Содержание:
Это был последний день большого советского наступления на Халхин-Голе (если не формально, то по сути). Вблизи высоты Ремизова ещё оставались недобитые японцы, и наши войска должны были исправить этот недостаток.
Основным источником сведений служит книга Элвина Кукса «Номонхан», представляющая японскую точку зрения.
Боевые действия 30 августа 1939. Все положения и направления действий приблизительные, могут содержать значительные неточности. Сплошными стрелками показаны действия днём, пунктирными – ночью
От рассвета до заката. Ад
Остатки японской 23-й пехотной дивизии занимали небольшой клочок земли: группу бугров и впадин не больше километра-двух в диаметре. И даже на этом пятачке части оказались изолированы друг от друга. Окружённые превосходящими силами противника, они были вынуждены вести бой рассчитывая только на самих себя.
Севернее КП дивизии оборонялись 72-й пехотный полк и 2-й батальон 71-го полка. Подробного описания этого боя нет. Советские силы здесь оценивались в 500 человек пехоты, свыше 20 танков, 5-6 миномётов, 4 орудия и 30 станковых пулемётов. Вероятно, это был 24-й мотострелковый полк. Удачно взаимодействуя с артиллерией и бронетехникой, наши пехотинцы подошли на ближнюю дистанцию и забрасывали японцев гранатами. Около 13:00 подошли на ближнюю дистанцию и танки, после чего принялись одну за другой уничтожать огневые точки. Ситуация «стала трагической», но каким-то образом удержаться японцам удалось. Бой затих около 20:00.
Управление дивизии располагалось во впадине длиной около 150 метров и глубиной в 3 метра. Советские войска держали её под огнём артиллерии и миномётов, да таким плотным, что из-за дыма было не видно позиций в каких-то 100-150 метрах. Примерно в 11:00 от 6-й армии был принят по радио приказ выходить из окружения. Около 15:00 усилились атаки советской пехоты и танков, и генерал Комацубара подписал приказ на отход, который следовало начать после захода солнца. Однако до заката ещё надо было дожить.
Командный пункт был окружён танками и пехотой, связи с частями не было; в немедленном распоряжении генерала были 23-й инженерный полк (200-300 человек), и собственно управление дивизии: 6 офицеров и 70-80 нижних чинов. В какой-то момент Комацубара, видимо, отчаялся. Он отправил в 6-ю армию сообщение о невозможности выйти из боя и своей решимости драться до конца. Очевидцы утверждали что генерал начал искать смерти: например, он хотел лично возглавить контратаку, но подчинённым удалось его отговорить.
В конечном итоге ситуация оказалась не так безнадёжна как могло показаться. Советская пехота охотно вела огонь и бросала гранаты, но идти врукопашную не спешила. Прежде чем дивизионная радиостанция была разбита, она ещё успела принять около 16:30 повторный приказ 6-й армии: любой ценой прорваться из окружения. Генерал Комацубара если и не воспрял духом, то во всяком случае передумал умирать немедленно и продолжил командовать.
Вечером расположение управления дивизии по-прежнему обстреливала артиллерия, «умело» работали снайперы. В это время осколком снаряда был тяжело ранен начальник штадива полковник Окамото. Около 18:00 советская пехота вновь атаковала, вновь забрасывала японцев гранатами, и её пришлось отбивать штыковой контратакой взвода связи.
Чуть южнее КП дивизии занимали позиции 1-й батальон и управление 71-го пехотного полка. С утра его позиции подвергались всё усиливающимуся обстрелу артиллерии и миномётов. После 11:00 советские войска (видимо, танки) вышли в тыл позиции и взяли японцев под перекрёстный огонь с ближней дистанции. Контратака пехоты и сапёров принесла только потери. Боевой дух японцев упал настолько, что в предосудительных разговорах были замечены некоторые офицеры.
Около полудня последовала атака советской пехоты (вероятно, 602-го стрелкового полка) при поддержке 20 танков. Любопытная подробность: по свидетельству японцев, наши войска использовали бронемашины для подвоза гранат: гранаты применялись очень активно. Японцы поднялись в штыковую, и им удалось остановить советскую атаку примерно на час, хотя и дорогой ценой.
Во второй половине дня атаки возобновились. Около 15:00 в перестрелке с бронетехникой японцы потеряли последнее противотанковое орудие. Новая атака предпринималась силами до 800 пехотинцев, и около 16:00 японцам вновь прошлось контратаковать врукопашную, и вновь это стоило немалых потерь. Где-то в это время к полку сумел пробраться посыльный из штаба дивизии с приказом ночью отходить. Интересно отметить, что пройти посыльному было непросто, хотя расстояние составляло каких-то 350-500 метров: пространство простреливалось бронетехникой.
Около 17:00 комполка подполковник Хигаси счёл дела окончательно скверными и приказал уничтожить боевое знамя части. Это заняло некоторое время, а затем, около 18:15, он обратился к уцелевшим. Похвалив за храбрость, Хигаси призвал всех способных двигаться присоединиться к нему в последней атаке, а тяжело раненым «храбро убить себя когда враг подойдёт близко». В 18:40 оставшиеся в управлении полка 17 человек выскочили из окопов и уже через 10 метров были срезаны пулемётным огнём и гранатами. 1-й батальон тоже атаковал, но, в отличие от управления, сумел отогнать советскую пехоту в рукопашной, и дальше упорствовать в суициде не стал.
Боевые действия 71-го пехотного полка вечером 30 августа. Синими стрелками, видимо, показана «последняя атака»
Советский взгляд на эти события можно найти в журнале боевых действий 82-й стрелковой дивизии. Приказом комдива в бой был брошен 602-й полк в полном составе. К исходу дня он:
«… овладел высотой «Ремизова». Противник понеся большие потери в панике разбежался по отдельным майханам, продолжая сопротивление отдельными группами… Потери:–убито 4 чел., ранено– 50 чел.»
Благостную картину портит только запись за следующий день:
«В ночь на 31.8.39 года второй батальон [602-го сп] продолжал уничтожать группы противника… и к 6.00 31.8 полностью уничтожил…
Боевые действия частей 82-й СД и соседей к 6.00 в районе высоты «Ремизовская» ЗАКОНЧЕНЫ. Потери:–убито 23 чел., ранено–125 человек.»
Можно предположить что в этот печальный счёт включены потери предыдущего дня, не попавшие в документы вовремя.
Ночь. Отход
К 20:00 бой стал затухать, советские танки и пехота отошли, и генерал Комацубара начал подготовку к выходу из окружения. Проведя разведку, определились с направлением: на юго-востоке кольцо окружения оказалось менее плотным. От прорыва силой отказались сразу, сделав ставку на скрытность.
Проблему представляли раненые: за три дня полки понесли потери в 30-50%, среди выживших раненые составляли до половины. Ходячим было приказано присоединиться к маршу, а на остальных просто махнули рукой; на прямой вопрос Комацубара ответил: «Оставьте их». По приказу командира дивизии на носилках выносили только начштаба полковника Окамото. Возможно, ещё некоторых части вынесли по собственному почину, но далеко не всех. И чувства здесь были совершенно ни при чëм.
Тела японских солдат. Как знать, может быть кому-то из них была вручена уходящими товарищами граната и напутствие умереть храбро?
Отдельная проблема была собрать войска. Около 23:00 к КП дивизии подошёл 1-й батальон 71-го полка (около 110 человек), но 2-й батальон не явился. Не было и 72-го полка. Не дождавшись их к полуночи, двинулись сокращённым составом в двух колоннах.
Первую колонну составляли 1-й батальон 71-го полка и управление дивизии. Их обнаружили практически сразу, и пришлось прорываться сквозь артогонь и обстрел бронетехники. Колонна рассыпалась на небольшие группы и понесла потери, но тем не менее, многим удалось вырваться. Вынесли на носилках даже начштаба Окамото.
23-му инженерному полку, составлявшему вторую колонну, повезло больше. Первые 1500 метров он проделал ползком и счастливо избежал обнаружения. Впоследствии ему тоже везло, и под серьёзный огонь он попал лишь однажды. К моменту выхода из окружения полк насчитывал 125 человек, почти все раненые.
А что же отставшие?
2-й батальон 71-го полка получил приказ на отход поздно и с искажениями. Он добрался до КП дивизии с опозданием, и выходил из окружения сам по себе. По пути полк был как минимум обстрелян из пулемётов. Утром к Номон-хан-бурд-обо он подошёл в составе 13 (!) человек.
72-й полк не получил приказа, но собрался на отходить по собственному почину. Японский рассказ говорит о неком приказе от прошлого дня, но вполне возможно что полк уже просто не мог держаться на прежних позициях. Около 22:00 неожиданно начались «очень агрессивные» советские атаки. Японцы какое-то время отбивались, но около 1:00, опасаясь задержаться слишком надолго, начали отход под перекрёстным огнём.
Полк тоже опоздал на сбор, и тоже выбирался отдельно. Ему повезло встретить на пути к Хайластын-голу офицера связи из дивизии, и получить, наконец, приказ двигаться к Номон-хан-бурд-обо. В противном случае всё могло кончиться ещё хуже: исходно комполка не собирался отходить дальше Старого инженерного моста. К 6:00 полк, «преодолев всевозможные трудности», вышел к своим в составе 240-250 человек, в том числе около 100 раненых.
Ночная атака советских войск и отход 72-го пехотного полка. На основе частичной прорисовки японской тактической схемы. На оригинале все советские огневые средства ведут огонь по отходящим японцам. Похоже, на схеме ошибка: рядом с 72-м полком обозначен 1-й батальон 71-го полка, а на деле это был 2-й батальон
Вместо заключения
31 августа 1939 жалкие остатки 23-й пехотной дивизии сосредоточились в ближнем тылу 6-й армии. Два полка из трёх утратили свои боевые знамёна, личного состава хватило бы на один комплектный полк, тяжёлого оружия не осталось вовсе. Эпопея дивизии на Халхин-Голе была завершена, и самым болезненным образом. Очевидцы утверждали, что генерал Комацубара, не старый ещё человек (53 года), вышел из окружения совершенно седым.
источник: https://dzen.ru/a/YqOFM1shgxK2SYDe?&
