В "Систему артиллерийского вооружения на вторую пятилетку" была включена пушка калибра 76.2мм в качестве тяжелого орудия для танков. Согласно этому постановлению ГАУ остановило свой выбор на орудии ПС-3 конструктора Сячинтова, начало массового производства которого планировалось на 1934 год. Однако по прошествии двух лет со времени официального принятия на вооружение не удалось наладить стабильное производство ПС-3 из-за постоянных доработок конструкции, производственных и технологических проблем.
Во второй половине 1935 года начальник АБТУ Барыков Николай Всеволодович обратился непосредственно к начальнику вооружений РККА Уборевичу Иерониму Петровичу с рапортом. В нем было изложено нетерпимое положение дел с поставками орудий и отсутствие надежды на прогресс в ближайшем будущем. ПС-3 была нужна Барыкову прежде всего для вооружения СУ АТ-1, планируемой в серию, подготовка к производству которой начиналась. Планировалось также ставить ее и на Т-28 для замены пушки КТ. Уборевич знал об указанных проблемах, приказ о назначении комиссии наркомата вооружений по расследованию причин срыва поставок ПС-3 последовал незамедлительно.
Ленинградский завод тяжелого машиностроения получил имя Кирова после его избрания Председателем Совета народных комиссаров и одновременно Председателем Совета Народной Безопасности Верховного Совета СССР. На Кировском заводе была проведена инспекционная проверка, было допрошено руководство завода, руководители цехов, служб, КБ, конструктор орудия Сячинтов Павел Николаевич, к тому времени работавший над конструированием самоходных артиллерийских установок, включая АТ-1, но продолжавший сотрудничество с КБ завода по доработке орудия. Комиссия довольно быстро нашла факты преступной недисциплинированности в отношении указаний и директив ГАУ, наркомата тяжелой промышленности по выпуску пушки ПС-3. Расследование также выявило на заводе элементы группового сговора, ставившего целью убедить ГАУ отказаться от выпуска ПС-3. Групповой конфликт интересов состоял в том, что ПС-3 должна была заменить пушку КТ, спроектированную и выпускаемую на Кировском. Кроме того, КБ завода и его главный конструктор Маханов по-видимому полагали что на смену КТ придет их новая собственная разработка. Таким образом ПС-3 оказалась в положении "Золушки". Однако выявленное положение дел с пушкой ПС-3 само по себе означало срыв задания ГАУ, и соответственно программы вооружения РККА. Это было серьезным обвинением по отношению к заводу, дело указывало на элементы вредительства и превышение групповых интересов над государственными.
Нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе Григорий Константинович был проинформирован о сложившемся положении дел и выводах комиссии. Он был серьезно обеспокоен ситуацией, но полагал что выход из нее должен быть найден без привлечения НКВД и неминуемых репрессий. Орджоникидзе стоял за кадровую стабильность, без которой по его мнению успехи были невозможны. Поэтому после его переговоров с Уборевичем было решено обойтись административными мерами и реорганизацией исполнения программы ПС-3. К тому времени в системе оборонной промышленности было издано Постановление о чрезвычайных административных мерах в случае саботажа. Согласно постановлению определенные органы управления оборонпрома могли инициировать служебное расследование по фактам неисполнения директивных заданий, результаты которого, при наличии состава преступления, передавались в Особую Контрольную Комиссию при Президиуме Верховном Совете СССР. По решению ОКК дело передавалось на дальнейшее расследование в НКВД, если имелись признаки намеренного подрыва обороноспособности, либо возвращалось назад с изложением позиции комиссии. Далее по своему решению руководство системы оборонпрома могло назначить различные меры административного наказания, вплоть до заключения под стражу и принудительную работу по месту трудовой деятельности сроком до двух лет.
По решению ОКК Верховного Совета, согласованному с Орджоникидзе, дело было возвращено в ведение наркомата вооружений с указанием на необходимость принятия административных мер и реорганизации. По решению наркомата четверо работников Кировского завода подлежали аресту и принудительному заключению по месту работы сроком на один год, еще несколько человек были переведены на другие должности и были наказаны в административном порядке. Было издано постановление наркомата вооружений "Об укреплении плановой дисциплины и исполнения директив в системе ГАУ и артпрома".
Начальник ГАУ Грендаль Владимир Давыдович получил строгий выговор за ослабление контроля над исполнением приказов и снижение дисциплины, ему было приказано в течение года разобраться и исправить положение дел, наладить массовое, бесперебойное производство танковых пушек. Кроме него были наказаны еще несколько сотрудников ГАУ. Никаких признаков непосредственной вины конструктора Маханова Ивана Абрамовича в деле обнаружено не было. Конструктор Сячинтов был признан виновным, подлежал административному наказанию, увязываемому с решением вопроса ГАУ и поступал в полное его распоряжение до исправления положения. Барыков был согласен с таким решением вопроса по Сячинтову, так или иначе Сячинтов продолжал работу над АТ-1, теперь над ее пушкой.
Начальник ГАУ Грендаль лично разбирался с положением дел, разговаривал с руководством завода и КБ, Махановым и Сячинтовым. Настоящих главных конструкторов артиллерии у него было мало, их можно было пересчитать на пальцах одной руки. Конструкторов, которым можно было дать задание на разработку полностью новой системы и быть уверенным в результате — не было, они должны были вырасти. Поэтому он старался лучше понять возможности и особенности каждого главного конструктора, начальника КБ. До сих пор Маханов в его табели о рангах стоял на первом месте, у него была масса ошибок, но он был способен генерировать идеи, находить решения и превращать их в металл. Другие конструкторы отталкивались от существующих орудий, и могли делать модификацию либо перекомпоновку.
С ПС-3 все получалось сложно. Было понятно, что Сячинтов плохо уживался в Кировском КБ. С одной стороны у них с Махановым сложились отношения как у творческих инженеров, они вместе работали над пушками. Однако в итоге коллектива не сложилось. Ни тот ни другой не стали настоящими лидерами. Маханов был главным конструктором более номинально, чем реально. Сячинтов также не создал вокруг себя коллектива, и более был склонен к индивидуальной работе.
Надо было что то решать, прежде по Сячинтову. Маханов подождет, останавливать его на ПС-3 не стоит, пусть делает свою танковую пушку, у него получится. Потом руки и до Маханова дойдут, КБ Кировского нужна твердая рука. А Сячинтов должен вернуться к работе над ПС-3, но ему нужен руководитель-организатор, и вся история это показала. Нужен кто-то твердый и целеустремленный. Сидоренко, Рыковский на эту роль не годились, а больше и не кого было предложить. Разве что Грабина, у себя дело хорошо поставил, молодой, а быстро свое КБ сколотил. Однако Грабин молодой, а Сячинтов состоявшийся, опытный. Во вторых, где их обьединить. Грабина переводить нельзя, он свою Ф-22 внедряет в производство. И вообще дело на Кировском неизвестно как пойдет. Пожалуй, есть первое предложение — перевести ПС-3 на Новое Сормово в Горький. Таковы были соображения Грендаля по окончании дела, с ними он решил выйти к Уборевичу.
Уборевич был в целом против предложения о переносе производства в Горький. Его возражение было вызвано исключительно временем на перевод и сроками исполнения. Он считал что нужно назначить Маханова ответственным за ПС-3 и оставить производство как и прежде на Кировском, при жестком контроле сверху. Грендалю пришлось обьяснять и отстаивать свою позицию. Орджоникидзе, подключенный к обсуждению, встретил предложение с пониманием. Кировский завод имел слишком широкую номенклатуру продукции, а производство артиллерии необходимо было рассредотачивать, в том числе и из соображений обороны. Было некоторое сомнение в производственных мощностях Горьковского завода, однако предлагались различные варианты кооперации и распределения производства между Кировским и Новым Сормовом. Быстро переговорив с директорами и кратко выяснив производственные возможности по перебазированию, Орджоникидзе сказал что в принципе принимает предложение Грендаля как первоначальный вариант. Вопрос о кандидатуре Грабина и аргументация Грендаля за нее были поняты, но пока не приняты. Как вариант также обсуждался Сидоренко и Пермский завод.
Решено было вызвать Грабина и Радкевича, директора Новое Сормово, в Москву.
В январе 1936 года в кабинете начальника ГАУ Грендаля состоялась его встреча с главным конструктором КБ ствольной артиллерии завода № 92 Василием Гавриловичем Грабиным.
В начале разговора Грендаль расспросил Грабина про испытания и доработку Ф-22. Затем разговор перешел на ПС-3 и Кировский завод.
— Василий Гаврилович, нам приказано в течение этого года начать валовое производство ПС-3. Первое, мне хотелось бы узнать ваше мнение о конструкции ПС-3.
— Я знаю эту пушку со времени работы на Кировском заводе. На мой взгляд в конструкции ПС-3 есть и устаревшее и прогрессивное. Устройство казенника, механизм полуавтоматики, нарезка ствола интересны. В целом же ее конструкция исходит от короткой пушки образца 1913 года. Оттуда у нее устаревший моноблок из кожуха и казенника, устройство люльки. На мой взгляд в этом лежит основная причина технологических трудностей с постановкой ее на производство. Еще я считаю конструктивной ошибкой то что полозки люльки выходят наружу через маску, они должны быть размещены внутри башни.
— Вы считаете что ее не надо ставить на производство в таком виде ?
— С моей точки зрения ствол, кожух и казенник требуют переконструирования. Мы на Ф-22 сделали тоньше и кожух и ствол, тогда как используем более мощный выстрел. Группа Муравьева сделала прочностные расчеты, которые мы могли бы применить и для ПС-3. Возможны также изменения противооткатных устройств. Ф-22 использует сходную схему их расположения, под стволом, рядом друг с другом.
— Понятно. Василий Гаврилович, положение сейчас таково, что мы не можем позволить какие либо изменения в ПС-3, нет на это времени. Нам нужно исполнять приказ наркомата вооружений о быстром начале ее производства. Я думаю вы в слышали об этом. Изменения в массе откатывающейся части просто недопустимы, они повлияют на другие части и соответственно на срок внедрения.
Моя позиция по ПС-3 такова : мы можем позволить лишь технологические упрощения конструкции сейчас.
— Да, ситуация понятна.
— Я был на Кировском заводе, у меня сложилось двойственное впечатление. С одной стороны было видно желание исправиться и наладить дело. С другой стороны у меня нет полной уверенности в успехе, если оставить все как есть. Есть мнение, что необходимо возвратить Сячинтова к работе над пушкой. Как конструктор он хорош, однако ему нужна помощь и поддержка в организации работы. Поэтому у меня есть к вам вопрос, как бы вы ответили на предложение возглавить руководство доводкой и внедрением ПС-3.
— Вобщем я не против, но я не могу уехать из Горького, мне нужно дорабатывать Ф-22.
— Это понятно, я хочу поставить вопрос о переносе производства ПС-3 в Горький, по вашему это реально ?
— Завод конечно сейчас сильно загружен работой с Ф-22, однако мы избавились от Ф-20. Возможно, если бы нам добавили людей и оборудование с Кировского, впрочем я не готов сейчас ответить точно.
— Как вы смотрите на то что я хочу направить к вам Сячинтова вместе с группой конструкторов занимающихся пушкой. Он будет ответственным исполнителем по доработке, вы же будете ее ответственным руководителем перед ГАУ.
— Не думаю что у меня были бы трудности с Сячинтовым, должен справиться. Что касается организации, то мне хотелось бы привлекать и своих конструкторов по необходимости.
— Спасибо, Василий Гаврилович, я понимаю это как ваше согласие с предложением. Вопрос о переносе ПС-3 в Горький в стадии обсуждения и видимо будет принят в скором времени. Ваш ответ меня порадовал, кроме того вы получите возможность начать работать с танковыми пушками, получите опыт. Вы хотите создавать танковые пушки ?
— Конечно, мы уже обсуждали их в КБ.
После месяца обсуждения и прикидок решение было все таки принято в пользу Горьковского завода. Был издан приказ наркомата вооружений, Грабин назначен ответственным за исполнение. Было решено перевести в Горький группу конструкторов КБ, слесарей-сборщиков и токарей опытного производства, занимавшихся ПС-3. Также станки,оборудование и оснастку необходимые для ПС-3, весь задел и полуфабрикаты. Орджоникидзе решил увеличить парк металлорежущих станков на горьковском заводе за счет резерва наркомата. В течение февраля весь персонал прибыл и начал работу на новом месте. Станки и оборудование были перевезены и установлены в Горьком к концу марта. Кировский завод согласно утвержденному плану продолжал изготовлять все крупноразмерные заготовки, был поставлен контроль над их изготовлением и передачу на Новое Сормово. На Кировском заводе была ужесточена военная приемка в лице представителей ГАУ. Постепенно по мере возможности производство заготовок должно быть переведено на новое место. На новом месте Сячинтову выделили жилую комнату в заводоуправлении, он был относительно свободен в передвижении, но подотчетен руководству. На этом его особый режим содержания ограничивался. Остальным выделили в заводское жилье.
Грабин написал план внедрения и график сдачи, по которому в октябре 1936 года должна быть выпущена опытная партия в количестве не менее четырех пушек, готовых к установке в АТ-1, из полуфабрикатов привезенных из Ленинграда. Пушки проходят сокращенные испытания в течение двух месяцев с фокусом на предыдущие недостатки. Одновременно выпускается предсерийный задел в количестве 15-30 пушек. По результатам испытаний делаются последние возможные корректировки. Задел берется в производство и начинается валовой выпуск. Что касается дисциплины и порядка то Грабину были даны все права и полномочия, для группы Сячинтова единственным приемлемым исходом был благоприятный, по понятным причинам.
Работы группы Сячинтова начались с ревизии всех прошлых проблем пушки, выявления и анализа проблемных мест. Рассмотрены причины несдачи пушек ОТК и отказы на испытаниях. Таких мест в итоге было выделено несколько : бронировка люльки, крепление кожуха, крепление казенника, полуавтоматика и привод клина, работа накатника. Большинство проблем были решены, предстояло перепроверить качество решения этих проблем. Однако проблемы были решены по разному, поскольку вариантов выпущенных пушек было множество, они отличались от друг друга той или иной частью. Нужно было систематизировать все эти варианты и соединить в одном изделии. Результаты докладывались Грабину, а от него поступали указания Сячинтову и по необходимости своим конструкторам.
Прежде всего внимание Грабина привлекла так называемая бронировка люльки. Она как бы должна была защищать ствол, но на деле охватывая его, делала тело пушки толще и увеличивала маску. Такая защита была лишней, тогда как вес возрастал. На одних вариантах бронировка была длинной, на других короткой. Грабин принял решение частично убрать эту бронировку, и вернуться в части люльки к варианту пушки для Т-35. Технологически это решалось путем отрезания верха бронировки и сохранением ее низа, защищающего люльку и противооткатные устройства. По его мнению функцию бронировки должна выполнять маска орудия, то есть элемент башни, а не пушки. При этом обойму цапфы пришлось изготавливать другую, однако она была несложной деталью.
По заданию Грабина группа Муравьева просчитала вариант уменьшения длины и массы кожуха при некотором (возможном) удлинении ствола, так чтобы общая масса откатной части была прежней. Получалось что можно сделать ствол длиной 25 калибров вместо 21. А старые заготовки позволяли такой ствол выточить, поэтому и это изменение было принято. Ствол был изменен только снаружи, канал и камора остались прежними. По казеннику было решено изменить его крепление на стволе, инженеры Грабина сделали резьбовое крепление аналогично Ф-22. По установке кожуха на стволе было сделано изменение аналогичное креплению на Ф-22. Следовательно кожухи надо было делать другие, старые не годились, годились только заготовки. Конструктивно изменения были минимальны, но технология частично стандартизировалась под Ф-22. Пружины накатника и модератор были повторно перерасчитаны обеими группами раздельно, изменения были незначительны. Вобщем в мае все проблемы с конструкцией и ее изменениями, кроме автоматики, были утрясены. Грабин доложил о результатах работы в ГАУ и получил одобрение. Приступили к изготовлению унифицированных чертежей. По поводу автоматики возникла неопределенность. Ф-22 имела иную систему, недавно прошедшую войсковые испытания, Грабин предлагал изменить ее на ПС-3 аналогично Ф-22, Сячинтов был против, по его мнению автоматика Ф-22 могла работать неустойчиво. Пришлось заново рассматривать казенник с затвором и автоматику. Сячинтов много спорил, но в результате Грабин послал его за кульман вместе с его затвором. Было решено поставить на ПС-3 казенник от Ф-22 вместе с новой автоматикой, естественно. Противооткатные, люльки, автоматика были взяты из задела. Пружины, кожухи, стволы, цапфы, казенную часть заказали по новым чертежам.
Проблем с изготовлением практически не было, задание распределялось между токарями кировской группы и местными. Ствольная группа ПС-3 была проще для изготовления, чем у Ф-22. В августе были готовы два полных комплекта пушек, приступили к их сборке. В сентябре еще три поступили на сборку. Однако в октябре было собрано и сдано лишь две пушки, сборщики не успевали с заданием. Две сданные пушки поступили на заводской полигон для испытаний. Грабин решил не останавливать сборку до окончания испытаний, в течение ноября собрали еще три. Испытания выявили лишь сбои в автоматике у одной пушки, которые по видимому были следствием брака. После замены деталей автоматика работала штатно. Общий вид ПС-3 нового выпуска :
В ноябре по результатам испытаний получили полные данные ПС-3 нового выпуска :
Длина ствола мм/клб 1906/25
Вес качающейся части 525 кг
Вес откатных частей 360 кг
Откат 420-460 мм
Начальная скорость 560 мс
Дальность стрельбы 10500 м
Результаты испытаний подтвердили проектные характеристики пушки. До конца 1936 года было сдано 8 годных пушек и поставлено на завод "Большевик" для вооружения АТ-1. Руководство ГАУ было в принципе удовлетворено результатами года и зачло сдачу в качестве установочной (предсерийной) партии. Было указано быстрее переходить к валовому производству, что требовало некоторой реорганизации. Решили расширить кировскую группу за счет местных кадров. Задел способен был обеспечить производство 80-100 пушек. Плановые расчеты на 1937 год показали что завод способен обеспечить своими силами изготовление до 300 (250-300) комплектов откатной части (ствольная группа). Однако производство люльки и кожуха не укладывалось в план загрузки металлообрабатывающих станков и прессов. То есть по израсходовании задела люлек сборка фактически останавливалось. Об этом директор завода Илларион Аветович Мирзаханов известил наркоматы вооружений и тяжпрома. Было принято решение возобновить производство люлек и кожухов на Кировском заводе по новым чертежам. КБ Грабина упростило форму бронированного кожуха люльки и уменьшило размер. Таким образом в Ленинграде изготавливались все заготовки ствола, кожуха ствола и полностью люлька. Внутренние детали люльки — накатник, модератор, гидравлический компенсатор и казенник изготавливали в Горьком.
Заводу установили план по сдаче на 1937 год в количестве 350 пушек ПС-3. Фактически в первый год валового производства "Большевик" получил 320 готовых пушек для вооружения СУ АТ-1. Это был успех, удалось наладить бесперебойное производство АТ-1, первой самоходной противотанковой установки. Кроме того завод справился неплохо и с выпуском Ф-22, сдав 417 орудий.
