Перевод АИ. От изгнания до триумфа. Западная Римская хронология. Часть 20. Подготовка Феодосия III к войне с вестготами
Приветствую всех. Я продолжаю переводить альтернативу нашего западного коллеги Flavius Iulius Nepos под названием «От изгнания до триумфа. Западная Римская хронология». Вернее сказать, редактировать браузерный перевод. Все пояснения и возможные замечания автора переданы от первого лица.
Содержание:
Глава LVI — Испания в огне
В 534 году был убит самый верный союзник Рима: Агила пал жертвой заговора своего пасынка. Воспользовавшись падением популярности Агилы и отсутствием его сына в королевстве, два молодых принца, Аларих и Теодорих свергли отчима и захватили власть. Всё это происходило, когда имперская армия сокрушала последние остатки Вандальского королевства, а на востоке Амаларих, ещё один претендент на готский трон, готовил наступление на империю. Смерть Агилы означала, что теперь Аларих, третий по имени, был правителем королевства, враждебного Риму. Однако он был не единственным претендентом на престол. Аларику сильно помогла аристократия, убеждённая что король будет под её влиянием. Поэтому в обмен на помощь аристократия убедила Алариха разделить его власть над королевством со своим младшим братом Теодорихом.
Это незначительно ослабляло его контроль над королевством, но не так сильно по сравнению с другими вызовами его власти, исходящими из некоторых частей королевства. Убийство предшественника отнюдь не было полностью принято всеми слоями готского и римского общества. Верными Агиле, а теперь и Аталариху, были города Бетики, где память о разграблении Нового Карфагена Гезалеком была ещё жива. Новый Карфаген, Гиспалис, Дианий и многие другие города на побережье, рассчитывая на поддержку Рима, закрыли свои ворота перед людьми Алариха, одновременно призывая Аталариха вернуться в Испанию, чтобы занять трон своего отца. Империя не смогла оказать им помощь, так как была уже слишком занята войнами в Африке, Далмации и Сардинии. Вся помощь, которую они могли получить, ограничивалась военно-морской поддержкой. Попытка Аталариха высадиться в Испании оказалась неудачной: слишком мало людей смогли присоединиться к его армии, так как его основные сторонники бежали в северную часть королевства, а южные города не могли отправить в его войско ни одного человека из своих гарнизонов. Пребывание Аталариха в Бетике оказалось слишком коротким, чтобы иметь какие-либо длительные последствия в гражданской войне, так как большая часть армии уже присоединилась к его соперникам в борьбе за трон, и теперь Теодорих во главе 4000 человек шел против него. Ещё в сентябре римлянам во главе с Дуксом Мавритании Прокопием и местными готскими гарнизонами, верными Аталариху, пришлось выдержать осаду длинною во всё лето, прежде чем Теодорих был вынужден отступить, не сумев выбить римлян. Вскоре после этого Аталарих отправился в Италию, чтобы поступить непосредственно на службу императору и воевать против Амалариха.
Тем временем на севере вестготам угрожали гораздо большие опасности. В Тарраконе римлянин по имени Цецилий провозгласил себя императором, как только новости о гражданской войне между тремя братьями дошли до этой части королевства. Узурпатор Цецилий был близок к тому, чтобы добиться признания в Риме, где одно из его посольств достигло императора Маркиана с просьбой о военной поддержке в обмен на то, чтобы Цецилий правил в Испании как Цезарь от имени Маркиана. Всё это ни к чему не привело, поскольку было сочтено слишком дорогостоящим и рискованным. Кроме того, Маркиан вскоре погиб.
В Агилаполисе ещё более решительно сопротивлялись Алариху и Теодориху друзья и бывшие сторонники Агилы. Построенный самим Агилой после победы над королем Рицимером как бастион его королевства, он теперь был бастионом против того же самого королевства. Городом и прилегающими территориями управлял совет людей, готов и римлян, служивших под началом Агилы. Формально эти люди осуществляли власть от имени своего нового короля Аталариха, который не мог помочь им на поле боя и едва мог общаться со своими сторонниками, и по этой причине их город теперь был безопасным убежищем для любого, чья жизнь теперь была в опасности из-за правления Алариха и Теодориха. После свержения Агилы Аларих начал новую антиримскую политику, направленную против местной испано-римской аристократии, никейских церквей и их имущества. Перераспределение этих богатств между его сторонниками, арианским духовенством и им самим было для Алариха идеальным способом обеспечить своё правление и финансировать войны. Но такие действия только способствовали постоянным восстаниям испано-римлян и враждебным ему готов.
Агилаполис был хорошо укреплен, но настоящей причиной, по которой армия Алариха никогда не могла покорить город, была поддержка иностранных держав. Новая антиримская позиция вестготов вынудила римлян искать поддержки у других королей. Таким образом, в том же году свевы были признаны федератами империи, а король Рицимер и его сын, также названный Рицимером, были возведены в ранг комесов. Более значимой была субсидия, выплаченная имперцами свевам, чтобы они вели войну против Алариха, поддерживая повстанцев в Агилаполисе. Для Рицимера это был повод освободиться от дани, наложенной на него Агилой, и расширить своё королевство за счет готов, объединившись с мятежниками. Две осады этой крепости были сорваны свевами и местным гарнизоном. Первая осада состоялась в 538 году, а вторая в 543 году, и во время последней король Аларих едва не потерял глаз от стрелы.
Восстание Цецилия косвенно помогло мятежникам в Агилаполисе. Несмотря на отсутствие внешней поддержки, этот узурпатор смог захватить большую часть королевства к северу от Эбро и удерживать границы до поражения Алариха III в 537 году. Окончательно укрепив южный фланг своего королевства захватом последнего очага сопротивления, Нового Карфагена, Аларих двинулся против свевов. Патриций Хлотарь Аквитанский, пользуясь ситуацией, начал рейд на северную границу Вестготского королевства, вынудив Алариха снять осаду и сосредоточиться на улучшении укреплений на севере. После очередной неудачной осады Агилаполиса обе стороны оказались слишком истощены, чтобы продолжать конфликт, и после нескольких лет мелких стычек в 547 году Аларих и Рицимер наконец согласились на перемирие, освободив свевов от дани и позволив им расширить свое влияние на Агилаполис, официально всё ещё независимый и находящийся в состоянии войны с Толетом. Этот же год запомнился единственной попыткой римлян напрямую вмешаться в гражданскую войну. Во главе с Magister Militum per Gallias Флавием Витразием части галльской армии, дополненные бургундами и франками, предприняли наступление на королевство. Армия добралась только до стен Тарракона, прежде чем отступление франков вынудило всю армию отступить и отказаться от попытки взять город, несмотря на обещание местного жителя, бывшего сторонника Цецилия, открыть городские ворота.
Хлотарь I
Поскольку власть Алариха с каждым годом становилась всё более прочной, король чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы принять решительные меры. Первой из них стало изгнание в 535 году его жены, племянницы Агилы, на которой его предшественник и мать заставили жениться в 530 году в качестве условия вступления на трон. Несмотря на то, что сразу после этого он взял новую жену, сын, родившийся от этого брака, был признан наследником королевства. И после того, как уже упомянутые экспроприации, направленные против его врагов, и его победы укрепили его правление, Аларих сделал последний шаг к полной власти: изгнал своего брата и молодых племянников из королевского дворца в 539 году, заставив их удалиться в сельскую местность, где они должны были находиться под пристальным наблюдением стражи Алариха. После стольких войн и потерь член династии Балтов снова прочно занимал королевский трон. Его любовь к удовольствиям жизни и многочисленные пороки, особенно пьянство, подорвали здоровье и в начале 551 года Аларих III умер, оставив после себя девятнадцатилетнего наследника Алариха IV и двенадцатилетнюю дочь от второго брака Матасунту.
Такова была ситуация в Испании в начале второй половины VI в.
Глава LVII: Интриги и великолепие при дворе императора (535-551)
Если можно было найти правильные слова, чтобы описать правление Феодосия III, то это было время поразительных контрастов. В то время как его отец и дед до него были выкованы в эпоху кризиса, когда привычный мир, казалось, вот-вот рухнет, Феодосий наблюдал за лучшими годами Рима с конца IV века. Даже в годы страха, вызванного чумой, имперская пропаганда всё ещё могла утверждать, что власть империи и императора была велика. Феодосий вовсе не был императором-солдатом, как его предшественники и родственники. Он вернул империи некогда забытые преимущества, тесно связанные с высшей римской цивилизацией. С её новообретенным богатством империя теперь была не только в состоянии защитить себя и снова сделать имя Рима грозным и уважаемым, но также могла финансировать новые проекты по всей Италии. Реставрация старых памятников принесла императору одобрение Сената, новые церкви показали духовенству религиозную преданность «Наместника Христа», а императорский дворец в Медиолане обогатился как новыми произведениями искусства, так и умными людьми.
Завоевание Африки способствовало пополнению казны империи. Но Рим всё ещё был занят долгими и изнурительными войнами вдоль своих границ. Новые враги постоянно заменяли старых, и только стойкости имперских армий было достаточно, чтобы предотвратить крах всей системы. Правда это был также век злоупотреблений. В то время как Непот и Маркиан стремились исправить многие несправедливости и внутренние проблемы империи, Феодосий был более чем счастлив воспользоваться ситуацией. Было бы несправедливо изображать Феодосия некомпетентным императором. Кроме того, Аниций Феодосий обладал многими навыками, которые значительно обеспечили его долгое правление. Благодаря своему происхождению он мог заручиться поддержкой самых знатных семей Рима. Его благородная внешность, холодный взгляд и острый ум могли вызвать только благоговейный трепет перед императорским троном. Причину этого изменения курса можно найти только во взгляде Феодосия на империю. Он видел себя Восстановителем Мира не только территориально, но и, самое главное, культурно и религиозно. И по этой причине вполне естественно, что люди его империи должны были заплатить небольшую цену за большее благо своих душ и империи в целом.
Вот почему император счел Элевтерия своим союзником. Элевтерий не имел таких-же благородных взглядов. Простое желание богатства и жажда большей власти были его единственными побуждениями к действиям. Но он лучше, чем кто-либо другой, знал, как использовать весь потенциал империи. Новые источники дохода, привилегии и титулы, которые он мог продать, наследства, которые он мог прибрать к рукам, Элевтерий знал, как удовлетворить потребности императора в его дорогостоящих проектах. И всё это при одновременном обогащении и обеспечении того, чтобы реальная власть оставалась в его руках. Он имел друзей и родственников почти во всех ветвях имперской администрации и мало кто мог избежать его абсолютного контроля. Женив свою племянницу на императоре, он уже обеспечил положение рядом с Феодосием. Только сам император и члены императорской семьи могли сбежать или даже открыто выступить против его власти. Конечно, его политика снискала ему враждебность населения, которое видело в нём преемника столь же ненавистного Префекта Претория Иоанна, и по этой причине его прозвали новым каппадокийцем. И галльская аристократия не испытывала к нему никакого уважения после того, что он сделал с Агриколой, самым видным человеком Галлии при дворе.
За императором стоял не только Praepositus Sacri Cubiculi. Уже упоминалось беспокойство вдовствующей императрицы по поводу растущей власти Элевтерия. В её роли Галлы Плацидии своего времени она была обязана обеспечить безопасность империи и, самое главное, безопасность своей семьи. Это включало в себя предотвращение прихода к верховной власти любого, кто не был частью императорской семьи. В конце концов, сама Галла Плацидия играла в ту же игру с Аэцием и Бонифацием. Императрице нужно было только собрать вокруг себя многочисленных врагов Элевтерия.
Большинство из них происходили из сенаторской аристократии. Уже упоминалось о причине враждебности галльской аристократии к Элевтерию. Однако даже среди италийцев он не пользовался всеобщей популярностью. Причин много, и самая главная из них — то, что при новом режиме любому человеку было гораздо труднее подняться по политической лестнице, не будучи сторонником Элевтерия. Другие причины включали личное соперничество между различными семьями, теперь примыкающими к этим двум противоположным возникающим фракциям, стремление Элевтерия к большему богатству за их счет и, наконец, его скромное происхождение.
Она также могла рассчитывать на поддержку магистра Валента, человека, которого она лично возвела в высокий ранг. Он не был полностью предан делу Евдокии. Как человек, прежде всего преданный империи, а теперь ещё и отец, он не хотел навлечь враждебность человека, столь близкого к императору. Конечно, Элевтерий был самым презренным существом, которое он когда-либо встречал, и империя в целом никогда не выиграет от таких, как он. Но Валент больше, чем многие люди того времени, воспринял слова жены всерьез. В том, что она сказала, была доля мудрости, и, хотя это могло заставить его выглядеть нерешительным или даже слабым для того, чтобы слушать женщину, он знал, что она всего лишь пытается защитить свою новую семью от опасностей дворца.
Наконец, за Евдокией стояла ее дочь Юлия Галла, вторая жена Велизария. Для неё было вполне естественно встать на сторону собственной матери. Её личная неприязнь к императрице Евсевии только делала участие ещё более вероятным. В её собственных глазах Евсевия была просто женщиной низкого происхождения, единственным достоинством которой было то, что она была любимой племянницей одного из самых могущественных людей того времени. Она также была дочерью человека, связанного с миром развлечений, пока его смерть в результате аварии колесницы не вынудила её переехать в дом своего дяди. И, как всем известно, только худшие отбросы общего сброда за пределами дворца могли иметь какую-либо связь с этой средой. Что ещё хуже, Евсевия была жестока даже для женщины её положения. Евсевия ревновала любого, кто мог иметь какое-либо влияние на её мужа.
То, что началось как незначительная ссора между женщинами во власти, превратилось в настоящее соперничество, когда они обе стали матерями. С некоторыми трудностями для Евсевии она родила своего первого сына только в 544 году. Флавий Аниций Валентиниан был теперь наследником империи, простиравшейся от Септема до Сирмия. Почти чудом было рождение Флавия Аниция Констанция два года спустя, когда и мать, и сын рисковали своей жизнью. Теперь, когда она родила своему мужу Феодосию двух наследников, она собиралась убедиться, что никто не посмеет угрожать её положению или положению двух её сыновей.
С другой стороны, для Юлии Галлы это была совершенно другая ситуация. Мать с 537 года, Юлия Галла надеялась, что её первенец станет наследником его, тогда бездетного, дяди. После этого года последовало еще много сыновей и дочерей, поскольку несмотря на то, что она была в браке с мужчиной на десять лет старше её, это всё ещё был счастливый брак. Велизарий был готов позволить (или, может быть, не в состоянии контролировать) своей жене гораздо больше вольностей, чем это было бы уместно в то время. По этой причине Юлия Галла всегда активно действовала не только в своих интересах, но и старалась усилить влияние своего мужа во дворце. Рождение Валентиниана не изменило её больших надежд на сыновей и дочерей, однако ревность и завуалированные угрозы со стороны Евсевии заставили её бояться за свою семью.
И так много лет прошло. За эти годы люди при дворе расширили свою собственную базу власти. Интриганы проложили себе путь к влиятельному положению. Многие проиграли игру, а вместе с ней и свою жизнь, а на смену им пришло новое поколение подхалимов. Всё это время Римская империя продолжала преодолевать свои многочисленные проблемы. В постоянно развивающемся мире только империя могла представлять для людей столп уверенности, всегда могущественный, всегда вечный. В стремлении воплотить в жизнь своё видение мира император Феодосий решил, что его будут помнить не только как цивилизатора. Идея пришла однажды ночью в 550 году, когда он читал историю событий прошлого века своего дяди Прокопия, биографию Юлия Непота и расцвет его собственной династии. Все эти работы были предоставлены ему его дорогой кузиной, императрицей Константиной, его доверенными глазами и ушами в Константинопольском дворце и иногда беспристрастным голосом, когда все вокруг него, казалось, поддерживалось только личными интересами.
Во время чтения Феодосий пришел к выводу, что готы были врагами того, за что он выступал. Он не мог им доверять. И даже тех немногих, кого он мог назвать друзьями римлян, таких как Агила и Аталарих, обычно вытесняли со своих постов их соотечественники. Но было и еще кое-что: как наследник Непоциана, последнего законного Magister Militum Испании, назначенного империей перед тем, как сдать её лакеям готов и, наконец, самим готам, он вполне естественно смотрел на Испанию как на нечто большее, чем забытая провинция. Для него Испания была чем-то вроде потерянной дочери. Дипломатия потерпела неудачу, и теперь даже его последняя попытка уничтожить человека, более других ответственного за падение союзника Рима, также потерпела неудачу. Теперь он собирался сокрушить всё королевство. Смерть его соперника в следующем году только сделала его более решительным в своей цели. Почти все в императорском дворце были против изменения его курса в решении вестготской проблемы. Они уже находили предлоги, чтобы отложить или отменить его войну. Он лично найдет необходимые ему ресурсы, если это будет необходимо. На это уйдет несколько лет, но Феодосий получит свою войну.
