Кировская Весна. 1937 год. Часть 3 ИСПРАВЛЕНО
Данный пост выкладывается с чуством глубокой и искренней благодарности коллеге redstar72
который познакомил меня с книгой С М Киров Избранные статьи и речи, издания 1939 года
здесь добавлен кусок о боевых действиях танкистов в Испании 1937 году и изменена речь Кирова
Апрель 1937 года. Советские танки в боях
В марте в Испанию прибыла первая (и последняя) партия советских танков БТ-5 — 50 машин. В начале апреля 1937 г. из них сформировали Интернациональный танковый полк. В его составе было три танковых роты, автотранспортный батальон, медицинский, хозяйственный, саперный и мотоциклетный взводы Командиром полка назначили полковника С.Кондратьева, его заместителями — майоров П.Фотченкова и А.Ветрова, начальником штаба — майора В.Кольнова, командирами рот капитанов П.Сиротинина, Н.Шатрова, И.Губанова, командиром автотранспортного батальона — испанского капитана Л.Сантес. Механиками-водителями и радистами танков стали советские специалисты, а наводчиками и заряжающими — иностранные добровольцы и обстрелянные испанские танкисты. Таким образом, каждый экипаж состоял из представителей двух-трех стран, что создавало определенные трудности в боевых условиях.
6 апреля 1937 г., совершив 500-км марш на колесах по шоссе, полк выдвинулся на Арагонский фронт. До 10 апреля он находился в резерве и готовился к боям. 12 апреля командиру полка С.Кондратьеву был передан приказ командования о поддержке танками атаки испанской пехоты под Фуэнтес-де-Эбро.
Оборону в этом районе несли обстрелянные и хорошо вооруженные войска франкистов. С помощью немецких инженеров фортификаторов здесь была создана система оборонительных позиций с окопами полного профиля, железобетонными блиндажами, минными полями и разного рода противотанковыми препятствиями. Многие каменные дома были превращены в доты.
13 апреля 1937 г. в 12 ч дня танки сосредоточились в исходном районе в 30 км юго-восточнее Сарагосы. В трех километрах впереди боевых машин в неглубоких окопах расположились бойцы 15-й интербригады. По настоянию испанского командования на танки посадили стрелков-десантников из 24-го испанского батальона. Советские военные советники возражали против такого решения, так как даже в СССР этот вопрос не был полностью изучен, однако «испанские товарищи» все же поступили по-своему.
В атаке участвовало 48 танков. После жестокого боя они прорвали все три линии укреплений, а отдельные машины прорвались к Фуэнтес по бездействующему каналу искусственного орошения. Однако противник взорвал дамбу и, пустив на прорвавшиеся танки воду, вынудил их отойти. Так как танковый десант большей частью разбежался при обстреле, а интернационалистов было недостаточно для удержания захваченной территории, боевые машины стали возвращаться на исходную позицию. Потери полка были огромны. Из боя не вернулись 16 танков и 37 танкистов. Более половины личного состава 15-й интербригады (1500 человек) было убито или ранено в этом бою.
20 апреля, после приведения матчасти в порядок, полк направили на теруэльский участок Восточного фронта. Город-крепость Теруэль был хорошо укреплен, а его гарнизон насчитывал 20 тысяч человек.
Наступление на Теруэльский выступ предполагалось проводить силами пяти армейских дивизий республиканской армии. Пехоту поддерживал Интернациональный танковый полк (42 танка БТ-5 с советскими экипажами), усиленный батальоном бронемашин (30 бронеавтомобилей БА-6 с испанскими экипажами), и несколько рот Т-26 (всего в операции участвовало 92 танка и 60 броневиков).
Глубокой ночью 24 апреля 1937 г. без предварительной артиллерийской и авиационной подготовки, войска республиканцев неожиданно начали общее мощное наступление с севера, юго-востока и юга, 16 декабря Теруэль был окружен. 11-я и 64-я дивизии заняли оборону на внешнем полукольце окружения, 34-я дивизия должна была захватить город. В этих боях активно участвовал и Интернациональный танковый полк. Вторая и четвертая танковые роты взаимодействовали с 34-й дивизией, первая танковая рота и батальон бронемашин под общим командованием полковника С.Кондратьева наступали на Теруэль вдоль западного берега реки Турия, а третья танковая рота поддерживала наступление частей 68-й дивизии.
25 апреля республиканские подразделения в сопровождении танков ворвались на окраины города. В бой ввели свежую 70-ю дивизию, которая вместе с бронетанковой группой Кондратьева должна была овладеть городом. Через сутки эту задачу выполнили, однако сам С.Кондратьев был тяжело ранен, поэтому командование принял на себя майор В.Кольнов. Танки и бронеавтомобили в составе смешанных танко-стрелковых групп втянулись в уличные бои, в ходе которых боевые машины понесли большие потери. 27 апреля пал последний оплот франкистов — здание банка, и операция по взятию города блестяще завершилась. Но вместо того чтобы продолжить преследование противника и отодвинуть фронт на 50 — 60 км западнее Теруэля, операцию объявили законченной.
Генерал Франко тут же воспользовался пассивностью республиканского командования. Он беспрепятственно подтянул резервы и утром 30 апреля 1937 г. войска мятежников перешли в наступление. Топливо и боеприпасы Интернационального танкового полка к этому моменту были исчерпаны, а колонну снабжения перехватила выдвинувшаяся далеко вперед танковая засада националистов. Республиканские части без активной поддержки танкистов не смогли удержать противника на подступах к городу и 1 мая 1937 г. мятежники вновь вошли в Теруэль. Материальная часть Интернационального танкового полка была утрачена – танкисты подорвали их при отступлении. Потери в людях достигали 60%. Понесший в этих боях большие потери, 2 мая полк был выведен в резерв, затем укомплектован испанцами, пополнен танками Т-26 и переформирован в танковую бригаду. /Прим. Автора – описание сражений дано без изменения, даты сражений изменены относительно реальной истории [23]/
19 апреля 1937 года. Тухачевский. Телеграмма
МОСКВА КРЕМЛЬ.
19 АПРЕЛЯ СЕГО ГОДА В 14:25 НА ВЫЕЗДЕ ИЗ ВАЛЕНСИИ АВТОМОБИЛЬ ПОЛНОМОЧНЫМ ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ СССР МИХАИЛОМ НИКОЛАЕВИЧЕМ ТУХАЧЕВСКИМ ПОПАЛ АВТОКАТАСТРОФУ ТЧК ВОДИТЕЛЬ ЗПТ РАЗОГНАВ МАШИНУ 100 КМЧ НЕ СПРАВИЛСЯ УПРАВЛЕНИЕМ СТОЛКНУЛСЯ СО СТАЯЩИМ НА ОБОЧИНЕ В ОЖИДАНИИ РЕМОНТА ТАНКОМ Т-26 РЕСПУБЛИКАНСКИХ СИЛ ТЧК
ОТ ПОЛУЧЕННЫХ РАН ТУХАЧЕВСКИЙ СКОНЧАЛСЯ НА МЕСТЕ ТЧК
ГРОБ ТЕЛОМ ПОКОЙНОГО БУДЕТ ДОСТАВЛЕН ИЗ КАРТАХЕНЫ В СЕВАСТОПОЛЬ.
ВАЛЕНСИЯ, ШТЕРН.
20 апреля 1937 года. Третий боевой поход крейсеров.
Зимой 1937 года, в преддверии третьего боевого похода, на носу (для «Червона Украина» и «Красного крыма» взамен носовой спаренной 100-мм установки Минизини) и на корме на каждом из трех крейсеров ЧФ ВМС РККА СССР были установлены по одному спаренному 40-мм артавтомату, приобретенных в рамках договора между советским правительством и шведской компанией Бофорс. Торпедные аппараты этих крейсеров в дальнейших боевых походах было решено держать разоруженными.
Третий боевой поход (апрель 1937 года) ставил перед собою целью плановую замену всех военных советников и военных специалистов, отслуживших в Испании семь-девять месяцев, за исключением единственно Чрезвычайного и Полномочного посла. Личный состав советских военных дипломатов на этот раз прошел трехмесячные углубленные курсы испанского языка в СССР. В Испанию, как и в ходе Второго боевых походов, были доставлены командиры и начальники штабов, летчики, артиллеристы, танкисты, моряки – всего 500 человек. К этому моменту вооруженные силы испанского правительства включали в себя уже более 500 000 человек, в том числе около 40 000 иностранцев в составе нескольких интернациональных бригад, включающих в себя антифашистов из разных стран мира. Кроме кадровых военнослужащих РККА, на этот раз в числе военных советников с дипломатическими паспортами в Испанию была направлена и часть военнослужащих запаса со свободным знанием французского языка, прошедших, наряду с курсами испанского, также доподготовки по воинским специальностям (в основе своей военнослужащие запаса имели опыт участия в Империалистической войне в качестве военных специалистов, а также опыт участия в Империалистической войне в чине офицеров). В состав отряда боевых кораблей, кроме крейсеров «Красный Кавказ», «Красный Крым» и «Червона Украина», также входили две новые подводные лодки типа Щука (Щ-202 и Щ-203), вошедшие в строй Черноморского Флота в январе 1936 года. Подводные лодки, укомплектованные исключительно добровольцами, в порту Картахены спустили советский военно-морской флаг и подняли флаг республиканских военно-морских сил. Каждая получила на борт по два испанских офицера связи и принимала участие в боевых действиях в составе республиканского флота до октября 1938 года. Впрочем, по ряду причин существенных боевых успехов советским подводникам достигнуть не удалось, что послужило серьезным поводом для изменений в процессе боевой подготовки ВМС РККА в последующие годы.
Третий боевой поход прошел без происшествий, чему в немалой степени способствовали многочисленные смены курса и скорости хода, позволившие крейсерам ускользнуть от ожидавших их засад. В Картахену корабли, двигавшиеся с наступления сумерек от африканского побережья полным ходом, вошли в 23 часа, совершили оперативную выгрузку и погрузку личного состава военных советников и в 5 утра покинули порт. На прикрытие кораблей в акватории порта по настоянию Н.Г.Кузнецова, сменившего на посту военно-морского атташе трагически погибшего Орлова, были отряжены две эскадрильи с лучшими советскими летчиками-истребителями на И-16. Обратным рейсом, кроме завершивших свое пребывание советников первого призыва, был доставлен гроб с телом трагически погибшего в автокатастрофе М.Н. Тухачевского.
Апрель 1937. Испания-СССР. Гусев.
Трудно в подробностях восстановить по памяти беседу с главным военным советником в Испании. Смысл ее сводился примерно к следующему:
— Всесторонне и критически оцените схватки и сражения, участниками и свидетелями которых вы были. Принимайте все зависящие от вас меры, чтобы помочь быстрей преодолеть недостатки, вскрытые в ходе боевой работы. Некоторые из вас несомненно встретятся на родине с руководителями партии, правительства, наркомами, авиаконструкторами, директорами заводов. Надеюсь, у вас хватит смелости сказать всю правду, отметить и недостатки, промахи, упущения…
Потом выступил Филипп Александрович Агальцов. Он был не менее лаконичен и конкретен. Над чем следует подумать? Что обсудить коллективно? О чем следует доложить в верхах в первую очередь? Таковы три вопроса, затронутые Агальцовым. Он ответил на них так.
Во-первых, надо оценить положительные качества материальной части нашей авиационной техники: самолетов, моторов, вооружения, приборов. Одновременно отметить и слабые стороны материальной части, подсказать, что именно необходимо изменить, а что заменить, усовершенствовать, чтобы техника была еще более безотказной, мощной и грозной для врага.
Во-вторых, обобщить опыт работы по подготовке летного состава: отметить хорошие результаты, не обойти молчанием недоработки. Коллективно выработать конкретные предложения, рекомендации по этому вопросу.
В-третьих, изложить свою точку зрения о составе и боевых порядках в авиации. В частности, о звене истребителей и его боевом порядке, о тактике действия разных видов авиации.
Филипп Александрович посоветовал подумать, обсудить эти вопросы сначала в эскадрильях, потом — в группе. А затем прийти к единому мнению. Единое коллективное мнение, подчеркнул он, — основа ваших коллективных выступлений при встречах в верхах, когда мы приедем в Центр.
— А то, что вас попросят обо всем написать и высказать предложения, — это уж точно. Так делали летчики всех групп, которые возвращались в Союз, — сказал Ф.А. Агальцов.
Штерн и Агальцов как будто читали наши мысли. И в этом не было ничего удивительного. Они часто бывали на аэродромах. Беседовали по душам с летчиками как до воздушного боя, так и после их возвращения. Присутствовали на разборах. Все, что у нас наболело, все недостатки, которые хотелось устранить побыстрей, — обо всем этом мы делились с ними, зная, что нас поймут, помогут, сообщат выше и будут добиваться выполнения наших предложений, рекомендаций, советов.
— У вас будет несколько суток, пока доберетесь до родных берегов, — продолжал Агальцов. — Используйте их для обмена мнениями. В Центре вам, видимо, предоставят время еще раз обдумать и описать все, что относится к опыту воздушных боев, проведенных в Испании. А некоторым из вас, повторяю, придется отстаивать ваши предложения в верхах. Там ничего не примут на веру без аргументации, будут задавать вопросы, и, конечно же, весьма сложные…
Разговор у Штерна и Агальцова был очень дельный. Как и другие товарищи, я почувствовал, что задача возложена на нас ответственная — основательно все продумать, по-настоящему обобщить накопленный опыт и все самое ценное откровенно доложить в Центре.
Наступил день отъезда. Рассаживаемся по машинам и едем в Картахену.
Со Штерном я снова встретился в 1939 году в Монголии, на Халхин-Голе. А в 1940 году судьба свела меня с ним на полях боев с белофиннами. Тогда он командовал 8-й армией. Командующим ВВС этой армии был И.И.Копец, а я — его заместителем.
Подымаемся на палубу. Навстречу летчикам тянутся дружеские руки наших моряков. От командира крейсера мы узнали, что в Севастополе мы будем через десять суток. Этого времени достаточно, чтобы мы, летчики, успели обсудить узловые проблемы, которые должны составить основу нашего коллективного доклада Центру о боевой работе нашей авиагруппы в Испании. Каждый час мы старались использовать с пользой для дела.
Сравнивая летно-технические данные наших самолетов (И-15, И-16, Р-зет, СБ) и самолетов противника (Ме-109, появившийся в небе Испании в марте 1937 года, «фиат», Хе-51), мы тщательно взвешивали все плюсы и минусы. Когда речь зашла об истребителе И-16, все летавшие на нем были едины во мнении, что эта машина подчиняется лишь тому летчику, который хорошо владеет техникой пилотирования, особенно на малых скоростях, малых высотах, при резких эволюциях. Что касается самолетов И-15, СБ, то они на малых скоростях в воздухе вели себя «джентльменски»: перед срывом в штопор накачивались с крыла на крыло, «клевали на нос», словно предупреждая летчика — «Смотри в оба! Увеличь скорость, а то сорвусь».
И-16 вел себя по-иному. При потере скорости, он мгновенно, именно мгновенно, срывался в штопор. При потере скорости на левом развороте он мог свободно срываться как в левый, так и в правый штопор. Не только мне, но и всем моим товарищам по авиагруппе, истребитель И-16 напоминал норовистого коня, требующего к себе постоянного, ежесекундного внимания.
На И-16 шасси убирались вручную. Делалось это так: после взлета, на малой скорости и высоте 15-20 метров, летчик снимал левую руку с сектора газа, брал ручку управления, а правой убирал шасси. Приходилось делать более 40 оборотов рукояткой. Если же скорость увеличивалась, то шасси не уберешь без больших физических усилий. Мы пришли к выводу, что нужно совершенствовать машину, добиться того, чтобы облегчить уборку шасси. Ведь пилотировать самолет И-16 приходится левой рукой, часто — на малой скорости, малой высоте, не ослабляя наблюдения за противником. Если шасси не убраны, И-16 значительно терял свои качества как истребитель.
Вместе с тем мы не умаляли неоспоримых достоинств самолета И-16. Решили отметить в коллективном докладе Центру такие его положительные качества.
Во-первых, И-16 по своим размерам меньше, чем немецкие и итальянские истребители. Следовательно, его труднее обнаружить в воздухе. Как правило, летчики на И-16 обнаруживали самолеты противника первыми.
Во-вторых, мотор-звезда воздушного охлаждения на И-16 превосходит мотор жидкостного охлаждения на любом истребителе противника. Мотор воздушного охлаждения — надежный щит для летчика при лобовых атаках. Он живучее мотора жидкостного охлаждения. Даже несколько попаданий не выводили его из строя. Что касается мотора жидкостного охлаждения, то он выходил из строя при первом же попадании в него.
Полюбившийся нам «ишачок» мы хотели видеть еще лучшим — самым быстрым, самым мощным по вооружению, самым живучим, самым маневренным истребителем!
Вырабатывая свои предложения, летчики высказывали самые различные мнения. Каждый стремился извлечь полезные уроки из опыта воздушных боев в Испании, внести свою лепту в общее дело дальнейшего совершенствования истребителей и бомбардировщиков.
В итоге творческих диспутов пришли к следующим заключениям:
И-16: Заменить механическую уборку шасси на автоматическую (воздухом или гидравлически).
И-15: Поставить убирающиеся шасси.
Оба истребителя оснастить более мощными двигателями воздушного охлаждения, вооружить их четырьмя пулеметами (двумя калибра 12,7 или более крупного); оснастить их калиматорным прицелом, бронеспинкой заодно с сиденьем летчика; приемо-передающей радиостанцией; кислородным оборудованием.
Мы исходили из того факта, что истребителям, вооруженным пулеметами калибра 7,62 и даже 12,7, трудно разбить строй бомбардировщиков, прикрытых истребителями. Ведь с момента обнаружения до момента сбрасывания бомб в распоряжении наших истребителей мало времени. Они успевают сделать две, максимум три атаки под воздействием истребителей прикрытия противника. Вот почему мы предлагали установить на истребителях более мощное оружие (по своей ударной силе оно должно не уступать зенитному снаряду или осколочной бомбе, взрывающейся в воздухе). Удар таким оружием по группе бомбардировщиков противника позволит расстроить ее боевой порядок, нарушить огневое взаимодействие. После такого удара наши истребители своим бортовым оружием (пулеметами калибра 12,7 мм) смогут успешнее атаковать бомбардировщики.
В своем коллективном докладе мы отметили, что установить на истребителях новое оружие можно под плоскостью (по типу бомбовой подвески) и что на эскадрилью в 12 самолетов с таким оружием можно иметь звено в четыре самолета.
Наши предложения по совершенствованию СБ заключались в следующем:
поставить более мощные и более высотные моторы, желательно воздушного охлаждения;
заменить пулеметы калибра 7,62 мм у штурмана и стрелка-радиста на пулеметы калибра 12,7 мм;
увеличить бомбовую нагрузку с 600 кг до 1200-1500 кг;
создать еще одну огневую точку — спарку пулеметов калибра 12,7 мм, позволяющую прикрывать огнем нижнюю сферу самолета.
В коллективный доклад Центру были включены предложения по дальнейшему совершенствованию организационной структуры, боевого порядка эскадрильи и звена.
Боевой состав эскадрильи истребителей мы предложили оставить прежним — в двенадцать самолетов, а число звеньев в эскадрилье сократить до трех по четыре самолета в каждом. Так практически мы и летали в Испании. Звено состояло из двух пар. Каждая из них была огневой единицей. Опыт показал, что звено из двух пар истребителей сильнее в огневом отношении по сравнению с прежним звеном (три самолета). Командир такого звена имеет более широкую свободу маневра и успешнее решает тактические задачи. А звено в три самолета сковывает свободу маневра, потому что его командир должен все время думать о своих ведомых, чтобы при энергичном маневре у внешнего ведомого хватило мощности мотора удержаться в боевом порядке звена, а у внутреннего ведомого была такая скорость, чтобы он не сорвался в штопор.
Организационную структуру эскадрильи СБ мы предлагали оставить прежней — в десять самолетов (звено — три самолета).
Обсуждая вопросы боевой и политической подготовки летного состава, мы пришли к единому выводу: в испанском небе наши летчики показали себя смелыми, волевыми, бесстрашными. Они хорошо знают тактико-технические возможности своего самолета, в совершенстве владеют машиной в воздухе и техникой пилотирования.
Вместе с тем мы внесли ряд предложений по дальнейшему совершенствованию боевой подготовки летного состава. По нашему мнению, было необходимо усилить внимание физической подготовке летчиков, обучить их вести воздушный бой с большими перегрузками.
Опыт, приобретенный нами в Испании, показал, что нужно и впредь настойчиво обучать молодых летчиков искусству ведения огня. Мы предложили считать первым этапом такого обучения стрельбу по воздушной мишени-конусу, а в последующем — стрельбы по воздушной мишени типа планера, буксируемого со скоростью 400-450 км/час (ранее эта скорость не превышала 300 км/час). По нашему мнению, назрела необходимость ввести в повседневную боевую подготовку летчиков стрельбу по свободно летящим воздушным шарам, применяя при этом высший пилотаж.
Наши коллективные предложения охватывали и такой круг вопросов: обучить летчиков полетам с ограниченных аэродромов; настойчивее отрабатывать взлеты и посадки с попутным и боковым ветром; после ввода в строй предоставить летчику больше самостоятельности, избегая мелочной опеки, которая сковывает летчика, его инициативу.
Таковы те основные вопросы, но которым мы пришли к единому мнению, включив их в коллективный доклад Центру.
…Средиземное и Черное море — позади. С волнением по трапу с теплохода мы спускаемся на родной берег дорогой Отчизны. А на следующий день мы уже любовались рубиновыми звездами Кремля, переживали трогательные минуты в Мавзолее В.И.Ленина.
Москва открылась моему взору помолодевшей. Ее улицы и площади стали наряднее, оживленнее. Лишь первый день я и мои ребята могли знакомиться со столицей. Второй день уже был занят служебными делами. Нас принимал Командующий ВВС Яков Иванович Алкснис. Как старший группы, я доложил о прибытии из правительственной командировки. Яков Иванович поздравил нас с возвращением на Родину.
Выслушав доклад и поблагодарив нас за службу, Алкснис завершил встречу вопросом, обращенным к нашей группе:
— Сколько потребуется времени для подготовки в письменной форме доклада, обобщающего ваш опыт воздушных боев в Испании? Наступила короткая пауза.
— Десять дней хватит? — спросил Яков Иванович.
Было решено, что такого срока нам вполне достаточно. Нам предоставили дом отдыха под Москвой. Ответственным за подготовку доклада был назначен Анатолий Серов. [20]
Еще на крейсере нам удалось выработать основу доклада, который интересовал командование. Доработку его и необходимую шлифовку мы завершили досрочно — за пять дней. Серов доложил об этом Алкснису. Командование ВВС изучило наши выводы, предложения, рекомендации. Поступило распоряжение: в Москве остаться командирам эскадрилий, их заместителям. Остальные товарищи получили санаторные путевки. Семейные путевки давались в любой санаторий на берегу Черного моря.
Нам же, командирам, пришлось еще немало поработать, чтобы ответить на вопросы, интересующие командование ВВС, Наркома обороны И.П. Уборевича и Главный Военный Совет
Апрель 1937. Испания-СССР. Арман.
Времени в пути было достаточно, и мы с товарищами вспомнили и записали все, что могло пригодиться и в следующих боях в Испании, и в боевой подготовке РККА.
— Есть еще одна особенность в боях на испанской земле, — сказал я озабоченно, — старинные каменные строения, каменные заборы весьма удобны для засад. Противник умело использует эти маленькие крепости. Как узнать о возможных засадах, опасностях? Разведку республиканцы ведут скверно, да и в Красной армии разведке в танковых частях придается не такое значение. Надо обязательно и тут усилить.
— Первое время эвакуировали танки сравнительно легко, если не считать боя в Сесенье, где три танка погибли на территории, занятой мятежниками, — вспоминал помпотех Кирилл Владимирович Гонценбах, — а затем фашисты, зная, что русские обязательно попытаются эвакуировать танк или поползут к нему, чтобы снять дефицитные агрегаты, приборы, детали, стали подстерегать оружейников. При подозрительном шуме, не говоря уже о выхлопах мотора и скрежете гусениц по каменистой почве, противник сразу же открывал огонь и не позволял приблизиться. Тогда военинженер Алымов начал применять длинный буксирный трос. Кто-нибудь из нас, ремонтников, а чаще всего вдвоем, скрытно подползали, волоча буксирный трос. С его помощью оттягивали танк в укрытие, используя складки местности. А там уже, на обратном скате высотки или за камнями, брали танк на другой, короткий буксир. Бывало, с «ничейной» земли уволакивали инвалидную машину ночью на сцепе двумя буксирами. А на реке Хараме был случай, когда разбило балансиры, — смастерили ходовую часть из бревен и танк вытащили… Но в большинстве случаев подбитый танк не удавалось спасти, так как он загорался и, если боеприпасы не все были израсходованы, взрывался. Казалось бы, в танке и гореть особенно нечему, а горели по нескольку часов, да так, что плавились алюминиевый картер, коробка передач. В таком обугленном танке, если и влезешь в него, уже ничем не поживишься для ремонта… При комплектовании нашего отряда не послали оружейников, на нашу долю выпали все заботы о механической части вооружения. Пулеметы перегревались, кругом песок – отсюда и задержки, задиры. Кто соблюдал режим стрельбы короткими очередями? И как это можно было сделать? А думаете, так просто – каждый день и вечер, каждую ночь набивать диски патронами или ввинчивать взрыватели к снарядом в ожидании машин из боя. Когда редеющая рота уходила утром в новый бой, помпотехи после ночи валились от усталости. Не покладая рук колдовали над изношенными, искалеченными танками.
Арман вспомнил бой под Гвадалахарой, когда ему дали под начало батальон: две роты , кроме роты БТ, еще и взвод Т-28 с противотанковой батареей:
— Итальянцы, а особенно немцы, воюют, конечно, сильно. По науке. Но сила их в том, что до боя они просчитывают по четыре варианта. Что будет если так, что будет если иначе. Значит наша задача какая? Пятый вариант найти!
Вот вижу на поле куст и вспоминаю детство – как мечтал: вырасту большой, разведу много можжевельника, осушу болота, отдам осушенную землю отцу, ведь он мечтает иметь свой клочок. Или лучше я сам буду обрабатывать землю, построю дом большой-большой и на верхнем этаже поселю отца. Только интересно – успеет ли этот кустик вырасти к тому времени, чтобы сделать из него дренажную трубу? Я оглядываюсь на куст, ступаю мимо кочки и попадаю ногой в незамерзшее болото.
А сейчас лежу в окопе, смотрю на куст можжевельника и оцениваю позицию. Мне хочется, чтобы главные силы противника развернулись на этом рубеже, чтобы центром развертывания танков противника был этот куст можжевельника. Куст одинокий, и поэтому он – хороший ориентир. Но вдруг я со своими расчетами промахнусь и, как в детстве, шагну мимо кочки? Тогда я получил от отца трепку за то, что промочил ноги. А сейчас если промахнусь? Трепка будет беспощадной.
Но нет, фашисты действуют так, как я и предполагал. Все в порядке! Короткий радиосигнал – и за моей спиной справа, слева моментально раздаются резкие звуки выстрелов. Не зря я выпросил у Воронова батарею и прицепил ее к танкам: бьют мои противотанковые пушки. Танки фашистов приостанавливаются, некоторые дымят, вертятся на месте. Еще сигнал – сзади слышится нарастающий гул моих Т-28. Неудержимо они накатываются на боевые порядки врага. Мощью своих орудий наши танки подавляют противника, уничтожают идущую позади пехоту. Довольно любоваться, можжевельник, тебя тоже смяла беспощадная гусеница!
Теперь меня интересует вдали на горизонте семейство сосен. Откуда покажутся резервы противника – справа или слева от этих сосен? Но, в сущности. Теперь уже все равно. Кризис миновал. Откуда бы фашисты не двинулись – справа или слева от сосен, — я ударю им во фланг.
Они еще не чувствуют, что кризис боя наступил, до их сознания это дойдет только после того, как они будут разбиты. Оставшиеся в живых напишут отчеты и точно определят кризис, точнее, чем сделали бы мы сами, но это все для истории.
Вот и резервы противника. Группа танков слева от сосен и от меня. Дудки – не надуете! Значит, основной удар они готовят по моему правому флангу. Так говорят уставы, так их учат в академиях и так поступают фашисты. Ибо придумать что-либо другое в ходе боя они не могут: демонстративный удар с одного фланга, основной удар с другого. Мы можем смело выступать, не ожидая, когда главная бронированная сила станет переваливать правее сосен через бугор. Отдаю приказ, и мои любимые быстроходные БТ на максимальной скорости направляются, чтобы нависнуть над правым флангом противника. «Значит, — предполагают фашисты, — это демонстрация, а главный удар республиканцы нанесут по нашему левому флангу». Представляю радость фашистов, которые уверены, что разгадали мой маневр, думают, что мой удар слева – демонстративный, и ждут, что я, так же как и они, ударю их своим правым флангом и попаду в засаду, огневой мешок.
Радуйтесь, радуйтесь, но мы не пойдем навстречу вашему замыслу. Мы совсем оголим свой правый фланг, чтобы всей силой разгромить вас, ударив по правой скуле. Фашисты начинают поспешно перестраиваться, чтобы отразить наш удар, полученный справа.
С нарастающей скоростью мои быстроходные танки забирают все левее и левее, подальше от сосен.
Теперь все в порядке: фашисты получат удар не по своему правому флангу, а с тыла. Получайте все, что вам причитается, ученые, дрессированные автоматы! Теперь оловянной «копф», которая командует своими оловянными автоматами, уже ясно, что ее бьют по правой скуле. Сделают потом вывод, что русские не знают устава и плохо занимаются в академиях. И на здоровье – в следующий раз мы будем громить их по-новому… «Пятые варианты» завсегда успех приносят. /Оригинальное письмо П. Армана жене 23 декабря 1942 года [17]/
По прибытию в Москву нас встретил начальник Автобронетанкового управления РККА Иннокентий Андреевич Халепский, который поблагодарил нас за службу и поставил задачу подготовить свои предложения по совершенствованию автобронетанковых сил, как республиканской Испании, так и Красной Армии Собюза СССР, включая вопросы: совершенствования боевой учебы, оргштатную структуру, материальной части вооружения, службы ремонта и снабжения, тактические приемы вождения танков.
В подмосковном доме отдыха мы распределились по танковым экипажам, которые сперва отдельно, затем по взводам, затем по ротам вырабатывали свои предложения. В жарких спорах провели мы две недели, и затем представили Халепскому итоговый доклад. Товарищи получили путевки в дома отдыха, а командиры рот, батальонов и Павлов с Богдановым остались в Москве для продолжения работы.
4 мая 1937. СССР. Москва. Колонный зал Дома Союзов. Киров.
Выступление С.М. Кирова 4 мая 1937 года.
/Примечание Автора: нижеследующий текст выступления включает обильные цитаты из Выступления И. В. Сталина 17 апреля 1940 г [21], а также некоторые цитаты из выступлений С.М. Кирова [22], дополненные авторским вымыслом /
Киров: Предлагаю почтить память всех павших в испанской земле советских воинов-интернационалистов, от красноармейца до маршала, минутой молчания. Прошу всех встать.
Все встают.
Киров: Прошу садится. Я хотел бы, товарищи, во-первых от лица коммунистической партии и советского правительства поблагодарить всех воинов-интернационалистов за мужество и героизм, проявленные в боях на испанской земле. И испанский народ, и все прогрессивное человечество не забудет ваш подвиг.
— Аплодисменты.
Во-вторых, отдельно хочу поблагодарить за проявленную активность членов многочисленных рабочих групп: и тех военнослужащих, что с риском для жизни исполняли интернациональный долг в Испании, и тех, кто крепил оборону Союза ССР на Родине, и представителей военной науки и военных учебных заведений, и представителей промышленности. Думаю, что в прошедших дискуссиях не согласиться со старшим по званию требовало иногда не меньшего мужества, чем выстоять под огнем противника.
— Смех в зале, разговоры.
В-третьих, позвольте мне коснуться некоторых вопросов, которые не были достаточно освещены в документах, подготовленных в рабочих группах.
Первый вопрос о войне в Испании.
Правильно ли поступила партия и советское правительство, что по просьбе республиканского правительства Испании направили в эту далекую страну, с которой мы до 1936 года не были хорошо знакомы, не торговали, не воевали, не обменивались ни техническим опытом, ни выступлениями артистов и вообще плохо ее знали, наших военнослужащих, рискуя жизнью советских граждан ради идей интернационализма? Этот вопрос специально касается Красной Армии, личный состав которой, к сожалению уже понес потери, и, надо откровенно сказать, еще их понесет.
Нельзя ли было остаться в стороне? Мне кажется, что нельзя было.
Не смотря на то, что идей пролетарского интернационализма никто не отменял, основной задачей Красной Армии была и остается защита нашей Родины — Союза Советских Социалистических Республик от вооруженных сил иностранных государств. Мы, как вы прекрасно знаете, уже давно отказались от примитивных идей Троцкого о «перманентной революции». Вместо немедленного экспорта революции на штыках Красной Армии по всему миру, мы пошли другим путем. Многовековая мудрость русского народа недаром дала нам пословицу «насильно мил не будешь». Вопреки оппортунистам и уклонистам всех мастей, которые сомневались в возможности построения социализма в одной, отдельной взятой стране, мы по заветам великого Ленина и продолжателя его дела товарища Сталина строим и построим социализм у себя в СССР! В результате этого победоносного строительства трудящиеся СССР будут жить лучше своих товарищей по классу в капиталистических государствах не только в плане социальной справедливости, но и в бытовом и в культурном плане. Каждый наш успех на хозяйственном фронте, каждое достижение сельского хозяйства, промышленности, науки, культуры, транспорта, товаропроводящей сети, хозяйственно-бытового обслуживания трудящихся масс второй пятилетки – загоняет крепкий гвоздь в крышку гроба мирового империализма значительно глубже, чем самый острый штык красноармейца. Условия же для пролетарской революции в капиталистических странах должны созреть там изнутри, а каждый народ, подобно нашему народу, должен сделать свой самостоятельный, осознанный выбор. Раз это так, — а это несомненно так, — то тогда только трудности, которые всегда сопровождали и всегда будут сопровождать годы великого перелома и социальной трансформации в любой стране, также как они сопровождали первые годы советской власти в СССР, будут с оптимизмом и верой в будущее восприняты теми братскими народами земного шара, которые пойдут по социалистическому пути развития, и только тогда наша братская помощь будет им действительно, что говорят, «ко двору».
Однако, пристально наблюдая за международной обстановкой, мы видим, как стремительно поднимается волна фашизации буржуазного государства во всех странах, от мала до велика. Нам с вами далеко ходить за примерами нечего. Всего за два десятка километров от Ленинграда произошел фашистский переворот по соседству, в Финляндии. Попали под фашистскую диктатуру Италия и Германия, чрезвычайно усилился процесс фашизации международной социал-демократии и реформистских профсоюзов. Особенно для нас опасен немецкий фашизм, вожди которого, не стесняясь, публикуют книжонки о наличии на востоке необходимого для них жизненного пространства. Когда уличный хулиган начинает обижать прохожих, он или будет своевременно остановлен милицией, или, видя свою безнаказанность, почти неминуемо скатится до уголовных преступлений.
Наблюдая за размахом фашизма, мы видим в Испании первую серьезную попытку здоровых социальных сил не на словах, а на деле дать фашизму отпор. Или фашизм получит сегодня отпор в Испании, или завтра он наберется наглости, наберется боевого опыта, окрепнет и двинет свои разросшиеся дивизии на нашу страну. Оставаясь в стороне сейчас, мы бы усилили военную опасность для Союза ССР в будущем. Вот почему мы направили своих добровольцев в Испанию – там, на чужбине, они не только выполняют свой интернациональный долг по защите от ужасов фашизма братского испанского народа, но и защищают от фашизма домашний уют наших, советских очагов.
Второй вопрос, а не поторопилось ли наше правительство, наша партия, что отправили не вполне обученных испанскому языку военнослужащих — сразу после обращения Испанского правительства, нельзя ли было отложить этот вопрос, подождать месяца три-четыре-шесть, подготовиться получше, подучить испанский язык и потом направить? Нет. Партия и правительство поступили совершенно правильно, не откладывая этого дела, и, зная, что мы не вполне еще готовы к войне в испанских условиях, отправили и первый состав военнослужащих, и вооружение именно сразу. Дата отправки зависела не столько от нас, сколько от обстановки в самой Испании. Там, в Испании, без нас, испанские фашисты, с итальянской, немецкой и португальской помощью к ноябрю-декабрю 1936 года почти наверняка взяли бы Мадрид, и на том войне был бы и конец, и ни с испанским, ни без испанского языка мы там были бы сейчас уже не нужны.
Третий вопрос, а почему наше правительство, наша партия не отправили в Испанию регулярные части Рабоче-Крестьянской Красной Армии, боеспособность которых, как мы полагаем, выше, чем у действующих частей испанского правительства? Некоторые товарищи это предлагали – и на собраниях трудовых коллективов, и в воинских частях, и по комсомольской, и по профсоюзной, и по партийной линии.
Здесь нам придется снова вспомнить, что нашими упорными усилиями, в области индустриализации, коллективизации и строительства вооруженных сил с одной стороны, и по установлению взаимовыгодных дипломатических и торговых связей на международной арене с другой стороны, мы предотвратили великую войну всех империалистических сил против Советского Союза. Правящие круги иностранных государств опасались ранее, и, пусть в меньшей мере, но опасаются и сегодня, что мы лишили Троцкого советского гражданства и отмежевались от его идеи «перманентной революции» не по–настоящему, в шутку. Они полагают, что где-то в глубине нашей большевистской души мы все-таки мечтаем принести им революцию именно на штыках регулярных частей Красной Армии. Если бы такая опасность для них все-таки была, — а ее в действительности нет, — но если бы была – то противостоять ей империалистические державы могли бы только военной силой. Вот почему все наши действия на международной арене надо обязательно оценивать с этой простой точки зрения: усиливают ли они опасность великой войны всех империалистических держав против Союза ССР, или ослабляют такую опасность, или не изменяют ее.
Почему надо оценивать с этой точки зрения? А вы ответьте себе на вопрос: можно ли ожидать, что из такой великой войны против всех империалистических государств Советский Союз выйдет без поражения? На прямо поставленный вопрос ответим столь же по-большевистски прямо: если б все империалистические государства отбросили свои противоречия и объединились бы в единый военно-политический блок, то положение Советского Союза было бы чрезвычайно тяжело. Врага мы бы конечно победили, но победа над таким врагом стоила бы нам неисчислимых жертв, а кроме того, такое напряжение сил далеко отбросило бы нас от достигнутых в последние годы завоеваний социализма, и возвратило к годам разрухи и голода. В техническом, экономическом и военном смысле загнивающий империализм пока еще достаточно силен.
Направление наших регулярных частей в Испанию дало бы такие пропагандистские козыри в руки наших врагов, что становление всемирного антисоветского военно-политического блока было бы почти неизбежным, и опасность войны против Союза Советских Социалистических Республик неизмеримо возросла.
Вот почему наше правительство и партия поступили правильно, не отклонив эту просьбу Испанского правительства и направив наших людей в Испанию, но ограничив контингент советских военных советников численностью в 1000 человек.
Еще несколько вопросов.
Вы знаете, что, объективно говоря, события в Испании пока развиваются неблагоприятно для республиканского правительства. С июля 1936 года по май 1937 года республиканцами потеряны существенные территории на юге и в центре страны, крайне тяжело складывается сейчас ситуация на севере, успешных стратегических наступательных операций, которые ставили бы решительные цели и достигали бы их, несмотря на нашу помощь, пока не наблюдается.
Единственным серьезным успехом Испанской республики пока является успешный контрудар в Гвадалахарской операции, когда итальянский добровольческий корпус потерял почти 10 000 человек ранеными, убитыми и пропавшими без вести, оставил на поле сражения 500 пулеметов, почти треть артиллерии — до 80 орудий и минометов, около 50 танков, 12 самолетов, около 300 автомашин. Среди трофеев значилось свыше ста тонн бензина, разнообразная штабная документация, приказы по корпусу, знамя одного из полков. В общей сложности итальянцы оставили на поле боя около половины материальной части. Потери республиканцев оказались гораздо меньше — около 6000 человек и несколько пулеметов. Если ранее республиканцы брали в плен лишь отдельных вражеских солдат, то теперь им досталось сразу около 1000 военнопленных. Впервые республиканцы меньшими силами и ценой меньших потерь взяли верх в полевом сражении. Правда, победа Республики была неполной. Не удалось уничтожить или пленить хотя бы одну из вражеских дивизий. Хотя итальянцы в беспорядке отступили, к 22 марта они все еще контролировали две трети района, занятого в начале операции. Следовательно, территориальный успех при Гвадалахаре был на стороне фашизма.
Вы прекрасно знаете, что, хотя нашей основной задачей всегда было и остается строительство социализма в СССР и защита его завоеваний от иностранной интервенции, и наша коммунистическая партия и советское Правительство внимательно следит за событиями в Испании. До 1937 года мы сострадали испанскому народу, но были полностью уверены, что причины неудач носят специфически испанский характер:
1. В Испании в 1936 году организация и центральное управление военными силами полностью отсутствовали. Боевые части имели нерегулярную структуру, и к тому же были организованы различными территориальными и политическими силами, иногда имеющими различные взгляды не только на послевоенное политическое устройство Испании, но и на текущие боевые задачи, — а у нас в СССР такого нет, наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия построена на регулярной основе и подчинена единому командованию, авторитет которого не подлежит никакому сомнению. Наши армейские ряды спаяны коммунистической партией и ее верным помощником – ленинским комсомолом.
2. В Испании в 1936 году наблюдался острый дефицит квалифицированных командных кадров всех уровней и в армии, и на флоте (из 15 000 испанских офицеров верность присяге сохранило 200 человек) – а у нас в СССР такого дефицита нет, напротив, мы держим в запасе ряд подготовленных командиров, сокращенных в 1927 году и позднее, и продолжаем накопление резерва за счет военных кафедр гражданских ВУЗов.
3. В Испании в 1936 году отсутствовала первичная военная подготовка граждан в части самых элементарных военных навыков и понятия о военной дисциплине – а у нас в СССР молодежь, под руководством ленинского комсомола, неустанно и массово овладевает навыками военной подготовки. Уже в пионерской организации происходит у нас первичная строевая подготовка и прививается понимание дисциплины. Далее ведется допризывная подготовка, и призывники приходят в армию уже в некоторой степени подготовленными.
4. В Испании в 1936 году наблюдалась острая нехватка всех видов вооружения и военной техники – а у нас в СССР поставкам в Красную Армию и флот Партия и Правительство придают сугубое значение, и не только в сравнении с, как у нас принято сравнивать, 1913 годом, – но и в сравнении с любой армией иностранного государства наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия оснащена и экипирована по последнему слову техники.
Однако подошел к концу 1936 год, начался 1937 год – тут уже ситуация возникла другая. В республиканской Испании поменялось правительство, и теперь новое правительство с благодарностью принимает наши советы в деле строительства вооруженных сил — по нашим советам и наставлениям организована регулярная Народная Красная Армия, наши специалисты составляют планы военных операций.
Мы поставили испанскому правительству вооружение в достаточном количестве, и оно вооружено теперь не хуже противника. По качеству поставленные нами винтовки, хотя часть из них устаревших моделей, не хуже винтовок, которыми вооружены войска генерала Франко, и пулеметы, и артиллерия не хуже, кроме, видимо, зенитной артиллерии. Наши танки Т-26 и БТ-5 лучше любых итальянских и немецких танков, а наши самолеты И-15 и И-16 лучше итальянских и немецких самолетов, кроме, может быть, новейшего истребителя Мессершмитта. Более того: мы поставили новейшие бомбардировщики СБ, которых и в авиационных частях ВВС РККА пока недостаточно – они превосходят бомбардировщики противника.
И уже 16 ноября 1936 года в Париже испанский премьер-министр Ларго Кабальеро в интервью Эйтрансжан отметил, я цитирую «Мы, наконец, имеем удовлетворительное снаряжение и техническую организацию. Она повсюду улучшается. Теперь мы можем бороться, располагая равным оружием. Этого достаточно. Я повторяю, мы выиграем гражданскую войну и спасём свободу и Испанию.»
Мы объясняли неудачи молодостью и малым опытом республиканских вооруженных сил, которые сражались с опытным африканским корпусом. Но теперь значительная часть мавров пала в боях и националисты создают воинские части и соединения нового формирования. Испанским же правительством сформированы и испанские, и интернациональные бригады, рядовой состав которых уже при нашей помощи прошел первичное военное обучение, не уступая теперь рядовым мятежных войск. В Испании выдвинулись молодые республиканские командиры, не уступающие, а иной раз и превосходящие по своим талантам генералов вождя мятежников Франко, но главное – каждая бригада получила по советскому военному советнику, который подкрепляет революционный задор ее командиров современными техническими и военными знаниями.
И что же мы видим после того, как были устранены все четыре проблемы вооруженных формирования Испанского правительства? Мы видим катастрофическую неудачу в ходе Теруэльской операции /в Реальной истории проходила осенью 1937 года – прим. Автора/, неудачи на Хараме, на Арагорнском фронте, близ Сеговии и Уэска. Ни наши винтовки, ни орудия, ни самые современные танки, ни великолепные самолеты, ни регулярное переустройство вооруженных сил, ни боевая учеба не исправило дела. Это факт.
Рассматривать причины военных неудач и корни военных успехов на Пиренейском полуострове в 1937 году нам с вами нужно с двух точек зрения: в плане помощи Испанскому правительству, и в плане обороноспособности Союза СССР.
Вопросы специфически испанские мы в этом кругу далее дискутировать не будем, они достаточно подробно освещены в ваших докладах, будут обобщены и направлены в Испанское правительство и ЦК компартии Испании. Давайте отбросим в сторону все рассуждения об испанских штабах, многопартийной системе, отсутствии первичного военного образования испанских народных масс и так далее и вспомним, чему учил нас Владимир Ильич. Разве не он говорил, что «Нужно уметь работать с тем человеческим материалом, который есть в наличии. Других людей нам не дадут»? Он говорил! Некоторые выступавшие товарищи, видимо, об этом забыли.
«Чем кумушек, считать, трудиться, нельзя ли на себя, кума оборотиться?» — вот как писал наш баснописец Крылов. Так что же помешало нашим военным советникам действовать успешнее в испанских условиях, и что помогло немецким и итальянским советникам в тех же условиях действовать с военной точки зрения успешнее? И что, соответственно, мы можем и должны сделать для повышения обороноспособности Красной Армии здесь, на Родине?
Что больше всего помешало нашим военным сразу, сходу приспособиться к основным условиям войны в Испании, понять, что они не в заграничный туристический поход вышли, не в командно-штабную игру приехали поиграть, а приехали на войну? Помешала психология, что любая народная революционная армия непобедима. И вот с этим хвастовством, которое страшно развито у нас, надо раз и навсегда покончить. Те, кто стоит на материалистических позициях, кто изучал военную историю, знают, что непобедимых армий не бывает. В ходе военных действий и прошлого, и настоящего, и будущего, случаются и победы, и поражения. И поэтому нашей Красной Армии надо учиться не только наступлению, но и обороне. Эти разговоры про то, что наша армия будет самой атакующей из всех армий, надо прекращать. Перечитайте Маркса, Ленина, Сталина! Наша самая передовая в мире марксистская, ленинская, сталинская философия в корне противоречит обывательской философии, будто бы наша армия непобедима, имеет все и может всех и всегда победить. С этой психологией — шапками закидаем — надо покончить, если хотите, чтобы наша армия стала действительно современной армией. Надо научиться уважать и опасаться своего противника, и только тогда вы сделаете нашу Красную Армию действительно победоносной.
Что еще помешало нашему командному составу перестроиться для ведения войны не по-старому, а по-новому? Ведь имейте в виду, что за все существование Советской власти мы настоящей современной войны еще не вели. Гражданская война существенно отличалась от современной войны, потому что это была война без массированного использования авиации, танков, артиллерии, минометов, а главное – наш противник не был объединен в регулярную и управляемую из единого военного центра организованную военную силу.
Так что же помешало нашему командному составу вести войну в Испании не по типу нашей гражданской войны, а по-новому? Помешали, по-моему, культ традиции и опыта гражданской войны. Я должен сказать, конечно, опыт гражданской войны очень ценен, традиции гражданской войны тоже ценны, но они в новых условиях совершенно недостаточны. И делать из них культ категорически неприемлемо. Вот именно этот культ традиции и опыта гражданской войны, с которым надо покончить, он и помешал нашему командному составу перестроиться на новый лад, на рельсы современной войны.
В годы гражданской войны бывало так, что надо было сразу вести атаку без артиллерийской обработки, на ура. И авиации было не надо, и танков. Более востребована была работа с массами и менее востребовано военное искусство. Без резервов иногда, без вторых эшелонов атаковали. Но если так вести войну сейчас, значит загубить дело, все равно, будут ли это кадры первый класс, или нет. Если противник сформировал эшелонированную оборону, если он насытил ее пулеметами, минометами, артиллерией, танками, самолетами, и если его позиции не разрушены, его снабжение не прервано, у него в достатке патронов, снарядов, мин — то он бесспорно способен уничтожить огромное число атакующих, что нам продемонстрировали раз за разом и Первая, и Вторая Харамская операции, и все остальные.
Почему у нас в Рабоче-Крестьянской Красной Армии минометов нет? Это не новое дело. В эпоху империалистической войны в 1915 году немцы спасались от западных и восточных войск — наших и французских, главным образом, минами. Людей мало — мин много. 22 года прошло, почему у вас до сих пор нет минометов? Может, советское правительство поскупилось и не выделило фондов, отклонив настойчивые просьбы Красной Армии? Нет, не было такого. Сами недоедим, а Красную Армию обеспечим. Может, миномет – это такая сложная штука, что нашей советской промышленности не по плечу в силу технологических ложностей? Нет, совсем не сложная штука, много сложнее производим продукцию. Тогда почему у вас до сих пор нет минометов? Ни ответа, ни привета.
Автомат приняли на вооружение в 1935 году. Сколько произвели единиц? Лучше не говорить.
А чем все это объясняется? Потому что у всех в голове царили традиции гражданской войны: мы обходились без мин, без автоматов, что наша артиллерия, наши люди замечательные, герои и все прочие, мы напрем и понесем. Эти речи напоминают мне красногольдеров в Америке, которые против винтовок выступали с дубинами и хотели победить американцев дубинами, — винтовку победить дубиной — и всех их перебили.
Традиции и опыт гражданской войны совершенно недостаточны, и кто их считает достаточными, наверняка погибнет. Хуже того: командир, считающий, что он может воевать и побеждать, опираясь только на опыт гражданской войны, не только погибнет как командир в культурном и моральном смысле, но погибнет как человек физически, и хуже того, погубит доверенных его командованию партией и правительством подчиненных и растеряет народные материальные средства. Каждый красный командир обязан опыт и ценность гражданской войны дополнить обязательно, дополнить знаниями и опытом современной. А что такое современная война? Интересный вопрос, чего она требует в первую очередь? Многие думали, что танков и авиации, а оказалось, что в первую очередь она требует массовой артиллерии. В современной войне артиллерия это Бог. Кто хочет перестроиться на новый современный лад, тот должен понять, что именно артиллерия решает судьбу войны, массовая артиллерия. И поэтому разговоры, что артиллерия себя изжила, что главное это танки и самолеты, и что нужно стрелять по цели, а не по площадям, жалеть снаряды, это несусветная глупость. Если нужно в день дать 400—500 снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить, чтобы он не был спокоен, чтобы он не мог спать, нужно не жалеть снарядов. Артиллерия — первое дело.
Второе — авиация, массовая авиация, не сотни, а тысячи современных самолетов. Наша авиация должна не допустить самолеты противника к тому, чтобы бомбардировать наши города и села, наши войска, и одновременно штурмовать и уничтожать бомбами неприятеля. И здесь нам нужны не только количество, но и качество самолетов. Не только количество летчиков, но и летное мастерство. Еще год назад истребитель И-16, бомбардировщик СБ были самыми лучшими истребителем и бомбардировщиком в мире, и это так и должно быть, что лучший в мире самолет стоит у нас на вооружении в лучшей в мире стране. А вот сегодня может мессершмитт и получше нашего И-16 будет. Почему это так? Такая сейчас жизнь, что особенно в новых видах вооружения прогресс летит вперед так, что оглянуться не успеешь. А успевать надо! И начиная производство новой модели, уже надо сразу же проектировать новый самолет, еще быстрее, еще лучше.
Дальше танки, третье, тоже решающее, нужны массовые танки, не сотни, а тысячи. Танки, защищенные броней, — это все. Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте.
Минометы, четвертое, нет современной войны без минометов, массовых минометов. Все дивизии, полки, батальоны должны иметь минометы обязательно. Это страшно нужно для современной войны. Это очень эффективные средства поражения врага и к тому же это очень дешевая и очень мобильная артиллерия. Замечательная штука миномет. Не жалеть мин! Вот лозунг. Жалеть своих людей. Если жалеть патроны, мины, бомбы и снаряды — погубите наших людей, меньше людей будет. Если хотите, чтобы у нас война была с малой кровью, не жалейте мин.
Дальше. Создание культурного, квалифицированного и образованного командного состава для каждого взвода, роты, батальона, полка, дивизии, корпуса. Такого командного состава нет у нас, или есть единицы. И это самое горькое из того, о чем я говорил ранее, и скажу после. И самолет, и танк, и пушку можно быстро сделать, миномет еще быстрее, а командира ни за год, ни за два, ни за три даже не воспитать.
Мы говорим об общевойсковом командире. Он должен давать задания, т. е. руководить авиацией, артиллерией, танками, танковой бригадой, минометчиками, связистами, саперами, но если он не имеет хотя бы общего представления обо всем этом, какие он может дать указания? Нынешний общевойсковой командир, это не командир эпохи гражданской войны, где была винтовка, пулемет и 3-дюймовая пушка. Сейчас командир, если он хочет быть авторитетным для всех родов войск, он должен знать авиацию, танки, артиллерию с разными калибрами, минометы, тогда он может давать задания. Значит, нам нужен массовый командный состав квалифицированный, культурный, образованный.
Дальше. Требуются хорошо сколоченные и искусно работающие штабы. До последнего времени говорили, что такой-то командир провалился, шляпа, надо в штаб его. Или, например, случайно попался в штаб человек с «жилкой», может командовать, говорят, ему не место в штабе, его на командный пост надо. Если таким путем будете смотреть на штабы, тогда у нас штаба не будет. А что значит отсутствие штаба? Это значит отсутствие органа, который обрабатывает своевременно информацию и облекает мысль полководца в детальный приказ. Это очень серьезное дело. Мы должны наладить культурные, искусно действующие штабы. Этого требует современная война, как она требует и массовую артиллерию и массовую авиацию.
Нужны ли нам для современной войны освобожденные от чисто воинских обязанностей политработники? В условиях гражданской войны, когда мы, иногда принудительно, ставили во главе частей и в штабах военных специалистов из числа царских офицеров, и при этом, ставя их на такую должность, не полностью им доверяли – безусловно комиссары были нужны. В условиях, когда мы не знали, честный ли он человек или изменник, никак без комиссаров было не обойтись. В начале тридцатых годов не редки были случаи, когда на политработников возлагалась роль ликвидации безграмотности, поднятия культурного и политического уровня красноармейцев, читки газет. Но сейчас у нас неграмотных уже в армию не берут, газеты бойцы могут прочитать самостоятельно, а почти все средние и старшие командиры – коммунисты. Все прошли аттестацию 1935 года и получили новые звания. Все чаще объединяют работу командир и военный комиссар полка, дивизии, корпуса. Что, разве эти полки, дивизии, корпуса имеют более слабую боеспособность? Настало время нам пересмотреть вопрос о политработниках, тем более, что у нас колоссальная нехватка культурных и образованных командиров и штабных работников сейчас, а в связи с формированием новых дивизий – и подавно..
Нам следует серьезно пересмотреть партийную работу в войсках. Полагаю, на уровне полка, дивизии, корпуса должны быть освобожденные партийные организаторы, парторги, а в батальоне и ниже – выборные коммунистами и комсомольцами секретари партийных и комсомольских ячеек, которые бы совмещали общественные обязанности с военными. Политический работник, освобожденный или выборный, не может и не должен подменять собой командира, ставить свою подпись на приказах и так далее. Политический работник должен вести политработу в массах, должен взять на себя и воспитание комсостава — но только младших по званию, ибо без единоначалия никакой дисциплины, никакой современной армии мы не построим.
При пересмотре штатов Политического Управления РККА, таким образом, у нас высвободится значительное число культурных и образованных людей, понимающих военную дисциплину, военную жизнь. Думаю, выбор ими своего жизненного пути был в массе своей не случаен и что большинство из них выберет для себя путь командного или штабного работника. Системе высших военных учебных заведений надо разработать для них методику специальной аттестации и несколько специальных программ: шестимесячную, годичную и двухгодичную программы, чтобы не повторять людям того, что они знают уже сегодня, но дать знания чисто военные. В этой связи надо существенно расширить число ВВУЗов, уже в сентябре 1937 года зачислить сокращенных политработников в качестве курсантов. А кого-то, возможно, можно аттестовать в войсках и сегодня.
Затем требуются для современной войны хорошо обученные, дисциплинированные бойцы, инициативные. У нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен, а когда человек не знает дела, как он может проявить инициативу? Таких бойцов новых надо создать, не тех митюх, которые шли в гражданскую войну. Нам нужен новый боец. Его нужно и можно создать: инициативного, индивидуально развитого, дисциплинированного. Здесь надо Наркомату образования ввести со следующего учебного года допризывную подготовку для учащихся 8, 9, 10-х классов средней школы и ей соответствующих учебных заведений (техникумы, рабфаки, школы ФЗУ и т.п.), а также студентов вузов, не прошедших действительную военную службу. Мальчиков учить строевой подготовке, стрелковой подготовке, метанию гранат, ориентации на местности, оказанию первичной медицинской помощи, а девочек – медицинскому делу (оно пригодится им и в гражданской жизни). /В Реальной Истории такую подготовку ввели только в 1939 году – прим. Автора/
Вот все те условия, которые требуются для того, чтобы вести современную войну нам — советским людям, и чтобы победить в этой войне.
Как вы думаете, есть ли у нас такая армия сегодня? Нет, такой армии пока нету. Частично, иногда, местами, в виде исключения — имеется, но у нее, что касается этих требований во всей полноте, очень многого не хватает. Почему? Потому что наша армия, как бы вы ее ни хвалили, и я ее люблю не меньше, чем вы, но все-таки она — молодая армия, необстрелянная. У нее техники много, у нее веры в свои силы много, даже больше чем нужно. Она пытается хвастаться, считая себя непобедимой, но она все-таки молодая армия. И главное, чего у нее не хватает – это знаний и навыков.
В этом главный плюс того опыта, который мы усвоили на полях Испании. Хорошо, что наши бойцы и командиры имели возможность получить этот опыт не на нашей земле, а в Испании.
Общий вывод.
Я не прошу, а требую ото всех сидящих сейчас в этом зале и военных, и гражданских людей это понять, вам самим понять и до подчиненных своих донести: неудачи республиканских войск, кроме чисто испанских причин, имеют и целый ряд общих с нашей Красной Армией причин. И не ради уже только всемирной пролетарской революции, не ради испанцев, не ради интернационализма, а ради жизни советских людей, которых вы присягали защищать, и ради самого существования советской страны мы немедленно, сейчас же, должны выявить эти причины и взяться за их устранение. Взяться без раскачки и всеми силами.
Бурные аплодисменты, все встают, участники совещания устраивают в честь тов. Кирова бурную овацию.
Уборевич: Я думаю, товарищи, что товарищ Киров сказал нам сейчас много такого, что нам как командирам, полагаю, не особенно приятно было услышать. Мы были поставлены партией и правительством для того, чтобы вырастить для защиты священных рубежей нашей социалистической родины такую армию, к которой бы никаких упреков не было и не могло быть. И такую армию мы пока не построили, хотя весь народ, и в самые свои тяжелые годы, и в те годы, когда жить стало лучше, отдавал нам все, что мог и многое, чего не мог – тоже отдавал. И все-таки горькая правда лучше, чем сладкоречивое и ложное бахвальство.
Уверен, что каждый из нас проработает слова товарища Кирова, которые он произнес с этой трибуны, не раз и не два, над каждой фразой задумается трижды и спросит себя: что именно я, на своем боевом посту, должен и могу сделать, чтобы выполнить указания товарища Кирова? Далее стенгограмму выступления товарища Кирова мы с вами обязаны проработать на собраниях в воинских коллективах и наметить детальные задачи по их выполнению в войсках. Каждый из нас должен выполнить эти указания от доски до доски и тогда наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия действительно встанет нерушимой стеной на пути любых врагов завоеваний социализма.
Бурные аплодисменты
Уборевич: Товарищи, предлагается избрать комиссию, которая должна подытожить работу по внесенным предложениям, внести в наши уставы, инструкции все поправки, которые были сделаны в предложениях и которые требуется сделать в связи с обобщающими докладами и речью товарища Кирова.
Кроме того, комиссия должна рассмотреть недочеты, которые выявились во время ведения войны, и недочеты, которые ощущались перед войной. Пробелы у нас были, их нужно исправить. Может быть, по отдельным элементам выработать технические требования. Поэтому предлагается выбрать единую комиссию, которой поручить подработать все эти вопросы для представления в Главный военный совет Список предлагается следующий. (Зачитывает список.)
Уборевич: Комиссию можно принять? На том сегодня заканчиваем. 19-го числа в 12 час. дня заседание комиссии в бывшем здании Реввоенсовета, в первом доме..
Мехлис: Может быть, можно просить т. Кирова войти в комиссию.
Киров: Нет, я прошу меня в комиссию не вводить, а после материалы комиссии я подробно просмотрю.
Использованная литература.
[1] Данилов Сергей Юльевич. Гражданская Война в Испании (1936-1939)
[2] Федерико, Жос. Записки испанского юноши
[3] Василий Гаврилович Грабин. Оружие победы
[4] Розин Александр. Советские моряки в гражданской войне в Испании в 1936-1939гг.
[5] Майский Иван Михайлович. Испанские тетради.
[6] Кольцов Михаил Ефимович. Испанский дневник.
[7] В.В. Малай. Испанский «вектор» европейской политики (июль-август 1936 г.): рождение политики «невмешательства».
[8] Рыбалкин Юрий Евгеньевич ОПЕРАЦИЯ «X» Советская военная помощь республиканской Испании (1936-1939).
[9] Воронов Николай Николаевич. На службе военной.
[10] Мерецков Кирилл Афанасьевич. На службе народу.
[11] Эрнест Хемингуэй. По ком звонит колокол.
[12] История центра подготовки военных переводчиков
[13] Речи генералиссимуса Франко http://www.generalisimofranco.com/Discursos/discursos/00000.HTM
[14] Д. М. Креленко. Франсиско Франко: путь к власти
[15] Дамс, Хельмут Гюнтер. Франсиско Франко. Солдат и глава государства
[16] http://drittereich.info/modules.php?file=viewtopic&name=Forums&t=1691
[17] Евгений Воробьев. Дмитрий Кочетков. Я не боюсь не быть.
[18] Джордж Оруэлл. Памяти Каталонии.
[19] Лев Давидович Троцкий. Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?
[20] ГУСЕВ Александр Иванович. «ГНЕВНОЕ НЕБО ИСПАНИИ»
[21] Н. С. Тархова (ответственный составитель), «Зимняя война»: работа над ошибками.
[22] С.М. КИРOB Избранные статьи и речи 1916 – 1934
[23] М.Коломиец, И.Мощанский Советские танки в Испании. 1937 год.
