Содержание:
Когда читаешь японские описания августовских боёв на Халхин-Голе, невольно возникают параллели с чёрным летом 1941 года, только место РККА занимает Японская императорская армия. В голове так и роятся фразы из арсенала самых лютых наших критиков: «бездарное командование», «полная потеря управления», и, конечно же, сакраментальные «бессмысленные контрудары».
Стоило начаться советскому наступлению 20 августа, как японские генералы начали готовить контрмеры. История о том, как шла подготовка и что из этого вышло, довольно любопытная, так что ей будет посвящена маленькая серия статей на канале. Начнём с самой увлекательной части – с планирования. Основным источником сведений служит книга Элвина Кукса «Номонхан». Итак…
Роли и исполнители
Чтобы оценить нашу историю в полной мере, стоит предварительно ознакомиться со структурой управления японскими войсками на Халхин-Голе. В июле всё было просто. За Маньчжурию в целом отвечала Квантунская армия, а за конфликт на Халхин-Голе – подчинённая ей напрямую 23-я пехотная дивизия.
Для удобства управления дивизия поделила все подчинённые и приданные части на несколько временных групп. Одной из них был т.н. «артиллерийский корпус», в который была сведена почти вся артиллерия рангом выше полковой. Группа получилась большая – пять артполков, из которых собственно 23-й дивизии принадлежал всего один, а остальные были частями армейского подчинения. Это может объяснить сравнительно высокий статус командира группы – например, в июле это был замкомандующего Квантунской армии по артиллерии.
В начале августа в составе Квантунской армии было сформировано управление 6-й армии. Вопрос «как армия может подчиняться армии», право, увлекательный, но мы в него вдаваться не будем. Будем считать что перед нами трудности перевода, и 6-ю армию следовало бы звать корпусом. Но как его ни назови, управление 6-й армии подчинило себе 23-ю дивизию и было назначено ответственным за конфликт на Халхин-Голе.
Но довольно. Давайте, наконец, представим действующих лиц.
Командующий 6-й армией – генерал-лейтенант Огису Риппей (в других прочтениях имени также Рюхэй, Риппо).
Огису Риппей. Фото с японской Википедии
Начальник штаба 6-й армии – генерал-майор Фудзимото Тецукума.
Командуюший 23-й пехотной дивизией – генерал-лейтенант Комацубара Мититаро.
Комацубара Мититаро. Фото с японской Википедии
Командир 3-й бригады тяжёлой артиллерии, командир «артиллерийского корпуса» – генерал-майор Хата Юзабуро.
Хочется обратить внимание на то, что Огису и Комацубара были в одном звании, а Фудзимото и Хата – на ранг ниже; это наложило свой отпечаток на происходящее.
20 августа. Входят РККА и Фудзимото
Советское наступление началось утром 20 августа, а уже к полудню японское командование вполне осознало угрозу флангам, особенно южному. Собственно, за фланги беспокоились уже давно. Во второй половине дня генерал Комацубара принял решение загнуть назад правый фланг, а на левый направить 72-й полк из центра позиции.
И тут на сцене появился генерал Фудзимото. 6-я армия была своевременно (связным самолётом) оповещена о начале советского наступления, и начштаба тут же примчался на место событий. А вот командующий генерал Огису так и остался в Хайларе; возможно, не воспринял происходящее всерьёз. Вероятно, колебался и Фудзимото: во всяком, случае, он предложил выждать с переброской 72-го полка.
Комацубара в тот момент не возражал. Оперативный приказ по 23-й дивизии от 20:00 предписывал 72-му полку
«сегодня на закате сконцентрироваться в р-не сев. нового саперного моста и готовить дальнейшее продвижение».
По сути, в ближнем тылу японской группировки создавался довольно сильный резерв, который можно было использовать на любом направлении.
«Другая интересная подробность из того же вечернего приказа – оценка обстановки на южном фланге:
Пр-к… в составе примерно 200 танков и бронемашин, 1500-1400 чел. пехоты на грузо[вых] машинах числом 400-500 колес, ведет наступление на нашу первую линию, проходящую в р-не высот 744 и 747.»
Иными словами, в тот момент японцы видели только часть Южной группы, атакующую 71-й пехотный полк. Выход 8-й мотоброневой бригады и 80-го стрелкового полка в глубокий тыл японцев ещё не был обнаружен. Надо полагать, это и объясняет относительно спокойное отношение японских генералов к происходящему.
Действия сторон 20 августа 1939. Сплошные стрелки обозначают действия днём, пунктирные – ночью
21 августа. Те же, разногласия и генерал Хата
Ситуация прояснилась на следующий день. Советские войска нанесли сильный танковый удар на открытом фланге 71-го пехотного полка, и оборона пошатнулась. Стало понятно, что если ничего не делать, то будет только хуже. Ни у кого не было сомнений в том, что нужно делать: наносить контрудар. Но оставались два принципиальных вопроса: где и какими силами.
С этим-то и возник затык.
Генерал Фудзимото, выражая единодушное мнение штаба 6-й армии, настаивал на привлечении крупных сил, общим числом до 10 батальонов. Три батальона армия могла подтянуть извне кольца окружения, ещё два числились в составе 72-го полка, уже отведённого с фронта вчера; остальные пять предлагалось просто снять с флангов обороны. Удар должен был наноситься из района к юго-востоку от озера Мохолей (в японском произношении «Мохореи») во фланг и тыл Южной группы советско-монгольских войск. Достоинством этого плана была большая сила удара, позволявшая надеяться резко изменить обстановку.
Примерно таков был замысел плана Фудзимото. Сильный удар, но чтобы его осуществить, приходится оголить фланги обороны
Генерал Комацубара был более осторожен: он предлагал задействовать всего 5 батальонов, то есть не ослаблять фронт. Ему виделся удар 71-м и 72-м полками во фланг 57-й дивизии из района восточнее Нового инженерного моста. Достоинством этого варианта была простота исполнения и сравнительно бóльшая надёжность обороны в случае неудачи.
Примерно таким был план Комацубара. 71-й полк отступлением вытягивает советские войска под фланговый удар 72-го полка. Размах заметно меньше, чем в плане Фудзимото, но и подготовка гораздо проще
В возникшей дискуссии Фудзимото не смог переубедить оппонента, но и отказываться от своей позиции не стал. К вечеру Комацубара вызвал генерала Хата, изложил ему точки зрения сторон, и спросил его мнения. Хата высказался в поддержку плана 23-й дивизии, и комдив, воодушевлённый поддержкой, начал действовать.
Согласно оперативному приказу по 23-й дивизии от 21:00, 71-й полк должен был отойти на несколько километров, заманивая за собой противника, а 72-й – ночью перейти Хайластын-гол, частью сил прикрыть мосты, а основными силами занять позицию восточнее. Ему предписывалось также особенно стараться «одной частью захватить высоту 749». Эта высота была уже на краю исходной позиции для намеченного контрудара.
Действия сторон 21 августа 1939. Сплошные стрелки обозначают действия днём, пунктирные – ночью. 72-й пехотный полк ночью переходит на южную сторону Хайластын-гола
22-23 августа. Хата переобувается
Однако совсем уж наплевать на мнение армии Комацубара не решился. Утром он попросил генерала Хата поговорить с Фудзимото и отстоять план 23-й дивизии с точки зрения артиллериста. Дело в том, что для исполнения плана 6-й армии следовало быстро и далеко перебазировать изрядное число пушек. Однако начальник штарм-6 упорно стоял на своём; между тем драгоценное время утекало, и генерал Хата… сдался. Он счёл что лучше проведённое в жизнь плохое решение чем так и не исполненное хорошее. В этом же духе он рекомендовал поступить и комдиву-23.
И Комацубара тоже сдался. Но не полностью. Он продолжал спорить с Фудзимото о месте нанесения контрудара. Спор затянулся, перешёл на повышенные тона, и затронул вопросы ответсвенности и личной чести. Генералу Хата пришлось увещевать и призывать стороны к умеренности. В конце концов сговорились на том, что 6-я армия выпустит приказ на контрудар, и на его основании командир 23-й дивизии выпустит свой.
Тем временем драгоценное время утекало. Советские войска разгромили тыловые склады у Номонхан-бурд-обо, оборона 71-го полка трещала под ударами танков. Настал вечер, а плана всё ещё не было. Утрясать детали и оповещать исполнителей пришлось на другой день, а пока были отданы лишь предварительные распоряжения. Например, в оперативном приказе по 23-й дивизии от 17:30 22 августа указано:
«Артиллерийской группе… после захода солнца, на позиции оставить: дивизион полевых пушек, две батареи полевых пушек № 90, один гаубичный дивизион и усиленную роту с тем, чтобы к рассвету 24 числа подготовить занятие позиций в ю[го-]в[осточном] районе оз. Мохорей.»
Действия сторон 22 августа 1939. Сплошные стрелки обозначают действия днём, пунктирные – ночью. 71-й пехотный полк ночью отходит; этот отход был наполовину преднамеренным. Но только наполовину
Мне неизвестно, пришёл ли из 6-й армии приказ на контрудар, и когда именно это произошло. Скорее всего, пришёл утром, поскольку нам известен обширный оперативный приказ по 23-й дивизии от 14:00 23 августа, излагавший подробные задачи войскам. Удар намечался на утро 24 августа; времени на извещение войск, подготовку и перегруппировку оставалось всего ничего. Но об этом поговорим в другой раз.
Выводы
Дискуссия о способах действия сама по себе довольно распространена среди генералитета, но в данном конкретном случае она пошла во вред делу. В спорах было потеряно двое суток; в условиях наступления противника это была непозволительная роскошь.
Авторитета генерал-майора Фудзимото не хватило чтобы сразу продавить решение 6-й армии, и пришлось долго упорствовать. Очень странно что при этом генералу Комацубара пришлось дополнительно выторговывать такую простую и, казалось бы, очевидную вещь как приказ 6-й армии, раз уж был принят её план. Глядя на всё это безобразие, хочется задать один главный вопрос: а где был генерал Огису? И, конечно, много вопросов второстепенных. Почему он появился на Халхин-Голе только 24 августа? Почему не интересовался ходом подготовки к контрудару? Если знал о споре Фудзимото и Комацубара, почему не вмешался?
Внятного ответа у меня нет, но давайте честно: вопросы-то риторические. Не могло быть у генерала Огису никакой уважительной причины. Перед нами яркий пример бестолкового командования.
