения, которые встречаются в прорыве в связи с разрывом в быстроте продвижения танков и пехоты, как будто бы устраняются при организации прорыва конными массами. Такого опыта в прошлых войнах мы не имели, но совершенно очевидно, что танковая волна, развиваемая конницей и заключаемая пехотой, может глубоко и решительно прорвать самую крепкую оборонительную полосу противника».
Вот он, апофеоз стратегического озарения! Фиг его знает как, но должно же получится!
Ещё о танках. Теперь, для механизированных соединений.
«Посмотрим теперь, какие типы танков потребуются механизированному соединению в его бою против такого же механизированного соединения. Совершенно очевидно, что бой против десантов пехоты из транспортеров, если не считать возможных придач мехсоединению стрелковых частей на автомобилях, будет носить случайный, или, вернее, вспомогательный, характер. Решающий успех в бою должно иметь то механизированное соединение, которое будет больше иметь артиллерийских танков, способных уничтожать танки противника. Таким образом, при борьбе против армии, в которой имеются мехсоединения, наши мехсоединения помимо транспортеров пехоты, саперных и прочих специальных танков должны иметь на вооружении артиллерийские танки, хотя в боях против стрелковых войск это окажется излишней роскошью»
Вот так. Главные – пулемётные танки и танкетки – Тухачевский на этом настаивает многократно. А танки с пушками – излишняя роскошь, потребная исключительно в составе механизированных соединений и исключительно для борьбы с танками же. Хотя однажды, я наталкивался на нетипичную для него мудрую мысль, о необходимости вооружать артиллерийские танка трёхдюймовками и более, поскольку шрапнель и осколки крупнокалиберных снарядов вернее поразят расчёты пушек и пулемётов при стрельбе с больших дистанции, нежели танковые пулемёты. Но, то упоминание было единичным.
«Ту часть артиллерийских танков, которая должна действовать против противотанковых орудий, желательно иметь в виде телеуправляемых танков. Это объясняется слишком большой скорострельностью и меткостью стрельбы этих орудий по быстродвижущимся целям. Телеуправляемый танк выдерживает большое число прямых попаданий, не выходя из строя. В обыкновенном танке ранение команды выводит его из строя гораздо ранее».
Интересно, что, по мнению великого стратега, должно было работать за наводчика и заряжающего в таком телетанке? И насколько в его понимании, автоматика и телеуправление того времени надёжнее чем экипаж? Очередная вундервафля.
И ещё.
«Основная масса танков должна строиться на базе стандартизованного автотракторного парка страны. И обратно, новые типы автомобилей и тракторов должны ставиться в производство лишь в том случае, если они могут стать механической основой танка».
О как! О том, какие танки желал видеть в РККА обр. 30 года Тухачевский я расскажу в следующей статье.
Спустя несколько лет, в танковой стратегии по Тухачевскому произошли некоторые изменения:
«танки дальнего действия, поддержанные огнем артиллерии, согласно требованиям нового Полевого устава, должны пройти сквозь фронт противника и захватить пути его отхода. В этом заключается основное отличие Полевого устава 1936 г. от Полевого устава 1929 г.»
Танки со всё той же противопульной бронёй. На жестянках пройти сквозь фронт…
Ну и напоследок, пара случайно подвернувшихся авиаперлов.
«Пушечное сражение между самолетами быстро увеличивает дистанции боя в воздухе. В самое ближайшее время этот бой будет завязываться на дистанции нескольких километров».
«Крайне сложным становится теперь вопрос об уязвимости металлического тяжелого бомбардировщика. Осколки для него не страшны. Необходимо прямое попадание. Отсюда возникает вопрос о калибре и степени автоматизации огня орудий. И обратно, перед самолетостроением встает задача максимального поднятия прочности самолета, способности его выдерживать прямые попадания. Та страна, которая будет строить более прочные самолеты, будет иметь громадные преимущества».
Может кто-нибудь представить себе в 30-е (да и не только) авиапушки позволяющие самолётам вести бой друг с другом на дистанции в несколько километров, или тяжёлые бомбардировщики, обложенные противоснарядной бронёй?
Далее, хочу сказать две вещи. Во-первых, когда вам на глаза попадается информация, что товарищ Тухачевский – автор 120 трудов по военному делу, надо понимать, что подавляющее большинство этих трудов (точнее, почти все) это его выступления на какихнить съездах, статейки, рецензии на издаваемые в СССР книги по военному делу и жалкие брошюры ничтожного объёма, по сути своей – толкования отдельных статей полевых уставов и прочих теоретических изысканий, для толи наиболее не грамотных, толи наиболее упёртых в своих прежних убеждениях/заблуждениях командиров РККА. Даже составители официально признанного «нетленкой» двухтомного сборника трудов этого «гения», из тех 120 работ, решились включить в него лишь небольшую часть опусов, имеющих относительно приемлемое для читателя содержание. К своему великому стыду, я так и не смог нигде найти тех стратегических трудов Тухачевского, что в данный, не шибко в общем-то объёмный двухтомный сборник не вошли – полагаю их качество ещё более «выдающееся», чем приведённые здесь выдержки из официально признанных хоть чего-то стоящими его «трудов».
Во вторых, я хочу привести несколько выдержек из его работ, которые, помимо прочего «бла-бла-бла» составляют едва не основу его «творчества». Читать эти выдержки в принципе не обязательно, поскольку это просто идеологизированный бред. Но, поскольку этот бред в каждой очень небольшой самой по себе «работе» Тухачевского наличествует в весьма навязчивой форме и не хилом таком объёме, как уж тут без этого «украшения» его «стратегических» трудов!
«Наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия, воспитанная как орудие пролетарской диктатуры и в духе интернационализма, несомненно, несет в этом смысле совершенно новое начало, ибо будет иметь за неприятельским фронтом своих союзников пролетариев, хотя бы и в состоянии «скрытой теплоты плавления». Это обстоятельство не дает, нашей советской стратегии каких-либо точных методов расчета. Формы боя и сражения не изменятся сколько-нибудь заметно под влиянием только фактора нового человеческого материала в Красной Армии, но и организация тыла красных армий и советизация занятой территории под влиянием этого фактора будут иметь резко отличный характер и другие последствия по сравнению с оккупацией нашей советской территории капиталистическими армиями, сопровождающейся восстановлением свергнутой у нас буржуазной власти».
«Несмотря на многие конкретные трудности национального и религиозного порядка, Рабоче-Крестьянской Красной Армии неизмеримо легче охватить своим влиянием занятые территории буржуазных государств и организовать в них диктатуру пролетариата, нежели империалистам восстанавливать диктатуру буржуазии на территории СССР. В этом смысле расширение социалистического базиса войны принимает особые, новые формы и является тем основным новым звеном, которое наиболее характеризует современные революционные войны пролетариата против империалистов».
«Политработа, проводимая ВКП(б) в Красной Армии, превращает ее в мощное орудие международной солидарности пролетариата. Развитие нашей промышленности в перспективе индустриализации страны, несомненно, выдвинет новые способы ведения войны, операции и боя, резко отличные от современных».
«Но независимо от этих материальных перспектив предстоящая нам война будет происходить в условиях, совершенно отличных от условий ведения войны империалистами, благодаря расширению политического базиса борьбы по ту сторону фронта. Прочному осуществлению рабоче-крестьянской смычки, несмотря ни на какие затруднения, будет противопоставлена ожесточенная классовая борьба в лагере империалистов. Эта борьба по мере развития войны империалистов против Советского Союза будет превращаться из империалистской в гражданскую».
«Строгий классовый отбор, выдержанное классовое воспитание, непрерывная работа над политическим и культурным развитием красноармейских масс создают нам армию высокого политико-морального уровня и политической сознательности. Мы отмечаем громадный рост активности и сознательности нашего красноармейца; это касается и нашего начальствующего состава. Мы имеем в армии базу, на которой можно достигнуть наивысших форм тактики, на которой можно догнать и перегнать в искусстве ведения боя и операций наиболее технически сильные и угрожающие нам капиталистические армии».
И подобное бла-бла-бла буквально переполняет каждую его статейку.
Вопрос – а где же, чёрт возьми, наконец, собственно гениальные стратегические мысли, наставления, труды? А нету их. Вообще. Всё творчество Тухачевского, по сути, состоит из трёх слагаемых: 1. Это краткие толкования отдельных статей уставов, причём чаще всего на сугубо рекламном (точнее саморекламном) уровне – вот мол, какой крутой мы (точнее Я!) устав придумали и как круты мы (с РККА) стали после его освоения личным составом.
2. Абсолютно неверная ТАКТИКА уровня не выше батальона – что в принципе понятно – ибо именно таков был его реальный и образовательный уровень и уровень способностей к военному делу вообще, поскольку все его предложения по оперированию более крупными частями и соединениями носят, по большей части, характер не конкретных определений, а весьма туманных пожеланий с удивительно широким диапазоном толкований и условностей.
3. Ну и наконец, сама суть его теоретических выкладок. Больше всего они мне лично напоминают некую абстракцию, просто чудовищно далёкую от реальной армейской жизни, службы, боевого применения. Тухачевский строит абстракцию на абстракции. В его «трудах» фигурирует некая абстрактная, великолепно обученная на его уставах Красная Армия, которая безусловно сильнее любой абстрактной армии противника только потому, что у нас-то армия первоклассная – Красная, а у них – второсортные – потому как капиталистические.
Ни в одном из его «трудов» Вы не найдёте абсолютно никакой конкретики. Никакой стратегии. Тухачевский в этом просто не разбирался. Вообще. Поэтому, нет ничего удивительного, что в акте по приёмке Наркомата обороны от Ворошилова, Тимошенко как на громадное упущение указывает: «полностью отсутствуют наставление по вождению крупных войсковых соединений (армий), наставление по атаке и обороне укрепленных районов и наставление для действий войск в горах». Наркомат Обороны отстает в разработке вопросов оперативного использования войск в современной войне. Твердо установленных взглядов на использование танков, авиации и авиадесантов нет. Подготовка театров военных действий к войне во всех отношениях крайне слаба. Положение о прохождении службы рядового и младшего начсостава, изданное в 1931 году, устарело, для руководства непригодно и никто им не пользуется. Нового положения, определяющего порядок прохождения службы, не составлено. По устройству войск — нет положений об управлении частями (полками), соединениями (дивизиями и бригадами). Положение о войсковом хозяйстве устарело и требует переработки. Не разработано положение о полевом управлении войск. Подготовка комсостава в военных училищах поставлена неудовлетворительно, вследствие недоброкачественности программ, неорганизованности занятий, недостаточности занятий, недостаточной загрузки учебного времени и особенно слабой полевой практической выучки.
Так что мешало стратегическому гению РККА решить все эти вопросы, за которые он, в соответствии с занимаемой должностью отвечал лично? Он просто не умел этого.
И ещё, из того же Акта:
Боевая подготовка войск имеет крупнейшие недочеты. Ежегодно издаваемые приказы о задачах боевой подготовки в течение ряда лет повторили одни и те же задачи, которые никогда полностью не выполнялись, причем не выполнявшие приказ оставались безнаказанными.
Воинская дисциплина не на должной высоте и не обеспечивает точного выполнения войсками поставленных им боевых задач. Главнейшими недостатками в подготовке войск являются:
1) Низкая подготовка среднего командного состава в звене рота-взвод и особенно слабая подготовка младшего начальствующего состава.
2) Слабая тактическая подготовка во всех видах боя и разведки, особенно мелких подразделений.
3) Неудовлетворительная практическая полевая выучка войск и неумение ими выполнять то, что требуется в условиях боевой обстановки.
4) Крайне слабая выучка родов войск по взаимодействию на поле боя: пехота не умеет прижиматься к огневому валу и отрываться от него; артиллерия не умеет поддерживать танки; авиация не умеет взаимодействовать с наземными войсками.
5) Войска не обучены лыжному делу.
6) Применение маскировки отработано слабо.
7) В войсках не отработано управление огнем.
8) Войска не обучены атаке укрепленных районов, устройству и преодолению заграждений и форсированию рек.
Причина номер раз – неправильное обучение и воспитание войск.
А на чём учили? На уставах от Тухачевского. Как учили? На наставлениях от Тухачевского – изрядная часть его «трудов» посвящена именно этому. Так где же стратегия? Единственной работкой (малёхонькой, как все прочие), где есть хоть какой-то намёк на нечто похожее на стратегию, с большой натяжкой можно назвать статейку «Характер приграничных операций».
Думаете там есть практические наставления для войск прикрытия границы с точными расчётами на примерах и базовые варианты действий в тех или иных условиях и ситуациях? Неа. Там опять одна абстракция с массой благих пожеланий, лозунгов и прикрывающих тыл автора разночтений.
Вот пара цитат из неё.
«Чем длительнее и массивнее будет сосредоточение по железным дорогам, тем больше шансов будет иметь авиация для его дезорганизации. Казалось бы, что выход из положения следует искать в сокращении сроков сосредоточения, но это потребовало бы максимально напряженного графика движения, а при таком напряжении и при наличии аварий, причиняемых авиацией, транспорт может быть совсем охвачен параличом. Поэтому современная практика период сосредоточения не только не сокращает, но, наоборот, удлиняет путем создания факультатива, т. е. путем неиспользования графика движения в очень больших процентах. Таким образом, выход из положения стараются найти в архипассивном средстве — факультативе, который растягивает наиболее рискованную и ненадежную современную операцию, — стратегическое сосредоточение.
Если смотреть на дело здраво, то станет ясным, что факультатив — это не выход из положения, что это ни больше ни меньше как страусовая тактика. В самом деле, гарантирует ли факультатив, помимо планово гарантированной затяжки сосредоточения, возможность окончания самого сосредоточения?
Понятно? Всё дело в факультативе! Идём дальше. Тут у Тухачевского цифирьки. Цифирьки он любит. Вот только к реалиям и боевой практике они как обычно ни малейшего отношения не имеют. Опять за цифирьками сплошные абстракции.
«Сделаем расчет. Для производства крушения идущего эшелона днем достаточно штурмовой атаки одного звена (3 самолета, 24 бомбы). Для восстановления движения на перегоне, где совершено крушение поезда, при наличии готовой летучки и путевой роты — требуется 5–6 часов, а при заражении места крушения поезда отравляющими веществами (OB) — 7–8 часов.
Таким образом, штурмуя эшелоны на какой-либо дороге через каждые шесть часов, мы можем при наличии четырех звеньев (12 штурмовиков) совершенно прекратить на этой дороге движение при условии, что летчики будут иметь лишь один вылет в сутки. Положим, далее, что в основном стратегическое сосредоточение должно быть закончено в течение одного месяца. Потери авиации за год войны исчисляются до 400 процентов. Предположим, что штурмовики будут нести большие потери, например 100 процентов в месяц. Тогда мы получим, что на данной железной дороге можно сорвать все сосредоточение при наличии 12 самолетов в строю и 12 в резерве (12 самолето-потерь на каждую дорогу).
Если, например, к какой-либо границе ведет 10 железных дорог, то для срыва стратегического сосредоточения, производимого этими дорогами, надо иметь 120 самолетов в строю и 120 в резерве (120 самолето-потерь)».
Вот так. Пока войска в течение месяца (!) сосредотачиваются возле границы, каждые 6 часов 3 штучки штурмовиков или бомбардировщиков будут прилетать, чтоб в очередной раз раскурочить железнодорожное полотно и остановить движение на те же 5-6 часов. А я-то всё голову ломал – откуда в журналах боевых действий немецких истребителей от 41-го года столь популярна ежедневно и многократно повторяющаяся запись: во столько то часов, дежурной парой уничтожена тройка советских СБ, летевших по направлению к ж/д станции (мосту и проч.) днём, без истребительного сопровождения… А они, оказывается по Тухачевскому работали. А сбивали их, поскольку не в полной мере учитывали его стратегический наказ: «штурмовики ходят не по прямой линии, а по «скрытым подступам». Ну, как те батальоны-невидимки.
Далее.
Расчеты, произведенные в предыдущих разделах, говорят о том, что в полосе 250 километров глубиною, считая от границы, стратегическое сосредоточение может быть надежно сорвано, если не предпринять каких-либо особых предупредительных мер. Внутри этой полосы будут вестись беспорядочные боевые столкновения между пограничными гарнизонами и местными войсками, с одной стороны, и десантными и прорвавшимися отрядами противника — с другой. Главным силам обеих сторон, выгрузившимся из эшелонов, придется совершать сложный марш-маневр с ведением непрерывных авангардных боев и стычек с авиадесантами и отдельными отрядами противника, с восстановлением мостов, линий связи и проч. Если даже предположить, что главные силы все же будут делать по 20 километров в сутки, что сомнительно, то столкновение главных сил сторон произошло бы лишь через полмесяца где-либо в районе границы.
Могучая сила интеллекта провидца? Как бы не так! Год на дворе уже не 27-ой – тридцатые, и жопу надо прикрывать – на всякий случай. Поэтому:
«Предположим, далее, что одна из сторон, лучше подготовившаяся к новым формам войны, предпримет ряд мер, которые сорвут усилия противника по нарушению стратегического сосредоточения. Тогда главные силы сторон к моменту сгружения из эшелонов окажутся разделенными полосой глубиною до 250 километров и столкновение главных сил могло бы произойти примерно через неделю, но уже глубоко на территории противника».
Ага. Не понятно только ежели одна из сторон готова лучше настолько, что столкновение происходит в глубине территории – откуда возьмутся те самые 250 км разделительной полосы между главными силами? Неудачники будут уматывать быстрее наступающих в таком чётко задуманном темпе, чтоб через неделю оторваться от преследующих ровно на 250 км? И если это касается сугубо главных сил, которые судя по тексту ещё даже в бой не вступили, то кто будет так лихо наступать и отступать? А вот кто:
«Из всего сказанного выше с полной очевидностью вытекает, что пограничное сражение будут вести не главные силы армии, как это было в прежних войнах, а особые части, особая передовая армия, дислоцированная в приграничной полосе».
«В период мобилизации и стратегического сосредоточения передовая армия должна последовательно уничтожить гарнизоны противника в его приграничной полосе, которая была выше определена глубиною до 250 километров, сорвать мобилизацию и стратегическое сосредоточение».
Так вот чем занимались наши армии прикрытия границы в июне 41-го!
«Отсюда вытекает, что состав и дислокация передовой армии должны в первую очередь подчиняться возможности перехода границы немедленно с объявлением мобилизации».
«Мехсоединения должны дислоцироваться в мирное время не далее 50–70 километров от границы с тем, чтобы они с первого же дня мобилизации имели бы возможность перейти границу».
«Конница, которая должна закреплять успехи мехсоединений, точно так же в составе, близком к военному времени, должна располагаться в непосредственной близости к границе.
В таком же составе следует содержать и те части пехоты, которые на автомобилях будут развивать и закреплять успехи мехвойск и конницы».
И вот апофигей статьи:
"Хорошо проведенная пограничная операция может сорвать возможность производства противником срыва нашего стратегического сосредоточения".
Каков слог! Но чёрт возьми, ЭТО – самая сильная работа Тухачевского по стратегии. Других просто не существует в природе. Общие фразы, благие пожелания и абстрактные построения. И, кстати, я в этом мнении не одинок. Есть мнение человека, который лично мне крайне НЕ симпатичен, которого я всегда считал и считаю смертельным врагом нашей страны как бы она ни называлась. Это мнение Юзефа Пилсудского – субъекта, к которому я никогда в жизни не обратился бы за поддержкой в любом виде. Но, к несчастью, Пилсудский был отнюдь не дурак и пожалуй единственный раз моя точка зрения с его полностью совпадает. Это он сказал после прочтения «Похода за Вислу» Тухачевского:
«Чрезмерная абстрактность книги дает нам образ человека, который анализирует только свой мозг или свое сердце, намеренно отказываясь или просто не умея увязывать свои мысли с повседневной жизнедеятельностью войск, которая не только не всегда отвечает замыслам и намерениям командующего, но зачастую им противоречит… Многие события в операциях 1920 года происходили так, а не иначе именно из-за склонности пана Тухачевского к управлению армией как раз таким абстрактным методом».
В точку! Вот что пишет Тухачевский в ещё одном «стратегическом» труде «Боевое искусство» в 1935 году (запомните дату!):
«Можно без всякого преувеличения сказать, что наши войска, даже в сложнейший период обхода фланга или прерывания фронта при темпах движения с боем в несколько километров в час, умели продвигать свою пехоту (конницу) при постоянном содействии артиллерии. Эта задача чрезвычайно трудна, и решена она была лишь благодаря тому, что армии была дана хорошая методика обучения, и благодаря тому, что в Полевом уставе 1929 г. вопросам взаимодействия было уделено исключительное внимание и организация самого взаимодействия была разрешена вполне жизненно.
В процессе усиленных и зимних, и летних занятий темпы маршей и продвижений с боем из года в год возрастали. В целом ряде случаев наши достижения в этом отношении даже превосходили все ожидания. Эти успехи тактического совершенствования могли иметь место лишь в условиях того исключительного роста политического развития и культурного просвещения красноармейских масс, которое наша партия проводила в Красной Армии. Не только командиры и политработники, но и вся красноармейская масса активно двигала дело тактического совершенствования, увлекаемая вперед призывом партии овладеть техникой и широкими формами социалистического соревнования».
А в следующем, 1936 году, наркомат обороны РККА пронизанный духом этих успехов, проводит крупнейшие в своей истории манёвры: Полесские и Шепетовские КВО и Полоцкие БВО, провал которых, собственно и инициировал тотальную чистку высшего комсостава РККА. В реалии всё оказалось далеко не так радужно:
Начальник Управления боевой подготовки РККА командарм 2 ранга А. И. Седякин сетовал, что разведка плохо организована и недееспособна. Эскадрильи легких бомбардировщиков и штурмовиков, которые должны были расчистить путь наступающим танкам, сделать этого, не смогли. Их взаимодействие с механизированными бригадами и полками не удавалось, терялось совершенно или осуществлялось эпизодически. Недостаточная подготовка механиков-водителей приводила к тому, что боевые порядки атакующих танковых частей быстро расстраивались. Командиры взводов, рот и батальонов, не освоили навыков радиосвязи и поэтому не умели наладить управление своими подразделениями. Пехота Якира и Уборевича всюду шла в атаку на пулеметы "противника" не редкими цепями, а густыми "толпами из отделений". При таких построениях атака была бы сорвана в действительности, захлебнулась в крови. В КВО вопрос взаимодействия артиллерии с пехотой и танками являлся самым слабым, а в БВО артиллерийскую поддержку атаки часто вообще игнорировали. Наступавшая пехота Уборевича совершенно не заботилась об охранении своих флангов даже путем наблюдения! Этим же грешила и пехота КВО. Тактическая выучка войск, машины, танкового взвода, роты, не удовлетворяют.
А вот высказывание С. М. Буденного о постановщиках этих неудачных спектаклей Тухачевском, Якире и Уборевиче: "Мы подчас витаем в очень больших оперативно-стратегических масштабах, а чем мы будем оперировать, если рота не годится, взвод не годится, отделение не годится?" Жёстче и лаконичнее всех высказался Б. М. Шапошников, записавший впечатления от тех манёвров в трёх пунктах: 1. Командиры всех уровней со своими обязанностями не справляются; 2. Техника повсеместно выходит из строя; 3. Снабжение войск, в том числе продовольствием, отвратительное.
Кто был прав – показала война, первую фазу которой, прилежные ученики великого стратега Тухачевского с треском провалили.
Кстати, сам великий стратег, чувствуя что запахло палёным, в своём комментарии (один из последних его «трудов»), был уже гораздо более осторожен и писал столь обтекаемо, что любой читатель, хоть тогдашний, хоть сегодняшний, может надёргать цитат хоть для его размазывания мордой об стол, хоть для его подъёма на пьедестал, столь много там очевидных истин, взаимоисключающих предположений и столь мало конкретики, за которую можно было бы уцепиться.
Например:
«Группа танков дальнего действия прорывает фронт противника, отрезает пути его отхода, громит его штабы, тыловые учреждения, рвет линейную связь. Но группа танков дальнего действия может натолкнуться на значительные препятствия. Она может встретиться с противодействием большого количества противотанковых орудий. Поэтому если не организовать мощной артиллерийской поддержки, то танки могут понести огромные потери».
Шо, до Тухачевского это кому-то-таки было не ясно? Он-таки великое открытие сделал? Однако даже для такого гиганта мысли озарения так и не хватило чтоб понять – прорывать фронт картонными танками в любом случае чревато огромными потерями.
«Как обеспечить успешное продвижение танков дальнего действия сквозь фронт, когда у противника нет открытых флангов? В этих случаях применяется артиллерийский огонь двух видов: подвижный заградительный и осуществляемый методом последовательных сосредоточений».
Интересно, эта абстракция вообще в 30-е была реализуема?
«Быстрота продвижения заградительного огня зависит от средней скорости, которая может быть достигнута танками на данной местности, и от количества имеющейся артиллерии. Если допустить слишком быстрое продвижение танков, то они могут оказаться в ходе боя слабо защищенными. Если же дать слишком малое продвижение, то не будут использованы все их возможности. Следовательно, здесь требуется правильный расчет и хорошая организация наступления в целом».
Ну, так расскажите наконец, хоть один раз за все труды, как это самое наступление в целом организовать хотя бы силами корпуса, не говоря уже про армию. Где стратегия-то мать вашу?! Или деление танков на группу дальнего действия (обязанную прорвать фронт, уничтожить артиллерию, резервы и в дальнейшем громить тылы) и группу ближнего действия (на долю которой остаётся зачистка окопов) и вся стратегия? И неужели не понятно даже из этого абзаца, что если допустить слишком быстрое продвижение танков, они окажутся вовсе не слабо защищёнными в ходе боя, а прям-таки под огнём своей собственной артиллерии?
Да, перлов хватало и здесь:
«Постоянное стремление вступить в бой с врагом с целью его поражения должно лежать в основе воспитания и действий каждого командира и бойца РККА. Без особых на то приказаний противник должен быть смело и стремительно атакован всюду, где он будет обнаружен».
Без приказаний и всюду. Даёшь партизанщину!
«Если пехота, атакующая противника, в период артиллерийской подготовки не может очень близко подойти к противнику, так как ей опасны осколки своих снарядов, то танки не боятся осколков и потому почти вплотную могут подходить к рубежу артиллерийских разрывов. Если отдельные пулеметчики противника и поднимут голову после переноса артиллерийского огня перед атакой, то они будут задавлены танками, не боящимися пулеметного огня. Противотанковых орудий значительно меньше, чем пулеметов, а артиллеристы, даже сумевшие вовремя поднять голову, все же будут уничтожены, так как танки подойдут к ним слишком близко. Танк беспомощен в борьбе с противотанковой пушкой на дистанциях от трехсот метров и дальше, но на близких дистанциях танк уже хорошо видит и становится опасным даже для противотанкового орудия».
Вот. Оказывается, танк на дистанции более 300 метров беспомощен против ПТ пушки, поскольку её не видит. Верю. Но, на то при танках и пехота, чтоб её увидеть и нейтрализовать.
А вот на близких дистанциях, противотанковая пушка как раз наиболее эффективна, поскольку тщательно замаскирована и броняшку ломать, как и прицеливаться ей максимально комфортно. Особенно если предварительно от танков отсечена сопровождающая пехота. В 36-ом, информацию об этом уже во всю привозили из Испании наши «добровольцы» в т. ч. танкисты. Ссылки на испанский опыт у Тухачевского есть, но выводы из него он делает в корне не правильные. Танки он вопреки тому же опыту предпочитает не одевать в мощную броню, а напротив делать ещё более скоростными. Можно не сомневаться, если бы Тухачевского не расстреляли, а оставили на прежней должности, в серию у нас пошёл бы не хорошо защищённый чисто гусеничный А-32, а приглянувшийся необразованному Ворошилову, его «жестяной» колёсно-гусеничный «брат» А-20 (оба танка испытывались параллельно).
В заключение, я хочу чтоб меня правильно поняли. Я не стремился надёргать из работ Тухачевского разных несуразностей чтоб тупо над ним поглумиться – мерзавец Резун уже сделал это давно и гораздо лучше меня, и я, в отличие от него категорически НЕ приветствую расстрел Тухачевского (лучше бы шлёпнули самого иудушку Резуна). Точнее, учитывая тогдашние реалии я хоть и полагаю, что физическая ликвидация этого деятеля по сравнению с его деятельностью на занимаемом посту безусловное благо для РККА, в идеале, скажем в АИ, я предпочёл бы сохранить Тухачевскому жизнь (то есть провести расследование его дела абсолютно объективно) и в случае вынесения ему оправдательного приговора, определить на должность методиста по боевой подготовке в каком-нибудь учебном центре, чтоб он лично претворял в жизнь все свои тактически изыски на батальонном уровне (не более) во внеслужебное время. А в служебное, занимался отработкой методик обучения войск по правильным (не им выдуманным) канонам. По крайней мере, в перечнях задач и благих пожеланий к методологии обучения, аспектам боевой подготовки и политической накачке ему не было равных. Возможно. Ну и параллельно, коли уж он так тяготел к разным военно-техническим новшествам, пущай курировал бы какоенить специально для него сформированное Остехбюро-бис с полусумасшедшими учёными и шарлатанами – кто знает, может «и от этой паршивой овцы хоть шерсти клок».
И ещё. Всё познаётся в сравнении. Что же касается собственно стратегии как науки в РККА, то по сравнению с такими титанами мысли как Александр Свечин (одна книга которого «Стратегия» стоила сотни таких подпоручиков как Тухачевский и которого тот же Тухачевский с остервенением топчет в своём предисловии к Дельбрюку за игнорирование политического момента в военном деле и равноприменимости законов войны для армии любого государства), Владимир Триандафиллов (труд которого «Характер операций современных армий» сперва вызвал у Тухачевского приступ жгучей зависти и реакцию в одной фразе: «Его ещё надо оценить с политической точки зрения», хотя позже, когда книга получила широкое признание, а её автор уже не мог с Тухачевским конкурировать, он не стесняясь ссылается на него), и Борисом Шапошниковым (тот, не боясь нападок Тухачевского за «преклонение перед западной стратегией», открыто и часто ссылается на Клаузевица и в его работах можно обнаружить настоящую аналитику – трёхтомник «Мозг армии» начинается с детальнейшего разбора работы генштаба армии Австро-Венгрии до и во время в ПМВ и дальше тема стратегических направлений работы Генштаба по подготовке к войне и работе этого органа в её ходе раскрыта чрезвычайно сильно и полно), так вот, по сравнении с ними, все брошюрки Тухачевского выглядят не то что бледно и жалко, а вообще мусором. Что в принципе понятно. Шапошников – полковник, окончивший Николаевскую Академию Генштаба – а кого попало туда не брали. Свечин – генерал-майор императорской армии, считался видным теоретиком ещё до революции. Штабс-капитан Триандафиллов командовал ротой (подпоручик Тухачевский и до этой должности не дорос) под началом того самого Свечина и считался его учеником. В 1923 году блестяще закончил Военную Академию (которой тогда руководил именно Свечин). Как наиболее талантливый и успешный выпускник, по личному распоряжению Фрунзе был приглашён на работу в генштаб РККА и вскоре, доказав свою компетентность, им же был назначен начальником Оперативного отдела РККА.
Все эти люди своими талантами вызывали жгучую зависть у наполеончика Тухачевского. И, существует версия, что к их судьбе он деятельно приложил свою руку. Триандафиллов погиб в авиакатастрофе – а самолёт-то был Тухачевского и сам он, в последний момент вдруг почему-то предпочёл ему наземный транспорт. Свечин жестоко пострадал в ходе инициированной Тухачевским «Весне», – получил 5 лет лагерей. К Шапошникову Тухачевский подобраться не мог, поскольку тот был как и Ворошилов в числе неприкасаемых под личной протекцией Сталина. И слава Богу.
