Революционные войны Перу, часть V. Война на севере и восстание Оланьеты (Pax Pacifica)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический подцикл про революционные войны в Южной Америке в рамках проекта Pax Pacifica, и сегодня мы пойдем на север. Рассказано будет об умиротворении Кито, конфликтах с новогранадскими и колумбийскими революционерами, восстании Педро Антонио Оланьеты, и многом другом.

Содержание

Умиротворение Кито (1809)

Хуан Пио де Монтуфар

Королевская аудиенсия Кито была особенным местом среди испанских колоний. В свое время здесь проводили активную научно-исследовательскую работу естествоиспытатели, геодезисты и прочие ученые, и это неизбежно сказалось на местном высшем свете – при отсутствии каких-либо радикальных взглядов, они отличались особой приверженностью светским идеалам эпохи Просвещения, и искренне выступали за всеобщие прогресс и равенство. Даже движение местных патриотов выступало в первую очередь за политическую, мирную борьбу и автономию в составе Испанской империи, во благо и колоний, и метрополии. Выдающимися представителями политической элиты Кито были не просто местные воротилы, а ученые, философы, общественные деятели и гуманисты. Так, первыми неформальными лидерами и распространителями патриотических идей стали Эухенио Эспехо, активно изучавший вопросы медицины, и не уступавший по знаниям и навыкам европейским коллегам, и Хосе Мехиа Лекерика, юрист и теоретик, представитель Кито в Кадисских кортесах с 1812 года, активно продвигавший равенство метрополии и колоний при их полном унитаризме в составе короны Испании. Оба этих человека успели еще до революций породниться – Лекерика женился на сестре Эухенио Эспехо, Мануэле, которая сама была патриоткой и выдающимся врачом. Жизнь разделила супругов – Хосе отправился в Европу, а жена в результате оказалась в Лиме, где совершенно неожиданно для себя вошла в состав правительства вице-королевства, фактически возглавив решение всех медицинских и санитарных вопросов в Перу.

События в Испании, произошедшие в 1808 году, сильно повлияли и на Новую Гранаду, и на аудиенсию Кито, которая входила в состав вице-королевства. Большого стремления к независимости здесь не было, но вот вакуум власти ощущался достаточно остро. Ситуация усугублялась тем, что вице-король Новой Гранады вообще плохо контролировал собственные территории, ему постоянно не хватало сил и средств для защиты собственных владений, да и с кадрами ощущался острый дефицит. В результате этого Кито, принадлежавший ранее вице-королевству Перу, больше смотрел на юг, в сторону Лимы, чем в Санта-Фе-де-Боготу, и очень быстро здесь появились и укрепились автономистские взгляды – что надо брать власть в свои руки и создавать местную хунту, пока метрополия воюет с французами, так как от вице-короля Новой Гранады ждать каких-то серьезных решений не приходилось. Однако местные испанские чиновники остро восприняли подобные взгляде, и первая попытка патриотов созвать кабильдо в Кито, предпринятая в 1808 году, провалилась – зачинщики были арестованы еще до начала выступления, и лишь благодаря краже доказательств из здания местных стражей правопорядка им удалось избежать наказания. Неудача не остановила их, и 10 августа 1809 года переворот был успешно осуществлен. Во главе аудиенсии встали ее лучшие умы [1], а именно:

• Хуан Пио де Монтуфар и Ларреа-Сурбано, знатный дворянин, популярный общественный деятель колонии, особо отмеченный за свои заслуги перед Испанией еще при Карлосе III. По всеобщему решению он возглавил хунту, став временным президентом аудиенсии Кито, а также губернатором соответствующей провинции.
• Хосе де Куэро и Кайседо, епископ Кито, философ и гуманист, сторонник народного просвещения и либеральных ценностей. Был избран вице-президентом аудиенсии.
• Хуан де Диос Моралес, меценат и общественный деятель, был назначен ответственным за сохранение правопорядка в колонии.
• Мануэль Родригес де Кирога, юрист, философ и гуманист, стал ответственным за судебные процессы в провинции.
• Хуан Ларреа, крупный торговец и благотворитель, назначен заведовать казначейством.
• Мануэла Каньисарес. Формально она не входила в состав правительства, но была хозяйкой просветительского салона, в котором собирались местные патриоты, и имела значительное влияние на всех революционеров.

Вице-король Новой Гранады, Антонио Хосе де Амар и Бурбон, воспринял известия о революции в Кито достаточно терпимо. Он не раз созывал представителей местной власти, как испанцев, так и креолов, чтобы обсудить произошедшее, и склонялся более к дипломатическому решению проблемы, чем к силовому подавлению. Однако испанцы сильно давили на него, в результате чего пришлось помимо переговоров с хунтой Кито собирать войска для подавления, выскребая их чуть ли не поротно со всех гарнизонов Новой Гранады. Эти войска отправлялись в сторону Кито, передаваясь под начало местного губернатора и президента аудиенсии, Мануэля Руиса Уррьеса де Кастильи. Это был авторитарный и жестокий человек, сторонник абсолютизма и жестких решений. Вице-королю де Амару были хорошо известны эти особенности характера своего подчиненного, и он, опасаясь резни, решил перестраховаться, и обратился за помощью человеку, обладающему кристально чистой репутацией, и серьезным авторитетом и в глазах роялистов, и в глазах восставшего Кито – вице-королю Перу, Дионисио Алькала Галиано. Тот через Мануэлу Эспехо, входившую в местные патриотические кружки, держал постоянные контакты с заговорщиками, а затем и руководителями хунты. Относясь достаточно сдержанно к событиям 10 августа, он, тем не менее, разделял идеалы хунтистов, и потому еще до получения письма из Боготы начал собирать корабли и войска для отправки на север, чтобы свести к минимуму деструктивные процессы, и предотвратить возможную резню. В ее состав вошли несколько кораблей, и 2 еще не полностью сформированных пехотных полка (2-й «Куско» и 3-й «Арекипа»), а во главе был поставлен адмирал Косме Дамиан де Чуррука. Причина его назначения была простой – как ученый и гуманист, он обладал значительным авторитетом среди патриотов-просветителей, и обладал дипломатическим тактом, а значит мог легко договориться с ними о примирении.

Чурруке пришлось спешить с выступлением, и потому новости о просьбе вмешательства со стороны де Амара и Бурбона настигло его уже в Гуаякиле, где он высадился лишь с первыми батальонами выделенных ему пехотных полков – остальные войска должны были подойти позднее. Достаточно быстро он установил контакты с двумя важнейшими лидерами роялистов в провинции Кито – де Кастильей, и губернатором Куэнки, Мельхиором де Аймеричем и Вильяхуана. Последний хоть и не считался либералом, но был строгим к себе и подчиненным офицером, которому претили полицейские задачи против гражданских лиц. Увы, он также беспрекословно подчинялся приказам вышестоящих лиц, и под давлением де Кастильи развернул в Куэнке репрессии против людей, симпатизирующих патриотам. То же самое сделали и другие крупные чиновники в городах аудиенсии. Чурруке пришлось угрозами заставлять их остановиться, а затем устраивать гонку с роялистами де Кастильи на пути в Кито – от того, кто успеет подойти к городу первым, зависела судьба симпатий местных элит. Хунтисты на деле получили гораздо меньшую поддержку, чем требовалось для серьезного сопротивления, и смогли собрать лишь несколько рот ополчения, которых было решительно недостаточно. О жестокости Кастильи они прекрасно знали, переговоры с де Амаро и Бурбоном сорвались из-за его действий, а вот приближение Чурруки в Кито даже приветствовали, зная о его репутации. В результате этого перуанские войска без боя вступил в город 20 сентября. Спустя 4 дня к городу подошли войска де Кастильи, который потребовал передать Кито под его контроль вместе с арестованными мятежниками, но Чуррука, ссылаясь на вице-короля Новой Гранады, заявил, что прибыл для переговоров и умиротворения патриотов, и потому в войсках президента аудиенсии нет необходимости.

Ситуация складывалась щекотливая – де-юре Кастилья был в своих правах, и мог делать что угодно на территориях подчиненной ему провинции, но Чуррука решительно не хотел допускать его в город, дабы не устраивать судилище и расправы над теми, к кому он относился с искренней симпатией. Губернатор же проявил неумеренное упорство, и едва не довел все до прямого боевого столкновения – но, к счастью, здесь уже не выдержали нервы Мельхиора де Аймерича, который, вопреки своей верности приказам, отказался участвовать в «этом безумии». Чуррука же развил активную переписку с Боготой и де Амаро и Бурбоном, и вначале добился отставки де Кастильи в обмен на обещание решить все мирно, а затем, вместе с Алькала Галиано, убедил вице-короля Новой Гранады временно передать провинцию Кито в состав вице-королевства Перу, до окончательного разрешения кризиса в метрополии. Учитывая, что Новая Гранада испытывала дефицит ресурсов, и не могла толком контролировать все свои территории, идея была вполне уместной, и 24 октября 1809 года аудиенсия Кито была официально включена в состав Перу. Часть местной испанской администрации, включая де Аймерича, при этом перешла под начало перуанцев. Новым губернатором на короткое время был назначен, конечно же, де Чуррука, которому еще предстояло решить проблему с умиротворением хунтистов.

Собственно, сама Верховная хунта Кито уже прекратила свое существование, отдавшись на милость Чурруке, и ее лидеры были де-юре арестованы и ожидали суда. Де-факто же они находились под очень условным домашним арестом, и регулярно собирались во все том же салоне Мануэлы Каньисарес, где постоянно велись переговоры между испано-перуанским адмиралом и революционерами Кито о будущем. От этих переговоров на деле зависели и судебные решения относительно хунтистов. В конце концов, между сторонами был найден общий язык, а после 24 октября процесс пошел и того быстрее. Суды оправдали действия революционеров, не найдя в них следа предательства, но само создание Верховной хунты было признано незаконным. Провинция Кито сохранила за собой старую структуру централизованной администрации, но вот люди на должностных постах заметно поменялись – многие активные деятели событий 10 августа 1809 года оказались на правящих постах, а губернатор и президент аудиенсии Чуррука вскоре был заменен…. Хуаном Пио де Монтуфаром, бывшим главой Верховной хунты Кито. Все репрессии против патриотов были свернуты, начались реформы провинции по образцу перуанских, что значительно ускорило развитие местного общества и экономики. Началось и формирование местных регулярных полков для Королевской армии Перу, причем процесс возглавили два человека – роялист Мельхиор де Аймерич, и патриот Хуан де Салинас и Зенитагойя, оба повышенные Алькала Галианой до звания бригадных генералов. Бывший президент де Кастилья был сильно недоволен принятыми решениями, но остался на службе, уже сугубо как военный, отбыв в Боготу. Впрочем, он мог оставаться недовольным сколько угодно – провинция Кито, ставшая одной из первых революционных испанских колоний, после переподчинения Лиме и начала умеренных реформ целиком утратила свой мятежный дух, и, не считая мелких волнений, не проявляла более радикальных устремлений, и оставалась целиком верна короне, вначале испанской, а затем и перуанской. Правда, отсутствие собственных революционеров отнюдь не значило, что они не могли прийти извне….

Первая кампания в Новой Гранаде (1812-1815)

Революция, начавшаяся в оставшихся частях Новой Гранады в 1810 году, оказалась гораздо более размашистой и жестокой, чем в Кито. Местные креолы оказались более амбициозны и высокомерны, будучи очень похожими на аргентинцев, но отличались еще большей буйностью и склонностью к колебаниям. В результате этого патриоты то получали большую поддержку местного населения, а то оказывались как будто бы вовсе чужаками, не имея опоры. Роялисты тоже переживали непростые времена, и, испытывая дефицит ресурсов, отступали по всем фронтам. И едва только победа патриотов стала вполне осязаемой и очевидной, как они стали делиться на две фракции – федералистов, и централистов, которые были враждебны друг другу не меньше, чем их ла-платские собратья. Во главе централистской Боготы встал местный либерал и патриот, Антонио Нариньо. В его распоряжении находилась одна из самых развитых и больших провинций Новой Гранады, что придавало ему большую силу. Ему противостояли федералисты во главе с Камило Торресом. У него было больше провинций среди сторонников, но сами эти провинции были беднее. Поначалу патриоты были едины, и практически вытеснили роялистов со своих территорий (за ними остались лишь Санта-Марта и Риоача), но чем меньше у них оставалось конкурентов – тем больше обострялись отношения между двумя партиями. И Нариньо, ища выход из ситуации, предложил в середине 1812 года освободить от роялистов провинцию Кито, ожидая широкой поддержки от ее жителей, и, несомненно, стремясь не только укрепить свои ряды и расширить границы, но и ликвидировать самую серьезную угрозу, которая имелась на тот момент – перуанскую [2].

В Перу внимательно смотрели на события в Новой Гранаде, но вмешиваться в местный политический хаос Дионисио Алькала Галиано не спешил. Благодаря агентам и просветителям из Кито он прекрасно знал, что местная политика не отличается своей простотой, и создавать еще один театр военных действий в свете непростой войны в Верхнем Перу он не хотел. Тем не менее, ситуация вынуждала укреплять северные границы провинции Кито на случай вторжения революционеров, и держать часть войск в резерве на случай вторжения. Когда в 1812 году появились явные признаки его подготовки, Алькала Галиано решил все же сформировать отдельную Армию Кито, поставив перед ней две задачи – как минимум защитить провинцию от посягательств новогранадских патриотов, а как максимум – вернуть вице-королевство в лоно испанской короны. В состав Армии Кито вошли:

• 2-й гренадерский полк «Huascar», 2 батальона, 1400 человек, 4 орудия
• 5-й пехотный полк «Quito», 3 батальона, 2100 человек, 4 орудия
• 6-й пехотный полк «Chuquisaca», 3 батальона, 2100 человек, 4 орудия
• 2-й полк монтерос «Cotopaxi», 2 батальона, 1200 человек, 2 орудия
• 4-й кавалерийский полк «Cuenca», 5 эскадронов, 1200 человек
• 800 волонтеров-монтонерос
• 2-й артиллерийский полк, 60 орудий
• 2-й инженерный батальон, 700 человек
• ВСЕГО: 6800 пехоты, 2000 кавалерии, 74 орудия

Правда, не все эти войска были укомплектованы полностью, и могли использоваться в поле. Так, 2-й инженерный батальон вообще не учитывался в общих сводках, так как занимался укреплением тыловых крепостей, а 2-й артиллерийский полк имел полный комплект личного состава, но все орудия получит лишь под конец 1813 года. Не полностью были укомплектованы и прочие полки. Правда, они хотя бы были хорошо вооружены и подготовлены – патриоты располагали армией в 11-12 тысяч человек, но это были в основном милиционеры, плохо обученные военному искусству, да к тому же практически без артиллерии. Правда, свои проблемы помимо некомплекта имелись и у роялистов, и главной из них стало странное и спорное решение назначить главой экспедиции ненавистного в провинции Кито Мануэля Руиса Уррьеса де Кастилья, который предложил свои услуги Алькала Галиано годом ранее. Оправдывалось это решение лучшим знанием Новой Гранады Кастильей, но с другой стороны – его недолюбливали или ненавидели многие солдаты и офицеры, и он отвечал им взаимностью. Это не могло не привести к своим печальным последствиям.

Впрочем, для роялистов кампания началась успешно. Кастилья заранее узнал о сосредоточении армии патриотов в Нейве, и первым перешел в наступление в сентябре 1812 года. Несмотря на то, что армия новогранадцев была заметно больше, роялисты без труда сбивали заслоны и громили мелкие подразделения, занимая один город за другим. Близ городка Альтамира разыгралось крупное сражение, в котором патриоты были разбиты, а их армия фактически перестала существовать. Теперь инициатива была целиком в руках перуанцев, но тут стал проявляться жестокий и авторитарный характер де Кастильи. Пленных патриотов он приказывал казнить, а поселения, замеченные в симпатиях к идеям революции, сжигались и вырезались без особой пощады. Это вызвало ропот солдат и офицеров, но главное было еще впереди – 4 февраля 1813 года армия роялистов вступила в Боготу после непродолжительного боя. Кастилья начал массовые репрессии, а когда горожане взбунтовались – приказал сжечь город. Часть перуанских войск отказалась выполнить приказ, на улицах начался хаос и убийства, и, в конце концов, неизвестный мужчина сумел подобраться близко к перуанскому генералу, и застрелил того прямо в голову. Поймать его так и не смогли, из-за чего распространился слух о том, что генерала застрелили свои же офицеры. Командование перешло к Мельхиору де Аймеричу, который собрал свои силы, и отступил в Нейву, остановив репрессии. Вслед за этим он попытался установить хорошие отношения с местным населением, но время уже было упущено – после жестокостей Кастильи новогранадцы стали гораздо активнее поддерживать революционеров.

С этого момента началась масштабная партизанская война, которая захлестнула не только территории аудиенсии Санта-Фе-де-Богота, но и северных территорий аудиенсии Кито. Аймерич, будучи достаточно гуманным генералом, был вынужден вскоре уйти с поста командующего армией, так как ему не доверяли просто из-за его происхождения и того, как он ранее четко выполнял приказы де Кастильи. Во главе Армии Кито встал Педро де Монтуфар – брат губернатора одноименной провинции, повышенный в звании самим вице-королем Перу. К этому моменту численность войск сократилась из-за партизанской войны, и Монтуфар был вынужден отвести войска с северных владений провинции, встав лагерем у Пасто. Все территории к северу от этого города постепенно занимались силами патриотов, которые позабыли о своем противостоянии. В составе Армии Кито произошли определенные изменения – 6-й пехотный полк был выведен на пополнение, а затем отправлен в Верхний Перу. Вместо него прибыл 1-й пехотный полк, уже успевший понюхать пороху в войне с аргентинцами. Получив эти войска, а также восполнив былые потери, осенью 1813 года Монтуфар перешел в наступление. Проходило оно с большими затруднениями, так как патриоты продолжали партизанскую войну, а северные города постоянно колебались в своих симпатиях. Вице-королю Алькала Галиано пришлось даже отправлять на север особых посланников, которые активно занимались замирением местного населения с минимумом применения силы, однако далеко не всегда удавалось избежать прямых столкновений. Лишь к весне 1814 года полки роялистов освободили от революционеров все территории аудиенсии Кито, и на какое-то время в военных действиях наступила пауза.

Впрочем, уже в конце лета 1814 года бои возобновились – Монтуфар решил «сгладить» границы, заняв Ньете и Кали. Из этих двух городов можно было эффективно контролировать всю протяженную границу между Перу и Новой Гранадой, что, учитывая малочисленность войск роялистов, было немаловажным фактором. Как и ранее, главным оружием новогранадцев против перуанцев оказалась партизанская война, из-за чего местная война была совсем не похожа на ту, что велась в это же время в провинции Сальта. Здесь не было крупных сражений и громких побед – лишь постоянная, монотонная работа и борьба с мятежниками. С большим трудом удавалось добиться симпатий местных городов, и обезопасить хотя бы тылы армии. К октябрю того же года цель была достигнута – город Нейва был занят, и местный кабильдо признал власть Перу. Однако для дальнейшего продвижения сил у Монтуфара уже не было, и он ограничился защитой границ, да небольшими рейдами на территорию революционеров. Свою роль он, впрочем, все же выполнил – в начале 1815 года в Новую Гранаду прибыла большая армия роялистов из метрополии, которой командовал генерал Пабло Морильо. Местные патриоты были настолько истощены войной, что не смогли оказать ему достаточного сопротивления, и за считанные месяцы он восстановил контроль над всей Новой Гранадой. Возвращать занятые перуанцами территории в ее состав Морильо не требовал, и даже согласился на время «разменяться» территориями – в состав аудиениси Богота переходила северная часть Валье-дель-Каука, а за аудиенсией Кито окончательно закреплялась интендансия Нейва. Война на этом окончательно стухла, и настало время восстанавливать север провинции Кито, и возвращать симпатии местного населения в мирной обстановке. Однако мир оказался непродолжительным….

Вторая кампания в Новой Гранаде (1820-1824)

Морильо почти сумел подавить революцию в Новой Гранаде, и казалось, что окончательная победа роялистов не за горами – но этого не произошло. Репрессии против революционеров оказали обратный эффект, их поддержка стала расти, а вот испанцев уже поддерживало все меньше и меньше людей. Вскоре и сам Морильо покинул Америку, а оставшиеся испанские войска стали понемногу терпеть поражение от патриотов, во главе которых встал Симон Боливар – ярый республиканец и сторонник независимости всего континента от европейских держав. Он окончательно разбил силы роялистов 7 августа 1819 года, а уже 10 числа вступил в Боготу, и объявил о независимости Новой Гранады от Испании. Еще спустя несколько месяцев, 17 декабря, он провозгласил создание государства Колумбия, и заявил претензии на территории генерал-капитанства Венесуэла и аудиенсии Кито. Главным для себя направлением для дальнейшей борьбы с роялистами он выбрал именно Венесуэлу, где на его стороны уже начали переходить льянерос, местный аналог гаучо. Освобождение генерал-капитанства сулило ему значительное усиление позиций в Америке, а кроме того – местные роялисты были значительно слабее перуанских. Тем не менее, даже с ними война заняла еще много лет, и лишь в 1823 году боливарианцы одержат окончательную победу над испанцами.

Вице-король Дионисио Алькала Галиано внимательно следил за происходящим на северных границах. К началу 1820-х годов силы перуанцев уже стали постепенно истощаться, и вести бои с былой интенсивностью уже не было никаких возможностей [3], так что ввязываться в крупную кампанию против колумбийцев у перуанцев не было никакого желания. Плюс к этому, Перу и само стало все больше отдаляться от метрополии, и уже объявило о своей фактической независимости, признавая при этом короля Испании как своего монарха на основе личной унии, но лишь номинально. Однако претензии, выдвинутые на перуанские территории Боливаром, нельзя было оставлять без внимания, и без всякого промедления было решено вновь собрать Армию Кито, во главе которой поставили все того же Педро де Монтуфара. Правда, войск под его началом оказалось совсем немного:

• 2-й гренадерский полк «Huascar», 3 батальона, 2100 человек, 4 орудия
• 2-й полк монтерос «Cotopaxi», 3 батальона, 1800 человек, 4 орудия
• 1500 монтонерос
• ВСЕГО: 3900 пехоты, 1500 кавалерии, 8 орудий

Это были крайне незначительные силы, потому об активных наступательных действиях не могло идти и речи. Монтуфару пришлось ограничиться «малой войной», которая шла весь 1820 год, но уже в 1821 ее пришлось свернуть – полк легкой пехоты и часть монтонерос пришлось отправить на юг, и восполнять потери можно было только за счет милиции, которая по своей боеспособности значительно уступала регулярным перуанским частям. Впрочем, колумбийцы также не предпринимали в этом году активных действий, но уже в 1822 году обстановка изменилась – силы роялистов на востоке были разбиты, сохранились лишь мелкие опорные пункты, для ликвидации которых не требовалось много войск, и колумбийцы стали перебрасывать свои полки на запад. Вскоре в Боготе уже собралась армия численностью в 7 тысяч человек – 5 тысяч пехоты и 2 тысячи кавалерии. Противопоставить им Монтуфар мог лишь 2 тысячи гренадер, 3 тысячи милиционеров и 1,5 тысячи монтонерос, которые хоть и были хорошей кавалерией, но уступали по боевым качествам колумбийским льянерос. С другой стороны, благодаря наличию полка гренадер, Монтуфар мог надеяться на лучшее в случае сражения, а сама численность войск была, в общем-то, равной, что давало надежду на успех – но превосходство противника в кавалерии беспокоило его, и как только армия под началом Франсиско де Паулы Сантандера выступила в поход, Армия Кито покинула окрестности города Нейва, и начала отступать.

За прошедшие годы шероховатости между местным населением и роялистами из Перу успели сгладиться, а революционный стал приобретать крайнюю непопулярность в обществе. В результате этого Сантандер при вступлении на территории, которые Колумбия желала видеть своими, обнаружил поразительное равнодушие горожан и жителей деревень к республиканским идеям, а независимость они и без того уже получили в 1820 году, когда корона Перу была отделена от испанской [4]. Случались и нападения на патрули республиканцев со стороны людей, лояльных Перу. В результате этого Сантандер по пути шествия своей армии развернул масштабные репрессии, вроде тех, которым подвергались роялисты в Колумбии – но вместо подавления их сопротивления действия генерала вызвали обратную реакцию. Поддержка перуанцев стала стремительно расти, появились партизаны, действовавшие в координации с Армией Кито. Монтуфар, понимая всю важность истощения противника подобными действиями, продолжал отступать – а затем у Санта-Росы неожиданно развернул свою армию, и дал бой колумбийцам. Как и следовало ожидать, монтонерос проиграли сражение колумбийским льянерос, но пехота сражалась стойко, в том числе милиция, которую генерал Монтуфар нещадно муштровал последние месяцы. В огне сражения его лучший полк, 2-й гренадерский, столкнулся с другими ветеранами – британскими наемниками, которые на британские же деньги, выданные в кредит, оказывали поддержку революционерам в Америке. В конце концов, победа досталась именно перуанцам. Понеся большие потери, Сантандер был вынужден сначала отступить к Питалито, а затем и вовсе покинуть территорию аудиенсии Кито. Вступившая в Нейву армия Монтуфара встречалась местными жителями с большими симпатиями и овациями.

Остаток 1822 года, и весь 1823 прошли в малой войне. Смысл ее уже ускользал от участников – было ясно, что колумбийцы не смогут отбить аудиенсию Кито, а перуанцы попросту не планировали дальнейшую экспансию на север. Тем не менее, военные действия продолжались, и большую активность проявили именно солдаты Армии Кито, заходя все дальше, и интенсивно разоряя Кундинамарку. Их отряды добирались даже до самой Боготы, а 14 сентября 1823 года крупный отряд монтонерос даже на время занял окраины города, что вынудило Боливара перенести столицу в Каракас. Однако примерно тогда же у колумбийцев окончательно освободились силы, и теперь все внимание можно было уделить южному направлению. В начале 1824 года численность армии близ Боготы достигла 12 тысяч – 8 тысяч пехоты и 4 тысяч кавалерии, и боливарианцы решили вновь перейти в наступление. На сей раз их план отличался от простого лобового продвижения – вместо наступления по горным долинам на Нейву, Боливар избрал другую дорогу, через Кали и Попаян, и в перспективе он мог попросту отрезать силы перуанцев от основных территорий, лишив любого снабжения. Армия Монтуфара к тому моменту успела получить дополнительные подкрепления, и насчитывала уже 5 тысяч пехоты и 3 тысячи кавалерии. Кроме того, инженеры значительно усилили защиту пограничных населенных пунктов, в результате чего наступление колумбийцев застопорилось уже у Кали – город не желал сдаваться, и его пришлось осаждать в условиях отсутствия тяжелой артиллерии. Монтуфар же, узнав о маневре противника, двинул Армию Кито прямо на Кали, и в крупном сражении разбил боливарианцев. Сражение это стоило ему жизни, но командование принял на себя генерал Хуан де Салинас, и контроль над войсками сохранился.

Симон Боливар и колумбийские креолы, потерпев очередной разгром от перуанцев, окончательно убедились в тщетности попыток продвинуться на юг – или, скорее всего, их убедило исчерпание доступных ресурсов для дальнейшего экспорта революции [5]. Сразу же вспомнили о том, что Перу, вообще-то, независимое государство, и устраивать там независимость особо не от кого. Самому Боливару пришлось забыть о том, что он ярый республиканец, и инициировать переговоры с регентом Чуррукой о мире. Прошли они в Буэнавентуре, и оказались одновременно и самыми последними, и самыми короткими переговорами о мире из всех, что велись перуанцами в 1824 году. Безо всяких ухищрений стороны разошлись как в море корабли, подтвердив текущие границы между Перу и Колумбией, передав Панаму в состав Гватемалы, и договорившись об отсутствии претензий друг к другу. Также оба государства взялись признать друг друга в качестве суверенных держав Южной Америки. Мечты Боливара разбились об суровую реальность как фигурист об лед – но, с другой стороны, он встретил у перуанцев такое же стремление к унионизму всех бывших испанских колоний, и установление системы, которая защитила бы Америку от вмешательства европейцев. В результате этого Симон Боливар, президент Великой Колумбии, в 1824 году изменил свои взгляды на 180 градусов, и вместо войны и прямой экспансии решил заниматься большой дипломатией вместе с перуанцами, которые вместо вечного врага могли бы стать для него ценным союзником. Впрочем, эти его устремления принадлежали уже к другой эпохе, а война Перу с Колумбией, последняя революционная война, окончательно завершилась.

Восстание Оланьеты (1821-1823)

Территории, охваченные восстанием Оланьеты

Несмотря на то, что в Перу к началу 1820-х годов твердо укрепились либерализм и стремление к самостоятельности колонии, а ненависть к Фернандо VII стремительно догоняла по уровню прочие испанские владения, абсолютисты и фернандисты также имели достаточно широкую поддержку в отдельных регионах, а среди офицеров и генералов хватало тех, кто готов был подчиняться приказам из Мадрида, но не из Лимы. Даже исход абсолютистов, возглавленный Хоакином де ла Песуэлой и прошедший в 1815-1820-х годах, не привели к полному исчезновению происпанских сил в колонии. В результате этого, когда в декабре 1820 года Дионисио Алькала Галиано объявил о «широкой автономии», а точнее – непосредственно независимости Перу, недовольных таким решением оказалось достаточно много. Они заранее готовились к такому исходу, и потому уже к марту 1821 года в Куско собралось большое количество офицеров и генералов из числа фернандистов, которые официально объявили о неподчинении вице-королю Алькала Галиано, низложили его, и вместо этого объявили о создании целиком абсолютистской администрации вице-королевства Перу. Возглавил их Педро Антонио Оланьета, человек эгоистичный и властный. Он был уроженцем провинции Сальта, и в свое время поддержал роялистов, стремясь сохранить свое имущество от претензий креолов из Буэнос-Айреса, но перуанцы в результате сделали ставку не на сальтинских креолов, а на гаучо Мартина Мигеля де Гуэмеса. Оланьета тогда пытался протестовать, но вместо этого был отправлен в фактическую ссылку в Ла-Пас, откуда начал вить сети заговора фернандистов против либерального правительства, результатом действий которого и стало начало восстания в марте 1821 года.

С ходу мятежникам удалось захватить три крупных города – Куско, Ла-Пас и Пуно, а также ряд более мелких населенных пунктов и крепостей, однако дальше выступление фернандистов застопорилось. Несмотря на то, что Оланьету поддержали два перуанских генерала – Сезар Хосе де Кантерак и Антонио де Кинтанилья – ни одна регулярная часть не перешла на сторону восставших в полном составе. Лишь несколько резервных рот пехотных полков, сформированных в Верхнем Перу, встали на сторону абсолютистов, остальные регулярные части остались верны вице-королю. Оланьете пришлось рассчитывать лишь на милицию и индейское ополчение из лояльных ему племен, что в сумме давало около 6 тысяч пехоты и 2 тысяч кавалерии, которые, впрочем, удалось хорошо вооружить. При этом мятежники были целиком изолированы от моря, а значит и любых коммуникаций с метрополией, что делало восстание бесперспективным. Как раз эту проблему Оланьета в первую очередь попытался решить, и отправил армию под началом де Кантерака в наступление на Такну и Арику. Внезапность восстания и дефицит перуанских войск, которые разрывались сразу между несколькими театрами, привели к тому, что на какое-то время у фернандистов оказались развязаны руки. Армия Кантерака смогла занять и Такну, и Арику, после чего началась подготовка продвижения в сторону Лимы. Буйные аймара, как всегда, оказались совершенно непредсказуемы, и, поднимая 10 лет назад восстания против сторонников короны Испании, теперь выступили в их поддержку, благодаря чему воинство абсолютистов выросло до 12-15 тысяч человек.

Косме Дамиан де Чуррука, ставший новым вице-королем после смерти Алькала Галиано, сразу же отреагировал на эти события. Со всех направлений снимались подразделения регулярной армии, а вокруг мятежной территории проводилась мобилизация подразделений милиции. Подавлением восстания занялись сразу два человека – Хосе Мануэль де Гойенече, губернатор провинции Чаркас, и Хуан де Салинас из Кито, успевший отметиться в ряде сражений и показавший себя как вполне успешный военачальник. Кроме того, на территории, контролируемой фернандистами, начали партизанскую войну местные лоялисты, которых возглавил полковник Андрес де Санта-Крус, случайно оказавшийся в начале 1821 года в Ла-Пасе с поручением. Кольцо начало стягиваться, и Оланьета, надеясь на помощь из метрополии, решил сосредоточить войска на обороне Такны и Арики, пускай даже ценой потери других городов. При этом он решил перейти от прямых действий к партизанской войне, и избегал крупных сражений, в результате чего подавление его выступления стало затягиваться. Тем не менее, к концу 1821 года был освобожден Ла-Пас, в январе 1822 – Куско, а еще спустя несколько месяцев – Пуно. Оланьета засел в Такне, так как Арика постоянно подвергалась нападениям со стороны перуанского флота. Ряды его сторонников таяли — де Кантерак погиб во время небольшой стычки в октябре 1822 года, а в декабре фернандисты лишились Кинтанильи, которого схватили и отправили в Лиму индейцы аймара, начавшие переходить на сторону правительства.

К началу 1823 года у Оланьеты осталось лишь 4 тысячи войск, плохо одетых и почти без боеприпасов. Армия лоялистов также сокращалась – части изымались и отправлялись обратно на фронт, если того требовала ситуация, в результате чего у Хуана де Салинас осталось немногим больше войск, всего около 4,5 тысяч человек. Поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, но не желая сдаваться перуанцам, Оланьета решил дать последнее сражение. Вероятно, в его голове оно должно было превратиться в эпическую победу, или же своеобразный Gotterdammerung, последний бой праведных воинов короля, где они должны будут подороже продать свою жизнь этим проклятым либералам. Увы, на деле все получилось совершенно не так – часть его армии попросту разбежалась в начале решающего сражения у Такны, остальные или сдались в плен, или были быстро перебиты наступавшими перуанскими солдатами. Сам Оланьета с адъютантом пытались бежать, но были пойманы дозором монтонерос, и переданы в руки лоялистов. Те переправили его в Лиму, где последнего вице-короля Перу, оставшегося верным королю Испании, осудили и приговорили к смерти. На эшафот он, впрочем, не попал – за день до казни он сплел из обрывков своего одеяла веревку, и повесился в собственной камере в крепости Реал-Фелипе 11 июня 1823 года. Так была поставлена последняя точка в истории колониального, испанского Перу, продлившаяся без малого 300 лет.

Примечания

1. Действительно, во главе революции в Кито 10 августа 1809 года стояли не военные, как это было обычным в Америке, а гражданские лица, причем далеко не самые простые. Это приближает Эквадор ближе к революции в США, чем к обычным латиноамериканским государствам, где военные всегда обладали огромным влиянием – в 1809 году в Кито ни один военный даже не вошел в основной состав хунты, хотя среди революционеров таковые имелись, включая брата нового губернатора и президента.
2. Таким образом, войны между федералистами и централистами, ставшей первой гражданской войной в истории Колумбии, попросту не будет.
3. И так вышло выжать из Перу больше, чем в реале, так что наглеть тоже не стоит.
4. По сути, между 1820 и 1824 годом у Перу получается очень своеобразный статус – это все еще испанские роялисты, но уже независимые от Испании. Потому и получается такой бардак, что Боливар собирается принести независимость в Перу, хотя то и так уже независимо, а перуанцы подумывают о реставрации власти Испании в Ла-Плате, хотя Испанию они уже представляют очень опосредственно.
5. Собственно, расклад сил получается совсем не в пользу Боливара, особенно с учетом того, что перуанцы уже заключили перемирие с аргентинцами, и вот-вот заключат перемирие с чилийцами – а самим вытащить войну против большого Перу у него шансов нет.