ОН
Аккерман был любимый город молодого султана Мухаммеда Охотника. Белая жемчужина дарованная Аллахом. Нерушимая опора его на земле. Неприступная крепость зачерноморских владений Блистательной Порты – Крымского Ханства с ханом Мехметом Гиреем, вернувшимся недавно из родосской ссылки.
Аккерман
Душный зной, стоящий над Днестровским Заливом в эту безветренную пору делал жизнь города вязкой и монотонной. Третью неделю полный штиль и яростное солнце вялили рыбу, развешенную гроздьями у рыбацких причалов, и людей, которым лень было даже эту рыбу снимать, хоть она просушилась уже как дуб. Не много было проку от пересушенной рыбы, тем более что скоро должен был потянуть долгожданный ветер с моря, несущий хоть какую-то прохладу и гонящий косяки морской рыбы в залив. Рыбаки ловят тогда ту рыбу – ну просто как черпаком черпают.
Ага янычар, присланных султаном, Искандер-паша, начальник городской стражи Буюк-паша и калга Кырым Гирей, брат крымского хана пили кофе в прохладе витой беседки в саду ханского дворца.
Аккерман располагался на западном берегу Днестровского Залива, с севера и востока омываемый его водами. Это была неприступная крепость, самая мощная из всех на северном побережье Чёрного Моря. Охранял крепость гарнизон городской стражи из трех тысяч воинов под началом Буюк-паши, известного своим спокойным и рассудительным нравом. На стенах крепости размещались тридцать больших пушек и почти две сотни малых.
Кырым Гирей собирал башибузуков в помощь войску своего брата, ушедшему Муравским Шляхом под Конотоп с пятидесятитысячным войском, чтоб совместно с гетманом Иваном Выговским и польской шляхтой усмирить взбунтовавшуюся Сечь – змеиное гнездо запорожских бандитов-гяуров во главе с кошевым атаманом Иваном Беспалым, не признававших власти гетмана.
Янычары, прибывшие из Стамбула на галерах, располагались в казармах внутри крепости и готовились выступить совместно с татарским войском, проследовав водным путём и взяв с собой пеших наёмников.
В городе, процветающем под властью мудрых правителей Османской Империи, проживало около тридцати тысяч человек, в основном знать, торговцы и ремесленники. И ещё, едва ли не как в три раза больше, в прилегающих к нему окрестностях, — рыбаки и пастухи.
С северной стороны крепостные стены стояли на высоком обрыве, круто уходящим к морю, и были неприступны.
С восточной стороны был расположен городской порт с большим причалом, где приставали большие суда, в основном военные или принадлежащие знатным вельможам и богатым купцам.
Чуть менее, как в двух милях к югу от города располагался малый, рыбацкий, причал, у которого роем роились многочисленные лодки. Неподалёку от причала начинались поселения рыбаков, тянущиеся почти до самого города.
Западнее крепости, на Сухом Лугу, стоял татарский лагерь, в который собирались со всех округ добровольцы, чтобы идти на неверных во славу Аллаха.
В полдень прибыл вестовой из Кара-Кермени с срочным письмом для калги от Мехмет-паши. Гонец два дня и две ночи скакал без отдыху, загнав трёх лошадей.
Кырым Гирей, распечатав письмо, стал его читать. Искандер-паша и Буюк-паша с тревогой наблюдали за нахмурившимся лицом Кырым Гирея, глаза которого гневно засверкали и рот его неприятно оскалился.
— Неверные собаки идут на Кара-Кермень.
В письме Мехмет-паша также сообщал, что ведет неверных наказной атаман Иван Сирко, который с передовым отрядом из десяти больших лодок и множества малых, вышли с Никитина Рога Днепром в Чёрное Море. Пройдя устье Буга, бросили якоря и ждут подхода основных сил – куреней Никитской Сечи, а также винницкого полка, идущего сухопутьем с севера. Также присоединились к нему множество гайдамаков, донцы и калмыки.
По сообщениям разведчиков, Сирко не особо хочет идти против Выговского, но и против Беспалого не может, поскольку имеет много казаков в приятелях с обеих сторон. А хочет идти, с такими как он, на Кара-Кермень, взять его и поставить там сечь для удобного промысла в Черном Море, а также дать там рядом пастбища калмыкам.
Иван Сирко
Также прислал письма к богатым грекам и армянам города, что, дескать, если помогут взять крепость, то могут спокойно жить у той Чёрной Сечи вольными людьми и торговать там, ловить рыбу и ставить шинки, и будут в почёте и уважении у христианского общества. Однако те идти против Наместника Аллаха на земле, Хранителя гроба Иисуса Христа и Великого Защитника христиан не хотят, а хотят стать на защиту городских стен от вражеского нашествия.
Поимо этого, по слухам, казаки ждут подхода больших пушек, коих с Никитина Рога, судами, отправили в количестве десяти штук, чтобы бить стены.
В крепости находятся полторы тысячи городской стражи и две тысячи только что набранных по приказу Кырым Гирея добровольцев. Пушек больших девять и около полусотни малых.
Стены крепости крепки, а сердца воинов, хвала Аллаху, полны отваги. Но у врага опытный вождь, который может привести силы, более чем вчетверо превосходящие силы защитников и, если крепость и не возьмет, то окрестности разорит немало.
Мехмет-паша просит калгу Кырым Гирея прислать воинов, чтобы совместно с ними охранить город и разбить грязных собак-свиноедов.
Кырым Гирей, посовещавшись с командиром янычар и начальником городской стражи, решил половину из набранного им войска – пятнадцать тысяч конников под командой Ислам-бея, с восходом солнца отправить в Кара-Кермень. Две тысячи янычар Искандер-паши и полторы тысячи пехотинцев-наёмников, дождавшись южного ветра и, когда поднимется вода в заливе, на галерах выйдут к Кара-Кермени морем.
Ветра ожидали со дня на день. Тогда вода станет выше, и тяжёлые корабли смогут пройти отмели на входе в залив.
На следующий день, с утра, отправив Ислам-бея с войском, Кырым Гирей приказал подогнать галеры к причалам и грузить в них припасы. Янычарам же быть готовыми в любую минуту сесть на корабли и выйти в море.
К вечеру подул пока еще слабый, но постепенно усиливавшийся юго-восточный ветер. Можно было рассчитывать, что с утра, поднявшаяся в заливе вода, позволит пройти отмели.
Было давно уже за полночь, но Кырым Гирей ещё не ложился. Что если посланные им войска попадут в ловушку? Казачий атаман Сирко был хитёр как сам дьявол. Много раз уже нападал на владения правоверных и ни разу его не могли ни разбить, ни отбить. Ни поймать, ни помешать тому уйти. Тяжело было на сердце. Посочувствовал он тогда Мехмет-паше, хотя и была уверенность, что принятые меры позволят избежать нежелательного исхода.
Неожиданно послышался гулкий рокот со стороны залива. Кырым Гирей быстро подошел к окну и увидел отблески огня в порту у причалов. Больно кольнуло в сердце и судорога комом сковала горло, мешая дышать.
— Великий господин! Пожар в порту! – упав на колени, сказал вбежавший в комнату начальник личной охраны.
За окном слышались звуки тревоги, бряцанье металла и тяжелый топот.
Рокот, доносившийся со стороны залива, был знаком Кырым Гирею. Так звучали барабаны запорожских гяуров. Их звук заполонил всё пространство. Казалось, тысячи чертей вылезли из преисподней и бьют теперь в свои барабаны.
Стали слышны выстрелы, треском залпов раздаваясь среди рокота барабанов. Били из мушкетов и небольших пушек. Похоже, в бой вступили караульные отряды в порту.
Стремительно разгораясь, огонь яркой полосой охватывал порт и суда, стоявшие у причала – галеры, карбасы, фелюги, множество лодок поменьше. На галерах начал взрываться порох, погруженный накануне, и горящие обломки кораблей фейерверками разлетались в разные стороны. Каждую секунду огонь всё больше расходился вдоль берега и вглубь, пожирая корабли в порту и деревянные постройки, и склады, тянувшиеся до самой крепости.
За полосой огня дальше, на востоке, уже чуть забрезжил рассвет.
Вошли Буюк-паша и Искандер-паша, взволнованные, но полные суровой решимости. Поклонившись, вопросительно смотрели на Кырым Гирея, ожидая приказаний.
Не успев отдать распоряжений, калга обернулся к вновь появившемуся начальнику личной охраны.
Тот, кланяясь и прижимая руку к груди, сообщил:
— Горят усадьбы за Сухим Лугом, господин.
Сразу же Кырым Гирей уловил ухом отдалённые звуки выстрелов к западу от лагеря.
Несколько мгновений подумав, Кырым Гирей распорядился отправить во все стороны отряды разведчиков, выяснить силы врага. Всех воинов, оставшихся в лагере, завести в крепость. Конных поставить у западных ворот. Пеших вывести на стены под команду начальника городской стражи. Для охраны лагеря оставить небольшой отряд, который смог бы, в крайнем случае, отойти под защиту городских стен. Янычарам расположиться у южного входа крепости. Всем быть готовым дать отпор врагу.
Незаметно смолкли барабаны, звуки выстрелов стали хоть и не так часты, но доносились уже отовсюду.
Беженцы со всей округи, кто успел, теснясь, устремлялись в южные ворота крепости. Тех, кто не успел, ждала незавидная судьба – будь то христианин, мусульманин или иудей. В азарте боя никто тебя не спрашивал, кто ты есть.
Дым, направляемый ветром, дующим со стороны залива, плотной тучей накрывал город. Ничего не было видно и невозможно было дышать. Жители битком набивались в подвалы и погреба, куда дым хоть и проникал, но всё же не так сильно. Воины, обмотав мокрой тканью лица, сколько могли выдерживать, сменяли друг друга на стенах, поочередно укрываясь в крепостных казематах. На улицах города, ближе к горящему порту, где дым был особенно силён, иногда попадались трупы задохнувшихся людей.
С башен ничего не было видно. Казалось, горело всё пространство к юго-востоку за стенами города. Дым был везде.
С восточной стены убрали всех стражников, так как жар, идущий от горящего порта, не позволял более им там оставаться.
Некоторые из разведчиков вернувшись, доносили, что лодки неверных пристали, за две мили не доходя до города, у небольшого рыбацкого причала за мысом Нос. У них около десятка больших лодок. Малых же лодок столько, что невозможно и сосчитать. Рыбацкие лодки, которые стояли там, они захватили, а посёлки подожгли. Некоторые лодки вытянули на берег, устроив из них редуты, закрыв подступ к своим кораблям со стороны крепости. На укреплении установлено около тридцати малых пушек. Более двух сотен казаков с мушкетами непрестанно находятся там, тогда, как остальные грабят окрестности и убивают мирных жителей. Общая численность неприятеля, судя по количеству лодок, может быть около десяти тысяч.
К полудню пожар в порту утих – всё выгорело дотла. Раскалённое марево стояло над едва ещё дымящимися головешками. Чёрная копоть покрыла древние стены крепости. Дым перестал сильно докучать жителям города, и они стали дышать свободнее. Стало видно, что творилось за стенами крепости.
Кырым Гирей, Искандер-паша и Буюк-паша, взойдя на высокую башню, совещались, озирая окрестности.
Калга в зрительную трубу наблюдал, как около десятка всадников скакали в сторону крепости. Приблизившись на расстояние пушечного выстрела, те лихо гарцевали, криками и оскорбительными жестами приглашая противника к бою. Один из них, видимо главный, прямо и с достоинством сидевший на лошади, что-то говорил своим спутниками, указывая на башню, где находился калга с командирами отрядов. В ответ казаки презрительно хохотали, от смеха хватаясь за бока.
Рядом с главным казаком неотступно следовал хорунжий, неся пику, на которой был прикреплён кусок красной материи с изображением подковы.
— Это он! – прохрипел Кырым Гирей, отрываясь от трубы и указывая в направлении подъехавших казаков:
— Урус Шайтан!
Казаки, недолго покрутившись у крепости, занялись своим привычным делом.
Искандер-паша, дрожа от гнева, с горящими глазами, сквозь зубы яростно прорычал:
— Калга, вели моим янычарам выйти из крепости и я, клянусь Зульфикаром, к вечеру принесу тебе голову этого грязного пса. Пусть мои львы лучше погибнут в бою, чем умрут от стыда, видя как гяуры убивают правоверных.
Командир янычар предлагал своим отрядом немедленно, пока неверные заняты грабежом, атаковать стоянку неприятеля, уничтожить их суда. Сразу же, из западных ворот, собрав всю оставшуюся кавалерию, пустить в обход справа в помощь янычарам. Пеший отряд наёмников оставить в лагере. .
Начальник городской стражи, с сомненьем покачав головой, отметил, что оценивая численность врага, прибывшего морем, в десять тысяч человек, можно думать, что конницы у них примерно столько же. И, может быть, они хотят выманить войска из крепости. Так, они обманом уже заставили отправить половину войска под Кара-Кермень. Нужно точнее выяснить численность и расположение сил противника, затем уже поступить так, как и предложил Искандер-паша.
Кырым-Гирей, минуту подумав, приказал:
— Искандер-паша, готовься к бою. Буюк-паша, дашь четыреста стражников с пятьюдесятью пушками поддержать янычар.
Далее калга распорядился вывести кавалерию из крепости в лагерь, разделить на два отряда. Одному отряду быть готовым оказать содействие янычарам. Другому отряду прочесать местность за Сухим Лугом. Пехоту, с тридцатью пушками оставить в лагере, дополнительно укрепив его. Ещё пятьсот стражников Буюк-паши сосредоточить у южных ворот, в качестве резерва.
Прозвучал сигнал. Янычары, выйдя из крепости стали разворачиваться для атаки. Конница двинулась, покидая лагерь.
Продолжая наблюдать в трубу, Кырым Гирей заметил, как полоса дымов на палисадах за лагерем за считанные секунды увеличилась вдвое. Видимо, восточная группа врага пошла на сближение с группой на берегу, поджигая сады по команде, показывая выучку. Они могли смять высланный отряд янычар с фланга или перерезать путь кавалерии. На берегу казаки, видя намерение обороняющихся атаковать, стали собираться у редут. Кырым Гирею надо было объединить конные отряды и направить в помощь янычарам. Он приказал трубить отбой.
Янычары в боевом порядке остались у стен, дожидаясь подхода кавалерии. Но и противник стягивал войска.
Успешно атаковать противника не меньшего числом, занявшего укрепления и имеющего конницу уже не представлялось успешно выполнимым. Внезапно вспомнилось, что войска, набранные им, хан ждёт в Малороссии. И солнце уже клонилось к закату. Он приказал отвести янычар в крепость, а конницу вернуть в лагерь.
Сгустились сумерки. Немногие огни догорали в округе. Кырым Гирей, уставший, сидел в ханском дворце. Выслав разведчиков, калга решил отдохнуть. Но сон не шёл. Досада черной гадюкой терзала его сердце. Проклятые неверные столько убили и взяли в плен правоверных братьев! Что он напишет брату? Но и войско осталось цело. А войско хану нужней.
Немного успокоившись, Кырым Гирей забылся чутким сном.
