Пыль Халхин-Гола Часть 52. О сталинских генералах и страхе ответственности. История одного решения
Пыль Халхин-Гола Часть 52. О сталинских генералах и страхе ответственности. История одного решения
Содержание:
Первые две недели июля «халхингольского» 1939 года выдались жаркими. Японцы показали себя достойным противником: храбрым, упорным, способным на неприятные сюрпризы. Наши потери были тяжёлыми, недостатков и поводов задуматься имелось немало. Но вот японское наступление как будто затихло, и встал вопрос: как лучше использовать передышку?
В решении так или иначе участвовали пятеро: нарком обороны Ворошилов, начальник Генштаба Шапошников, замнаркома обороны Кулик, командующий Читинской фронтовой группой Штерн и командующий 57-м Особым корпусом Жуков. Из них первые двое пребывали в Москве, Штерн сидел в Чите, а Кулик и Жуков – на Халхин-Голе. Полезно помнить, что часовой пояс Халхин-Гола был МСК+4, Читы – МСК+6.
Штерн вбрасывает мысль
Григорий Михайлович Штерн. Формально являясь прямым начальником Жукова, влиял на события Халхин-Гола опосредованно, в основном создавая нашим войскам крепкий тыл
Вечером 13 июля (21:47 по времени Читы) командарм Штерн направил наркому обороны Ворошилову докладную записку, в которой можно встретить такие пассажи:
«можно считать установленными против частей 57-го ОК две пехотных дивизии, мех бригада, 8 кавполков, до трех артполков. По-видимому, противник… готовит в ближайшие дни сильный удар с целью сбросить наши части в реку. (…)
Наши части занимают невыгодные позиции на обратных скатах высот, что восточнее реки.»
И далее, в части выводов и предложений:
«Я полагаю необходимым, чтобы т Кулик… оценил обстановку и донес Вам или сам принял бы решение, не будет ли целесообразно… уменьшить число наших частей на восточном берегу, но прочно занять два небольших плацдарма, обеспечивающие переправы…»
В конце докладной Штерн просил о мобилизации войск и перегруппировке дивизий на случай гипотетического начала войны с Японией.
Связь работала, скажем так, без особой спешки. В 12:35 (по Москве) 14 июля содержание записки было расшифровано и, видимо, доложено наркому.
Жуков принимает решение
Георгий Константинович Жуков. Формально будучи подчинённым Штерна, докладывал непосредственно Ворошилову и принимал приказы от него. Фото снято позже событий, описанных в статье; здесь Жуков уже в звании комкора
В тот же день, когда Штерн готовил свою докладную, комдив Жуков отдал приказ на отвод главных сил 57-го Особого корпуса. К сожалению, точное время мне неизвестно, но дело планировалось на ночь, так что вряд ли приказ был подписан сильно позже 22:00. Ночью, в 1:30 14 июля Жуков направил Ворошилову боевое донесение о принятом решении, объясняя его так:
«За весь день 13.7… [противник] активности не проявлял, лишь временами вел артогонь. (…) Учитывая утомленность войск корпуса, понесенные потери в предшествующих боях, подход 82-й сд и необходимость последующей перегруппировки сил в целях организации наступления… я решил: в ночь с 13.7 на 14.7 отвести главные силы с восточного берега р Халхин-Гол на ее западный берег. (…) Приступили [к] разработке и подготовке наступления.»
В 12:55 (Москвы) 14 июля донесение было расшифровано. Реакция последовала мгновенно.
Шапошников и Ворошилов реагируют мгновенно
Борис Михайлович Шапошников. Складывается ощущение, что это именно он, а не нарком Ворошилов на самом деле руководил Жуковым
С 12:55 до 13.20 (по Москве) состоялись переговоры по прямому проводу между Шапошниковым и Жуковым. Начальник Генштаба сразу поставил вопрос ребром:
«[Нарком] считает, что Ваше решение совершенно неправильное… и приказывает восстановить положение до 1 часу 14.7 (Вашего времени). Ясно ли Вам это? (…)»
Жуков попытался уклониться:
«На прежнем рубеже оставлены необходимые силы по указанию [Кулика] … Если [нарком] считает, что я не должен был ничего отводить, то прошу указать, как мне подготовлять и приводить в должный порядок части [к] предстоящим действиям…»
В тот же день Шапошников доложил о разговоре наркому. Чтобы не ограничиваться устным распоряжением, тут же был оформлен и письменный документ. Директива наркома Ворошилова за номером 105 была направлена шифром уже в 13:40 14 июля.
Климент Ефремович Ворошилов. Его имя постоянно фигурирует в документах, но похоже, что он просто визировал решения Шапошникова
«Ваш приказ об отводе … отменяю. Приказываю немедля восстановить прежнее положение (…) Приведение в порядок и отдых войск организуйте на восточном берегу, поскольку противник не активен. Восточный берег должен быть удержан за нами при всех обстоятельствах. Подготовку ведите [с] учетом этого непременного условия.»
Казалось бы, всё сказано, однако история на этом не заканчивается.
Кулик борется за решение
Командарм Кулик в тот же день 14 июля 1939 г. в 22.30 (время поступления в шифровальный отдел; видимо, время московское) направил Ворошилову собственное донесение.
Григорий Иванович Кулик. На этом позднем фото в звании маршала. Халхин-Гол станет не самой удачной страницей его жизни. 15 июля по итогам нашей истории он получит выговор за самоуправство и будет отозван в Москву
Преамбула этого довольно пространного текста рисует картину в жанре «всëпропало», свидетельствуя о его (жанра) глубоких корнях в отечественной культуре. Например:
«12 июля являлось критическим днем и могло кончиться для нас потерей техники, артиллерии и также значительной части людского состава, если бы противник повторил контратаку, потому что мы занимали кольцеобразный фронт, уцепившись за западные скаты бугров, а выход противника на переправу грозил полным пленением и разгромом наших сил, так как никаких резервов для парирования удара не было.»
Дальше Кулик переходит к выводам:
«…исходя из общей обстановки я дал указания ночью 13 июля вывести главные силы, технику, артиллерию на западный берег реки Халхин-Гол, оставив по одному усиленному батальону для обороны переправы на восточной стороне (…)
Считаю, что в создавшейся обстановке решения правильны, так как могут получиться [и] разгром наших сил, и отдача техники противнику.
Прошу отменить приказ 105, выполнение его равноценно разгрому наших сил и ни к чему не приведет.
Считаю:
1) Необходимо сейчас перейти к обороне на западном берегу Халхин-Гол…»
Затем идут вполне обычные песни о пополнениях и подкреплении.
На высокое начальство это не произвело ни малейшего впечатления. Войска вернулись на восточный берег Халхин-Гола. Более того, 15 июля Кулик получил выговор за самоуправство и был отозван в Москву.
Обсуждение
В истории этого спорного решения есть вопросы, на которые у меня нет ясных ответов. И главный из них: кто же всё-таки был автором?
Складывается впечатление, что все трое высших офицеров на месте – Штерн, Жуков и Кулик – пришли к согласию по поводу отвода войск. В противном случае трудно объяснить почему все трое приводят его обоснование, причем каждый своё. Штерн указывает на неблагоприятное (по его данным) соотношение сил, Жуков напирает на подготовку к будущему наступлению, а Кулик и вовсе рисует (преувеличенные) картины текущих неудач.
Стоит отметить и то, что Жуков и Кулик оба берут на себя ответственность за принятое решение. Интересно, что этого не делает Штерн, но последний буквально за четыре дня до того получил от Ворошилова указание в командование не вмешиваться, а заниматься обеспечением тыла. Не очень понятно почему докладная записка Штерна с рекомендацией поручить решение Кулику направлена так поздно, всего за несколько часов до донесения Жукова.
Можно предположить, что утром или днём 13 июля, а возможно, и раньше, вопрос об отводе главных сил обсуждался, ведь для подготовки боевого приказа и докладной записки требуется некоторое время.
Выводы
Некоторые из нас верят, что сталинские генералы были все как один до смерти запуганы 1937 годом, и боялись сами принимать решения. Сторонники этого взгляда могут просто не читать дальше; я не хочу трогать чужие религиозные чувства.
История скандального отхода 13-14 июля неохотно вписывается в гипотезу пугливых генералов. Как мы видим, высшие офицеры РККА все же могли иметь своё мнение, высказывать, обосновывать и отстаивать его. Прямой приказ, конечно, исполняли, но уж этим-то грешит генералитет любой армии.
Правильно ли было исходное решение отвести главные силы за реку? Лично моё мнение – нет, неправильно; оно привело к лишним потерям. Кроме того, оно ставило наши войска перед перспективой потери переправ, что могло привести к крупным неприятностям в дальнейшем. Однако мы не знаем в точности что произошло бы, не вернись войска на восточный берег, так что и другие мнения имеют право на существование, и я с интересом послушаю их обоснование в комментариях.
