Neznaika1975. Первый крестовый поход

Вслед за рассказом, занявшим пятое место на конкурсе ФАИ представляю вашему вниманию рассказ, занявший четвёртое место. Рассказ очень хорош. Что и говорить, если его автор стал победителей прошлого конкурса.

Анналы Гельмгольда. Середина 12-го века.

Достопочтенным господам и отцам, каноникам святой Велиградской церкви, Гельмольд, недостойный монах, что находится в Шверинском монастыре святого равноапостольного короля Готшалка, сына Удо, приносит сей добровольный дар в знак должного повиновения.

Долго я рассуждал и размышлял, какой бы мне предпринять труд, чтобы преподнести его матери моей, святой церкви в королевстве варнов, в благодарность за предоставленную мне должность. И ничего не пришло мне на ум иного более пригодного, как описать во славу ее обращение нашего народа …Не безрассудная дерзость толкает меня на этот труд, побуждают меня к нему увещания достопочтенного моего наставника, епископа Герольда, который благодаря как епископской кафедре, так и духовенству прославил вендскую церковь … Начинается хроника славян, составленная смиренным монахом Гельмольдом

…

1066.

В лето 1066 от Рождества Господа нашего, герцог Нормандии Вильгельм, которого недостойные люди называли Незаконнорождённым, получив благословение святейшего папы, во славу Матери нашей Святой католической церкви отправился в Англию во главе славных рыцарей из земель западных франков – Анжу, Бретани, Нормандии и Фландрии, дабы покарать клятвопреступника Харальда, сына Годвина, незаконным образом присвоившего себе корону.

В то же лето принц Полотеска Везиславиус сын Бретеславиуса, напал на Новгород, что в Руси, разграбил и сжег его. Множество наших купцов потеряло свое имущество, и король Готшалк послал на Русь своих людей, Гремислава и Мартина, чтобы уладить это дело. Некоторые говорят, что Везиславиус был колдуном, как жрецы смельдингов, сожженные сто лет назад за их богомерзкие деяния, но я в это не верю – поскольку в тот же год, Везиславиус в своем городе заложил храм Святой Софии.

В то же лето, муж сестры нашего святого равноапостольного короля Готшалка, злочестивый язычник Плусо поднял мятеж, надеясь убить короля. По грехам своим, нечестивец был подвергнут божьей каре и убит.

В то же лето, наисладчайший Архиепископ Бременский и Гамбургский, святой Адальберт, патриарх Севера, чье сердце устало от злодеяний язычников и вострепетало, когда он узнал об опасности, грозившей нашему королю, объявил по всем вендским, саксонским, фризским, франкским, тюрингским и баварским землям: «Каждому, кто примет крест и год прослужит Господу на Востоке, под началом благочестивого короля Готшалка, будут отпущены все грехи, когда-либо им содеянные, равно как и те, что он содеет в будущем». И столь велико было то отпущение грехов, что воспрянули сердца многих людей, и многие приняли крест.

И многие говорили в германских землях «Если крестоносцы пожелают, то могут завоевать наилучшую землю для поселения. Хотя язычники скверны, их земля богата мясом, медом и мукой».

Племена балтийских славян.

Начало.

Апрель 1066. Гамбург

Двое стариков сидели в богато украшенной келье, и пили настоянный на имбире мед

Одетый в простую монашескую рясу Адальберт, архиепископ Гамбургский, в миру – младший сын графа фон Гозек, и одетый в расшитые золотом одежды Готшалк, король варнов, которых немцы звали ободритами, были не веселы. Вроде бы, они оба находились на вершине могущества – но ощущали, как зыбко оно.

— Они считают, что удалив меня от двора, они смогут со мной не считаться, — произнес Адальберт, — и если мы с тобой не исправим эту ситуацию – плохо придётся и тебе и мне. Ордульф Биллунг отнял у епархии треть земель. На этом, они пока отстанут от меня – и удара следует ждать тебе.

— Удара от христиан? – недоверчиво спросил Готшалк, — я и так день и ночь давлю язычников, я хожу с государем во все походы, а теперь еще ждать удара в спину!?

— Да, — грустно кивнул священник, — именно так, ждать удара в спину. Мы с тобой неугодны слишком многим – саксонским герцогам, рюгенским князьям, лютичским жрецам и твоим собственным жупанам.

— Я не боюсь ни руян, ни лютичей, ни саксов, — вскинулся варн, — я не раз уже бил их и вместе и по отдельности.

— Ты не понимаешь, — вздохнул Адальберт, — не будет никакой битвы. У тебя два сына – Будивой, который уже давно водит войска, но мать, которого не королевского рода, и дитя Генрих, племянник Свейна Эстридсена и внук Кнуда Великого. Сколько раз уже Будивою шептали на ухо, что пора сменить старика отца? Как ты думаешь?

У тебя куча врагов. Теперь, когда я ослаб – они нанесут удар. Они воспользуются услугами близкого тебе человека. Человека, которого ты не сможешь подозревать.

— И? Ты думаешь … Будивой!?

— Нет. Он слишком близок – как и твоя жена. Они не могут позволить себе такого риска. И это будет не какой-нибудь боярин из твоей дружины – он недостаточно близок. Это будет кто-то из твоих родственников, которые после твоей смерти, станут приближенными нового короля. Например – Плуссо.

— И что мне делать?

— В ближайшее время – есть, спать и даже в баню ходить в кольчуге, и быть всегда настороже. Они проявят себя – и тогда ты сможешь нанести удар и вычистить скверну с твоих земель. Это на ближайшее будущее. А потом … потом мы должны вырвать инициативу из рук наших врагов, чтобы они защищались, а не нападали.

Ты слышал про герцога нормандцев Вильгельма? – неожиданно сменил тему Адальберт.

— Что я должен был про него слышать? – удивился Готшалк.

— То, что он собирает отряды со всех земель франков, чтобы напасть на Англию!

— На Англию? — еще больше удивился князь, — лихое дело он задумал. Я служил в Англии Кнуду – непросто будет ее захватить. Он смелый парень.

— Непросто, — согласился Адальберт, — но не так уж и сложно, если учесть, что у Харальда есть мятежный брат Тостиг, который занял корабли у Балдуина Фландрского и поплыл за своей долей английской земли. Есть Харальд Суровый, которому тесно в Норвегии, есть Свейн в Дании. Сейчас много охотников до чужого добра. Но самое главное – последние полвека, благодаря Господу нашему, мы живем без голода, болезней и больших войн. Все больше земель распахивается, в каждой рыцарской семье по несколько детей доживает до зрелого возраста. Все больше безземельных младших сыновей – крестьян, воинов, священнослужителей. Эти люди пойдут куда угодно за удачливым вождем.

И в Германии таких людей не меньше чем во Франции.

— К чему ты это клонишь? – насторожился Готшалк.

— К тому, что ты их возглавишь, — ответил архиепископ. – Мы дождемся покушения на тебя. После него, ты нанесешь удар по мятежникам, вырежешь старую знать и накормишь дружину их добром. В это время, я свяжусь с Римом и получу для тебя такое же vexillum sancti Petri, как хочет себе Вильгельм Нормандский. А потом, мы убьем сразу нескольких зайцев:

во-первых, ты расширишь свои земли, а я – земли Епархии;

во-вторых, молодой Генрих точно захочет поучаствовать в этом походе – и наши (и твои, и мои) отношения с новым королем улучшатся

в-третьих, мы уведем из саксонских земель много молодых воинов – и, усиливая тебя, мы ослабим Ордульфа с Магнусом.

На том старые соратники и порешили. После этого они еще долго совещались, обсуждая, как привлечь к походу датчан, как уберечься от жадных богемцев и поляков, сколько понадобится серебра на организацию похода – и еще тысячи мелочей, которые возникают при организации любого великого дела.

Июнь 1066. Ленчин, крепость на южной границе ободритов.

После разговора с Адальбертом, Готшалк показал себе и самым близким к себе людям, что такая настоящая осторожность. Князь не снимал кольчугу под одеждой ни днем, ни ночью. На расстоянии нескольких метров от него постоянно находилась пятерка гридней, внешне безоружных – но со спрятанными под одеждой короткими широкими тесаками. Князь ждал – и дождался. Муж сестры Плуссо, прислал приглашение в пограничную крепость, на земле все еще непокорных язычников глинян, для участия в освящении первой церкви. Там, окруженный дружиной Плуссо, князь должен был быть в полной безопасности

Епископ Вицелин чуть не прослезился от счастья и благодарности Господу, пока совершал обряд освящения храма, первого храма на земля язычников. Потом знать переместилась в усадьбу наместника, где уже был приготовлен пир, а на площадке перед воротами Плуссо распорядился выставить бочки с пивом и двух жареных быков для простого народа. В гриднице не было свободного места, одни гости приходили, другие уходили.

У Готтшалка голова шла кругом, казалось, этот день никогда не кончится.

Пир продолжался; на огромном блюде подали жареную свинью, гости ели, пили и веселились, стоял гул, смех, говор. Гости из Велиграда и глиняне сидели вперемешку, через одного – так предложил в начале пира Плуссо, в знак единства их веры и помыслом. По настоянию священника, в постный день на пиру не было мяса, и отсутствовали женщины.

– И теперь, когда близок час возрождения свободы и славы глинян, я хочу поднять этот кубок за то, чтобы воплотились самые священные заветы наших предков! – раздался голос Плуссо, и тот поднялся, держа кубок на вытянутой руке. – Я хочу выпить вместе с тобой, мой князь и господин.

Он подошел ближе. Готтшалк встал. Глядя в глаза родичу, он видел в них напряжение и ожидание. Плуссо покачивался и раскраснелся, но явно притворялся гораздо более пьяным, чем был на самом деле.

– А самый священный завет наших предков… – на ходу продолжал Плуссо, – самый священный завет, оставленный нам предками и богами… гласит… — Во славу Перуна!!!

Это был знак. И князь ничуть не удивился, как вслед за этими словами Плуссо бросил кубок прямо ему в лицо. Мгновенно уклонившись, он уберег глаза от выплеснувшегося вина, и потому успел увидеть, как деверь выхватывает из-под туники длинный нож и бросается на него. Готшалк швырнул в противника собственный кубок, наклонился, одновременно уходя из-под возможного удара, и извлек из-под ремня на ноге скрамасакс.

Краем глаза он успел заметить, что драка вспыхнула одновременно по всей гриднице. По знаку, данному вождем, каждый из язычников выхватил нож и попытался вонзить его в грудь своему соседу-христианину. Но плоды этой попытки оказались гораздо слабее, чем они рассчитывали, потому что под нарядным платьем оказались кольчуги, а кое у кого и настоящие доспехи из железных пластин на кожаной основе. Мечей на пир пронести не удалось никому, а ножи воины Готшалка отбивали наручами и тяжелыми браслетами, которыми украсились в изобилии. В ход пошло все – кубки, здоровенные питьевые рога, столовые ножи, блюда. Веселый гомон пира мгновенно сменился шумом схватки: звенела посуда, раздавались яростные крики, треск дерева. Сын Будивой встал за спиной отца, крикнув: «Бать, держись, я прикрою»

Нож Плуссо ткнулся в защищенный кольчугой живот Готтшалка. В тот же момент князь ударил родича навершием тесака в висок, и связал его, оглушенного

Бой пролетел незаметно, как одно мгновение. Готшалк автоматически колол, уклонялся, опять колол, опять уклонялся – когда заметил, что оставшиеся противники сбились в кучу у столба. Родовым старейшинам, берущим меч в руки раз в неделю, было трудно тягаться с людьми, жившими войной.

Первые часы после пира, князь с дружиной метался по городу, сгоняя на площадь семьи мятежников. Убедившись, что никто не остался в стороне, он уединился в пыточной, выведывая, по чьему наущению действовал Плусо. Кандидатов было много – саксы, лютичи, руяне, сын Будивой … Но Плусо лишь ругался похабными словами, называя Готшалка проклятым крещенником и позором предков.

В конце концов, князь плюнул и отдал приказ о казни. Он был милостив – жены и дочери мятежников оставались в живых и подлежали продаже в рабство. С мужчинами тоже обошлись без лишней жестокости, повесив высоко и коротко. И даже к семье Плуссо не применяли особых жестокостей – Готшалк отдал приказ зарезать без мучений сестру и племянниц, племянники уселись на острые колы и тоже не очень долго мучались. Исключением стал сам Плусо, посаженный на толстый кол, не позволяющий умереть быстро.

На следующее утро, князя ждала утомительная, но приятная процедур раздачи даров. Имущество и земли вырезанной глинских жупанов раздавались молодым и голодным дружинникам Готшалка и Будивоя. Вскоре, на покоренной земле должны были вырасти замки, по примеру саксонских бургов, держащие в покорности округу. Наместником Ленчина был назначен Гремислав, сын Будивоя.

После окончания раздачи даров Готшалк пригласил сына на галерею, с которой открывался отличный вид на десятки виселиц и все еще живого Плуссо. Мятежник уже сорвал горло от криков и сейчас в очередной раз потерял сознание от нестерпимой боли, разрывавшей внутренности. Поэтому можно было спокойно поговорить, не отвлекаясь на его вопли.

— Ты знаешь, что ты один из подозреваемых? — спросил Готшалк.

— Знаю, — угрюмо ответил Будивой.

— Я не буду допытываться, участвовал ты в нем или нет, продолжал князь, — ты – мой сын и мой наследник. Я знаю, у тебя уже взрослый сын и тебе хочется власти. Я знаю, что ты опасаешься, как бы Сигрид не украла у тебя престол для своего сына – потомка Кнуда.

Так вот, слушай меня, что стало бы, если бы вчерашнее покушение удалось.

Народ и жупаны поднялись бы против «клятых крещеников». Им помогли бы руяне или лютичи – или и те и другие, и очень скоро, Сигрид с малышом пришлось бы бежать к родичам в Данию, а тебе – к саксам. На мой стол сел бы какой-нибудь выходец с востока – скорее всего, руянский Крутослав Гнемирович, а все церкви были бы сожжены вместе со священниками. И тебе бы не помогли ни саксы, ни даны – ты, и твоя семья стала бы изгоями … Ты этого хочешь!? – взорвался Готшалк.

— Ннет, — нервно выдохнул Будивой.

— Тогда слушая дальше, — продолжал князь. Мы возвращаемся в Велиград, где я объявлю о великом походе в защиту христианской веры. Ко мне (и к тебе) придут голодные саксы, тюрингцы, швабы, фризы – и мы заплатим им добром наших жупанов, верящих в старых богов, а потом –вместе с ними возьмем себе земли ратарей, доленчан, укрян. Мы пойдем в земли волынян, кашубов, руян – и весь север от Старгарда до Колобжега будет наш. Через десять лет ты и мой внук будете править королевством, которое будет сильнее и саксов и чехов и ляхов … и вот тогда, тогда ты поможешь своему сводному брату завоевать собственное королевство – королевство его деда, Кнуда! Ты согласен!?

— Да! — выдохнул Будивой.

Вернувшись в Велиград, Готшалк повторил то, что случилось в Ленчине, на коренных землях ободритов. Десятки богатых жупанов погибли. Никто не предлагал им креститься – их резали как скот, вместе с родственниками-мужчинами, продавая женщин в рабство. Добро убитых забирали себе князь с сыном. Одновременно, вырубались священные рощи, повергались наземь священные идолы и казнились жрецы – те, что не успели убежать к единоверцам на восток.

Простонародье роптало – но молчало.

А простые старосты и младшие дружинники, получавшие добро казненных, славили щедрого князя и его Бога.

Конец июня, 1066. Трибур, Бавария

— Ваше величество, — обратился Адальберт к 16-летнему юноше, — простите за нарушение Вашего приказа об удалении от двора, но я надеюсь, что новости, которые я принес, послужат мне извинением – и позволят увеличить Вашу славу государя и доблестного воина.

— Говори, — заинтересовался Генрих.

— Как Вы, наверное, знаете, Ваше Величество, славяне язычники подняли восстание против своего законного государя и Вашего верного вассала, князя Готшалка. Мои посланники побывали у Папы римского и получили у него благословение на войну с язычниками и папское знамя. Как Патриарх Севера, я уполномочен призвать благородных рыцарей на защиту веры. Вы наверное знаете, что сотни франкских рыцарей откликнулись на призыв герцога Вильгельма идти в Англию. Я думаю, что германцы не уступят франкам в доблести и благочестии. Поэтому. Я предлагаю отложить запланированный поход в Италию, и направить собранную армию в земли южных велетов.

Король Свен направит свои корабли на язычников Рюгена, князь Готшалк – на лютичей, а Вы. Ваше величество – на их южных соседей стодорян.

В результате Вы получите славу рыцаря и защитника веры, Ваши рыцари – добычу и новые земли, а Ваш верный Готшалк станет хорошим противовесом против слишком сильных Биллунгов.

Старый Адальберт знал, какую наживку забрасывать юному королю. Слава, деньги, укрепление власти – кто против этого устоит. И Генрих согласился. Выступление было назначено на июль – сразу после королевской свадьбы.

Адальберт, тем временем, запустил весть о грядущем походе по все северным германским землям – и сотни рыцарей с готовностью, возложили на себя крест. Магнус и Ордульф Биллунги, которым невместно было подчиняться какому-то славянскому князьку, присоединились к армии Генриха.

Июль 1066. Рюген.

Сам Эсдридсен отказался идти на Рюген. Оставались неясными намерения беспокойного северного соседа, война с которым закончилась лишь в прошлом году. Кажется, норвежец собирался принять участие в схватке за Англию – но вдруг, он решился бы в отсутствие короля данов, по пути пограбить Данию.

Поэтому, корабли Свена остались в датских гаванях – и на восток поплыли лишь воеводы с южных датских островов. Это были крайне интересные даны, с именами Бурис и Гнемир. В то время на южных датских островах – таких как Фальстер, Лолланд, Мёне было много поселений с названиями "Горке", "Далеке" или "Корзелицы" в которых жили люди с именами Гнемир, Казимир или Дрибор. Эти люди веками, то воевали, то пьянствовали со своими соседями ободритами, чрезпенянами и руянами – и отлично знали, как грозна Аркона и сколько сил на нее уйдет.

Собранный у острова Мён флот насчитывал лишь 70 кораблей с тремя тысячами воинов на борту. Конечно, это было слишком мало для покорения Рюгена – и Гнемир выбрал хитрую тактику.

Сам Свен публично отказался от участия в походе – и по всем датским портовым кабакам, люди говорили, что король ждет Харальда Сурового, чтобы дать ему отпор.

Флот Гнемира отплыл с острова, говоря, что идет на север, для присоединения к королю – но выйдя в море, резко повернул на восток. Незаметно, не поднимая парусов, даны высадились в незащищенной бухте. Выслав разведку и узнав, что основные силы руян сконцентрированы на большой земле, готовясь встрече Готшалка, даны рассыпались по округе, грабя и сжигая деревни и уводя с собой полон, чтобы продать его на рабском рынке Старгарда. Проведя на острове 4 дня, даны вернулись обратно … чтобы в середине июля, когда руяне по прежнему ждали Готшалка, вновь высадиться в другом месте и повторить атаку.

После этого, руяне были вынуждены перевести часть ожидающих Готшалка сил на остров – и даны нанесли третий удар, в конце июля, на это раз по континенту, разграбив прибрежные деревни чрезпенян. На этот раз, поход был менее удачен, и в узком проливе датчане были заблокированы рюгенским флотом. Из 60 кораблей, участвовавших в набеге, вырваться смогло только двадцать – но и руян немало полегло в той славной битве.

Конец июля 1066. Окрестности реки Рехница, континентальные земли близ Рюгена.

За полтора месяца после покушения, Готшалк смог собрать большие силы. С ним шли две с половиной тысячи личной конной дружины, две тысячи конных саксонских и фризских конных воинов, две тысячи пеших кнехтов из германских земель, тысячу стрелков из лука и четыре тысячи ополчения варнов – всего одиннадцать с половиной тысяч бойцов.

Против этого войска, лютичи и руяне смогли выставить три тысячи дружинных воинов и восемь тысяч ополчения. В это число входили и воины князей Западного Поморья, платящих дань Арконе. Понимая, что их сила в единстве, и по одиночке варны разобьют их, язычники решили дать бой на земле родственных чрезпенян, надеясь, что те поднимутся против чужаков. Так и вышло – от чрезпенян и хижан пришло еще две тысячи бойцов – и крестоносцы оказались в меньшинстве. К счастью, набеги данов сделали свое дело, и половину своих сил руяне оставили на защиту родных берегов, иначе перевес был бы еще выше.

Готшалк разбил лагерь у реки Рехница, переход через которую был прегражден противником. Рядом с рекой находилось болото, а обратная дорога была завалена крепкими деревьями и защищалась неприятельскими отрядами. Отказавшись от наступательных действий, язычники решили укрыться в лесной и болотистой местности.

Будивой предложил биться на ровном месте, но лютичи, понимая, что на ровном месте конница имеет преимущество, отказались. Тогда Готшалк скомандовал готовиться к переправе, а Будивой, сопровождаемый проводниками из хижан переправил тысячу конников, тысячу кнехтов и всех стрелков из лука, на другой берег, двумя милями выше по течению

Переправившись, Будивой расположил войско на расстоянии видимости перед язычниками, поставив в первую линию стрелков, во вторую – пехотинцев, а личную конную дружину – позади и слева от пехоты.

Под градом стрел, лютичи бросились в атаку, надеясь, смести врага до того, как основные силы крестоносцев переправятся на их берег. Лучники успели выпустить по шесть стрел, прежде чем вопящая лавина варваров влетела в стену щитов варнов. Лучшие воины язычников остались у переправы, и на отряд Будивоя бросили плохо вооруженное, но полное боевой ярости ополчение. Лютичи налетели на тесно сомкнутые щиты кнехтов – и разбились о них, как волна о камень. Кнехты знали, что их спасение – в строе. Стоит варварам прорвать стену щитов – и спасения не будет. Саксы и лютичи стояли щит к щиту, стараясь толкнуть противника назад и уколоть тесаком через щит. Люди орали друг на друга, выдыхая гнилой запах изо рта, называли противника сынами шлюхи и языческим отродьем, толкались и потели; мечи застревали в телах, а сверху, поверх шлемов кнехтов, на лютичей продолжали сыпаться стрелы.

После получаса минут схватки стало ясно, что стена крестоносцев устояла – и Будивой скомандовал атаку. Тяжелая конница врубилась во фланг лютичей и начала двигаться параллельно стене щитов.

Прошло еще полчаса минут – и лютичи не выдержали. Сначала побежал один человек, потом еще несколько …

В этих условиях, видя, что если они отвлекутся на Будивоя – через реку переправится основное войско, вожди язычников скомандовали общее отступление. Оставив на поле боя сотни трупов ополченцев, лютичи сохранили основные силы.

Август 1066. Земли лютичей.

После битвы на Рехнице, язычники разделили свои силы. Руяне ушли на Рюген, а лютичи отступили в глубину своих коренных земель. Понимая, что путь крестоносцев лежит к священной Ретре, лютичи спрятали войско в лесах, сосредоточив отборную дружину в самом, находящемся на острове, святилище, окруженном земляным валом с частоколом. Мост, соединявший крепость с землей был разрушен.

Язычники надеялись, что смогут отсидеться до наступления осени, когда крестоносцы будут вынуждены вернуться.

Готшалк попал в затруднительное положение. Он не мог разослать войска по округе, поскольку где-то неподалеку таились крупные силы лютичей, не мог начать штурм крепости – поскольку неминуемо попал бы под удар тех самых, затаившихся отрядов и не мог вернуться – это означало бы позор и крах их с Адальбертом затеи.

Наконец, князь решился. Не желая тратить людей в бесплодных атаках, он развернулся на восток, в земли укрян. Двигаясь по широкой дуге на восток, юг, и потом запад, Готшалк разорил земли укрян, дав воинам добычу, сжег множество святилищ и в районе современного Берлина встретился с войсками Генриха.

Место действия первого крестового похода.

Генрих, собравший четыре тысячи конных воинов и две тысячи кнехтов, тоже не мог похвастаться особыми успехами. Не тратя времени на осаду городов, армия короля разорила земли стодорян и гаволян, но богатой добычи не собрала – много ли возьмешь с селян. Хотя рыцари сполна получили славу борцов за веру – но хотелось еще и золота. Крестоносцев манили богатые храмы Ретры и Арконы … Генрих, помимо всего прочего, рвался домой, к молодой жене.

О походе на Ретру потом рассказывали легенды.

Само святилище, было скрыто в лесах, перемежавшихся широкими и вязким болотами. И если большинство из них удавалось обойти, то очередное болото стало почти непреодолимым препятствием. Его поверхность, покрытая тонким слоем растительности, была настолько неустойчива,  что можно было провалиться при каждом шаге в грязную воду болота и вязкую тину, находившуюся под травой. Но другого пути пройти дальше не было. Чтобы преодолеть это препятствие и не позволить себе расслабиться,  рыцари уложили своё оружие и доспехи на коней, которых они, спешившись, стали тянуть за собой. Когда кони начинали проваливаться в болото, они помогали им выбраться; когда же проваливались они сами, то хватались за гривы и таким образом высвобождались. Озёра, встречавшиеся в болоте в большом количестве, они преодолевали на плотах, сооружённых из буковых стволов. Некоторые рыцари проявляли особую доблесть,  идя пешим ходом и сами неся свои доспехи, не желая, полагаясь на свою ловкость, сложить тяжесть.. Кроме того и сами лошади затягивали своими подковами ведущих их всадников, когда пытались высвободиться из затягивающей их топи.  Даже сам король едва перебрался через вязкое болото, раздевшись до нижнего белья и держась за плечи двоих воинов.

Летописей пишет: «Редко до сих пор стоили преграды крестоносным силам столько пота. Язычники были настолько изумлены переходом через болото, что не считали возможным оказывать сопротивление тем, в ком они видели победивших саму природу. Войско же шло после преодоления такого сложного препятствия, как если бы оно уже победило врага, дальше»

После того как крестоносцы прошло необъятные леса, их взорам предстал окружённый судоходным озером город.  Это место было более неприступно за счёт воды, чем мастерства, и имело оборонительный вал только со стороны, соприкасавшейся  с мостом, идущим отсюда к берегу.

Модель крепости, аналогичной Ретре

Вот что записал потом ученый монах об этой осаде:

«Чтобы задержать нападавших, язычники разобрали мост до самой поверхности воды, так что остались одни лишь столбы. Они и послужили крестоносцам основой нового моста, и они принялись строить новый путь через озеро из заборов соседней деревни. Когда король приступил к осаде города, так как тот не был защищён стеной,  он приказал снести сюда всё, что  годилось для строительства моста; а Готшалк был послан с большей частью всадников за добычей.

Жители Ретры, с беспокойством наблюдая за продвижением строительства моста, снесли со всех сторон столбы и построили деревянную башню, чтобы с неё, как с крепости, обороняться от врага, и под защитой этого сооружения стали обстреливать из на скорую руку установленных катапульт нападающих, более увлеченных построением моста, чем защитой своих тел. Крестоносцы же начали сражение издалека стрельбой из луков, так ещё не могли подойти ближе.

Вожди лютичей, напуганные продвижением в строительстве моста, приплывали неоднократно на лодке через озеро к королю, и предлагали мир на разных условиях, в зависимости от того, насколько оживлённо продвигалась работа. И тут продвижение моста замедлилось, так как воины знали, что если не будет сражения, то нет нужды возводить и мост.  На мосту же скопилось такое количество вооружённых воинов, что не оставалось места даже передавать нужные для строительства материалы и дерево заборов начали передавать из рук в руки над головами. К тому же ситуация была такой, что дерево поднятое над головами было нужно не только для строительства, но и для защиты. Таким же образом переправляли назад и раненых. После этого мост стали прокладывать с бОльшими промежутками, так как воины более думали о продвижении, чем о надёжности.

И когда мост почти достиг острова, язычники, полагаясь частично силу, частично на ловкость, приступили к совершенно новому виду борьбы.  Прикрепив серпы на остриях копий, они принялись вырывать у нападающих щиты. Иногда, когда у крестоносцев не было опоры, они стягивали их крепким рывком с моста или принуждали прыгать в воду. И быстро полегли бы здесь силы Христа, лишённые своих щитов, если бы не было найдено противодействие этому напастью. Один из рыцарей, вырвав при помощи деревянного крюка один из серпов и захватывая им другие серпы, лишил противника его оружия.

Рисунок крепости, аналогичной Ретре

Стоит обратить внимание на то, что мост подходит к крепости не по кратчайшему пути, а проходит некоторое время параллельно оборонительному валу. Такую конструкцию можно встретить у большинства балтийских островов-крепостей. Сделано это не случайно. Подходя к воротам, враги должны были повернуться своей правой стороной (без щита) к стрелявшим из крепости лучникам, либо взять меч в неудобную руку.

День был на исходе, когда король, обеспокоенный тем, что приближается ночь, и не зная, что ему делать, испугался, что осада может затянуться а мост быть сожжен. И, предвидя такое бедствие,  чтобы не отступать, как побеждённый, с позором, решил прислушаться к предложениям лютичам. Эту малодушную нерешительность исправил Готшалк, только что вернувшийся с огромной добычей, своей остроумной изобретательностью, настояв на своем участии в переговорах, как знающий язык. Отозвав переводчика и приказав ему переводить всё, что скажет язычник о мире, в противоположном смысле, сам пришёл к мосту, ободрив и разгорячив воинов, решивших, что он явился, чтобы дать команду к наступлению, пообещал им всю добычу. Такое обещание было воинам по душе. После того, как они закончили мост, они отвоевали не только доступ к твёрдой земле острова, но и верхушку башни, нападая по лестницам и убивая тех, кто оказывал сопротивление.

Тут один из рыцарей, Херберт, чтобы не опоздать, будучи задержанным скопившейся толпой на узком мосту, нашёл новый путь к врагам: отягощённый оружием, и свалившись в воду, благодаря своему невероятному умению плавать, смог  добраться туда, куда было не добраться пешком. И когда другие были подзадорены его поступком, хилый мост провалился под напором скопившихся воинов. В результате этого, вместе с другими, оказался в воде и Готшалк. Но так как он был искусен в плавании, то,  вынырнув из воды, даже отягощённый оружием, принялся спасать тех, кто этим искусством не владел. В это время, лютичи, так как их кораблей на всех не хватало, пытались спастись в бочках, но были захвачены преследователями, так как кружились на месте из-за их круглой формы. В силу такого необычного вида мореплавания, они вызывали великое сожаление среди своих и были осмеяны нашими. Так стали они помимо своего несчастия ещё и посмешищем».

После того, как город был захвачен, мужчины были убиты, а женщины схвачены и уведены для последующей продажи. Победители разделили сокровища храмов Ретры. После этого король вернулся со всем своим войском тем же путём, что и пришёл; сначала к флоту, а потом и на родину.»

Легенды гласят, что один лишь золотой идол Радегостя Сварожича, подаренный гамбургской епархии весил пять пудов. Каждый из участников похода стал богачом.

После этого, Генрих заявил, что его зовут государственные дела – и он должен возвращаться в Германию. Вместе с ним вернулись и большинство знати. Однако, около двух тысяч рыцарей и все кнехты остались с Готшалком – их ждали богатые приморские города и главный приз – Аркона.

Перед отъездом, Генрих пожаловал Готшалку звание герцога и земли, от Гамбурга и на восток, куда новоявленный герцог сможет донести свет христианства. Этим решением король умело вбивал клин между герцогом Саксонии, чьему расширению на восток ставился предел и Готшалком, на которого король мог опереться в предстоящей борьбе за покорение Саксонии. И, хотя формально, за Одером уже были христианские земли Польши – но кого волновали эти поляки? Тем более, что излишне активному Болеславу стоило дать окорот за его венгерские проделки.

Владения Готшалка (приведена подлинная карта владений сына Готшалка, Генриха в начале 12-го века)

Сентябрь-октябрь 1066. Западное поморье, земли чрезпенян и ратарей.

Следующие два месяца Готшалк провел в разъездах по покоренным землям – и в общении с послами. Щедрой рукой князь раздавал лены славянским и немецким рыцарям, копя силы для натиска на Поморье и Рюген. Переговоры с богатыми поморским городами, платившими дань Арконе, привели к своему результату – поморяне обещали, что если Аркона будет разбита и с них (с учетом церковной десятины) будут брать меньшую дань, то они примут крест. Для торговых городов Поморья далекие варны были удобнее чем близкие руяне. Князь же понимал, что крест поморяне примут лишь для виду – но сейчас его устраивала их покорность, невмешательство в войну с Рюгеном и будущая дань

Оставалась Аркона. Несмотря на небольшие размеры Рюгена, его войско представляло собой грозную силу. Будучи пиратским гнездом, во время обороны, остров мог выставить до десяти тысяч опытных ратников, не один раз ходившими набегами на датские, шведские и норвежские берега. У Готшалка, после ухода рыцарей короля Генриха с учетом необходимости оставить до двух тысяч ратников на землях покоренных велетов, оставалось три с половиной тысячи рыцарей, тысяча лучников, две тысячи кнехтов и две тысячи ополчения из коренных варнских земель. Для завоевания Рюгена этого не хватало – с учетом возможности удара поморян, которые, хотя и обещали нейтралитет, но легко могли изменить свою позицию в случае любой неудачи крестоносцев.

На помощь пришел Свен Эстридсен, раздосадованный тем, что пока он сторожил Данию, другие люди совершали великие дела. Вильгельм взял Англию, Готшалк – лютичей. Даже старый соперник Харальд погиб со славой и сейчас пирует с Христом в Вальхалле – и лишь он, Свен, ничем не прославился. Поэтому, возможность поучаствовать в крестовом походе и пограбить руян была очень кстати. Конечно, у Свена были большие планы на освободившийся норвежский престол – но для морского похода погода была неподходящая. Родственники договорились, что на следующий год Готшалк поможет Свену с норвежским походом, а сейчас Свен поможет Готшалку.

Свен привел пять с половиной тысячи воинов, что, вместе с воинами Готшалка, составило четырнадцать тысяч бойцов и давало надежду на победу. Однако князь, помня слова древнего полководца ворота крепости и осла с золотом, не прекращал тайных пересылок. Теперь послы приходили к рюгенскому князю Гнемиру.

Описания Рюгена называют столицей острова город Аркону, вовсе не бывшую княжеской ставкой, но бывшую местом средоточия власти и — что не менее важно — местом, куда стекались основные финансовые средства, такие, как дань с покорённых народов (ежегодно 60 монет серебром или лисьими шкурами, видимо, с  плуга, Корвейские анналы), и жителей самого острова (ежегодно по одной монете с семьи Саксон Грамматик), а также третья часть военной добычи (Саксон Грамматик), налог с торговли на Рюгене иностранных купцов (Гельмольд).

Каких размеров достигали при этом "ежегодные пожертвования" из других славянских земель, вплоть до Вагрии (Гельмольд) и Чехии (Л.Р.Прозоров), остаётся только догадываться. Однако, несомненно, что рюгенские князья того времени доходов, сравнимых с арконскими, иметь попросту не могли. Да и политически они были подчинены Арконе — обязывались посылать войско "куда укажет гадание" и вообще подчиняться арконскому жрецу даже в таких делах, как объявление войны саксонским купцам непосредственно на острове. В этом плане после свержения жречества рюгенские князья должны были почувствовать себя намного свободнее под руководством далеких варнов.

Ноябрь 1066. Падение Арконы

Карта Рюгена и окрестностей

Без подписи – попробуйте отличить датчанина от руянина.

В ноябре, объединенное датско-варнское войско перешло по льду узкий пролив, отделявший остров от материка. Выяснилось, что рюгенский князь Гнемир собрал шесть тысяч ополчения, но не предпринимал никаких действий. В этих обстоятельствах, на защиту священного города встали как сами горожане с храмовыми дружинами, так и пришедшие на защиту святыни, воины славянских племен от Эльбы до Вислы. Всего в Арконе засело около пяти тысяч вооружённых мужчин. Готшалк и Свен понимали, что ни не могут осаждать город долго – это будет проявлением слабости, после чего и поморяне и рюгенцы могут изменить свою позицию.

Реконструкция Арконской крепости

Современная Аркона (обратите внимание, на высоту валов через 800 лет после падения крепости)

Камнеметы не доставали до расположенного на валу частокола и крестоносцы атаковали в лоб.

Штурм длился неделю. Забросав окружающий крепость ров всем, что попалось под руку, под ливнем стрел и копий, рыцари пошли на штурм. Первый штурм оказался неудачным – и крестоносное войско откатилось назад, умывшись кровью и оставив до тысячи трупов.

На следующий день, после молитвы, рыцари опять пошли на штурм – и опять он окончился неудачей.

По лагерю уже пошли нехорошие разговоры, когда в дело вступил Адальберт. Старый архиепископ собрал людей на вечернюю службу.

Войско молилось почти всю ночь, все больше и больше впадая в транс. Старые германские жрецы могли бы назвать это священным безумием Вотана, новые германские священники – благословением Христа, но постепенно воины впадали в молитвенный транс, завороженно слушая проповедника. Тот закончил свою вдохновенную проповедь так:

Проповедь закончилась словами:

Апостол Пётр – распят в Риме вниз головой.

Апостол Андрей – распят на косом кресте.

Апостол Яков (старший) – обезглавлен.

Апостол Яков (младший) – сброшен с Иерусалимского Храма. Разбился насмерть.

Апостол Иуда – сварен в кипящем масле.

Апостол Филипп – распят вниз головой.

Апостол Варфоломей – с живого содрана кожа.

Апостол Матвей – содрали кожу.

Апостол Фома – убит стрелой во время молитвы.

Апостол Симон (Зилот) – распят.

Апостол Иоанн – единственный, кто умер своей смертью. В темнице.

Я повторяю это каждый день.

Много раз.

Я завидую этим людям.

Я хотел бы быть таким же.

Никаких уступок – только вперед, во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь!!!

С этими словами старый священник поднял крест и направился к Арконе. Один за другим, без строя, без доспехов, воины пошли за ним. Неожиданно, зазвучал молодой голос:

Под знаменами доброго Готшалка в бой

Двадцать с лишним полков мы ведем за собой:

Двадцать с лишним полков, каждый воин – герой!

Под знаменами в бой!

Под знаменами в бой!

Пусть враги разбегаются перед тобой!

Мы уходим на смерть, эй, трубите рога!

С нами Бог, перед нами столица врага.

Коль они так глупы, что не приняли крест,

Смерть отныне сеньор этих дьявольских мест.

И пока герцог не завладел их землей,

Ульмеругскую смерть мы ведем за собой.

И коль скоро они не уступят земли,

Пусть испробуют милость крестоносной петли!

Под знаменами в бой!

Под знаменами в бой!

Пусть враги разбегаются перед тобой!

Пусть проснутся и выйдут из ножен мечи,

Враг и друг будет в сече пусть неразличим,

Битвы, раны, увечья, потери – пускай!

Лишь для тех, кто бесстрашен, откроется рай.

Эту землю должны мы пожару обречь.

Раз не приняли крест, мы несем для них меч.

Раз не приняли мир, мы несем им войну.

После темной зимы мы приносим весну!

Под знаменами в бой!

Под знаменами в бой!

Пусть враги разбегаются перед тобой!

(текст Группы Соколиная охота «Гимн крестоносцев».

Автор рекомендует к прослушиванию серию песен группы, посвященную крестовому походу на балтийских славян 1162 года http://www.falconhunt.ru/text.html )

Взобравшись на стены, язычники ошалело глядели на мерно шагающих бездоспешных воинов, хором поющих псалмы. Придя в себя, защитники крепости начали обстрел. Крестоносцы падали как снопы под градом стрел осажденных – но неотвратимо шли вперед. Как ни странно, идущий впереди Адальберт оставался невредимым, продолжая высоко нести сияющий в ночи крест. Перед самым валом, стрела защитников сразила архиепископа. Это стало последней каплей, после которой крестоносное войско взорвалось … осаждающие перли вперед невзирая на потери и не ощущая ран. Крест подхватывали все новые и новые руки, неся его вперед – навстречу смерти и райскому бжеству.

Резня продолжалась всю оставшуюся ночь.

К утру выяснилось, Что в живых осталось около пяти тысяч воинов. Но Аркона была взята и наиболее активные защитники старой веры остались лежать в ней. Было вырезано все население города, включая женщин и детей. После ужасных потерь, крестоноцы не щадили никого.

Но добыча стоила жертв – из храмовой казны вывезли семь сундуков с сокровищами.

Храмы были сожжены, а идола Свентовита Готшалк оседлал и приказал волочь его на этом идоле к морю, куда и был сброшен былой хозяин южной Балтики …

Свержение Свентовита.

Эпилог.

Так возникло Вендское герцогство, от Эльбы до Одера. Герцогство, воспринимаемое соседями как равное, такое же, как саксонское или чешское герцогства.

Потом была массовое переселение немцев – но, немецкие крестьяне не сгоняли вендов с лучших земель, а вендским купцам и ремесленникам не приходилось при вступлении в цех клясться (на немецком), что среди их предков не было славян.

На следующий год Будивой вместе со Свеном ходил в Норвегию, после чего Норвегия стала датским вассалом.

Через два года, датские и вендские войска разбили Вильгельма под Йорком, и Эдгар Этелинг победоносно двинулся на юг. Нормандцы смогли удержаться южнее Темзы, и древнее королевство Альфреда Великого вновь оказалось разделено. Южнее Темзы правили нормандцы, от Темзы до Хамбера – саксы, в Нортумбрии – датчане.

Великий патриархат Севера и Вендское герцогство служили надежной опорой императору, в борьбе с саксонскими герцогами и папством. Генрих смог избежать и Саксонкой войны и Каносского позора. А несчастная Евпраксия Всеволодовна так и участвовала по настоянию мужа в оргиях с молодыми оруженосцами. С годами, стареющий муж уже не настаивал на этом – но было поздно, жена привыкла к этому занятию. В результате, вместо гордого звания противника папы, император получил прозвище Рогоносец, с которым и остался в истории.

А папа и нормандцы стали верными союзниками – но это уже совсем другая история.

Через пятнадцать лет возмужавший Генрих не получил датский престол, как завещал умерший в 1072-ом году Готшалк. Датская держава была разделена между тремя братьями, а когда Харальд Английский умер в 1080-ом году, его трон достался пятнадцатилетнему Нильсу. В датской державе, равно как и во всей Британии было много кровавых дел, однако в результате, потомки Вильгельма стали герцогами объединенных Южной Англии, Нормандии, Бретани и Фландрии. А Англия севернее Темзы стала принадлежать потомкам датских королей. Прошли сотни лет, и страны по обе стороны пролива объединились, создав великую торговую империю из земель от Бретани до Утрехта вместе с Английским и Ирландским островами.

Генрих же продолжил дело своего отца, и, будучи графом Западного Поморья, крестил язычников. Отбив у слабого Владислава Германа Восточное Поморье, молодой граф продолжил натиск на восток, одно за другим покоряя племена пруссов. И каждое покоренное племя, приняв христианство, использовало Генриха как союзника против соседей. К концу 11-го века покорение Пруссии было завершено.

В 12-ом веке растущее славянское население полабских земель (и славянизированные немцы колонисты) ощутили недостаток земель – и начали переселение в уже покоренную Пруссию и в еще не завоеванную Прибалтику. Вместе с ними шли и переселенцы с земель западнее Эльбы – в славянском окружении и под властью вендских правителей, превращающиеся в славян в третьем или четвертом поколении.

Тевтонский орден так и остался в Румынии, защищать степную границу. И в 1410 уже венграм придется отбиваться от растущей мощи Ордена. Скорее всего, Орден выиграл и от Бухареста до Вены протянулись немецкие земли.

Поскольку много германских колонистов ушло в южном направлении, на более привлекательные земли, чем прусские и Прибалтике песчаные дюны, венды не смогли удержаться в Прибалтике. Стала она скандинавской или русской – мы не можем прогнозировать, но шансы на мирные браки вендских баронов и псковских бояр, говорящих на одном языке выше, чем на объединение с Данией и Швецией. Оставалась проблема с религией. Но, возможно, или псковичи с новгородцами или венды решили, что-нибудь насчет «земля стоит веры» — и появилось объединение земель от Владимира на Клязьме до Юрьева (Дерпта), от Устюга до Полоцка объединенное одним князем и одной верой.

Также, мы не можем прогнозировать судьбу Ордена – секуляризировался ли он, как его прусский аналог в нашей истории или же возглавляет, как военно-религиозная организация, вместо Габсбургов борьбу с турками; каковы его взаимоотношения с Золотой ордой и Галицким княжеством. Но Великое Княжество Литовскому так и не возникло, и Польское королевство заключило династическую унию или с вендскими или с чешскими королями для борьбы с растущей агрессией южных немцев. И Речь Посполитая возникла в границах не от Одера до Днепра, а от Эльбы до Буга

На этом я прекращу свои и так не очень достоверные прогнозы …

P.S. в рассказе использовались материалы сайта http://nap1000.livejournal.com в части описания истории балтийских славян и ряда карт и сайта http://www.falconhunt.ru – песня крестоносцев и vostlit.info – летописи Гельмгольда.

Источник — http://fai.org.ru/forum/topic/39021-neznaika1975-pervyiy-krestovyiy-pohod/