Сопротивление коммунизму в СССР — наша кровавая история
Я выкладывал уже информацию ко дню восстания рабочих в Новочеркасске, в продолжение к теме сопротивлению коммунистическому строю выкладываю статью о восстании в Степном лагере (Степлага).
Кенгирское восстание — восстание заключенных Степного лагеря (Степлага) в лагпункте Кенгир под Джезказганом (Казахстан) 16 мая — 26 июня 1954 г.
В восстании приняли участие около 8 тысяч заключенных, большинство из них — осужденные по политическим статьям украинцы (также русские, прибалты, евреи, беларусы и др.; всего в Степлаге содержалось украинцев 46% — 9596 человек, среди которых было много бывших членов ОУН и бойцов УПА, «лесных братьев» из Прибалтики 22,4% — 4637 человек, русских 12,8% — 2661 человек.
Ввиду ограниченности доступных источников, роль тех или иных заключенных в руководстве восстанием трудно оценить объективно. Для одних авторов характерно придавать большее значение Гершу (Гиршу), или Михаилу, Келлеру, еврею, воевавшему в рядах УПА, для других — украинскому националисту Михайло Сороке, для третьих (Солженицын) — советскому офицеру Капитону Кузнецову.
На 40-й день восстание было подавлено применением военной силы, включая танки, при этом, по свидетельствам участников событий, погибли сотни человек.
Через год после норильского восстания, весной 1954 года, в 3-м лаготделении Степлага (пос.Джезказган Карагандинской обл.) на 40 дней более 5 тысяч политических заключенных взяли власть в лагере в свои руки.
Особый драматизм этой истории кроме всего прочего придает тот факт, что в лагере было примерно поровну мужчин и женщин.
В отличие от норильского сопротивления эту акцию сами з/к часто называли сабантуем, что по-татарски означает праздник. Почему? «В лаготделении было почти поровну мужчин и женщин. Работали на одних и тех же стройках, но в разные смены. Весь лагерь перемешивался с сестрами или братьями по несчастью.
И вот в сабантуй любовь, по выражению А.И.Солженицына, «спустилась с небес на землю». Венчал о.Антон Куява, ксендз из Польши….Любовь была и счастьем, и бедой Кенгира. …Раз вдохнувших свободу, нашедших друг друга людей, взявшихся вить, как птица в клетке, из подножного сора гнездо, разлучить можно было только силой. А ее было в достатке.
26 июня в 3.30 утра в лагерь вошли 5 танков Т-34, 3 пожарные машины, 1600 вооруженных солдат и 98 служебных собак с проводниками. Точное число погибших неизвестно. Цифры называют самые разные. Официальные в секретной докладной записке министру МВД Круглову — 46 убитых, 52 тяжело- и 454 легкораненых заключенных (ГАРФ, ф.9414, оп.1, д.228, л.277-278. Докладная записка…). …
Насколько известно, это единственное лагерное восстание в истории ГУЛАГа, при подавлении которого использовались танки». Это строки из многолетнего исследования Николая Формозова, опубликованного в газете «30 октября» (№ 44, 2004 г.). Оно называлось «Кенгир: 40 дней и 50 лет» и было посвящено трагическому событию в Степлаге полувековой давности.
Гурий Черепанов: «Видел, как Т-34, наш советский танк, победоносно
оставив после себя раздавленных и искалеченных, двинулся дальше к
другому входу в барак, чтобы и там навести смерть»Небольшое пояснение к письму Г.Черепанова Через год после норильского восстания, весной 1954 года, в 3-м лаготделении Степлага (пос.Джезказган Карагандинской обл.) на 40 дней более 5 тысяч политических заключенных взяли власть в лагере в свои руки. В отличие от норильского сопротивления эту акцию сами з/к часто называли сабантуем, что по-татарски означает праздник. Почему?
«В лаготделении было почти поровну мужчин и женщин. Работали на одних и тех же
стройках, но в разные смены. Весь лагерь перемешивался с сестрами или братьями
по несчастью. И вот в сабантуй любовь, по выражению А.И.Солженицына, «спустилась с небес на землю». Венчал о.Антон Куява, ксендз из Польши. …Любовь была и счастьем, и бедой Кенгира. …Раз вдохнувших свободу, нашедших друг друга людей, взявшихся вить, как птица в клетке, из подножного сора гнездо, разлучить можно было только силой. А ее было в достатке. 26 июня в 3.30 утра в лагерь вошли 5 танков Т-34, 3 пожарные машины, 1600 вооруженных солдат и 98 служебных собак с проводниками. Точное число погибших неизвестно. Цифры называют самые разные. Официальные в секретной докладной записке министру МВД Круглову — 46 убитых, 52 тяжело- и 454 легкораненых заключенных (ГАРФ, ф.9414, оп.1, д.228, л.277-278. Докладная записка…). …Насколько известно, это единственное лагерное восстание в истории ГУЛАГа, при подавлении которого использовались танки».
Это строки из многолетнего исследования Николая Формозова, опубликованного в
газете «30 октября» (№ 44, 2004 г.). Оно называлось «Кенгир: 40 дней и 50 лет»
и было посвящено трагическому событию в Степлаге полувековой давности. А теперь
почитайте письмо его молодого участника о превращении «праздника» (невольно
просятся кавычки) в кошмар, ужас, жуткую смерть, которые преследуют человека всю жизнь… Прочитайте скорбную исповедь Гурия Михайловича Черепанова, 1919 года рождения, арестованного по политической 58-й статье в 1945 году и освобожденного только в 1956-м. Он написал это письмо Фаине Николаевне Чистяковой, тоже репрессированной и реабилитированной. В свои 88 лет она продолжает работать в фонде А.И.Солженицына: разыскивает по стране пострадавших от сталинских репрессий и рассылает им ежемесячно от имени фонда денежные переводы.
из письма:
На рассвете 25-26 июня 1954 года раздался страшный гром. Это орудийная канонада разбудила нас. Мы были вместе в ее бараке. Мы, как и все, бросились из барака наружу. Началась паника. Никто не знал, что будет с нами дальше. Воздух наполнился гулом. Что за гул, не могли понять. А оказывается, это танки близко маневрировали и стреляли из своих орудий, видимо, холостыми. Когда мы все выскочили из барака, а нас было, наверное, человек 50-60 (может быть, чуть меньше), то увидели, что наш барак окружен строем солдат и отрезан от других бараков. Судя по погонам, это было какое-то военное училище. Женщины толпой с криками и воплями двинулись в сторону солдат, но, не доходя метров 10 до шеренги, мы все остановились. Возгласы и проклятия на миг прекратились. Мы увидели среди солдат какое-то движение, и перед строем появился офицер. Он прокричал в нашу сторону: «Если будете подходить, то будем стрелять». Но женщины продолжали ругать их и стыдить. И тут я увидел, как офицер взмахнул белой перчаткой, строй разомкнулся и из-за соседнего барака, повернув на нас, двинулась железная махина — танк Т-34. Солдаты взяли ружья на изготовку. Танк как шел на малой скорости, так и шел, направляясь на толпу. Мы с Аллой были впереди. Когда заключенные увидели, что танк приближается, все бросились назад и стали заскакивать в барак. Водителю танка, видимо, дали задание отрезать заключенных от барака. Танк стал теснить женщин. Люди кричали, плакали. Танк врезался в толпу женщин и стал гнать их. Трудно описать то, что творилось, когда танк врезался и толкал перед собой живую массу людей, которые не успели проскочить в барак. В этот момент, когда танк вклинился в живую толпу и стал двигаться дальше, мы с Аллой потеряли друг друга. Я в этот момент заскочил на танк, а ее он настиг сзади. И сквозь весь этот адский шум я вдруг услышал: «Гурий! Гурий!» Это был ее голос! И она звала меня. Я не мог сразу определить, где она. Танк прошел, и земля была усыпана людьми. Да, я видел и слышал этот ад. Видел, как Т-34, наш советский танк, победоносно оставив после себя раздавленных и искалеченных, двинулся дальше к другому входу в барак, чтобы и там навести смерть. Когда я услышал голос Аллы, то соскочил с танка, стал искать ее и только с помощью женщин нашел, так как было не совсем светло. Я увидел ее сидящей около барака, и она увидела меня. Я услышал ее истошный крик и увидел руки, протянутые ко мне. Нужна была помощь, для того чтобы ее занести в барак и положить на топчан. Кошмар! Здоровые и живые оттаскивали раненых и мертвых. Вот эти женщины и нашли мне в этом кошмаре мою Аллочку и помогли ее занести в барак. На ноги она встать не смогла. Левая нога безжизненно болталась. Когда танк настиг ее в толпе, то гусеницей содрал с нее все мясо с зада. Она сумела отскочить от танка в сторону и поэтому не попала под гусеницу. А может, ее отбросило. Мы положили ее на самое крайнее место в бараке. Женщины убежали помогать раненым, а я остался с ней. Она стонала и умоляла помочь ей выжить. Вся была в крови. Мне она говорила: «Все равно мы выживем и будем вместе». Я сидел рядом и не знал, что же мне делать дальше. Я гладил ее по щекам, целовал и успокаивал. Говорил ей ласково: «Все пройдет, все поправится, и мы всю жизнь будем вместе». Она только шептала: «Я люблю тебя, Гуря». Я смотрел на нее, видел ее страдания и чувствовал, какие тяжелые боли она испытывает. А за окнами барака шла война. Мимо пробегали солдаты, сновали военные машины скорой помощи (санитарные), бегали санитары с красным крестом на нарукавных повязках. Алла сильно застонала. Я понял, что ей неудобно лежать, и решил помочь ей сменить положение. Когда я хотел поправить ногу, то увидел, что левая лежит как-то неестественно. Нога была вывернута на 90°. К моему ужасу, я понял, что нога была вообще выдернута из таза и держалась на коже. Я похолодел от ужаса. Видимо, оттого, что я ее пошевелил, она вскрикнула и простонала: «Гуринька, мне очень больно, положи под меня подушку». Я взял с соседнего топчана чью-то подушку. Она взяла меня за шею. Я хотел ее приподнять и подтолкнуть под нее подушку, но моя рука вошла в какую-то жидкую кашу. Весь зад у нее был месивом. Пересилив свой страх, слезы и ужас, я все-таки подсунул под нее подушку. Я только молил Бога тогда, чтобы самому от такого ужаса не потерять сознание. Когда я вынул из-под нее свою руку, то увидел, что она по самый локоть усеяна маленькими кусочками мяса — мяса человеческого, мяса молодой женщины, безвинной жертвы советского беззакония. Мясо моей любимой. Такое трудно пережить. Я незаметно от нее достал платок и вытер руку. На платке осталось множество кусочков мяса. Платок этот до сих пор со мной. До сих пор видны кусочки мяса в подрубленных краях платка. А война продолжалась. В это время солдаты атаковали наш барак. Что-то дико крича, они прикладами стали выбивать окна и забрасывать в барак дымовые шашки. В бараке поднялись еще больший шум и паника. Люди не знали, что делать. Женщины бросались к окнам, а там были солдаты. Брал страх. Люди не знали, что делать с ранеными, и я тоже не знал, что же делать с моей Аллочкой. А барак наполнялся едким дымом. Стало очень трудно дышать. Я посмотрел на нее — ей было очень плохо, она задыхалась. Тогда я накинул ей на рот полотенце и стал дышать с ней рот в рот. Другого способа ей помочь я не знал. Пострадавших и раненых было много. Санитары с носилками (солдаты) часто стали появляться за нашими окнами. Я сам валился с ног от этого кошмара. И тогда я почувствовал, что всему наступает конец. Я решил как-то спасать Аллочку. Или я, или кто-то из женщин позвал пробегавших мимо наших дверей санитаров с носилками. Вместе с женщинами мы осторожно вынесли Аллочку и положили на носилки. Я наклонился над ней, она холодными руками крепко обняла меня за шею, и мы ###еловались последний раз в жизни. Санитары прервали наше последнее прощание. Они с носилками, на которых лежала моя умирающая любимая женщина, растворились в дыму. Бой за взятие зоны еще шел. Еще рычали где-то рядом танки, изредка оглушая пушечным выстрелом. Еще бегали санитары, подбирая раненых и павших, а санитарные военные машины вывозили улики, а для меня было все кончено. Как только санитары с носилками скрылись из виду, я тут же сел в оцепенении. Потом, как пьяный, шатаясь, пошел к тому месту, где она жила. Сел на ее постельку и громко заплакал. Заплакал от бессилия…
целиком — по ссылке
источники
http://www.politforums.ru/ukraine/12948
http://www.memorial.krsk.ru/memuar/Kasa
