Посттравматическое Средиземье: что вынес Толкин из Первой мировой

Джон Толкин немало повидал на фронте. И пережитое, безусловно, оставило след в его творчестве. В эпизодах и характерах героев его саги немало отсылок к Первой мировой. Что вспоминал автор, описывая Мёртвые топи, что олицетворяет Мордор, и был ли у Фродо посттравматический синдром — сейчас расскажем.

Джентльмен не ждёт повестки

Джон Толкин записался в армию лишь после получения степени Оксфордского университета летом 1915 года. Для охваченной патриотической лихорадкой Британии это было несколько поздно и почти тянуло на отправку белого пера (символа трусости).

Пройдя подготовку в качестве офицера связи, летом 1916 года Толкин отправился во Францию. Там он принял участие в Битве на Сомме. Правда, фронтовая карьера будущего великого писателя была короткой. В конце октября, после ночёвки в брошенном немецком блиндаже Толкина искусали вши, и он заболел окопной лихорадкой. После госпиталя его признали негодным к службе на передовой. Так до конца войны он занимался подготовкой новобранцев на Острове.

После выхода его самых известных произведений множество людей принялось искать аналогии с двумя мировыми войнами. В Назгулах увидели боевые самолёты, в огромных Мумакилах — «движущихся холмах» — танки. В Мордоре искали Германию, а в Рохане и Гондоре — Францию и Англию.

Сам Толкин неоднократно убеждал поклонников, что все прямые аналогии неверны. Орки — не немцы и не могут ими быть, а все приписываемые аллегории — не более чем досужие домыслы.

Но в то же время он написал следующее:

«Автор, конечно же, не может быть не затронут собственным жизненным опытом. (…) Для того, чтобы прочувствовать тяжесть военной тьмы, нужно побывать под ней лично».

«Военная тьма»

Первая мировая конечно же повлияла на мир Средиземья, в котором люди, эльфы, орки и гномы ведут неустанную борьбу за господство и власть. За долгие годы исследований литературоведы, историки и биографы Толкина нашли в его текстах множество сопоставлений с его военным опытом.

Самым знаменитым стали Мёртвые топи. Сам Толкин подтверждал, что это отсылка к северной Франции осени 1916 года.

Однако правда была куда мрачнее. В октябре 1916 батальон Толкина оказался среди залитых водой воронок. Ему и нескольким другим офицерам пришлось укрываться в старой немецкой траншее. Дно траншеи, буквально превратившееся в болото, было сплошь устлано трупами немецких солдат.

Ещё одну аналогию с войной исследователи нашли в назгулах. В них увидели не столько авиацию, сколько неожиданную смерть с неба — в виде воющих артиллерийских снарядов, шрапнели и минометных мин.

«И с пронзительным криком с тусклого неба упала крылатая тень: назгул, устремившийся на свою жертву. Отступление превратилось в бегство. Рассеянные люди уже метались в безумии, бросая оружие, крича от страха и падая наземь».

В этих строках видят описание неожиданного, мощного огневого налёта артиллерии.

Военные лагеря орков удивительно точно описывают огромные британские тренировочные и тыловые лагеря в Британии и во Франции.

Но самой главной отсылкой к Первой мировой может быть сам Мордор и орки, без привязки к каким-либо странам или нациям.

Первая мировая — это война победившей индустрии, где убийства поставлены на технический поток. Мир Мордора — это мир, в котором леса вырубаются ради массового производства оружия, кующегося в огромных мастерских. В них придумываются и производятся всё более хитрые механизмы уничтожения («Механизмы, моторы и взрывы всегда занимали и восхищали гоблинов»).

Сами орки ведут себя как и все солдаты той войны. При осадах

«копали, копали и копали глубокие траншеи»,

обрушивая на врага многодневный град снарядов из своих метательных машин.

Конфликт «Властелина колец» — это борьба новой машины массового убийства с патриархальным миром прошлого. Война, в которой массовые убийства легко одолели одряхлевшие романтические устои.

В истории четверых хоббитов, отправившихся за приключениями, вполне справедливо видят стремление молодого предвоенного поколения вырваться из сонного и стабильного мира и окунуться в большое приключение войны.

Как и все друзья Толкина, поголовно записавшиеся в армию, хоббиты оказались втянуты в события куда большего масштаба, чем они могли представить. Их так же быстро разбросало военное лихолетье. Двое лучших друзей Толкина погибли во Франции в 1916 году с разницей в несколько месяцев. Но к своим героям писатель был чуть более милосерден.

В Сэме Гэмджи сам автор видел образ простого пехотинца, честно идущего вперёд вне зависимости от того, какие ужасы его ждут. Денщика, незаметно делающего своё дело и готового на всё. Даже выносить из ада своего хозяина на спине.

Что касается персонажа Фродо, в нём современные исследователи видят куда более мрачные аналогии.

На протяжении всего романа Фродо демонстрирует всё больше и больше симптомов как посттравматического синдрома, так и тяжёлых контузий. Временная слепота, тремор конечностей, потеря вкуса и обоняния, нервное истощение, сменяемое приступами тревоги.

Стандартный набор симптомов для тех, кто прошёл через «стальные грозы».

В финале романа Фродо мучается вопросом, что ему делать дальше, видит кошмарные сны и переживает флешбеки ужасов, которые ему пришлось перенести. Он не может найти своё место в Шире и снова жить как раньше. Как и многие ветераны, он больше не видит себя в когда-то привычной обстановке:

«Всё ушло навеки, остались лишь тьма и пустота».

Даже когда Шир находится под угрозой, и Мэрри и Пиппин — двое обильно награждённых героев той же войны — призывают дать отпор, Фродо отказывается браться за оружие. Его участие в деле ограничивается лишь тем, что он останавливает резню пленных. Как и когда-то поэт-ветеран Зигфрид Сассун, персонаж Фродо превращается в радикального пацифиста.

Ветеран из «Потерянного поколения» — образ, более чем знакомый и Толкину, и его современникам.

Терапия

О войне писатель практически никогда не говорил вслух. Однако в своей великой саге он рассказал невероятно много.

Из многочисленных писем, воспоминаний жены, друзей и коллег можно сделать вывод, что сам Толкин после увиденного на фронте страдал от посттравматического синдрома.

Может быть, волшебный мир Средиземья был его терапией и преодолением пережитого? В конце романа Фродо уходит за горизонт в новый мир. Хочется надеяться, что боль самого автора ушла с последней строчкой его труда.

источник: https://warhead.su/2018/02/08/posttravmaticheskoe-sredizemie-chto-vynes-tolkin-iz-pervoy-mirovoy