Километрах в двадцати от древнего города, который называют «Матерью городов русских», при том, что у самого города мужское имя, находился пустырь, который местные жители называли «лисе коліно». Пустырь этот был словно бы заговоренным – на нем ничто не хотело расти.
С давних времен находилась горячая голова, которая пыталась распахать и засеять этот кусок земли, любые попытки заканчивались ничем.
Шло время, сменялись поколения, но пустырь так и оставался голым и безжизненным. Старики, жившие до «исторического материализма», утверждали, что в древние времена на «лисому коліні» казнили бунтарей и смутьянов.
После революции и гражданской войны председатель новообразованного колхоза приехал на Фордзоне, утверждая, что новая власть сможет использовать те ресурсы, которые пропадали при клятом царизме. Пустырь был перепахан, засеян самым лучшим отборным зерном, которое просто-напросто не взошло.
Во время большой войны на пустыре было взлетное поле, располагались самолеты, которые срывались со своих мест и уходили в голубую высь киевского неба, вокруг них бегали люди в серенькой форме. Однажды на поле начали рваться бомбы, да так удачно, что от самолетов ничего не осталось. Взрывы полностью перепахали поле, и оно стало совершенно непригодным для использования. Пустырь снова был заброшен. Глубокие раны и шрамы от воронок на удивление быстро затягивались, возвращая пустырю первозданный вид.
После войны прошло пару лет и на «лисому коліні» снова появились люди, эти были одеты в зеленую форму, они строили огромные ангары, в которых стояли ИСы. Склады относились к одной из танковых частей. Председатель ближайшего колхоза, был счастлив, когда этот мертвый кусок земли перешел на баланс военных.
Шли годы, сменялись люди, обслуживавшие технику, сменялась сама техника. Военные были довольны, что на «лисому коліні» ничего не растет, это облегчало утомительную обязанность по уходу за территорией.
Город рос, постепенно приближаясь к пустырю. Вот уже и нет колхоза с банальным названием «Червона зоря», но сил, чтобы отобрать и застроить пустырь у городской администрации не хватало.
После развала воинская часть была расформирована, большая часть техники втихую была вывезена в неизвестном направлении. Местные жители потихоньку растаскивали из ангаров все, что могли найти, словно бы помогая пустырю вернуться к своей первозданной безжизненности и обнаженности.
В конце концов, остался только пустырь и гулкие серые ангары, подчеркивавшие безжизненность местности.
Как-то раз к ангарам подъехал дорогой большой внедорожник. Из него вышло трое, одетых в хорошие, дорогие костюмы. Люди начали осматривать ангары, гулко ступая под высокими и широкими сводами.
— Вы поглядите, какие полы! Ни одной трещины!
— Да, а ведь сюда загоняли тяжелые танки. Вот что значит, сталинское качество, старики рассказывали, что тут какой-то секретный бетон использовался.
Только вот, старики не рассказывали, что самым главным секретом, были те четыре года, когда они были вынуждены разрушать все и вся вокруг себя, а мечтали создавать что-то новое…
— …Значит так, ангары нам подходят. Полугода хватит, чтобы привести тут все в порядок?
Рука Николая потянулась, чтобы в очередной раз почесать трехдневную щетину. Он с неудовольствием подавил острое желание пойти в ванную комнату, чтобы удалить эти джунгли со своего лица.
Ему пригрезилось, как завтра он пригласит Ивана Петровича, и тот приступит к своему священнодействию. Долго будет взбивать в китайской фарфоровой чашечке густую пахучую пену, рецептуру мыла для которой Иван Петрович хранил, как зеницу ока. Вспомнилось острое, экстремально-возбуждающее ощущение, когда острая поющая бритва скользит по твоей шее. Потом будет обжигающий паровой компресс…
Потеряв от этих размышлений контроль над своими руками, Николай, сидя в глубоком кресле, и гримасничая, секунд тридцать почесывал растительность на своем лице, оставляя красные полосы. Будь он неладен, этот Стив Джобс, со своей «фриковской» щетиной.
Мелодично прогудел внутренний телефон.
— Николай Алексеевич, вы просили напомнить, через тридцать минут начнется презентация.
— Да, спасибо. Я уже собираюсь.
Николай потянулся, потер рукой по хрустящей щеке, встал и пошел переодеваться. Мужчина с брезгливой миной оглядел вещи, которые ему придется надеть. Недорогой свитер под горло, простые потертые джинсы классического синего цвета. С каким бы удовольствием он сейчас надел свои любимые Эвису и Биккембергс. В своей прошлой должности – замдиректора банка, Николай привык к ежедневному двухразовому бритью и хорошим костюмам. Если бы не мнение этих чертовых маркетологов…
Зал был заполнен журналистами и приглашенными любопытствующими. Николай вышел на середину сцены, поправил микрофон.
— Добрый день. Корпорация «Цифровые технологии Смирнова» представляет вам новый сервис. Мы называем его очень просто – «Виртуальный секретарь». Вы можете установить клиент нашего сервиса на свой телефон, зарегистрироваться и получить доступ к самым современным, совершенным и прорывным интеллектуальным технологиям. Наш сервис может переводить вашу речь в печатный текст, читать вслух ваши тексты, осуществлять мгновенный перевод ваших текстов и речи, и множество других услуг…
Произнося спич, он достал из кармана свой смарт, и на большом экране за его спиной появилось второе изображение. Теперь, кроме его лица, ниже, крупным планом показывались его руки, колдующие над телефоном…
Пиво приятно туманило голову, после тяжелого трудового дня. Федя слегка окосевшим взором посмотрел на бутылку и еще раз глуповато улыбнулся. Приятно, когда есть пиво, названное в связи с твоей профессией.
На бутылочной этикетке красовалась надпись: «Пиво серверное», а немного пониже шел слоган: «Цифровое качество вкуса». На самом деле, качество вкуса было не очень-то, но стоило пиво недорого, в голову било основательно, да и название обязывало. В последнее время упаковки только с этим пивом обосновались рядом с серверами, чтобы охлаждаться и снимать стресс у «богов единичек и нулей».
Федор оглядел комнату. На столах валялись останки парочки компов, из которых начальством приказало собрать один работающий. Рядом с ними остывал паяльник. На стенах были развешаны принтеровские бледные двусмысленные надписи. Общую картину завершал всклокоченный хозяин кабинета – Василий, соратник по тяжелому, но славному поприщу – системному администрированию небольшой компании.
Василий склонился над монитором, рассматривая странички программного кода. Его бутылка «профессионального» преступно грелась в одиночестве, на полу между ножек мягкого офисного стула. Василий не боялся геморроя, он боялся протереть дорогущие Левисы, обошедшиеся ему в целую сотню невиноубиеных енотов. В этих джинсах он напоминал сам себе своего кумира, и одновременно главного конкурента – Николая Смирнова, основателя успешной компьютерной высокотехнологичной корпорации.
— Василий!!! Рабочий день закончился пять минут назад!!! Кончай пахать, пора работать. Я принес новый шутер.
— Да ну тебя, Федя. Я тут реверснул клиент смирновского секретаря, теперь сижу, выискиваю исполнительные команды распознавания речи.
— Слушай, Васятка, заколебал ты уже всех со своим распознаванием речи! То ты доставал всех драконом-заикатором, теперь этой хренью. Выпей серверного, охладись.
— Да, как ты не понимаешь, это же огромные бабки!!! Они дерут десятку абонентской платы, да еще по одному центу за каждую сотню знаков. Если я смогу расшифровать алгоритмы и предложить этот же сервис за пятерку, то стану богаче Билла Гейтса. Вот смотри. Скажи что-нибудь.
Василий повернулся и начал тыкать в лицо Федору свою «соньку». Федя, расслабленный вследствие легкой алкогольной интоксикации, поэтому нежелавший спорить по пустякам, взял телефон и пробормотал: «Василий, иди на х…»…
Галине было скучно. Прическа снова испорчена, голова вспотела.
Работа была скучной и тягомотной, требовалось терпение и усидчивость, чтобы не допустить ошибки. Бывало, когда за день нужно было выполнить только одну задачу, тогда все остальное время она изнывала от скуки, на рабочем месте нельзя было читать, разговаривать по телефону и зависать в чатах, оставалось только рассматривать успокаивающие картинки, которые им скармливал корпоративный психолог. А бывало, так много дел, что некогда воды глотнуть, чтобы смочить пересыхающее горло.
Но платили за работу хорошо, лучше, чем за три ставки учителя русского языка, на которых ей пришлось сидеть, пока она работала в школе. Да и рабочий день строго четыре часа, правда, бывали ночные смены.
Галина вздохнула, почесала вспотевшие мочки ушей.
Вдруг, в наушниках загудел сигнал, монитор замигал сигналом внимания. Галина нажала клавиатурную комбинацию, сообщая, что готова к работе. Она вслушивалась в пьяное бормотание, раздававшееся в наушниках, и набирала на клавиатуре: «Василий, иди на х…»…
