Перевод АИ. Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей. Часть 18. Продолжение о ситуации в Греции и про переселения греков
Приветствую всех. Я продолжаю переводить альтернативу нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей». Вернее сказать, редактировать браузерный перевод. Все пояснения и возможные замечания автора переданы от первого лица.
Содержание:
Часть VI: Интриги Андроника
Никострат, сын Калликрата, был выбран Беотийской лигой, чтобы возглавить наступление на Фессалию в 424 г. н.э. [352 г. до н.э.]. Главной целью кампании было свержение Андроника и назначение Деметрия регентом в Ферах. К ним присоединились фокийцы и этолийцы, у которых уже были гарнизоны, охранявшие Фермопильский проход. В связи с сухопутным вторжением афиняне собрали армию наёмников с намерением высадиться на севере Фессалии, где они могли бы захватить Мелибою — прибрежный город, и угрожать Лариссе в глубине страны. Таким образом, Андроник попал бы в клещи, где он мог либо потерпеть решительное поражение, либо избежать битвы и потерять всю народную поддержку.
Командиром афинских наёмников был некий Артемидор из Милета. Будучи солдатом удачи, он был одновременно и закалённым солдатом и всегда был готов ответить тому, кто предложит самую высокую цену. Андроник, зная о его склонностях, поскольку тот сражался под его началом год назад, попытался подкупить его, чтобы он присоединился к нему после высадки. Поскольку его казна была на исходе (в отличие от его восточных коллег, Андроник не имел доступа к огромным богатствам империи Ахеменидов, которые они унаследовали от Вавилона и Сузы), у Андроника не было особых возможностей выполнить эти обещания, но, похоже, Артемидор всё равно победил. Пока корабли переоборудовались в Скионе на Халкидском полуострове, Артемидор согласился предать афинян.
Афинский флот под командованием Хабрия (который командовал всей экспедицией) вскоре переправил их через Мелибою, где они намеревались начать осаду. Артемидор, однако, поссорился с Хабрием, утверждая, что глупо не идти прямо на Лариссу и не оказывать на неё давление вместо того, чтобы тратить время на осаду неважного прибрежного города. Хабрий получил строгий приказ захватить Мелиобою, и в первую очередь заботился об интересах Афин, а не об интересах коалиции в целом, и отклонил жалобы Артемидора. Артемидор изобразил гнев, заявив, что если Хабрий не пойдёт на Лариссу, то это сделает он сам, и предупредил его о своём намерении уйти со своими людьми на следующее утро. Хабрий был не в состоянии остановить его и позволил ему уйти, чтобы осадить Лариссу. Конечно, он не собирался делать ничего подобного, и вместо этого, когда почувствовал, что отошел достаточно далеко от Хабрия, двинулся на юг, чтобы соединиться с Андроником.
Андроник повернул на юг, чтобы встретиться с фиванцами и Деметрием. Фиванцы, не ожидавшие, что у него будет дополнительно десять тысяч человек (что было хорошо для Андроника, который сам изо всех сил пытался собрать войска из сильно истощённой фессалийской базы), оказались застигнуты врасплох, когда он появился возле Эхиноса. Действительно, когда они столкнулись с его силами, они ещё не знали о дезертирстве Артемидора. Это единственный способ адекватно объяснить, почему Никострат решил вступить в бой со значительно более многочисленным фессалийским войском, когда ему предложили сражение.
Неудивительно, что Андроник выиграл день и занял поле боя. Приняв эшелонное построение, он разместил большую часть своих наёмных сил и конницы на левом фланге, таким образом, подавив фиванцев напротив. После того, как он развернул их фланги, ему не удалось преследовать этолийцев, которые закрепили левый фланг фиванцев и отступили в полном порядке после того, как стали свидетелями краха их правого фланга. Таким образом, он не смог завершить свою победу и продвинуться на юг, поскольку этолийцы смогли отойти к Фермопильскому проходу, отправляя и получая подкрепления, чтобы помочь удержать его. Андроник знал, что на данный момент у него просто не было сил, чтобы форсировать проход, и ему снова помешали окончательно добить противников.
Теперь, когда проблема с фивано-афинской коалицией была решена, Андроник обратил своё внимание на север. Его дипломатическое мастерство и мастерство в интригах до сих пор отлично окупались. Он успешно выдержал бурю в первые дни конфликта, примкнув к греческому восстанию, сохранил положение, убив Клита, и отбил грозные экспедиционные силы, пытавшиеся свергнуть его, подкупив одну часть вторжения и используя её для уничтожения другой. Не имея возможности продвигаться на юг, пока он не соберёт больше людей или не построит флот, он обратил свой алчный взор на одрисского царя Котиса, который сам возглавлял вторжение в Македонию. Андроник опасался ещё одного союза между Котисом и Александром I и формированием против него фивано-афинской коалиции. Зная, что он не может рисковать, вступая в бой с Котисом, он вместо этого снова прибег к интригам.
У Котиса было три сына, старшим из которых был Керсоблепт, младшим Амадок, а средним — Берисад. Керсоблепт был любимцем Котиса, потому что он всегда разделял командование с царём в его кампаниях и получал самые важные независимые команды, когда сам Котис не мог присутствовать на них лично. Действительно, Керсоблепт возглавлял войско во время вторжения в Македонию, а Котис провёл дополнительную неделю в Котополисе, чтобы заняться важными домашними делами, прежде чем присоединиться к нему позже. Это не так сильно возмущало Берисада, который тоже преуспевал под руководством своего отца, но Амадок кипел от негодования, всегда чувствуя себя отстранённым от важных дел. Он поссорился с Котисом в начале 424 года, о чем Андроник почти наверняка знал через осведомителей при дворе Котиса. Их отношения, по-видимому, не улучшились к 425 году, когда Андроник обратился к Амадоку по поводу убийства Котиса.
Пообещав поддержку притязаниям Амадока на царствование, если он убьёт отца, Андроник убедил его довести заговор до конца. Однако Амадок не хотел делать это сам и вместо этого подкупил двух охранников Котиса, чтобы те убили его. Итак, тринадцатого марта, в ночь перед тем, как Котис должен был отправиться в поход, чтобы присоединиться к Керсоблепту, двое мужчин (история записывает их как двух эллинов по именам Евтропий и Симонид) убили Котиса во сне.
Теперь настала очередь Амадока разыгрывать оскорблённого и оплакивающего сына. Он схватил двух мужчин, подверг их пыткам и казнил за их преступления. Однако он совершил роковую ошибку, когда попытался убить и Берисада, чтобы устранить потенциального соперника. Берисад, уже подозревавший Амадока в убийстве отца, был предупреждён о заговоре и бежал из Котополиса посреди ночи в Севтополис на севере. Теперь Амадок столкнулся с двумя соперниками, своими братьями, и без войска, находящегося вдоль северной границы, чтобы помочь ему. Он послал отчаянную мольбу о помощи Андронику, который, в свою очередь, ответил, начав вторжение в Македонию.
Хотя Андроника критикуют за то, что он оставил Амадока без помощи, не было никакого реального способа, которым он мог бы помочь ему напрямую, не успокоив сначала Македонию. Ему нужно было добыть золото и серебро, чтобы заплатить своим наёмникам, и у него не было флота, который мог бы противостоять афинянам и позволить ему обогнуть Македонию и высадиться прямо во Фракии. Македония уже более двух лет находилась в состоянии, близком к анархии, и Верхняя Македония, столкнувшись с частыми набегами иллирийцев и пеонийцев, всё больше и больше становилась независимой. Усмирение Македонии потребовало бы много времени и усилий, особенно если он должен был сделать это до того, как Александр I Эпирский попытается вступить в борьбу, и поэтому он не мог углубиться дальше на север и прийти на помощь Амадоку, несмотря на обещания. Тем не менее, это не означает, что у него когда-либо было какое-либо намерение сделать это. Хаос в Одрисском царстве был именно тем, что было нужно для ослабления давления на его царство, и поэтому в его интересах было позволить этому продолжаться как можно дольше.
Без помощи Андроника положение Амадока стало практически безнадёжным. Он надеялся использовать войско, размещённое в Севтополе, чтобы победить Керсоблепта с помощью Андроника, но теперь первое войско выступало против него под командованием Берисада, а у последнего не было ни малейшего намерения появляться. Амадоку удалось собрать небольшой отряд в несколько тысяч человек, но эти силы растаяли, когда прибыл Керсоблепт со своим гораздо большим, закалённым в боях войском. Амадок и его сын Терес были казнены. Но гражданская войнам не закончилась, поскольку Барисад, теперь сам обладающий сильной армией, не желал подчиняться Керсоблепту. Вместо этого он заявил о своих собственных притязаниях на трон.
После серии безрезультатных сражений сильно ослабленный Керсоблепт спровоцировал восстание гетов на севере, вынудив Берисада сосредоточить внимание там и проложив путь к временному перемирию. Керсоблепт воспользовался передышкой, чтобы зимой 425-426 годов начать поиски союзников, и он нашел готового партнёра в лице афинян. На какое-то время более или менее обеспечив своё господство над Эгейским морем, афиняне обратили взор на Босфорские проливы, которые были жизненно важны для поддержания постоянного притока зерна в город. В частности, они были заинтересованы в восстановлении контроля над Византием, и в этом Керсоблепт мог оказаться либо врагом, либо полезным союзником. Признавая стремление афинян захватить город, Керсоблепт предложил афинянам помощь в его захвате, если они окажут ему военную помощь в гражданской войне. Афиняне согласились и снова подготовили экспедиционный корпус под командованием Хабрия, чтобы отправиться на север и соединиться с Керсоблептом в Котополисе, как только начнется сезон военных действий.
Их способность поддержать эту экспедицию, которая стала дополнением к более срочной экспедиции, предпринятой Харесом для защиты Халкидского полуострова от амбиций Андроника, является убедительным свидетельством военного и экономического возрождения Афин. Теперь они, возможно, были столь же могущественны, как и в разгар Пелопоннесской войны, и наслаждались своей восстановленной ролью влиятельного посредника в регионе. Хабрий прибыл с десятью тысячами человек (в основном наёмников), чтобы помочь Керсоблепту ранней весной, и двое отправились на север, где столкнулись с Берисадом и победили его, вынудив отступить обратно в обнесенную стеной цитадель Севтополис. Выполнив свою миссию, Хабрий повернул обратно на юг, чтобы осадить Византий, в то время как Керсоблепт заканчивал дела на севере. Берисад был схвачен и казнён вместе со своим сыном Кетрипором, что положило конец гражданской войне в Одрисском царстве.
Часть VII: Вторая Делийская лига
С помощью Керсоблепта афиняне под предводительством Хабрия захватили Византий в следующем году, открыв таким образом Босфорский пролив для поставок афинского зерна. Афины достигли своего наивысшего расцвета, и в следующие пару лет их власть немного ослабнет, поскольку они будет бороться с восстаниями в Эгейском море. Эти восстания в конечном итоге трансформировали Афинскую империю, но об этом будет сказано позже. На данный момент афиняне находились на самом высоком уровне со времён Пелопоннесской войны и были хозяевами Эгейского моря.
Между тем, смерть Мавзола в 425 году [351 год до н.э.] [1] предоставила Антипатру возможность расширить свою власть за счёт своей сестры Артемисии, которая теперь управляла Карией из Галикарнаса. Силы, верные Артемисии, потерпели поражение у реки Меандр, и вся Кария, за исключением прибрежных городов Дидимы, Миндоса и, конечно, Галикарнаса, пала под его ударами. Артемисия заперлась в Галикарнасе, готовясь к осаде, а Дидима и Миндос обратились к Афинам за помощью. На данный момент афиняне не смогли отправить больше, чем символический флот, будучи более занятыми в Халкидике и Фракии, но на следующий год (427) было обещано больше кораблей. Не имея флота, достаточно сильного, чтобы противостоять как Артемисии, так и небольшому афинскому флоту, Антипатр не смог взять Галикарнас. Он также не смог взять Дидиму, её близость к Милету позволила милетцам под руководством афинян успешно укрепить город. Единственным городом, который пал в том году, был Яссос, взятый Антигоном, небольшая победа для кампании, которая началась так успешно.
Галикарнасский Мавзолей
Ситуация приняла ещё более негативный оборот для Антипатра в 427 году, когда афиняне, наконец, собрали значительные силы в Миндосе. Этой экспедицией руководил Фокион, который несмотря на то, что изначально был против афинского восстания со стороны Дельфийской лиги, оставался уважаемым в Афинах и, несмотря на это, оставался талантливым военачальником. Он, не теряя времени, преследовал Антипатра, прогнал его из Галикарнаса и расстроил его тактикой с пельтастами, отказываясь участвовать в рукопашном бою. Таким образом, Антипатр был отброшен назад до Меандра, хотя гарнизоны, размещённые в стратегически важных местах в Карии, позволили ему сохранить некоторый контроль над регионом, несмотря на его уход.
Вернувшись на материк, Андроник допустил серьезный просчёт. Приняв бездействие Александра из Эпира за слабость, он вторгся в страну в 427 году, надеясь нанести ещё один сокрушительный удар своим врагам. Правление Александра над Эпиром действительно было шатким, когда он впервые вступил на трон, и его бездействие было результатом наведения порядка в своем доме, но к 427 году его положение было достаточно прочным, и он был готов к грядущему вторжению. Он ответил на вторжение силой, разгромив Андроника при Ораоне, прежде чем начать собственное вторжение в Фессалию. Наёмники под командованием Артемидора снова перешли на другую сторону, уже будучи недовольны Андроником из-за его непостоянной оплаты.
Теперь, когда войско было деморализовано и значительно уменьшилось, положение Андроника стало ещё более тяжелым, поскольку поступали сообщения о том, что фиванцы приняли Деметрия в Ферах. Он бежал в Лариссу, единственный крупный город в Фессалии, который всё ещё был ему верен, что позволило Александру обойти его войска и вторгнуться в Македонию. Тем временем фиванцы, выполнив свою миссию, быстро отступили на юг, оставив Деметрия без большой армии, и поэтому он не смог воспользоваться слабостью Андроника. Это было преднамеренно, поскольку фиванцы не хотели видеть объединенную Фессалию, а скорее разделенную, сосредоточенную на внутренних разборках. Таково было положение дел в Элладе в конце 427 года: разделенная Фессалия, возрождающийся Эпир и Керсоблепт, вновь укрепивший власть над своим царством.
Достигнув зенита своего могущества, неудивительно, что Афинская империя столкнулась с недовольством и восстаниями, как это было в прошлом. Это неудивительно. Но, по-видимому, афинян застало врасплох, когда правительства, лояльные Афинам, были свергнуты одновременно в Византии, Абдере, Лимносе, Лесбосе, Хиосе и Косе. Их усилия были поддержаны родосцами, встревоженными возрождением афинской власти, в которой они видели прямую угрозу своей независимости. Восстание не распространилось на ионийские города, находящиеся под контролем афинян, которые рассматривали Антипатра как большую.
Реакция Афин на восстание началась хорошо: Хабрий был отправлен в Амфиполь, чтобы разобраться с соседней Абдерой, которая была быстро подавлена. Вслед за этим он укрепил афинскую власть на Тасосе и отправил послание Диофиту и Демаду, которые действовали на юге, чтобы повернуть на север и встретиться с ним на Лесбосе. Однако корабль, доставивший сообщение, был захвачен хиосцами, которые, узнав афинские планы, приготовились расправиться с Диофитом, прежде чем он сможет соединиться с Хабрием и объединить свои силы, чтобы сокрушить их. При поддержке родосцев и остатков флота Антипатра хиосцы устроили засаду Диофиту у побережья небольшого острова Икария, захватив двадцать пять кораблей и потопив ещё двадцать (из военно-морских сил в девяносто кораблей).
Поражение вызвало панику в Афинах, и афинское собрание приказало отменить все операции до конца 428 года [348 г. до н.э.]. За этим последовала успешная осада и взятие Дидимы Антипатром к концу года, потеря, которая ранила ещё больше, потому что поставила под сомнение их способность защищать свои ионийские владения. Диофит не осмелился вернуться в город для суда, вместо этого бежав в Сарды, где Антипатр приветствовал его дезертирство. Демад использовал это в своих интересах, сумев избежать осуждения, в основном обвинив во всем фиаско неумелость Диофита.
Примерно в это же время идея более инклюзивной конфедерации впервые была выдвинута Фокионом, который видел, возможно, больше, чем кто-либо другой, необходимость предоставить тем, кто подчиняется Афинам, большую заинтересованность в том, чтобы оставаться в их сфере влияния. Это было предпринято ранее, во время краткого возрождения Второй Афинской империи (также известной как Первая Афинская конфедерация), но (по мнению Фокиона) не зашло достаточно далеко. Это стало ясно после восстаний, которые нанесли ущерб афинянам и положили конец их второй империи, а теперь угрожали положить конец её возрождению ещё раз. В настоящее время эта идея была громко отвергнута, особенно непримиримым врагом Фокиона Демосфеном, но она задержалась в умах афинян, поскольку их гражданская война затянулась.
Зимой 428 года произошло ещё одно событие, оказавшее глубокое влияние на направление гражданской войны в Афинах и на их будущую роль в Эгейском море. Это было долгожданное возвращение Тимофея, сына Конона, который, наконец, вновь появился в городе после событий в Египте (которые будут прокомментированы позже), вытеснивших его. Недовольство его поведением в прошлой войне более или менее улеглось, и обстоятельства, в которых оказались афиняне, заставили их принять его возвращение. Он был избран одним из десяти стратегов на год, и вместе с Фокионом (который был самым снисходительным) он был отправлен в 429 году нанести удар по хиосцам в отместку за поражение в прошлом году.
Дуэт не разочаровал. Поняв, что объединенный хиосско-родосский флот движется на захват Наксоса, они последовали за ним и послали вперед небольшой разведывательный отряд, чтобы заманить хиосцев на свой путь. Полагая, что у них есть ещё один шанс нанести афинянам сокрушительный удар. Хиосцы клюнули на наживку, преследуя небольшие силы в узком проливе, отделявшем Делос от острова Миконос. Остальная часть афинского флота, прятавшаяся за Миконосом, разделилась: Фокион обошел одну половину, чтобы врезаться в хиосцев сзади, а Тимофей атаковал их спереди. Хиосцы были полностью окружены и уничтожены, тридцать кораблей были потоплены, а большая часть остальных захвачена. Вслед за этим они захватили Хиос, что вскоре привело к тому, что Кос увидел, как дует ветер, и сдался.
В следующем году Фокион и Тимофей вновь проявили активность в южной части Эгейского моря, действуя в Ионии против Антипатра, в то время как Хабрий и Харес сосредоточились на новых угрозах афинским интересам в Халкидской лиге, вновь оказавшиеся под угрозой со стороны континентальной державы. Динамичный дуэт вновь поймал и разгромил флот Антипатра, снова захватив Дидиму и снова сняв осаду с Галикарнаса. Они вернулись в Афины героями, и с большим политическим капиталом, который нужно потратить.
Хотя восстание подходило к концу, оно не было полностью закончено, и, несмотря на это, афиняне понимали, что новое, более масштабное восстание всегда может вспыхнуть в любое время. После двух прошлых крупномасштабных восстаний и почти истощённым самым последним, было ясно, что нужно что-то сделать, чтобы дать городам, находящимся под контролем Афин, некоторую долю самостоятельности в лиге. Вопрос, однако, заключался в том, как это сделать, не ограничивая афинскую гегемонию над ними. Вмешались популярные Фокион и Тимофей со своим собственным предложением.
Прежде всего, их идея новой афинской конфедерации заключалась в том, чтобы развить ту, которая была создана во времена Второй Афинской империи (или Первой Афинской конфедерации). Из Указа Аристотеля, который ознаменовал его начало, они взяли следующее:
- Все вовлеченные государства должны были иметь автономию
- Афинам не разрешено владеть землёй ни в одном из государств-членов
- Афины не должны был налагать гарнизон или клерухию на кого-либо из членов, если только этого не попросит указанный член
- Каждому государству-члену было разрешено выбирать свою собственную конституцию, которая не обязательно должна была быть демократической
Это, конечно, не было полностью соблюдено, и именно это привело к восстаниям, развалившим первоначально популярную конфедерацию Афин. В дополнение к вышесказанному, они хотели расширить сферу действия и изменить состав этой новой конфедерации. Главным образом, они смотрели на реорганизацию Аттики Клисфеном в 268 г. н.э. [508 г. до н.э.]. Их предложение заключалось в том, чтобы применить систему демов, триттий и фил ко всей новой конфедерации. Они предложили удвоить количество демов со ста тридцати девяти в Аттике до двухсот семидесяти восьми, которые, в свою очередь, также будут разделены на тридцать триттий и десять фил. Каждый из них должен был вводиться таким же образом, как вводились демы, триттии и филы в Аттике. То есть демы должны были управляться демархом, а филы — басилевсом (не путать этот термин с царями. Очевидно, это были не цари).
Однако главной ступенькой было представление. Афиняне не были готовы согласиться с разделением архонтов и стратегов между афинянами и другими членами этой конфедерации, и поэтому это был нереальный вариант. Они также не сочли возможным добавить десять новых стратегий для десяти новых демов, посчитав, что двадцать стратегий — это слишком большое число, чтобы быть эффективным. Вместо этого они придумали новую должность; Делиарх (название происходит от Делийской лиги, которую будет называть эта новая конфедерация). Там будет два Делиарха; один из Аттики, другой из других составных частей лиги. Они будут избираться представителями, выбранными от каждого из ныне существующих двадцати владений. Все двадцать дем будут иметь право голоса при избрании обоих делиархов; таким образом, даже если один делиарх должен был быть афинянином, а другой не афинянином, представители афинского дема могли голосовать за неафинского делиарха, а неафинские демы — за афинского делиарха. Казна лиги будет храниться на Делосе, поэтому её называют Делосской лигой.
Дебаты по поводу этой новой лиги продолжались больше года, Фокион и Тимофей потратили на них почти весь свой политический капитал. Они пригласили представителей подданных Афин, чтобы выступить в Пниксе. Видные эллины, такие как панэллин Исократ, которые видели в этом грандиозное панэллинское предприятие, высказались в его пользу. Исократу удалось убедить своего бывшего ученика принять его сторону, устранив могущественного союзника из лагеря оппозиции во главе с Демосфеном (который, к его чести, выдвинул свою собственную альтернативу, которая также была корректировкой статус-кво, хотя и ближе к Указу Аристотеля). Предложение было гарантировано в Эклесии (афинском собрании), когда Аристофонт, в то время один из самых влиятельных людей в Афинах, выразил свою поддержку. Итак, в 431 [345 г. до н.э.] была образована Вторая Делосская лига (также называемая Второй Афинской конфедерацией или Третьей Афинской империей).
Примечания:
[1] – В реальной истории он умер в 353 году до нашей эры
Часть VIII: Переселения эллинов
Сейчас я намерен рассказать о том, как междоусобная война, которая охватывала Элладу уже почти три десятилетия (и будет продолжаться почти столько же), повлияла на население. Эллада была уже сильно перенаселена, когда разразились войны пятого века н.э. (370-примерно — 330 г. до н.э.). Эта перенаселенность привела к тому, что многие эллины стали солдатами удачи, участвуя в разборках между эллинскими государствами, а также за границей, где они участвовали в войнах царей Ахеменидов и египетских фараонов. Я уже рассказывал, как это способствовало трансформации эллинской войны и профессионализации эллинских армий. Ясон из Фераи был первым человеком, который полностью воспользовался этим достижением, и до его военных реформ основой его завоеваний было большое количество наёмников, находившихся у него на службе. Это позволило ему претендовать на гегемонию над Элладой и дойти почти до Персеполя перед его безвременной кончиной.
Если перенаселение ещё не сделало Элладу не самым привлекательным местом для жизни, то возобновление междоусобных войн, последовавших за кратким мирным периодом Ясона, сделало ситуацию намного хуже. Стабильности было мало; фермеры часто обнаруживали, что их поля уничтожены, а городские жители были свидетелями того, как их города и посёлки несколько раз переходили из рук в руки, где-то в один и тот же год. Это заставляло многих эллинов всё чаще искать новую судьбу за границей, и у них не было недостатка в местах для поселения. В Месопотамии и Сирии Нутеш был рад поощрять поселение, пытаясь укрепить свои очень плоские и в остальном незащищённые границы. То же самое, в меньшей степени, можно сказать и о Египте, где в дельте Нила появилось больше эллинских поселений. Но в целом, большинство тех, кто хотел обосноваться за границей, смотрели на запад.
У эллинов была обширная история колонизации западного Средиземноморья, где они часто сталкивались с финикийцами и вступали с ними в конфликт. Они уже колонизировали часть Италии, дав ей название Мегас Эллада (Великая Эллада). Восточная Сицилия, части западного побережья Италии, Северная Сардиния, Корсика, Южная Галлия и части прибрежной Иберии подверглись той или иной форме эллинской колонизации. Эта новая волна эллинской колонизации привела к значительному расширению поселений в этих регионах, включая основание двух новых важных торговых центров: Гераклеи на Сафинийском побережье и Декелеи в Иберии.
Приток поселенцев, покидающих Элладу на запад, пришёлся на удачное время для эллинов Мегас Эллады и Сицилии, которые начали проигрывать в войнах с карфагенянами и италийскими племенами. Увеличение численности, которое оно принесло, возможно, было достаточным, чтобы склонить чашу весов в некоторых из этих конфликтов, и, тем не менее, было долгожданным пополнением населения, которое было истощено войной.
На востоке эллины составляли значительную часть колонизаторов, которые сначала поселились в городах Нутеша в Сирии и Ассирии. В дополнение к четырем городам в Сирии (Пиерия, Угарит, Алалах и Неаполь [1]), значительное эллинское меньшинство можно было найти в восстановленных городах-крепостях Ашшуре и Ниневии. Они основали группу небольших торговых аванпостов в дельте Нила, в том числе город, который вскоре обогнал Навкратис, Артемисию [2]. Он был основан (или, точнее, колонизирован; там уже существовал египетский город под названием Ракотис. Египтяне продолжали называть этот город Ратокисом. Город населяли поселенцы из Мегары (одним из главных божеств города была Артемида), и вскоре стало очевидно, что поселенцы выбрали идеальное место. Благодаря покровительству фараона Нахторхеба [3], преемника Тахоса, город быстро превратился в важнейший торговый центр для Египта, который начал больше ориентироваться на Средиземноморье.
Примечания:
[1] — Селевкия — Пиерия, Апамея, Антиохия и Лаодикия соответственно. Другой сирийский Тетраполис. Я понятия не имею, какими могут быть халдейские / арамейские названия городов. Поэтому я решил дать двум прибрежным городам греческие названия (поскольку в них были бы крупнейшие греческие поселения), а двум более внутренним городам названия городов 2-го тысячелетия до н.э. в регионе, которые примерно соответствовали тому, где могли находиться Антиохия и Апамея
[2] – В реальной истории Александрия
[3] — Нектанеб II
Источник:
