Двенадцатого августа исполнилось 15 лет со дня трагедии российской атомной подводной лодки «Курск», Погибли все 118 членов экипажа.
Звезда героя на кителе командира спецотряда водолазов капитана 1-го ранга Андрея Звягинцева — единственная награда, которая одновременно повод и для гордости, и для скорби. Ничто не сможет заставить его забыть август 2000-го, когда его команде, собирающейся на плановые учения, был дан срочный приказ отправляться в Баренцево море. На связь не Вышел атомоход «Курск».
«Сразу стало понятно, что дело серьезное, — вспоминает Андрей. — Однако мы даже близко не понимали, насколько все страшно. Никакой паники не было. Собрались, поехали. По пути разговоры были только о работе».
Водолазы были одними из первых, кто узнал о трагедии. И неспроста. На учениях они как раз отрабатывали подобный сценарий. Вот только на то, что с ним придется столкнуться в жизни, и так скоро, они явно не рассчитывали.
Командир честно признается: спасатели были не готовы. Не духовно или профессионально, а технически:
«У нас не было той технической мощи, которая имелась в Союзе, — грустно объясняет водолаз. — Были подготовленные люди, это да. Но этого не хватило».
Спасатели долго готовились к погружению. Время поджимало. А тут еще и плохая погода: словно намерилась помешать вытащить подводников из стального гроба. Было тяжко осознавать, что они не в силах помочь морякам. Все это давило на психику.
«Первая мысль была о том, что гибнут моряки российского флота. Наши коллеги. Наши братья. Наши друзья»,
— вспоминает Андрей.
К счастью, спасателям было не до новостей и они не слышали критику в свой адрес, которая громогласно звучала со страниц газет и телеканалов. А вот прибывшие на помощь иностранные коллеги оценили их действия как вполне профессиональные и правильные. Правда, легче от этого не стало.
Первый спуск к мертвой лодке
И вот спуск под воду. Погружение шло. в не самых простых условиях.
«Знаете, даже сейчас мне тяжело вспоминать, каким я увидел «Курск» в тот раз, — Звягинцев делает, паузу, пытаясь подобрать слова. — Представляете, атомный подводный крейсер, гордость российского флота. И вот он безжизненный там, во тьме воды. Видеть мертвую лодку в таком состоянии — это больно».
Андрей совершил больше погружений к «Курску», чем кто-либо другой. Более 870 часов, проведенных под водой на глубине 100 метров. Но именно :тОт первый раз стал для него моментом, который он будет помнить всю жизнь, который будет ему сниться.'Водолаз не любит рассказывать, что он первым вошел в искореженную подлодку. Хотя тогда с этой работой не смогли справиться даже иностранные профессионалы. А вот его отряд водолазов смог. Возможно, помогло напутствие родственников затонувшего: экипажа.
Мало кто знает подробности первого посещения лодки. В то время спасателям, было не до журналистов. Они отчитывались только перед своим непосредственным начальством. Так что кошмар затонувшей субмарины не стал достоянием общественности.
«Внутри все было перевернуто. На местах остались только закрепленные приборы. Везде на стенах — черные разводы. Видно было, что вода несколько раз то заполняла отсеки судна, то наоборот спадала»,
— рассказывает спасатель. Звягинцев вспоминает, что никакие личные вещи в тот момент ему на глаза не попадались. Да и не время было их искать. Уже потом, когда нашли тело капитана Колесникова и его. записку, а также другие личные, вещи моряков, удалось составить картину трагедии.
«Нам необходимо было оценить состояние субмарины и понять, что могло с ней произойти. Но в отличие от многих, кого там не было, мы не делали никаких предположений о том, почему произошла авария, — предрекая мой будущий вопрос, уточняет Андрей. — Мы — трансляторы. Увидели что-то, поднялись на поверхность и рассказали. Времени на теории у нас не было».
Через несколько лет за эту работу Звягинцев получит звание Героя России. Но почетная награда для него менее ценна, чем благодарности родных экипажа. Со многими из них он общается до сих пор. И временами не может понять, чем он, заслужил их внимание, ведь ребят они спасти все же не смогли.
Судьба жены морского офицера
Вдова капитана 1-го ранга Владимира Багрянцева Екатерина долгие годы отказывалась от общения с прессой. В честь годовщины трагедии она все же рассказывает о тех злополучных днях.
«Я с сыновьями отдыхала в Севастополе, С Володей созвонились 9 августа, все было нормально. Ни у меня ни у него не было никаких дурных предчувствий», — признается Екатерина.
На следующий день Багрянцевы сели в поезд до Москвы. Женщина планировала провести время в столице с пользой. На носу 1 сентября — надо бы мальчишкам присмотреть что-то. Да и для мужа сделать несколько покупок.
Но все это стало уже неважным на перроне Курского вокзала, где семью встречали друзья.
«Они меня спросили: знаю ли я новости. Я говорю: нет, откуда? И они мне рассказали, что лодка легла на грунт»,
— вспоминает Екатерина.
Дальнейшее, по ее собственным словам, было как в тумане. Куда-то шли, доставали билет до Видяево, где жили тогда, а потом уже в своей квартире ждали вестей. Десять долгих дней.
У журналистов есть верный прием — мол, родные до последнего верили в лучшее. Это уже штамп, избитая фраза: ну кто не будет верить, когда любимый человек в смертельной опасности? Но спустя Годы Багрянцева признается: жены офицеров всегда смотрят правде в глаза.
«У нас с Володей на глазах погиб «Комсомолец» (подлодка утонула в 1989 году в Норвежском море. — Прим. ред.). И когда ты замужем за военным, ты знаешь: может случиться все, что угодно. Как-то подсознательно готова ко всему»
— рассказывает Екатерина Дмитриевна.
Спустя всего, несколько месяцев она переехала с сыновьями в родной Петербург. Тогда при помощи клуба подводников губернатор выделил трехкомнатную квартиру в новостройке.
Останки Владимира Багрянцева опознали только в феврале 2002 года. Он, кстати, вообще не должен был быть на «Курске», но все же в последний момент его как одного из самых опытных подводников страны руководство включило-таки в состав экипажа.
Комментировать ход спасательной операции Екатерина категорически отказывается: мол, это политический момент. Очередную годовщину гибели «Курска» Екатерина Дмитриевна встретила в Мурманске. Мероприятия были запланированы и в Видяево. Она вернулась туда впервые за четырнадцать лет. Спустя пятнадцать лет после гибели любимого мужчины Екатерина, кажется, нашла ответы на все вопросы: почему так вышло и как быть дальше. И хотя воспоминания о днях, когда погибал «Курск», по-прежнему даются ей непросто, она приняла свою судьбу жены морского офицера.
Заслуги петербуржцев
О том, как пытались спасти экипаж, как родственники ждали новостей, а власти пытались разобраться в ситуации, написано множество статей и книг. Но ъот только . мало кто знает о $|ш значительной роли, которую Сыграли обыкновенные петербуржцы, по—о могая семьям затонувшего экипажа.
Как и все россияне, петербуржцы узнали о трагедии «Курска» не 12 августа и даже не 13-го, а лишь утром 14-го, в понедельник, когда включили радио. И первые же слова диктора выбили Многих моряков из колеи. Серьезным голосом было произнесено, что в Баренцевом море во время учений одна из, атомных лодок вынуждена была лечь на грунт.
«Первой к нам обратилась еемья офицера Милютина. Он был командиром дивизиона борьбы за живучесть на «Курске», — вспоминает руководитель петербургского клуб а моряков-подводников Игорь Курдин. — Позвонила его мама, учительница. Она сказала, ей знакомые посоветовали обратиться к нам. До остальных дозвониться не мори. Люди терялись в догадках, а им никто ничего не объяснял. Ужасная ситуация».
А позже звонки от родных стали массовыми. Им срочно требовалась помощь. Тогда в Северной столице жило не более десяти семей с «Курска». Остальные прилетали лишь на время — мало у кого хватало средств, чтобы купить и билеты, и необходимые в поездке вещи сразу на весь путь. Люди летели даже не с сумками — просто с пакетами. Тогда петербургские подводники и моряки само-, стоятельно организовывали отправку родственников экипажа на Север. За сутки процесс довели до автоматизма.
С первых же дней петербуржцы стали собирать деньги на помощь морякам. Многие приносили лекарства — от валерьянки до дорогих препаратов, теплые вещи. Город был постоянно на связи с Видяево. Необходимо было все. Ведь тогда еще верили, что экипаж жив.
21 августа в 17.00 начальник штаба Северного флота вице-адмирал Михаил Моцак официально подтвердил факт гибели экипажа АПЛ К-141 «Курск».
источник: Александра Крылова «Сгинувшие в бездне» «КОНТАКТ-ШАНС» 37/2015
