Хаос правит до тех пор,
пока мы вешаем проблемы на других.
Она знала этот простой секрет…
1. У СУДЬБЫ ДРУГИЕ ПЛАНЫ
Пару часов назад я сел в скорый поезд с надеждой наконец-то изменить свою судьбу. Тогда я даже не предполагал, насколько сильно перевернут мою жизнь события нескольких дней. И всё случится совсем не так, и судьба уготовит совсем не то, чего я ждал и о чем так мечтал все эти долгие годы…
А пока я сидел у окна в теплом, уютном купе и перелистывал распечатки своих рассказов. Вдохновленный классикой научной фантастики, однажды я начал писать сам. И за несколько лет у меня накопилась внушительная коллекция сюжетов. Родные, друзья и коллеги в один голос советовали мне печататься. Говорили, что у меня хороший слог и интересные идеи. Я отправил рассказы во все известные журналы. Но мне почти никто не ответил. А те, что отозвались, просто прислали стандартные отписки.
Кто-то из друзей посоветовал лично познакомиться с редакторами и вручить им прямо в руки свои работы. Как бы, живой контакт — вещь куда надежнее. Идея, конечно, авантюрная, но она мне понравилась. И вот я купил билет на поезд и отправился навстречу своей надежде.
Проводница принесла чай. К нему прилагался только пакетик с сахаром. У меня к чаю тоже ничего не было. В суматохе приготовлений к поездке я даже не вспомнил о еде. Зато мыла, почему-то, оказалось целых три куска. Проводница посоветовала зайти в буфет вагона-ресторана. Я так и поступил.
В ресторане было на удивление людно и шумно. То ли праздник был какой-то, то ли мне повезло заявиться в час пик. Выстояв небольшую очередь, я взял в буфете пару плиток шоколада и пакетик орешков. Больше к чаю тут ничего не было. Вернулся обратно и, сев поближе к окну, принялся за сладкий десерт, попутно улетая куда-то далеко в своих мыслях…
Мой недолгий полет прервал тихий стук в дверь. Купе распахнулось, и в дверях появились два контролера.
— Ваши билеты, пожалуйста, — обратился ко мне пожилой мужчина с суровым лицом.
— Да, конечно, — поспешно ответил я и полез в карман за кошельком, в который сложил билет.
Странно, в кармане нет. Наверное, в куртку машинально сунул… Там тоже нет… В сумке? Обшарил карманы, не нашел. …Так, я только что был в вагоне-ресторане. Наверняка задумался и оставил кошелек на прилавке. Попросил контролеров подождать, а сам помчался в буфет. Продавщица только развела руками. Из посетителей тоже никто не отозвался…
…На следующей станции меня высадили. Я сидел на перроне незнакомого города. В кармане не было ни копейки. И не малейшего понятия, что же теперь делать. На душе было пусто и мрачно… Рядом на лавке лежала газета. Поднял, полистал, просто так, ничего не читая. Снова положил на лавку…
Пока еще не зная зачем, я опять взял газету. Пробежав глазами по задней странице, нашел адрес редакции. …А что если предложить себя в качестве корреспондента? На день, неделю… Писать я, все-таки умею. Может, на билет заработаю…
2. ТО, ЧТО НИКТО НЕ БЕРЕТ
За час добрался до издательства. Там без лишних разговоров меня привели к главному редактору:
— Вот — Полина Аркадьевна. Со всеми вопросами — к ней.
За большим столом, заваленном кипами разных бумаг, сидела женщина степенного возраста с усталым лицом:
— Ну что у Вас там? — обернулась она ко мне.
Я описал ситуацию и цель своего визита. В подтверждение своих писательских способностей выложил на стол стопку рассказов. Полина Аркадьевна вздохнула и молча полистала несколько страниц.
— Слог хороший. Тему вести умеете. Только куда нам Ваше фэнтези? У нас тут простая рутина, суровые будни. Надо ли Вам такое?
— Почему нет? Всё стоит в жизни попробовать, — уверенно ответил я, подумав про себя, что у меня просто нет другого выбора.
— Тогда еще вопрос, — посмотрела она пристально мне в глаза. — Вы, наверное, считаете, что писать статьи — это легко? А между прочим, надо и тут иметь талант. Каждый год выпускают тысячи дипломированных журналистов. А стоящих по пальцам можно посчитать… Если Вы настроены абы как на бегу что-то там подшабашить, то лучше не тратьте мое время.
Я уверил Полину Аркадьевну, что возьмусь за любую работу ответственно. Еще раз посмотрев на меня и снова вздохнув, она достала из стола бумагу и положила передо мной:
— Есть тут один запрос, который никто не хочет брать. Если возьметесь и выполните на совесть, то мы с Вами договоримся.
Я прочитал заявку. Нужно было сделать репортаж о событиях на границе с территорией, захваченной бандформированиями. Это был вялый конфликт, но там иногда стреляли. И поэтому никто не хотел туда ехать. Видимо, от безысходности я дал согласие. Да и в конце концов, я же не в бой собирался идти.
3. ЗАДАЧА ДЛЯ ПОЭТА
Меня привезли в штаб бригады. Начальник штаба, полковник Миха́лин, скептически оглядел меня, видимо не очень представляя в моем лице военного корреспондента. Покачав головой, он поднял трубку и набрал короткий номер:
— Ло́гинов, зайди-ка. Тут у нас поэт приехал. Надо озадачить.
— Вообще-то я не поэт. Я писатель, — поправил его я.
— Да ладно, не обижайся, — подмигнул мне полковник, — У нас, солдафонов, все писаки — поэты. А ты, кстати, насколько прибыл?
— Ну… Пока в обстановку вникну, материал соберу… Надеюсь, в три дня управлюсь.
— Вот и отлично, — кивнул полковник. — Я как раз собирался…
В комнату вошел строгий и подтянутый старший лейтенант:
— Товарищ полковник, — начал было он…
— А, Логинов, — прервал его Михалин. — Вот, доставишь его на восьмую. Пусть у Пантеры интервью берет.
Я хотел спросить, кто такая Пантера, но полковник снова окликнул Логинова:
— Паёк на три дня обеспечь. Дежурный УАЗ на месте еще? … Ну и отлично. займись прямо сейчас. А потом на точку доставишь.
Моя очередная попытка хоть что-нибудь спросить снова не удалась: Михалин уже с кем-то говорил по телефону:
— Напомни, когда в гарнизон заступаем? … Понятно. Графики все переиграли? Не будет снова дыр во внутренней службе? … Хорошо.
Положив трубку, полковник пожал мне руку с пожеланием успеха и стремительно направился к выходу. Ну что ж, надеюсь, старший лейтенант будет более расположен к диалогу…
4. ПЯТЬ БОЙЦОВ И ОДИН ХВОСТИК
Меня высадили на окраине маленькой деревушки. Она выглядела какой-то безжизненной и заброшенной.
— Здесь что, никто не живет? — спросил я Логинова.
— Нет, жителей эвакуировали год назад. Вон тот лес за лугом стал прибежищем бандитов, которые по сути штатные террористы. Так вот из леса постреливают.
— А мне одному что тут делать? — не на шутку напрягся я.
— Так Вы не один, — спокойно ответил Логинов. — Этот дом сейчас занял отряд снайперов. Здесь и поселитесь. Дом каменный, крепкий. Бойцы, надежные, проверенные. Так что бояться Вам нечего.
Представив меня командиру отряда, Логинов пожелал удачи и отправился в обратный путь. Командир внимательно осмотрел меня, видимо тоже примеряя на мне образ военкора и протянув руку, представился:
— Капитан Ковалёв. Будут вопросы — обращайся. Экскурсий не обещаю. И ты без дела не шастай: лишний раз не стоит быть мишенью. Сиди лучше тут и пиши. И в окна особо не вылезай. Всё усвоил?
— Ага… — только и смог ответить я.
— Если что, бойцов поспрашивай. Вон они во внутреннем дворике сидят, — капитан мимоходом кивнул в окно. — Пока у них там вроде как совет. Нам тут шепнули, что на днях на другую точку перекинут. Вот, листают сводки, угадать пытаются.
Во дворе, плотно расположившись на одной лавке, пятеро солдат что-то внимательно рассматривали на планшете. А рядом на поленнице сидела какая-то девушка. Странно, что она здесь делала? Держится как-то особняком, планами их явно не интересуется. Да и одета не по военному. Простые джинсы, черная кожаная куртка, какие обычно байкеры носят. Только без всяких бестяшек и побрякушек, которыми некоторые из них очень любят себя обвешивать. А сапоги, похоже, армейские, яловые. Вид, правда, у нее тоже был под стать вояке: жесткое, суровое, хоть и красивое, лицо, волевая осанка, спортивная фигура. Волосы плотно убраны в тугой хвост.
— А что это за девчонка? — спросил я капитана. — Подружка, что ли, чья-то?
— Хочешь, твоя будет, — как-то странно пошутил Ковалёв.
— Нет, я серьезно. Как ее пустили на боевую позицию? Ее же любой снайпер подцепит. Что потом делать будете?
— Да она сама кого угодно на мушку посадит! И задницу кому угодно надерет не хуже любого мужика. Так что нет, парень, она для нас клад, и мы не нее молимся.
Капитан как будто шутил. Но было похоже, что за шуткой он прятал что-то, в чем очень неудобно было признаваться.
— Но ведь она же не военная. Откуда тогда она взялась? — поинтересовался я.
5. ОБВЕНЧАННАЯ ОГНЕМ
Капитан еще раз поглядел в окно:
— Где-то пару месяцев назад тут у нас резко накалилась обстановка. Бандиты решили сделать рывок, чтобы занять деревню и расширить зону влияния. Мы не справлялись и дали запрос о поддержке. Нам ответили, что наступление идет широким флангом, и бойцов не хватает. И тут вдруг в самом разгаре боя неизвестно откуда появляется девчонка со снайперской винтовкой и отчаянно бросается в перестрелку. Веришь, нет, она одна пол-фронта покрыла. Воюет так, как будто родилась на этой войне!
Честно говоря, я был порядком ошарашен рассказом капитана. И чувства, которые я испытывал, были очень противоречивые. Такому воину — только почет и уважение. Но девушка, безжалостно палящая из автомата, вызывала у меня не самые лучшие эмоции.
— Так это ее Пантерой называют? — вдруг вспомнил я слова полковника.
— Нет, это позывной нашего отряда. Хотя ей такое имя очень бы даже подошло. А она себя Руной зовет. Странное имя. Наверняка придумала, а свое скрывает. О себе тоже ничего не говорит, кто она, откуда, что ее вдруг воевать толкнуло? На вопросы упорно не отвечает. Так что и ты не спрашивай. Ей не понравится.
Ковалёв снял с полки фуражку и собрался было выйти во двор, но, чуть подумав, обернулся:
— Да, и еще. Она, конечно, воин крутой. Но, все-таки она девушка, и очень даже складная. Так вдруг если чего надумаешь, на всякий пожарный информирую. Кто к ней до этого клеился, тут же в лоб с размаху получал, а то и коленом промеж ног. Смотря, кто с чем подкатывал. Нашего одного в первый же день так отделала. Теперь дистанцию хорошую держат. Так что… сам смотри. Ну а пока пойдем, я тебя с бойцами познакомлю.
6. ЧТО Я ТАМ ЗАБЫЛ?
Мы вышли во двор. Солдаты встали, приветствуя командира.
— Вольно, сидите, — махнул рукой капитан. — Тут журналист к нам приехал. Обстановку описывать будет. Желание будет — пообщайтесь. Познакомитесь сами по ходу дела. А пока по сводке, что там нового?
— На семнадцатом проблемы, — ответил светловолосый парень в сержантских погонах. — Пресекли диверсию на водохранилище. Но, судя по всему, ожидают прямой атаки. Потом еще, на линии столкновения… Я сейчас на карте покажу…
Сержант взял планшет и начал торопливо листать какие-то изображения. Но тут вдруг резко вскочила девушка и отрывисто крикнув: «Наги!», бросилась в дом. Солдаты помчались вслед за ней. На бегу она успела добавить: «Четыре точки, зона Па́левой Па́ди». Все похватали оружие и разбежались в разные стороны, видимо занимать позиции. Я настолько опешил от этого неожиданного броска, что, сам не зная зачем, тоже побежал. И, видимо, так вышло, что первой на глаза мне попалась Руна, и я, ничего не соображая, понесся вслед за ней.
Девушка засела в укрытие, установив в боевое положение снайперскую винтовку. Рядом она бросила дорожную сумку. Из леса раздалось несколько выстрелов. Чуть размяв пальцы и плавно прильнув к прицелу, Руна медленно спустила курок. Стрельба из леса на какое-то время прекратилась. Чуть позже она началась снова. Но я заметил, или мне показалось, что одна из точек огня затихла. Также спокойно и хладнокровно Руна сделала еще один выстрел. Снова тишина.
— Сейчас снова начнут стрелять, и точек будет на одну меньше, — подумал я, напряженно вглядываясь в гущу леса.
Но перестрелка так и не возобновилась. То ли отступили диверсанты, то ли подкрепления ждали. Отпустив ствол, девушка обернулась ко мне и холодно спросила, что я тут делаю. Если бы я сам знал, что я тут забыл! Но как-то надо было выкручиваться, чтобы не выглядеть полным идиотом. И я ответил:
— Вот, репортаж… готовлю…
— А чего там не писалось? — так же холодно спросила Руна.
— Так ведь… Как писать, если сам не видел?
— Ну-ну… — процедила она, еще раз заглянув в прицел. — Раз уж тут болтаешься, достань коробку патронов. Там, в сумке.
Я передал патроны. Почти не глядя, юная дочь войны быстро вскрыла коробку и, зарядив винтовку, закинула оставшиеся патроны в карман. Поправив оружие и снова проверив прицел, она откинулась на стопку холщовых мешков, наполненных песком.
Кругом стояла тишина. Только в траве где-то недалеко стрекотали кузнечики. И из глубины леса чуть слышно доносились редкие птичьи голоса. Более получаса мы просидели молча. Я не знал о чем говорить с этой девушкой-пантерой. Да и она, похоже, не испытывала ни малейшего интереса к общению. Мне было некуда деваться, и приходилось просто терпеливо ждать.
7. ИСКРА
Солнце уже близилось к горизонту, постепенно окрашивая небо в закатные тона. Видимо, от пережитого стресса и внезапно наступившей тишины, меня стало клонить ко сну. Уже начиная терять равновесие, я был разбужен резким толчком. Пихнув сапогом меня по ноге, Руна прошептала сквозь зубы:
— Ну-ка не спать! …Пошевелись-ка, достань воду. В сумке.
Протирая глаза, я нашел наощупь бутылку с водой и протянул своей напарнице. На какой-то миг я случайно коснулся ее руки. И… вдруг меня всего как будто обдало огнем и страшно закружилась голова… Боясь потерять равновесие, я поспешил прислониться к стене. Какое-то время сидел, просто пытаясь прийти в себя. Жар и туман в голове постепенно рассеивались. Но… что-то стало другим… Я украдкой взглянул на Руну. Она сидела все в той же позе, лишь отвернув в сторону голову. Те же руки, те же волосы, убранные в тугой хвост, та же гордая осанка. Все то же самое, что было пару мгновений назад. Но почему теперь я не мог оторвать от нее глаз? Ведь ничего же не изменилось! …Кроме всего одного случайного прикосновения…
Эта странная безмолвная пауза длилась как будто целую вечность. Может быть, час, а может, всего лишь пару десятков секунд. Я сидел не шелохнувшись, боясь случайным движением или звуком потревожить эту пьянящую тишину. В ней сейчас было всё. В ней была вся моя жизнь…
Руна медленно подобрала ноги, и, открыв тугую крышку, отпила несколько глотков. Закрыв бутылку, протянула ее мне:
— Брось в сумку…
Моя рука как-то сама собой прикоснулась к ее пальцам. Бутылка упала на землю. Очень осторожно я взял ее за руку. Неосознанно, будто во сне. Словно кто-то невидимый мягко и нежно подталкивал меня вперед. Руна не шелохнулась. Казалось, что она даже не заметила этого прикосновения. Все та же гордая осанка, все тот же ледяной взгляд. …Но… В этой сумеречной тени я вдруг увидел слезы на ее глазах. Скупые капли слез, медленно стекающие по ее красивому лицу. Это суровое откровение для меня было дороже всего, что я мог бы только себе представить. Каждый миг этой тишины был бесконечно дорог. Я слышал стук своего сердца, и казалось, что ее сердце бьется в один голос с моим…
…Этот полет в облаках неожиданно прервался тихим протяжным звуком. В кармане у Руны сработал виброзвонок. Быстро достав телефон, она взглянула на экран:
— Всё, отбой тревоге. По домам, — сухо сказала она, и, высвободив руку, стала собирать снаряжение.
Обратно шли молча. Руна оторвалась на пару шагов вперед, и держала эту дистанцию до самого конца. Лишь в последний момент она обернулась и негромко сказала:
— Пока. Выспаться надо. Я ночью в дозоре, вторая смена.
8. СЛЕД НЕВИДИМКИ
…Все бойцы уже были дома. Меня о чем-то спрашивали. Я отвечал невпопад, в голове стоял туман, мысли путались, простые вопросы казались слишком сложными и непонятными. Кто-то из солдат подшутил над моим странным поведением. Но его мягко осадил капитан Ковалёв:
— Да оставьте вы парня в покое! У него ж первый бой сегодня был. Вспомни сам, какой ты вернулся с дебюта!
Я поморщил лоб:
— …Бой? …Ах да, …сегодня же стреляли… А как я туда…? …Да, неважно…
Я помнил только ее прикосновение. Всё остальное как будто уже не имело смысла. Меня позвали к столу. Видимо, только что приготовили ужин. Был ли я голоден, не знаю. Просто сел, потому что позвали.
— А… где Руна? — спросил я, оглядываясь по сторонам.
— Так она с нами не ночует, — ответил Ковалёв, присаживаясь с торца.
— И куда же она уходит?
— Если бы мы знали! Даже в этом она — полная загадка. Вон, Смоляко́в хотел как-то за ней проследить. А девица раз — и куда-то скрылась. А потом вдруг появляется за спиной и в одно мгновенье валит его на землю. И говорит на ушко: «Больше так не делай!»
— Да ладно, можно было без деталей, — смущенно почесал затылок Смоляков.
— Да, эта девчонка — еще та загадка! — покачал головой рыжеватый парень. — И нюх у нее, как у собаки, и зрение как у кошки: даже ночью всё видит. А меткость стрельбы вообще запредельная. Такую точность даже самая крутая оптика не тянет! За пределом прицельной дальности пулей ствол из рук вышибает. А самых наглых по пальцам лупит.
— Так она что, …никого не убивает? — удивился я.
— В том-то и дело, — ответил Ковалёв. — Ноль потерь, а враг полностью деморализован. Кто еще такое сумеет? До нее тут была горячая точка. А теперь — одни вялые перетирки. Прыть диверсантов ой как сильно приубавилась! Говорят, они там байки разносят, что у нас тут целый дивизион снайперов окопался. А кто-то божится уже, что киборгов на нашей позиции видел. Знали бы они, что этих «героев» всего одна девчонка расшугала!
Капитан допил чай и, аккуратно смахнув со стола крошки хлеба, многозначительно добавил:
— А ведь тут мудрая стратегия спрятана! Сам подумай: ну убили мы бандита. А завтра его подельники, сжигаемые чувством мести, с удвоенным остервенением ударят по нашим тылам. А теперь представь: вернулся этот выродок целый и невредимый. Но… Полностью морально подавлен и подвержен панике. Так эта паника страшней любой заразы расползется по их тараканнику! Вот тебе и наука: что такое искусство войны!
9. ПЛАТЬЕ ИЗ СИТЦА
Я долго не мог заснуть. Все думал о девушке с оружием в руках, которая стреляет, чтобы сохранить жизнь… Я вспоминал ее руки, ее гордую осанку и суровый взгляд ее красивых серых глаз. Вспоминал каждое ее слово, каждый шаг, каждое мгновение… С этими мыслями я незаметно заснул. Но в самой середине ночи вдруг что-то меня тряхнуло, прервав короткий сон. Я сел на кровати, пытаясь понять, что могло меня разбудить. И тут, сквозь остатки дрёмы, в памяти всплыли слова:
— Я ночью в дозоре, вторая смена…
Она же сейчас там! А вдруг она ждет? Быстро одевшись, я вышел на улицу, пытаясь вспомнить, в каком направлении нужно идти. Хорошо, что ночь была лунная: хоть что-то можно было разглядеть. И немного поблуждав, я все-таки нашел то укрытие, в котором случилось наше вчерашнее знакомство. Руна стояла снаружи с винтовкой на плече. Увидев меня, она обернулась и как всегда сухо спросила:
— Не спится?
Я ответил, что нет и, чуть помедлив, решил просто встать рядом. Она молчала, всматриваясь куда-то вдаль своим холодным и спокойным взглядом. Меня она как будто не замечала. Но я был рядом. Мы были вместе. Что же еще было нужно!
Где-то пели сверчки. Ветер тихо шумел в лесной чаще. Звезды ярко мерцали в чистом ночном небе. Я жадно вдыхал прохладный воздух. Он весь был наполнен ее дыханием, ее едва уловимыми ароматами. Я слышал ее в каждом звуке этого луга. Она была во всем, даже в этих звездах…
…Совсем не помню, как это получилось, но… я снова держал ее за руку. Она стояла так же неподвижно, отвернувшись в сторону. Рука ее была очень теплой. И мне казалось, что она едва заметно дрожала. И тут вдруг в порыве нахлынувших чувств я нежно обнял Руну. Она внезапно обмякла, взглянув на меня мокрыми глазами. А мгновение спустя обхватила меня руками, крепко прижавшись, словно боясь, что я вдруг куда-то исчезну. Слезы ручьями текли из ее глаз. И она уже их не прятала.
Я слышал, как громко бьется ее сердце, хоть нас и отделяли толстые слои теплой одежды. На какое-то время мне показалось, что она стоит в легком ситцевом платьице с развевающимися на ветру распущенными волосами. И я тоже одет по-летнему. А ветер теплый и ласковый…
…Так мы простояли до самого утра. Уже поднялось Солнце. Я смотрел, не отрываясь, в ее мокрые от слез глаза, суровые и нежные, холодные и жаркие. Вся огромная Вселенная была в этих глазах! Я боялся поверить, что в моих руках такое богатство…
…Где-то глубоко загудел виброзвонок. Вытерев наспех глаза, Руна достала телефон.
— Всё, отбой, — как-то отрешенно сказала она. — Уходить пора…
10. СПЕКТАКЛЬ УЖЕ ЗАКАЗАН
…Я заснул как убитый. Проснулся только вечером. В доме было четверо солдат.
— А… где остальные? — спросил я первого, кто попался мне на глаза. О ком я хотел больше всего услышать, уточнять не стал.
— Без понятия, где они, — ответил солдат, — я только что с рейда. Спроси у Черка́шина.
Парень с рыжеватой шевелюрой, услышав свою фамилию, тут же отозвался:
— Капитан еще в обед в штаб уехал. А Руна… После ночного дозора она вряд ли сегодня придет. Разве что нагов почует… А так завтра утречком объявится.
— Почему вы диверсантов нагами зовете? — поинтересовался я.
— Потому что нутро у них змеиное, нечеловеческое. А еще прут нагло и зарятся на чужое. Их так Руна назвала. И мы тоже согласились.
— Понятно. А… Она как у вас, вольный стрелок, или… ?
Сержант, Карташо́в по фамилии, до этого сидевший за планшетом, повернулся ко мне:
— Да вроде, и так, и так. Капитан докладывал о ней начальнику штаба. Описал ее способности и боевые заслуги. Даже просил в штат зачислить и поставить на довольствие. Михалин в уставном порядке доложил руководству в штабе округа. Но… Некоторая часть командования жестко повязана с бизнес-элитой военно-промышленного комплекса, кровный интерес которых штамповать как можно больше оружия. А для этого войны и конфликты должны быть поставлены на конвейер. И им такие личности, как Руна — всё одно, что заноза в одном месте. Сам посуди: с такой прытью они же за год все войны погасят. А ВИП-персоны в погонах по их милости без барыша останутся.
Тихим гудком напомнил о себе планшет, оповестив о новом сообщении. Сержант взглянул на экран и быстро набрал короткий ответ. Вспомнив о неоконченном разговоре, он снова повернулся ко мне:
— Короче, дал генерал команду гнать нашу девчонку куда подальше. Ну а Михалин — он настоящий мужик: мало того, что приказ не выполнил, еще самовольно паек нам прибавил. А ведь для этого он рискнул бумаги подделать: каша с тушенкой не берется из воздуха.
Смоляков, усердно чистивший сапоги, отложил щетку и горячо добавил:
— Да у нас тут везде эти ВИПы рулят! Вот, медицина, например. Чем определяют ее эффективность? Суммой прибыли от продажи лекарств и разных там услуг. А значит, Минздрав кровно заинтересован, чтобы люди как можно больше болели. Вот, грипп, например: простяцкая болезнь. А ее все никак победить «не могут»! Да потому что прививают заразу каждый год сотням миллионов людей… К тому же, крепкий и здоровый человек слишком самодостаточен. А это серьезная угроза для клановой системы. Вот почему нас так заботливо принудительно лечат…
— В образовании та же картина, — отозвался тихий парень в очках, Осо́кин его звали. — чтобы не пасть ненароком, штампуют магистры целые армии дебилов. И под это «святое» дело раскручивают целую кучу псевдообразовательных проектов. А еще идиотами очень легко управлять. И поэтому на проект всеобщей дебилизации брошен весь передовой фронт культуры и медийного бизнеса. Так что…
11. СДЕЛАТЬ СВОЙ ШАГ
— Отставить нытьё, — послышался голос капитана.
Видимо, он только что вернулся из штаба. Сняв фуражку, он не спеша уселся за стол и, строго оглядев солдат, продолжил:
— Если что-то сделать можешь — делай. А не можешь — так нечего слюни разводить! Не нравится образование? Бери, изучай книжки, и сам учи детей. Культура ниже плинтуса? Найди и предложи людям то, что возвысит и воспитает. Врачам не веришь? Народная медицина тебе в помощь. Лечись сам и помогай другим.
— Кстати, — вызвался добавить Смоляков, — наши почтенные ученые всё никак не могут разгадать секрет сибирского здоровья. Хотя всё, вроде, до смешного просто: живая пища, живая вода, чистый воздух. Всё натуральное — от мыла и штанов до стройматериалов. Никакой химии, никакой колы с чипсами. И никаких вышек с антеннами. А самое главное — что «передовая» медицина всё никак не может добраться до этих глухих мест. Вот и весь секрет богатырской Сибири!
— Значит, мотайте на ус, о чем заботиться надо, — ответил Ковалёв, — Ну а насчет войны… Тут вам наша подруга в подсказку. …А пока всем чистить оружие. Каждого сам проверю.
Бойцы разобрали винтовки и, выйдя на задний двор, разложили их на длинной столешнице. Ковалёв встал, прошелся пару шагов, обернулся ко мне и, чуть помедлив, сказал:
— Насчет девчонки… Это, конечно, ваше с ней дело. Но…
— Что? — невольно напрягся я.
— Просто еще раз подумай: характер ее не из легких, прошлое — потёмки, будущее — скорее всего в том же духе. Ты уверен, что готов к такому испытанию?
Я только упрямо опустил голову. Что говорить, я не знал. Но я знал точно, что эта девушка стала частью меня самого, что бы там дальше ни случилось. С ней меня стало намного больше. И мир вокруг меня стал намного богаче. А жизнь моя впервые за многие годы вдруг наполнилась смыслом…
Ковалёв поглядел в мою сторону и, медленно вздохнув, подошел к окну:
— Что ж, ты сделал свой шаг. Все его последствия лягут на твои плечи. Надеюсь, никому не придется об этом жалеть…
12. ПРОСТЫЕ ГЕРОИ
Ночью спать совсем не хотелось. Но идти было некуда, и в голову ничего не лезло. За эти дни у меня накопилась целая куча заметок, которые нужно было как-то собирать в статью. Но, видимо, придется отложить все это на завтра. Я просто лежал на кровати, глядя на белый квадрат потолка. И незаметно для себя погрузился в глубокий сон.
Утром меня разбудил оживленный разговор наших бойцов. Они что-то горячо обсуждали. Глядя на них со стороны, я вдруг подумал:
— Эти простые парни каждый день рискуют своими жизнями, чтобы другие люди могли жить и спать спокойно. Но, вернувшись домой, они тихо и незаметно сольются с толпой, никому не известные и никем не уважаемые. И спрячут эти простые герои в шкаф свои боевые медали… А толпа будет отдавать почести футболистам, гоняющим мячик из угла в угол. И ряженым звездам шоу-бизнеса, виляющим задом под фонограмму…
Парни закончили свои споры и на минуту притихли. Черкашин огляделся по сторонам и удивленно спросил:
— А где у нас Грачёв?
— Вон, во дворе, — отозвался Осокин. — Что-то с винтовкой своей колдует.
— Эй, ты чего там химичишь? — крикнул в окно Смоляков.
— Сейчас! Приду — расскажу, — возбужденно ответил Грачёв и поспешил в дом.
— Смотри-ка, прям как лампочка светится! — пошутил Черкашин. — Ну давай, колись!
Грачёв перевел дыхание и с волнением сказал:
— Вы, конечно, не поверите, но у меня какое-то шестое чувство проснулось! Я цель стал ощущать, не наводя прицел. Рука сама как будто ведет куда нужно. И самое странное — я знаю заранее, что будет. Вот такая мистика!
— «Опыт» называется это! Вот и вся мистика! — хмыкнул Осокин.
— Нет, мужики, я чувствую, это Руна как-то подействовала. Сами же знаете: у нее дар какой-то.
— Сказки надо меньше читать, …Филин! — усмехнулся Смоляков, натянув ему на нос пилотку.
— Да пошел ты! — спокойно ответил Грачёв. — Кто не верит, хоть сейчас на поле покажу!
Парни выбежали во двор, на ходу обсуждая, что и где выбрать в качестве мишени. А я остался наедине с своими размышлениями. И поглядывал в окно, не появилась ли там она…
13. Я НЕ ВЕРНУСЬ
Чтобы скоротать время, я достал свои заметки и разложил на столе, пытаясь хоть немного привести их в порядок. С трудом собирая мысли, начал выстраивать логику будущей статьи. Чем привлечь читателя, на что расставить акценты. Я еще раз взглянул в окно и достал чистый листок, чтобы накидать примерный план.
Только получилось настроился на работу, как за спиной у меня скрипнула дверь. Я обернулся. В дверях стоял капитан. Вид у него был какой-то растерянный.
— Что-то случилось? — осторожно спросил я.
Непонятно от чего как-то странно защемило сердце. Ковалёв подошел ко мне и положил на стол телефон.
— Вот, читай, — тихо сказал он.
Я взял трубку. На экране горело короткое сообщение: «Мне надо уехать. Я не вернусь. Руна».
В одно мгновенье весь мир погрузился в какой-то тяжелый туман. Я уже не видел этих букв. Всё куда-то поплыло, теряя формы, очертания… смысл… Во мне вокруг меня, во всем… Холодный, бездонный омут…
…Мягкий толчок внезапно вышиб меня из трясины. Тряхнув за плечо, капитан строго и одновременно сочувственно предложил мне не впадать в уныние раньше времени.
— Может, догонишь ее еще, — сказал он. — Есть вероятность, что она сядет на рейсовый автобус. Тут ни с кем она не общалась, так что вариантов у нее особо нет. Автобус будет… — поглядел он на часы, — где-то через двадцать минут. Пешком уже не успеешь… Так, я сейчас другу одному позвоню…
Ковалёв взял телефон:
— Фомич, тут дело срочное. Сможешь товарища на вокзал подбросить?
Положив трубку в карман, он присел рядом:
— Значит так, доедешь вовремя. А дальше уж сам… Да, если что вдруг… Деньги у тебя хоть какие- нибудь есть? А то давай, мы тут…
— Нет, спасибо, у меня… командировочные…
— Ну тогда ладно. С Богом!
Через несколько минут к нам подъехал седой бородатый мужчина на стареньком мотоцикле. Без лишних слов он посадил меня в коляску и помчался по пыльной дороге. Молча доехав до автовокзала, он тихо пробасил: «Будь здоров» и так же быстро скрылся за поворотом.
14. КОГДА ИСЧЕЗАЕТ МИР
Здесь было очень шумно и людно. Пестрая и нарядная толпа молодежи подтягивалась к привокзальному павильону. Наверное, студенты куда-то собирались на практику. Кто-то оживленно крутился около ларьков, покупая цветы, сладости, сувениры. …Цветы… Мне вдруг захотелось купить цветы. Я попросил собрать большой букет, чтобы ни один цветок не повторялся. Видом, оттенком, размером — чтобы все они были разные. Чтобы в одном единственном букете было всё, сразу.
Из четырех терминалов только на одном стоял автобус. Так что вариантов не было, и, встав неподалеку, я приготовился ждать. И вот несколько минут спустя я наконец увидел в пестрой толпе знакомую черную куртку и гордый, тугой хвостик волос. Руна шла не спеша. В руке всё та же дорожная сумка, за спиной на ремне — гитарный футляр, в котором вряд ли была гитара…
Я подошел. Не зная, что сказать, просто протянул цветы. Вскинув на меня глаза, она застыла на несколько мгновений. Потом медленно перевела взгляд на букет. Выдержав странную паузу, Руна как будто не знала, что с этим делать. Наконец, она выдернула из букета самый маленький цветок и положила в карман куртки. Снова взглянула на меня. Этот взгляд как будто пытался построить стену, высокую и неприступную. Но стена всё никак не удавалась.
— Останься, не уезжай! — пытался удержать ее я.
— Нет. — тихо, но твердо ответила Руна.
— Тогда я с тобой поеду!
— Нет! — неожиданно резко оборвала она меня.
Мне казалось, что земля расступается под моими ногами, и я отчаянно хватался за всё, что могло меня удержать:
— Давай, я оставлю тебе почту, …телефон. …Или ты оставь…
— Нет.
— …Но ты вернешься когда-нибудь?
— … Нет
Руна ответила не сразу, несколько мгновений стоя молча и глядя в сторону. Кажется снова я увидел на ее глазах знакомые скупые слезы. Я просто стоял и просто смотрел на нее. Она была так близко, совсем рядом. …И ее уже здесь не было…
Диспетчер громко оповестил об отправке рейса. Руна, не оборачиваясь, тихо сказала: «Мне пора» и, схватив свои вещи, быстро вскочила в автобус. Через пару минут она уже была далеко…
…Я стоял посреди шумной, веселой толпы с ярким букетом в руках. Вокруг кипела жизнь, а мне в этот миг казалось, что жизнь только что кончилась. Кончились запахи, звуки. Мир был серым, бессмысленным… и бесконечно пустым… Не стало ничего… И меня тоже не стало…
15. КАК НАСЧЕТ МУЖЧИН?
…Что было со мной, где я был, ничего не помню. Куда-то шел, сам по себе, ни о чем не думая. И только вечером ноги сами привели меня в тот самый отряд. Там без лишних слов я свалился на койку и проспал до самого утра. А утром, собрав под уздцы свои чувства и мысли, я все же закончил свою статью и, тепло попрощавшись с бойцами, первым же рейсом отправился в редакцию.
Полина Аркадьевна внимательно прочла мою рукопись. Похвалила стиль и подачу материала. Снова одев очки еще раз взглянула на текст:
— А мне, вроде, кто-то говорил, что у них там девушка снайпер… А у Вас об этом нет ничего…
— Она не хотела… — коротко ответил я, отворачиваясь в сторону.
— Ну, …дело ваше, — покачала головой Полина Аркадьевна и, скрепив листы, сложила их в лоток.
В углу за маленьким столиком пил чай старый печатник Пётр Михалыч.
— Вот времена пошли! — хмуро хмыкнул он.- Теперь девчонки вместо парней идут воевать! Что, в дефиците уже мужики? Всё больше хлюпики мамкины да кузнечики офисные? Тьфу, позорище! …Герои кнопочных игрушек!
Печатник отпустил еще пару крепких слов и, допив чай, хромая, ушел в цех. Молча проводив его взглядом и грустно вздохнув, Полина Аркадьевна позвала верстальщика, сидевшего за дверью:
— Глеб, тут материалы на среду. Забери, пожалуйста.
Молодой парнишка студенческого возраста взял стопку бумаг и бегло пробежался по тексту:
— Тут… не всё понятно… — протянул он листок редактору. — В этом месте почерк какой-то неразборчивый.
— А вот автор, — кивнула в мою сторону Полина Аркадьевна. — Поработайте вместе.
16. ИСПРАВИТЬ И ИЗМЕНИТЬ
Глеб оказался парнем понятливым, и мы быстро разобрались с текстом. Кое-что я набрал сам на соседнем компьютере. Отдыхая после проделанной работы, парень вдруг вспомнил слова старого печатника, которые он случайно подслушал через дверь:
— Михалыч, конечно, максималист, — задумчиво сказал он.- Но по сути, во-многом он прав. Я вот тоже, честно говоря, не знаю, как повел бы себя на войне. Силой я не хвастаюсь. Постоять за себя тоже не особо умею. И куда уж там других защищать или мир спасать!
С минуту он сидел, покачиваясь в кресле и глядя в окно. Потом резко обернулся в мою сторону:
— Слушай, у меня там одно кино два года уже валяется. А тут оно как бы в тему получается. Давай, может, составишь компанию? Мозги заодно проветрим…
Фильм был про древнюю амазонку, которая перенеслась в наш сегодняшний мир, чтобы покончить со злом и насилием. Масса событий, куча эффектов, море эмоций. Времени, сил и денег потрачено более, чем достаточно! Но… В первый раз я поймал себя на мысли, что все эти киношные супергерои выглядят какими-то ряжеными мультяшными куклами. Особенно рядом …с ней…
Конечно, всё это были мои личные чувства. И вряд ли я ждал какой-то критики от своего нового знакомого. И поэтому то, что он сказал, меня очень удивило.
— Что-то не зацепило кино, — покачал он головой. — Странно… Раньше такое нравилось. Вкусы, что ли, меняются…
— Или намек, что нам пора что-то менять. — вслух подумал я. — В жизни, в себе…
— Похоже на то… — задумался Глеб, глядя в окно.
17. ЧТОБЫ ВОЙНЫ КОНЧИЛИСЬ
Мне довелось побывать в роли репортера еще в нескольких зонах конфликта. Наверное, потому, что я был один из немногих, кто на это соглашался. А может быть, я все еще питал надежду снова увидеть Руну. И наверное, еще потому, что просто уже не мог без этого. Настолько ли я привык к войне? Нет, никогда к этому не привыкну. Как-то я спросил Руну, чем же ей так война нравится, раз она сама на нее пришла? Бросив на меня негодующий взгляд, она сказала:
— Я ненавижу войну больше всего в жизни!
— Зачем же тогда ты воюешь? — с недоумением спросил я.
— Чтобы войны закончились.
Сегодня я бы ответил то же самое. Быть на войне и писать о ней только с одной мыслью. Чтобы наша победа досталась самыми малыми потерями. Чтобы в самом ближайшем завтра никто в этом мире больше не захотел брать в руки оружие. Чтобы люди забыли о страхе и ненависти. Чтобы кончились войны.
Я больше не писал фантастику. Придуманные сюжеты о придуманной жизни с придуманными персонажами, безнадежно оторванные от жизни. Пустая потеха для пустой или спящей души. От всех своих старых работ избавился без сожаления. И начал писать с чистой страницы. Иногда прямо, иногда косвенно, но все мои сюжеты были теперь были связаны тоже с войной.
Многие из знакомых меня не поняли. Одни не были согласны с моими взглядами, и их упрямое нежелание что-либо обсуждать выросло незримой стеной между нами. Очень жаль: я был всегда готов к диалогу. Другим моим знакомым нужны были только яркие и пестрые сюжетики для развлечения. Не оправдав их ожиданий, я стал им неинтересен. Что ж, мне такие друзья тем более интереса не представляли. И я без всякого сожаления избавился от этого балласта.
Да, читателей было не так много, как у авторов бульварных романов. Но теми немногими, небезразличными, я очень дорожил. Писал много. Следил постоянно за сводками. Как-то заметил, что в нескольких горячих точках почти в одно время были погашены конфликты. …Так может, Руна не одна такая, наделенная даром войны останавливать? А может, дар передается тем, кто способен его принять? Очень хотелось надеяться, что эту нелегкую эстафету возложат на свои плечи крепкие и сильные мужчины.
А Руна сможет наконец-то одеть легкое ситцевое платьице и просто гулять по цветущему летнему лугу, радостно улыбаясь теплому утреннему Солнцу. Просто радоваться жизни, любить и с кем-то, дорогим ее сердцу, делить свое тихое, безмятежное счастье…
Павел Ломовцев (Волхов) © 2022
http://volhov-p.livejournal.com/
