Сталин и Репрессии: Чёрт куда страшнее, чем его малюют.
Репрессии мы начнем рассматривать с противоположной стороны. С успешного случая искоренения преступности в городе Нью-Йорка. Точнее с теории разбитых окон.
Если в здании разбито окно, его нужно как можно быстрее заменить новым. Если на тротуаре или аллее появляется мусор, его необходимо убрать, не дожидаясь, когда люди начнут выбрасывать на дорогу старую мебель или радиоактивные отходы.
Психологи и социологи давно предполагали, что асоциальное поведение может распространяться подобно эпидемии, однако эта теория до сих пор оставалась спорной. Шесть экспериментов, проведенных нидерландскими учеными, показали, что люди чаще нарушают принятые нормы поведения, когда видят, что другие тоже так поступают. При этом «дурной пример» трактуется расширительно: видя, что нарушается одно из принятых правил, люди позволяют себе нарушать и другие нормы.
Согласно «теории разбитых окон», сформулированной Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом в 1982 году, если кто-то разбил стекло в доме и никто не вставил новое, то вскоре ни одного целого окна в этом доме не останется, а потом начнется мародерство. Иными словами, явные признаки беспорядка и несоблюдения людьми принятых норм поведения провоцируют окружающих тоже забыть о правилах и вести себя по-свински. В результате возникающей цепной реакции «приличный» городской район может быстро превратиться в клоаку, где людям страшно выходить на улицу.
Социологами Гронингенского университета (Нидерланды) было проведено шесть экспериментов по проверке истинности теории разбитых окон.
Эксперимент 1
Первый эксперимент проводили на улице, где много магазинов, у стены дома, где гронингенцы, приезжая за покупками, паркуют свои велосипеды. У этой стены стоял яркий, бросающийся в глаза знак, запрещающий рисовать на стенах. Сначала стена была чистой. Экспериментаторы повесили на руль каждого велосипеда (всего велосипедов было 77) бумажку со словами «Желаем всем счастливых праздников!» и логотипом несуществующего магазина спортивных товаров. Спрятавшись в укромном уголке, исследователи стали наблюдать за действиями велосипедистов. На улице не было урн, поэтому человек мог либо бросить бумажку на землю, либо повесить на другой велосипед, либо взять с собой, чтобы выбросить позже. Первые два варианта рассматривались как нарушение принятых норм, третий — как их соблюдение.
Из 77 велосипедистов лишь 25 (33 %) повели себя некультурно. Затем эксперимент повторили, при такой же погоде и в то же время дня, предварительно размалевав стену бессодержательными рисунками. На этот раз намусорили 53 человека из 77 (69 %). Выявленное различие имеет высокую степень статистической значимости. Таким образом, нарушение запрета рисовать на стенах оказалось серьезным стимулом, провоцирующим людей нарушать другое общепринятое правило — не сорить на улицах.
Эксперимент 2
Второй эксперимент должен был показать, справедлива ли теория разбитых окон только для общепринятых норм или ее действие распространяется также и на локальные правила, установленные для какой-то конкретной ситуации или места. Исследователи перегородили главный вход на автомобильную парковку забором, в котором, однако, была оставлена широкая щель. Рядом с ней повесили знак «Вход воспрещен, обход в 200 м справа», а также объявление «Запрещается пристегивать велосипеды к забору». Опыт опять проводили в двух вариантах: «порядок соблюден» и «порядок нарушен». В первом случае в метре от забора стояли четыре велосипеда, явно к нему не пристегнутые. Во втором случае те же велосипеды пристегнули к забору. Из укромного места экспериментаторы наблюдали, как поведут себя граждане, пришедшие за своими автомобилями: пойдут обходить забор или пролезут в дырку. Результат оказался положительным: в ситуации «порядок соблюден» в дырку пролезли только 27 % автовладельцев, а в ситуации «порядок нарушен» — 82 %.
Эксперимент 3
Третий эксперимент проводили в подземной парковке у супермаркета, где висело большое и хорошо заметное объявление «Пожалуйста, возвращайте взятые из магазина тележки». В ситуации «порядок соблюден» на парковке не было тележек, в ситуации «порядок нарушен» там находились четыре тележки. Их ручки исследователи предусмотрительно измазали мазутом, чтобы у посетителей не возникло желания ими воспользоваться. К машинам прикрепляли такие же бумажки, как в первом эксперименте. Результат получился аналогичный: в первой ситуации бросили бумажку на землю 30 % водителей, во второй – 58 %.
Эксперимент 4
Четвертый эксперимент напоминал первый, с той разницей, что признаки «нарушения норм другими людьми» были теперь не визуальные, а звуковые. В Нидерландах закон запрещает использование петард и фейерверков в предновогодние недели. Оказалось, что велосипедисты намного чаще бросают бумажки на землю, если слышат звук разрывающихся петард.
Эксперименты 5 и 6
В пятом и шестом экспериментах людей провоцировали на мелкую кражу. Из почтового ящика торчал конверт с прозрачным окошком, из которого явственно проглядывала купюра в 5 евро. Экспериментаторы следили за проходящими мимо людьми, подсчитывая число краж. В ситуации «порядок соблюден» почтовый ящик был чистый и мусора вокруг не было. В ситуации «порядок нарушен» либо ящик был разрисован бессмысленными граффити (эксперимент 5), либо кругом валялся мусор (эксперимент 6).
В ситуации «порядок соблюден» только 13 % прохожих (из 71) присвоили конверт. Однако из разрисованного ящика конверт украли 27 % прохожих (из 60), а разбросанный мусор спровоцировал на кражу 25 % людей (из 72).
Критика теории
Однако такие практические эксперименты нельзя назвать абсолютно корректными с научной точки зрения. Специальные исследования, посвященные этому вопросу, опирались в основном на анализ корреляций (например, между чистотой улиц и уровнем преступности в разных городах), однако эти данные тоже можно трактовать неоднозначно. Корреляция сама по себе ничего не говорит о причинно-следственных связях между изучаемыми явлениями. Например, оба фактора (преступность и чистота) могут определяться каким-то третьим, неизвестным фактором; чистота может быть не причиной, а следствием низкого уровня преступности и т. д. Поэтому многие эксперты сомневались в действенности теории разбитых окон. В частности, оспаривалось утверждение, что несоблюдение окружающими одних правил может подталкивать людей к нарушению других.
Практика Большого Яблока.
В 1980-х годах Нью-Йорк представлял собой адский ад. Там совершалось более 1 500 тяжких преступлений КАЖДЫЙ ДЕНЬ. 6-7 убийств в сутки. Ночью по улицам ходить было опасно, а в метро рисковано ездить даже днем. Грабители и попрошайки в подземке были обычным делом. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах было холодно, под ногами валялся мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити.
Вот что рассказывали о нью-йоркской подземке:
«Выстояв бесконечную очередь за жетоном, я попытался опустить его в турникет, но обнаружил, что монетоприемник испорчен. Рядом стоял какой-то бродяга: поломав турникет, теперь он требовал, чтобы пассажиры отдавали жетоны лично ему. Один из его дружков наклонился к монетоприемнику и вытаскивал зубами застрявшие жетоны, покрывая все слюнями. Пассажиры были слишком напуганы, чтобы пререкаться с этими ребятами: «На, бери этот чертов жетон, какая мне разница!» Большинство людей миновали турникеты бесплатно. Это была транспортная версия дантова ада».
Город был в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.
Но потом случилось необъяснимое. Достигнув пика к 1990-му году, преступность резко пошла на спад. За ближайшие годы количество убийств снизилось на 2/3, а число тяжких преступлений – наполовину. К концу десятилетия в метро совершалось уже на 75 % меньше преступлений, чем в начале. По какой-то причине десятки тысяч психов и гопников перестали нарушать закон.
Что произошло? Кто нажал волшебный стоп-кран и что это за кран?
Его название – «Теория разбитых окон». Канадский социолог Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент» рассказывает:
«Разбитые окна» — это детище криминалистов Уилсона и Келлинга. Они утверждали, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал, призывающий к более серьезным преступлениям».
Гладуэлл занимается социальными эпидемиями. Он считает, что человек нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг.
Но вернемся в Нью-Йорк в эпоху дикой преступности. В середине 1980-х в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор Дэвид Ганн начал работу с… борьбы против граффити. Нельзя сказать, что вся городская общественность обрадовалась идее. «Парень, займись серьезными вопросами – техническими проблемами, пожарной безопасностью, преступностью… Не трать наши деньги на ерунду!» Но Ганн был настойчив:
«Граффити — это символ краха системы. Если начинать процесс перестройки организации, то первой должна стать победа над граффити. Не выиграв этой битвы, никакие реформы не состоятся. Мы готовы внедрить новые поезда стоимостью в 10 млн. долларов каждый, но если мы не защитим их от вандализма – известно, что получится. Они продержатся один день, а потом их изуродуют».
И Ганн дал команду ощищать вагоны. Маршрут за маршрутом. Состав за составом. Каждый чертов вагон, каждый божий день. «Для нас это было как религиозное действо», — рассказывал он позже.
В конце маршрутов установили моечные пункты. Если вагон приходил с граффити на стенах, рисунки смывались во время разворота, в противном случае вагон вообще выводили из эксплуатации. Грязные вагоны, с которых еще не смыли граффити, ни в коем случае не смешивались с чистыми. Ганн доносил до вандалов четкое послание.
«У нас было депо в Гарлеме, где вагоны стояли ночью, – рассказывал он. – В первую же ночь явились тинейджеры и заляпали стены вагонов белой краской. На следующую ночь, когда краска высохла, они пришли и обвели контуры, а через сутки все это раскрашивали. То есть они трудились 3 ночи. Мы ждали, когда они закончат свою «работу». Потом мы взяли валики и все закрасили. Парни расстроились до слез, но все было закрашено снизу доверху. Это был наш мэссидж для них: «Хотите потратить 3 ночи на то, чтобы обезобразить поезд? Давайте. Но этого никто не увидит»…
В 1990-м году на должность начальника транспортной полиции был нанят Уильям Браттон. Вместо того, чтобы заняться серьезным делом – тяжкими преступлениями, он вплотную взялся за… безбилетников. Почему?
Новый начальник полиции верил – как и проблема граффити, огромное число «зайцев» могло быть сигналом, показателем отсутствия порядка. И это поощряло совершение более тяжких преступлений. В то время 170 тысяч пассажиров пробирались в метро бесплатно. Подростки просто перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И если 2 или 3 человека обманывали систему, окружающие (которые в иных обстоятельствах не стали бы нарушать закон) присоединялись к ним. Они решали, что если кто-то не платит, они тоже не будут. Проблема росла как снежный ком.
Что сделал Браттон? Он выставил возле турникетов по 10 переодетых полицейских. Они выхватывали «зайцев» по одному, надевали на них наручники и выстраивали в цепочку на платформе. Там безбилетники стояли, пока не завершалась «большая ловля». После этого их провожали в полицейский автобус, где обыскивали, снимали отпечатки пальцев и пробивали по базе данных. У многих при себе оказывалось оружие. У других обнаружились проблемы с законом.
«Для копов это стало настоящим Эльдорадо, – рассказывал Браттон. – Каждое задержание было похоже на пакет с поп-корном, в котором лежит сюрприз. Что за игрушка мне сейчас попадется? Пистолет? Нож? Есть разрешение? Ого, да за тобой убийство!.. Довольно быстро плохие парни поумнели, стали оставлять оружие дома и оплачивать проезд».
В 1994 году мэром Нью-Йорка избран Рудольф Джулиани. Он забрал Браттона из транспортного управления и назначил шефом полиции города. Кстати, в Википедии написано, что именно Джулиани впервые применил Теорию разбитых окон. Теперь мы знаем, что это не так. Тем не менее, заслуга мэра несомненна – он дал команду развить стратегию в масштабах всего Нью-Йорка.
В рамках этой программы в определенных точках города постоянно отслеживалась уличная криминальная активность, а ответственность за ее пресечение возлагалась на районных полицейских начальников. По замыслу властей, такая система должна была позволить полиции пресекать тенденции к росту преступности на ранней стадии, не давая им развиться в большие криминальные волны. Первым комиссаром полиции Нью-Йорка, которого назначил Джулиани, стал Уильям Браттон. Была провозглашена политика «нулевой терпимости к правонарушениям». Браттон, пообещавший непримиримо бороться с преступниками «за каждую улицу», эффективно использовал компьютерные технологии для выявления зарождающихся очагов потенциальных преступлений, и всего за два года сократил уровень тяжких преступлений более чем на треть, а убийств – почти наполовину
Полиция заняла принципиально жесткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах. Кто кидал пустые бутылки. Разрисовывал стены. Прыгал через турникеты, клянчил деньги у водителей за протирку стекол. Если кто-то мочился на улице, он отправлялся прямиком в тюрьму.
Уровень городской преступности стал резко падать – так же быстро, как в подземке. Начальник полиции Браттон и мэр Джулиани объясняют: «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили сигналом для осуществления тяжких преступлений».
Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки. Волшебный стоп-кран сработал.
http://ayrat-galiullin.livejournal.com/65038.html
и Википедия в роли Капитана Неочевидности.
Интересная история, скажет читатель, и пройдет мимо. Так, да не так. Вернемся к исходному положению теории: асоциальное поведение может распространяться подобно эпидемии. Замечательно и странно, что это открыли не психологи-маркетологи. :)? Почему? Да по той причине, что мы имеем типичный информационный вирус, типичную вирусную рекламу. И гласит она: можешь вести себя плохо, меня же не наказали… И, соответственно, борьбу с этой рекламой.
Каким боком это касается т. Сталина? Сталинисты с транспорантами "При Сталине был порядок!" могут пока пойти покурить. Это не тот случай. Да, да, при Сталине был порядок. Я согласен. И хватали людей, и сажали за пустяк, зато преступлений было меньше. Точка.
С новой строки, с большой буквы продолжим. Вирус под названием "я вел себя плохо, и меня наказали" — естественная часть имунной системы общества. И т. Сталин никаким боком к нему не причастен. В современной России это может вызывать удивление, но вообще в мире именно так.
Что же нового ввел Сталин в рекламу? А он создал вирус под названием: "я ни в чем не виноват, а меня так жестоко наказали". И этот вирус оказался страшнее бубонной чумы для СССР, хотя в 1956-м году и попытались залечить болезнь. Безусловно, преступник бывает, что пытается оправдываться, мол без вины виноватый. Бывает, да редко и неубедительно.
Но в правление Сталина Жестокость наказания и Несправедливость его превысили всякие критические значения. Преступники, заслуживавшие прощения по причине незначительности и непреднамеренности своего преступления (например, "прогул") получали суровое и жестокое наказание, в ходе которого ДЕСОЦИАЛИЗОВЫВАЛИСЬ. Общество вычеркивало их из списков добропорядочных граждан и пути назад не было. Тюрьма не исправляла, а калечила.
В СССР не было граффити, разбитых окон… В СССР были миллионы отсидевших, каждый из которых был элементом вируса: "от сумы да от тюрьмы не зарекайся". Несколько поколений советской молодежи постепенно криминализовалось. В 1980-е -1990-е плотину прорвало.
Но и это вовсе не финал нашей истории. Теперь поговорим о второй категории: о тех, кто был Репрессирован с большой буквы, тех кто ощутил всю горечь несправедливости. О, эти люди распространяли вокруг дивный аромат коктейля из страхов, слухов и жутковатых подробностей. "Государство жестоко и всемогуще, бойся, и не доверяй ему." Поднимите руки те, кто доверяет современному российскому государству. А кто доверял в 1991-м?
Зачастую у жертв насилия (жертв хищника, насилуемых женщин, солдат на фронте) включается механизм оцепенения — ТАНАТОЗ (мнимая смерть). Инстинкт подсказывает, что если прикинуться мертвым, то тебя не съедят, не убьют и т.п. И огромная армия советских граждан жила по принципу "не высовывайся". И в 1991-м они не высунулись. И в 1993-м не высунулись, и сегодня не высовываются.
Есть и активные формы инстинктивного выживания: бегство, агрессия. И советские граждане бегали, а бывало и сбегали. (Да, за колбасой, но как было бы без этой рекламы можно посмотреть на примере экспериментов выше.) А другие проявляли агрессию и становились борцами против советской власти, кое-кому удавалось нанести стране огромный урон.
Дальнейшее перечисление информационных вирусов, которые пошли гулять благодаря пиар-компании т. Сталина заняло бы слишком много времени и сил. Да и разве виноват т. Сталин в том, что товар, который он рекламировал, т.е. советская власть, обладал рядом крайне специфических потребительских черт. И, вообще, нет никаких "разбитых окон", нет никаких информационных вирусов и лавин в обществе, все это выдумки. У нас тут Россия, а не Нью-Йорк. При Сталине был порядок, правильно?
А после?
