Неизвестная холодная война

Достопочтенные коллеги! Читая мою альтернативу «Вторая советско-польская война» кто-то возможно обратил внимание на пост от известного "коллеги", как обычно представившего смесь оскорблений и флуда, с категоричным лейтмотивом, «такого не может быть, поскольку… ну, просто ему не нравится, а значит не может быть и точка». Без всяких аргументов.

 Я никогда стараюсь не опускаться до разных «хохлосрачей», и отвечаю делом. Когда он в той же форме поносил мою статью о флоте альтернативной УССР (статья «Три Богатыря»), с пеной у рта доказывая, что уж независимой-то Украине по её супер-пупер крутости, старые корабли на фиг не нужны, я вместо срача ответил статьёй «Подводный човен «Запорожье», об актуальности для независимой Украины разных старых корыт…

Вот и теперь, после того истеричного флуда, я решил разместить статью, которую мне буквально сегодня утром подкинули друзья-коллеги. Очень жаль, что я не имел её под рукой до того, как сделал пост «Вторая польско-советская война» ибо, как выяснилось, роль Англии я раскрыл не полностью, а роль САСШ и вовсе от меня ускользнула… как и многие другие очень полезные факты. К сожалению. Но дабы ничего в альтернативе, хорошо принятой подавляющим большинством коллег, не менять, я решил просто ознакомить всех желающих с этой очень интересной статьёй, ставящей все точки над i.

Но, перед ней, небольшое предисловие от меня лично в виде записи фрагмента беседы Литвинова с Рузвельтом 10 ноября 1933 года в Вашингтоне.

Рузвельт: – Наш посол в Японии Джозеф Грю сообщил на днях, что Токио предупреждает: если признание (САСШ СССР) приведёт к тому, что русские будут надеяться на США в спорах с Японией, или если китайцы будут полагать, что США поддержат Россию на Дальнем Востоке, то японским дипломатам придётся обратиться к своим военным. Как Вы. Господин народный комиссар, смотрите на эти «если»?

Литвинов: – Мне кажется, в Токио употребили далеко не все возможные «если». Они могли бы добавить: если США будут рассматривать СССР как противовес Японии на Дальнем Востоке. Или, если США будут рассчитывать, что признав Россию, они обезопасили себя на Тихом океане. Или, если США продемонстрируют свою готовность сотрудничать с Москвой на Тихом океане…

Рузвельт: – Что ж, чем больше «если» мы даём сопернику, тем вероятнее, что он допустит ошибку.

Литвинов: – Согласен, господин президент. И вероятно, чтоб ещё больше спутать его карты, Вы неделю назад сделали дружественный жест по отношению к Японии: объявили, что весной будущего года ваш Тихоокеанский флот совершит плавание в Атлантику и вернётся назад не ранее осени.

Рузвельт: – Такие жесты могут сбить с толку не только потенциального соперника, но и кого угодно. Но, если Вы хотите карты на стол, то вот моё мнение. 92 % населения Земли жаждет мира и только 8 % стремятся к войне и завоеваниям – это Германия и Япония. Наши две страны не нуждаются в завоеваниях. Они-то и должны стать во главе движения за мир. Я понимаю мир как нерушимость границ.

Литвинов: – Полностью согласен с Вами, господин президент. Все пограничные стобы на всех границах – это опоры мира, и удаление хотя бы одного повлечёт за собой падение всего здания мира.

Рузвельт: – Вот именно. Что касается Германии, то я не исключаю её движения на восток. Гитлер – опасный воспитатель юношества в милитаристском духе. Надеюсь, он долго не продержится. Вот японцы представляют собой серьёзную опасность, они вынуждают нас тратить новые сотни миллионов долларов на вооружения. Их флот может тягаться с английским, а наш он перегнал. Я думаю, что Япония рано или поздно на выдержит финансового напряжения, но пока она меня беспокоит.

Литвинов: — Она не может беспокоить и нас. Аппетиты Токио распространяются на наш Дальний восток и сибирь.

Рузвельт: — Америка готова сделать всё, чтоб предотвратить японскую опасность.

Литвинов: — Вы подразумеваете…

Рузвельт: — Нет-нет, воевать Америка не будет. Но моральную и дипломатическую поддержку я готов оказывать на все 100 %. И в связи с этим, почему бы нам не подписать пакт о ненападении?

Литвинов: — Мы целиком за. Мы хотели бы так же заключить пакт о ненападении между СССР, США, Китаем и Японией. Назовём его, скажем, Тихоокеанским.

Рузвель, обратился к присутствовавшему при этом разговоре будущему послу США в СССР Буллиту: — Билл, займитесь-ка этим вопросом и доложите мне о нём детально…

Пока же, я могу сказать следующее: четырёхсторонний или даже трёхсторонний, без Японии, пакт, абсолютно неприемлем для Токио.

Литвинов: — А что Вы думаете, господин президент, по поводу соглашения с нами о совместных действиях, когда возникнет опасность для мира?

Рузвельт: — О, господин Литвинов, я бы предпочёл воздержаться от двусторонних обязательств. Лучше в случае необходимости я сделаю одностороннее заявления.

8 января 1934 года Александром Трояновским, назначенным первым советским полпредом в США, были вручены верительные грамоты президенту Рузвельту. США признали СССР. Возможно, о «джентльменском соглашении» Рузвельта и Литвинова стало известно японцам, поскольку свой план нападения на СССР «Оцу» они отложили на неопределённое время.

А теперь, собственно статья (с небольшими сокращениями и полным набором сносок и ссылок, чтоб ни один мудак не мог сказать, что это выдумка, хотелка или ненаучное фентези).

 

 

ОДИН ИЗ КЛЮЧЕВЫХ ЭПИЗОДОВ ПЕРВОЙ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ XX ВЕКА МЕЖДУ АНГЛИЕЙ И АМЕРИКОЙ ЗА МИРОВОЕ ПЕРВЕНСТВО

 

 Говоря о главных войнах ушедшего 20 века, обычно вспоминают две мировые войны и холодное противостояние двух идеологических противников – США и СССР. Тем временем о холодной войне первой половины XX века между Англией и Америкой за мировое первенство и доминирование в международных отношениях специалисты упоминают крайне редко, а широкая общественность и вовсе практически не знает.

В данной работе речь пойдет об одном из ключевых эпизодах первой холодной войны XX века за мировое лидерство, завершившейся переходом статуса ведущей мировой державы от Великобритании к США – заключении Польшей и Германией декларации о ненападении в январе 1934 года и неудавшейся попытке разрешить рожденные Версалем территориальные претензии за счет Советского Союза осенью 1934 года. Значимость данного эпизода противостояния Англии и Америки состоит в том, что он расколол единый антисоветский лагерь и повернул мир с пути разгрома Советского Союза сплоченным антисоветским лагерем его соседей на путь ведущий прямиком к началу Второй мировой войны.

По окончании Первой мировой войны на руинах Российской, Германской и Австро-Венгерской империй были образованны заново или воссозданы множество независимых молодых государств. Многие из них не были удовлетворены своими границами и были не прочь создать за чужой счет Великую Финляндию, Польшу, Венгрию и Румынию. Поверженная Германия чаяла возвращения своего былого величия, восстановления прежних границ и колоний.

 Япония стремилась расширить свои границы в Азии. США намеревались конвертировать свое финансовое могущество в политическое первенство и потеснить Англию на политическом Олимпе. Особняком стояли Англия и Франция. Франция стремилась удержать свои колонии и доминирующее положение в Европе, а Англия – сохранить в неприкосновенности свою необозримую империю и мировое политическое лидерство. Однако в отличие от Франции стратегия Великобритании была далеко не оборонительной.

Мир при наличии множества взаимоисключающих и обширных территориальных притязаниях и политических претензиях был крайне зыбок. Прекрасно понимая, что неустойчивое международное положение легко может быть улажено заинтересованными сторонами за ее счет Великобритания встала на очень простой альтернативный путь сохранения своих лидирующих международных позиций и неприкосновенности границ своей империи посредством построения всеобщего благополучия за счет Советской России.

Таким образом угроза политическому статусу и границам Великобритании вместе с взаимными притязаниями стран – лимитрофов легко устранялась. Германия возвращала свои переданные Польше и Чехословакии территории, а Венгрия расширялась за счет Румынии. В свою очередь Польша, Чехословакия и Румыния, совместно с Финляндией и прибалтийскими странами увеличивали свою территорию за счет СССР.

В Версале крестовый поход против Советской России расстроили США, недовольные сохранением своего довоенного второстепенного политического статуса. В 1921–22 годах в Вашингтоне Америка добилась равенства своего флота английскому и разрушила англо-японский альянс. В 1924 году Америка начала восстановление военного потенциала Германии для ее последующего втягивания в новый конфликт с Англией. Во время «Военной тревоги» 1927 года Америка вновь отказалась подержать Англию в стремлении разгромить СССР совместными усилиями его соседей.

«Американское финансовое наступление впрямую угрожало их соперникам. Особенно пострадали интересы Великобритании в Азии и Латинской Америке. Острота противоречий между двумя державами достигла такого уровня, что к концу 20-х годов мир активно обсуждал возможность англо-американской войны. В 1927 году была предпринята новая попытка договориться о масштабах морских вооружений. Дискуссия в Женеве продолжалась 45 дней, но к какому-либо результату не привела».   (10, с. 20) «Когда в 1928 возникли предположения, что Чако может обладать запасами нефти, в борьбу за этот регион вступили две корпорации: американская Standard Oil поддерживала Боливию, а (британская – С.Л.) Shell Oil – Парагвай». 15 июня 1932 года, между Боливией и Парагваем началась открытая война за спорный нефтеносный район. (23) Новый импульс англо-американскому противостоянию придал приход Гитлера к власти в Германии.

«30 января 1933 года Гитлер был приведен к присяге рейхсканцлера». (19, с. 299) Связанный путами демократических институтов буквально по рукам и ногам А. Гитлер, возглавляющий дружественное СССР государство с армией состоящей всего лишь из 7 пехотных и 3 кавалерийских дивизий и принятым в 1932 году планом создания сухопутной армии в 21 дивизию к 1937 году оказался категорически неугоден Польше. (16, с. 31) «В марте 1933 года, после демонстрации Польшей своей военной силы в Данциге, маршал Пилсудский высказал французам мысль о желательности совместной превентивной войны против Германии». В ответ 23 марта 1933 г. «Гитлер в своем правительственном заявлении в рейхстаге … заявил о своих намерениях «сохранить дружеские отношения с СССР». (2, с. 296; 18) 

Несмотря, казалось бы, на абсолютно нетерпимую позицию вскоре отношение к А. Гитлеру у польского руководства кардинально изменилось. «Министр пропаганды Германии Геббельс, находившийся в апреле 1933 года в Женеве в связи с Конференцией по сокращению и ограничению вооружений, предложил в беседе с министром иностранных дел Польши Ю. Беком урегулировать германо-польские отношения на такой основе: Польша передаст Германии «коридор», а сама получит выход к морю за счет Литвы и Латвии. Затем обе страны выступят против СССР, причем в результате захвата Украины Польша получит выход также и к Черному морю, в том числе в Одессу». (22, с. 21) 

Инициатива Германии была немедленно замечена в Лондоне и соответствующим образом поддержана. «Еще в октябре 1932 года английское правительство денонсировало торговый договор с СССР, а 19 апреля 1933 г. объявило эмбарго на ввоз в Англию всех важнейших советских экспортных товаров. Фактически это означало объявление Советскому Союзу торговой войны. Одновременно министр иностранных дел Англии Дж. Саймон заявил о лишении советской торговой делегации в Лондоне прав дипломатической неприкосновенности. Эти меры английского правительства советское полпредство в Лондоне с полным основанием оценило как попытку осуществления в отношении СССР политики «большой дубинки». (22, с. 20)

В мае 1933 года состоялся последний визит Альфреда Розенберга в Лондон, на этот раз уже в качестве одного из представителей нового правительства Гитлера. (27) Помимо прочих идеолог НСДАП по внешнеполитическим вопросам Альфред Розенберг беседовал в Лондоне «с министром иностранных дел Англии Джоном Саймоном и изложил британскому руководству гитлеровский план территориальных захватов в Восточной Европе». «Германия-де согласна отказаться от притязаний на западе, но потребовал за это предоставления ей права на вооружение, присоединение Австрии, «исправление» в пользу Германии ее границ с Чехословакией и Польшей и на захват Прибалтики. Розенберг указал, что в конце концов Германия направит свои силы против СССР». (15; 22, с. 18)

 «О том, что данный план был встречен благосклонно, свидетельствует интервью секретаря германского посольства в Лондоне О. Бисмарка канадской газете «Торонто дейли стар», данное им, когда гитлеровский эмиссар еще не отбыл в Берлин. Бисмарк утверждал, что Германия получит «польский коридор» без войны, за что Польше будет предоставлен сектор в Гданьске, свободный от таможенных пошлин, и территориальная компенсация за счет Украины. …

Поскольку гитлеровские планы не противоречили стратегическим задачам британской внешней политики, а наоборот – лежали в их русле, то лондонским политикам предстояло выяснить, насколько они серьезны и каким образом их можно реализовать на деле. Причем сделать это предстояло без лишнего шума, ведь из-за отрицательного отношения британской общественности к нацистской Германии в целом и к визиту Розенберга, в частности, официальный Лондон был вынужден отрицать факт проведения переговоров антисоветского содержания. Эта деликатная миссия была поручена секретарю кабинета министров и комитета имперской обороны, «человеку секретов» Морису Хэнки, посетившему Германию летом 1933 г.

По возвращении домой он представил правительству «Заметки о внешней политике Гитлера в теории и на практике», в которых излагались возможные перспективы реализации нацистской внешней политики с учетом британских стратегических интересов. Получалось, что восточные планы фюрера в значительной степени соответствовали внешнеполитическим предпочтениям британских правящих кругов – Гитлер получал «лебенсраум» (жизненное пространство – С.Л.) на Востоке и отказывался от претензий на имперскую собственность Великобритании». [15] 

В мае 1933 года Германия ратифицировала еще на пять лет, до лета 1938 года, заключенный еще 24 июня 1931 года протокол о пролонгации направленного против Польши германо–советского договора о ненападении от 26 апреля 1926 года. (11, с. 57, 164, 176) Польша немедленно «начала активный зондаж Германии на предмет нормализации отношений, нашедший определенный отклик в Берлине. … Началась нормализация германо-польских отношений по экономическим вопросам и относительно Данцига. Понятно, что многие наблюдатели расценили это как начало германо-польского сотрудничества». (13, с. 130–131) 

На сближение Польши с Германией незамедлительно откликнулись Соединенные Штаты Америки. «16 мая 1933 г., два месяца спустя после прихода к власти, новое американское правительство установило первый прямой контакт с СССР. В этот день Ф. Рузвельт отправил послания главам 53 государств – участников Мировой экономической конференции в Лондоне и Конференции по сокращению и ограничению вооружений в Женеве, в том числе и Председателю ВЦИК СССР М. И. Калинину. Высказываясь за принятие конкретных мер по укреплению мира, американский президент предлагал, чтобы все страны заключили между собой пакт о ненападении. Через три дня последовало ответное послание М. И. Калинина Рузвельту, в котором кратко была охарактеризована та борьба, которую СССР последовательно вел за мир и разоружение.

«Советское Правительство, – говорилось в послании, – также предлагало и поддерживало меры, имеющие целью сделать невозможным или хотя бы максимально затруднить всякого рода агрессии или попытки одних народов расширять свои территории за счет других. Советское Правительство заключило пакты о ненападении с большинством стран, с которыми оно находится в официальных сношениях, и оно поэтому может только приветствовать Ваше предложение о заключении пакта о ненападении всеми странами». (22, с. 41) 

После налаживания отношений с Польшей Германия незамедлительно начала сворачивать свои отношения с Советским Союзом. 16 июня 1933 г. министр экономики Германии А. Хугенберг (Гугенберг) вручил председателю Международной экономической конференции в Лондоне X. Коллину меморандум. «В нем Хугенберг под предлогом преодоления экономического кризиса наряду с требованием вернуть Германии потерянные колонии потребовал предоставления Германии «новых территорий для колонизации» за счет СССР. Он призвал западные державы положить конец «революции и внутренней разрухе, которые нашли свою исходную точку в России». …

«Меморандум Хугенберга» напрочь отрезал пути возврата к «рапалльской политике», – в нем почти неприкрыто прозвучал призыв к войне против СССР. После этого переориентация СССР с Германии на Францию и Польшу стала уже лишь «делом техники». В начале июля 1933 г. Москва предложила Парижу заключить негласное и устное двустороннее джентльменское соглашение о взаимном обмене информацией по важнейшим проблемам обстановки в Европе, а также по соглашениям, которые каждая из сторон намеревалась заключать с третьими странами. В августе 1933 г. СССР снял часть войск со своей западной границы с Польшей и направил их на Дальний Восток, предоставил Польше крупные заказы на поставку железа». (2, с. 303–304) 

 «Уже в июне 1933 года СССР заявил Германии о прекращении военного сотрудничества. В дальнейшем советско-германские отношения продолжали ухудшаться». (7, с. 11) «Менее чем за месяц (26 июля – 15 августа) была ликвидирована «Томка». … В срок с 20 июля по 4 сентября прошла ликвидация танковой школы в Казани. … Ликвидация присутствия немцев в Липецке началась 19 июля и была завершена 11 сентября». В это же самое время, по сообщению источника НКВД из Берлина от 4 сентября 1933 г., в Германии решался вопрос о будущем ее отношений с СССР. (2, с. 305, 309)

Тем временем в сентябре 1933 года во время новой встречи Геббельса с Беком переговоры по вопросам совместного германо-польского нападения на Советский Союз были продолжены, а «10 октября Ф. Рузвельт направил М.И. Калинину новое послание, в котором он сообщал, что считает желательным покончить «с теперешними ненормальными отношениями» между США и СССР. Он выражал готовность обсудить с представителем Советского правительства этот вопрос. М.И. Калинин отмечал в своем ответном послании, что это ненормальное положение в отношениях между двумя странами неблагоприятно отражается и на общем международном положении, затрудняя упрочение мира и поощряя агрессоров. В послании извещалось, что представителем Советского правительства для переговоров с Ф. Рузвельтом назначен М.М. Литвинов. Обмен посланиями между Рузвельтом и М.И. Калининым вызвал широкие отклики». (22, с. 21, 42)

14 октября 1933 г. «германское руководство заявило об отзыве своих представителей с конференции по разоружению, и возникла угроза применения Лигой Наций санкций в отношении Берлина. В тот же день Польша заверила Германию, что не присоединится ни к каким санкциям портив нее. 19 октября Германия вышла из Лиги Наций и заявила о готовности подписать пакты о ненападении со всеми желающими. Понятно, что в этих условиях Берлин был заинтересован в соглашении со своим восточным соседом, которое позволило бы нанести удар по системе французских союзов в Восточной Европе и продемонстрировать свое миролюбие.

12 октября Польша поинтересовалась у Германии, готова ли та предложить Варшаве договор о ненападении, поскольку в противном случае главнокомандующий Войском Польским «будет серьезно обеспокоен». Если же учесть, что в конце октября 1933 года в Париж с неофициальной миссией для выяснения позиции Франции в случае германо-польской войны был отправлен личный представитель Пилсудского Л. Морштин, то следует признать, что с польской стороны речь шла о завуалированном ультиматуме Берлину. …

Выход Германии из конференции по разоружению и Лиги Наций привел к ее международной изоляции, что рассматривалось Польшей как благоприятный момент для достижения соглашения. Польское руководство вновь решило показать свою силу и способность к самостоятельной политике. Уведомив Берлин в отсутствии намерений участвовать в каких-либо санкциях против него, Варшава получила германские заверения в желании нормализовать отношения». (12, с. 168–169)

«В ноябре 1933 года Варшава предложила Праге военное соглашение», а 15 ноября 1933 года Германия предложила заключить Польше и Чехословакии соглашение об «исправлении», надо полагать за счет Советского Союза, Версальского договора в части касающейся границ с Германией – Польша и Чехословакия возвращают Германии свои населенные немцами территории в обмен на последующий захват земель у Советского Союза в ходе совместной германо-польско-чехословацкой интервенции под патронатом Великобритании. «Между польским послом в Берлине Ю. Липским и Гитлером была достигнута устная договоренность об отказе от применения силы, которая, по мнению рейхсканцлера, могла быть позднее преобразована в договор», а «16 ноября было опубликовано германо-польское коммюнике, в котором обе стороны обязались не «прибегать к насилию для разрешения существующих между ними споров». (12, с. 188; 13, с. 133; 26, с. 215) Немецкое предложение раскололо мир на два непримиримых лагеря – сторонников и противников нацистской Германии.

Разгром Германией, Польшей и Чехословакией Советского Союза увеличивал значение Германии и принижал значимость Франции, а так же отводил германскую угрозу английским колониям на Восток и, в конечном счете, укреплял позиции Англии на мировой арене. Категорически не желая содействовать укреплению Англии буквально на следующий день после предложения Германии Польше и Чехословакии заключить соглашение об «исправлении» Версальского договора в части касающейся границ с Германией» «недавно избранный президентом Соединенных Штатов Франклин Делано Рузвельт круто повернул курс, отказавшись от антисоветской политики своего предшественника, президента Герберта Гувера и 16 ноября 1933 года установил дипломатические отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом. «В тот же самый день президент Рузвельт послал следующее письмо М.М. Литвинову: «Я твердо верю, что установленные между нашими народами отношения навсегда останутся нормальными и дружественными и что обе нации впредь будут сотрудничать между собой для взаимного блага и для сохранения мира на земле». (20, с. 190–191; 26, с. 215)

Пренебрегая недвусмысленной поддержкой Соединенных Штатов Америки Советского Союза 27 ноября 1933 года Польша начала переговоры с Германией. (13, с. 133) Уже 28 ноября 1933 года ротермировская «Дейли мейл» подняла вопрос, который вскоре стал господствующим в британской внешней политике: «Крепкий молодой германский нацизм – надежный страж Европы против коммунистической опасности… Германии необходимо жизненное пространство. Если Германия переключит избытки своей энергии и свои организаторские способности на большевистскую Россию, то тем самым она поможет русскому народу вернуться к цивилизованному существованию и, возможно даже, направит мировую торговлю на путь нового расцвета». [20, с. 189]

Однако в Англии ротермировский курс на сближение с нацистами был поддержан далеко не всеми. «В декабре 1933 года Черчилль демонстративно порвал со своими коллегами-консерваторами и разоблачил нацизм как угрозу Британской империи. В ответ на заявление лорда Ротермира, что «крепкий молодой германский нацизм – надежный страж Европы против коммунистической опасности», Черчилль сказал: «Все эти банды крепких молодых тевтонцев, марширующие по улицам и дорогам Германии … ищут оружия, но едва только заполучат его, – поверьте мне – они потребуют возврата отнятых территорий, утраченных колоний, а такого рода требование неминуемо потрясет, если не разорит до основания, многие страны». (20, с. 190)

Между тем если Чехословакия с оглядкой на поддержку США СССР немецкое предложение отвергла, после чего польское предложение Чехословакии военного союза «закончилось на уровне зондажа», то Польша поддержку Соединенными Штатами Америки Советского Союза проигнорировала и приняла немецкое приглашение. (12, с. 188) «Нацисты заявили полякам о своей готовности дать обязательство о ненападении на Польшу и начали поднимать вопрос о сотрудничестве Германии и Польши в целях захвата советских земель и раздела Прибалтики. Польские правители с восторгом встретили такие предложения. Ю. Пилсудский в беседе с гитлеровским эмиссаром Раушнингом ставил 11 декабря 1933 г. вопрос о заключении союза между Германией и Польшей, указывая на неизбежность войны между ними и СССР». (22, с. 50)

14 декабря 1933 года СССР «предложил Польше подписать совместную декларацию о заинтересованности неприкосновенности Прибалтики, однако Варшава это предложение отвергла» 3 февраля 1934 г. после публикации польско-германской декларации о ненападении. (7, с. 28; 22, с. 49, 52) «Более того, по указанию Ю. Бека польский посол в Берлине Ю. Липский информировал 9 января 1934 г. германского министра иностранных дел К. фон Нойрата о том, что Польша не пойдет ни на какое соглашение с СССР, предварительно не согласовав это с германским правительством». (22, с. 50) 26 января 1934 года Польша и Германия заключили декларацию о мирном разрешении споров и неприменении силы между Польшей и Германией сроком на 10 лет. «Глава Форин офис Д. Саймон поздравил 29 января 1934 г. польского посла в Лондоне К. Скирмунта и заочно Бека от имени английского правительства и высоко оценил политику, приведшую к подписанию декларации 26 января 1934 г. Он сообщил, что передал такие же поздравления Гитлеру». (15)

По мнению С.В. Морозова «форма декларации (а не договора) была применена по настоянию германской стороны, что позволило Берлину избежать принятой в пактах о ненападении констатации того, какие договоры служат международно-правовой основой взаимоотношений ее участников. Другими словами, Германия уклонилась от предоставления гарантий польско-германской границы. Отказ от применения силы в отношении друг друга, не дополненный гарантиями неизменности границ, допускал возможность ее применения для пересмотра территориального статус-кво третьих государств. Декларация имела и некоторую особенность. В отличие от советско-польского пакта о ненападении от 25 июля 1932 г., а также от принятой дипломатической практики, польско-германская декларация не содержала в себе статьи, в которой бы шла речь о прекращении действия декларации в случае вступления одной из сторон в вооруженный конфликт с третьей страной, что при определенных условиях могло придать ей характер наступательного союза». (15)

Неудивительно, что после подписания декларации Липский – Нейрат «польское правительство уже не считало нужным вести какие-либо переговоры о сотрудничестве с СССР против германской агрессии» и «3 февраля 1934 г. … сообщило Советскому правительству, что считает вопрос о советско-польской декларации отпавшим», А. Гитлер немедленно перенес срок выполнения плана увеличения армии с 1937 года на осень 1934 года, а генеральные штабы обоих государств приступили к разработке планов совместной войны с СССР. (16, с. 31; 22, с. 52) Судя по всему делалось все это в соответствии с секретным добавлением к декларации, согласно которому, по данным советской разведки, «взамен за священное обязательство Германии ни в коем случае не выступать против Польши как самостоятельно, так и в коалиции с другими державами Польша взяла на себя обязательство по отношению к Германии, которое имеет следующую редакцию (текст этого секретного добавления написан на немецком и польском языках):

«В случае непосредственного или посредственного нападения на Германию Польша соблюдает строгий нейтралитет даже и в том случае, если бы Германия в следствии провокации была вынуждена по своей инициативе начав войну для защиты своей чести и безопасности». Данное добавление является «ликвидацией со стороны Германии Рапальского договора взамен за обязательство Германии не подымать вопрос о ревизии своих восточных границ за счет Польши, т.е. за счет Коридора, Данцига и Верхней Силезии, иначе, как только мирным путем – путем добровольного двустороннего соглашения», за которым скрывались агрессивные планы обоих союзников по отношению к восточным соседям – переход польского Поморья Германии в замен за захват Польшей Украины и Литвы. Секретность соглашения обуславливалась ожиданием польским руководством должного отпора всей польской общественности преступной внешней политике Бека. (21, с. 21, 35–36)

«В субботу, 20 апреля, … накануне подписания советско-французского договора о взаимопомощи от 2 мая 1935 г. … на первой полосе центральных советских газет («Правда» и «Известия») был перепечатан из провинциальной французской газеты «Бурбоннэ репюбликен» за 18 апреля 1935 г. текст секретного польско-германского договора, заключенного 25 февраля 1934 года, то есть сразу же после ратификации декларации Липский – Нейрат. Текст указанного договора был предоставлен названной газете депутатом и бывшим министром Ламуре. Текст гласил:

«1. Высокие договаривающиеся стороны обязуются договариваться по всем вопросам, могущим повлечь для той и другой стороны международные обязательства, и проводить постоянную политику действенного сотрудничества.

2. Польша в ее внешних отношениях обязуется не принимать никаких решений без согласования с германским правительством, а также соблюдать при всех обстоятельствах интересы этого правительства.

3. В случае возникновения международных событий, угрожающих статус-кво, высокие договаривающиеся стороны обязуются снестись друг с другом, чтобы договориться о мерах, которые они сочтут полезным предпринять.

4. Высокие договаривающиеся стороны обязуются объединить их военные, экономические и финансовые силы, чтобы отразить всякое неспровоцированное нападение и оказывать поддержку в случае, если одна из сторон подвергнется нападению.

5. Польское правительство обязуется обеспечить свободное прохождение германских войск по своей территории в случае, если эти войска будут призваны отразить провокацию с востока или с северо-востока.

6. Германское правительство обязуется гарантировать всеми средствами, которыми оно располагает, ненарушимость польских границ против всякой агрессии.

7. Высокие договаривающиеся стороны обязуются принять все меры экономического характера, могущие представить общие и частные интересы и способные усилить эффективность их общих оборонительных средств.

8. Настоящий договор останется в силе в продолжение двух лет, считая со дня обмена ратификационными документами. Он будет рассматриваться как возобновленный на такой же срок в случае, если ни одно из двух правительств не денонсирует его с предупреждением за 6 месяцев до истечения этого периода. Вследствие этого каждое правительство будет иметь право денонсировать его посредством заявления, предшествующего за 6 месяцев истечению полного периода двух лет» (Правда. 1935. 20 апр.; Известия. 1935. 20 апр.)». (15)

Подлинный текст секретного приложения к декларации до сих пор нигде не опубликован. Введенные в научный оборот его тексты разнятся между собой в деталях и дословно не совпадают. Польша вопрос о его существовании упорно обходит стороной, предпочитая, как и в случае с уничтожением советских военнопленных в польском плену, пенять России тайным протоколом советско-германского договора о ненападении 1939 года. Между тем большая вероятность существования секретного протокола, а его опубликованный текст в газете «Бурбоннэ репюбликен» не был опровергнут ни Польшей, ни Германией, вне всякого сомнения, оказала значительное влияние на подписание как советско-французского договора о взаимопомощи от 2 мая 1935 года, так и советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года.

В любом случае – был протокол или польское руководство согласовало свои действия с германским руководством каким либо другим способом, к примеру джентльменским соглашением Гитлер – Пилсудский, но Польша пошла на сближение с Германией только после ее агрессивного устремления на восток, а после подписания декларации Липский – Нейрат начала совместные с Германией военные приготовления. В свое время Советский Союз тоже очень долго, пока не нашел таки в себе силы, мужества и гражданского общества, отказывался признать существование секретного приложения к договору о ненападении с Германией 1939 года. Окончательно разрешить данный вопрос может только официальная Варшава и польская общественность.

Поскольку Чехословакия отказались сотрудничать с Германией и Польшей, помимо СССР этот договор был так же направлен и против Чехословакии, на Тешинскую Силезию которой претендовали поляки, а на Судеты – немцы. Закономерно, что «очередной всплеск античехословацких настроений в Польше произошел в начале 1934 года, когда пресса развернула массированную кампанию о возвращении исконно польских земель», «что, естественно, вызвало озабоченность чехословацкого руководства, подозревавшего, что существует тайная договоренность о германо-польском сотрудничестве. …

Кроме того, Варшава видела в Чехословакии главное препятствие тому, чтобы именно Польша заняла ведущее положение в Восточной Европе и добилась статуса великой державы. … Недовольство польского руководства, которое постоянно опасалось угрозы своим интересам в Восточной Европе, привело к тому, что Чехословакия признала Советский Союз де-юре и установила с ним дипломатические отношения» 9 июня 1934 года. (12, с. 188; 26, с. 242) Между тем, для гарантированного разгрома Чехословакии и последующего похода на СССР, А. Гитлеру было сначала необходимо присоединить к Германии Австрию, которая, по мнению У. Черчилля «открывала Германии дверь в Чехословакию и широкие ворота в Юго-Восточную Европу». (24)

Помимо Германии началось сближение Польши и с Японией. «Накануне ратификации пакта Липский – Нейрат, в начале третьей декады февраля 1934 г. председатель иностранной комиссии сейма сенатор Януш Радзивилл заявил единомышленникам из консервативной краковской газеты «Час», что «на пользу Польши пошли изменение обстановки в Германии и угроза СССР со стороны Японии». …

Менее чем через месяц, 16 марта, некие тайные намерения Берлина и Варшавы были отмечены лондонским агентством «Уик», сообщившим, что между Польшей и Германией существует общая договоренность относительно плана Розенберга. Агентство добавляло, что за последние 2 недели все эти предположения получили новую пищу в связи с тем, что Япония внезапно заняла более угрожающую позицию в отношении СССР. И в заключение обращало внимание на открытую поддержку Японии британскими кругами, которые отправили делегацию британских промышленников в Манчжоу Го и опубликовали ряд статей в «Таймс». (15) Консолидировано с политикой Польши и Германии выступили лидеры Британского союза фашистов, запланировавшие на лето 1934 года захват власти в Великобритании. (9, с. 128–129)

«22 марта 1934 г. И.М. Майский констатировал в беседе с директором северного департамента Форин оффиса Л. Кольером, что милитаристские круги Японии, открыто высказывающие мысли о нападении на СССР, «уверены в симпатии со стороны влиятельных кругов британских правящих классов… к их агрессивным планам. Японские милитаристы думают, что в случае нападения на СССР они могут рассчитывать на помощь со стороны Англии в самых разнообразных формах». В Советском Союзе, заявил полпред, существует сильное подозрение, что британские правящие круги поощряют японское нападение на СССР. На протяжении всей беседы, писал полпред в Москву, Кольер ни разу прямо и открыто не заявил об отрицательном отношении британского правительства к агрессивным планам Японии, «хотя для такого заявления представлялся очень подходящий случай. Это очень знаменательно…

Теперь, когда для историков стали доступны английские секретные архивы предвоенных лет, изложенный политический курс Англии может быть подтвержден уже совершенно бесспорными документами. Два самых влиятельных члена английского правительства Н. Чемберлен и Дж. Саймон представили на его рассмотрение меморандум, в котором высказывались за улучшение отношений с Японией, в частности за заключение с ней договора о ненападении. Их главный аргумент заключался в следующем: «Что касается России, то все, что усиливает в Японии чувство безопасности, поощряет ее агрессивность в отношении России». (22, с. 10)

Проводивший до начала 1934 года умеренный курс и ориентировался на Рим, Британский союз фашистов (БСФ) с лета 1934 года переориентировался на Берлин и основную ставку сделал на погромные акции. «Самый кровавый из них – избиение в июле 1934-го «врагов фюрера Мосли». (14; 17) «7 июня 1934 года руководство БСФ провело в лондонском зале «Олимпия» массовый митинг, на котором присутствовало около 12 тысяч человек. Митинг был задуман главным образом с целью показать всем собравшимся (среди которых было немало влиятельных представителей британского общества) возросшую силу фашистов и их способность сломить любую оппозицию.

Во время выступления Освальда Мосли члены БСФ демонстративно учинили массовое избиение тех, кто пытался скандировать антифашистские лозунги или задавать вопросы. … В результате бесчинства фашистов десятки человек получили ранения, для оказания помощи пострадавшим вблизи зала было организовано несколько медицинских пунктов. На одном из них было зафиксировано 70 человек, получивших различные ранения; на другой обратилось от 20 до 30 пострадавших, среди которых были две женщины. В ближайшей больнице помощь была оказана 10-ти пострадавшим на митинге в «Олимпии».

Действия чёрнорубашечников в «Олимпии» вызвали волну возмущения в британском обществе. Летом и в начале осени 1934 года в различных городах страны были проведены десятки антифашистских митингов. Ряд пропагандистских мероприятий чёрнорубашечники не смогли провести из-за активной оппозиции противников фашизма». (5; 8, с. 250; 14) Именно с лета 1934 года владевший семью газетами, в том числе и «Dailu Mail» медиамагнат лорд Ротермир перестал оказывать БСФ финансовую поддержку и отдалился от Мосли и его радикальных сторонников, аргументировав свой отход от фашистов тем, что «Великобританию нельзя сравнить с Германией».

«Летом 1934 года главой польского государства Юзефом Пилсудским в Варшаве с большим размахом был принят министр пропаганды Йозеф Геббельс. … Для подавления «диссидентов» (а так же, вероятно, содержания советских военнопленных и коммунистов – С. Л.) во второй Речи Посполитой по инициативе министра внутренних дел при непосредственном консультировании немецких специалистов была создана сеть концентрационных лагерей. Один из первых таких лагерей был построен 12 июля в пяти километрах от городка Берёза-Картузская (нынешняя Брестская область) как точная копия концлагеря Ориенбург: пять защитных рядов изгороди из колючей проволоки, широкий ров с водой, затем проволочная изгородь под высоковольтным напряжением, по углам высокой ограды (около 7 метров) располагались сторожевые вышки с пулемётами, большое количество охраны с немецкими овчарками. Непосредственно за организацию лагеря отвечал польский воевода Костик Бернацкий». (3, 4, 6)

По мнению В.Я. Сиполса «польские правящие круги хотели приурочить осуществление своих планов захвата новых советских земель к моменту японского нападения на СССР. Начальник восточного отдела МИД Польши Т. Шетцель говорил в беседе с болгарским поверенным в делах в июле 1934 года, что Польша «рассчитывает на то, что если на Дальнем Востоке разразится война, то Россия будет разбита, и тогда Польша включит в свои границы Киев и часть Украины». Польский посол в Японии даже не считал нужным скрывать, что он получил от своего правительства большие деньги для работы по подталкиванию Японии к войне с СССР, а этой войной «воспользовались бы Польша с Германией для наступления на Украину». Об агрессивных планах Польши по отношению к СССР в МИД Англии имелись следующие сведения: «Польша стремится захватить часть Украины и расколоть Россию на ряд отдельных, независимых от Москвы государств». Между правительствами и особенно военными кругами Польши и Японии было установлено самое тесное сотрудничество, направленное против Советского Союза». (22, с. 22)

«8 июля 1934 г. в Польшу с трехдневным визитом для ознакомления с состоянием ее военной подготовки прибыл брат японского императора принц Коноэ, который привез Пилсудскому письмо от бывшего военного министра Японии генерала Араки. Занимая этот пост, Араки активно выступал в 1932 г. за начало военных действий против СССР. Японский военный сообщал о намерении напасть на Советский Союз, используя в качестве повода КВЖД, но жаловался на слабость японской авиации, из-за чего войну приходилось отложить до марта-апреля 1935 г. Несмотря на это, Араки предложил: «Если Польша и Германия дадут Японии заверения в том, что они выступят против СССР на следующий день после начала военных действий между Японией и СССР, то Япония достаточно подготовлена, чтобы начать войну немедленно, не дожидаясь срока окончания реорганизации и усиления своей авиации». (15)

25 июля 1934 года нацисты, в надежде на государственный переворот, убили австрийского канцлера Дольфуса. Из-за несогласованности действий заговорщиков фашистский путч провалился. По свидетельству Ф. фон Паппена А. Гитлер заявил ему, что «мы стоим, – сказал он, и я до сих пор слышу его истерический голос, – на пороге второго Сараева». По его словам «в состоянии истерического возбуждения» А. Гитлер проклинал «глупость и поспешность австрийской нацистской партии, втянувшей его в такую ужасную ситуацию». (18, с. 334–335) «Правительственные силы руководимые доктором Куртом фон Шушингом, быстро взяли ситуацию под контроль. … Гитлер быстро отступил. … Германия была еще недостаточно сильна в военном отношении чтобы поддержать такую авантюру. К тому же она находилась в политической изоляции. Даже фашистская Италия присоединилась к Великобритании и Франции, требуя независимости для Австрии». (25)

«Германский посланник в Вене Рит и другие германские чиновники, причастные к мятежу, были отозваны либо смещены. Попытка не удалась. Требовался более длительный процесс. Папен, лишь недавно избегнувший кровавой бойни, был назначен германским посланником в Вену с заданием действовать более тонкими методами». (24) По словам Ф. фон Папена когда он «после провалившегося нацистского путча и убийства доктора Дольфуса взял на себя задачу снижения напряженности в отношениях между Австрией и Германией, было ясно, что единственная долговременная политика, которой» он мог «следовать, это освященный историей путь к конечной цели – объединению». (18, с. 342)

 «27 июля 1934 г. Берлин и Варшава достигли соглашения о противодействии заключению Восточного пакта. В случае его подписания предполагалось оформление военного союза, присоединение к нему Японии и вовлечение в сферу своего влияния Венгрии, Румынии, Латвии, Эстонии и Финляндии. … 10 августа 1934 г. польское и германское правительства дали словесные заверения японскому посланнику в Варшаве и послу в Берлине в том, что они не подпишут Восточный пакт». (15)

По мнению С.В. Морозова именно «совместная борьба против … Восточного пакта, стала основой для сближения Варшавы, Берлина и Токио. … Секретарь польского посольства в Лондоне Л. Орловский информировал в августе 1934 г. варшавский МИД, что различные британские издания начиная с февраля пишут о польско-германских намерениях напасть на СССР совместно с Японией. Он сообщал, что 22 августа еженедельник «Уик» и 25 августа 1934 г. издание «Нью стэйтсмен энд нэйшн» писали о готовящемся нападении Японии на российский Дальний Восток, а Германии с Польшей на ее европейскую часть». (15)

В начале августа 1934 года А. Гитлер, после смерти Гинденбурга объединив должность президента республики с должностью рейхсканцлера и приняв полномочия верховного главнокомандующего вооруженными силами, единолично встал во главе Германии. Осенью 1934 года в Германии и Польше все было готово для вооруженного вторжения в Чехословакию и СССР. Армия Германии была увеличена до 24 дивизий (21 пехотной и 3 кавалерийской), а польская армия на границе с Чехословакией провела большие военные маневры, «на которых отрабатывались действия в случае распада Чехословакии или ее капитуляции перед Германией». (12, с. 188; 16, с. 34)

В Англии собравшиеся 9 сентября в Гайд-парке 2,5 тысячи английских наци были сметены почти 100-тысячной грандиозной антифашистской демонстрацией, после чего БСФ фактически полностью утратил свое влияние. (5; 8, с. 250; 14; 17) 30 сентября 1934 года, менее чем через два месяца после своего назначения министром экономики, Я. Шахт представил на рассмотрение фюрера «Доклад о ходе работы по экономической мобилизации по состоянию на 30 сентября 1934 года», в котором с гордостью подчеркивал, что на министерство «возложена экономическая подготовка к войне». (25)

«В сентябре 1934 г. Варшаву посетила японская военная миссия во главе с начальником авиационной школы генералом Харута. Примерно в то же время И.В. Сталин получил информацию о переговорах, ведущихся между Берлином, Варшавой и Токио. Пилсудский, опасаясь Восточного пакта и усиления позиций СССР в Европе, считал важной задачей напугать Париж возможностью войны на Дальнем Востоке и «показать ему, что СССР Франции не союзник».

В связи с этим всячески приветствовалось провоцирование Японией конфликтов на советской дальневосточной границе и создание напряженности в данном регионе, что, по мысли маршала, убедило бы французов в невыгодности сближения с русскими. Ю. Бек и начальник Главного штаба Гонсеровский говорили об этом с японским посланником и военным атташе полковником Ямаваки, который также часто встречался с Пилсудским в его резиденции под Вильно. Для обсуждения военных аспектов сотрудничества предусматривалось провести в октябре 1934 г. в Берлине переговоры, куда бы прибыли японская военная миссия во главе с генералом Ногато и начальник польского Главного штаба генерал Гонсеровский». (15)

«Что же касается английского правительства, то оно начало рассматривать вопрос о заключении с Японией двустороннего договора о ненападении, чтобы, обеспечив свои корыстные интересы на Дальнем Востоке, толкнуть Японию на военные действия против СССР. Инициативу проявил 1 сентября 1934 г. Н. Чемберлен, замещавший в то время находившегося в отпуске премьера С. Болдуина. Даже в Форин оффисе у кое-кого возникли серьезные сомнения о целесообразности такого шага. …

Английскому послу в Японии было дано указание выяснить, какую цену Япония готова уплатить за согласие Англии на заключение с Японией столь выгодного для нее пакта. Н. Чемберлен и Дж. Саймон энергично высказывались за пакт с Японией. Однако в связи с предстоявшими переговорами с Японией по вопросам, связанным с ее нежеланием продлевать существовавшие соглашения о соотношении размеров военно-морских сил империалистических держав, переговоры с ней по этому вопросу были отложены». (22, с. 48)

9 октября 1934 года в Марселе агентами усташей, контролировавшейся нацистами хорватской фашистской организации, вместе с югославским королем Александром I Карагеоргиевичем был убит находившейся после посещения Польши, Чехословакии и Советского Союза с визитом в Италии ради создания коалиции Франции, Италии и Югославии против Германии сторонник франко-советского сближения и один из основателей Восточного пакта французский министр иностранных дел Жан Луи Барту. «После убийства … Барту … политическая атмосфера в Европе стала сгущаться – в дипломатических кругах заговорили о неизбежной войне.

Возможность германской агрессии была учтена даже в международном договоре. 18 октября 1934 г. представитель информационного агентства Херста в Лондоне В. Хиллман сообщил американскому послу в Берлине Вильяму Додду о заключении британо-голландского пакта. В соответствии с ним восточная граница Нидерландов могла считаться восточной границей Англии, в случае если Германия нападет на Францию и английская армия, продвигаясь к Германии, вступит в Антверпен. За эту уступку со стороны Нидерландов Англия принимала на себя обязательство защищать голландские владения на Дальнем Востоке от Японии. Официальные круги Берлина и Варшавы также сделали в тот период некий публичный жест, призванный, вероятно, продемонстрировать, что на эпохе Барту поставлен символический крест. Во второй половине октября – начале ноября 1934 г. германское и польское дипломатические представительства были возведены в ранг посольств». (15)

«В связи с угрозой японской агрессии еще 27 ноября 1934 г. по просьбе правительства МНР Советское правительство заключило с ним джентльменское (устное) соглашение, которое предусматривало «взаимную поддержку всеми мерами в деле предотвращения и предупреждения угрозы военного нападения, а также оказания друг другу помощи и поддержки в случае нападения какой-либо третьей стороны на СССР или МНР». Это соглашение имело огромное значение для обеспечения независимости МНР и упрочения мира на Дальнем Востоке. Поскольку опасность со стороны Японии продолжала усиливаться (дело дошло до настоящих боев у границ МНР), 12 марта 1936 г. между СССР и МНР был подписан протокол о взаимной помощи». (22, с. 138)

В ноябре 1934 года в Англии прошел плебисцит, предназначенный для выявления отношения английского народа к внешней политике правительства. «В плебисците приняло участие 11,5 млн. человек (почти 40% избирателей), из них свыше 11 млн. человек решительно высказались за укрепление Лиги Наций как инструмента сохранения мира, 10 млн. требовали действенных экономических санкций против агрессивных государств, а свыше 6 млн. – проведения военных мер для обуздания фашистских агрессоров. Итоги «плебисцита мира» показали политическое банкротство «национального правительства». 7 июня 1935 года «национальное правительство» Макдональда подало в отставку. Новый кабинет возглавил лидер консервативной партии Стэнли Болдуин, бывший уже до этого два раза премьер-министром». Во главе Форин Офис встал Энтони Иден – активный противник политики попустительства агрессорам.(1)

В конце октября 1934 года контролирующий немецкие военные приготовлениях английский военный атташе в Германии полковник Уэст после десятидневной поездки по Германии был взволнован повсеместной подготовкой к войне и ее неизбежностью. (15) Когда в декабре 1934 года советского посла в Англии Ивана Майского спросили об отношении СССР к Германии и Японии, его ответ был краток. «Наши отношения с двумя этими странами характеризуются … наличием сильных подозрений в том, что они имеют агрессивные стремления в отношении нашей территории». (7, с. 11) Однако, поскольку присоединение Австрии к Германии провалилось, разгром Чехословакии и последующее вторжение в пределы Советского Союза Германии, Польши и Японии временно были отложены.

Подведем итог. Установлено, что после прихода Гитлера к власти в Германии Германия и Польша быстро наладили свои отношения, сблизившись на антисоветской почве. Снижение международной напряженности и устранение взаимных территориальных претензий в Европе и Азии порожденных Версальско-Вашингтонской системой международных отношений за счет Советского Союза устраняла угрозу владениям Британской империи, усиливал ее международные позиции и подтверждал общепризнанный статус мирового политического лидера. Не желая допустить подобное развитие событий США, своим крайне своевременным признанием СССР, раскололи единый антисоветский лагерь на сторонников и противников нацистской Германии, чем сорвали сплоченный крестовый поход на СССР ее соседями в 1934 году.

Категорический отказ Чехословакии участвовать в уничтожении Советского Союза предопределил разработку Польшей и Германией совместных планов ее военного разгрома и присоединения Австрии к Германии для успешного захвата Чехословакии. Помимо этого произошел раскол среди политической элиты в самой Англии – если Чемберлен остался верен своей прежней позиции поддержки Германии, то Черчилль занял позицию конфронтации с Германией.

Таким образом, подписание декларации о ненападении между Польшей и Германией в 1934 году стало важной вехой в международных отношениях накануне Второй мировой войны и предопределило все последующее развитие событий. СССР избежал неминуемой угрозы разгрома своими соседями в 1934 году, мир встал на путь ведущий ко Второй мировой войне, а Великобритания продолжила сдавать позиции мирового политического лидера и терять свое еще недавно безусловное доминирование в международных отношениях. В конечном счете, на смену Pax Britannica пришел Pax Americana.