Перевод АИ. О сатрапах и царях. Часть 2. Проекты Александра и начало западной кампании
Приветствую всех, я продолжаю переводить (вернее редактировать браузерный перевод) альтернативу от нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «О сатрапах и царях» где Александр Македонский прожил на несколько лет дольше и войны диадохов пошли немного по другому сценарию.
Содержание:
Глава V: О греках и азиатах
Пока Александр был в походе, в Вавилоне его регент Антипатр подавлял восстания и беспорядки по всему царству. Антипатр сначала разобрался с недовольством египтян по поводу их сатрапа Клеомена, который во время своего пребывания на посту, казалось, изо всех сил старался быть презрительным и враждебным по отношению к подданным. Длинный список злоупотреблений (египетская делегация якобы представила тридцать отдельных жалоб, хотя не все были напрямую связаны с его администрацией) включал коррупцию и хищение средств, в первую очередь связанных со строительством Александрии, и ужасную жестокость по отношению к коренному населению.
Антипатр, однако, мало что мог сделать. Клеомен не только верил, что у него есть полномочия произвольно заменять и назначать сатрапов, но и был близким другом Александра с детства. В результате Антипатр смог лишь заверить, что он обсудит этот вопрос с Александром по его возвращении, оставив разочарованную, но полную надежд египетскую делегацию застрявшей в Вавилоне в ожидании возвращения царя.
В любом случае, у него были гораздо более неотложные дела. Местные восстания в Арахосии и Дрангиане требовали его внимания. Антипатр действовал быстро и решительно, лично отправившись в Персеполь и организовав кампанию по захвату в клещи окружающих сатрапий. Парфянский сатрап Фратаферн должен был выступить на юг вместе с войсками, предоставленными Филиппом из Бактрии, с намерением оказать немедленную помощь дрангианскому сатрапу Стасанору, в настоящее время осажденному в столице Профтазии. Тем временем Певкест должен был собрать свои войска и Войска Тлеполема и выступать на север, пока повстанцы разбираются с Фратаферном.
Каким бы хорошим ни был план в теории, на практике Антипатр столкнулся с рядом трудностей. Проведя всю карьеру и все кампании Александра в Македонии, он плохо привык к политическим, географическим и логистическим реалиям в восточной половине царства. Что ещё более важно, у него было мало связей, и, хотя Певкест был готов послушно выполнять его приказы, другим сатрапам, особенно Фратаферну и Филиппу, не нравилось, когда ими командовал новоприбывший. Их личное соперничество, о котором Антипатр мог бы знать, если бы он присутствовал на востоке во время кампаний Александра, ещё больше усложняло ситуацию. В то время как Певкест и Тлеполем продвигались на север по плану, их разногласия с Фратаферном и Филиппом задержали начало их похода на два полных месяца и помешали эффективному сотрудничеству.
Вовлечённые в свои личные споры, Филипп и Фратаферн попали прямо в засаду за пределами Александрии в Арии. Катастрофа, уничтожившая их силы привела к тому, оба погибли в конце битвы. Получив мрачные новости, Стасанор, отчаявшись, взял дело в свои руки и организовал дерзкий побег, совершив вылазку с остатками своих сил и прорвавшись через линии осады на юг, чтобы соединиться с быстро приближающимися Певкестом и Тлеполемом.
Засада и последующая смерть Фратаферна и Филиппа стали кульминацией восстания, которое быстро выдохлось, как только прибыло настоящее войско. Тем не менее, два сатрапа пали в результате, по сути, относительно незначительного восстания, и первая попытка Антипатра укрепить власть закончилась катастрофой. Хотя Профтасию быстро отвоевали, перспектива изнурительной кампании в горах Дрангианы и Арахосии всё ещё оставалась. Восстание было по-настоящему подавлено только после возвращения Александра в Вавилон, когда Певкест, наконец, закончил зачистку.
Когда Александр вернулся в Вавилон весной 320 года, он был недоволен итогами последних событий. Два сатрапа были мертвы, и восток, несмотря на все усилия Павкеста и Антипатра, всё ещё находился под его властью лишь в предварительном порядке. Он быстро исправил это, сначала назначив Атропата [1] и Пифона сатрапами Парфии и Бактрии соответственно. Оба были хорошими кандидатами на соответствующие должности и свидетельствовали о возросшем интересе Александра к управлению, а не только к завоеваниям.
Атропат был мелким мидийским дворянином и убеждённым сторонником Александра после смерти Дария. Его назначение было сознательным решением, чтобы выразить его отсутствие интереса к замене местных сатрапов своими македонскими товарищами. Ему также было позволено больше гибкости в продвижении Пифона в Бактрии, поскольку предыдущий, конечно, сам был греком.
Пифон был хорошо подготовлен для этой работы. Произведя впечатление на Александра во время арабской экспедиции, он также имел то преимущество, что был так же хорошо знаком с регионом, как и любой человек из окружения Александра, побывав там на протяжении всей трудной и затяжной кампании против Бесса.
Уладив эти дела, македонский царь вернулся к гораздо более важным делам. Недавние события дали ему достаточно оснований для ускорения реализации следующего этапа его видения культурно объединённой империи. Александр долго обдумывал все способы, с помощью которых он мог бы реализовать свои идеи, и остановился на особенно амбициозной идее переселения греков в Азию и азиатов в свои европейские владения. Во многих отношениях это был логический финал дейстивий, начавшихся с массового фестиваля смешанных браков Александра в Сузах, в ходе которого, как историк Диодор Сицилийский объясняет, он хотел бы «привести два основных народа путем смешанных браков и семейных уз к общей гармонии и братской привязанности».
Александр не собирался отступить от выполнения такой грандиозной задачи. На ранних стадиях он выбрал два места для экспериментов: Халкидский полуостров в Европе и Месопотамию в Азии.
Убедить греков приехать в Азию, особенно в богатую и плодородную Месопотамию, было не так уж сложно. Перенаселение в Греции, которое многие историки считают главным виновником междоусобной войны, которая в конечном итоге привела к нынешней гегемонии Македонии, всё ещё оставалось серьезной проблемой, а поскольку Западное Средиземноморье в значительной степени было колонизировано в предыдущие века, востока стал желанным местом для массовой эмиграции. Предполагалось, что такие города, как Александрия-на-Тигре и Олимпия (восстановленные из старой разрушенной ассирийской столицы Ниневии), станут культурными центрами в новых азиатских владениях Александра. Во многих отношениях эта стратегия началась много лет назад с основания Александром городов, населённых греческими и македонскими воинами. Только теперь они были заселены греческими гражданскими лицами, а не воинами.
Более сложной задачей было переселение азиатов в Европу. Это начинание неизбежно столкнулось с жестким сопротивлением со стороны греков и македонцев на родине, особенно греческих городов, которые уже неохотно поддерживали его правление и постоянно находились на грани. Как бы то ни было, Александр действовал медленно и осторожно. Только один город, расположенный недалеко от ныне разрушенного халкидийского города, Олинф, был основан первоначально в попытке облегчить грекам принятие азиатов на своей родине. Этот город, названный Парисатия в честь персидской жены Александра [2] в знак признания его азиатского происхождения, был заселён в основном халдеями и арамеями, но, что любопытно, также включал небольшое количество иудеев, которые должны были избежать ассимиляции и сохранить свою еврейскую идентичность, любопытное меньшинство в форпосте вдали от дома. Ещё раз был просчитан выбор Александром поселенцев. В отличие от иранцев и мидян, к которым греки питали глубокую неприязнь, к вавилонянам и арамеям, которые предположительно стали жертвами «тирании» Ахеменидов, не испытывали подобных неприязненных чувств (кроме обычной ксенофобии).
С другой стороны, масштабные строительные проекты, наконец, вступили в свои ранние стадии. В частности, на два проекта были выделены огромные суммы.
Первым должно было стать строительство храма Афины в Иллионе (Троя), более крупного и впечатляющего, чем любой храм в известном мире.
Вторая даёт более глубокое представление об отношениях Александра. Это был огромный мавзолей Филиппа в Эгах, по масштабам сравнимый с Великими пирамидами Гизы. За всем хвастовством Александра о том, что он сын бога, и его систематическое устранение большинства старой гвардии Филиппа II, он всё ещё сохранял привязанность к своему отцу, человеку, который построил государство, которое он использовал для завоевания значительной части известного мира. Однако неизвестно, каковы были мысли Олимпиады о проекте.
Александр, безусловно, наконец-то обратил своё внимание на долгосрочное сохранение недавно завоёванного царства, наряду с более грандиозными престижными проектами. И всё же оставалось одно последнее большое приключение; финикийский город Карфаген, господствйющий в торговле Западного Средиземноморья, вплоть до Геракловых столпов, был его следующей и последней целью. Контролируя Карфаген и Сицилию, Александр контролировал бы торговые пути, простирающиеся от Инда до Столпов Геракла, и имел бы фактическую монополию на всё. Хотя обвинения в чрезмерном перенапряжении, выдвинутые против него будущими историками, безусловно, имеют под собой основания, многие придают слишком большое значение аргументу о том, что Александр просто удовлетворял свою ненасытную жажду завоеваний. Это был такой же фактор контроля над торговлей, как и в случае с его арабской экспедицией, как и любовь к завоеваниям и войне, которые подтолкнули Александра к этому начинанию.
[1] – В реальной истории, после смерти Александра, Пифон получил сатрапию Мидию в качестве награды от Пердикки. Тем не менее, Пердикка всё ещё не доверял ему всю большую сатрапию, поэтому отколол от неё часть, которая была передана Атропату. Сатрапия позже будет известна как «Мидия-Атропатена».
[2] — Парисатида, дочь Артаксеркса III персидского. Парисатия расположена на территории реального города Салоники
Глава VI: О греках и финикийцах
К началу 318 г. до н.э. подготовка к вторжению в Карфаген велась уже некоторое время и приближалась к завершению. Однако, прежде чем мы коснёмся последней кампании Александра Македонского и её последствий, стоит сначала рассмотреть хрупкую и антагонистическую историю между греками и финикийцами до этого момента. Эти отношения должны были резко измениться в годы, последовавшие за вторжением, поэтому уместно рассмотреть их до этого поворотного момента.
В то время как греки застряли в тёмных веках, финикийские города, в основном Тир, Сидон и Библ, правили Средиземноморьем. Финикийских торговцев можно было увидеть по всему морю, от прибыльных колоний на острове Кипр до Северной Африки и западных оконечностей Сицилии, и даже до Гадеса в Южной Иберии. Финикийцы распространили свою семитскую письменность и культуру по всему Средиземноморью. Письменность была принята и усовершенствована греками, которые сами распространили свою версию письменности повсюду. Во многом благодаря финикийским торговцам, чьё греческое название, Феникс («красные люди»), относилось к красновато-пурпурной ткани, экспортом которой прославились финикийцы, греки вышли из тёмных веков.
Неизбежно возникали конфликты. Греки Восточной Сицилии, в конечном итоге объединившись вокруг Сиракуз, вели затяжные войны с финикийскими городами Сицилии, которые, в свою очередь, обратились за помощью к финикийскому городу Карфагену. Эти войны часто заканчивались без явного победителя и без значительного увеличения территории. Карфаген был остановлен у ворот Сиракуз. Греки останавливались у массивных крепостей, сначала Мотии, а затем, после окончательного разграбления города при Дионисии I Сиракузском, Лиллибея. Подобные конфликты за влияние возникали и в других областях, представляющих взаимный интерес, например, в битве при Алии за остров Корсика в 6 веке до нашей эры между греческими и финикийскими колониями в Иберии. Излишне говорить, что в Западном Средиземноморье между греками и карфагенянами возникла большая антипатия.
Итак, где именно Александр включился во всё это? Как многие уже знают, в начале своей карьеры Александр участвовал в эпической осаде Тира, где, несмотря на героическую оборону, македонцам удалось успешно захватить и разграбить островной город. Финикийский Тир был материнским городом доминирующей финикийской державы в Западном Средиземноморье, Карфагена. Согласно легенде, Карфаген был основан в конце IX-VIII вв. до н.э. политическими изгнанниками из Тира во главе с тирской царицей Дидоной. Когда местные ливийцы дали ей бычью шкуру, чтобы она обозначила границу нового города, Дидона, как известно, аккуратно разрезала её на маленькие полоски, протянув их вокруг большого и защищенного холма, к большому огорчению ливийцев. Хотя название холма, Бирса, вероятно, является апокрифическим, оно очень похоже на греческое слово, обозначающее воловью шкуру.
Во время осады Александром Тира многие подозревали, что Карфаген помогал своему родному городу в защите от македонцев. Предположительно, это было подтверждено присутствием карфагенских граждан в Тире (чьи жизни были спасены Александром) во время осады. Хотя к правдивости этих утверждений следует относиться с очень большой долей скептицизма — граждане Карфагена обычно посещали Тир, чтобы раздавать подарки и посещать храм Мелькарта в городе, а греческие писатели были известны своей антикарфагенской позицией и поэтому искали что-нибудь, чтобы доказать их обобщения о коварстве финикийцев.
Осенью 319 года до нашей эры Александр отправил своего верного друга и главного флотоводца Неарха в дипломатическую экспедицию, чтобы собрать союзников на Сицилии и в Мегас Элладе [1]. Главными в его списке были города Тарус [2] и Сиракузы, два крупнейших и самых могущественных города в регионе. Его результаты были довольно неоднозначными. Сиракузский царь Агафокл стремился снискать расположение великого царя, преподнося Неарху подарки и послания доброй воли, обещая свою всестороннюю поддержку кораблями, людьми, продовольствием и припасами для дела Александра. Насколько искренним был Агафокл, особенно в свете его более поздних действий, подлежит обсуждению. Как бы то ни было, по мнению многих историков, он руководствовался соображениями оппортунизма и самосохранения. В то время как плацдарм Карфагена на Сицилии неуклонно разрушался до западной оконечности острова, Агафоклу не хватало людей и способностей, чтобы покончить с ними. Объединившись с Александром, македонский царь мог бы сделать за него грязную работу и, как надеялся Агафокл, в процессе, передать всю Сицилию в руки Сиракуз. Однако тарентинцы были менее склонны подчиняться воле Александра.
Неарх был принят холодно, и на то были веские причины. Теперь тарентинцы слишком хорошо знали, к каким последствиям привело появление на их земле другого властителя из-за Адриатики. Как бы то ни было, они спокойно предложили Неарху, чтобы Александр оставил их город и направился прямо в Сиракузы. Ему здесь не рады. Это была их первая ошибка.
Получив донесения от Неарха в первые недели 318 года, Александр собрал свои силы, чтобы начать экспедицию. Его войско насчитывало 60 000 человек, включая 15 000 всадников, собранных со всех концов царства, от Греции до Месопотамии, от Персии до Индии. В состав этого отряда входили 20 азиатских боевых слонов, впервые они были использованы на поле боя в Западном Средиземноморье. Его недавно построенный киликийский флот, которым командовали лучшие и талантливые флотоводцы из Финикии и Греции, был объединён со многими кораблями его флота, которые ранее были разобраны, а затем собраны в Сидоне, чтобы иметь возможность участвовать в его походе на запад. Говорят, что всего его корабли насчитывали 400 трирем и бирем и ещё 200 транспортов.
Флот вместе с войском покинул Сидон ранней весной, проплыв вдоль анатолийского побережья, прежде чем перплыть через Эгейское море, а затем пересечь Ионическое море и добраться до Италии. В течение трёх дней флот Александра барахтался у берегов Тараса, ведя напряжённые переговоры с тарентинцами, искавшими любой предлог, чтобы заставить его уйти дальше. Однако, чем больше они ему сопротивлялись, тем решительнее становился Александр и тем больше уступок он требовал. Тарентинцы, наконец, согласились позволить ему причалить, накормить и пополнить его флот, но к тому времени Александр настоял на размещении гарнизона, убеждённый, что тарентинцы предадут его, как только его флот окажется на безопасном расстоянии. Тарентинцы отказались. Когда клмандир пехоты Мелеагр стал недоволен и начал протестовать против упрямства Александра из-за того, что он откладывал более важные дела кампании, Александр уволил его за разжигание мятежа среди рядовых и отправил его к границам Индии. Понимая, что теперь они идут по очень тонкой грани, тарентинцы решили не давить на него дальше. Они согласились на гарнизон в 1000 человек, накормили и снабдили его войска и вскоре с облегчением увидели, как его флот отчалил. С гарнизоном можно было разобраться позже — отказ Александру мог быть смертельным.
Следует отметить, что Тарас был очень редким исключением из правила в политике Александра по отношению к греческим городам. Он был первым и, как оказалось, единственным греческим городом, в котором Александр разместил гарнизон. Как и ожидалось, Сиракузы открыли свои ворота. Агафокл приветствовал Александра как героя-победителя при его въезде, проходя через ворота с большой помпой. Однако он недолго оставался в городе. Его экспедиция уже отставала от графика после задержки, вызванной Тарасом, а плохая погода и штормы нанесли небольшой, но заметный урон его флоту. Был уже июнь, и он надеялся хотя бы обезопасить всю Сицилию до наступления зимы.
Двигаясь на запад от Сиракуз, Александр и Агафокл держались вдоль побережья, в то время как Неарх плыл вперёд с флотом к своей первой цели — оккупированному карфагенянами Акрагасу. Первоначально греческая колония, которая в какой-то момент в шестом веке до нашей эры при тиранах Фаларисе и Тероне была самой могущественной греческой колонией на острове, сначала была захвачена и разграблена карфагенянами в 406 году до н.э., а затем регулярно переходила из рук в руки между Карфагеном и Сиракузами в течение прошедшего столетия. Совсем недавно он был возвращён Карфагеном от сиракузского тиранаТимолеон, после Второй Сицилийской войны [3]. Теперь Александр надеялся захватить его, первый из трёх стратегически важных городов на южном побережье Сицилии, наряду с Селином и крепостью Лилибеем.
Имея достаточно времени для подготовки, карфагенский малик Гамилькар II ждал Александра у реки Химера. Его наёмное войско, насчитывающее около 45 000 человек, было разнородным. Мечники из Кельтики [4] и Иберии, пращники с Балеарских островов, копейщики из внутренних районов Африки и кавалерия из Нумидии и Кампании были лишь некоторыми национальностями, присутствующими в его войске. Примечательно, однако, что отсутствовало сколько-нибудь значительное число карфагенских граждан, которые больше занимались вопросами торговли и морской войны, чем трудностями сухопутной войны. Уверенно охраняя все перевалы через реку, Гамилькар практически бросил вызов Александру.
Космополитическая природа этого наемного войска, возможно, была также его самой большой слабостью. Языковые барьеры затрудняли надлежащую координацию, и требовался действительно опытный командир, способный эффективно управлять этими силами. Гамилькар, хотя и не был новичком в военном искусстве, не обладал таким мастерством. Различные контингенты армии разбили лагерь отдельно и, что более важно, без каких-либо укреплений. Александр, по крайней мере, к этому моменту был ветераном в искусстве переправы через реки. Небрежный лагерь Гамилькара был заманчивой мишенью.
Александр планировал, что его нападение произойдет глубокой ночью, чтобы создать максимальную неразбериху и хаос в карфагенском лагере. Атака должна была быть двусторонней. Гефестион и Птолемей, взяв небольшой отряд всего в несколько тысяч человек, должны были сначала провести пробную атаку вдоль переправы в полумиле к востоку. Была надежда, что Гамилькар, полагая, что Александр начинает там полномасштабное наступление, приведёт много людей, чтобы оспорить переправу. Когда это стало очевидным, сам Александр должен был переправить 10 000 отборных людей на главную карфагенскую базу, а остальные люди следовали за ними после того, как был создан плацдарм. Тем временем Пердикка и Эвмен должны были взять 2000 кавалеристов и найти способ незаметно переправиться через реку, прежде чем развернуться и врезаться в тыл карфагенского лагеря.
Несмотря на присущие ночным маневрам опасности, план был выполнен без сучка и задоринки. Птолемей и Гефестион начали атаку по плану, и, как и ожидалось, Гамилькар начал паниковать и перебросил многие свои силы, чтобы предотвратить переправу. Александр, который приказал своим людям не разжигать костров и не шуметь той ночью, чтобы создать впечатление, что большая часть его армии переместилась куда-то ещё, теперь начал главную атаку через реку, возглавил конную атаку. Результатом стал ошеломляющий успех. В карфагенском лагере воцарился массовый хаос, многие предпочли побросать оружие и разбежаться по холмам. Как бы то ни было, Эвмен и Пердикка заблудились ночью и прибыли только на следующее утро, но они вряд ли были нужны. С позором бежав обратно в Акрагас, Гамилькар смог собрать только 10 000 человек из своих первоначальных 45 000. Осознав тщетность попыток удержать город, он передал командование Гимилькону и тихо ускользнул обратно в Карфаген, чтобы собрать новые силы.
Гимилькон, в свою очередь, сдал город без боя, отступив к Лилибею. Став свидетелями радикального изменения баланса сил на Сицилии, многие города сочли благоразумным перейти на сторону греко-македонцев. Следующей капитулировала греческая колония Гераклея Миноа на реке Галикас, а затем Селин вскоре вытеснил их карфагенский гарнизон. Последний карфагенский бастион на острове, Лилибей, был тем местом, на которое Александр обратил свой взор.
Лилибеон («Город, обращенный к Ливии»), расположенный на вершине скалы на оконечности Западной Сицилии, был карфагенской заменой островной крепости Мотии, после того как последняя была разграблена сиракузским тираном Дионисием. Он имел жизненно важное стратегическое значение и был основой карфагенского господства в Западном Средиземноморье, соединяя город с Сицилией и позволяя им сохранять контроль над островом Сардиния, производящим зерно. Поскольку город стал их последним плацдармом на Сицилии, карфагеняне предложили Александру сдать весь остров, кроме этого города, в обмен на мир, но получили отказ.
Александр приготовился к длительной осаде. Взять город прямым штурмом было невозможно. Он должен был уморить город голодом, а для этого ему нужно было контролировать вход в гавань с моря. Гимилькон выжидал своего часа. На данный момент Лилибей может продержаться даже без пополнения запасов. Он опасался совершать вылазки со своим флотом, предпочитая ждать, пока из Северной Африки прибудут дополнительные морские подкрепления. Вскоре они прибыли в виде 230 кораблей под командованием Ганнона, которому удалось проскользнуть сквозь блокаду. Теперь насчитывающий 350 кораблей, Гимилькон был уверен в превосходстве на море и вышел в бой.
Битва за Эгатские острова, в которой участвовало в общей сложности 750 военных кораблей, была до этого момента крупнейшим морским сражением в истории. Это более чем оправдало ожидания. К концу сражения обе стороны зашли в тупик. Карфагенскому правому флангу под командованием Ганнона успешно удалось нанести поражение и свернуть македонский фланг только для того, чтобы финикийские корабли в центре сдержали их, а Клит Белый сделал то же самое со своим правым флангом. Теперь, снова оказавшись друг напротив друга, два флота продолжили столкновение. Македонские корабли загоняли карфагенские суда в угол и преследовали их до побережья, только для того, чтобы карфагеняне прижали их к берегу.Трирема врезалась в своего вражеского коллегу, только чтобы быть протараненной другой, после расцепления с кораблем. Потери с обеих сторон были большими — карфагеняне потеряли в общей сложности 210 кораблей, в то время как корабли Александра потеряли 195. Тем не менее, по завершении битвы карфагеняне отступили через пролив обратно в Карфаген. Цель Александра была достигнута.
После этого Лилибей долго не продержался. Вскоре город был захвачен Александром, который предал мечу многих его жителей, что стало суровым предупреждением карфагенянам в Африке о том, что может их ожидать, если они продолжат сопротивление.
[1] — Magna Graecia по латински. Южная Италия.
[2] — Римский Тарент, современный Таранто
[3] — Подобно Столетней войне, Третья Сицилийская война была больше похожа на множество отдельных конфликтов, сгруппированных вместе. В целом, это продолжалось с 410-340 гг. до н.э., в общей сложности 70 лет.
[4] — Галлия, как называли её римляне.
Источник
https://www.alternatehistory.com/forum/threads/of-satraps-and-kings.375683/page-2
