Мир французского государства (МФГ) — Франция воюет на стороне Оси. Восточный фронт — самый главный фронт войны

Содержание:

Предисловие 1.

Вначале коротко напомню, почему вообще Франция, в отличие от реальной истории, оказалась на стороне Оси.

Операция «Катапульта» наглядно продемонстрировала значение термина «союзники» в понятии Великой Британии. Кроме разгрома в Мерс-эль-Кебире, французские корабли были захвачены в самой Англии, блокированы под дулами RN в Александрии и атакованы в Дакаре. Масштабнейшая операция (французы потеряли только линкоров 4 штуки и еще 3 были тяжело повреждены!), оправданная только «возможностью перехода флота к немцам» (напомню, что ни один из французских военных кораблей добровольно не был передан Германии, а тулонские события показывают, что английские опасения не стоили и выеденного яйца).

Вот тут-то сердце престарелого Маршала не выдержало (инфаркт). Петен попадает в больницу в состоянии средней тяжести. После удара больного нельзя беспокоить. Его ограждают от дурных и волнующих вестей, его рабочие обязанности должен будет выполнять другой человек (или люди).

Меж тем события нарастали. Дарлан резко высказывается за ответные удары по Английской империи (РИ). 6 числа Сомервилл возвращается в Мерс-эль-Кебир: палубная авиация добивает «Дюнкерк». Дарлан отдает приказ французским самолетам бомбить Гибралтар, а своим эсминцам выйти в море и обстрелять Скалу (РИ). 8 июля британские самолеты-торпедоносцы авианосца «Гермес» торпедировали находящийся в Дакаре французский линейный корабль «Ришелье». Дарлан предложил ударить по английским колониям в Сьерра-Леоне и продолжить бомбардировку Гибралтара (РИ). Налицо эскалация военных действий.

Адмирал Дарлан — главный сторонник силового ответа. Он открыто призывает к ответным действиям и не ограничивается словами. Не страшат его отношения и с недавними врагами — сразу после мерс-эль-кебирского разгрома он всерьез обсуждал возможность проведения совместной с итальянцами морской операции по вызволению «плененной в Александрии» эскадры (РИ). Теперь его уже не сдерживает «осторожный» Петен. Тем более воинственные настроения адмирала поддерживаются все новыми враждебными действиями англичан (например, 18 июля были захвачены все французские торговые суда в зоне Суэцкого канала – РИ).

В этой ситуации появляется (не может не появиться) еще одно действующее лицо. Человек, который любил всех нужных ему людей, политик, оставшийся на плаву в калейдоскопе правительств 30-х, упорный, терпеливый, изобретательный и очень практичный. Одновременно удачливый бизнесмен и медиа-магнат. В 1940 году он оказался в списках правительства Петена на должности министра юстиции, но добился портфеля министра иностранных дел. Он поддержал Перемирие, обеспечил самороспуск французского парламента (а Маршалу диктаторские полномочия) и высказывал желание договариваться с немцами. Прошу – на арене месье Лаваль.

В довольно безликом правительстве Лаваль быстро наводит свои порядки путем переговоров и интриг. Дарлан ему нужен – адмирал готов атаковать англичан и тем самым повысить ценность французских предложений в немецких глазах. Войну Англии, конечно, никто объявлять не будет: ни у Дарлана, ни у Лаваля (его не успевают назначить преемником Петена) нет таких полномочий.

Подталкиваемый Лавалем, Дарлан отправляется на переговоры комиссии по перемирию в Висбадене (В реале Дарлан спокойно вел переговоры с немцами в 1942 году («парижские протоколы») – так что для него это вполне естественно). Переговоры комиссии официально заканчиваются ничем, но на самом деле заключаются соглашения об использовании французских баз ВМС и ВВС германскими войсками на всей территории Империи. Конкретно речь идет об ударе немецкой авиации по Гибралтару с аэродромов в Северной Африке (у Дарлана уже есть сильное желание и подобный опыт – вполне возможно, что именно это он может предложить). Немцы на это с удовольствием соглашаются, ведь у них есть общая установка Гитлера: французы должны обеспечить сохранность своих колоний от посягательств Англии и предоставить базы для ПЛ и авиации в Северной, Западной Африке и Сирии. Они ничего не теряют, но многое могут приобрести.

Тут нужно понимать, что немцы (Гитлер) в 1940 году — это не они же в 1941 или 1944. Конечно, есть «головокружение от успехов», но довольно мягкие условия перемирия показывают, что Германия заинтересована в диалоге. Военные цели достигнуты, и теперь логично закрепить их политически, заодно и внести раскол в антигитлеровскую коалицию. Это подтверждают и документы, такие как дневник Гитлера и стенограммы его совещаний. Сам Гитлер на совещании состоявшемся 20 июня 1940 г. четко дал понять, что намерен «воздержаться от каких-либо действий, задевающих честь Франции». Есть свидетельства, что он считал, что возможно невозвращение Эльзаса и Лотарингии Германии – что они уже сильно «офранцузились».

Было и довольно сильное лобби активизации переговорного процесса. Например, базы в Африке и на Мадагаскаре сильно интересовали морское командование: ВМС гросс-адмирал Эрих Редер дважды, на совещаниях 20 июня и 11 июля 1940 года, поднимал вопрос о возможности использования Дакара и Диего-Суареса для расширения «торговой войны» в океанах. Ратовал за мир и Риббентроп. Потенциально немецкая сторона склонна была идти на смягчение оккупационной политики. Считаю, что лейтмотивом было (реальная цитата) «можно оказывать помощь [Франции] в той мере, в какой она будет что-то делать для нас».

(Цитата) «Цель моей политики в отношении Франции состоит в том, чтобы наладить максимально эффективное сотрудничество с этой страной в интересах успешного проведения будущих военных операций против Англии. При этом Франции временно будет отведена роль «невоюющей державы», которой надлежит в пределах своей суверенной территории, особенно в африканских колониях, терпеть, а если необходимо, то и поддерживать собственными средствами все германские военные мероприятия. Первоочередная задача французов — обеспечение с помощью мер оборонительного и наступательного характера своих африканских владений (Западная и Экваториальная Африка) от покушений Англии и движения де Голля. Все это может привести к участию Франции в войне против Англии в полном объеме».

Итак, конкретно на лето 1940 года Гитлер дополнительно от Франции хотел (без мирных условий): 1) чтоб французы самостоятельно сохраняли целостность своих колоний; 2) предоставили базы для немецких ПЛ и ВВС на территории своей империи (Северная и Западная Африка и Мадагаскар).

Вот только Петен не особо шел на уступки – вопреки распространенному мнению он не был полной марионеткой Гитлера. Маршал предлагал простое: «дай-на-дай», а Гитлер хотел все получить за просто так (он же победитель!). Но Лаваль — практически полная противоположность Петена. Оказавшись у власти, он отправился на переговоры.

Немцы согласились на предложение Дарлана о ударе по Гибралтару. Позвольте мне процитировать коллегу:

«В реальном мире в то время полным ходом шла подготовка очень рискованной операции «Морской лев», и в рамках логики этой операции Германия не могла, не имела права отказаться от подобного предложения. Поскольку «соединение Н» могло было быть достаточно быстро переброшено в Ла-Манш. Так что да, в рамках реальной стратегической ситуации августа 1940 года согласие немцев о проведение совместной операции против «соединения Н» можно воспринимать как аксиому».

Дальше вступает Лаваль. Почва уже подготовлена. Его цель одна – мир. (Напомню, что в реале Лаваль вел переговоры с немцами даже при «живом» Петене, за что и поплатился должностью). И кроме удара по Гибралтару у него есть еще несколько предложений, но самое главное, у него нет упертости старика Петена – он едет договариваться. Мирные условия будут тяжелые, но исходя из вышесказанного можно будет как то лавировать.

Франция должна разоружиться в Метрополии. Военное производство ограничивается. Зато войска в колониях практически нетронуты, и даже поставлены обязательства о их укреплении – французы должны сами защитить свои колонии. Флот остается в распоряжении французов и тоже обеспечивает защиту колоний (хотя напрямую французский флот немцам не подчиняется, были даны устные авансы о возможности совместных действий – для усиления заинтересованности немцев в переговорах).

Секретно Франция предоставляет авиационные и морские базы Германии в самой Франции и в ее колониях. Заморские базы — это один из козырей Лаваля на мирных переговорах. Франция передает Германии мандат на Сирию и Ливан. До вступления Германии в фактические права, защиту колоний, которые передаются Германии, французы берут на себя.

Судьба Эльзас-Лотарингии будет решена по плебисциту в течение двух следующих лет (эта уступка выторгована Лавалем для сохранения лица). Областью управляет (назначает чиновников, решает финансовые вопросы и др.) специальная Комиссия из немецких и французских представителей (с немецким контрольным голосом). Контрибуция (большая) – частью материалами и продукцией, частью деньгами. Экономические обязательства (типа по обмену франка на марку) и хозяйственные договора. Часть французской собственности (типа доля в румынских нефтепромыслах) передается Германии.

Сам мир будет заключен практически сразу после удара по Гибралтару. Результатом атаки стал разгром соединения Н: погибли «Арк Ройял», «Резолюшн» и 2 эсминца. Основную роль здесь сыграли немецкие Ю-87 – для них корабли в гавани легкая мишень. Авиации ПВО на Скале в то время не было вообще, а зенитное прикрытие недостаточно (4×3-inch, 20×3.7-inch, and 10×40mm). Гибралтар в дальнейшем остается под угрозой авиаударов.

По политическим причинам о германском участии практически не упоминалось – во Франции это было преподнесено как удар возмездия французских ВВС. Войну Англии не объявляли – это были «действия по сохранению французской государственности в сложившихся условиях» и «симметричный удар по недружелюбно действующим соседям». Правительство Петэна разрывает дипломатические отношения с Великобританией (РИ).

А на следующий день объявили мир с Германией, причем на очень приемлемых условиях. Формально целостность самой Франции была сохранена – даже Э и Л вынесли на плебисцит, подсластили пилюлю. Скорее всего к тому времени Петен уже оправится, но изменить ситуацию уже не сможет, так можно и на переворот нарваться.

Но влияет ли хворь его на умственные способности? Нет! Будет ли после выздоровления перед нами все тот же человек, с теми же мыслями, убеждениями, опытом, характером? Да! На этой основе можно делать дальнейшие умозаключения.

Лавалю маршал самодеятельности не простит (как не простил переговоров в РИ, посадив под замок). Но мир вызвал ликование у французов, плюс немцы скорее всего вступятся за Лаваля (как в реале вступились).

Дальнейшая политика Петена будет опять «дай-на-дай», вот только обстоятельства изменились. Процесс запущен, разорвать договор невозможно, соглашения нужно выполнять. Петен будет прилагать все усилия для восстановления фактической независимости Франции, но уже в новых обстоятельствах. И в отличие от Лаваля полностью под немцев не ляжет.

Это появление Мира Французского Государства (МФГ). После подписания франко-германского мира (август 1940 года) авторитет правительства Петена взлетел на максимальную высоту (в реале тоже был немаленьким): страшная и позорная война закончена, целостность Франции сохранена, государственные учреждения возвращались в Париж, немцы очищают серверные департаменты. Впрочем, Германия практически полностью контролировала ключевые пункты на всем севере, западе и юго-западе Франции. Немецкие войска занимали все атлантические порты, аэродромную сеть и стратегические города, как и всю франко-германскую границу.

Заключается франко-итальянский мир. Хотя Муссолини бушевал и пыжился, результаты по этому миру для Италии были мизерными. Во-первых, военных побед на Альпийском фронте не наблюдалось, а во-вторых, Гитлер не стал потакать аппетитам союзника.

Во Франции была объявлена обширная программа реформ – Национальная революция. Впервые за десятки лет меняется государственный девиз, гимном Франции становится «Маршал, мы с тобой». Нацией овладевает одна мысль – поскорее воспрянуть из пепла поражения (аналогия с войной 1871 года), и эту мысль активно поддерживает пропаганда.

Маршал получит свои диктаторские полномочия (как в РИ), а Национальное собрание будет распущено (здесь авторитет Петена и Лаваля еще выше). Тяжелое состояние страны позволит закрутить все гайки – добить коммунистов, приструнить социалистов и профсоюзы. К местным наци тоже настороженное отношение: их поддержка (в основном идеологическая) из Германии, вчерашнего врага. Тем более сильные французские нацисты могут вызвать желание у Гитлера сменить Петена на более ручного правителя. В общем наци не получат зеленого света, а наиболее непоседливых будут направлять на убой на Восточный фронт (в добровольческую бригаду типа «Голубой дивизии»).

В «Битве за Англию» французы не участвуют. Немцы активно не настаивают, а после опыта привлечения итальянцев, и вовсе отказываются от подобных идей. Формально Франция является нейтральной страной. Начинает восстанавливаться мирная жизнь.

Предисловие 2.

В этой главе будет кратко рассказано о событиях, предшествующих вторжению немцев в СССР. Это необходимо для того, чтобы понимать, почему война против СССР пошла иначе, чем в реальной истории.

После подписания франко-германского мира летом 1940 года Петен последовательно отказывался ввязываться в активное противостояние с Англией и союзниками. Формально Франция оставалась нейтральной. Когда в немецких штабах уже сформировался план «Барбаросса», нажим на Париж усилился – Гитлер хотел большей отдачи от галлов, в том числе и участия их войск в Восточном походе. Маршал Петен с удовольствием соглашался на поставки техники и материалов, но объявлять войну СССР не хотел. В конце концов, сговорились на «испанском варианте».

Когда 21 июня 1941 года немецкие войска заканчивали свое сосредоточение перед наступлением, отличий МФГ от реала было не так уж и много. Самым большим из них было наличие в группе армий «Север» дополнительно 350 колесных бронемашин Panhard 178. Их собрали и поставили французы сверх 280 таких машин, захваченных немцами в 1940 году. «Панарами» усилили разведывательные части танковых и моторизованных дивизий Эриха Гепнера (особенно много их было в дивизии «Мертвая голова»). Хотя французские броневики немцам очень понравились, дополнительных успехов они своим присутствием не обеспечили. После стабилизации фронта большинство Panhard 178 служили в тыловых охранных частях группы армий «Север».

Кроме того, для участия в восточной кампании французы, как и испанцы, сформировали добровольческую часть. В отличие от реальной истории, вместо усиленного батальона в СССР оказалась пехотная бригада (фактически усиленный полк). Бодро прошагав по Белоруссии, галлы получили свое под Москвой, потеряв в ожесточенных боях четверть боевого состава. Остальное довершил русский мороз – как и немцы, французы оказались не готовы к сильным холодам. Санитарные потери оказались катастрофическими, и бригаду пришлось отправить в тыл. Тем не менее, на передовой осталась боевая группа французов, численностью в две полные роты. Во время советского контрнаступления она четыре дня прикрывала отход одной из колонн 87 немецкой пехотной дивизии, заслужив похвалу немецкого командования.

Заметила французов и советская сторона. Их появление на фронте могло означать прибытие крупных воинских подразделений, что в той ситуации могло повлечь тяжелые последствия для обороняющихся под Москвой. Вскоре выяснилось, что галлов не больше бригады, но Ставка приказала держать ситуацию на контроле. Активность малочисленной боевой группы в декабре позволила советской разведке определить (через пленных), что с французской бригадой фактически покончено, но доведенная до самого верха информация содержала и сведенья с хороших боевых качествах добровольцев. Драчливость галлов в тяжелых условиях русской зимы стала дополнительным доводом не вступать в крупномасштабную конфронтацию с Парижем.

К концу зимы 1942 года французская бригада уже не существовала как полноценная боевая единица: 2/3 ее состава была потеряна убитыми, ранеными, больными и обмороженными. С другой стороны, боевой дух оставшихся в строю был на удивление высок. В отличие от Дуче, Маршал отказался отправлять на Восточный фронт дополнительные подразделения, но вынужден был согласиться пополнить бригаду до первоначального состава. Добровольцев было больше чем достаточно: до конца весны 1942 года не только удалось полностью восстановить первоначальную численность, но и дополнительно сформировать противотанковую, разведывательную и саперную роты. Теперь все подразделения бригады были полностью моторизованными и обильно снабжены бронемашинами и колесными САУ. Бригада оставалась в резерве группы армий «Центр» до осени 1942 года.

Тем временем борьба Франции и Англии приобретала все более ожесточенный характер. Чем хуже становились дела Черчилля на Ближнем Востоке, тем более настойчивыми становились его просьбы к Сталину помочь в войне с французами. Апогея эти требования достигли в том момент, когда галлы ворвались в северный Ирак и вступили в контакт с советскими войсками, стоящими на ирано-иракской границе. Лондон хотел, чтоб Сталин немедленно нанес удар в направлении Сирии и тем самым спас от катастрофы весь ближневосточный фронт англичан. К сожалению, дела у самого Советского Союза шли все хуже – за провальную весенне-летнюю кампанию пришлось дорого заплатить. Враг рвался к Сталинграду и Ростову. Навязать себе еще один активный фронт Москва никак не хотела, тем более, что тогда можно было бы ожидать прибытия французских дивизий не только в Ирак, но и на советско-германский фронт.

Французы, выйдя на ирано-иракскую границу, вели себя крайне корректно: с частями Красной Армии в стычки не вступали, продвинуться дальше границы не пытались, враждебности не проявляли. Учитывая официально нейтральный статус Франции, Москве было временно выгодно не обострять ситуацию, а перенаправить усилия на оборону Кавказа.

Но и без французов ситуация в МФГ на Восточном фронте постепенно изменялась. С лета 1942 года основным новым фактором становится втягивание Турции в войну. Кроме того, нужно учитывать высвобождение немецких дивизий из Франции и Балкан после изгнания англичан с Ближнего востока, а также сокращение ленд-лиза через Арктику и Персию.

Осветить события на Восточном фронте взялся коллега Некромант 1488 с ФАИ, за что ему большое спасибо. Моя роль скромная – правка и литературная обработка. Кто хочет помочь конструктивной критикой, конкретными замечаниями или помощью в написании АИ – милости просим.

Кровавый август 1942. Часть І

Во второй половине июля начался второй этап операции «Блау» (первая как в РИ), правленый лично Гитлером. С мрачным неудовольствием немецкие генералы наблюдали за весьма опрометчивыми шагами своего вождя, постепенно теряющего связь с реальностью. То ли еще будет…

Основой операции «Блау» являлось стремительное наступление групп армий «А» и «Б» на Сталинград и окружение там отступающих войск Тимошенко. Вслед за этим должно было начаться наступление на Кавказ. Однако Гитлер, закусивший удила после летних успехов и вдохновленный будущим вступлением Турции в войну, решил провести обе части операции одновременно. Генералу Паулюсу было приказано взять Сталинград, после чего повернуть на юг и развивать наступление вдоль Волги к Астрахани и дальше, вплоть до Каспийского моря. Группа армий «А», под командованием фельдмаршала Листа, должна была наступать на Кавказ. Ближайшей задачей Листа было окружение и уничтожение советских войск, отошедших за Дон южнее и юго-восточнее Ростова. После захвата Северного Кавказа, согласно плану «Эдельвейс», намечалось обойти Главный Кавказский хребет с запада и востока, чтобы соединится с турецкой армией, наступление которой было назначено на 1 сентября (позже перенесено на 11 сентября). Одновременно с обходным маневром намечалось преодолеть Кавказский хребет в его центральной части по перевалам и выйти в районы Тбилиси, Кутаиси, Сухуми чтобы расколоть закавказскую группировку советских войск на четыре котла.

Бои за Кавказ. Еще три месяца назад никто из советских людей и вообразить такого не мог.

Германское командование намечало также в сентябре, после прорыва Терского рубежа, развернуть военно-морские операции на Каспийском море с целью нарушения коммуникаций противника. Для переброски в Каспий были подготовлены торпедные и бронекатера, артиллерийские баржи и даже поднятые со дна Нила трофейные канонерские лодки.

Естественно, одновременное проведение двух операций не позволило обеспечить достаточную концентрацию войск ни на одном из направлений. Вопреки советам Гальдера, фюрер перенацелил обе танковые армии на Южное направление и забрал у Паулюса 40-й танковый корпус, что, в свою очередь, не могло не сказаться на темпах продвижения 6-й армии к Сталинграду.

Более того, посчитав, что имеющихся сил вполне достаточно для окончательного разгрома русских на южном крыле, фюрер направил 11-ю армию под Ленинград с задачей установить связь с финнами и овладеть городом, а самого Манштейна, как и планировалось ране, отправил на Ближний Восток, командовать германо-турецкой группировкой. Штурм Ленинграда должен был начаться сразу после захвата Баку. Всего, учитывая другие передислокации, к концу июля с главного направления было снято 11 немецких дивизий. Если 28 июня в составе группы армий «Юг» было сосредоточено 68 дивизий и 26 дивизий союзников, то к 1 августа для выполнения новых задач имелось 57 немецких и 36 союзных дивизий. Силы последних, в сравнении с немецкими, в бою стоило делить на два.

Неизбежным следствием подобного стиля ведения войны было такое использование живой силы и техники, которое намного превышало их возможности. Но это уже было родовая беда всех «социалистических» режимов – компенсировать недостаток в количестве (Германия) или в качестве (СССР) призывами народа и армии к трудовом и ратным подвигам. То обстоятельство, что механизм, работающий с постоянными и все возрастающими перегрузками, однажды должен просто пойти в разнос, игнорировали и в Берлине и в Москве. Потому на Восточном фронте вопрос в целом стоял просто – кто пойдет в разнос первым…

Прут!

К удаче немцев, оборона Кавказа с севера была подготовлена слабо. То, что об этом до лета 1942 года не задумывались, понятно — никто и вообразить себе не мог германские дивизии на берегах Дона и Волги. Учитывая разведывательную информацию, готовились воевать с турками в Закавказье, где, кстати, до июля тоже готовилось наступление, а не оборона. Но и после ясно обозначившейся новой угрозы сделано было немного. Правда, Военный совет СКВО еще 16 июня принял решение создать оборонительные рубежи между Доном и Кубанью, по Тереку, на Таманском полуострове, по побережью Черного и Азовского морей, но выполнить эти работы смогли менее чем на треть и в неудовлетворительном качестве. Не могли снять и дополнительных войск из Ирана – несмотря на пассивность французских войск, ожидать там можно было чего угодно.

Месяц спустя, уяснив, что немцы вполне серьезно рвутся на юг, вопросами обороны Северного Кавказа озаботилась и Ставка. К сожалению, итогом бурной штабной деятельности был практически нулевой результат. Никаких реальных укрепленных рубежей не создали, чем занималась предназначенная для этого дела 8-я саперная армия — неизвестно по сей день. Положение советских войск резко ухудшило и то обстоятельство, что шесть армий Южного фронта под командованием генерал-лейтенанта Малиновского уже били значительным образом деморализованы недавними поражениями, а их тыловые коммуникации перегружены по причине проводимой срочной эвакуации материальных ценностей и беженцев из угрожаемых районов.

В состав группы армий «А» входили 1-я танковая армия генерал-полковника Эвальда фон Клейста, 4-я танковая армия генерал-полковника Германа Гота, 17-я армия генерал-полковника Рихарда Руоффа, 3-я румынская армия генерала Петре Думитреску. Всего 40 дивизий: 18 пехотных, 4 танковые, 3 моторизованные, 6 горнострелковых, 3 егерские, 4 кавалерийские и 2 охранные. Плюс до 1000 самолетов 4-го воздушного флота генерал-полковника фон Рихтгофена, обеспечивавшего поддержку боевых действий на германском южном крыле от Орла до Ростова. Советская авиация могла выставить против фон Рихтгофена боле 3000 машин, что, однако, не помешало немцам захватить господство в воздухе.

Учитывая все это, неудивительно, что когда уже 25 июля войска фельдмаршала Листа начали свое наступление, оборона Южного фронта была взломана по всей полосе в первый же день. Сутки спустя немецкие подвижные соединения продвинулись на глубину до 80 км и мчались вперед, сметая все на своем пути. Одновременно перешла в наступление и группировка Паулюса. Ровно сутки спустя оборона была прорвана, однако вскоре продвижение группы армий «Б» на Сталинград резко сбавило темп. Советское командование бросало в контратаки против Паулюса дополнительные резервы.

«Ведь это наши горы, они помогут нам»

Но на юге дела для РККА обстояли совсем плохо. К концу дня 28 июля линии фронта там уже не было, советские войска продолжали откатываться на юг. На ряде участков отступление превратилось в бегство. В тот же день Сталин издал Приказ № 227 («Ни шагу назад!»). Приказ отмечал низкую дисциплину в Красной Армии, вводил штрафные батальоны в составе фронтов и штрафные роты в составе армий, а также заградительные отряды в составе армий. Однако издание приказов не могло в один миг превратить разбитые войска в боеспособные. Потому наступление вермахта на Кавказе продолжало развиваться настолько успешно, что именно в эти дни Гитлер решил перебросить 4-ю танковую армию (без 40-го корпуса) на Сталинградское направление, где Паулюсу все еще не удалось захватить город. Эта непоследовательность в дальнейшем немцам обойдется дорого. У фельдмаршала Листа стало на 8 дивизий меньше и именно на левом, ударном фланге. Гораздо умнее было бы приказать Паулюсу перейти в оборону до завершения захвата Кавказа. Теперь же две равные по своей недостаточной численности группы армий под прямым углом продвигались к разным целям. Впрочем, своя логика у Гитлера была. Вместе с Манштейном, у Листа войск должно было хватать, однако вопрос был в другом. Смогут ли теперь Лист и Манштейн завершить разгром противника на Кавказе, прежде чем у все равно недостаточно сильной группы армий «Б» возникнут серьезные неприятности?

Кровавый август 1942. Часть ІІ

Пока Лист уверенно продвигался к Кавказскому хребту, Паулюс и Гот, усиленные румынами и итальянцами, в ходе месячной жесточайшей рубки с постоянно контратакующими советскими танковыми резервами сумели таки прорваться к Сталинграду. Весь южный фланг Красной Армии повис на волоске…

В августе стало окончательно ясно, что в 1942 году второго фронта в Европе не будет. 13 числа Сталин отправил британскому премьеру меморандум, в котором обвинил правительство Великобритании в том, что оно нанесло «моральный удар всей советской общественности» и разрушило планы советского командования, построенные с учетом «создания на Западе серьёзной базы сопротивления немецко-фашистским силам и облегчения таким образом положения советских войск». Далее утверждалось, что именно сейчас сложились наиболее благоприятные условия для высадки союзников на континент, поскольку Красная Армия отвлекла на себя все лучшие силы вермахта. Верховный прямо признал, что Советский Союз стоит на грани поражения. Присутствие английских войск в Португалии даже не упоминалось – Сталин определенно не считал эти демонстрации хоть каким-то подобием второго фронта.

14 августа Черчилль ответил на советский меморандум известной «Памятной запиской», в которой указывал: «…нападение шести или восьми англо-американских дивизий на полуостров Шербур и на острова Канала было бы рискованной и бесплодной операцией. Немцы и французы располагают на Западе достаточным количеством войск… По мнению всех британских военно-морских, военных и воздушных органов, операция могла бы окончиться лишь катастрофой». Вместо этого Черчилль обещал перебросить на Ближний Восток дополнительную авиацию с целью начать бомбардировки нефтепромыслов Ирака. Также советам было обещано перебросить дополнительные войска в Иран с целью воздержать Турцию от вступления в войну и проведения наступления против Ирака уже зимой 1942 года.

Заклятый друг страны Советов.

Таким образом, меморандум Сталина окончательно похоронил любовно вынашиваемый Черчиллем план по свержению/покупке режима Франко и присоединение Испании к лагерю союзников, вслед за Португалией. Удар по Испании не гарантировал моментального результата. Франко был весьма популярен у себя в стране и боеспособность его армии англичане оценивали выше итальянской, хоть и ниже французской. А спасать погибающего союзника нужно было как можно быстрее. К тому же прорыв немцев к Персидскому заливу создал угрозу для Индии. А то что за потерянную Индию с него точно спросят, Черчилль понимал прекрасно.

Но и переброска войск в Иран требовала время. Первыми должны были отправится в путь британские и американские авиационные части, потом британские дивизии и последними американские части, которые Черчилль отпускал крайне неохотно. Он все еще сохранял надежду на изменения обстановки, что позволило бы использовать их на Пиренейском полуострове или даже в Северной Африке. Обсуждение, корректировка планов, организация конвоев и прочее поглощало много времени, а тем временем СССР приходилось противостоять врагу самостоятельно.

А ситуация ухудшалось стремительно. 19 августа 1942 г. Паулюс подписал приказ «О наступлении на Сталинград». Ударные группировки 6-й и 4-й танковой армий, при участии 8-й итальянской армии одновременно начали наступление на Сталинград с севера и юга, прорвав внешний обвод обороны города. Уже 23 августа, в четвертую годовщину подписания пакта Молотова–Риббентропа, 14-й танковый корпус фон Виттерсгейма, вышел к Волге близ северной окраины Сталинграда. Вслед за танками в прорыв хлынули моторизованные части, за которыми следовала пехота.

Прорыв к городу Сталина, фактически уже лишил СССР поступления кавказской нефти, поставки которой в основном шли по Волге. Правда, сказаться это должно было не сразу. Весной 1942 года в Москву и Центральную Россию были доставлены огромное количество нефти, равное чуть ли не годовому запасу. Активный вывоз продолжался до тех пор, пока Волга не оказалась перерезанной. Организация другого пути требовало времени. Несмотря на это, добыча некоторое время продолжалась. Ввиду нехватки емкостей для хранения, нефть сливали в лощины гор. С приближением немецких войск добычу и переработку стали сворачивать, а оборудование демонтировать, и вывозить.

Прорыв 14-го танкового корпуса с севера обрушил всю линию советской обороны. Пилоты Рихтгоффена не оставили в городе живого места, тем не менее русские проявили невиданное упорство. Немецкая пехота забуксовала еще на внешнем обводе укреплений сталинской твердыни и командир танкового корпуса предложил вывести свои дивизии из города, за что и полетел с должности. Тем не менее, все попытки уничтожить или отбросить 14-й корпус от реки провалились. А тем временем Гот с южной стороны с ходу преодолел средний обвод обороны города, после чего немцы завязали бои уже непосредственно на окраинах Сталинграда.

Окраины Сталинграда. Позади сотни километров, впереди всего несколько. Победа?

Однако, если под Сталинградом для советской стороны наблюдалось «лишь» резкое ухудшение ситуации, то на Кавказском направление дела уже обстояли просто хуже некуда. Хотя и немцам не удалось окружить войска РККА между Доном и Кубанью, но отступление последних вскоре превратилось в паническое бегство. В результате немцам достались не разрушенные мосты и дороги, что способствовало их дальнейшему быстрому продвижению: 5 августа немцы взяли Ворошиловск (Ставрополь), а 6 августа — захватили Армавир.

Оторванность войск, защищавших Грозный и Баку, от штаба фронта который находился в Тбилиси, вынуждала создать свой штаб руководства. 8 августа по приказу Ставки была создана Северная группа войск Закавказского фронта, командовать которой назначили бериевского выдвиженца генерал-лейтенанта И. И. Масленникова, буквально за две недели до этого оставшегося без армии. В эту группу вошли 44-я, 9-я и 37-я армии. В состав этих армий были переброшены войска с советско-турецкой границы и с Черноморского побережья. Переброска этих войск была связана со значительными трудностями. Вся железнодорожная линия Баку-Ростов была забита эшелонами с эвакуируемым заводским оборудованием и населением. Многие составы с военными грузами простаивали на запасных путях. Кроме того, переброска войск Закавказского фронта в значительной степени осложнялась напряженным положением на советско-турецкой границе и в Иране. Однако, несмотря на все трудности, советское Верховное Главнокомандование приняло решение и перебросило часть сил на Северный Кавказ. Одновременно с организацией перегруппировки, для усиления войск Закавказского фронта из резерва Ставки выделялись значительные дополнительные силы. Перевозка этих войск осуществлялась через Астрахань, а затем по Каспийскому морю в Махачкалу и далее вновь по железной дороге.

В первой половине августа 1942 г. войска Закавказского фронта перегруппировали свои силы и организовали оборону Кавказа с севера. Естественно, ценой стало ослабление обороны с юга. На Северном Кавказе была создана вторая линия обороны по рекам Терек и Урух, а так же на перевалах центральной части Главного Кавказского хребта. Особое внимание при этом уделялось надежному прикрытию Бакинского направления и подступов к Грозному, как наиболее вероятных и доступных для войск противника. Особое внимание обращалось на прикрытие подступов к Грозному, Орджоникидзе, Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорогам. Для обороны крупных административных и промышленных центров формировались оборонительные районы, основу войск в них составляли дивизии НКВД.

9 августа немцы, с ходу взяли Краснодар и Майкоп. Правда оборудование майкопских нефтепромыслов и все наличные запасы нефти были своевременно вывезены, а сами нефтепромыслы разрушены.

Достигнув гор, германское командование бросила в бой 49-й горнострелковый корпус генерала Рудольфа Конрада. В состав корпуса входила 1-я горнострелковая дивизия «Эдельвейс» генерала Ланца , 4-я горнострелковая дивизия генерала Эгельзеера, а также 97-я и 101-я егерские дивизии. Разделившись на 4 группы, альпийские стрелки устремились направлении перевалов, которые либо вообще не охранялись, либо оборонялись лишь незначительными силами. По ущельям в сторону хребта отходили советские подразделения, отрезанные в предгорьях от основных сил. Эти части пытались оказывать сопротивление наседавшим егерям на наиболее выгодных для обороны участках. Отступавшие отряды двигались без карт, причем мало кто знал горы. Немцы же довольно свободно ориентировались на местности: еще в 30-е годы немецкие «туристы» и «спортсмены» облазили все вершины и перевалы Кавказского хребта. Теперь они ожесточенно атаковали советские части, не имевшие элементарной горной подготовки.

«Турист»

Неприятным фактом оказалось и то, что местное население повсюду развешивало зеленые знамена Пророка и часто густо помогало немцам, как проводниками, так и самостоятельно уничтожая мелкие группы отступающих «безбожников». Красноармейцы несли тяжелые потери в глухих горных ущельях, переправляясь через бурные горные реки, в стычках с «эдельвейсами» и горцами. Немецкие горные стрелки за короткий срок продвинулись на 10-25 км по южным склонам гор, создав угрозу Сухуми и коммуникациям вдоль Черноморского побережья. Лишь тогда советское командование спохватилось и лихорадочно бросилось принимать контрмеры. В горы бросили все что могли, включая, обычную в кризисных ситуациях, морскую пехоту.

Тем временем Клейст перебросил под Моздок 13-ю танковую дивизию генерал-майора Гера и 3-ю танковую дивизию генерал-майора Брайта. На Моздокское направление выдвигались также 111-я пехотная дивизия генерал-майора Рюкнагеля и 370-я пехотная дивизия под командованием генерал-майора Клеппа, входившие в состав 52-го армейского корпуса. На Нальчикском направлении оставались 23-я танковая генерала фон Маккаи, а так же 2-я румынская горнострелковая дивизии. Этими 6 дивизиями, с 340 танками, немцы на полном серьезе собирались завоевать нефтеносные районы Грозного и Баку!

Кровавый август 1942. Часть ІІІ

19 августа, сосредоточив ударную группировку в составе двух немецких пехотных (9-я и 73-я) и трёх румынских кавалерийских (5-я, 6-я и 9-я) дивизий, 17-я немецкая армия перешла в наступление на новороссийском направлении. Советские войска оказывали ожесточенное сопротивление, бросая бой все новые части морской пехоты. Однако румынская конница, явно не испытывавшая священного трепета перед «черными бушлатами», прорвала фронт под Темрюком и боем брала один опорный пункт противника за другим. Немцы, приятно удивленные такой совершенно неожиданной прытью союзников, тоже усилили атаки и 21 августа выбили «бушлатов» из Крымской. В тот же день отряд альпинистов капитана Грота поднялся на Эльбрус и установил на вершине флаги с эмблемами 1-й и 4-й горно-стрелковых дивизий. Эта весть скоро облетела вес мир.

23 августа румынский кавалерийский корпус взял Темрюк, а немцы перешли в наступление непосредственно на Моздок, который взяли после двухдневных боев. Дальше танкисты Клейста попытались пробиться к Орджоникидзе, но напрасно. Сил уже не хватило. К исходу августа немцы вышли к левому берегу рек Терек и Баксан и приступили к подготовке удара на Малгобек.

Немецкие альпийские стрелки тоже были остановлены, после чего уже части РККА стали теснить «эдельвейсов». Ожесточённые бои развернулись от Приэльбрусья до самой дороги на Туапсе. Советским подразделениям, без боя отдавшим северные склоны хребта, теперь приходилось наступать снизу вверх, неся большие потери. Тем временем немцы продолжали наносить удары в направление Новороссийска, но взять город пока не смогли. За то вошедшие в раж румынские кавалеристы 31 августа захватили Анапу, чем отрезали от основных сил части морской пехоты, оборонявшие Таманский полуостров.

Немецкие и румынские войска в наступлении. Румыны шлепают пешком, даром что кавалеристы.

Это вынудило советских адмиралов приступить к выводу кораблей Азовской флотилии в Чёрное море. Прорыв судов через Керченский пролив протекал в очень тяжёлых условиях. Пролив был сильно минирован и простреливался немецкой артиллерией. Германские артиллеристы и летчики устроили флотилии настоящий разгром. Значительная часть кораблей были взорваны в азовских базах из-за невозможности вывести их в море.

Тем временем кровь лилась буквально рекой и на других участках Восточного фронта. Пытаясь парировать наступление немцев на Кавказ, советские войска нанесли несколько сильных ударов по войскам группы армий «Центр» с целью срезать Ржевский выступ. Если бы это удалось, Гитлеру точно стало бы не до Кавказа. Бои начались 30 июля и продолжались последующие 3 недели. Вермахт упорно оборонялся и наносил контрудары. Хотя выступ срезать так и не смогли, резкий рост ударной мощи советской артиллерии, буквально сметавшей передовые оборонительные рубежи, не мог не тревожить.

Так же 19 августа началась Синявинская наступательная операция войск Ленинградского и Волховского фронтов, при содействии сил Балтийского флота и Ладожской военной флотилии, продолжавшаяся до 10 октября. Снять блокаду Ленинграда так и не удалось, но германские силы, подготовленные для штурма города, пришлось использовать для отражения этого наступления.

Локальные, но от того не мене жестокие, бои имели место также у Воронежа и на других участках огромного восточного фронта. Советская дальняя авиация с 15 по 25 августа даже бомбила города Восточной Пруссии, но по причине своей слабости не смогла добиться сколько не будь заметных результатов.

После великих надежд на перелом в войне зимой 1941-42 годов, разгром на южном фланге для СССР был как ушат холодной воды. Прорыв немецких войск уже лишил фронт продукции Воронежа и Сталинграда. После закрытия Атлантического пути ленд-лиза, теперь вот-вот будет перекрыт и Иранский. А Баку? Сможет ли Красная Армия воевать без горючего? Учитывая ожидаемое вступление в войну Турции, последнее очень скоро могло стать страшной реальностью…

Операция «Цитадель». Часть І

Германский «План Цитадель»!

План операции «Цетадель» представлял собою «вторую половинку» плана «Блау» и своему появлению был обязан успехам германо-французских войск в Ираке, которые и предрешили вступление Турции в войну на стороне Оси. План предполагал разгромить войска союзников в Иране и на Кавказе. Своему названию он был обязан царскому генералу Ермолову, когда то сравнившему Кавказ с сильной крепостью, овладение которой, как известно, требует искусства и терпения. «Крепостное» название было тем более актуальным, если учесть, что противостоявшие советские войска с июня активно забривались в землю, что называется «по самые уши». Иран по своим географическим условиям был не многим лучше. Там тоже противник готовился к упорной обороне. Таким образом, хотя немцы и предполагали вместо предложенной когда-то царским генералом долгой осады прибегнуть к решительному штурму, название «Цитадель» оказалось к месту и быстро прижилось.

В общих чертах картина операции выглядела так: германо-турецкие войска должны были, наступая вдоль Черноморского побережья и через долину реки Аракс, занять Иранский Азербайджан, и соединиться с наступающими с севера немецким войсками Листа. Встреча намечалась под Туапсе и Баку. Далее предполагалось штурмовать Кавказ одновременно с севера, юга и запада (силами морского десанта). При этом для морской высадки планировалось использовать суда и войска, которые были подготовлены для штурма Мальты. В результате советские части в районе Еревана и Тбилиси рассчитывали сначала взять в котел и раздавить уже потом.

В Иране ударами из Мосула и через долину Аракса предполагалось взять в клещи и уничтожить советские войска в Тебризе, а ударом из Багдада взять Тегеран. Южнее ставили задачу захватить город Абадан, где находился крупнейший в мире нефтеперерабатывающий завод и богатые месторождения нефти. Англичане заминировали завод, но взрывать не спешили, поскольку тот гнал высококачественный авиационный бензин в огромных количествах. Немцы тоже не спешили его бомбить, поскольку рассчитывали захватить целым. Тем более что германская разведка уже установила тайные контакты с владельцами завода – концерном «Бритиш Пэтролиум», чьи промыслы в Ираке уже находились в руках немцев и которые совсем не хотели окончательно разориться по вине политической неуступчивости Черчилля. Назревали события, позже вошедшие в историю как «заговор нефтяников».

Дальше предполагалось развивать наступление по двум направлением – на советскую Среднюю Азию и на Индию. С французскими союзниками договаривались, что они захватят Кувейт и Бахрейн, после чего займутся остальной Аравией. Первоначально немцы хотели привлечь французские части на индийском направлении, но в Иране уже находилось немало американцев (они обеспечивали доставку грузов в СССР), а трогать США французы решительно не хотели.

Начало операции было назначено на 1-е сентября, но потом перенесено на 11-го сентября 1942 года. Позже, зимой, наступать в горах было бы затруднительно. Немцы полагали, что если захватить Кавказ до снега, то зимой советская армия отбить его уже никак не сможет. Отдельные отрезанные в горах советские части большей частью погибнут от холода и голода, а также будут уничтожаться воинственными местными жителями.

Распределение политических целей

То, что немцы не рассматривали горы Кавказа в качестве территории непосредственной германской колонизации, давало им значительное пространство для политического маневра. Первоначально они планировали создать на Кавказе федеральное государство под германским протекторатом. Потом рассматривался вариант совместного германо-турецкого протектората. В окончательном варианте, территории Азербайджана (кроме Бакинских нефтепромыслов), Аджарии и Нахичевани передавались под протекторат Турции. Кроме того Турция должна была занять иранский Азербайджан, который предполагалось после войны передать туркам в обмен на территориальную компенсацию Ирану где небудь на восточном направлении (по аналогии с решением венгеро-румынских территориальных проблем). Впрочем, в случае прихода к власти в Иране протурецкого правительства, турки допускали и сохранение существующей границы. Дальше Турция получала всю советскую Среднюю Азию и Сицзян. Если конечно сумеет захватить. За исключением Таджикистана, который и предполагалось передать Ирану.

Грузия и Армения должны были стать марионеточными государствами под протекторатом Германии, что автоматически означало отсутствие каких либо претензий со стороны армян к Анкаре. Для грузин немцами уже был подобран в эмигрантской среде «законный престолонаследник» – некий князь Багратион-Мухранский. По поводу Армении велись результативные переговоры с эмигрантами дашнаками. Армянский национальный комитет в Германии уже существовал. Там мыслили в тех же категориях что и пошедшие на сговор с Гитлером правые сионисты. СССР обречен и если армяне не хотят быть окончательно вырезанными турками, то должны искать защиты у немцев. Под прямое управление Германии также предполагалось передать Новороссийск с окрестностями, а также территории Бакинских нефтепромыслов.

Абхазия передавалась под протекторат Италии. Северный Кавказ вместе с Доном и Кубанью должен был образовать конфедеративное государство под совместным германо-турецким протекторатом (с германским контрольным голосом). Это образование должно было состоять из Великой Казакии (Войска Донского и Войска Кубанского), Великой Черкесии и Кавказского национал-социалистического государства. Кандидатами в местные фюреры рассматривались соответственно атаманы Краснов и Шкуро, генерал Султан Келеч-Гирей, а также вождь чеченских национал-социалистов Хасан Израилов. Впрочем, допускалось корректировка всех этих планов по ходу дела.

В Иране вопрос о сохранение сильно разочаровавшей Берлин династии Пехлеви уже не ставился. Наиболее подходящей кандидатурой на роль нового шаха немцы рассматривали Насыр-хана, вождя кочевых кашкайских племен юга страны. У Насыр-хана было несколько преимуществ в сравнении с другими кандидатами.

Во-первых – кашкайцы были тюрками и между ними и Турцией существовали сильные взаимные симпатии. Именно тюркские племена Ирана заняли наиболее прогерманскую позицию и были наиболее способны оказать реальную вооруженную поддержку. К тому же этнические тюрки столетиями правили Ираном до прихода к власти персидской династии Пехлеви. Во-вторых — Насыр-хан был храбрым воином и вообще незаурядной личностью, вследствие чего пользовался довольно большой популярностью в стране, в том числе и у персов.

В-третьих – он имел 20000 воинов в личной армии, которая вела исключительно эффективную партизанскую войну против войск шаха и англичан. И так как Насыр-хан особо и не скрывал свое желание основать новую кашкайскую династию было бы очень неприятно если эта армия оказалась бы в стане противников немцев. И последнее – крупные репрессии НКВД и британских спецслужб, которые обрушились на Иран накануне «Цитадели», уничтожили большинство основных конкурентов Насыр-хана.

Операция «Цитадель». Часть ІІ

Командование

Первоначально всей операцией «Цитадель» должен был руководить Роммель, однако вскоре стало понятно, что масштаб работы уж слишком большой для одного командующего. В результате была создана группа армий «Кавказ» с временным штабом в Мосуле. Временно руководство этой ГА исполнял командир вновьсозданной 5-й танковой армии, генерал-полковник Ханс-Юрген фон Арним. 15 июля его официально сменил генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, только что успешно завершивший осаду Севастополя. Надо отметить, что эта должность для Манштейна была зарезервирована гораздо раньше, еще до завершения боев в Крыму.

Появились на карте событий и совершенно новые фигуры. Президент Турции, преемник Ататюрка, Мустафа Исмет Иненю, он же Исмет Паша, был талантливым военачальником: героем ПМВ и Войны за Независимость, а также политиком редкой азиатской хитрости. Начальником турецкого Генштаба был фельдмаршал Февзи Чакмак – известный германофил. Они до последнего оттягивали вступление Турции в войну, стараясь приобрести побольше вооружений у обоих конфликтующих сторон. Когда ситуация окончательно определилась они попросили Гитлера отправить в распоряжение Турции лучшего командира. Выбор Гитлера пал на штурмовавшего Севастополь Манштейна, который в добавок к другим достоинствам имел большой опыт организации взаимодействия с союзниками немцев (румынами, венграми, словаками) и мусульманским населением Крыма.

За Эрвином Роммелем была оставлена группа армий «Азия», которая удерживала центральный и южный Ирак.

Снабжение

Вопрос снабжения стоял в планировании операции «Цитадель» очень остро. В восточной Турции собиралась крупная группировка германо-турецких войск, которую было необходимо снабжать всем необходимым – Турция самостоятельно не могла обеспечить даже собственные войска. Слабые местные дорожная и железнодорожная сети не могли физически пропустить необходимые объемы грузов. Часть поставок планировалось осуществлять по морю, но всех проблем эта возможность не решала.

Но если со снабжением Манштейна все было более-менее удовлетворительно, то линия снабжения Роммеля получилась просто умопомрачительной. После того как Турция разрешила использовать Багдадскую железную дорогу ситуация улучшилась, но недостаточно. Железная дорога скоро оказалась страшно перегруженной, а с продвижением немцев в глубь Ирана ситуация должна было еще более ухудшиться. В результате для снабжения ГА «Азия» (а также выброски намеченных воздушных десантов) пришлось привлечь почти всю наличную германскую и итальянскую транспортную авиацию. Получалось что в случае возникновения кризиса в другом месте, на нее уже нельзя будет рассчитывать.

Войска.

Одной из главных проблем для Оси, как обычно, была банальная нехватка войск для захвата столь обширных территорий. Хотя советы держали на этом ТВД войска второго сорта с устаревшим вооружением, а англичане недавно уже потерпели крупное поражение в Ираке, для немцев некто не отменил Восточный фронт, который оставался главным. К тому же было ясно, что русские и британцы будут цепляться за Кавказ и Иран зубами. В этой ситуации поиск свободных резервов превращался в архиважное дело. У Анкары была большая и в целом неплохая армия, обладавшая весьма высокой боеспособностью. Турки были, в основном, храбрыми, жестокими, дисциплинированными и неприхотливыми солдатами, малочувствительными к потерям. В годы ПМВ османы воевали куда лучше тех же итальянцев. Русские на Кавказе их били, но легкой прогулкой для армии РИ эти сражения не были. Отлично держались турки в Галлиполи, качественно воевали в Галиции, Палестине и Ираке.

Сами турки, в отличие от немцев, сумели «свой Версальский позор» пересмотреть буквально с ходу. Турецкая армия была воспитана на опыте героической обороны Галлиполи (приказ генерала Мустафы Кемаля «Я не приказываю вам наступать, я приказываю вам умереть!» вошел в историю), разгрома сторонников султана, вторгшихся греков, мятежных армян, курдов и изгнания сил Антанты.

Большую роль в моральной устойчивости турок играл зашкаливающий национализм кемалисткого режима и общий подъем, связанный с революционной модернизацией общества и ростом экономики. Турецкая военная мысль по традиции шла в фарватере германской и английской. Анкара понимала значение подвижности войск в механизированной войне, вследствие чего, еще до войны, закупала быстроходные тягачи, вездеходы и грузовики. Бронетанковые части по организации ближе всего стояли к британским. Достаточно современными были бронетанковые, горные и отчасти кавалерийские части, корпусная и зенитная артиллерия. До войны закупались современные орудия в Чехословакии (например великолепные длинноствольные гаубицы 15cm K1 Skoda (M.1933)), Англии, Швеции и Германии. К ним приобретались великолепные чешские гусеничные тягачи фирмы ЧКД. Однако, несмотря на масштабную механизацию, турецкая армия пока оставалась пехотно-кавалерийской. Чтобы модернизировать всю армию у Турции просто банально не хватало средств. Большая часть турецкой пехоты было вооружена оружием времен ПМВ. И немецкой гибкости и быстроты маневра от нее ждать не приходилось.

И главное – в сентябрьском наступление принимать участие могли лишь половина из 40 с гаком турецких дивизий. Освоение нового вооружение и обучение резервистов требовало времени. А турецкие националисты на то и были националистами, что категорически отказывались превращать свой народ в источник дешевого пушечного мяса. Совместная война – пожалуйста, а на мясо ищите кого нибуть другого. И их позиция было вполне оправдана: несмотря на призыв всех резервистов-танкистов, на начало операции лишь чуть боле половины всех турецких бронечастей достигла боеготовности. Наибольшей боеспособностью обладала Бронетанковая армейская бригада, созданная специально для наступление на Батумском направление. Тяжелыми французскими танками B1бис бригады управляли немецкие инструктора и французы – из добровольческого легиона Вермахта. С авиацией дело обстояли чуть лучше, но и там несмотря на призыв всех кого только можно до трети развернутых частей к сентябрю были еще не боеготовы.

Немцы старались помочь всем, чем могли. Разгребли свои арсеналы, в результате чего в Турцию попало самое разное трофейное, мелкосерийное или устаревшее вооружение. Впрочем, основным критерием отбора служила его годность для турок. Например, немцы передали туркам все трофейные бельгийские винтовки и пулеметы с боеприпасами, благо их 7,65мм патрон был идентичен турецкому. Таким же путем в Турцию попали германские, французские и австро-венгерские минометы времен ПМВ. После того как Бразилия присоединилась к Союзникам, туркам передали 80 заказанных бразильцами у Круппа 75-мм полевых пушек FK 38. Это было великолепное современное орудие. Также турки получили часть захваченных у Дюнкерка и в Африке британских орудий: 18-фунтовые пушки, 25-фунтовые пушки и пушки-гаубицы, 40-мм и 57-мм противотанковые пушки (последние для бронетанковых частей) и другие системы. Поставили немцы и 250 своих 50-мм противотанковых пушек.

«Цитадель» должна было также стать боевым дебютом восстановленной армии Рашида Али аль-Гайлани. Довоенная армия Ирака насчитывала 4 пехотные дивизии, кавалерийскую, пограничную и механизированную бригады, небольшую, неплохо вооруженную, но при этом плохо обученную авиацию, а также 4 речные канонерские лодки. Англичане разгромили эту армию за месяц, но по чисто политическим причинам не стали ее разгонять. Понятно, что эта армия с превеликим удовольствием опять перешла на сторону аль-Гайлани, но в наличном виде для серьезной войны была непригодна. На счастье, немцы успели наладить «производство» немецких и местных кадров для арабских войск заблаговременно. Теперь используя наличный состав иракских дивизий, резервистов, добровольцев, а главное арабо-немецкий персонал, подготовленный в рядах «Корпуса Ф» была развернута новая иракская армия.

Теперь она было смешанного немецко-арабского состава, и создавалась с учетом опыта использования французских арабских дивизий, а также традиции успешного применения германских африканских колониальных войск в ПМВ. Всего развернули 8 дивизий — 4 пехотных и 4 кавалерийских (конно-механизированных). «Боевое ядро» каждой дивизии составлял немецкий батальон трофейных танков и смешанная немецко-арабская моторизованная часть, которые и должны были «тягать за собой» остальное воинство. Понятно, что хотя немцы и сделали много для улучшения подготовки арабских войск, германской стойкости от них ждать все же не приходилось. К тому же из этих дивизий в сентябрьском наступлении можно было задействовать от силы 6, а еще 2 не завершили обучение.

Острейшая нехватка войск стала одной из причин, по которой Гитлер столь охотно подписал договор о снятии оккупационного режима во Франции. Это, как и резкое снижение партизанской активности на Балканах, где мятежники лишились английской подпитки деньгами и оружием, позволило высвободить некоторое количество войск. Дивизии из Франции в основном направили в Югославию, а расположенные там и уже обкатанные в боях с югославскими партизанами егерские дивизии отправили на Ближний Восток. Их опыт горной войны мог бы пригодиться на новом ТВД. Также в Турцию отправили выводимые из Франции оккупационные бронетанковые части.

В деле захвата Ирана (учитывая его размеры, рельеф и редкую заселенность) важнейшая роль отводилась ВДВ. Кроме всего прочего «Цитадель» должна была стать и крупнейшей в истории воздушно-десантной операцией, для проведения которой были привлечены почти все наличные германские и итальянские части ВДВ и спецназа. Было принято решение в массовом порядке привлечь парашютистов и бранденбуржцев для захвата мостов, перевалов и туннелей. По максимуму использовать ситуацию наличия в Иране трех армий (шахской, советской и британской), да еще поляков с американцами, что создавало хорошую почву для всяких провокаций и диверсий. Именно для диверсий на Кавказе в массовом порядке формировались специальные десантные части из представителей северокавказской диаспоры Турции и арабских стран.

Операция «Цитадель». Часть ІІІ

Тяжёлые танки и радиоуправляемые машины «Цитадели»

В деле взятия Севастополя огромную роль сыграли трофейные советские и французские тяжелые танки, в том числе огнеметные. Теперь на повестке дня стояло взятие еще одной «крепости» — Кавказа. Разведка докладывала о том, что русские лихорадочно строит мощные оборонительные линии в Закавказье и концентрируют там войска. А значит для успеха нужно больше артиллерии и тяжелых танков. Их пришлось собирать по всей Европе и Африке, от Крыма до Египта. Операция должна было стать самим массовым применением трофейных французских танков, которые до этого в основном входили в состав оккупационных частей или хранились на складах. Старались также отремонтировать как можно больше из захваченных советских машин КВ и Т-34.

Подробности в теме «Немецкое танкостроение в Мире Французского Государства». У нас тема ещё не выложена зато уже есть на ФАИ (ссылка прилагается)

Однако гвоздем программы должны были стать новые «Тигры». Запутанные перипетии конкурентной борьбы между Хеншелем и Порше пошли в МФГ немного иначе. Хотя по итогам испытаний комиссия приняла решение в пользу танка фирмы Henschel с ее Pz.Kpfw.VI (Sd.Kfz.181) Tiger Ausf.H1, однако Гитлер, поддерживаемый фон Арнимом и Манштейном потребовали, чтобы оба танка строились параллельно небольшими сериями и без дополнительных испытаний сдавались в войска. Уж слишком необходимы они были в войсках – старые КВ и В1 не могли удовлетворить срочную потребность в тяжелых машинах прорыва. Танки были нужны к сентябрю, а готовые и находящиеся в сборке шасси «Тигров» Порше уже был в количестве 92 штук. Тем более фирма «Нибелунгенверке» со свои опытнейшим персоналом имела лучшие возможности для серийного производства и, забегая вперед, можно отметить, что качество изготовления этих машин нареканий не вызывало.

Оккупация Кипра сняла проблему дефицита меди, которая использовалась в системе электрической трансмиссии детища Порше, но следующие серии его «Тигров» полагалось оснастить уже гидравлической трансмиссией. По факту на вооружение приняли оба танка, причем «Тигр» Хеншеля стал «танком усиления», а «Тигр» Порше – «танком прорыва». Собственно параллельный запуск в серию был единственной возможностью получить значительное количество новых танков в поставленный срок (до 11 сентября). План выпуска новых тяжёлых танков выглядел так: к октябрю 1942 года планировалось иметь на вооружении 60 танков Порше и 25 – Хеншеля, а к марту 1943 года – 135 тяжелых машин (из них 85 танков конструкции Порше).

Подробности в теме «Немецкое танкостроение в Мире Французского Государства». Сообщения №№ 5, 8, 9, 10.

В начале августа 1942 года, наконец то началось официальное серийное производство танка Henschel, которое, впрочем, разворачивалось значительно медленнее чем производство танка Порше. К 18 августа 1942 года были выпущены первые 4 «Тигра» Хеншеля, которые отправились в Турцию, где формировались 501-й 502-й и 503-й тяжелые танковые батальоны. Пятую и шестую машины отправили туда 27 августа. Остальные машины поступали по мере готовности уже в ходе наступления.

653-й специальный саперно-огнеметный и 501-й танковые батальоны к этому моменту уже были укомплектованы тиграми Порше. Однако даже уже укомплектованные части небыли полностью готовы, поскольку несмотря на все меры по форсированию обучения, приданные им части радиоуправляемых машин еще не достигли полной боеготовности.

Дистанционно управляемые машины для проделывания проходов в минных полях были созданы сразу после польской кампании. В начале 1942 года существовал 300-й танковый батальон радиоуправляемых машин — Pz.Abt. (Funklenk) 300 в составе трех рот. Под Севастополем он показал себя настолько хорошо, что было начато формирование дополнительных рот. Манштейн планировал придать в бою каждому из новых тяжелых танковых батальонов роту машин Borgward B-IV и роту танкеток Goliath.

Подробности в теме «Немецкое танкостроение в Мире Французского Государства». Сообщение №4.

Тяжелая артиллерия «Цитадели»

Взятие Севастополя стало уникальной операцией, во время которой артиллерийских снарядов израсходовали больше чем пуль. В результате часть германских осадных орудий исчерпали боезапас или нуждалось в ремонте, другая часть находилась под Ленинградом. Все что оставалось под рукой, теперь отправляли в Турцию. Кроме железнодорожных установок, использованию которых мешала недостаточно развитая железнодорожная сеть.

Однако количество этой артиллерии Манштейн оценивал как недостаточное, потому для огневой поддержки и разрушения советских укреплений решили привлечь итальянскую осадную артиллерию. Она вполне успешно использовалась в Альпах во время ПМВ но, вследствие маневренного характера ВМВ, держалась в резерве или находилась в береговой обороне. Кроме того после завершение ПМВ, Италия прибрала к рукам значительную часть австрийской артиллерии. «Шкодовских» 305-мм мортир, кстати отличавшихся хорошей мобильностью, итальянцы имели аж 55 штук (23 M.11, 16 M.11/16 и 16 M.16).

Было и небольшое количество 380-мм и 420-мм мортир производства той же «Шкоды». Плюс итальянцы имели собственные 305-мм гаубицы (23 штук). 260-мм мортиры (лицензия Шнейдер, большинство стреляли с колес), 210-мм мортиры и гаубицы собственной разработки. Венгрия и Румыния располагали подобным набором мортир «Шкоды» калибров от 210-мм до 420-мм. Их тоже решили пустить в дело.

Другим резервом стала морская береговая артиллерия. В годы ПМВ Италия уже отправляла береговые пушки в Альпы с вполне хорошим результатом. После того как англичан вышибли из Средиземноморья, большинство итальянской береговой артиллерии можно было спокойно отправить на Кавказский фронт. Батуми, например, при помощи этих орудий вполне возможно было разрушить прямо с территории Турции. Кроме того для артиллерийской поддержки приморского фланга решили привлечь флот. Было отправлено в Турцию и значительное количество итальянских зенитно-артиллерийских частей.

Флот «Цитадели»

По плану операции, германо-итальянский и турецкий флоты, при содействии авиации, должны были уничтожить советские корабли и береговую оборону, после чего поддерживать наступление огнем и высадкой тактических десантов. Для поддержки таких десантов решили бросить все Дунайские флотилии Германии, Хорватии, Румынии и Венгрии. Итальянцы также имели опыт массового оборудования плавбатарей из плавкранов и барж во время ПМВ с морскими пушками калибром до 381 мм. Они тогда успешно применялись в Адриатике для поддержки приморского фланга армии.

Из этих кораблей к новой войне уцелела самоходная плавбатарея GM194 (бывший монитор «Фаз ди Бруно» 2 — 381мм/40), кроме того итальянцы наново оборудовали еще несколько новых самоходных батарей с 305-мм и 381-мм орудиями, а также пару десятков с 100-мм – 152-мм пушками. Морские орудия, вместе с полевой артиллерией, должны были засыпать советские позиции буквально тоннами снарядов в стиле битв ПМВ.

Операция «Цитадель». Часть ІV

Советский план

Подготовка Турции к вступлению в войну очень скоро перестала быть секретом для советского руководства. В принципе и сам СССР уже не раз рассматривал вопрос о целесообразности оккупации Турции. Еще 12 марта 1942 года командующий Закавказским фронтом Иван Тюленев вызывал к себе на срочное совещание первых секретарей закавказских ЦК. А на следующий день была издана директива о проведении штабной военной игры по отработке наступления на оборону противника в горных условиях. В разделе «Замысел операции» указывается, что «Закавказский фронт переходит в наступление против Турции, имея ближайшей задачей концентрическим ударом двух армий уничтожить Карскую группировку противника». В дальнейшем, после перегруппировки, планировался выход на рубеж городов Эрзерум и Трабзон. На эти рубежи русская армия вышла в Первую мировую войну.

Через полтора месяца 25 апреля Тюленев прибыл на совещание в Ставку. Помимо Сталина, там присутствовали Берия, Маленков, Микоян, начальник Генерального штаба Борис Шапошников, его заместитель Павел Бодин, командующий ВВС Александр Новиков и курирующий танковые войска Яков Федоренко. Итогом совещания стала директива Ставки от 26 апреля, предписывавшая серьезно укрепить войска фронта. Сталин дал указание членам политбюро Анастасу Микояну и Георгию Маленкову разработать и представить на обсуждение предложения по послевоенному переустройству Турции. В частности, армянами — гражданами СССР, коммунистами — полностью укомплектовали штаты райкомов и горкомов партии, которым предстояло на первом этапе составить костяк административной власти в освобожденных Красной армией турецких городах. Особое значение отводилось взятию Стамбула и возвращению ему исторического названия Константинополь, а также установлению полного контроля над судоходством в проливах Босфор и Дарданеллы. Предполагалось превращение Турции в сателлит типа Монголии, хотя и не исключалось включение ее, естественно, на основе свободного волеизъявления турецких рабочих и крестьян, как одну из республик в составе СССР.

Но быстрое немецкое наступление на Сталинград и предгорья Кавказа заставило от планов нападения на Турцию отказаться. Ставка приказала Закавказскому фронту прикрыть Махачкалу с севера, а впоследствии его войска защищали Черноморское побережье и кавказские перевалы. С развитием немецкого наступления обстановка все более накалялась.

17 июля Лаврентий Берия был направлен в Иран с особыми полномочиями – организовать оборону северной части страны, в 23 августа ему же поручили также спасение ситуации в Закавказье.

Для советских войск в новой ситуации на этом ТВД единственным вариантом было зарываться в землю в попытке создать глубоко эшелонированную оборону, хотя бы на наиболее опасных направлениях. В первую очередь на самом опасном – Батумском. Сделать удалось больше чем на Северном Кавказе, но тоже недостаточно. С начала августа стали массово формировать новые дивизии и части народного ополчения из армян, азербайджанцев и грузин. Впрочем, большой пользы не ждали даже от армян (лишь по поводу грузин были определенные иллюзии). Когда формирование ополченцев и оборону Армении хотели возложить на Баграмяна тот отнекивался как только мог. А в конце концов вынес свой знаменитый вердикт: «Если в подразделении больше половины нерусских, оно становится небоеспособным и подлежит расформированию». У бывшего дашнака не было никаких иллюзий по поводу политической лояльности даже армян, не говоря уже об остальных кавказцах. Сталин на этот раз не стал настаивать. Уже 24 августа Берия потребовал перебросить под Баку настоящие резервы с Дальнего востока, резерва Ставки, или все равно откуда, но как можно быстрее.

В общих чертах советский план предполагал за счет упорной обороны любой ценой удержать Кавказ, пока шла подготовка грандиозной наступательной операции «Марс», с целью срезать все тот же злополучный Ржевский выступ. План был по своему гениальным, в случае успеха в германском фронте образовалась бы огромная дыра и РККА имела бы все шансы добежать до границ Германии раньше, чем туда доберется Вермахт с Кавказа. Потопить германский Восточный фронт словно «Титаник» должна была помочь операция «Уран». Ее начало планировалась раньше «Марса» с целью разгромить войска Паулюса под Сталинградом и отвлечь все германские резервы на юг. После момента слабости Сталин опять набрался оптимизма и теперь тоже, на манер Гитлера, хотел от своих войск все и сразу, а именно – завершение войны еще в 1943 году. Огромный фронт в последние дни лета был натянут как струна – стороны пошли ва-банк…

План Союзников

Планы англичан и американцев были проще. Теперь они предполагали удерживать Иран, наращивать там войска, а зимой вернуть Ирак. Дальше союзники, по мере наращивания сил, рассчитывали вернуть себе и остальные утраченные позиции. Союзники знали, что на территории Турции уже находятся германские войска, а значит ее вступление в войну уже фактически предрешено. Однако они считали, что достаточно сильный удар союзных армий по немцам может заставить турецких политиков поменять сторону. Это обеспечило бы армиям Антигитлеровской коалиции выход на Балканы, к границам других ненадежных союзников Рейха.

Но на реализации этих планов британцам первым делом нужно было удержать Иран и Индию в своих руках, чем соответственно не допустить соединения германских и японских войск. Сюда везли все – для Англии здесь решалось ее будущее. Теперь и для ее это был главный фронт войны.

Положение на Кавказе к началу операции «Цитадель».

Русско-кавказские отношения всегда были, мягко говоря, непростыми. Если взять предельно упрощено, то народы Кавказа традиционно делились на очень хитрых последователей принципа «Отстоим свои интересы до последнего русского» и очень воинственных последователей совсем нехитрого лозунга «Свобода или смерть», после которого, как правило, следовали напоминания о величии Аллаха и пророка Его, Магомета. Крайними полюсами, в рамках этой шкалы, выступали соответственно армяне и чеченцы. Остальные размещались меж этими крайностями, но умереть за СССР не хотели не те не другие. Отдельные идейные коммунисты составили исключение лишь подтверждающее правило. Сталин и Берия, сами будучи уроженцами этого сурового края, понимали это лучше чем кто либо другой.

В результате прорыва немцев на Кавказ авторитет советской власти упал очень низко. Антисоветские партизанские отряды появились даже в Армении и Грузии. Горцы и казаки захваченных немцами территорий уже активно стреляли в советских солдат. В Чечне ситуация грозила выйти из под контроля в любой момент. На чеченцах стоит остановиться особо. Характерной чертой повстанческо-партизанского движения Чечено-Ингушетии стало именно то, что вместо бывших духовных авторитетов – мулл и шейхов – во главе его постепенно становились люди светские и политически вполне разбирающиеся во всех тонкостях советской колониальной политики на Кавказе. По сути дела, советская власть за 20 лет своего существования, накачав горскую молодежь идеями социализма по самые уши, все таки сумела «совершить подвиг» и вырастить на свою голову настоящих национал-социалистов.

Началось это с определенного заигрывания большевиков с нацменьшинствами СССР. Целью процесса, известного под названием «коренизация», было выращивание коммунистических кадров на местах, с целю улучшения управления окраинами захваченной большевиками царской империи. Однако «коренизация» породила весьма неожиданный и неприятный побочный результат – так называемых «националкоммунистов», отстаивающих идеи «особого пути к коммунизму» для своих народов. Сталин бистро понял, что этот процесс ведет как минимум к распаду СССР на нескольких коммунистических государств. А потом глядь, и русские потребуют для себя «коренизацию». Это для грузина Сталина было бы равноценно политической смерти. Окончательно отношения между Москвой и «националкоммунистами» испортило решение начать всеобщую коллективизацию сельского хозяйства. Большинство национальных кадров считало, что коллективизация для их народов либо не нужна вообще, либо преждевременна, либо должна проводиться только после проведения очень серьезной подготовительной работы с учетом местной специфики. В результате Сталину пришлось «коренизацию» срочно сворачивать повсюду, от Белорусии аж до самой Средней Азии и вместо нее запускать «борьбу с буржуазным национализмом».

В ходе этой борьбы местных нацкадров частично перестреляли, частично, в целях «перевоспитания», отправили в «места не столь отдаленные». Немудрено, что многие из уцелевших, будучи разочарованы в коммунизме, обратили свое внимание на «другой социализм» как раз в то время пришедший к власти в Германии. Антирелигиозная же политика Сталина привела к тому, что кавказцам, в большинстве своем глубоко религиозным людям, стали запрещать посещать мечети, а потом и вовсе стали их разрушать. Мулл ссылали в лагеря или расстреливали. А местные коммунисты, почитывая Маркса, ну никак не могли полностью отказаться от традиционного «опиума для народа». Дитем такого незаконного сожительства «Капитала» с «Кораном» в головах молодых партийных и комсомольских выдвиженцев Чечни стала Национал-социалистическая партия северокавказских братьев (нем. Nationalsozialistische Partei der Nordkaukasischen Brüder). Она возникла в результате слияния «Особой партии кавказских братьев» Хасана Исраилова (из-за не слишком благозвучной для «истинного арийца» фамилии принявшего псевдоним Хасан Терлоев, по названию своего тейпа) с «Чечено-горской национал-социалистической подпольной организацией» (нем. Nationalsozialistische Illegale Tschetscheno-Bergorganisation) Майрбека Шерипова. Ее численность, по данным НКВД, вскоре достигла 5000 человек.

НСПСБ выдвинула простой лозунг «борьбы с большевистским варварством и русским деспотизмом». После победы немцев предполагалось создать на Северном Кавказе «свободную братскую Федеративную республику — государство братских народов Кавказа по мандату Германской империи». Лозунг оказался популярным и скоро силы партизанского войска уже насчитывали примерно 15000 бойцов, численность которых можно было легко увеличить до 25 тысяч. Возглавляли их «проверенные товарищи» с вполне приличным партийным стажем!

Майрбек Шерипов (1905 — 7 ноября 1942) был младшим братом Асланбека Шерипова, командира Чеченской Красной Армии, убитого белыми в сентябре 1919 года. В юности вступил в ВКП(б) и начал работать в качестве юриста. В 1938 году Майрбек Шерипов был арестован за «антисоветскую пропаганду», но в 1939 был выпущен на свободу, по недостатку улик. В 1941 году его назначили председателем Леспромсовета Чечено-Ингушской АССР. Однако осенью 1941 года Шерипов перешел на нелегальное положение и начал вооруженную антибольшевисткую борьбу.

Хасан Исраилов был членом ВКП(б) с 1929, работал постоянным местным корреспондентом московской «Крестьянской газеты», писал также стихи и пьесы. В 1931 году арестован за «контрреволюционную клевету» (по сути за критику местных чиновников) и приговорен к 10 годам заключения. Через три года выяснилось, что некоторые из чиновников, которых он критиковал как «грабителей и взяточников», оказались ими и на самом деле. Исраилова освободили и даже восстановлен в партии.

Хасан Исраилов

Скоро неугомонный журналист, совместно с другими чечено-ингушскими творческими деятелями, направил советскому руководству письмо с предложением снять со своих постов первого секретаря Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) Егорова и начальника местного НКВД Раева, поскольку продолжение их политики неминуемо приведет к всеобщему народному восстанию. В результате Исраилов вновь был арестован, но когда в начале 1939 года и Раев и Егоров сами были арестованы как «враги народа», Исраилова вновь освободили. Когда он, в январе 1940 года, вернулся в Чечню, его вызвали к новому секретарю обкома Быкову и предложили подать заявление о восстановлении в партии. Исраилов ответил, что подаст заявление на днях. Похоже, партийные игрища в стиле «посадить, нет восстановить» уже окончательно «достали» этого борца с коррупцией.

Через неделю в обкоме было получено его заявление следующего содержания: «Вот уже двадцать лет, как Советская власть ведет войну на уничтожение моего народа по частям – то как кулаков, то как мулл и «бандитов», то как «буржуазных националистов». Теперь я убедился, что война отныне ведется на истребление всего народа. Поэтому я решил встать во главе освободительной войны моего народа». От слов бывший журналист незамедлительно перешел к делу. В горных районах Чечни начались вооруженные выступления. Руководимые Хасаном Исраиловым повстанческие отряды громили колхозы, убивали и разоружали сотрудников милиции. Жестоко страдало и русское мирное население. После очищения ряда горных районов был созван вооруженный народный съезд в Галанчоже и объявлено провозглашение «временного народно-революционного правительства Чечено-Ингушетии» во главе с самим Исраиловым.

Когда началась советско-германская война, восстание Исраилова полыхнуло с новой силой. Исраилов сразу стал пламенным национал-социалистом (веянье времени, а как же). Повстанцы одержали несколько побед и опять заняли значительную территорию. Дело дошло до того что весной 1942 года советское командование ВВС отдало приказ о массированных бомбардировках горной части Чечено-Ингушской АССР. Естественно, гибло в основном гражданское население. В аулах Шатоя, Итум-Кале и Галанчожа жителей, убитых воздушной бомбежкой и артиллерийскими обстрелами, числилось больше, чем оставшихся в живых. Операции Красной Армии с привлечением войск охраны тыла, бронетанковых частей и авиации, не имели особых успехов – ведь Исраилов оплел фактически весь Северный Кавказ своей агентурой. Его агент Албогачиев работал, не много не мало, наркомом внутренних дел Чечено-Ингушской АССР. Начальник отдела по борьбе с бандитизмом ЧИ АССР подполковник ГБ А.Алиев и другие работники вели переговоры с Исраиловым об оказании содействия немецким войскам и саботировали борьбу с повстанцами. При таком положение дел партизаны легко уходили от преследования и сами наносили внезапные удары.

Германское командование решило воспользоваться ситуацией и забросило на территорию ЧИАССР несколько разведывательно-диверсионных групп, которые установили контакт с повстанцами, после чего начался сброс для них оружия на парашютах. Немцы также издали специальный приказ, в котором указывалось на необходимость радикально иного поведения немецкого солдата, чем это имело место на Украине и в других областях. Кроме того с февраля 1942 года в составе вооруженных сил Германии были созданы северокавказские легионы из военнопленных и добровольцев, выходцев из народов Северного Кавказа.

Вояки спецподразделения «Бергман»

Были сформированы кавказские части специального назначения в составе Абвера и турецкой армии. Турция по традиции имела огромный авторитет в глазах кавказцев-мусульман. В результате в конце августа – начале сентября повстанцы практически полностью контролировали всю горную Чечено-Ингушетию. Руководители восстания планировали распространить его на горные районы Грузии, Дагестана и других кавказских территорий.

Севернее – в прикавказских степях – проживали казаки, которых коммунисты в свое время подвергли форменному геноциду. К 1936 году Сталин пришел к мнению что казачество наконец то достаточно перевоспитано, после чего снял ограничения на службу казаков в рядах РККА. У значительной части казаков данное решение получило поддержку. Советскому правительству было отправлено следующее письмо, опубликованное в газете «Красная звезда» от 24 апреля 1936 года: «Пусть только кликнут клич наши Маршалы Ворошилов и Буденный, соколами слетимся мы на защиту нашей Родины … Кони казачьи в добром теле, клинки остры, донские колхозные казаки готовы грудью драться за Советскую Родину…»

Другие, которых воротило от самого словосочетания «колхозные казаки», затаились, ожидая только удобного случая рассчитаться с советской властью. С приходом немцев они встали на их сторону, создавая добровольческие отряды. Советские донесения отмечали, что эти отряды «дерутся стойко, с криками «Ура, за Родину!». Так летом 1942 года, действующие в составе 1-й танковой и 17-й полевой армий вермахта казачьи полки «Юнгшульц» и «Платов» сражались с частями 4-го гвардейского Кубанского казачьего корпуса Кириченко.

Наиболее прочную опору советской власти на Кавказе еще со времен Гражданской Войны составляла неказачья часть местного русского населения, в дореволюционной России называемая «иногородние». По опыту Гражданской войны, они не ждали добра, в случае победы немцев, не от казаков, не тем более от горцев. И те и другие презирали потомков крепостных крестьян и держали их за «унтерменшей» еще с дореволюционных времен. Потому укомплектованные потомками местных «иногородних» части сражались с исключительным упорством.

Тупик «Эдельвейса»

В начале сентября войска Листа продолжали реализацию плана «Эдельвейс». Более двух третей территории, намеченной к захвату, были взяты — почти весь Северный Кавказ, кубанские просторы и Сальские степи, Майкопский нефтеносный район, перевалы через Главный Кавказский хребет. На Эльбрусе развевались флаги со свастикой. Это были как раз те дни, когда Черчилль пил гораздо больше, чем можно пить в его годы, и часто вызывал советского посла Майского, чтобы спросить его с некоторой ехидцей: «Когда же дядюшка Джо обратится к Гитлеру с просьбой о заключении мира?»

Немецкие солдаты на Кавказе – итог летнего наступления Вермахта

Но «дядюшка Джо» думал иначе. 23 августа из Тебриза, крюком через Москву, в Тбилиси прибыл член Государственного Комитета Обороны Л.П. Берия, которому и было доверено спасение ситуации. Тот прошелся ураганом по штабам скидывая с должностей одних и заставляя наконец то начать работать других. Обанкротившийся штаб Северо-Кавказского фронта упразднили. Очевидец событий Серго Берия пишет: «Штаб фронта полностью утратил управление войсками и был деморализован. По согласованию со Ставкой и ГКО отец освободил от должности командующего фронтом Семена Буденного и члена Военного совета Лазаря Кагановича, еще целый ряд людей, повинных в развале обороны. Сталин это решение одобрил, потому что сам убедился в неспособности руководства фронта организовать должный отпор противнику.

Я видел Буденного, находящегося, как мне показалось, в состоянии прострации. Когда отец приехал к нему, тот начал убеждать: «Незачем эти мандариновые рощи защищать, надо уходить!» Отец, хотя и знал, что как военачальник представлял собой маршал Буденный, был поражен. Командующий фронтом не мог внятно объяснить, где какие части находятся, кто ими командует. Когда он докладывал отцу об обстановке, тот сразу понял, что больше говорить не о чем. Прервав разговор, отец начал вызывать к себе командиров всех рангов и выяснять, что же там происходит в действительности.

На моих глазах делали карту боевых действий, и маршал Буденный сидел в сторонке с отсутствующим взглядом. Мне показалось, что он вообще толком не понимал, о чем идет речь».

Товарищ Берия умел убеждать. Авиация фронта, наконец, получила задачу вести ежедневную разведку с воздуха всех перевалов через Главный Кавказский хребет и дорог, ведущих к ним с севера. На горных перевалах и дорогах создавались заграждения и система узлов обороны. Из резерва Ставки для обороны перевалов была направлена группа альпинистов — инструкторов из состава отдельной мотострелковой бригады особого назначения, сформированной в войсках НКВД из добровольцев-спортсменов разного профиля. Эти профи помогли создать 16 отдельных горнострелковых отрядов, предназначенных для действий в высокогорной местности. Они должны были придаваться находившимся там частям или действовать самостоятельно, оставаясь в подчинении штаба 46-й армии. Каждый отряд состоял из двух рот автоматчиков по 100 человек и одной пулеметно-минометной роты с приданными ей взводами саперов и противотанковых ружей. Общая численность отряда составляла 300–320 человек. Укомплектовывались они альпинистами, которых теперь искали по всем фронтам. В результате в сентябре обстановка в горах начала стабилизироваться. «Эдельвейсы», обладая гораздо более высокой подготовкой, продолжали наносить чувствительные удары, однако силы группы армий «А» уже были почти на исходе.

Советские войны-альпинисты

31 августа Гитлер из своей ставки еще раз напомнил фельдмаршалу Листу: «Главная задача 1-й танковой армии — уничтожение противника в излучине Терека… Всеми силами, и прежде всего подвижными, продолжать наступление на Грозный, чтобы наложить руку на район нефтепромыслов». В ночь на 1 сентября 1942 года войска 1-й немецкой ТА группы армий «А» нанесли отвлекающие удары восточнее Моздока. В тот же день, Гитлер заявил на совещании руководящего состава вермахта: «Все зависит от упорства! Противник израсходует свои силы быстрее, чем мы… Кто-то должен выдохнуться, но не мы». Началась Моздокско-Малгобекская операция.

Главный свой удар Клейст обрушил на соединения 9-й армии. К началу этого наступления общее соотношение сил на грозненском направлении было в пользу советских войск. Но так как командование Северной группы продолжало держать свои силы распределенными равномерно по всему фронту, то немцы на направлении главного удара имели 6-кратное превосходство в артиллерии и 4-кратное в танках. Из имевшихся в Северной группе войск 2356 орудий и минометов на Малгобекском направлении в первый период операции было задействовано только 237. Потому уже на следующий день войска Клейста форсировали Терек южнее Моздока и вклинились в оборону советских войск на глубину до 12 км. 3 сентября советские войска контратаковали силами 11-го гвардейского стрелкового корпуса и отбросили немцев на 9 километров.

Подготовка укреплений под Малгобеком

Однако Клейст не отказался от своего замысла и в ночь на 4 сентября нанес сильный удар группами танков (около 100 машин 3-й дивизии) с десантом на броне, поддерживаемых двумя дивизионами штурмовых орудий. В полосе 9-й армии им удалось продвинуться еще на 12 км, после чего немцы были остановлены советскими танкистами и морпехами, у подножия Терского хребта. Большую роль в этом сыграли условия местности: танковые группировки могли продвигаться только по долинам, огражденным хоть и невысокими, но крутыми горами, перерезанными ущельями, оврагами и покрытыми густым лесом; танкоопасные направления легко просчитывались. А немецкие средние танки плохо подходили для прорыва глубоко эшелонированной обороны, которую наконец то научились строить противостоящие им советские командиры. Большую помощь, что было довольно редко для 1942 года, советским наземным войскам также оказывала авиация 4-й воздушной армии. Воспользовавшись занятостью «орлов» фон Ригхтгофена в Сталинграде, она заставляла немцев все чаше атаковать ночью.

1 сентября Ставка ВГК преобразовала Северо-Кавказский фронт в Черноморскую группу войск Закавказского фронта под командованием генерал-полковника Я.Т. Черевиченко. Буденный остался не у дел. Впрочем, замена была равноценная: один кавалерист времен гражданской войны сменил другого с понятными последствиями. Увы, генерал-полковник Черевиченко тоже оказался полным бездарем (РИ генерал-полковник Черевиченко, после смещения с должности, долго находился в распоряжении Ставки, где ему не как могли найти применения. Только в апреле 1945-го ему все же доверили командовать стрелковым корпусом.)

В ночь на 2 сентября части 46-й немецкой пехотной дивизии и 3-й румынской горнострелковой дивизии начали форсирование Керченского пролива. Высадке пытались противодействовать береговая артиллерия, подразделения морской пехоты и авиация Черноморского флота. Вышедшие из Новороссийска в южную часть Керченского пролива торпедные катера не нашли десантные суда, так как противник действовал в северной части пролива. Не смог помешать и ночной обстрел порта Феодосии: советские корабли отогнали итальянские катера и немецкая авиация, повредив торпедой крейсер «Молотов». К 5 сентября части Красной армии на катерах, тральщиках и сейнерах покинули Таманский полуостров.

Советское командование лихорадочно формировало все новые части морской пехоты и готовило к обороне Новороссийск, однако время было упущено и немцы, после несколько дней жесточайших боев, 7 сентября ворвались в город. В результате генерал Котов слетел с должности командира 47-й армии и был заменен генералом А.А. Гречко. Однако эта перестановка запоздала. В ночь на 10-е сентября Новороссийск был оставлен. Защитники города отошли и закрепились на восточном берегу Цемесской бухты, что лишало немцев возможности использовать Новороссийский порт для снабжения своих войск, так как тот простреливался с советской стороны артиллерийским и пулеметным огнем. Пробиться дальше немцы и румыны не смогли.

За Новороссийск обе стороны сражались с особым упорством

К тому времени кризис немецкого наступления стал совершенно очевидным. Чтобы установить причины слишком медленного продвижения, Гитлер откомандировал к Листу в Сталино начальника штаба оперативного руководства ОКБ генерала Йодля. Докладывая о том, что наступление 1-й танковой армии на Баку близко к своей остановке, генерал-фельдмаршал просил Йодля доложить фюреру, что нужно либо поторопить Манштейна, либо дать резервы. Вечером 10 сентября Лист получил краткий ответ «Продолжайте атаковать! Манштейн выступает завтра».

(Продолжение следует)