Северокавказский вопрос, часть II. Кабардинцы, горские татары, осетины, вайнахи

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Публикую свой внеочередной подцикл по реальной истории, и на сей раз он коснется Северного Кавказа. Рассмотрена будет его краткая история в XVIII веке, особенности общественного и религиозного развития, а также перспективы присоединения горских народов к Российской империи в этом же столетии. В текущей статье речь пойдет о кабардинцах, горских татарах и вайнахах.

Содержание:

Кабардинцы (восточные черкесы)

Племена восточных черкесов, в отличие от западных, достаточно рано преодолели раздробленность, и сформировали Кабардинское княжество. Правда, это было не совсем княжество в привычном нам понимании – его основу формировали несколько родов феодальных князей, которые владели землей и крестьянами, и боролись за титул выборного князя-валия, т.е. верховного правителя, и к этим феодалам дополнительно присоединялись также вассальные племена и данники, список которых постоянно менялся. Князья у черкесов были представлены в подавляющем большинстве потомками Инала Светлого, основателя княжества, и именуются Иналидами. В Кабарде доминировали три рода Иналидов – Кайтукины, Идаровы и Тлостановы [1], между которыми существовало определенное соперничество, которое в XVIII веке постоянно набирало обороты. Впрочем, это не мешало Кабарде стать весьма развитой частью Северного Кавказа, объединить вокруг себя значительное количество местных родов и племен, и являться доминирующей силой в регионе на протяжении длительного времени. Именно с кабардинскими черкесами в свое время установила дипломатические контакты Москва, и именно на Кабарду равнялись адыгейцы, да и прочие горцы тоже – что, впрочем, не мешало соседям постоянно конфликтовать с кабардинскими князьями. Сам пост верховного князя-валия был выборным, и за него всегда велась крайне ожесточенная борьба между ведущими родами. Многие представители знати в результаты были вынуждены бежать за границу, где часто меняли вероисповедание, и поступали на службу иноземных правителей. Самыми популярными работодателями при этом были Крым, османский султан и Россия, причем в последней кабардинские князья успели отметиться особенно ярко, а одна из представительниц местной аристократии даже стала супругой Ивана Грозного.

Отношения с Россией у Кабарды складывались достаточно хорошие – кабардинцы оставались лояльны царю, а царь периодически присылал князьям на помощь против татар войска. Однако если углубиться в эти отношения, то становится понятно, что Россией как «большим братом» кабардинцы скорее просто пользовались, причем далеко не всегда на пользу самих русских. К примеру, польза русским не просматривается в тех случаях, когда они силой помогали усмирить поданных того или иного князя, включая инородцев, за что соседи кабардинцев русских могли сильно не жаловать [2]. Или в тех случаях, когда поддержка России помогала местным князьям в борьбе за титул князя-валия, из-за чего другие князья, проигравшие борьбу, в результате косо смотрели на этих наших восточных славян, вмешивающихся в традиционный кабардинский спорт. По факту искренними в своих симпатиях были лишь те князья, кто или переходил в прямой вассалитет России, и переселялся со своими людьми за территорию Кабарды, или же поступал к царям на службу. Но основополагающим фактором «дружбы» все же была угроза из степи, и как только степняки стали ослабевать – то Россия стала кабардинцам уже не такой необходимой, и ситуация осложнилась. В том числе потому, что после Канжальской битвы (1708 год) угроза крупных вторжений степняков сильно уменьшилась, необходимость во всеобщем сплочении отпала – и размах усобиц между князьями, и до того нескромный, стал быстро нарастать. К тому же русские стали продвигаться на юг, и расширять свое влияние в княжестве. Первым большим камнем преткновения стала крепость Моздок (1759), построенная на территориях, подконтрольных Кабарде. По иронии судьбы, основана она была одним из кабардинских князей, принявших православие, но подчинялась России. Что тоже являлось набросом на вентилятор, потому как теоретически Моздок был построен на собственно кабардинских землях… Которые они на тот момент не контролировали. Что не помешало заявить особо горячим головам (т.е., очень многим черкесам), что эти наглые русские отжали у них исконные земли. Кроме того, через Моздок кабардинским крестьянам оказалось очень удобно бежать на север, подальше от постоянных разборок местных князей, которые разоряли саму Кабарду похлеще татар. В дальнейшем Моздок был использован как плацдарм для экспансии имперских интересов, и, аки красная тряпка для быка, служил постоянной причиной возмущения более молодых кабардинцев. Сначала оно было относительно небольшое, но с каждым годом все более крепло, и к концу XVIII века уже представляло серьезную проблему. Из-за внутренних склок между владетельными родами участились восстания – как крестьянские, так и дворянские, которые приходилось подавлять. При малейших проблемах князья просили помощи России. Правители княжества оставались в русской сфере влияния, пока та не упразднила государство в 1822 году, заменив автономию имперской администрацией.

Весь этот процесс проходил на фоне постепенной исламизации Кабарды. Еще в начале XVIII века она в подавляющем большинстве исповедовала традиционные черкесские верования, а христианами и мусульманами становились лишь некоторые дворяне, многие из которых тут же уезжали на службу за границу. Но после 1717 года все стало меняться, в Кабарде по указу султана появились мусульманские проповедники…. И процесс пошел. Причем, судя по всему, Россия не только не препятствовала исламизации кабардинцев, но еще и способствовала ей, считая, что при внедрении единой мусульманской веры кабардинцев будет легче замирить и подчинить, списывая феодальную анархию на языческие верования [3]. Однако на деле вышло совсем иначе – ислам в результате сплотил кабардинцев, и буквально сразу после его окончательного принятия началась Кавказская война, а с востока пришел мюридизм. На это наложился пик возмущения местных дворян из-за упразднения княжества – и вуаля! Получите, распишитесь, мятежный мусульманский регион с весьма непримиримым населением. Правда, длительное поглощение княжества все же дало свои плоды, в Кабарде позиции русских были самыми сильными, и потому большого размаха черкесское движение здесь не приобрело, а все, кто хотел воевать с русскими, отправлялись или на восток, к Шамилю, или на запад, к собратьям-черкесам. Сыграло свою роль и другое – уже ближе к концу поглощения Кабарды там прокатились несколько эпидемий чумы, в результате чего у кабардинцев случилась чудовищная убыль населения. По разным оценкам погибло от 75% до 91% коренного населения, в живых остались от 30 до 50 тысяч кабардинцев, из-за чего они по численности стали уступать даже соседним осетинам. Само собой, что о каком-то серьезном сопротивлении тут речь идти уже не могла.

В ситуации с Кабардой сложно вот так вот просто сказать, было ли все правильно, можно ли было лучше, и какие были ошибки у России на этом направлении, если они были вообще. С одной стороны, экспансия России в этом регионе предопределена, так что захватчиком «не хочешь, а придется» становиться, хоть с Моздоком, который некоторые почему-то считают главным актом агрессии против Кабарды, хоть без него. С другой стороны, Кабарда не была образцом порядка, ее катастрофически ослабляла борьба между князьями, начавшаяся сразу после ослабления угрозы из степи, и на месте России любая империя предпочла бы поглотить такое неспокойное княжество, чем оставить его в покое и ждать неприятных неожиданностей. Тем более что близок был пример адыгейцев и вайнахов, которые устраивали набеги на русских. Кабардинцы набегами тоже развлекались, но на русских нападали реже, предпочитая ингушей, чеченцев и осетин, да и с экономической точки зрения Кабарда была куда более благополучна благодаря наличию достаточно большого количества пригодной для обработки земли [4]. При всем этом есть мнение, что с кабардинцами России следовало себя вести куда более жестко и решительно, и не рассусоливать с ними лишний раз. Это вообще популярное мнение, по любому поводу, и далеко не всегда оно обосновано, но вот в случае с Кабардой я скорее соглашусь с ним — княжество, пребывающее в затяжной анархии, требовало постоянного вмешательства России в его дела, при этом свою пользу русские получали далеко не всегда, а иногда вообще получалось, что хвост вилял собакой, и Россия действовала во вред себе, зато в интересах дорогих кабардинских друзей. Что, в общем-то, ситуация не уникальная в отечественной истории… Короче говоря, некоторые детали могли бы быть другими в поглощении Кабарды, да и само поглощение могло бы произойти раньше. И не факт, что это вызвало бы такое же сопротивление, как в Дагестане или у западных черкесов — по тому, как многие кабардинцы из тех, кто пережил чуму, приняли Россию, можно предположить, что к концу XVIII века местные уже готовы были на что угодно, лишь бы прекратить грызню между князьями. Да и ислама могло бы вовсе не быть, а именно он служил сплачивающим фактором для горцев… И могло выйти то, что навскидку может даже показаться чудным и невозможным. Пока не настал конец XVIII века – еще многое можно было поменять….

Горские татары (карачаевцы и балкарцы)

Сразу позади Кабарды, если ехать с Севера, начинаются интересные места. Если склониться более на запад, то можно будет попасть на территории коренного проживания двух родственных народов – карачаевцев, и балкар. Они живут в узкой полосе горных территорий, протянувшихся с запада на восток. Происхождение их в разных местах можно увидеть разное, однако общим всегда является сочетание двух основ – автохтонного кавказского населения, и тюркского пришлого элемента. По поводу последнего возникает больше всего вопросов. Так, карачаевский тюркский элемент пришел то ли из Крыма, то ли в гораздо более ранние времена из Алании. Правда, аланы были иранским народом, а не тюркским, так что при таком раскладе пришлый элемент у карачаевцев уже не был чисто тюркским или аланским…. Пришлый элемент у балкарцев, как правило, приписывается к волжским булгарам, небольшая часть которых мигрировала на Кавказ, и осела там еще в раннее Средневековье. А еще и карачаевцам, и балкарцам некоторые приписывают древний скифский элемент, так как на территории их проживания есть следы скифской культуры. Как оно было на самом деле – сказать сейчас уже сложно.

Оба народа в XVIII, да и XIX веках были крайне малочисленны – так, к концу XIX века численность карачаевцев достигала лишь 30 тысяч человек, при том что от мухаджирства они пострадали куда меньше, чем черкесы, в основном из-за того, что и не особо оказывали сопротивление русским. По балкарцам есть куда более поздняя информация – 1939 года, но и тогда их было немногим более 40 тысяч человек. Благодаря своей удаленности от степей, и наличию «буфера» в виде Кабарды, эти народы не подчинялись крымскому хану, и вообще мало контактировали с мусульманским миром и степняками, поддерживая близкие контакты в первую очередь с черкесами и осетинцами. То ли из-за своей малочисленности, то ли по каким-то другим причинам, но горские татары (как называли оба этих народа) не проявляли значительной враждебности к России, и даже более того – служили ей по мере своих возможностей. Это были едва ли не единственные горные народы, с которыми реально работала система аманатов и русских представителей при старейшинах. Россия в ответ старалась лишний раз не вмешиваться в их дела, и хотя и случались перегибы, но в целом при царях отношения между русскими и горскими татарами были едва ли не самыми лучшими среди кавказских народов [5].

Ислам среди карачаевцев и балкарцев впервые объявился где-то в XVII веке, но не нашел большой популярности. Еще в середине XVIII столетия подавляющее большинство горских татар были язычниками, причем по карачаевцам встречаются обороты «абсолютные язычники», или «поголовно язычники». Какое-то самое мизерное меньшинство мусульман существовало лишь у балкарцев. Но в 1780-х годах к этим народам прибыли проповедники, вероятно, из Дагестана, и буквально за пару поколений, в кратчайший срок эти небольшие народы были целиком обращены в ислам суннитского толка. Правда, «целиком» — не совсем подходящее слово. При внешнем соблюдении исламских канонов многие на практике сочетали бурную смесь из традиционных верований и обрядов, суннизма и православия, и поклонялись не Аллаху или Иисусу Христу, а верховному богу Тенгри. Лишь к концу XIX века следы язычества и христианства были вытеснены из религиозной практики горских татар, да и то не полностью, и еще периодически встречаются среди них. Не произошло и полного забвения о былых временах – до сих пор на территории проживаниях этих народов можно найти священные камни, деревья, рощи, алтари и т.д.

Как можно заметить по всему приведенному выше тексту, карачаевцы и балкарцы являются одними из самых немногочисленных и мирных народов Северного Кавказа. Они не занимают стратегически важных территорий, и их подчинение не может дать каких-либо значительных результатов. При этом ничего не мешает их христианизировать – при условии, что миссионерской деятельностью будут заниматься с головой, а не так, как крестили мордву [6]. Да и служить карачаевцы и балкарцы будут верой и правдой, ибо их родные земли не дают им больших возможностей, в отличие от имперской стоглавой машины. Я бы и вовсе мог бы не указывать эти народы, не расписывать их детально, и это ничего бы глобально не изменило… Но я посчитал, что стоит в рамках общего рассказа описать и этих северных кавказцев, которые заметно отличаются от «основных» народов этого региона.

Осетины

Осетины – это еще один народ, являющийся результатом смешения кочевников-алан с автохтонными кавказскими народами, причем, в отличие от горских татар, кочевые предки осетин были именно что ираноязычными аланами, без примеси тюрок. К XVIII веку это был относительно небольшой, и достаточно сильно изолированный от внешнего мира народ, проживающий по обе стороны от Кавказского хребта, который делил их земли на Северную и Южную Осетию. От степняков и России с севера осетин ограждали кабардинцы, а с юга – грузины. При этом своей государственности они не имели, и находились частично в составе грузинских царств, а частично – в составе той же Кабарды, при этом многие общины не признавали ничью власть, и никого это особо не волновало. Правда, осетин, загнанных в горы, все же тревожили набеги черкесов, в первую очередь – кабардинских князей, от которых приходилось откупаться или отбиваться. Но и осетины в долгу не оставались, совершая поездки в гости к соседним грузинам и кабардинцам, и даже к ингушам. Впрочем, разобщенность и малочисленность осетин делала их положение далеко в горах достаточно шатким. Именно на основе защиты от их набегов и были начаты переговоры о протекторате с Россией, который был подписан в 1751 году. Правда, тут имелись свои забавные особенности. На деле оказалось, что речь шла скорее не о протекторате, а о полном включении Осетии в состав России, но на деле процесс поглощения де-факто свершился только где-то в 1-й половине XIX века, т.е. в течении 100 лет после юридического акта. При этом местное самоуправление не ломалось, а мягко реформировалось, и большого сопротивления процесс интеграции этой части Северного Кавказа в состав империи не вызвал. Правда, некоторое количество осетин, судя по всему, все же участвовали в Кавказской войне на стороне мусульман, но это имеет свое объяснение, которое будет приведено ниже.

Религиозный вопрос у осетин тоже достаточно интересный. Они довольно рано приняли христианство, но лишь частично, и длительное время традиционное язычество сосуществовало с православием на равных. Ислам в Осетию проник поздно, лишь где-то в XVIII веке, и не обрел большой популярности среди рядового православного или языческого населения, но вот местная знать очень быстро исламизировалась, и уже к середине того же века жила в основном по законам магометанства, пытаясь подтянуть за собой и крестьян. Сложно сказать, с чем это было связано, хотя есть вероятность, что банально сказывалось влияние относительно близкого Дагестана, из которого ислам предпринимал попытки экспансии в западном направлении как раз примерно с XVIII века. Результат оказался сильно так себе – даже в наше время исламу остаются верны лишь 10% осетин, в то время как традиционным верованиям сохраняют верность в три раза больше людей, т.е. до 30% представителей этого народа. А мусульманская знать вместе с теми, кого удалось обратить в магометанство, как раз и приняла участие в Кавказской войне на стороне прочих горцев, воодушевившись идеями газавата, а затем была вынуждена отправиться в изгнание, так как свою войну проиграла. На рядовых осетинах это не так чтобы сильно сказалось, так как мусульман среди них было мало, да и те далеко не в полном составе поддержали начинания своей знати. Это, кстати, является весьма яркой иллюстрацией того, насколько важным оказался ислам во всей Кавказской войне – без него, и тем более при христианизации, горские народы могли скорее повторить путь осетинских христиан, и без особого сопротивления принять Россию в качестве верховного владыки, а не оказывать ожесточенное сопротивление.

В целом же история Осетии является наглядным примером того, насколько легко и мирно могла бы Россия интегрировать в состав империи прочие горские народы, пока среди них не закрепился ислам. Нельзя сказать, что у осетин менее горячий нрав, чем у прочих горцев, но при этом такой большой проблемы в экспансии России они не видели, и большого сопротивления не оказывали. Более того, важным остается тот момент, что осетины в значительной мере были язычниками, и это тоже не стало проблемой для включения в состав России – в то время как практически весь Кавказ исповедовал язычество. Кроме того, из осетин можно сделать реальную опору в регионе, да они и были ей, ибо именно через их территории проходили важные для России коммуникации с Грузией и Закавказьем. Так что пример осетин можно считать как раз тем случаем, когда все складывалось правильно и удачно, может лишь с какими-то небольшими перегибами и ошибками, по крайней мере до 1917 года.

Вайнахи (чеченцы и ингуши)

Если бы среди лиц с типично горским менталитетом была своя элита, или, говоря проще – если бы среди горцев были свои горцы, которые еще более горцы, чем простые горцы, то на Северном Кавказе ими стали бы вайнахи, или же, говоря более знакомо – чеченцы и ингуши, которых в рамках текущего материала можно смело объединить в одну группу. Гордость, непокорность, кровная месть, любовь к холодному оружию – это все про них. А еще про вайнахов – это сельское хозяйство. По меркам Северного Кавказа у чеченцев были весьма неплохие территории, пригодные для земледелия. Правда, здесь следует сделать несколько оговорок. Дело в том, что вайнахи некогда проживали и в горной части нынешней Чечни, и в равнинной, т.е. бассейне Терека, но под давлением степняков в свое время с равнин им пришлось уйти. Это вынуждало развивать хозяйство в горах, расчищать участки земли от камней и лесов, и вообще вести кропотливую подготовительную работу, но другого пути определенное время не было. Это, с одной стороны, стимулировало развитие местного сельхоза, который по меркам региона достиг неплохих высот, а с другой — все равно в горах много не напашешься. Так что приходилось и в набеги на соседей ходить, и скот уводить, и невест похищать из-за невозможности выплатить калым. Вдобавок на XVI век есть информация о том, что весь народ уже по факту жил в состоянии перманентного голода, т.е. горные районы Чечни были перенаселены, и чеченцы начали спускаться с гор и отвоевывать свои старые равнинные земли. Правда, отвоевывать их приходилось уже не у степняков, а у новых хозяев — на западе кабардинцев, а на востоке — дагестанцев. Часть земель заняли и русские, а именно — гребенские казаки, но, как ни странно, с ними отношения сложились как раз довольно неплохие. Нет, мелкие набеги за скотом, а иногда рабами и женами все еще случались, но, во-первых, гребенцы в долгу не оставались, и аналогично угоняли скот и похищали невест у вайнахов, а во-вторых — серьезных причин для конфликтов у них не было, так как гребенцов было мало. Так что русских с вайнахами сначала связывали достаточно спокойные, а порой даже дружественные отношения, с некоторым кавказским колоритом.

Общественный строй горцев к этому моменту уже напоминал нечто вроде первобытного коммунизма – у них не было феодалов, всем управляли роды (тайпы, или тейпы) и старейшины, и любой переселенец, даже имея статус аристократа, в результате сам вливался в существующую структуру социальной иерархии, где все вайнахи были условно равны. Такая же социальная структура у них существовала еще длительное время, включая Кавказские войны, да и к 1917 году не так чтобы сильно изменилась. При этом есть некоторые упоминания о чеченской аристократии, но этот вопрос следует все же разобрать детально, чтобы понять, насколько эта «аристократия» является феодалами в привычном европейском смысле этого слова. Самый знаменитый чеченский князь — Ших-мурза Окоцкий — был, вероятнее всего, не князем-феодалом, а выборным предводителем объединения из нескольких тейпов, причем есть основания считать, что он мог быть даже не чеченцем, а дагестанцем, так как носил дагестанское (мусульманско-арабское) имя, которые среди вайнахов, в подавляющем большинстве язычников, еще не использовалось. Есть и другие упоминания чеченских князей, но чаще всего это были кабардинцы или дагестанцы, которые или силой брали контроль над тейпами, или попросту избирались ими в качестве лидера единого союза тейпов. Обманываться их титулами мирз и князей не стоит — землевладельцами они не были, и целиком зависели от воли общин, даже если возглавили их силой. К слову, в сельском хозяйстве вайнахи активно применяли рабский труд, но при этом торговля рабами или была развита слабо, или вообще как таковая отсутствовала — Чечня не поставляла рабов на турецкие рынки, ей самой нужна была рабочая сила.

Отношения с вайнахами у местных русских, в первую очередь – терских казаков – до конца XVIII века складывались достаточно неплохие. Казаки в свое время вообще «окавказились», проживая на правом берегу Терека, и поддерживая постоянные контакты с горцами вплоть до похищения невест и взаимных набегов в перерывах с достаточно спокойными взаимоотношениями, что в рамках региона было вполне нормальным, до серьезного ожесточения и ненависти дело доходило редко. В начале XVIII века Петр I переселил казаков на левый берег Терека, и на освободившихся территориях, в треугольнике между Сунжей, Тереком и Малой Кабардой поселились чеченцы. При этом Россия, де-юре установив свою границу по Тереку, все же имела влияние на территориях его правого берега, и чеченцы селились в этих местах при условии принятия русского подданства — что не являлось для них чем-то серьезным, ибо налицо были выгоды, так как протекция со стороны России давала им защиту от кабардинских князей, проживавших немного западнее, и тоже имевших виды на эту территорию. Правда, протекция в результате пошла по одному месту, но об этом ниже…. А так, процесс включения вайнахов в состав России вполне себе шел, и шел мирно — не без эксцессов, но и без того жесткача, что начнется в Чечне в XIX веке. В 1781 году даже был заключен отдельный договор со старейшинами горных тайпов вайнахов, по которому Россия устанавливала над ними свой протекторат, и тем самым де-юре вся Чечня включалась в состав империи. Победа русской внешней политики? Чеченцы включены в состав империи? Как бы не так. Сама по себе экспансия России вызывала среди рядовых вайнахов определенное сопротивление, но сопротивление это было если и больше обычного в таких случаях, то незначительно. Но вот некоторые, с позволения сказать, нюансы предшествующей русской экспансии на земли вайнахов, значительно усилили это сопротивление, ибо с точки зрения вайнахов эти действия и планы были для них неприемлемы.

Во-первых, Россия планировала совершенно прекратить набеги вайнахов на равнинные поселения, и ликвидировать рабство на их территориях. Что вполне понятно и допустимо для нас, но для вайнахов, у которых и рабство было одним из важных факторов ведения успешного сельхоза, и набеги успели уже стать традицией, это было уже перебором. Причем нельзя сказать, что вайнахи совершали набеги из любви к искусству — в сравнении с дагестанцами и черкесами они до начала XIX века вообще были, если можно так сказать, скромниками, но вот в их условиях брать многие ресурсы и блага для существования было просто неоткуда, и набеги хотя бы немного исправляли эту проблему. А без набегов, и каких-либо альтернатив, вайнахи рисковали превратиться в абсолютно нищий народ, что само собой им не нравилось. Так что планы России по поводу их замирения горцам не очень понравились. В принципе, этот момент можно было обойти, и решить многие проблемы, но вот в сочетании с остальными….

Во-вторых, и это, наверное, самое главное со стороны России — империя принялась за вайнахов, толком не понимая их, и не желая даже приблизительно осознать, с кем имеет дело. Общественное устройство, порядки, традиции, интересы, политика вайнахов – все это Россией или целиком игнорировалось, или как минимум отодвигалось на второй план. Модель отношений с ними сохранилась едва ли не со времен Ивана Грозного, и ориентировалась в первую очередь на феодалов. А в высших государственных кругах, вероятно, и вовсе существовало какое-то особое, придуманное представление о том, кем же являются чечены и ингуши [7]. При этом иногда казалось, что русская политика вроде как осознает особенности вайнахов, и налаживает с ними вполне рациональное взаимодействие – как, к примеру, в вопросе переселения на правый берег Терека. Хотите переселиться? Хорошо, но принимайте русское подданство, по своей воле. Не хотите? Ну и ладно, но о поселении и земле можете забыть. Все честно, все понятно, и вполне приемлемо для вайнахов, у которых свобода воли – важный пунктик самосознания. Но были и системные проколы. К примеру, как только случается набег – с русской стороны сразу включался режим «ничего не слышал, ничего не знаю», потому как набеги могли совершить одни тайпы (роды) чеченцев, а под удар попадали ближайшие, с которыми до этого были вполне нейтральные или даже дружественные отношения. Никакого разбирательства, никаких попыток выяснить детали и определить настоящих врагов, просто «добыча воинской славы» ближайшими гарнизонами и наказание не особо виновных в лучших отечественных традициях [8]. Не то чтобы чеченцы были невинными овечками, но даже по русским понятием подобный расклад, когда из-за нежелания углубляться в детали под удар попадали невиновные, считается очень нехорошим. И это только некоторые примеры того, как Россия пыталась взаимодействовать с вайнахами, не понимая их, и не желая понять, из-за чего возникали проблемы. И из этой большой ошибки, в общем-то, проистекают и все прочие.

В-третьих, Россия проявила странное двойственное мышление относительно горцев по части земельного вопроса. С одной стороны, чеченцам в горах было явно тесно, новая земля распахивалась медленно, из-за чего они предпринимали попытки спуститься с гор и взять под контроль новые, уже распаханные земли, или хотя бы требующие куда меньше усилий для освоения, чем те, что еще были не освоены в горах. Но на равнинах и в горных долинах земля уже имела своих хозяев. Из-за этого проистекали многие конфликты вайнахов с кабардинцами и дагестанцами, были споры за землю с казаками и осетинами, определенные трения зафиксированы даже с грузинами, хотя их от чеченов отделял Кавказ. Так вот Россия, которая вроде как позволяла вайнахам переселяться на свои территории, согласна была обеспечить их поселенцев землей в обмен на подданство, и вообще вроде как вела себя по отношению к этим горцам достаточно дружественно…. В земельных спорах чаще всего вставала на сторону врагов ингушей и чеченцев, не разбираясь в деталях, а просто выказывая поддержку дагестанским и кабардинским князьям, которые были феодалы, и куда ближе «по понятием» имперским властям, чем нохчи-общинники. В большинстве случаев это были достаточно мелкие споры, но вот в системе получалось, что, несмотря на заселение вайнахами долины Терека и Сунжи, территории, контролируемые ими, за XVIII век сократились. Даже то же междуречье Терека и Сунжи в конце концов попало в зависимость от Малой Кабарды, что для проживавших там вайнахов оказалось ударом ниже пояса, тем более что Россия вроде как гарантировала их защиту в обмен на принятие подданства, а тут вот нате, держите…. А иногда Россия даже помогала проводить кабардинцам и дагестанцам силовые акции против ингушей и чеченцев, особенно в равнинной части. Хотя русским по большому счету в эти разборки лезть было вообще не нужно, так как при любом решении они бы все равно остались крайними, а тут еще и получалось, что поддержав крайне сомнительных союзников в лице дагестанцев и кабардинцев, имперские власти портили отношения с вайнахами. Ну а там оставалось шлифануть все это дело исламской пропагандой, чтобы главным злом в конце концов стала именно Россия, а не «братья-мусульмане» из Дагестана и Черкесии. Но был еще один махонький пунктик, который заслуживает отдельных аплодисментов.

В-четвертых – кто-то альтернативно одаренный еще в XVII, а то и XVI веке, когда только начались контакты русских с вайнахами, решил реформировать их общество. Напомню, что вайнахи делились на тайпы, которые иногда собирались в крупные общины, но централизованной и развитой организации у них не было, как и какого-либо классового расслоения. Все их исторические государственные образования и «княжества» до XIX века были скорее племенными союзами, с достаточно демократической основой, без выделения ярко выраженного элитарного сословия. Были, конечно, те кто богаче, как и те, кто беднее, но разница между ними была достаточно небольшой, в обществе царило формальное равенство, и полное отсутствие феодальных тенденций, так как землевладение могло быть исключительно общинным (тайповым). Но Россия привыкла управлять народами с помощью феодальной иерархии! И потому стали предприниматься попытки феодализировать вайнахское общество. Первые под раздачу попали ингуши – на них часто ходили в набеги кабардинцы, и в один прекрасный момент некоторые князья попросту сели править ингушами в качестве их феодальных повелителей. Что вылилось в возмущение, восстания, убийства князей, но…. Кабардинцев поддержала Россия. Которая привыкла вести дела с феодалами, а не с тейпами, и которая видела в подобных раскладах решение проблемы. И одними ингушами Россия не ограничилась, поспособствовав установлению кабардинской княжеской власти в междуречье Терека и Сунжи, где еще в 1744 году кабардинских поселений не наблюдалось. Напомню, что эти территории в начале XVIII века покинули терские казаки, и с позволения царских властей там поселились чеченцы, спустившиеся с гор, и развившие там достаточно продуктивное земледелие. Приняв при этом русское подданство, хотя вообще формально эти территории России не принадлежали. И отношения между русскими и чеченцами здесь были очень хорошие – пока в качестве промежуточного звена управления сюда не затесались кабардинцы. С которыми вайнахи и без того враждовали. А крайней оказалась Россия, ибо без ее разрешения ничего подобного просто не сложилось бы. И попытки таким образом феодализировать чеченов предпринимались и в дальнейшем, а когда те поднимали против своих новоявленных кабардинских и дагестанских [9] господ оружие – частенько приходили русские, и помогали подавлять восстания. И именно в XVIII веке, после этих событий, еще до исламизации Чечни, у местного населения стал постепенно складываться образ русских как врагов. Ну а дальше уже пришел ислам, газават, и сам Аллах теперь велел резать гяуров, с которыми еще недавно складывались, в обшем-то, вполне нормальные отношения…. Разгрести образовавшийся завал по сию пору не получилось, так как даже после двух Чеченских войн лояльность России Чечня сохраняет при соблюдении некоторых условий, не самых приятных для нее, да и вообще Чечня остается эдаким «государством в государстве». Впрочем, это уже совсем другой разговор….

И в результате получается очень неприятная картина, когда Россия создала себе большую проблему, и сильно обострила отношения с целым народом исключительно своими руками, без всяких происков турок, татар, англичан, американцев, жидомасонов и рептилоидов. Просто вмешавшись в местные процессы, не понимая их до конца, зато имея моторчик в одном месте и уже отработанные методики работы с другими народами, которые с вайнахами работали чуть более чем никак. Причем опять замечу — вайнахи не были горными ангелами, у них на полях легко и непринужденно работали рабы, в том числе русские, но как небольшой горный народ, численность которого в XVIII веке была меньше, чем население Москвы или Петербурга, их «вклад» в обострение отношений с Россией был меньше, чем у самой России, которая и задавала тон. Многое из того, что было плохого с Чечней в дальнейшем, идет именно с той поры, когда царские власти попытались очень топорными методами включить в состав империи Чечню и Ингушетию. Знаете, что самое забавное? Чеченская тайповая организация общества могла отлично вписаться в бюрократическую иерархию административного аппарата империи, безо всяких феодалов, как вписались в имперскую администрацию осетины. Достаточно было сохранить тайпы в качестве минимальных административных единиц, и выстраивать вертикаль вверх уже в таком же виде, как, к примеру, в какой-то Орловской или Курской губерниях, где вместо тайпов были сельские крестьянские общины. При этом обычаи вайнахов задевались минимально, и в то же время их можно было включать в состав империи уже в полный рост, и спустя какое-то время их социальная структура перестроилась бы под современный вид. Точно так же можно было использовать горячих чеченских парней наравне с казаками в местных военных действиях, обеспечивая им вполне конкретный профит в виде земли и доли в добыче от конфликтов с куда более враждебно или двулично настроенными к России народами, вроде некоторых дагестанских, или черкесских. А вместо этого получилась ситуация, когда весть о договоре о протекторате, подписанном в 1781 году, сразу же вызвала ответную реакцию среди вайнахов, которые не желали входить в состав России на тех условиях. И угроза поглощения Чечни в результате сплотила до того не самые организованные тайпы, и сразу же появились амбициозные и умелые лидеры, и куда более востребованным стал ислам…. Хотя религиозный вопрос у вайнахов все же стоит рассмотреть отдельно.

Примечания

1. Причем Тлостановы разделились еще на несколько родов, каждый из которых имел свои интересы и претензии, что лишь усугубило внутреннее противостояние между князьями Кабарды.
2. Особенно ярко это проявилось в кабардино-чеченских отношениях, но об этом – позднее.
3. Насколько я могу судить, эту очень «гениальную» идею выдвинула Екатерина II, при которой ислам считался удобным инструментом для подчинения великого множества окраинных народов, и укреплялся не только на Кавказе, но и, к примеру, среди казахов. Что вызывает некоторое удивление, так как Россия же пафосно заявляла о себе как о православной империи, а с точки зрения и послезнания, и просто здравого смысла, привитие абсолютно другой, и по большому счету даже враждебной веры своим потенциальным поданным попахивает каким-то безумием.
4. И при этом ее все равно не хватало, что лишь порождало новые конфликты между феодалами за малейший клочок пашни или пастбищ.
5. Что умудрились сильно подпортить большевики чисто механической реализацией идей коллективизации в 1930-х годах, которые попросту разрушили до того вполне успешное хозяйство этих народов, из-за чего и карачаевцы, и балкарцы позднее не питали большой любви к советской власти.
6. Вот меня проклянут сейчас некоторые, но коллективизация карачаевцев и балкарцев, и христианизация мордвы мне показались ну очень похожими. Во втором случае церковные чины тоже чисто механически решили покрестить мордву, требуя беспрекословного подчинения всем обрядам и канонам православия (которых, между прочим, просто до чертиков накопилось к XVIII веку), это наложилось на расширение крепостного права, и как результат – восстание, массовые бегства на окраины, даже самосожжение крестьян. При этом принятие православия под таким давлением произошло чисто номинально. Зато потом, когда случайным образом в нужное место занесло кого-то сообразительного, давление со стороны церкви ослабили, разрешили не соблюдать прямо все условности, или вообще совмещать с местными обрядами…. И без особых усилий со стороны РПЦ за несколько поколений мордва стала все более христианизироваться уже де-факто. Вот что бывает, когда в выполнении крупных проектов думают не тем местом, каким надо.
7. В принципе, ничего для России необычного. О том, как царские власти отказывались разбираться в делах «холопов», придумывали вместо этого удобные для себя картинки, а потом огребали сотни проблем, я уже не раз писал.
8. Подобные проблемы встречались не только на русско-чеченской границе, и не только на Кавказе. Подобные системные косяки часто вспоминаются и по отношению к казахам, когда русские войска в 9 из 10 случаев карательных рейдов против казахских банд нападали не на тех, кто реально перед этим совершил набег на русские владения, а на первых попавшихся казахов, провоцируя тем самым кровную месть. И это уже в середине XIX века! Что уж тут говорить про более ранние, «простые» времена?
9. Малая Кабарда – самый крупный пример из нескольких. Насколько я понимаю, Россия при помощи дагестанских и кабардинских князей старалась усмирить не только тех нохчей, которые переселились на левый берег Сунжи, но и вообще всех тех, кто проживал на равнинах и в предгорьях, привлекая мусульманских феодалов в качестве промежуточного звена. Ничего хорошего из этого не получалось – пришельцев и завоевателей вайнахи воспринимали с ненавистью, а недовольство Россией, которая способствовала всему этому процессу, лишь росло. Можно, конечно, списать все это на политику «разделяй и властвуй», да вот что-то на деле получилось «консолидируй и выгребай». Это не говоря о ситуации с религией….