Проект All-big-gun 1884 года. Барбетный броненосец Владимира Степанова

17

Интересная винтажная статья, которая, думаю, заинтересует коллег.

«Енисей» быстро оседал на нос и кренился на левый борт. В огромную пробоину с ревом врывалась вода. Степанов, очень хорошо знавший все качества своего детища, сразу понял: спасти корабль невозможно. И несколько последних оставшихся ему минут жизни он посвящает спасению людей. Четко и быстро исполняются отдаваемые им приказы. Одна за другой спускаются на воду шлюпки; стоя на мостике, он подбадривает и торопит оставшихся.

«Владимир Алексеевич! Батенька! Скорее! Не терпит время! Считанные минуты остались!» – прокричал Степанову штурманский офицер. В ответ с мостика донеслись до всех последние слова командира: «Кто останется на корабле, пристрелю сам. Обо мне прошу не беспокоиться. Прощайте, братцы!»

Так он и запечатлелся в памяти людей, застывших на шлюпках: один, с непокрытой головой, на мостике беспомощного, быстро уходящего в воду корабля. Вот высоко задралась корма, мелькнули в воздухе неподвижные бронзовые винты, и волны чужого моря сомкнулись над головой Владимира Алексеевича Степанова, избавив его от далеко не единственного, но, быть может, самого горького разочарования в жизни…

Проект All-big-gun 1884 года. Барбетный броненосец Владимира Степанова

Содержание:

Творение, погубившее своего создателя

Не так уж много найдется в истории кораблестроения людей с судьбой более драматичной, чем судьба Степанова. Благодаря удивительной проницательности и одаренности он еще на заре своей военной и изобретательской деятельности предугадал значение минного оружия в грядущих войнах на море; и в плеяде специалистов, создавших высокую репутацию русскому минному делу, Степанову принадлежит почетное место.

Он изобрел первую в мире автоматическую систему для постановки мин на ходу корабля. Он разработал проект первого в мире минного заградителя – быстроходного корабля, предназначенного для скрытой постановки мин у вражеских берегов. И когда грянула русско-японская война, в составе нашего флота уже находились корабли, которых не было ни в одной стране мира.

Но как будто злой рок преследовал Степанова. События сложились так, что русская эскадра, ослабленная внезапным нападением японцев, отстаивалась на внутреннем рейде Порт-Артура. И когда возникла угроза высадки японского десанта на Квантунском полуострове близ коммерческого порта Дальний, единственным кораблем, готовым преградить путь японскому флоту, оказался минный заградитель «Енисей», построенный по проекту Степанова.

Непроглядной ночью 28 февраля 1904 года во время снежной пурги и пронизывающего ледяного ветра маленький, ладный кораблик вышел на позицию и приступил к постановке мин. Почти двое суток не сходит с мостика командир. Ни смертельная усталость, ни брызги, превратившие его реглан в ледяной панцирь, не могут заставить его оторваться от дела, к которому он готовился всю жизнь.

Вот уже перегорожен двойной линией мин северный выход из Тальенваньской бухты. Ветер крепчает, колючий снег снижает видимость почти до нуля. Но «Енисей» упорно идет вперед, одна за другой через равные промежутки времени плюхаются за борт тяжелые рогатые мины. Наконец сброшена последняя. Общий вздох облегчения, повеселевшие лица. Степанов внимательно оглядывает в бинокль пройденный кораблем путь и вдруг замечает на гребне волны всплывшую мину. Если противник обнаружит ее, преимущества скрытности минирования будут утрачены…

Поморщившись, Степанов отдает приказание, и «Енисей» малым задним ходом начинает приближаться к мине. С кормового орудия мигом сдернут чехол, еще минута – и мина будет уничтожена.

И в этот момент чудовищной силы взрыв сотрясает корабль…

«Енисей», который принес Степанову и признание, и гибель, пошел на дно примерно за год и четыре месяца до Цусимы. А меньше чем через полтора года опыт этого, быть может, самого решительного в истории морского сражения дал толчок к разработке проекта «Дредноута» – линейного корабля, открывшего новую – дредноутскую – эпоху в развитии военного флота. Спустя пару лет у всех на устах были имена людей, причастных к строительству дредноутов в крупнейших морских державах мира. Но среди них не было уже имени Владимира Алексеевича Степанова – человека, который сам себя считал неудачником, не ценил своих недюжинных способностей, был очень несчастлив в личной жизни и который, тем не менее, больше, чем кто-либо другой, имел право считаться пророком дредноутской эры.

Родословная «Дредноута»

В июле 1905 года на одном из заседаний британской комиссии, составленной из военных моряков, ученых и кораблестроителей, адмирал Пэкенгэм, делясь с присутствующими впечатлениями о Цусимском бое, в котором он принимал участие в качестве наблюдателя, склонялся к той мысли, что боевая ценность огромного британского броненосного флота в течение нескольких ближайших лет будет сведена к нулю.

Цусимское сражение, по мнению адмирала, показало: исход морского сражения будут решать быстроходные корабли с мощным артиллерийским вооружением и мощной броней от носа до кормы. А этим условиям не отвечал ни один из находящихся в строю британских броненосцев.

Нельзя сказать, что идея создания такого линейного корабля была нова. Лучше всех это знал первый морской лорд адмирал Фишер, отвечающий за постройку и вооружение новых кораблей. В 1899 году, командуя Средиземноморской эскадрой, он пришел к выводу, что прицельный огонь из орудий можно вести не только на дистанции 12–15, но и 30–40 кабельтовых. Правда, для этого необходимо было стрелять из орудий одного калибра, иначе корректировка становилась невозможной. Чем больше крупнокалиберных орудий, тем грознее корабль для врага. По мысли Фишера, двенадцать 305-миллиметровых орудий следовало размещать попарно в трех башнях на носу и трех – на корме. Тогда корабль сможет вести носовой и кормовой огонь из шести орудий, а бортовой – из восьми. А пока Фишер занимался своими изысканиями, специалисты адмирал­тейства тоже не теряли даром времени.

В 1902 году инспектор артиллерии английского флота Мэй после кропотливых исследований пришел к ошеломляющим выводам: оказывается, средняя артиллерия на линейных кораблях вообще не нужна, ибо она уничтожается главным калибром противника еще до того, как сможет сама начать стрельбу. По предложению Мэя был спроектирован броненосец «Лорд Нельсон», вооруженный двенадцатью 12-дюймовыми орудиями, но в 1902 году идея Мэя показалась адмиралтейству чересчур рискованной, и было принято стандартное размещение артиллерии: четыре 12-дюймовых и десять 9,2-дюймовых пушек.

Теперь же, после Цусимы, морские чиновники крепко задумались над судьбой британского флота, и лорд Фишер получил необходимые кредиты.

Надо было скороспешно нагонять упущенное время. На конкурс в бюро военного судостроения поступило восемь проектов линейных кораблей. В конечном итоге приняли проект, который, как выяснилось позже, был хуже забракованных, но который, тем не менее, произвел переворот в военном судостроении.

Через один год и один день «Дредноут» – так называли новый корабль, – сверкая свежей краской, стоял у пирса в Портсмуте, готовый к испытаниям. В нем поражало все: и грандиозные размеры; и пять башен с десятью дальнобойными 305-миллиметровыми орудиями (не случайно его называли еще «all-big-gun» – то есть «вооруженный только крупными орудиями»); и турбины Парсонса, создававшие неоценимую прибавку в скорости на 2–3 узла; и сплошная броневая защита от носа до кормы.

С появлением «Дредноута» все прежние броненосцы, в том числе и недавно заложенные, сразу устарели, а государства, затратившие огромные средства на их строительство, оказались почти безоружными на море.

Кто первый?

Казалось бы, постройкой «Дредноута» Британия закрепила за собой славу не только самой мощной индустриальной державы того времени, но и приоритет в создании линейного корабля нового типа. Но в действительности все оказалось гораздо сложнее.

Первым, кто заявил свои права на приоритет в разработке такого линкора, был главный кораблестроитель итальянского флота полковник Умберто Куниберти. Еще в 1902 году он предложил своему правительству аналогичный проект. Однако расходы на постройку линкора по этому проекту показались итальянскому правительству столь ошеломляющими, что оно заявило: строить не будем, а если Куниберти желает, то он может осуществить свой проект на стороне или хотя бы опубликовать его.

Вот таким путем на страницах английского морского ежегодника «Джейнс файтинг шипс» за 1903 год и появилась статья Куниберти под броским заголовком «Идеальный броненосец для английского Флота». Обосновывая переход к единому калибру, итальянец доказывал:

«Если мы хотим с одного залпа уничтожить корабль противника, мы должны принимать в расчет только 305-миллиметровые орудия, способные пробивать главный броневой пояс. Поскольку такие орудия заряжаются довольно медленно, надо установить их как можно больше, и тогда вам раньше удастся нанести роковой удар противнику».

Но Куниберти оказался не одинок. Если главный кораблестроитель итальянского флота претендовал на идею, то главный строитель американского флота Филипп Хичборн претендовал на нечто большее: на приоритет в разработке детального проекта.

«Если бы не наша американская медлительность, – говорил Хичборн, – линкоры нового типа стали бы называться не дредноутами, а мичиганами».

И действительно, сравнивая боевые характеристики броненосцев «Мичиган» и «Южная Каролина», американцы убеждались, что скрытные англичане увели у них славу буквально из-под носа. Конгресс утвердил акт о закладке этих кораблей за 9 месяцев до закладки «Дредноута». Но оперативность американцев была такова, что закладка «Мичигана» состоялась через два с половиной месяца после того, как «Дредноут» вступил в строй. Правда, ограничив водоизмещение новых линкоров 16 тыс. т, конгрессмены неоправданно занизили боевые харак­теристики «Мичигана» и «Южной Каролины», и американские корабли уступали «Дредноуту» и в бронировании, и в скорости, и в весе носового и кормового залпов.

Проект All-big-gun 1884 года. Барбетный броненосец Владимира Степанова

Разработка «Нассау» – германского броненосца дредноутского типа – началась в 1904 году, то есть до того, как стали известны характеристики «Дредноута», и немецкие кораблестроители, возглавляемые морским министром Тирпицем, тоже считали, что они пришли к идее дредноута если не раньше англичан, то, по крайней мере, независимо от них.

Но какое же разочарование ожидало бы и Фишера, и Куниберти, и Хичборна, и всех прочих претендентов, если бы они узнали, что в архивах морского ведомства в России с 1884 года хранится проект, воплотивший в себе требования, которые 20 лет спустя породили «Дредноут»…

Проект, сданный в архив

На военно-морских тактических занятиях, проводимых Николаевской Морской академией в 1880 году, разбиралась «Морская дуэль» – нашумевшая тогда брошюра английского адмирала Коломба. Анализируя одиночный бой кораблей, этот знаменитый специалист по морской тактике утверждал: гораздо выгоднее располагать восемь орудий главного калибра так, чтобы четыре из них могли вести огонь на один борт, а четыре других – на другой, чем распределять их равномерно по два на каждый борт, на нос и корму.

Один из участников этих занятий, молодой офицер Владимир Алексеевич Степанов, считая, что в будущем, как и в прошлом, сражаться придется не столько одиночным судам, сколько эскадрам, решил разобрать вопрос о наивыгоднейшем расположении орудий на кораблях, предназначенных для эскадренного боя. Поскольку лучшим боевым строем для эскадры считалась кильватерная колонна, Степанов решил: крупные орудия, решающие участь сражения, нужно расположить так, чтобы наибольшее их число участвовало в бортовом залпе. Эта простая идея и послужила основой проекта броненосца с линейным расположением артиллерии главного калибра.

Защищенный в 1884 году, этот оригинальный проект обратил на себя внимание специалистов, обсуждался в Морском техническом комитете, был признан «преждевременным», сдан в архив и в дальнейшем утерян.

Лишь с большим трудом, по архивным и разбросанным в периодической печати материалам, автору статьи удалось в самых общих чертах восстановить внешний вид и приблизительные тактико-технические свойства степановского дредноута.

Проект All-big-gun 1884 года. Барбетный броненосец Владимира Степанова

Это был двухвинтовой барбетный броненосец водоизмещением в 9270 т, с типичным для того времени тараном. Его длина составляла 104,5 м, ширина – 20,5, осадка – 7,2 м.

В центральной части корпуса располагался овальный барбет, внутри которого попарно, на снижающихся станках, находилось восемь дальнобойных 305-миллиметровых орудий.

Для борьбы с миноносцами и минными катерами предназначалось 50 47-миллиметровых скоро­стрельных пушек, установленных в полупортиках незащищенной жилой палубы, на продольном мостике и марсах мачт.

Кроме артиллерии, корабль нес четыре надводных минных аппарата, мины заграждения, которые можно было ставить на ходу, и два паровых катера, вооруженных минными аппаратами.

Мощность двух паровых машин двойного расширения была достаточна для достижения скорости около 16 узлов. Широкий 53-метровый бортовой пояс с траверзами, барбет, податочные трубы и боевая рубка состояли из плит брони – компаунд толщиной 380 мм. На уровне ватерлинии по всей длине корабля шла 75-миллиметровая броневая палуба.

Проект All-big-gun 1884 года. Барбетный броненосец Владимира Степанова

Вот, пожалуй, и все, что нам известно о «Дредноуте 1884 года».

Куда девался проект? Остались ли, сохранились ли где-нибудь документы и расчеты? Рассматривалась ли подобная схема размещения орудия при создании русских броненосцев?

Материал, проливающий свет на любой из этих вопросов, способствовал бы раскрытию одной из самых интересных и запутанных страниц русского кораблестроения.


источник: Павел ВЕСЕЛОВ, рис. К. АРЦЕУЛОВА «Проект «All-big-gun» 1884» // «Техника — молодежи» 1972-07, c. 44-46

Подписаться
Уведомить о
guest

10 комментариев
Старые
Новые Популярные
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Альтернативная История
Logo
Register New Account