Перейдя пограничную р. Ингулец (Ивлю), русские дружинники попадали в половецкую степь и через два-три перехода (примерно 100 км) вплотную подходили к половецким вежам. Как правило, русские брали вежи и стада в луке днепровской и поспешно возвращались с полоном на Русь. Так было зимой в 1190 и 1193 гг. В 1185 г., когда половецкие воины ушли в далекий поход на Византию, русские и берендеи, возглавляемые воеводой Романом Нездиловичем, пограбили и заднепровские вежи, а в 1192 г., в аналогичной ситуации, русские князья Ростислав и Святослав с черными клобуками также намеревались направить свой удар на половецкий берег Днепра, но черные клобуки, подойдя к Днепру, узнали через лазутчиков, что за Днепром стоят вежи их «сватов» и отказались переправляться через реку. Князья с малой дружиной не решились продолжать поход и вернулись домой.
Большие походы в центральные районы приднепровских половцев обыкновенно тщательно готовились, возглавлялилсь великими князьями и преследовали определенные политические цели. Приднепровские половцы были не только ближайшими и непосредственными соседями Руси, в их руках находился также южный степной кусок важного торгового пути «из варяг в греки». У порогов, близ Хортичева острова, купцы были особенно беспомощны, там-то и грабили их приднепровские половцы. Почти вдоль Днепра тянулся и Солоный путь, а по Днепро-Донецкому водоразделу (по границе между приднепровскими и донскими половцами) проходил Залозный путь. Русские дружины должны были встречать «гречников» — купцов, торгующих с Югом и Византией, у порогов и проводить их из степи на Русь.
Разрушительным был русский поход 1183 г., когда девять князей с дружинами перешли «на ратную сторону» Днепра у Инжиря брода, встали на Орели (на Угле) и 30 июля встретились в бою с половцами. Интересно, что с половецкой стороны тоже участвовало более десяти ханов, причем не только приднепровских, но и лукоморских (в частности, Кобяк с сыновьями). Половцы были разбиты, ханы взяты в плен, а Кобяк казнен. Это была, несомненно, одна из самых крупных побед русского оружия в степи. Недаром ее с гордостью вспоминает автор «Слова о полку Игореве». Однако уже через три года, в 1187 г., великие князья «дуумвирата» — Святослав и Рюрик вновь сочли необходимым, воспользовавшись суровой снежной зимой и падежом скота у половцев, направить свой удар в сердце Приднепровья — на самарские вежи (у «Голубого леса»).
Несмотря на постоянные успешные походы и набеги русских, приднепровские половцы не теряли политической активности. Об этом свидетельствуют, в частности, их походы в Византию в самом конце XII в. Правда, в этот период приднепровцы самостоятельно почти не нападали на русские княжества. Нам представляется, что причина этому заключается в отсутствии у них сильного и дееспособного хана — организатора таких походов. Ни один из ханов орды Бурчевичей, ни Кобан, ни Бегбарс, ни Урусобичи и Кочаевичи, упомянутые в летописи в 1190 г., не были достаточно крупными политическими фигурами, способными возглавить борьбу с Русью. Как правило, они принимали участие в походах и битвах, которыми руководили ханы других объединений — лукоморские Тоглий и Кобяк или знаменитый хан восточных (донских) половцев Кончак.
Лукоморье находилось у Днепра, скорее всего, в его низовьях. Можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям, которые были обнаружены в районе нижнего Днепра. Как правило, относятся они к развитому периоду половецкой скульптуры, т. е. исключительно ко второй половине XII — началу XIII в.. Следовательно, мы можем сделать вывод, что лукоморские половцы как отдельные объединения сформировались примерно в 70-х годах XII в.
Каменные изваяния, обнаруженные в Приднепровье, позволяют считать, что процесс образования там нового союза орд с определенными границами и постоянными зимовищами начался несколько раньше: примерно 15% приднепровских статуй относится к так называемому переходному типу, который, очевидно, можно датировать первой половиной XII в. Приднепровскому объединению XII в. предшествовал на этой же территории существовавший союз Боняка и Тогоркана, распавшийся или во всяком случае потерявший былую силу во второй период половецкой истории. В новое объединение, как и в прежнее (конца XI в.), входило несколько больших орд, кочевавших в приднепровских степях. Расположение этих орд прослеживается, как нам представляется, по скоплениям каменных статуй в разных районах Приднепровья.
Донские половцы занимали бассейн среднего течения Северского Донца.
В то время как приднепровские половцы служили постоянной мишенью для ударов русских и черноклобуцких дружин, донские половцы жили в относительном спокойствии и безопасности. Летописец говорит всего о двух походах на донских половцев, причем оба они кончились неудачно для русских и оба возглавлялись Игорем Святославичем (1185 и 1191 гг.). Первый — поход 1185 г., завершился небывалым разгромом русского войска у речки Каялы.
В настоящее время существует не менее десяти различающихся деталями вариантов этого пути. Обычно споры сосредоточиваются на локализации речек Сальницы и Каялы. Б.А. Рыбаков в 1971 г. предложил новую версию маршрута Игоря Святославича. Он доказывает, что после Сальницы (район устья Оскола) Игорь двинулся в верховья Самары, точнее — в междуречье Самары и ее притока — речки Бык. В конце XII в. участок этот был, очевидно, необитаем, поскольку не зафиксировано в этом районе ни одной каменной статуи, тогда как в каких-нибудь 20—30 км от него находились крупнейшие скопления их как в Приднепровье, так и на Донце. Вот сюда-то, в пустой район и заманили половцы Игоря. Вежи, которые Игорь взял после легкого боя у Сюурлия, были, вероятно, подставными. Опьяненные победой русские полки двинулись дальше в этот своеобразный котел, со всех сторон окруженный болотами или сильными половецкими группировками: с запада — приднепровскими, с востока — Кончака и Гзака. Гибель русского войска была неизбежна.
Только благодаря подробному летописному повествованию о пленении и бегстве Игоря известно, что вежи Кончака находились на Торе. Игорь, плененный Чилбуком из рода Торголове, был взят на поруки Кончаком и раненый отвезен к нему в вежи. Далее, договариваясь со своим сообщником Лавором о бегстве, Игорь просил его переехать с поводным конем «на ону сторону Тора». Ясно, что вежи стояли на правом берегу этой речки. В бассейне Тора обнаружено огромное количество половецких изваяний XI — начала XIII в. Подавляющее большинство их относится к интересующему нас периоду, т. е. к концу XII в. Некоторые из них необычайны по тщательности отделки и художественному мастерству. Можно сказать, что именно здесь был один из основных центров половецкого каменного искусства.
Кончак, хозяин этого большого района, во второй половине XII в. стал самым «популярным» на Руси половецким ханом. В записи 1201 г. летописец сообщает краткую биографию его семьи. После побед Владимира Мономаха многие половцы оставили места привычных донских кочевий. В их числе был и хан Отрок, ушедший с ордой в Грузию. После смерти Владимира брат Отрока — Сырчан послал к нему послов, которые и уговорили хана вернуться на родину. Из Грузии Отрок привез жену — царевну Гурандухт и сына от нее, Кончака. Летописец говорит о Кончаке как о могучем богатыре, «иже снесе Сулу, пешь ходя, котел нося на плечеву». В других местах летопись, упоминая о Кончаке, перечисляет массу бранных эпитетов: треклятый, окаянный, безбожный, кощей и пр. Эти-то эпитеты, употреблявшиеся кроме Кончака только в отношении Боняка, и свидетельствуют о его силе и стремлении постоянно грабить и разорять русские княжества.
Русская летопись не дает нам материалов о половецких группировках, жизнь которых не была непосредственно связана с Русью. Поэтому об их существовании можно судить только по археологическим источникам, важнейшим из которых являются каменные изваяния. Картографирование их показало, что наибольшее число статуй сосредоточено в степях вдоль северного берега Таганрогского залива. Совершенно очевидно, что здесь локализовалось сильное и богатое половецкое объединение. В «Слове о полку Игореве» одним из южных рубежей Половецкой земли названо «Поморие». Возможно, автор «Слова» имел в виду этот крупнейший союз, который мы можем, вероятно, условно именовать «поморским».
В нижнем течении Донца и частично по Дону обитала еще одна группа половцев. Она хорошо очерчивается по материалам каменных статуй. Мы знаем, что на месте Саркела — Белой Вежи вплоть до середины XII в. находилось зимовище половцев — поселок с глинобитными домиками. Вблизи Белой Вежи и на нижнем Дону известны погребения половцев. В летописи об этих половцах говорится дважды. Первый раз под 1116 г.: половцы бились с торками и печенегами у Белой Вежи, победили их и, видимо, частично изгнали на Русь, ставши после этого единоличными хозяевами Подонья, поскольку и русские обитатели Белой Вежи вынуждены были в 1117 г. уйти с Дона. Город из форпоста русских в степи превратился в половецкое зимовище.
Следующая группа половцев, выделяемая по статуям, — предкавказская. Она довольно четко локализуется в Центральном Предкавказье не только по каменным статуям, но и по курганным материалам, датирующимся XII—XIII вв. Русские не сталкивались с северокавказскими половцами, и потому из русских летописей мы ничего не можем получить для восстановления политической истории этого объединения. Некоторые сведения по этому вопросу сохранились в грузинских летописях. Пользуясь этим источником, З.В. Анчабадзе написал работу о половцах на Северном Кавказе, в которой приходит к заключению, что они появились там не позже конца XI в. После походов Владимира Мономаха в донецкие степи и отступления половцев количество их в Предкавказье увеличилось. Ясно что половцы во главе с ханом Отроком хотя и служили Давиду, но кочевали не в Грузии, где не было широких степных просторов, а в северокавказских степях. В Грузии же находилась отборная гвардия царя набранная из половцев.
Половецких статуй совсем не было в Западном Предкавказье, Среднем и Нижнем Прикубанье, на Таманском полуострове. В Тмутаракани, когда ее в начале XII в. покинули русские, очевидно, оставался какой-то небольшой половецкий отряд. Тем не менее она для русских стала к концу XII в. «землей незнаемой». Не было половецких статуй, а значит, и их веж на Керченском полуострове. Однако на основной территории Крыма их известно сравнительно много. Особенно заселенным половцами районом были степи восточного Крыма. О крымчаках упоминает автор «Слова»: вместе с тмутараканским болваном он перечисляет в числе южных рубежей «земли незнаемой» Корсунь (Херсон) и Сурож (Судак). Для крымских половцев это крайние южный и восточный пункты их расселения. Из-за явной недостаточности письменных свидетельств о факте пребывания и постоянного кочевания половцев в Крыму в литературе почти не вспоминают. Между тем даже в середине XIII в., после утверждения в степях власти татар, Сурож — Судак — Солхат назывался «городом кипчаков», а Вильгельм Рубрук в те же годы писал, что на огромной (в пять дневных переходов) крымской равнине, раскинувшейся севернее Керсоны и Солдайи, до прихода татар «жили команы и заставляли вышеупомянутые города… платить дань».
Еще одна половецкая группировка находилась в междуречье Дона и Волги. Волга была восточным рубежом Половецкой земли. Каменные статуи (а значит, и основные места кочевок этой группы) встречаются в бассейне Дона, на Хопре и Медведице, однако были они и на Волге, и даже в Заволжье. Судя по тому, что статуй здесь сравнительно с более западными районами немного, населенность этой территории была незначительной (в XI—XII вв.). Об этом же свидетельствует и курганный материал: по данным Федорова-Давыдова, здесь было обнаружено всего семь половецких погребений XII в., в следующий же период зафиксировано в приволжских степях около сотни.
Тем не менее половцы на Волге, вернее, в междуречье Волги и Дона все же кочевали. Федоров-Давыдов считает возможным называть это объединение «Саксин», основываясь, в частности, на фразе Лаврентьевской летописи о том, что в 1229 г. саксины и половцы «возбегоша из низу к Болгаром перед Татарами».
Очевидно, что летописец очень четко отделяет половцев от саксинов. Последние были жителями города, возникшего, вероятно, на развалинах Итиля, жители его назывались «саксины». Как в любом другом средневековом городе, окруженном кочевой степью, состав его жителей был пестрым: там были и половцы, и гузы, и хазары, и выходцы из множества других народов. Впрочем, вопрос о Саксине, как и вопрос об Итиле, еще ждет своего исследователя. Нам в приведенной летописной фразе интересно только то, что в низовьях Волги, поблизости от Саксина действительно жили половцы. И возможно, на этих половцев ходили в поход в 1205 г. князья рязанские и «взяша вежи их».
Итак, изменения в географии Половецкой земли во второй половине XII в. заключаются в окончательном оформлении крупных половецких союзов — лукоморского, приднепровского, донского. В это же время образовались, вероятно, и другие союзы, о которых не говорится в летописи, а именно поморский, крымский, предкавказский, поволжский. Кроме того, к этому же времени относится и овладение половцами торговыми городами Крыма и Тамани, которые до этого были русскими и византийскими.»
