Мир Имперской Мерсии и Межрасового Иудейства (МИМиМИ). Часть 7
«Тьма с Востока» зародилась далеко от тех мест, откуда она впоследствии хлынула губительным, всесокрушающим потоком на юг и запад. Собственно именно с юга-запада и пришло учение, вдохновившее на завоевания будущий Ужас Вселенной.
Данный регион представлял собой, как и в РИ череду сменяющих друг друга неустойчивых государств, феодальной раздробленности и религиозной чересполосицы. В РИ значительная часть данных территорий так или иначе к началу 11 века подпала под власть мусульманских правителей, что предварялось распространением на регион власти арабских халифов. Однако у нас, как мы помним, Халифат был намного слабее — одно время вообще казалось, что дни его сочтены, а в Иране вот-вот восстановится зороастрийское владычество. Этого не произошло, однако восточнее и севернее Ирана власть арабов была свергнута, а позиции ислама фактически утрачены. Здесь по-прежнему процветали буддизм, индуизм, разные ответвления зороастризма, отчасти христианство и разнообразные местные культы.
Второе существенное изменение произошедшее в регионе — образование государства пророка Муканны. К началу 11 века позиции муканнитов были подорваны- ослабло их влияние на кочевые тюркские племена, часть которых откочевала в Иран, где приняла ислам и основала Афшарский Султанат. Часть откочевала на северо-запад, приняв участие в разрушении Хазарии. После того, как усилившаяся зороастрийская Булгария поставила под контроль течение нижнего Итиля, те Огузы оказались отрезаны от своих былых учителей и наставников. Сам муканнистский Хорезм хирел и слабел- потомки Пророка, оттеснив, а кое-где и напрочь вырезав прежнюю знать, сами заняли ее место, утвердившись в наследственных владениях. Заветы Муканны истолковывались в том смысле, в каком было выгодно этим новым хозяевам, что вызывало регулярное брожение в народе. Время от времени появлялись разного рода народные «пророки» призывавшие вернуться к исконным заветам Пророка-под-Вуалью, что провоцировало многочисленные бунты и восстания. Они жестоко подавлялись, а уцелевшие проповедники бежали к соседям, — тоже отнюдь не радовавшихся эгалитаристским проповедям «наследников Муканны».
Не были им рады и в соседнем с Хорезмом Кабулистане, отпавшим о от Халифата одним из первых. Единство государства было довольно эфемерным: сидевшему в Кабуле шаху время от времени удавалось собрать Кабулистан воедино, но проходило время и местная знать норовила отложиться. Время от времени местные горцы совершали набеги на муканнитов, афшаров и других соседей, что естественно вызывало ответные карательные экспедиции. Афшары, среди прочего, пытались обратить местных обратно в ислам, но без особого успеха — слишком уж много времени у них отнимали войны на западе. Муканнизм тут распространение не получил – хотя Кабулистан оказывался под властью разнообразных тюркских династий, с завидной периодичностью сменявших друг друга к северу. Тем не менее, воцарявшиеся в Кабуле тюркские шахи, со временем становились буддистами или шиваитами. Простой народ и провинциальная знать и вовсе придерживалась языческой религии, весьма сходной с верованиями индоариев- с почитанием Имры-Ямы, бога смерти и жизни; бога войны Гиша; богини Дизани и других богов гиндукушского пантеона. Многие тюрки исповедовали также свой традиционный шаманизм.
К востоку от Кабулистана начинались государства раджпутов. Так большая часть Раджахстана, Пенджаб и Кашмир объденились под властью династии Лохара. К югу от него начиналось государство Гурджара-Пратихаров. Верхнюю прослойку феодального класса в обоих раджпутских государствах составляла знать кланов — вожди-раджи и их ближайшие родственники, с которыми верхушка господствующего клана Пратихаров делила власть и влияние. Военачальники из этих кланов захватывали и получали во владение от своих государей — верховных правителей и князей — целые области, из которых и формировались крупные и более мелкие княжества. Вассал мыслился не иначе как обладателем большого собственного войска, а поскольку почти вся территория государства находилась в руках вассалов, реальная власть верховного правителя определялась его личными качествами политика и полководца, военными успехами, возможностями заинтересовать феодалов богатой добычей и захватом соседних территорий. Поэтому обе страны регулярно вели войны: еще в девятом веке было окончательно искоренено мусульманское владычество в Синде, княжества которого были присоединены к империи Гурджара-Пратихаров. Династия Лохара, после нескольких войн сумела продвинуться далеко по долине Инда, захватив Дели. Оба государства вели ожесточенные войны друг с другом, а также с династией бенгальских Пала, насаждавших в Бенгалии буддизм. В Лохаре господствовал кашмирский шиваизм, однако были сильные позиции буддизма и бон. В Гурджара-Пратхиара превыше всех богов почитали Шиву, хотя тут же распространялось и почитание Вишну и других богов. Довольно сильные позиции тут были и у иудаизма- Аксум не только вел оживленную торговлю с Гурджарой и вверх по Инду, но и оказывал ей существенную военную помощь против еще одного врага- государства Раштракутов, расположенного к югу от Гурджара-Пратихаров. Раштракуты, враждовали с Чолой, иудейская династия, сделавшая юг Индии союзным Черной Иудее. Раштракуты не были приверженцами какого-то одного бога в ущерб другим- одни магараджи больше почитали Шиву, другие Вишну, третьи и вовсе склонялись то к буддизму, то к джайнизму. Не в силах соперничать с объдиненными флотами Гурджаров, Чолов и Аксума на море, Раштракуты тем не менее, обладали самой сильной армией в регионе. Союзником их стали бенгальские Пала.
Были и другие государства в Индии, однако их влияние было слишком незначительным, чтобы их стоило поминать в этом повествовании.
К северу от Индии начинался Тибет, испытывавший в те времена период очередной раздробленности, где склоки между местными князьками накладывались на религиозные противоречия между буддизмом и бон. Туда же с запада потихоньку проникал кашмирский шиваизм. Среди буддистов, впрочем не было единства — одни ориентировались на бенгальских Пала, другие – на сунский Китай. Индуисты же смотрели в сторону Лохаров, также как и бонцы — в период Тибетской империи, когда у власти были правители-буддисты, последователи бон укрывались от преследований в Камшире. С севера Тибет тревожили тангуты, а с северо-запада- карлуко-уйгурское государство Туранидов, откуда в Тибет проникали учителя манихейства.
Основателем государства Туранидов был некий карлукский хан, имя которого в разных источниках указывается по-разному. По одной из версий его звали Туран, по другой его имя было Сарлук, а название Туранидов он взял себе, под влиянием древних зороастрийских преданиях о царстве Туран. Известно, что он возглавил переселение части карлуков на юго-восток, спасаясь от кыргызского кагана. Во главе карлукского воинства он пришел в земли уйгуров, в то время уже раздробленные на ожесточенно враждующие княжества. В 980-х годах он покорил большинство уйгуров, став основателем нового государства. Его приемники отвоевали ряд территорий у Тибета.
Государство Туранидов было большим, но малоустойчивым, поделенным на многочисленные уделы с неустойчивыми границами. Удельные владетели обладали большими правами, вплоть до чеканки монет со своим именем, подчас с изменявшимися титулатурами. Политическая жизнь характеризовалась распрями и междоусобной борьбой, осложнявшимися религиозными противоречиями: северо-восточные районы были манихейскими (манихейство принял и каган Туран), юго-запад склонялся к шиваизму, буддизму и бону. Северные же властители зачастую были шаманистами или несторианами, время от время поглядывая в сторону Кыргызского каганата.
Основными все же были противоречия между манихеями и шиваистами- противоречия, пробравшиеся и в правящий род. Они усугублялись дуальной структурой управления государством: с разделением государства на две части. Северная, со столицей в Баласагуне, управлялась великим (старшим) каганом, считавшимся главою династии и всей державы. Западную ее часть возглавлял «со-каган», каган-соправитель, младший каган, имевший ставку в Хотане. Великий каган титуловался Арслан-ханом, младший — Бугра-ханом, со смертью первого его пост и титул переходили ко второму.
В 1080 году умер Арслан-хан Огулчак и на трон великого хана должен был взойти его соправитель (а заодно и племянник)- Билге Бугра-хан. Однако его кандидатура вызывала резкое неприятие у уйгуров и северных карлуков-несториан.
В молодости Билге побывал в империи Сун, где служил командиром одного из наемнических подразделений, случалось ему бывать и в раджпутских государствах, в том числе и Гуджара-Пратхиаре и Лохаре. Он прилежно штудировал все военные трактаты, в его планах было также урезание прав удельных властителей, дальнейшая централизация государства и масштабные завоевания по всем азимутам.
Вторая причина по которой Билге не желали видеть Арслан-каганом — это его истовая, рьяная приверженность Шиве, причем в самом его брутальном варианте- культе капаликов. Он окружал себя брахманами и бродячими отшельниками, медитировал на местах сожжениях трупов и пил вино из черепов, собственноручно принесенных им в жертву людей. Он возвел огромный храм Шивы в Хотане, для чего приглашал скульпторов из Индии, он же воздавал почести и богине Кали- и при нем при дворце появились бежавшие от буддистских правителей Бенгалии тхуги-душители. Его привлекало именно это направление индийской религии еще и потому, что в нем куда меньше уделялось внимание кастовому происхождению. При дворе пышным цветом расцвели тантрические учения и шактические культы, изрядно шокировавшие манихеев и христиан.
Само собой, что его приходу к власти никто не обрадовался. В 1083 году в Баласагуне поднялся открытый мятеж сводного брата умершего Арслан-кагана — Идяганя. Он заручился поддержкой манихеев и несториан, его сторону приняли многие из удельных властителей — кто-то донес о планах Билге по грядущему переустройству государства. Более того- даже в его вотчине, в Хотане нашлись те, кто выступил против хана-шиваита — в первую очередь буддисты.
Оказавшись перед лицом столь численно его превосходящего врага, Билге, несмотря на все свои воинские таланты, был разбит. Сторонники его были казнены или рассеяны, а сам он пропал неведомо куда. На трон взошел Идягань Арслан-хан, назначивший на трон Богра-хана своего сына. В звуках громких славословий уже никому не было дела до того — куда мог пропасть разбитый хан.
Империя Ляо, на тот момент управляемая киданьской династией Елюй, де-факто делилась на две неравные части. Ее юго-восточные области, подвергавшиеся изрядному влиянию китайской культуры и, собственно, представлявшие собой завоеванные китайские провинции, были ядром государства киданей, управляемых по более-менее китайскому законодательству, где большинство населения составляли ханьцы, преобладала китайская культура и все такое. Здесь же находилась и столица киданьской империи – Шанцзин.
Северная граница Ляо доходила почти до Байкала, западная- до Алтая. Проживали в тех краях кочевые и полукочевые союзы племен, тюркского и монгольского происхождения, известные под собирательными названиями типа «шивэй» и «цзубу». Народы эти платили киданям дань, отправляли в войско империи молодых воинов, время от времени восставали, протестуя против чрезмерных поборов. Восстания эти, естественно, подавлялись для чего кидани часто использовали соседние с мятежниками племена, умело стравливая их друг с другом. Так, например, в 1069 году было подавлено восстание татар-«цзубу», которое возглавил талантливый вождь Мгеучжин, увлекший за собой и ряд монгольских племен. Однако другие народы продолжали держать сторону киданей- как, например, племя меркитов. С их помощью Елюй Чжулху, наследник престола Ляо, разбил мятежников. Мгеучжина отвезли в столицу и изрубили при большом стечении народу. Вместе с ним Чжулху привез дочь хана меркитов, Хулан, ставшую его старшей наложницей- жена у него уже была, принцесса тангутов, один из детей которой должен был стать наследником.
Хулан родила от Чжулху двух дочерей и сына, прозванного на меркитский манер Баяном. Он получил неплохое китайское образование, служил в гвардии киданьских правителей, воевал с китайцами, кыргызами и тангутами, нередко приходилось ему усмирять и мятежи на северных границах. Там он и сошелся с родней по матери, собрав вокруг себя дружину из меркитов. Эти связи пригодились ему, когда против Елюя Чжулху восстал его младший брат Лоуго. Он убил Чжулху и его жену, а заодно и всех детей от нее. До Баяна у него не дошли руки только потому, что тот в то время усмирял очередной мятеж где-то на границе с кыргызами. Однако Хулан погибла при пожаре, охватившим дворец.
О Баяне Лоуго особо не вспоминал, тем более, что тот скрылся где-то в районе Забайкалья и не давал ему знать. Собственно новому правителю Ляо было не до сына Чжулху от меркитской наложницы — почти сразу после прихода к власти, он был вынужден воевать с тангутами, обозленными смертью своей принцессы. Им помогали Сун и, временами, Корея также изрядно натерпевшаяся от Ляо. Войну Елюй Лоуго вел с переменным успехом и в общем-то дело шло к ничьей, когда на севере вдруг возник новый враг. Им, как не трудно догадаться, стал Баян к тому времени успевший подчинить себе не только меркитов, но ряд соседних племен- по преимуществу монголоязычных. Встав во главе этого союза Баян двинулся на юг, во всеуслышание заявив, что идет покарать «узурпатора», убийцу своих родителей. К Баяну быстро сбежались недовольные властью Лоуго. Тот, спешно заключив мир на юге (для чего пришлось отдать несколько провинций китайцам) кинулся на север. В нескольких сражениях Баян разбил Лоуго и осадил его в Шанцзине. Взяв столицу Баян, казнил своего дядю и всех его сторонников, после чего, опираясь на преданных ему «шивэй» объявил себя новым ваном киданьской империи.
Впрочем, киданьским государством Ляо во многом именовалось по инерции- старую киданьскую знать проредил еще Лоуго, а оставшимся пришлось изрядно потесниться рядом с монгольской знатью, прежде всего меркитской. Фактически именно меркиты и иные монголоязычные племена захватили власть в Ляо. Это привело к тому, что со временем киданьское название государства вышло из употребления и оно стало именоваться Меркитской Империей. Несмотря на то, что этнографы и по сей день спорят- были ли меркиты монголами, тюрками или и вовсе самодийцами, государство созданное ими было по преимуществу монгольским- монголами были и кидани и многие племена, вошедшие в меркитский союз. Так что ничего удивительного в том, что Баян, предпочитал называть себя не ваном, а на монгольский манер — гурханом.
Смена власти в Ляо произошла около 1100 года, еще года четыре ушло у Баяна на подавление мятежей против новой власти. В ходе устроения государства к империи были присоединены и некоторые северные земли — по преимуществу в районе Байкала. «Лесные племена» Южной Сибири и так поддержали Баяна во время его похода против Лоуго, поэтому их включение в состав империи произошло относительно быстро и безболезненно. Закончив с этим, Баян принялся за отвоевание земель потерянных Лоуго в войнах с Сун и Си Ся. Первый поход был в 1106 году — на тангутов. Несмотря на поддержку Сун они потерпели поражения: государство Си Ся завоевано и разграблено, правитель убит, сами тангуты вошли в состав государства Ляо.
В 1108-1109 годы — война между Ляо и Сун. Эта компания прошла достаточно удачно для гурхана- сказывалось и то, что китайцы в то время были втянуты в конфликт с Черной Иудеей. Именно тогда в Шаньцзин впервые прибыли послы Аксума, договорившиеся о военном союзе против Сун. В итоге аксумцы получили ряд торговых привилегий в Китае, ранее им недоступных, а также представительство в Гуанчжоу, с правом захода военных кораблей и размещения одного из отрядов Черного Легиона. Ляо вернуло киданьские земли, утраченные по итогам перемирия Лоуго с китайцами, а заодно и прихватило несколько сунских провинций.
В 1110 году Баян организовал поход в Корею, взял с ее правителей большой выкуп и присоединил несколько северных областей. Эти походы, также как и укрепление в регионе Аксума обеспокоили чжурчжэньскую Японию, отправившую послов к Сун для заключения военного союза. Это несколько приостановило экспансию Ляо на юг и восток, заставив обратить взгляды на запад.
К западу, как мы помним, начиналось государство Туранидов, раздираемое этническими, религиозными и социальными противоречиями. А в 1113 году ко двору Баяна прибыл сам Бхайравананда- бывший Арслан-хан Бильге, начавший проповедь учения Бхайравы в государстве Ляо. Гурхану эта проповедь пришлась по душе, а еще больше понравилось ему то, что Бхайравананда — в прошлом опытный воин — мог дать ему ряд ценных советов.
Государство Туранидов было завоевано в ходе нескольких компаний 1113-1115 годов. Также Баяну присягнул ряд племен северо-западного Тибета, воодушевленных духовным авторитетом Шенраба Ленга. Параллельно в Ляо прошел ряд реформ, которые Баян провел согласно советам Бхайравананды. Важнейшей стала реформа армии- искоренялся родовой принцип организации войск, продвижение по службе определялось личными способностями и преданностью делу Бхайравы. Была проведана реорганизация войск, получивших четкую иерархию, организована гвардия правителя. Ряд реформ, призванных сгладить противоречия между завоеванными и завоевателями произошел и во внутренней политике.
Главной опорой новой власти в бывших землях Туранидов стали шиваиты- быстро склонившиеся именно к бхайравистской версии собственной религии. В то же время, каких-то особых преследований на представителей иных вер не было — как сказал Бхайравананда «Бхайрава может открываться в каждом боге». Результатом такого подхода стали определенные изменения в разных религиях на территории новой империи — изменения, предуготовлявшие почву для их слияния с бхайравизмом. Его относительная простота и доступность, достаточно снисходительное отношение к «грехам» способствовали притоку новых приверженцев, особенно в армии — последнему во многом способствовали личные качества Бхайравананды. В то же время ряд религиозных общин- прежде всего манихеи и христиане- встретили приход новой власти в штыки, что повлекло для них довольно неприятные последствия (в ряде случаев их просто вырезали под корень).
На окончательное обустройство империи в соответствии с новыми правилами у Бхайравананды и Баяна ушло около пяти лет. К 1120 году киданьско-меркитская бхайрависткая империя уже была готова к новым завоеваниям. Теперь, по совету Бхайравананды, Баян поставил своей целью полное объединение Великой Степи- от Амура до Итиля, чтобы получить необходимый мобресурс для дальнейших войн с более цивилизованными врагами. Первый удар был нанесен по Кыргызскому каганату. Последний очень кстати дал повод, поддерживая найманов-несторианцев, то и дело восстававших против «языческого царя». Кыргызский каганат был довольно серьезным противником, но против государства, объединившего потенциал Ляо, Си Ся и Государства Туранидов выстоять не смог. К 1123 году каганат пал, его столица на Енисее разрушена, воинство вошло в армию растущей киданьско-меркитской империи, чьи западные границы отодвинулись аж до Аральского моря.
Следующим шагом стало завоевание восточных кыпчаков и огузов, в ходе чего Ляо пришлось столкнуться с Булгарским шаханшахством. В 1127-30-х годах были последовательно разбит кыпчакский племенной союз, а потом и армия Булгарии. Меркитские войска дошли до Волги, были сожжены Биляр и Сувар. Самый страшным ударом было взятие города Саксина, нарушившего связность между верхней и нижневолжской частями государства, его двумя столицами — Булгаром и Итилем. Опасность была столь велика, что булгарский шаханшах Йездигерд был вынужден пойти на сближение с давним соперником — Беловежской землей и поддерживаемыми ей огузко-кыпчакскими племенами, кочевавшими в «треугольнике»: Волга — Дон-Кавказ. Помощь прислали и зороастрийские Хазария с Аланией. Благодаря им Йездигерду удалось отбить Саксин, а затем киданям стало не до него – в 1131 году скончался гурхан Баян, началась грызня за власть. Булгария потеряла большую часть земель к востоку от Итиля, восточные кыпчаки перешли под власть Ляо, но само шаханшахство сохранило независимость.
По крайней мере, пока.
(Собственно, во время этого похода и произошли описанные вот тут события).
Вслед за Баяном на трон взошел Чилед, сын гурхана от старшей жены-ойратки. Молодой человек, участвовавший в завоевательных войнах отца начиная с «кыргызской» компании и наставлявшийся лично Бхайраванандой, имел честолюбие, уступавшее лишь его преданности Бхайраве. Именно с его именем связано дальнейшее возвышение Меркитской Империи, превратившей ее в неоспоримого гегемона всей Евразии.
Первый поход Чиледа был направлен против государства муканнитов в 1132 году. За какие-то два года, раздробленное, ослабленное религиозное государство было полностью завоевано. Теперь меркитская империя простиралась от Каспия до Желтого моря, объединив подавляющее большинство кочевых народов Степи и готовясь к новым завоевательным походам.
Источник — http://fai.org.ru/forum/topic/35001-mir-imperskoy-mersii-i-mezhrasovogo-iudeystva-mimimi/
