О системе снабжения черноморского флота в царствование Николая Павловича
Текст изх мордокниги Сергея Махова, который, думаю, заинтересует коллег.
Вообще, что действительно следует поставить в заслугу Николаю, так это совершенную перестройку системы снабжения флота. Собственно большую часть своего царствования касаемо дел флота он посвятил как раз решению вопросов снабжения и улучшению быта как матросов, так и офицеров.
Чтобы понять, с чего все начиналось, нужно вообще описать, что было на том же Черноморском флоте под конец царствования Александра Палыча и в начале царствования Николая.
Снабжением Черноморского флота изначально занималась, если так можно выразиться, греческая финансово-купеческая группировка, но примерно к 1827 году она уступила пальму первенства еврейской. Тадеско — конечно талантливый народ, но согласно своим принципам они видели свой главный доход не в поставках гнили по цене нормального провианта и не в завышении сумм контрактов, а… в ростовщичестве.
Помните Слаенова, спекулировавшего хлебом в Республике ШКИД? Вот примерно так же работали и еврейские подрядчики, только не с хлебом — с зарплатами господ офицеров. Понятно, что жалование в Севастополе не было столичным, и денег не хватало, к тому же были задержки по выплатам, иногда на год и больше. И евреи открыли в городе ростовщические лавки, что-то типа нынешних МигКредитов или БыстроДенег, где процент достигал 5% в неделю. Естественно матросы и офицеры, поскольку жалование при Александре и в начале царствования Николая выплачивалось нерегулярно, бежали в заведения, «занять трешку до получки», и к 1830-м сложилась абсолютно дикая ситуация — множество офицеров нахватали столько кредитов, что не могли погасить не только кредит, но и проценты. Это вообще вызвало чуть ли не революционную ситуацию в городе. Прям по Ленину: «верхи не могут, низы не хотят».
Николай долго пытался призвать Грейга к ответу, как-то решить проблему, но Грейг, как и его обер-интендант Критский, и сам был повязан с еврейской финансовой группировкой, поэтому не собирался пилить сук финансового благополучия, на котором сидит. Довел он все к 1830-му году аж до ситуации бунта, который начался со слухов о чуме (которой не было по факту), Бенкендорф вообще подозревал, что недовольные офицеры ЧФ организовали тайные общества по примеру декабристов.
Решать это все пришлось Лазареву и…. Бенкендорфу. Речь идет о событиях, которые происходят как раз после смерти Казарского.
Вот как описывает действия Лазарева и 3-го Отделения в 1834 году секретарь военно-научного общества Черноморского флота Сергей Горбачев:
«В Севастополе, совершенно внезапно, 19 мая было введено чрезвычайное положение. В течение 24 часов все евреи ростовщики были из города выселены без права появляться здесь под угрозой отправки на каторгу. Жандармами были уничтожены все долговые бумаги (которые наплевали на право частной собственности, нажитой нечестным путем). Можно представить себе восторг моряков-черноморцев, для которых имя Николая Первого стало чуть ли не священным. Его любили не по обязанности, а искренне.»
Ну а далее взялись за провизию. Чтобы было понятно — при Екатерине II было так:
«Многочисленность заболеваний и ужасающая смертность между нижними чинами считались делом неисправимым При сравнительно лучших гигиенических условиях береговой жизни тогда и в кронштадтском госпитале ежедневно умирало до 20 человек: а на судах, вышедших в море, число заболеваний и умерших возрастало с каждым днем плавания… Несмотря на заботы Петра I о доставлении на суда провизии в бочонках или мешках, ее продолжали доставлять в рогожных кулях, гниющих от сырости и портящих находящуюся в них провизию. Солонина держалась в бочках больших размеров, которые, оставаясь продолжительное время откупоренными, заражали воздух, чему пособлял еще крепкий запах трески, употреблявшейся матросами в последние дни. Пресная вода, содержавшаяся в деревянных бочках, после недолгого плавания портилась и приобретала отвратительный вкус и запах гнилых яиц. Зловоние в нижних палубах увеличивалось гниющей в трюме водой и отчасти раздаваемой на руки матросам недельной порцией сухой провизии и масла, которое хранили они в своих сундуках или в койках, постоянно остающихся внизу. Для нагрузки трюма употреблялся не чугунный, а каменный или песчаный балласт, в котором собирался и гнил сор, при недосмотрах иногда сметаемый в трюм и представляющий полное удобство для разведения крыс и различных беспокойных насекомых. Если к этому прибавить, что при неимении судовых лазаретов больные до перевоза на госпитальное судно не отделялись от здоровых и что вообще на судах не существовало порядочной вентиляции и темные уголки нижних палуб избавляли ленивых матросов от путешествия на верхнюю палубу, то огромная смертность совершенно объясняется антигигиеническим состоянием тогдашних судов».
Лазарев, который, как известно, был фанатом Роял Неви, решил систему снабжения перестроить по английскому образцу. Собственно, именно Лазарев в 1834-1839 годах организует по побережью сеть фабрик для производства сухарей и солонины. Собственнолично заключает контракты на поставку мяса, фруктов, зелени, и т.д. с местными производителями. Лазарев же перенес главные запасы провизии флота из Одессы в Херсон,
«подальше от греков и евреев».
Но главное, за что в ноги стоит поклониться Николаю и Лазареву — с середины 1830-х строятся заводы по производству консервов! Те, кто читал Нулевую Войну, помнят, насколько это был большой шаг вперед. Почему-то считается, что у нас консервы в армии и флоте стал вводить Александр II и начальник Морского ведомства Константин Николаевич. Однако первые «протоконсервные» заводики появились на юге в 1840-х. Мощность их была небольшой, что правда, но, суда, уходящие в дальние плавания вполне могли снабдить как отечественными изделиями, так и закупленными заграницей. Отличие наших консервов от английских — они упаковывались в фаянсовую посуду, а не в железную, и это были в основном варенья, а не мясо или основные блюда. Ибо считалось, что наш флот не так уж и далеко плавает, поэтому вполне может претендовать на свежатинку, а не на замаринованную пищу. Не получили такого рода консервные заводы распространения по другой причине — в 1840-х больше практиковалась сушка фруктов, то есть чаще всего снабжали корабли и полки пакетами сушеных трав и фруктов.
Бытует мнение, что Николай I вообще запретил ввоз консервов в Россию. Это не так. Например в Царстве Польском и Финляндии консервы не только ввозились, но и производились свои, правда в небольших количествах, и судя по всему сбывавшиеся на местном рынке, или в малом количестве — как товар из сегмента роскоши (вспомните Хлестакова и «суп в кастрюльке»).
Николай просто был резко против некачественного продукта. Чуть ниже — более подробное объяснение от Гончарова.
На фрегат «Палладу» по ходу поставили британские консервы, перед таким дальним плаванием рисковать не стали. Вот что пишет Гончаров:
«Кстати о презервах: кажется, я о них не говорил ни слова. Это… герметически закупоренная в жестянках провизия всякого рода: супы, мясо, зелень и т. п. Полезное изобретение — что и говорить! Но дело в том, что эту провизию иногда есть нельзя: продавцы употребляют во зло доверенность покупателей; а поверить их нельзя: не станешь вскрывать каждый наглухо закупоренный и залитый свинцом ящик. После уже, в море, окажется, что говядина похожа вкусом на телятину, телятина — на рыбу, рыба — на зайца, а всё вместе ни на что не похоже. И часто всё это имеет один цвет и запах. Говорят, у французов делают презервы лучше: не знаю. Мы купили их в Англии.».
Вообще в дальних плаваниях старались провизию закупать на месте. Вот выдержка из шканечного журнала фрегата «Диана»:
«В 7й день Апреля… <…> Сего числа происходила работа: тянули брам такелаж маляры красили фрегат внутри и белую полосу конопачики конопатили палубу привезено с берега продовольствия для команды: сухарей белых 340 пуд, лимонов 1000, чаю 8 фунтов, Сахару 4 пуда, патоки 20 фунтов, масла деревянного 10 фунтов, горчицы 15 фунтов чесноку 10 фунтов, сала бараньего 10 ф мыла для мытья лазаретного белья 2 пуда хрену 15 фунтов и разные медикаменты и склянки…»
Отдельно позаботились и создании крупных провиантских магазинов. Так, в 1854 году продовольствие и фураж в количестве 58,8 тыс. четв. муки, 6,2 тыс. четв. круп, 17 тыс. четв. овса и ячменя и 2,5 тыс. пудов сухарей были сосредоточены в провиантских магазинах Севастополя, Симферополя, Евпатории, Ялты, Карасубазара, Керчи и на Арабатской стрелке. Это гарантировало снабжение как флота, так и армии на 4.5 месяцев. Особое спасибо стоит сказать за это сухарному заводу в Корабельной бухте, заложенному Лазаревым в 1838-м. Вообще, 7 провиантских магазинов, строившихся в Севастополе с 1838 по 1851 годы, по сути и позволили городу держаться так долго.
Ну и отдельное спасибо стоит сказать Николаю как инженеру. Именно по его требованию казармы и бастионы стоили с учетом санитарных норм того времени — на одного солдата или матроса должно было приходиться не менее, чем 9 кубических метров. Кроме того, с 1834 года Лазаревым начато возведение казарм для флота, ибо раньше моряки жили кто в полуразвалившихся домах, а кто и вообще — в землянках. От Черной Речки в город был проведен акведук-водопровод.
Отдельный поклон Николаю — за картофель, который с 1840-х становится обязательным в рационе моряков и солдат. Кстати, «картошка по-боцмански» растет как раз из тех времен, правда в плавание ее тогда не брали — считалось, что быстро «прокисает».
источник: https://www.facebook.com/george.rooke.1/posts/727349974533213
