«Пудра — не порох, букли — не пушки, коса — не тесак, я не пруссак, а природный русак!» Суворовское высказывание, которое Александра Васильевича характеризует – вот как он есть. Оно, конечно, «палач Варшавы», правда при этом и её почётный гражданин, и «скоморох в ичкирях», но скоморох бивший всех и вся, и «мужлан в мундире», но мужлан этот мундир знающий и уважающий. Одним словом – глыба! Но надо сказать, что вряд ли Суворов раскрылся бы, если бы не сильно специфическое время Екатерины и то, что талант Суворова не затирался, а был поддержан, в том числе и в самых мелочах (имеющих, впрочем, огромное значение). И был поддержан со стороны неожиданной.
Отчаянной храбрости офицер в молодости, сибарит и барин в зрелые годы, Потёмкин был, пожалуй, самым «эффективным менеджером» своего времени. Тем интереснее видеть перекличку в идеях «полевого командира» Суворова и царедворца Потёмкина. В этом, впрочем, нет ничего удивительного, потому как оба прошли школу Румянцева.
Г.А. ПОТЕМКИН – ЕКАТЕРИНЕ II [Март-апрель 1783]
Об одежде и вооружении сил.
Исполняя Высочайшую Вашего Императорского Величества волю об обмундировании кавалерии наивыгоднейшим образом для солдата, я употребил всю мою возможность к избежанию излишества и, облача человека, дал однако же ему все, что может служить к сохранению здоровья и к защите от непогоды.
Представя сие на Высочайшую апробацию, могу уверить Ваше Императорское Величество, и самое время покажет, что таковое Ваше попечение будет вечным свидетельством материнского Вашего милосердия. Армия Российская, извлеченная из муки, не престанет возносить молитвы. Солдат будет здоровее и, лишась щегольских оков, конечно, поворотливее и храбрее.
В прежние времена в Европе, когда всяк, кто мог, должен был ходить на войну и по образу тогдашнего боя сражаться белым оружием, каждый по мере достатка своего тяготил себя железными бронями. Защиты таковые простирались даже и до лошадей. Потом, предпринимая дальние походы и строясь в эскадроны, начали себя облегчать. Полные латы переменились на половинные, а, наконец, и те уменьшились так, что в коннице осталось от сего готического снаряду только передняя часть и каскет на шляпе, а в пехоте – знак – и то только у офицеров. Как тогда более сражались поодиночке, то защиты таковые немало обороняли, особливо же от копий, почему не напрасное имели к ним уважение, которое, превратясь в некоторое военное педантство, поставило цену и аммуниции, вовсе не обороняющей.
А как все казалось легко в разсуждении железного снаряда, то при перемене аммуниции ввели множество вещей излишних и нескладных. В Россию, когда вводилось регулярство, вошли офицеры иностранные с педантством тогдашнего времени. А наши, не зная прямой цены вещам военного снаряда, почли все священным и как будто таинственным. Им казалось, что регулярство состоит в косах, шляпах, клапанах, обшлагах, ружейных приемах и прочем. Занимая же себя таковою дрянью, и до сего еще времени не знают хорошо самых важных вещей, как-то: марширования, разных построений и оборотов. А что касается до исправности ружья, тут полирование и лощение предпочтено доброте. Стрелять же почти не умеют.
Словом, одежда войск наших и аммуниция таковы, что придумать почти нельзя лучше к угнетению солдата, тем паче, что он, взят будучи из крестьян, в 30 почти лет возраста узнает узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей, век сокращающих.
Рядовой и офицер мушкетёры при Петре III
Красота одежды военной состоит в равенстве и в соответствии вещей с их употреблением: платье чтобы было солдату одеждою, а не в тягость. Всякое щегольство должно уничтожить, ибо оно есть плод роскоши, требует много времени, иждивения и слуг, чего у солдата быть не может. На сем основании предложу по порядку о вещах, составляющих аммуницию.
Шляпа убор негодный: она головы не прикрывает и, торча концами во все стороны, озабочивает навсегда солдата опасностию, чтоб ея не измять, особливо мешает положить голову и, будучи треугольником, препятствует ей поворачиваться да и не закрывает также от морозу ушей.
Кафтан и камзол с рукавами: как сих вещей вдруг не носят, то которая-нибудь и есть излишняя. Покрой кафтана подает много поводу делать его разнообразным, следовательно, уравнения быть не может.
Штаны в коннице лосинные, которым срок положен весьма долог, так, что сберегая их, солдат должен на свои деньги делать другую пару суконных – убыток несносный, коего требовать от него несправедливо. При том много заботят чищеньем и трудностию надевания. Зимою от них холодно, а летом жарко. Под ними же нельзя иметь полотняной одежды. Ныне лосинная одежда ненужна. В старину ее носили для того, что употребляли железные латы, и как лосина больше могла сносить, нежели сукно, потому и предпочиталась.
Сапоги делают так узки, что и надевать трудно, а скидывать еще труднее, особливо, когда они намокнут. При том сколько подвязок, чтоб они гладки были, и сколько лакирования, чтобы лоснились!
Для пехотного шпага лишняя тягость: оружие неудобоупотребительное, о котором главное старание у всех, как бы ловчее надеть, чтобы маршировать свободнее, также и ворочаться. Многие армии шпаг в пехоте не употребляют, а носят штыки.
Седло венгерское лучше всех седел. Доказательством тому, что все нации, ездящие верхом, такие употребляют: венгры, татары, черкесы, казаки и поляки. Оне легки, лошадей вовсе не саднят. Делать их и в полках можно и оне дешевле старых.
О уборке волос. Завивать, пудриться, плесть косы, солдатское ли сие дело? У них камердинеров нет. На что же пукли? Всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрою, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдатский должен быть таков, что встал, то готов.
Если б можно было счесть, сколько выдано в полках за щегольство палок и сколько храбрых душ пошло от сего на тот свет! Простительно ли, чтобы страж целости Отечества удручен был прихотьми, происходящими от вертопрахов, а часто и от безразсудных? Употребление солдатами пуколь и кос сопряжено с следующими невыгодами:
1. уносит у них понапрасну время и изнуряет их, ибо когда бывает отряд на карауле, то обыкновенно 6, а когда эскадрону или целому полку назначается строй, то до 12 часов употребить им непременно должно для убирания себе взаимно волос и препроводить целую ночь в сем безпокойстве без сна, от чего неминуемо должно последовать неизбежное упущение в других нужных исправлениях. Тем, что препроводивши таким образом ночь в изнурении, не имеют они ни времени, ни силы исправить других своих дел, как например, вычистить и накормить своих лошадей, или, ежели в сем упущения не сделают, то, не будучи подкреплены сном, бывают слабы, нерасторопны и малоспособны к таким действиям, где потребны бодрость, живость и сила.
2. Требуют раззорительного иждивения для бедных солдат, которые, нуждаясь и так во многом по малости своего жалованья, должны еще из того употребить на пудру, помаду и косные ленты в год каждый по меньшей мере по 1 рублю 5 копеек. Суконные лосинных штанов выгоднее тем, что суконные полагаются только на один, а лосинные на 4 года, почему нижние чины принуждены бывают заменять оные суконными, покупая их на счет своего жалованья, что составит в год каждому не дешевле 60 копеек. Во время осенних и дождливых погод лосинные причиняют великое безпокойство, а паче вновь приверстанным. Зимою же оне нимало не греют. Лосинные суконных убыточнее для солдат, поелику не только потребно их часто вохрить, на что в год изойдет по меньшей мере 20 копеек, но надлежит еще иметь к ним пары три штибель-манжет, что будет стоить в год, по крайней мере, 30 копеек, а суконные по новому образцу ничего того не требуют.
Просторные сапоги пред узкими и онучи или портянки пред чулками имеют те выгоды:
1. что в случае, когда ноги намокнут или вспотеют, можно при первом удобном времени тотчас их скинуть, вытереть портянкою ноги и, обвертев их опять сухим уже оной концом, в скорости обуться и предохранить тем их от сырости и ознобу. В узких же сапогах и чулках того учинить никак не можно, которых ни удобно скинуть, ни свободно опять надеть нельзя. Да и чулки не всегда бывает возможность переменить или высушить, чрез что бедные солдаты, имея безпрестанно ноги мокрые, подвергают себя нередко простуде и другим болезням.
2. Что, не имея нужды, так как при узких сапогах, подвязывать крепко своих ног, солдаты могут и свободнее ходить и более переносить путевого труда, да и обращение крови не останавливается. Ежели все сии столь очевидные в теперешних мундирах и других вещах неудобства исправить, то солдат, сверх других многих выгод, будет иметь еще от своего жалованья в остатке против теперешних издержек до 2-х рублей.
Каска сверх выгоды и способности в употреблении своем пред шляпою и ту предпочтительность имеет, что вид дает пригожий солдату и есть наряд военный характеристический.
Письмо светлейшего князя, а особенно его практические опыты, имело весьма своеобразные последствия. В кавалерии и особенно в гвардии форма обмундирования осталась по-прежнему блестящая и неудобная, хотя сложные причёски и лосины исчезли из обыкновенной формы обмундирования войск, но и то не надолго, а всё царствие Екатерины пестрота личного офицерского обмундирования зашкаливала. Сама императрица, исходя из суровых реалий затяжной войны, допустила нарушение регламента.
Екатерининские кавалергарды
Так, в письме к вице-президенту Военной коллегии графу Н.И. Салтыкову от 12 июля 1788 г. она отмечала:
«По настоящему военному времени, доколе оное продлится позволяем генералу кригс комиссару для скорейшего снабжения полков мундирными и амуничными вещами подряжать и покупать оныя не держась предписанных обрядов, но употребляя способы самые краткие наблюдать колика возможно выгоду казенную и то уважение, по которому поспешность в доставлении означенных вещей в настоящих обстоятельствах есть всего нужнее…».
Причины для принятия такого решения были весьма веские. Летом 1788 г. в финские земли, принадлежащие Российской империи, вторглись шведы. Как оказалось, войск для защиты С.-Петербурга катастрофически не хватало. В срочном порядке пришлось формировать новые полки и обмундировывать их наискорейшим образом. В дальнейшем именно полки Финляндского корпуса отличались наибольшей пестротой среди остальной полевой армии, но вольности – они всегда заразительны. Неуставные кушаки, лядунки, несоблюдение приборных цветов и арматуры мундира – для Екатерининского времени дело обычное. Но, как отмечал участник русско-шведской войны 1788–1790 гг. и польского похода 1794 г. С.А. Тучков о потёмкинской реформе:
«Сия перемена одежды весьма была выгодна для войска, исключая касок, которых, если придать хороший вид по образцу его, нельзя почти держать на голове, а если сделать их спокойными, то они никакого вида не составят. И так, наконец, заменяли оные, а особливо в походах, особого рода шапками».
Тут речь идёт о замене касок «конфедератками» польского образца в вариациях. Шились они и на целые полки, получили распространение и в офицерской среде. Но еще раньше сам Потемкин официально утвердил суконные шапки как строевой головной убор для офицеров Харьковского конно-егерского полка. В мундирный комплект офицеров этого полка входили:
«Шапка… сукна с черным околышем и с серебряным китиш-витишем, на широварах в место как на егерях черной выкладки серебряный галун по краям с красным суконным выпуском, чепрак суконной же темнозеленой же с выкладкой по краям и с нашивкою вензелей серебряными и пояс шелковой зеленой».
Конфедератка на подполковнике Кинбурнского драгунского полка графе Д.О. Ламберте
Польская шапка кроме полевой армии распространилась и среди гвардейских офицеров. Здесь она называлась “a la Костюшко» и по воспоминаниям A.M. Тургенева была «обыкновенно черного сукна, удобная, покойная и красивая».
Каска – основной косяк потёмкинской реформы. Например, генерал князь П.Д. Цицианов отмечал, говоря о каске потёмкинского образца:
«тяжела; зимою не греет, летом за шею и дождик, и слякоть идет; только и толку, что спереди козырь, чтоб солнце в глаза не светило».
Караул лейб-гренадёр.
Но столкнувшись с очевидной недоработкой, светлейший князь Г.А. Потемкин-Таврический смог оперативно, без лишних согласований с Военной коллегией, заменить этот головной убор, правда только в подчиненных ему войсках. Вместо касок для пеших и конных егерей были предложены кивера из черной валяной шерсти. Егеря, прочем, всегда отличались особой заботой светлейшего, в частности именно потому, что для сформированных при его участии конно-егерьских и конно-гренадёрского полка Военного ордена никакого регламента изначально не было предусмотрено.
Потёмкинские егеря.
В целом же надо отметить, что во время боевых действий основной задачей для вещевых служб армии стало не строгое соблюдение мундирного регламента, а срочное снабжение войск мундирными материалами в нужном количестве. Но и с этой задачей не всегда справлялись успешно. Так, в докладе об инспекторском смотре в апреле 1788 г. двух сформированных батальонов Фанагорийского гренадерского полка, отправленном на имя Потемкина, Обер-штер-кригс-комиссар Андреев отмечал:
«Каски рознокалиберны и частию неисправны, мундиры все почти ветхи и особливо шировары и положенных сроков выслужить не могут».
О шароварах подчеркивалось отдельно, что они
«узки и коротки; и через то не только связывает и отягощает солдата; но у некоторых и тела не закрывает».
Еще одна причина, по которой в войсках недополучали положенного обмундирования, было воровство со стороны шефов и командиров полков. Непосредственный свидетель этих происшествий граф А.Ф. Ланжерон отмечал в своих записках следующую схему хищений:
«Требуемое полковым командиром из комиссий на обмундирование своих несуществующих солдат и два или три вершка, урезаемые им от солдат, находящихся на лицо составляют ему в скором времени целые склады сукна, холста, кожи и пр.»
К концу правления Екатерины II в полевой армии, со слов современников, наряду с регламентными стали носить и другие ставшие модными варианты мундира. Ф.Ф. Толстой, служивший юнкером в Псковском драгунском полку и одевавшийся в соответствии с веяниями, царившим в полевой армии, приехав в С.-Петербург в ноябре 1796 г., напоминал:
«Я был одет, как ходил в Польше – в курточке и шароварах, без галстука, с распущенными волосами в локонах и круглой шляпе».
Солдаты к концу царствования Екатерины, со слов николаевского сановника А.А. Башилова, чаще выглядели следующим образом:
«Прежде русский солдат был одет как ныне: куртка, или лучше сказать спензер; кушак, как у нынешних драгун; шаровары широкие, как суконные, так и летние; голова острижена в кружок; ружье легкое, штык большой, тесак; шапка-конфедератка, похожая на уланскую, легкая и даже красивая, но для парада – каска, как у теперешних дворцовых гренадер, и никто не жаловался, чтоб она была тяжела, нет, потому что она была красива и надевалась только в парады».
Источники:
- Письмо за номером 642 приводится по изданию: Литературные памятники. Екатерина II и Г.А. Потёмкин: личная переписка за 1769–1791, М. «Наука», 1997.
- Загряжский М.Л. Из Записок Михаила Петровича Загряжского (1770–1811) // Лица. Биографический альманах, Вып. 2, M.–CПб., 1993.
- Ланжерон А.Ф. Русская армия в год смерти Екатерины II // Русская старина. 1895.
- Леонов О.Ф. Нарушение мундирного регламента в царствование Екатерины II // Цейгхауз, №23.
- Толстой Ф.П. Записки графа Федора Петровича Толстого. M. «Наука», 2001.
