– Здравствуй, девочка. Называй меня дядя Жак. Да не бойся же ты так, не надо прятаться под одеяло. Я только с виду такой… странный. Ну и что, что подружки рассказывали? Нет, у меня этого нигде нет. И такое тоже не выросло. И ночью ничего подобного не бывает. И под кроватью не лежат, ни одной там нет, честно. Не надо верить всему, что обо мне болтают. Нас, лекарей, часто не любят просто потому, что не понимают. И ещё потому, что мы иногда делаем людям больно, чтобы… ну не дрожи ты так, тебе-то сегодня никто больно не будет делать, честно-пречестно! Мне и самому очень неприятно, когда приходится прибегать к радикальным методам. Да какая разница, что такое радикальные – всё равно так лечить не будем. Я только коснусь тебя несколько раз, чтобы определить причину болезни, и всё, ты почти не заметишь, обещаю. Хочешь, расскажу тебе сказку? Романтичную, с любовью и трагедией? Ну вот, видишь, какое у тебя симпатичное личико, когда ты его под одеялом не прячешь! Правильно, лучше улыбайся. Улыбайся и слушай.
Жила-была девушка. Очень красивая, невысокая, сильная, гибкая, с гладкими тёмными волосами до пояса, с нежной, как у тебя, кожей… не вздрагивай, я же предупреждал, что буду касаться; только пальцами коснусь и ничем больше, и очень осторожно, клянусь… да, так вот, с нежной смуглой кожей, отзывчивой душой и горячим сердцем. И любила она смотрителя маяка – молодого парня, похитителя многих девичьих сердец. Но не обращал он внимания на призывные взгляды и томные вздохи юных соблазнительниц: крепко приворожила его наша красавица, лишь с ней проводил он и дни, и ночи, собирался в жёны её взять. И вот, значит, шла она однажды по дороге от маяка домой в рассветную пору, как вдруг из тёмного переулка выскочил вампир…тише, тише, маленькая, ш-ш, ш-ш, не бойся, это же сказка, в сказках всё заканчивается благополучно… вот так, не надо плакать, вытри слёзы… Ну вот, из переулка выскочил вампир и бросился к девушке. Но она выросла в портовом городке и ничем не уступала местным мальчишкам; во всяком случае, бегать она умела не хуже любого из них. Однако и проголодавшийся вампир не собирался упускать свою жертву; как раз у маяка он нагнал её, схватил, прижал к стене склада и дёрнул ворот платья, обнажая горло. И вдруг отлетел в сторону от удара сильной руки: это смотритель, услышав шум погони, выбежал навстречу. Вскочив с земли, чудовище бросилось на парня, и они сцепились меж собой. Как ни силён был смотритель, но против сверхъестественной мощи вампира не смог устоять: запустил тот клыки ему в плечо и припал к ране, жадно урча. Одного только не учёл вампир: из-за кромки горизонта уже виднелся краешек солнца. Слишком увлёкся монстр охотой: когда оторвал он перемазанный рот от тела юноши, было уже поздно – сожгли его яркие лучи, развеялся он сизым дымом, рассыпался пеплом.
Взвалила на себя девушка неподвижное тело любимого и отнесла его в каморку на маяке. Долго силилась она привести его в чувство, но все попытки оказались тщетными. И когда кожа юноши начала холодеть и приобретать синеватый оттенок, а из-под верхней губы показались кончики клыков, то поняла девушка, что успел-таки вампир отравить ему кровь…
И тогда взмолилась она, став на колени перед настенным распятием: "Господи, никогда не просила тебя ни о чём, а теперь прошу единственного: помоги уберечь моего суженного от окаянной доли! Коли надо будет, пускай перейдёт на меня его проклятие, я готова заплатить любую цену за его спасение; сделай так, чтобы я смогла помочь ему вновь стать обычным человеком, избавить его от порченой крови!" Озарилось распятие ярким светом, полыхнуло сияние вокруг девушки, и превратилась она… Да ты никак спишь, маленькая? Вот и хорошо, вот и славно, сон – он для тебя лучше любого лекарства будет.
Ну, что, дорогие мои, вы славно поработали, молодцы. Теперь идите сюда, в банку. А ты чего упрямишься, не отваливаешься? Вот я на тебя сейчас соли насыплю… Ага, испугалась… Прекрасно. Вроде все в сборе.
Хозяйка, входите, лечение окончено. Думаю, мои малышки отсосали у неё всю дурную кровь. На всякий случай пускай ещё дня три попьёт этой вот настойки, столовую ложку на ночь, только обязательно заставьте проглотить. Кровать вынесите на солнце, чтобы оно выжгло остатки заразы, если та ещё осталась в жилах вашей дочери. И не вздумайте пренебрегать моими советами, процесс ещё может пойти вспять. Впрочем, на сей раз, похоже, обошлось. И самое главное – пускай больше не гуляет по ночам, не то опять нарвётся на кого-нибудь. Вампиры до сих пор не редкость, особенно в вашем большом городе, а я в нужный момент могу оказаться совсем в другом месте.
Э-э, сударыня, благодарите Господа, не меня, что легко отделались. Нет, не совсем так: правильно – Булемард. Впрочем, называйте как хотите, я не обидчив. Дуремар так Дуремар.
* * *
Выйдя из дому, я некоторое время иду по освещённой газовыми фонарями улице, затем сворачиваю в переулок и тут же ныряю в ближайшую щель между домами. Сил сдерживаться уже нет. Чуть не раздавив банку, срываю с неё крышку и дрожащими пальцами выуживаю первое раздувшееся от крови тельце.
Стекающая между клыков жидкость с привкусом слюны неведомого собрата пахнет просто одуряюще. Я жадно глотаю её, чувствуя, как унимается дрожь в коленях, как отпускает сведенный судорогой желудок, как тело наполняется лёгкостью и силой. Всё-таки воздерживаться от охоты на людей в мои годы трудновато, но зато нет проблем с властями. Денег, чтоб подмазывать чиновников мэрии, у меня нет, не то что у бородача из театра с его набором вуду, поэтому остаётся только прятать свою сущность.
Дорогие сограждане, если вы встретите ночью на улице сморщенного человечка неопределённого возраста, с саквояжем, в котором гремят банки с пиявками, – не бойтесь его, он добрый.
Но самое главное – не вздумайте относиться к нему с презрением.
Маленькие люди этого очень не любят.
