С самого начала боевых действий на Тихом океане США развернули там неограниченную подводную войну. Но вскоре выяснилось, что «что-то пошлó не так»: за первый месяц этой войны 27 подлодок Азиатского флота США, что базировался на Филиппинах, провели 45 атак, в ходе которых выпустили 96 торпед… и повредили аж три японских транспорта.
Содержание:
Часть промахов, несомненно, была вызвана ошибками самих подводников, но вот торпеды, взрывавшиеся вскоре после выхода из аппарата, или, наоборот, не срабатывавшие при ударе в корпус цели, плюс проходившие под ней, так как шли гораздо глубже выставленного – ни на какие ошибки списать уже было невозможно. И в большинстве случаев наблюдался именно подобный нездоровый пацифизм со стороны торпед.
Командиры подлодок с первых дней докладывали об этом начальству. Начальство ожидаемо посылало их куда подальше и требовало результатов, а не отмазок. Многочисленные вопли с мест о проблемах с торпедами всё-таки достигали Управления по вооружению ВМС США, но тамошние специалисты, отвечавшие за их разработку и испытания, также ожидаемо ушли в глухую оборону своего детища и во всём винили криворуких подводников.
Но время шло, в боевую работу давно включились лодки ещё и Тихоокеанского флота США, а статистика продолжала удручать. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы в конце мая 1942 г. не произошло рядовое, казалось бы, событие. Командующим подводными силами юго-западного сектора Тихого океана, базировавшимися теперь в Австралии, был назначен будущий «Дёниц Тихого океана» контр-адмирал Чарльз «Топи всех» Локвуд.
Проблема первая: глубина хода
В отличие от своего предшественника, Локвуд серьёзно отнёсся к информации о проблемах с торпедами Mark 14. Так что командирам подлодок удалось убедить его, что раз Управление вооружений не хочет чесаться, то надо брать дело в свои руки. Они уболтали контр-адмирала провести собственные испытания вызывавшей больше всего подозрений глубины хода торпед.
Для этого потребовалось немного денег плюс военно-морская смекалка: у местных рыбаков купили полтораста метров обычной рыболовной сети, которую и использовали в качестве «мишени». 20 июня 1942 г. по ней были выпущены три торпеды с холостыми БЧ, и результаты оказались даже хуже предположений подводников: при выставленной глубине в три метра первая торпеда пробила сеть в 7,6 м от поверхности; вторая, выпущенная с меньшей дистанции, – в 5,5 м; ну а третья, выставленная на ноль, продела дырку на глубине 3,4 м.
То есть, мало того, что торпеды не держали нужную глубину, ошибка ещё и не была постоянной, так что её нельзя было компенсировать путём уменьшения выставленной глубины на какую-то фиксированную величину. А спустя всего сутки в далёком Пёрл-Харборе само-собой состоялось ещё одно подобное «испытание», на этот раз в виде ЧП. Во время тренировочных стрельб на учебной торпеде по ошибке выставили нулевую глубину, но вмятина в борту эсминца-цели обнаружилась вовсе не в районе ватерлинии, а тремя метрами ниже.
Информация обо всём этом была отправлена в Управление вооружений. Спустя всего неделю разработчики торпед выдали достойный ответ. Он сводился к тому, что испытания проводились людьми, не имевшими специальной подготовки, и без соблюдения должных методик, а посему «не представляют никакого практического интереса». На предложение Локвуда провести свои испытания уже «по науке» торпедные гуру ответили гордым молчанием.
Но Локвуд не успокоился и организовал ещё одни стрельбы по сети. На этот раз с привлечением прикреплённых к его соединению специалистов с предприятия-изготовителя – Торпедной станции в Ньюпорте. Результаты были теми же, а Управление вооружений ответило на них очередной отпиской. Это могло продолжаться ещё очень долго, если бы в бой не вступила «тяжёлая артиллерия» в виде самогó главкома ВМС США адмирала Эрнеста Кинга.
Замотивированная начальственным пенделем Торпедная станция всё же провела собственные испытания, по результатам которых Управление вооружений 1 августа 1942 г. – на восьмом месяце войны – признало, наконец, наличие проблемы. Более того, создателям торпед не составило особого труда выяснить и её причину.
За удержание торпеды на необходимой глубине отвечают её горизонтальные рули, связанные с датчиком давления. Если давление воды превышает выставленное значение – рули поворачиваются на подъём, если наоборот – на погружение. Но на датчик действует не только гидростатическое давление, прямо пропорциональное глубине. Торпеда движется, и тут начинает работать ещё один фактор — гидродинамическое давление у поверхности корпуса. Учитывать его гораздо сложнее, поскольку оно связано со скоростью обтекания, а она в разных местах различна.
В случае торпеды Mark 14 заборное отверстие датчика давления располагалось в её конической хвостовой части — как раз там, где гидродинамическое давление было меньше гидростатического. В результате, по мере разгона торпеды датчику начинало «казаться», что он находится ближе к поверхности, чем было на самом деле, и рули глубины уводили торпеду ниже.
На торпедах предыдущего поколения с максимальной скоростью 35 узлов (65 км/ч) этим эффектом ещё можно было пренебречь. Не вспомнили об этом и при создании более скоростных торпед следующего поколения, оставив на них надёжную и проверенную систему контроля глубины. Зачем улучшать то, что и так прекрасно работает? Однако гидродинамическое давление пропорционально скорости обтекания в квадрате, поэтому с увеличением скорости новых торпед сразу на 11 узлов (20,4 км/ч) соответственно скакнули и ошибки в определении глубины.
Получившие чувствительный удар по репутации специалисты Торпедной станции в Ньюпорте развернули бурную деятельность – только испытательных пусков они провели более 250. Так что к концу осени 1942 г. на флот начали поступать ремкомплекты для имевшихся торпед, а новые выпускались уже с необходимыми изменениями. Словом, не прошло и года с начала войны, как первая из «врождённых болячек» торпед Mark 14 была вылечена. Но процесс, вошедший в историю ВМС США как «Великий торпедный скандал», ещё только начинался.
Проблема вторая: магнитный взрыватель
Начало второго акта данной трагикомедии было опять связано с контр-адмиралом Чарльзом Локвудом. В начале 1943 г. он был назначен командующим подводными силами теперь уже Тихоокеанского флота США и прибыл в Пёрл-Харбор, где смог ознакомиться со статистикой за первый год войны на всём Тихоокеанском ТВД. И она всё ещё не радовала: за этот период американские подлодки выпустили 1142 торпеды, а потопили всего 211 целей. Но в реальности всё было ещё плачевней – согласно послевоенным японским данным эта цифра была завышена вдвое.
Ещё одной проблемой стал дефицит подлодочных торпед. Единственный производитель – та самая Торпедная станция в Ньюпорте – с трудом справлялась с покрытием боевого расхода. Это привело к тому, что лодки приходилось отправлять в походы с неполным боекомплектом. К марту 1943 г. ситуация обострилась настолько, что три подлодки направили на не особо актуальные минные постановки – для них просто не нашлось торпед.
На этом фоне особенно актуальными стали самопроизвольные взрывы дефицитных торпед вскоре после выхода из торпедных аппаратов. Подобные случаи отмечались с первых дней войны, но после исправления проблем с глубиной хода, когда торпеды начали двигаться на три с лишним метра ближе к поверхности, их количество резко возросло – теперь, согласно докладам, самопроизвольно взрывалась чуть не каждая десятая торпеда. А на самом деле даже больше, так как подводники часто принимали такой подрыв за попадание в цель.
И ни для кого не было секретом, что виной этому были магнитные взрыватели. Они стали ответом на увеличившуюся со времён Первой Мировой противоторпедную защиту подводной части бортов кораблей – торпеда с магнитным взрывателем была рассчитана на бесконтактный подрыв под незащищённым днищем цели. Однако с этой задачей взрыватели торпед Mark 14 тоже справлялись плохо – выпущенные с расчётом на магнитный подрыв, то есть под киль цели, они слишком часто проходили под кораблями и судами противника безо всяких последствий.
В апреле 1943 г. контр-адмирал Локвуд прибыл в Вашингтон, где принял участие в большом совещании по повышению эффективности подводных сил, на котором он не стеснялся в выражениях:
Если Управление вооружений неспособно обеспечить нас торпедами, которые попадают и взрываются, то, Бога ради, давайте дадим поручение Управлению кораблестроения разработать для подлодок какие-нибудь крюки, чтобы мы могли хотя бы срывать листы обшивки с бортов целей!
В тот же день Локвуд навестил своего старого друга, начальника Управления вооружений контр-адмирала Уильяма «Спайка» Блэнди. Разговор ожидаемо начался на повышенных тонах. В ответ на обвинения в дискредитации как самого Блэнди, так и его Управления, Локвуд ответствовал в той же тональности:
Слушай, Спайк, если что-нибудь из того, что я сказал, заставит твою контору оторвать свою задницу и хоть что-что сделать, то я не зря трачу время на эту поездку!
После того как пар был выпущен, разговор перешёл в более конструктивное русло, и адмиралы договорились, что Локвуд отправит в Управления вооружений опытных офицеров-практиков, с тем чтобы они ускорили решение проблем со злосчастными магнитными взрывателями. И вскоре после того, как эти офицеры прибыли в Ньюпорт и приступили к работе, начали всплывать крайне неприятные детали.
Во-первых, выяснилось, что комбинированный торпедный взрыватель Mark 6, на котором впервые в США кроме контактного был установлен ещё и магнитный детектор, был принят на вооружение по результатам одного-единственного успешного срабатывания в ходе одной-единственной серии испытаний в реалистичных условиях в далёком 1926 г. И без учёта того, что все остальные пуски в этой серии закончились проходом под целью без срабатывания. И с тех пор никаких натурных испытаний не проводилось вообще!
Во-вторых, разработчики проигнорировали информацию о таких же проблемах у ближайших союзников-британцев. А те выяснили, что сбои на их взрывателях были частично вызваны тем, что магнитный детектор запитывался от электрогенератора, приводимого в действие вынесенной наружу крыльчаткой. То есть стабильность напряжения зависела от стабильности скорости торпеды, а она сильно менялась при манёврах торпеды или движении близко к поверхности. Тогдашняя электроника работала ещё на лампах, которые очень не любили скачков напряжения, плюс зачастую просто не успевали прогреваться до рабочей температуры, особенно при пусках с малой дистанции.
Но главная проблема, как выяснилось, лежала даже не в области электроники, а в области геофизики и географии. Американские разработчики, вслед за своими германскими и британскими коллегами, не учли влияния магнитного поля Земли. Точнее, они не учли, что его напряжённость серьёзно варьируется в зависимости от района планеты. И то, что прекрасно работало в северных широтах, не обязательно будет работать вблизи экватора. Или наоборот.
Результаты последующего мозгового штурма разработчиков, подстёгнутых присутствием присланных «варягов», проще всего описать поговоркой «гора родила мышь». Хотя, скорее, напрашивалось слово «истерика». Если отбросить дежурные славословия своему детищу, то поток рекомендаций Управления вооружений свёлся к следующему:
- Не применять магнитные взрыватели при установке глубины менее 3,7 м
- Увеличить дистанцию взведения взрывателя с 450 м до 700 м
- Не применять магнитные взрыватели южней 30° северной широты
Первое требование было невыполнимо ввиду того, что, даже вовремя определив малую осадку цели, невозможно было отключить магнитный детектор взрывателя на торпеде, уже находящейся в торпедном аппарате. Второе требование серьёзно снижало шансы попадания – в случае скоростной и маневрирующей цели никакие, даже самые продвинутые, системы управления торпедным огнём не компенсируют преимущества пуска «в упор». А третья рекомендация попросту выводила из зоны применения бóльшую часть Тихоокеанского ТВД.
Однако последней каплей, переполнившей чашу терпения контр-адмирала Локвуда, стали даже не изложенные выше абсурдные рекомендации, а состоявшаяся 10 июня 1943 г. атака подлодки SS-237 «Триггер». Целью был японский авианосец, по которому было выпущено шесть торпед, из которых по первым четырём были явно слышны взрывы. После чего гидроакустик зафиксировал «характерные шумы затопления и ломавшихся переборок».
Командир лодки с чистой совестью отрапортовал о потоплении авианосца, однако радиоразведка вскоре выяснила, что авианосец «Хиё» получил лишь два попадания и поэтому остался на плаву. Два других взрыва были опять теми самыми самопроизвольными подрывами торпед. А не так давно такие же подрывы спасли другой авианосец – «Тайё». Американские подводники уже всерьёз обсуждали вероятность того, что японцы смогли придумать какой-то загадочный способ дистанционного подрыва торпед с магнитными взрывателями.
Взбешённый Локвуд отправился к главкому Тихоокеанского флота. Выслушав его, адмирал Честер Нимиц, тоже носивший на кителе значок с «дельфинчиками» подводника, согласился с тем, что дальше терпеть этот бардак уже нельзя и что глюки магнитного взрывателя сводят на нет все его теоретические преимущества. В результате 24 июня 1943 г. главком ТФ США подписал приказ об отключении магнитного детектора на всех взрывателях Mark 6, мотивировав это как его ненадёжностью, так и гипотетическими контрмерами, изобретёнными противником.
Таким образом, спустя всего каких-то полтора года после начала войны второе «врождённое заболевание» торпед Mark 14 было, наконец, если не излечено, то хотя бы купировано. Но как вы, наверное, догадываетесь, данная эпопея на этом не завершилась.
Проблема третья: контактный взрыватель
Спустя ровно месяц после упомянутого выше приказа произошло событие, максимально наглядно показавшее, что с проблемами торпед Mark 14 ещё далеко не покончено. И до этого многие командиры подлодок уже неоднократно докладывали, что с простыми и, казалось бы, предельно надёжными и проверенными многолетней эксплуатацией контактными взрывателями тоже не всё в порядке. Но данный инцидент был просто вопиющим.
24 июля 1943 г. разведка вывела подлодку SS-283 «Тиноза» на крупный японский танкер. Лодка выпустила шесть торпед, четыре из которых поразили кормовую часть цели. Огромный танкер потерял ход, но тонуть не торопился, и командир лодки решил ему в этом помочь. Лодка нагнала судно и добавила ещё одну торпеду, теперь уже в борт. Торпеда попала, но не взорвалась. За ней в течении полутора часов последовали ещё восемь – с тем же результатом.
На «Тинозе» оставалась последняя торпеда, которую решили сохранить для изучения. Однако специалисты из минно-торпедной мастерской в Пёрл-Харборе нашли её контактный взрыватель полностью исправным. А всё, чем помогло Управление вооружений, так это присланным спустя три недели посланием, в котором рекомендовалось не умничать, а послушать специалистов и вернуться к использованию магнитных взрывателей. Два недавних провала с долго отрицаемыми проблемами торпед ничуть не сбили спесь с главных торпедных «гуру» американского флота.
Контр-адмиралу Локвуду в очередной раз пришлось действовать в соответствии с принципом: «Хочешь, чтобы что-то было сделано надлежащим образом – сделай это сам». Получив санкцию адмирала Нимица, он решил провести ещё одни «неофициальные испытания». На этот раз мишенью был выбран уходящий на 30 метров под воду обрыв на одном из островков Гавайского архипелага.
31 августа 1943 года подлодка SS-262 «Маскеллэндж» произвела два пуска боевых торпед по подводной скале. Взрыватели сработали штатно, боевые части взорвалась. Руководитель испытаний уже собирался прекратить бессмысленный расход дорогих и дефицитных боеприпасов, но напросившийся к ним командир «Тинозы» настоял на продолжении, и его настойчивость была вознаграждена. Третья торпеда изобразила до боли знакомый всплеск, вызванный не взрывом 230 кг тротила, а всего лишь разрывом танка со сжатым воздухом.
Водолазы демонтировали покорёженную головную часть торпеды, обезвредили её и подняли на поверхность. Но изучение взрывателя поставило специалистов в тупик. Система находилась на боевом взводе, всё сработало штатно, и боевая пружина послала ударник к капсюлям, но, судя по всему, удар бойков оказался слишком слабым и не привёл к наколу капсюлей. Словом, теперь было точно известно, что проблема существует, однако в чём именно она заключается – нужно было ещё выяснить.
Продолжать обстрел береговых скал торпедами было накладно, да и бессмысленно. Требовались эксперименты в стабильных и контролируемых условиях. Подводникам опять пришлось включить смекалку и сообразить, что самый простой, дешёвый и надёжный способ разгонять на суше тяжёлые предметы точно до определённой скорости – это просто ронять их с определённой высоты. Как нетрудно посчитать, для разгона до 46 узлов (85 км/ч) нужно 28,5 м.
Одним из достоинств Пёрл-Харбора было наличие там огромных «линкорных» сухих доков с глубиной камеры 14 м – уже половина требуемой высоты. В одном из этих доков и устроили испытания, сбрасывая поднятую портальным краном разряженную боевую часть торпеды на лист броневой стали, который можно было устанавливать под наклоном, имитируя различные углы встречи с целью.
Испытания позволили выяснить, что при «идеальном» угле встречи в 90° вероятность осечки достигала 70%. При угле в 45° количество осечек уменьшалось вдвое, а при 30° и менее взрыватель срабатывал безотказно. Это очень хорошо соответствовало случаю с «Тинозой», когда взорвались лишь торпеды, пущенные с неудобного угла «вдогон» танкеру, в то время как пуски, произведённые перпендикулярно в борт неподвижного судна, привели лишь к серии осечек.
Ну, а главное – выяснилась и причина осечек. Как ни странно, они были вызваны тем же, что и решённая проблема с глубиной хода – резким увеличением скорости новой торпеды. Контактная (или «инерционная») составляющая магнитно-контактного взрывателя Mark 6 была без каких-либо изменений унаследована от предыдущей чисто контактной модели Mark 4 разработки 1910-х годов. Опять сработал принцип «зачем улучшать то, что и так работает», причём речь опять шла о конструкции, многократно испытанной, в том числе и в боевых условиях Первой мировой.
Однако то, что хорошо работало на скоростях в 30–35 узлов, переставало работать на 46 узлах. Канал, по которому ударник двигался к капсюлю, располагался перпендикулярно ходу торпеды, так что при столкновении с бортом цели инерция прижимала ударник к «передней» стенке канала и тормозила его за счёт силы трения. Увеличение скорости более чем на треть усиливало эту силу трения более чем в 1,7 раза. При столкновении под острым углом время торможения было больше, что уменьшало перегрузку, и импульса боевой пружины всё ещё хватало. Но при встрече под углом, близким к 90° и максимальной перегрузке, чаще побеждала уже сила трения.
Эти результаты были сообщены специалистам Торпедной станции в Ньюпорте. Прижатые в очередной раз к стенке, те вынуждены были произвести подобные испытания и у себя. Результатом стало очередное признание наличия проблемы и уверения в том, что главные и единственные американские специалисты по торпедам работают над её решением. В качестве временного решения рекомендовалось использовать торпеды в «дальнобойном режиме», то есть на пониженной до 30,5 узлов скорости, при которой контактный взрыватель должен работать без сбоев.
Как нетрудно догадаться, приступа энтузиазма данная рекомендация у подводников не вызвала, так что они решили в очередной раз решать проблему собственными силами. Самый простой вариант лежал на поверхности: ведь сила, прижимавшая ударник к стенке канала, была пропорциональна массе ударника и квадрату скорости, но если скорость уменьшать не хотелось, то массу вполне можно было и урезать. Так что новые ударники выточили не из бронзы, а из дюраля, а для дополнительного облегчения высверлили их изнутри, а снаружи ещё и фрезернули канавки-«долы».
21 сентября 1943 г. по тому же многострадальному обрыву под прямым углом были выпущены семь торпед, с первыми кустарно «модифицированными» взрывателями. Осечка произошла только в одном случае, испытания были призваны удовлетворительными, и адмирал Нимиц санкционировал переделку. К концу октября 1943 г. доработанными взрывателями были оснащены уже все подлодочные торпеды, имевшиеся на Тихоокеанском флоте.
Однако данная импровизация была не более чем временным решением. Конструкция требовала полной переработки, и сделать это могли лишь на Торпедной станции в Ньюпорте. Подгоняемые со всех сторон конструкторы уже к концу 1943 г. разработали принципиально новую схему контактного взрывателя. Сложная механика типа «часы с кукушкой» была заменена предельно простым стальным шариком, замыкавшим контакты электрического детонатора. Новую модель взрывателя многократно испытали на разных скоростях и под разными углами, она показала надёжность, близкую к 100%, и в январе 1944 г. была принята на вооружение под индексом Mark 6 Mod. 5.
Итак, спустя каких-то два года после начала войны основные врождённые болезни торпед Mark 14 были вылечены. Сбылась, наконец, мечта одного из командиров-подводников, которую он изложил ещё в июне 1942 г.:
Что нам действительно нужно здесь, на дистанции пуска в подлодке, так это надёжные торпеды. Или хотя бы точное знание, что эти «рыбы» будут делать, а что нет. Как только это будет – многие из тех джапских кораблей и судов, что сейчас уходят от нас, сразу начнут отправляться на дно.
И результаты не заставили себя ждать.
Источник — https://vk.com/@664805017-priklucheniya-torped-pacifistok